Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

— Создал? — переспросил он, обращаясь к Невиллу. — Он создал животных? То есть дал им жизнь? Не отрезал голову? Не поджёг хвост? Не задушил?

Невилл молча кивнул и отпил чай, словно уже привык к подобным вопросам. Люпину первому передали колдографию, но пока он вглядывался в изображение, зал наполнился перешёптываниями. Сомнения звучали всё громче.

— Сын Лестрейндж с именем Гарольд? — скептически пробормотал кто-то. — А таблички «возрождённый младший Снейп собственной персоной» на нём нет? Может, Тонкс не заметила?

— Невилл, дружище, — заговорил Люпин, хмыкнув. — Это не только абсолютно точно не сын Северуса, это ещё и не сын Беллы!

Присутствующие засмеялись, соглашаясь с ним. Симус хохотнул громче всех, хлопнув себя по колену для убедительности.

— Может, ну его? — предложил он, всё ещё смеясь. — Не можем отыскать этого ублюдка — и хорошо. Вдруг он вообще не смог его возродить, а мы только время зря тратим?

От стены, где стояла в тени, оторвалась стройная фигура Тонкс. Сделав шаг под тусклый свет свечи, она резко оборвала общее веселье:

— Он возродил орков в северных лесах из одной гнилой кости, Симус. Узнал тайну золотой пыльцы из далёкого мира с помощью демона Барбатоса и расплатился за это душами наших друзей, а не своих! — голос её звучал всё громче, становясь почти гневным. — Он уничтожает маглов, управляя океанами и вулканами. Сильнейшие волшебники мира пляшут под его дудку и кланяются, лишь услышав имя этой твари! Магия освобождает, кричат они, пересчитывая монеты в карманах. А ты всерьёз думаешь, что он не возродит того, с кем всё это провернул?

Воцарившееся молчание нарушил Дин Томас. Он вскочил на ноги и, отчаянно жестикулируя, начал торопливо говорить:

— Но ведь сейчас… можно жить! Помните, каким был Снейп, когда ему было лет двадцать? — он обратился скорее к Невиллу. — Ты тогда говорил, что он изменился. Возможно, разделил душу? После Битвы? Он ведь гонялся за нами, как кот за мышами! Придумывали новые законы, новые казни, пытки... Но когда его убил тот безымянный храбрец, Волдеморт о нас просто забыл. Мы для него стали пылью на сапогах! Сейчас мы хоть как-то живём. Нас убивают по инерции, потому что мы сопротивляемся. Но если вы начнёте копаться в этом дохляке с колдографии — всё сразу изменится!

Невилл задумчиво потер подбородок, а затем, нарушив вновь повисшую тишину, произнёс:

— Дин, — медленно начал он, словно взвешивая каждое слово. — Ты только что убедил нас в необходимости подобраться к нему и всё проверить, уж прости. Гарольд Северус Снейп не должен вернуться.

Люпин осознал, с каким злорадством наблюдает за этой сценой. Он понимал: даже самые здравые слова Дина потерялись в головах его товарищей, точно так же, как когда-то потерялись его собственные. Но с той лишь разницей, что Ремус хотел бороться — он просто не знал, как.

Они бесконечно собираются искать и уничтожать его теперь вечную, а он в этом уверен, душу? Может, оставить её в покое? Или хотя бы придумать действенный план?!

* * *

Ремус давно смирился с тем, что не сможет запретить друзьям бегать с палочками по следам Гарри и накладывать заклятия, которые тот перешагивает, словно трещину на асфальте.

Неприятные воспоминания о лабиринте, куда тёмного мага и ещё совсем юнца заманили во время его визита в Италию, накрыли оборотня с головой, как только Дин хлопнул дверью. Он вспомнил, насколько чинно и гордо Гарри пересёк его по прямой, и поморщился. Пару раз парень остановился, конечно, но лишь для того, чтобы полюбоваться скульптурами. Он вообще понял, что лабиринт был ловушкой? Или подумал — экскурсия?!

Да, во время Битвы в Запретном лесу Гарольд слегка поборолся за свою жизнь, но Люпин всё равно не верил, что кто-то сможет её у него отобрать.

Им понадобилось много усилий и жертв, чтобы узнать о происходящих там тайных встречах министерских чинов и великанов. Последние всегда таким образом отчитывались о положении дел в рядах волшебных народов и встречаться на другой территории не хотели.

Тем более в этот раз им необходимо было передать союзнику пленённого грифона, последнюю вольную птицу, понадобившуюся Волдеморту. И аппарарировать к нему с этим полульвом-полуорлом нужно было не куда-нибудь, а прямиком в замок Салазара.

Кому, как не министру магии, можно было доверить такую работу?

Умудрённые горьким опытом волшебники даже не пытались обманывать Гарри. Верный силам света кентавр просто пронёс на себе к логову исполинов домовика, чтобы тот под покровом ночи забрался на скалу, служившую Голгомафу тумбочкой, и незаметно передвинул стрелки одних-единственных часов. И нужных-то только для того, чтобы не опаздывать на рабочие встречи.

Великаны опоздали, не пришли в назначенное время. Гарри, пару раз оглянувшись, подошёл к ближайшему дубу и положил ладонь на его ствол, крепко зажмурившись. Он чувствовал себя здесь своим и знал: если спросить — лес ответит.

Дерево засветилось тысячью огоньков, и раздался мелодичный звук колокольчика. Маг вошёл в резонанс с тёмной природой этого места и получил свой ответ, а затем отшатнулся.

— Выходите! — смело крикнул он тогда в тёмную чащу леса и ухмыльнулся. — Зачем таким светлым личностям прятаться в темноте?!

Они окружили его, словно собаки, загнавшие дичь.

Их была сотня, и от них требовалось только одно — быстро убить. Люди понимали, что любой другой план их точно погубит.

Люпин вышел в круг первым, стараясь лучше рассмотреть Гарри. Лунный свет, пробивавшийся сквозь густые кроны, выхватывал из мрака изменившееся лицо парня. Детская угловатость исчезла и перед ним стоял почти мужчина, но больше похожий на зверя, чем на человека. Глаза Гарри блестели, отражая холодное сияние ночи.

— Снова ты, Ремус? — протянул Гарри с усталым вздохом. — Ну что мне с тобой делать? Опять пытаешься утащить меня в Нору для пыток? Или на этот раз придумал что-то получше?

Вместо ожидаемого ответа Люпин задал странный вопрос, который удивил даже его самого:

— Гарри… почему ты… такой?

Министр на мгновение замер, легкое недоумение скользнуло по его лицу, но Люпин не остановился.

Он поднял руку и указал на дуб, его пальцы дрожали, но не от холода.

— Ты разговариваешь с деревьями, Гарри! — крикнул он. — И не умираешь, даже если положено! Почему?!

Гарри сделал шаг назад и, словно задумавшись, пожал плечами.

— Страшного крестража в тебе больше нет… — продолжал Ремус, не отводя взгляда. — А ты есть, и тьма есть. Я чувствую её прямо сейчас! А ты?! Ты хоть что-нибудь чувствуешь?!

— Мне же лучше, когда вы отказываете мне в чувствах, Люпин, — Гарри усмехнулся, но его глаза потухли, отражение луны исчезло. — Миф пугает гораздо сильнее!

Воздух вокруг них словно зарядился электричеством. Люпин почувствовал вибрацию, доносящуюся с глубин земли. Она напоминала шум прибоя, но это был не океан.

— Извини! — Гарри резко выдернул его из странного транса своим голосом, низким и хрипловатым.

— За что конкретно, ублюдок? — сквозь зубы процедил Люпин.

— За Сириуса! — выкрикнул Гарри. — Он хотел жить. Понимаю…

Слова прозвучали как приговор. Люпин получил подтверждение того, что его друг погиб от руки крестника. Этот миг растянулся для него в вечность, каждая секунда была полна боли и отчаяния. Собрав всю свою волю, он сдержал слёзы. Впрочем, произошедшее спустя неполную минуту их разговора заставит его рыдать много раз.

Вместе с ним в лес пришли молодые маги, ученики, которых ему "выдали" ещё год назад. Люпин обучал их всему, что знал сам: боевым заклинаниям, выживанию, храбрости. Институт авроров, как таковых, исчез. Но в Париже на площади Фюрстенберга до сих пор можно найти облезлую телефонную будку, нажать в ней нужные кнопки и перенестись в крохотный кирпичный дом на горе, окруженный еще более высокими скалами. Там тренируются самые смелые.

Однако с каждым прошедшим годом желающих становится меньше, и безразмерные залы мини-дома, где учили искусству выживания в мире Лорда, неумолимо пустели. Люпин понимал, что еще пару десятков настолько же кровавых лет, идущих прямо сейчас, и в них будет смеяться лишь ветер.

Они не сразу посмели перебить его, но Майкл Корнер вскоре произнес, с трудом сдерживая недовольство:

— Учитель?

Люпин и все, кто окружил Гарри, нацелили палочки.

Не произнеся ни слова — оборотень кивнул, дав своё разрешение. И пусть он точно знал, что многие из них это заклинание не осилят, считал, что выбора не было.

Стройный хор молодых, но решительных голосов произнёс:

— Авада Кед…

Твердь под ногами разверзлась и застонала, выпустив наружу потоки алого света и раскидав магов, словно тряпичных кукол. Те несколько десятков, кто всё это время удерживал Гарри, рухнули первыми, и их несостоявшаяся жертва расхохоталась, раскинув руки, словно хищная птица.

Те, кто успел подняться и схватить палочки, уже осыпали врага заклятиями, какими только могли вспомнить. Но страх мешал им быть точными. Да и Гарри уже был окружен наимощнейшим щитом, не пробивала который даже Авада.

Поляна освещалась белыми вспышками их магии не хуже, чем солнцем. Темный маг даже сощурился и приложил руку к глазам, ослепленный этим светом. Он не спешил уходить, хотя мог, и сердце Ремуса не то что ушло в пятки, оно упало в бездну в свободном падении.

Министр магии ждал их — чудовищ, что рождались из глубин земли. Морщинистые когтистые лапы цеплялись за края провалов, перепончатые крылья поднимали жуткие тела в воздух. Их слепые глазницы, затянутые серой кожей, находили жертв безошибочно. Звери с отвратительным хрустом перекусывали магов пополам, будто ломкие косточки. Поляна наполнилась криками, хрипами, чавканьем и звуками разрываемой плоти. Кровь буквально лилась рекой и стекала в недра потоком.

Они не боролись — не могли быть быстрее, чем эти исчадия ада. Маги, что всё ещё стояли на ногах, отбивались скорее инстинктивно, чем осмысленно. Молодые, ещё почти дети, смелые и отчаянные, — им просто не повезло родиться в эпоху Гарольда Снейпа. Они знали, что могли бы спастись, аппарацией покинув поле бойни, но сделать этого не могли. Каждое движение палочки лишь усиливало ярость чудовищ.

Боковым зрением, отбиваясь от очередного монстра, Люпин увидел, как зверь схватил Майкла Корнера, вырвав его из аппарационного вихря. Мгновение — и разорванное сердце упало на землю, а безжизненное тело с глухим звуком рухнуло к ногам Гарри. Это отвлекло того, кто наблюдал за резнёй с холодным, почти отстранённым спокойствием.

— Эй, глупый Люпи-и-н! — голос Гарри прозвучал тихо, почти ласково, заставляя оборотня вздрогнуть. — Посмотри же на меня… слышишь?

Люпин не мог посмотреть, но хотел, ведь не услышал в голосе темного мага привычной издевки.

Тварь вырвала из бедра оборотня кусок плоти и, облизываясь, приготовилась к новому прыжку. Люпин стоял спина к спине с Падмой, вдвоём отбивая атаки. Взгляд его был прикован к одной твари, а Падмы к другой. Девушка дрожала, словно в лихорадке, всхлипывая так сильно, что её тело едва удерживалось на ногах, но она продолжала сражаться.

И когда она откинула от себя очередное существо, Ремус скомандовал:

— Смена позиции!

Падма мгновенно переместилась на место учителя, а Люпин шагнул в сторону, на мгновение освободившись, и устремил взгляд на заказчика этой кровавой бойни.

Гарри показывал ему свою палочку, держа её не как магическое орудие, а как приподнятый бокал, поднятый в чью-то честь, и отрицательно качал головой.

Зелёные глаза, исполненные ледяного спокойствия, не выражали ни злобы, ни страха. Это была бездонная пустота, отражавшая абсолютное зло, но оборотень всё равно закричал:

— Бросайте палочки на землю! — его хриплый, отчаянный вопль эхом разнёсся по лесу. — Быстро! Палочки на землю! Роджер! Терри!

Сам Люпин первым отшвырнул от себя палочку и успел убедиться, что без неё не нужен тварям ни в каком виде. Они перестали даже пытаться приблизиться, обходя его, как дурно пахнущее место.

Вновь обернувшись к Гарри, он заметил, что тот скривился, будто лимон откусил. В следующее мгновение за спиной Люпина раздался хруст, а еще через мгновение к ногам министра магии швырнули голову Падмы. Её открытые глаза, в которых навсегда застыл ужас, заливала кровь. А длинные черные волосы спутались, щедро смоченные слюной из пасти чудовища. Девушка не нашла в себе сил бросить магический атрибут и доверить жизнь жестокому врагу, ведь стояла ближе всех к учителю, и единственная понимала, откуда пришло указание.

Ремус рухнул на колени, а затем повалился на бок, ощущая, как его тело спутывают чары. Он знал, что теперь не сможет ни жить, ни умереть, пока Гарри этого не позволит. Собственно, в его сердце разлилась такая невыносимая боль, что жить маг хотел меньше всего.

Его слух уловил приглушённые хлопки — оставшиеся в живых маги покидали поле боя. Он не мог с ними попрощаться и даже сосчитать, сколько их уцелело. Всё, что он видел, — спины чудовищ, сгрудившихся возле министра магии. Как преданные псы, они стояли перед хозяином, виляя уродливыми обрубками, напоминающими хвосты, и терпеливо ждали приказа.

Гарри снял защиту и уверенно подошёл к самому крупному из монстров. Наклонившись к его морде, он мягко потрепал его по щеке и что-то прошептал на ухо.

Твари послушно развернулись и медленно направились к зияющим провалам, втягивая ноздрями воздух и выдыхая отвратительный смрад. Люпин ощущал эту вонь даже с закрытыми глазами. Чудовища обходили его, словно косяк рыб обходит препятствие, но он боялся взглянуть на их кровавые клыки. А ещё больше — представить, чья именно на них кровь.

Они остались наедине, как уже бывало не раз — два противоположных полюса разных миров. Одному из них, раненому, даже стало легче. Животный страх не за себя, а за других, покинул его. Ну а бывшего ученика оборотень больше не боялся, полагая, что хуже уже быть просто не может.

Стройная фигура приближалась к нему быстрой уверенной походкой. Он двигался без суеты, почти лениво, но вдруг остановился на полпути. Окинув поляну задумчивым взглядом, он постучал палочкой по ладони, словно размышлял о чём-то забавном. Затем развёл руками и начал вертеться на месте, будто не веря своим глазам.

Заприметив что-то в ближайших кустах, он наклонился к ним и отбросил в сторону ветку.

— Люпин, здесь часть головы Роджера Дэвиса! — его голос звучал насмешливо. — Зачем ты притащил сюда капитана? Их и так мало осталось!

Ремус сцепил зубы, осознав, что враг хочет добить его совсем не Авадой.

— А эти? — продолжал Гарри, указывая на тела молодых магов. — Что за мелюзга? Моргана тебя раздери, Люпин! Им что, десять?!

Гарри ходил еще несколько минут, осуждающе цокая языком при виде каждого трупа.

— Знаешь, Ремус, не уверен, что это тебя утешит, но от сердца Майкла осталось пару кусочков.

Ослабевший и побежденный, но всё-таки живой учитель мертвых учеников, не вынес силы своей вины — и молчаливые слезы покатились по грязным щекам.

Тем временем Гарри обошел его сзади и остановился. Люпин слышал его ровное дыхание и, понимая абсурдность таких мыслей, всё равно не понимал, как подобное зло вообще может дышать.

— Вы только голову её не забудьте.

Услышав стон раненого, он повернулся к нему.

— Ремус, не рыдай, я серьезно. Здесь такое быстро съедается!

Он подошёл ближе и наклонился, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Как же мне повезло, что ты любишь болтать…

После чего замолчал, и их тишину нарушал только шелест листьев на ветру. Всё живое в этом лесу умолкло, будто скорбя по усопшим.

— Какой же ты монстр, Гарри, — прошептал Люпин, не выдержав молчания. — Ты хоть понимаешь это?

Гарри вскинул бровь, будто удивился, и посмотрел на него сверху вниз.

— А разве я когда-нибудь отрицал? — спокойно спросил он. — А вы? Пришли сюда толпой, чтобы…

— Убить тебя наша обязанность! — перебил его оборотень.

Гарри тяжело вздохнул, присел на корточки и убрал прядь волос с лица Ремуса. Его голос зазвучал мягче, почти задумчиво:

— Глупый Люпин. Разумеется, вы обязаны меня убить. Да я даже не сержусь. Но посмотри вокруг, — он обвёл рукой поле боя, — здесь кишок больше, чем в мясной лавке!

После чего выпрямился и с пренебрежением махнул на мужчину у своих ног.

— Я хотел сказать, что вы пришли сюда толпой, как скот на скотобойню, Ремус! Чтобы подохнуть! Это, по-твоему, добро?

Гарри пристально посмотрел на Люпина.

— Бьюсь об заклад, ты даже не был уверен, что у этих детей есть шанс. И всё равно притащил их сюда… Почему вам просто не живётся спокойно, а?

Ремус хотел возразить, сказать, что когда тебя пытаются истребить, то жить спокойно не получается при всем желании, но вместо ответа захрипел, а затем закашлялся.

— Ладно, — уже спокойнее сказал темный маг. — Не расспрашивай ты меня о всякой чепухе почти минуту, может, и получилось бы.

Всё тело Ремуса онемело от боли. Слёзы, смешанные с кровью, застилали глаза. По спине уже ползали какие-то насекомые, но сильнее всего его страшило не это. Возле него стояла чистая тьма, принявшая человеческий облик, и рассуждала о спокойной жизни.

— Гарри? — прошептал он с трудом.

— Да? — ответ прозвучал неожиданно мягко, почти заботливо.

— Убей меня, пожалуйста, — выдохнул Люпин.

Гарри помолчал, постукивая носком туфли о землю, словно действительно обдумывал услышанное.

— С удовольствием бы выполнил твою просьбу, но… не для этого я подсказал тебе, как выжить, Ремус.

— А для чего тогда, Мерлин тебя побери?! — рявкнул оборотень, поднимая на него полный отчаяния взгляд.

Гарри насмешливо усмехнулся, наклонился и указал на голову Падмы, лежащую неподалёку.

— Хочу, чтобы ты жил… с этим.

Он горько рассмеялся, словно выдыхая из себя яд.

— Когда встанешь, Ремус, ты посмотри на каждого из них. На каждый труп. И пойми: так будет со всеми, до последнего. Со всеми, кого ты знаешь, и с теми, кто тебе ещё незнаком. Это ваша великая цель, правда? Думай, глупый Люпин, думай!

Гарри сделал несколько шагов туда-сюда, словно зверь в клетке, тряхнул волосами и заговорил тише, но с той же яростью:

— Вы убиваете наших людей, даже детей, и сами гибнете толпами, но даже поцарапать меня или милорда не можете! Ты их видел, Ремус? — он кивком указал на почти затянувшиеся трещины в земле. — Мне понадобилось всего тридцать секунд. Понимаешь? Тридцать секунд, чтобы позвать их на помощь. Как ты собираешься меня победить? Объясни, а то лопну от любопытства!

— Как? — после долгой паузы прохрипел Люпин, осознав, что ему не дадут умереть. Если он обречён жить, то должен узнать.

— Что "как"? Как позвал? — переспросил Гарри с притворным удивлением. — Просто… позвал. Заклинанием! Учили меня, понимаешь?

— Но они не пересекают границы миров…

Гарри сделал шаг назад и приложил изящный палец к губам.

— Тссс...

После чего развернулся и пошёл прочь. Лунный свет освещал ему дорогу, но не касался его самого. Высокая фигура, затянутая в чёрный камзол, казалась поглощающей свет. Только серебряные нити змеиных узоров на рукавах поблескивали в темноте. Ветви деревьев поспешили убраться с его пути, чтобы не оцарапать. Министр покинул лес быстро и бесшумно, как и пришел.

* * *

В окно проникало слишком много солнечного света. Мужчина отвёл взгляд, опустил локти на массивный стол и попытался сосредоточиться на тёмном пятне перед глазами. Оно перемещалось по комнате, громко описывая какую-то битву, где кто-то ел, кого-то ели, кто-то выжил, а кто-то безвозвратно погиб. В общем, самая обычная битва, которых на его пути было столько, что он осознанно старался их не вспоминать. Иначе, вспомнив хотя бы одну, ему пришлось бы долго размышлять, в каком веке и где она происходила.

Темный маг не отказался бы заснуть под это умилительное красноречие, но после воплощения способность ко сну к нему не вернулась. Поэтому он принялся разглядывать юного друга, стараясь изобразить на лице неподдельный интерес.

«Да кто все эти маги? Моргана тебя побери? Ты что, помнишь их имена?!»

События его волновали мало — изможденная душа ими пресытилась. Иногда, после очередной победы где-нибудь и в чем-нибудь, он пытался отыскать в себе радость, какую мог испытывать ранее, но внутри была такая пустота, что крикни он в неё — раздастся громкое эхо.

Почувствовать себя живущим маг мог лишь, создавая что-то могучее, как например новую магию, или отбирая жизнь и упиваясь своей властью над ней.

Только недавно он осмелился признаться себе, почему не хочет ничего этого делать без того, кто сейчас перед ним. А потому сидит, как глухой истукан, лишь бы не обидеть потрепанное юношеское сердце, и без того замученное нелюбовью. Не потому, что ощущал в них обоих один источник силы, с чем не успел разобраться. Не потому, что его душа была сокрыта в нем довольно долгий срок, и теперь они могли ощущать боль друг друга. Нет, он просто относился к нему, как к смышлёному младшему брату, который не делает существование легче, отнюдь, но ярче уж точно.

Маг на мгновение отвёл взгляд, зацепившись за каминную полку и стоящие на ней часы из глаза дракона. Он решил, что проявил уже достаточно уважения, и пора напомнить юному оратору главное.

Он поднял руки, словно автобус на ходу останавливал.

— Гарри...

— Я пощадил почти половину! — перебил юноша, вцепившись в ворот камзола. От резкого движения на пол посыпались пуговицы.

— Гарри, небольшой проигрыш. Ты молод. Тебе всего девятнадцать... — Маг привстал и жестом указал на диван, призывая друга присесть. — Это быстро пройдёт, ты обязательно станешь другим. Поверь. А сейчас скажи мне...

Парень уже стянул неудобную одежду и бегал по кабинету в черной рубахе с широкими рукавами, и со стороны всё выглядело так, словно он пытался взлететь.

— Нет, я сошёл с ума!

— Гарри...

— И Люпин! Мы смотрели друг другу в глаза!

Тёмный Лорд наконец исчерпал лимит терпения и взревел:

— Гарольд Северус Снейп, тишина!

Тот хмыкнул и повалился на диван, демонстрируя готовность слушать.

— Да что не так-то?!

Маг сел на место и, глядя в изумрудные, будто зажжённые солнечными лучами глаза младшего Снейпа, нагло соврал:

— То, что ты мне поведал о своём ночном приключении, Гарольд, это всё очень интересно и безумно увлекательно. И мы обязательно обсудим это ещё раз… позже.

— Когда?

— Позже!!!

Гарри кивнул, соглашаясь, а Тёмный Лорд тяжело вдохнул и выдохнул.

— Где грифон? — спросил он, прерывая тишину. — Пока ты развлекался, молодой человек, я чуть заживо у котлов не сварился.

Молодой человек только ойкнул и испуганно схватился руками за лицо.

— Забыл…

Они уставились друг на друга, но долго сохранять серьёзность не смогли и несолидно прыснули со смеху. Старость смеялась над юностью, а юность осмеивала детство, с которым всё никак не могла проститься.

Распахнув высокие ставни, хозяин замка наблюдал, как его министр магии, друг и соратник неловко пытается извиниться перед Джиневрой, которую чуть не опрокинул в фонтан её огромным беременным животом. Гарри так стремительно бежал к барьеру, что ничего перед собой не видел. Девчонка не осталась в долгу и окатила его водой с ног до головы. А глядя на его растерянное лицо не просто смеялась, а хохотала. Гарри же просто не знал, как реагировать, а поэтому махнул рукой на неё и побежал вперед — за грифоном, будущим и победами.

— Белла, я слышу стук твоего сердца, заходи.

Женщина тенью проскользнула в помещение и почтительно раскланялась, придерживая пышную юбку руками.

— Милорд, вам пора.

Но милорд задумчиво смотрел на Гарри, который так и не добрался до барьера без приключений и успел споткнуться о декоративную корягу, которая, на его памяти, никогда и никому не мешала.

— Наш юный министр магии чересчур неуклюж, ты не находишь?

Белла подошла к окну и пожала плечами.

— В министерстве этого не замечают, милорд.

— Не посещает?

— Изредка, — ответила ведьма. — Вам подражает.

— Дерзкая чертовка! — довольно хохотнул маг. — Но это абсолютная правда, мы с ним не любим границ. Кстати, ты слышала, он ночью с кем-то боролся?

— С кем?!

В который раз за час он недовольно вздохнул.

— С кем-то, Белла! Ты где была?!

Ведьма сделала шаг назад и виновато склонила голову.

— Он не звал на помощь, милорд, никого…

— Не звал вас, но их позвал, значит?

— Кого?

Маг скривился, давая понять, что не настроен на длинные беседы.

— Спроси его сама. Главное, что жив остался.

— Там, где магия, милорд…

— Да, Белла, я знаю: там, где сражение или магия, ему равных не будет. А там, где её нет? — он повернулся к ведьме за своим плечом. — Что тогда? Ты знаешь, что когда тебе ломают ноги битой, больно вовсе не от боли, а от невозможности ответить?

Женщина смутилась и опустила глаза, понимая, какое смутное время своей жизни нечаянно затронул милорд.

— Гарри не дал убить половину своих врагов там, в лесу.

Ведьма в ужасе прикрыла рукой рот и вытаращила глаза, но всё равно попыталась начать защищать сына.

— Нет, Белла, молчи! — он жестом закупорил слова, которые та была готова выпалить. — Я тоже был молодым и совершал разные глупости. Ничего страшного!

— Простите его, милорд…

Маг нервно кивнул, потирая висок.

— Чёртов Северус! Гарри не прожил детство, а сыграл его, как актёр в спектакле, понимаешь? И непрожитое тянет назад!

Тут Беллатрикс попросту не выдержала, так и не научившись управлять эмоциями после долгих лет там, где они были опасны для жизни. Тот, о ком нелестно отозвался милорд, подарил ей её Гарольда, её идеально ограненный алмаз.

— Без Северуса наш Гарри был бы другим, милорд! — горячо возразила она.

Тот криво ухмыльнулся и посмотрел ей прямо в глаза, словно хотел поведать великую тайну, но передумал.

— Соглашусь с тобой. Хорошие отцы — это маяк для детских душ, — буднично произнёс он, закрывая окно. — Очень жаль, что не всем так повезло, как нашему Гарри. Очень жаль…