Кулинарная Магия (джен)

— О Боже! Ты волшебник, Гарри!

Гарри, разумеется, уже знал, что он волшебник. Не зря ведь он учился в школе чародейства под названием Хогвартс и даже обучался секретной Кулинарной Магии под предводительством местной общины домовых эльфов. А именно одного крайне строгого, но знающего все тонкости эльфа — Крума.

— Ты тоже волшебница, Тонкс, — заявил девушке в ответ мальчик, выкладывая на стол очередную порцию закусок, а если быть точнее — лук-порей в сырном соусе.

А Нимфадора Тонкс, по очереди меняя цвет волос на своей голове на все ей известные, выкладывала себе на тарелку все, до чего могла дотянуться ее вилка, зажатая в руке.

Тонкс действительно была волшебницей. Даже больше, чем Гарри, и больше, чем кто-либо еще из учеников. Ей не нужны были палочка или зелье для того, чтобы менять свою внешность. И это было поистине чем-то невероятным. Дора называла себя метаморфом и больше стеснялась этой особенности, чем действительно гордилась ей.

— Если ты будешь так все сметать, то моему наставнику на пробу ничего не останется, — слегка обиженно сказал мальчик и этим заставил мисс Тонкс слегка поумерить свой пыл.

— Авроры должны правильно и вкусно питаться, Поттер! Я ничего не могу с этим поделать. Это моя природа!

Конечно же, Тонкс еще не была аврором. Она кое-как сдала СОВ и сейчас усиленно готовилась к сдаче финального экзамена, который ожидает ее только в следующем году. Но аврором она собиралась стать окончательно! Правда, пока она защищала только одного человека. И за вкусный ужин была готова делать это до конца своей жизни.

Только от Нимфадоры, за что Гарри когда-то получил подзатыльник, назвав ее полным именем, мальчик узнал, что у волшебников тоже есть свои полицейские и даже некое Министерство! В котором он однажды обязательно зарегистрирует свой маленький ресторанчик.

Молва о молодом и, безусловно, талантливом поваре разошлась по всему Хогвартсу. Небольшими шепотками его имя передавалось от одного к другому, пока не дошло до самой гостиной Слизерина.

Раз в месяц молодые аристократы устраивали небольшие фуршеты, обменивались новостями из своих домов и строили альянсы, о которых весь остальной магический мир узнает только после их выпуска из школы.

На одном из таких довелось побывать и Поттеру. Как бы сильно его фамилию не полоскали в змеиных кругах. И принимали, разумеется, только в качестве автора закусочных бутербродов, всевозможных паштетов и фруктовых ассорти на шпажках.

Гарри, как и Тонкс на правах его охраны впустили в гостиную Слизерина. Темную, но по-своему уютную комнату с диванами, столиками и каминами, где с кислыми лицами и притворными улыбками множество юношей и дам ходили по кругу.

В какой-то момент мальчику казалось, что и его голова закружится в такт их движениям. От одного ко второму, от второго к третьему. И так далее, пока все люди в большой гостиной не прекратятся. Хотя тогда ведь можно пойти по второму кругу?

Маркус Флинт — молодой капитан команды квиддичу, ненадолго прервал свой путь и подошел к Гарри Поттеру. Он смачно закинул в рот ближайшую закуску, медленно прожевал ее и выдал свой вердикт.

— Отвратительно.

Сердце Гарри пропустило удар, внутри что-то камнем свалилось вниз и весь оставшийся вечер мальчик провел с натянутой улыбкой, не обращая внимания на похвальные речи и глаза, которые люди закрывали в наслаждении от его маленьких канапе, тарталеток и бутербродов.

— Мир не ограничивается только мнением идиота Флинта! — пыталась вернуть мальчика в колею Нимфадора Тонкс. — Хочешь я сделаю так, что он больше вообще ничего в своей жизни не сможет съесть? По крайней мере, твердого.

— Все в порядке, Тонкс, — монотонно говорил Гарри, собирая пустые тарелки с фуршетного стола, на которых, между прочим, не осталось и крошки.

— Нет, не в порядке!

Но мальчик не прислушивался к ней. В голове было только одно слово. Отвратительно. Отвратительно. От-вра-ти-тель-но. Оно кружилось по кругу, то становясь более тягучим, то тупым лезвием врезаясь прямо в мозг, протыкая его от одного виска до другого.

Даже не появившись на кухне в тот вечер мальчик, словно ветер пролетел по подземельям и рывком запрыгнул в кровать, укрывшись теплым щитом-одеялом, и принялся плакать. Так навзрыд он ревел только в детстве, но теперь даже не помнил из-за чего. Но этот вечер и эти слезы он запомнит надолго. По крайней мере, он был точно в этом уверен.

Эрни и Джастин отныне видели мальчика постоянно. И это немного пугало их. Было куда лучше видеть первокурсника Поттера с небольшими ранками и ожогами на пальцах, который вечно где-то пропадал. Однако был таким счастливым, будто Рон Уизли, нашедший бесхозный галлеон в кармане штанов (чего точно не могло произойти).

Сейчас перед ними был несчастный мальчик, потерявший мечту. Тот, кто пытался разобраться в самом себе. Может, кулинария вовсе не его призвание? Может ему это только кажется?

— Гарри! А ты можешь приготовить мне ту запеканку с брокколи? Я тогда даже совсем не понял, что они там есть! — восторженно заявлял Эрни. — Моя мама обзавидовалась бы такому рецепту. У нее никогда не получалось запихнуть в меня эти овощи.

— Да, а еще пятнистого дика! Тот пуддинг с изюмом, помнишь? Бабушка все детство добавляла мало изюма, а я думал, почему его называют пятнистым. Но с тобой я понял это!

— Просто она добавляет только светлый изюм, а нужно еще темный. И хлебные крошки, — сдался, наконец, мальчик. — Спасибо вам, ребята, правда. Но я пока не думаю, что хочу готовить. Мне сейчас страшно даже подходить к кухне. Сбежал как трус.

Мальчики участливо покачали головами. У них пока не было своей Цели. Разве что стать великими волшебниками. Но в этот ряд они ставили и своих родителей, и преподавателей, а тем более Дамблдора или Мерлина. Поэтому главной их задачей было еще немного подрасти, а потом еще немного и еще чуть-чуть, пока они не станут взрослыми и мудрыми.

Настроение Поттера заметили не только его друзья, но и преподаватели. По крайней мере один. Один крайне сварливый и нелюдимый, но от этого не менее внимательный учитель.

— Мистер Поттер вы явно не в себе, сегодня ваши зелья даже не напоминают чудную похлебку. Так, монастырский суп из ничего с лавровым листом для привкуса.

— Простите, профессор, — потупил взор мальчик.

И вот ему снова сказали, что он приготовил что-то отвратительно. Он шмыгнул носом и пытался сдержаться, однако это выходило из рук вон плохо.

— За что вы мне? — возведя глаза к потолку, спросил Северус Снейп. — Берите стул и садитесь, Поттер. Я не буду повторять. У вас есть ровно пять минут на то, чтобы рассказать мне все, выслушать мнение взрослого и опытного человека, принять его во внимание и жить дальше.

— И не говорить об этом никому? Даже вашим студентам?

— Особенно моим студентам, мистер Поттер.

Гарри взял стул и поставил его поближе к преподавательской кафедре. Смотреть на преподавателя снизу вверх было страшнее, чем отвечать, будучи за своей партой. Но тетя Петунья точно говорила, что психолог должен внушить авторитет. Показать, что с его помощью можно решить любую проблему.

Мог ли Северус Снейп решить проблему? Чужую — с большой вероятностью. Свою — ни за что.

— Помните, как меня пригласили в гостиную Слизерина? — начал мальчик.

— Разумеется, ваш кулинарный талант всем пришелся по вкусу, так что Слизерин ждет вас и на следующей встрече.

— Не всем, — твердо сказал Гарри и стал нервно теребить манжеты своей рубашки.

— Дайте угадаю. Не всем — одному конкретному бестактному человеку, и именно к его мнению вы решили прислушаться? Игнорируя все остальные, конечно же.

Мальчик несмело кивнул головой.

— Знайте, мистер Поттер, что так люди делают из зависти или нелюбви к Вам. Имеет смысл прислушиваться только к словам близких вам людей. Хотя и они в пылу ссоры могут наговорить разного.

— А вы говорили?

— Я много кому и чего говорил. Сегодня я жалею об этом. И жалел бы, если заявил, что ваши блюда не вкусны. Потому что это была бы наглая ложь, — мужчина громко захлопнул книгу на своем столе, намекая на окончание разговора. — А теперь отправляйтесь на кухню и попросите домовика вставить вам мозги на место. Чувствую, во время готовки это получится эффектнее.

Как бы сильно Гарри не было стыдно, но он медленно шел в сторону кухни. Петлял, выбирал самые длинные обходные пути. В какой-то момент он даже поднялся по лестнице на второй этаж и, обойдя его весь, вернулся на первый. От напряжения он мял лямку своей школьной сумки, тер друг об друга руки и взлохмачивал волосы.

Стоило мальчику оказаться у натюрморта с грушей, как он пощекотал ее, крепко сжал кулаки и твердо вошел на кухню. Пока вся его сила духа была зажата в ладонях.

Крум уже ждал его. Он закинул кухонное полотенце на свое плечо и указал мальчику на свободный табурет возле мельтешащих туда-сюда домовиков. Эти существа больше не волновались, когда Гарри входил на кухню. Лишь с интересом и восторгом смотрели на то, как мальчик выдумывает новые сочетания вкусов и усердно старается ровняться на них.

— Здравствуйте, Шеф, — тихо произнес мальчик, усаживаясь на табурет и вытирая потные ладони о собственные школьные брюки.

— Ну, здравствуй.

* * *

Кажется, Гарри Поттер провел все время до отбоя на кухне. Разумеется, Крум пожурил его. За то, что мальчик не появлялся, что сдался после одного и единственного плохого слова в сторону его готовки.

— Да если бы мы обижались на слова о нашей кухне, все здешние домовики уже давно лежали бы в слезах, а весь замок бы голодал! Мало кто любит тыквенный сок, для кого-то британская кухня слишком жирная. Невозможно угодить всем и каждому, мистер Поттер. Я уверен, что были и хорошие отзывы, — говорил Крум, наблюдая за тем, как Гарри мастерски разливает для них чай. — Пустые тарелки, которые принесли после встречи, говорят о многом. На самом деле пустая тарелка — высшая похвала для нас.

Гарри сделал глоток чая и остался доволен. В заваривании чая он был готов уступить только своей тете Петунье. Слова Крума понемногу приводили его чувства в порядок, но осадок от слов Маркуса Флинта все еще плескался где-то в глубине.

Учитель мальчика все говорил о том, что без ошибок не может быть чего-то нового, более значимого, более совершенного. Но Гарри, ввиду своих лет, был уверен: либо идеально, либо никак.

— А ведь у мадам Пуффендуй вначале ничего не получалось.

Пропустив мимо ушей пространственный монолог эльфа, Гарри услышал лишь обрывок последней фразы.

Как это? Пенелопа Пуффендуй — одна из величайших волшебниц! Одна из основательниц Хогвартса. Та женщина, в честь которой назвали факультет, где учился сам мальчик.

— Такого не может быть! — уверенно заявил он.

Эльф улыбнулся, наконец обратив на свои слова внимание первокурсника.

— Конечно же, может. Эта история — секрет, — полушепотом произнес Крум, подсев к Гарри поближе. — Обещай, что никому не расскажешь о ней.

— Обещаю, — честно произнес мальчик и в нетерпении обхватил свою чашечку чая.

И Крум начал рассказ, который ему передала его мама, которой передал ее дедушка, бабушка которого бы правнучкой того, кто видел все это своими глазами, а поэтому являлось чистейшей правдой.

Основатели Хогвартса были великими волшебниками, безусловно. Скорее даже они были Волшебниками. Их принято превозносить и поминать только добрым словом. Дети сейчас носят их фамильные гербы и считают честью находиться под их цветами. Вот только четверо волшебников и не собирались основывать школу.

У них были другие идеи. И первой являлась — захватить землю в Шотландии и основать на ней замок. Что они, собственно, и сделали. Все были родственниками, росли вместе, хоть и носили разные имена. Одна была кузиной другого, второй — троюродным братом третьей, а четвертая вообще считалась их тетей, только родилась в позднем браке, отчего провела все детство с племянниками-одногодками.

У них были свои секреты от всего мира, свои планы. И похожи они были друг на друга также, как и различались между собой. Что-то из историй о них, конечно же, было правдой.

Гриффиндор любил славные битвы, Слизерин был мастером сплетен и интриг, Когтевран и носа не казала из своей башни из-за магических экспериментов, А Пуффендуй занималась делами всего замка и ближайших деревень, которые поклялись в своей верности. Она устраивала знатные пиры и имела свой туз в рукаве.

— Какой же? — в нетерпении спросил мальчик.

Его чай уже давно остыл, но он так и не мог выпустить чашку из своих рук.

— Поговаривают, что помимо любимого топора, который она пускала в дело во время битв, в ее арсенале была еще и сковорода.

Мальчик пару раз моргнул. В его голове заплясал образ воинственной Пенелопы Пуфенндуй, такой, как она изображалась на гобеленах в гостиной факультета. Две светлые косы струились в воздухе, когда она заносила топор над своим врагом, а второй рукой держала сковороду, которой огревала всех неверных.

— Сковорода? — неуверенно спросил мальчик.

— Именно!

Пуффендуй была самой миролюбивой из четверки, поэтому в течении долгого времени она создавала артефакты. Сначала была знаменитая Чаша. Она усиливала лечебные зелья. Если выпить обычной воды из этой чаши, то можно почувствовать себя в разы лучше. Для магглов эта вещь была бы святым Граалем! К этой Чаше совершались бы целые паломничества только ради одного глотка, который был бы способен поставить на ноги и человека при смерти.

Для волшебников, конечно, этот эффект снижен, но чуда Чаши отменить невозможно. И после такого успешного артефакта Пенелопа принялась к созданию нового. Того, что мог бы выводить на чистую воду и заставить покаяться в своих грехах. Разумеется, это получилось у нее не сразу. Много лет и множество тщетных попыток привели ее к потрясающему итогу.

— Та самая сковорода?

— Говорят, Годрик Гриффиндор заставил ее спрятать этот артефакт, потому что после застолья их враги сами клали голову на плаху, и юных воинов-учеников стало невозможно закалить в боях. Потому что этих боев попросту не было!

— И эта сковорода существует?

— Кто знает…вотчиной Пуффендуй был целый замок. И она может быть где угодно. Хоть в Большом Зале, хоть на дне озера.

Крум замолчал, а Гарри, наконец, подлил себе горячего чаю. Было бы здорово найти этот древний артефакт. Вот только где его искать? Для начала он точно опробует сковородки на кухне. Все они выглядят достаточно древними.