Похищение «Супрематической Венеры» (джен)

7

Зенигата неистовствовал. Он вскакивал, метался по комнате, как тигр в клетке, рвал на себе волосы и чуть не расколотил ноутбук. Он должен был быть там! О, он бы вывел всех подозреваемых на чистую воду, сорвал бы с них маски! Он тряс бы их до тех пор, пока они не вывалились из поддельной кожи.

Когда в галерее появился разноцветный хиппи, Зенигата вцепился в ноутбук и заорал:

— Люпен, ты арестован!

Съемка была качественная, прямо-таки с эффектом присутствия, но, увы, реально в галерее присутствовал только Ята. Но и Ята был таким же пассивным зрителем, что и инспектор. Он даже не попытался пробиться к Люпену. Инспектор уже мысленно прикидывал, какую устроит взбучку растяпе-ученику.

И тут хиппи выхватил пистолет. Пистолет был пластиковый, ярко-зеленый, водяной, несерьезный и совсем не опасный. Но потому, как молниеносно хиппи его выхватил, Зенигата понял, что это не Люпен. Это был Дзиген, как ни сложно в это поверить. Зенигата и не предполагал никогда в люпеновом напарнике таких актерских талантов.

А затем в молодом полицейском инспектор узнал Гоэмона. Напарники разыграли свои партии как по нотам. Гоэмон ловко обезоружил Дзигена и увел его. В общей суматохе никто уже не обращал на них внимания, и они преспокойно смылись.

Но в чем был смысл их действий? Отвлечь внимание от картины?

Инспектор остановил запись. Попытался успокоиться и сосредоточиться. Затем перемотал и стал просматривать покадрово. Нет, во время словесной перепалки никто к картине не приближался. Рядом с картиной был только месье Крюшо. Богач, не пожалевший дорогого костюма ради спасения «Супрематической Венеры». Спасения? Инспектор максимально увеличил кадр. Изображение расплывалось, но все же он различил, как на один лишь миг в глазах месье Крюшо вспыхнул знакомый плутовской блеск.

— Люпен, мерзавец! — завопил Зенигата.

Люпен, все это время под видом месье Крюшо был Люпен. С его талантами, да еще при отключенной сигнализации ему ничего не стоило украсть картину, не прибегая к театральным действиям. Но он устроил настоящий спектакль. Да уж, посетители галереи получили первоклассное шоу. Только вот они так и не догадались, что стали свидетелями ограбления. Что-то Люпен перемудрил.

Инспектор захлопнул ноутбук. Дело было сделано. Люпен украл картину. Сделал это с шумом, но без обычной беготни, прыганья на люстры и полетов на тарзанке. Он даже не объявил себя, не скинул маску, не заливался торжествующим и издевательским смехом.

Что ж, сегодня все по-другому. Вот и он впервые в жизни не бежит за Люпеном, не метает в него наручники, а смотрит на все со стороны, словно обычный человек.

А Ята не только не поймал Люпена, но и упустил картину. Зенигата не винил его, молод он еще Люпена ловить.

8

Веселые и довольные, напарники добрались до убежища. Люпен выложил картину на стол. Дзиген снял парик и принялся выпутывать из бороды ленточки. Почему-то в этот раз Люпен не сделал ему маску и пришлось обходиться подручными средствами. Гоэмон первым делом проверил Зантецукен. Меч был в порядке, ничего с ним не случилось.

— Даже соскучиться не успел, — оптимистично заключил Люпен, с улыбкой глядя на воссоединившегося с мечом самурая. — А вот я соскучился!

— По кому это ты соскучился? — хмыкнул Дзиген. — По вальтеру своему?

— Да по какому вальтеру, — Люпен поморщился. — Это у вас только оружие на уме. Я соскучился по своей мадмуазель, по ненаглядной и очаровательной Фудзико-тян. И вообще, я за нее волнуюсь. Вы же в курсе, какая трудная роль ей досталась?

— Ой, Люпен, не труднее уж, чем изображать безумного художника, — пренебрежительно отозвался Дзиген.

— Она должна усыпить настоящего месье Крюшо, — серьезно ответил Гоэмон. — Я думаю, у нее все получилось и скоро она будет здесь.

— Ох, скорее бы, — Люпен состроил жалобную физиономию. Он покосился на напарников, не увидел в их лицах сочувствия и расстроено уселся за стол. Принялся разглядывать картину.

— Ладно, Люпен, жди свою Венеру, любуйся Венерой нарисованной, а я пойду бороду отмывать, — с этими словами Дзиген отправился в ванную.

— Бороду отмывать? — рассеянно повторил Люпен и слегка нахмурился, затем его взгляд вернулся к супрематической Венере, и он нахмурился сильнее.

А Фудзико не заставила себя ждать. Она вошла так тихо, что можно было подумать, будто подчиняясь желаниям Люпена, чудесным образом материализовалась прямо посреди комнаты. Люпен поднял на нее задумчивый взгляд и тут же просветлел лицом. Рот сам собой растянулся в радостной улыбке, в глазах засветилось обожание.

— Фудзико-тян! — Люпен вскочил и бросился навстречу прекрасной воровке, раскидывая руки.

От Люпеновых рук Фудзико ловко уклонилась. Она пока была не в курсе, заслуживает ли этот вор хоть какого-то поощрения. Узрев на столе картину, Фудзико оттаяла и позволила усадить себя на диван. Люпен вертелся вокруг, предлагая то чай, то кофе, то поцеловать.

— Люпен, не мельтеши, — оборвала его Фудзико. — Сядь рядом и рассказывай, как все прошло.

— Ох, Фудзико, — Люпен закатил глаза, — это было феерично! Жаль, что ты не смогла побывать в галерее. Сколько народа там было! А полиции! А сколько важных персон! И я — самая важная среди них, сам месье Крюшо. И все благодаря тебе, дорогая! Я знал, что ты справишься!

Фудзико глядела на Люпена благосклонно. Хорошо, когда твои заслуги признают. Это только Дзиген с Гоэмоном воображают, что они делают большую часть работы, а на самом деле…

И тут приятные мысли Фудзико, как и разглагольствования Люпена были прерваны самым бесцеремонным образом.

Дзиген, злой, растерянный и мокрый, грубо схватил Люпена за плечо.

— Люпен, ты же сказал, что эта краска смывается!

— Ну да, смывается, как любая краска для волос, через несколько месяцев, — пожал плечами Люпен.

— Чего?! Через несколько месяцев? Я что, по-твоему, должен теперь как попугай ходить? С разноцветной бородой!

— Ой, подумаешь…

— Ублюдок, чтоб тебя! — Дзиген сжал кулаки.

Фудзико с любопытством рассматривала стрелка. Был он без шляпы, взъерошенный, ужасно расстроенный. Борода была не так уж чтобы попугайная. Всего несколько зеленых, розовых и синих прядей. Даже красиво. Скорее уж смешной и попугайный вид Дзигену придавала широкая бесформенная желтая блуза, наполовину мокрая. Почему-то стрелок не озаботился ее снять, очевидно, слишком торопился отмыть свою драгоценную бороду.

Фудзико решила вмешаться в перепалку:

— Дзиген, Дзиген, успокойся. Ничего страшного не случилось.

— Ничего страшного! — зарычал Дзиген.

Фудзико закатила глаза, демонстрируя своим видом, что все мужчины редкостные придурки.

— Дзиген, это все решаемо. Я знаю, как сделать твою бороду одноцветной. Подожди тут.

Фудзико легко вскочила с дивана и выскользнула из комнаты. Уже через пару минут она вручила Дзигену пакетик с краской.

— Подержи полчаса и все будет отлично, — Фудзико ободряюще похлопала стрелка по спине и отправила в ванную.

— Чего ты ему дала? Что-то из моих запасов? — Люпен выглядел расстроенным.

А он и вправду расстроился. Знал ведь, как Дзиген дорожит своей бородой. Но когда они готовились к краже, разноцветная борода с ленточками показалась ему забавной и креативной, и он как-то упустил из головы последствия. Сейчас, при Дзигене, он старательно делал легкомысленный и беззаботный вид, но в глубине души переживал. Теперь, когда Дзиген ушел, Люпен не скрывал своих переживаний. Шутка выходила не слишком удачной, ссориться с напарником не хотелось.

Добавлял тревоги и пакетик краски, что Фудзико дала Дзигену. Если он правильно разглядел, то это совсем не то, что требуется стрелку.

Такой Люпен Фудзико совсем не нравился. Он должен думать о ней, а не о бороде своего напарника. Все же было так славно, он одаривал ее комплиментами, а этот Дзиген все испортил.

— Люпен, — Фудзико ласково посмотрела на вора и провела пальчиком по его щеке. — Ты заслужил поцелуй!

Люпен с восторгом вскинул глаза на Фудзико. Поцелуй, ну наконец-то Фудзико его поцелует! А там глядишь, где один поцелуй, там и второй, дальше — больше. Мысли о бороде Дзигена, да и о самом Дзигене, мгновенно вылетели из головы Люпена. Все из нее вылетело. Осталась только Фудзико. Любимая, единственная, неповторимая!

А Фудзико вроде как была и не против позволить Люпену больше, чем один поцелуй. Правда, вначале она решила пожаловаться на похотливого месье Крюшо…

Дикий вопль, полный ярости и душевной боли заставил любовников отпрыгнуть друг от друга.

Фудзико испуганно озиралась, Люпен был скорее удивлен.

На пороге комнаты появился Дзиген. Все в той же желтой блузе, взлохмаченный, с бешеными глазами и… огненно-рыжей бородой.

— Убью, сука!!! Тварь! Стерва!

Фудзико невинно захлопала глазами, но внутренне собралась, готовясь спасаться бегством.

— Дзиген, ну ты не додержал, я же сказала полчаса!

Люпен сложился пополам от смеха. Он понимал, что должен срочно спасать любимую женщину от разъяренного напарника, он знал, как трепетно относится Дзиген к своей бороде и примерно представлял его чувства. Да он и за свою жизнь слегка опасался, но не мог ничего с собой поделать — его душил смех.

— Я хотела сделать из тебя блондина, — надула губки Фудзико. — Просто интересно, пойдет ли тебе белый цвет. Ну и можешь представить, как будешь выглядеть в старости, когда поседеешь, — оправдывалась Фудзико.

— Блондина! — взвыл Дзиген. — Да ты сама тупая блондинка! Свои рыжие лохмы перекрашивай, дура!

— Ой, ну чего страшного-то, — продолжала оправдываться Фудзико. — Ты так на Ван Гога похож.

— Ван Гога, — простонал Люпен и затрясся в новом приступе хохота. Вор так хохотал, что свалился с дивана на пол, но и там смеяться не перестал.

— Так, значит… — протянул Дзиген. Приступ ярости прошел. Глаза его опасно сузились, рука скользнула за спину. Дело принимало скверный оборот. Люпен прекратил смеяться. Он приподнялся, вытирая выступившие от смеха слезы.

— Смешно вам. Ну, так я вас сейчас так разукрашу, родная мама не признает.

С этими словами Дзиген выбросил руку с зажатым в ней пистолетом в сторону Фудзико. Воровка, словно подброшенная пружиной, отпрыгнула в сторону. По спинке дивана расползалось ядовито-зеленое пятно.

— Я сейчас из тебя такого Ван Гога сделаю, налысо бриться придется, — орал Дзиген, обстреливая Фудзико краской из водяного пистолета. Краска была та же, что и в галерее.

Бриться наголо Фудзико не хотелось, поэтому она проявляла чудеса ловкости и изворотливости, но тщетно. Дзиген не случайно слыл лучшим стрелком. На платье Фудзико появлялось все больше зеленых пятен.

Люпен понял, что жизни Фудзико ничего не угрожает. Все ж таки Дзиген твердо держится правила не убивать женщин, да и Фудзико ему не чужая. А догонялки и стрельба краской выглядели почти забавно. В душе вора даже шевельнулось что-то вроде зависти. Хотелось и пострелять, и побегать. Вот если бы, например, в пистолете была не краска, а вода, тогда платье Фудзико все больше намокало, облепляло тело и все яснее обрисовывались ее роскошные формы…

Водяной пистолет фыркнул и уронил последнюю зеленую каплю. Краска в нем закончилась. Люпен счел момент подходящим для вмешательства.

— Дзиген, послушай…

— Так, еще и ты тут, — зловеще усмехнулся стрелок. — Думаешь остаться чистеньким? Как бы ни так. Сейчас я из тебя супрематическую Венеру сделаю.

Дзиген сунул руку под блузу, вытащил баллончик с краской и молниеносно перезарядил пистолет.

Люпен даже не успел сказать, что не может быть Венерой, в крайнем случае, Марсом, как в его сторону вылетела струя краски. Была она уже не зеленая, а ярко-розовая.

Гоэмон, привлеченный шумом, заглянул в комнату. Он бы мог помочь Люпену с Фудзико и рассечь водяной пистолет Зантецукеном, но был риск испачкать меч в краске. Нет уж, пусть горе-любовники сами разбираются. Гоэмон неслышно отступил назад.

Люпен метался по всей комнате. Фудзико, думая, что внимание стрелка всецело занято вором, сделала попытку покинуть поле боя, но была встречена розовой струей краски. Воровка сочла за лучшее затаиться. Она спряталась за диваном и притихла.

Люпен уже был с головы до ног розовым, когда и этот баллончик закончился.

Вор опасливо посмотрел на стрелка:

— Дзиген, у тебя еще одна обойма есть?

— У меня Люпен, всегда есть запасная обойма, но тратить ее на тебя я не собираюсь. И на Фудзико тоже, так что может вылезать.

Фудзико осторожно высунула голову из-за спинки дивана. Дзигену не свойственно коварство и вероломство, но кто знает, чего ждать от этого рыжебородого типа. Сейчас как окатит очередной порцией краски.

А Люпен уже уселся на диван и широко улыбнулся напарнику.

— Мне следовало догадаться, что к снаряжению оружия, даже такого несерьезного, ты отнесешься со всей свойственной тебе серьезностью. Только вот с краской ты не угадал. Мои любимые цвета зеленый и красный, а мне достался розовый.

— Ну, насколько я помню, розовый ты тоже любишь, разве нет?

— Ага, — улыбка Люпена стала еще шире. Он поднял согнутые в локтях руки вверх, став похожим на некое индуистское божество. — Разве я не квинтэссенция супрематизма? Торжество цвета и формы?

Розовый Люпен на зеленом диване и рыже-зеленая Фудзико, пугливо из-за этого дивана выбирающаяся — все это было так смешно, что Дзиген не выдержал и расхохотался. Люпен тут же присоединился к его смеху. Фудзико тоже засмеялась.

Впрочем, Фудзико быстро отсмеялась и умчалась отмываться в ванную. Люпен попытался предложить ей свои услуги, но был отвергнут.

Люпен огорченно посмотрел вслед Фудзико, но через секунду на его лицо вернулась улыбка.

— Дзиген, я еще в галерее понял, как тебя нравится обстреливать меня краской. Признайся!

— Вовсе нет. Просто это был твой идиотский план. Я в нем вообще ничего не понял. Все можно было сделать проще и легче. И ты так и не объявил себя, получается, не сдержал слова.

— Так Папаша ведь не пришел!

— Идиот! Ты что, для Папаши воруешь?

— Я ворую для себя, а чаще для Фудзико. А ради Параши и зрителей я придумываю сногсшибательные планы. Только вот Папаши не было, что-то там Ята про приказ комиссара говорил. Надо это дело разъяснить, но вначале смыть краску, она ядовитая, небось.

— Краска на основе пищевой, — успокоил Люпена Дзиген.

— Да ты что? — Люпен округлил глаза, провел по одежде пальцем и попытался сунуть палец в рот.

— Эй, не надо, — Дзиген вовремя перехватил руку Люпен. — Я же сказал «на основе», но пробовать все же не стоит.

— Ах, Дзиген, — Люпен мечтательно закатил глаза, — это ведь одна из моих эротических фантазий: обмазать Фудзико сладким кремом, а потом слизывать его.

— Извращенец. Это краска, а не крем. К тому же, от такого количества крема можно получить несварение желудка. Ладно, Люпен, иди мойся.

— Так ванну Фудзико заняла, — Люпен принял удрученный вид. — И меня с собой не взяла.

— У нас во дворе есть садовый душ, — напомнил вору Дзиген.

— Шланг что ли? — Люпен расплылся в улыбке. — Теперь ты хочешь меня водой окатить? Вот какие у тебя фантазии. А что, может быть весело!

Дзиген покачал головой. Люпен просто как ребенок, все бы ему бегать и прыгать. И когда он только вырастет, наконец!

— Мы могли бы полить его из лейки, — заглянул в комнату Гоэмон.

«Полить из лейки, чтобы вырос», — усмехнулся своим мыслям Дзиген.

— Из лейки долго, — отказался Люпен. — И я знаю, Дзиген, про садовый душ. Только вот надо еще тебе с бородой помочь.

— Сбрить, — веско припечатал Гоэмон.

— Сбрить! — Дзиген разом утратил благодушие. — Да за такие советы… — Стрелок не договорил и поудобней перехватил водяной пистолет.

Гоэмон нахмурился и крепче сжал Зантецукен.

— Нет, нет, Гоэ-чан, Дзиген, — Люпен предостерегающе замахал руками. — Не ссорьтесь. Я знаю, как решить эту проблему. Нет, конечно, сбрить — это оптимальный вариант. И мы тебя, Дзиген, и без бороды любить будем, — тут Люпен глянул на стрелка и заговорил быстрее, — но раз уж не хочешь, то у меня есть отличная черная краска. Без подстав, честно.

Люпен сбросил перепачканный розовым пиджак, вытер об него руки и принес пакетик краски.

— Уступаю тебе садовый душ, — великодушно объявил Люпен. — А я попробую еще раз к Фудзико попроситься, может, пустит.

— Если пообещаешь не приставать и реально только помочь смыть краску, то точно пустит, — обнадежил его Дзиген.

— Так как не приставать, если мы там без одежды будем!

— А ты не раздевайся, — посоветовал Дзиген. — Так даже удобней — и сам вымоешься, и одежда отмоется.

— Не прокатит, Фудзико-то ведь без всего будет, так что я по-любому…

— Люпееен! — раздался голос Фудзико. — Помоги мне! Она не отмывается!!!

— Уже иду, любимая! — просиял Люпен, подхватил пиджак и умчался.

— Куда с пиджаком-то, придурок! — выкрикнул вслед ему Дзиген, но вор уже был в ванной. — Он что, правда, стирать его собрался?

— Просто рефлекс, — констатировал Гоэмон. Он осмотрел заляпанную краской комнату и изрек:

— Нужно менять убежище, я отказываюсь жить в этом супрематизме!

9

Спустя час все сидели на кухне. Фудзико сияла чистотой, свежестью и довольством. Отмытая и обласканная Люпеном, завернутая в пушистое розовое полотенце, она улыбалась с задумчивым кокетством.

Люпен, в одних трусах, с каплями воды на коже, с мокрыми взъерошенными волосами, тоже сиял, вот только не чистотой. За ухом у него розовела неотмытая краска, ведь все усилия вора в ванной были направлены на Фудзико.

Дзиген благодушно курил. Борода его вновь была радикально черного цвета. Желтую блузу он снял и радовал глаз Фудзико голым худощавым торсом.

Гоэмон был в своей привычной одежде. Он не мылся, потому что и не пачкался. Он имел вид невозмутимый и отстраненный, как и всегда.

— Ну-с, — Фудзико прищелкнула пальцами, — давайте отметим наше новое приобретение. И от домашнего ужина я бы тоже не отказалась.

— И я бы не отказался, — в унисон ей отозвался Дзиген. — И если ты вспомнишь, что ты женщина и этот ужин нам приготовишь…

— Что это за сексизм, — не дала договорить ему Фудзико. — Раз женщина, то стой у плиты! И почему это вы для себя по очереди готовите, а стоило появиться женщине, так марш на кухню!

— Мы Фудзико, и так на кухне. А ужина у нас нет, некогда было его готовить, — объяснил Дзиген.

— Ну, тогда, — Фудзико встала, — тогда я забираю Венеру. А вы сидите тут, лапу сосите.

Фудзико походкой королевы вышла из комнаты.

— Чего сосать? — очнулся Люпен. Все это время он любовался Фудзико и совершенно не вникал в разговор.

Ответить Люпену никто не успел, потому что из комнаты раздался дикий вопль. Фудзико, раскрасневшаяся, в сползающем с тела полотенце, вихрем ворвалась на кухню.

— Она испорчена, испорчена! — кричала она. — Ты идиот, Дзиген, она вся в краске! Ты ее испортил! Мои миллионы, где теперь мои миллионы?! Вот сейчас я точно тебе всю бороду выдеру!

На Люпена накатило дежавю. Теперь уже Фудзико, ругаясь и крича, наскакивала на Дзигена. Полотенце окончательно свалилось с нее, она была прекрасна. И трижды прекрасней она была в гневе. Грозная богиня, не какая-то там Венера, нет, Афина, дева-воительница, валькирия! Люпен готов был смотреть и смотреть, но поймав умоляющий взгляд напарника, бросился товарищу на выручку. Он схватил Фудзико, обвил руками, крепко прижал к себе.

— Фудзико, успокойся, она все равно была не настоящая, — нежно прошептал Люпен ей в ухо.

— Как это не настоящая? — Фудзико перестала вырываться.

— Так, компьютерная копия, подделка.

— А где же настоящая?

— Единственная настоящая Венера — это ты, Фудзико, — еще более нежно проворковал Люпен.

— Придурок, — Фудзико вырвалась из рук вора, — все вы тут придурки, видеть вас не желаю! Фудзико подхватила полотенце, небрежно запахнулась в него и покинула убежище, громко хлопнув дверью.

— Простите, парни, — повинился Дзиген. — Я поступил не профессионально, просто вышел из себя.

— Да ладно, — махнул рукой Люпен, — весело же было! А это главное. Ты и в галерее повеселился, а тут уж вообще оторвался по полной. Надо как-нибудь еще такое устроить. Только, чур, у меня тоже будет пистолет. Устроим красочную дуэль! Не всерьез, этого я не люблю, а в шутку. И кроме того, я бы не оставил картину лежать на виду, если бы она представляла хоть малейшую ценность. Мне еще в галерее показалось, что что-то тут не то. А уже здесь я убедился, что это подделка. Так что, туда ей и дорога.

— Они поступили нечестно, — Гоэмон казался слегка обиженным. — Они повесили копию.

— Подозреваю, что это был сюрприз специально для меня, — ухмыльнулся Люпен. — Но я это так не оставлю. Я всегда получаю то, что захочу и не бросаю недоделанную работу. Я вернусь в галерею и второй раз украду супрематическую Венеру. Вы же со мной, парни?

— С тобой, — ответил Дзиген. — Только теперь я оденусь нормально и возьму с собой магнум.

— С тобой, — подтвердил Гоэмон. — Только я тоже пойду в своей одежде и с Зантецукеном.

— Отлично, — заулыбался Люпен. — Покажем им, какие мы профессионалы!