Думай, Гарри, думай! (джен)

Дверь в купе вдруг открылась, Гарри вздрогнул и посмотрел на вошедших. Светловолосый парень, такой, какие всегда нравятся девочкам. Седрик Диггори, из Пуффендуя. Тот самый, который после Турнира погиб от заклинания Воландеморта. Из-за его плеча выглядывала миниатюрная когтевранка, Чжо Чжан. Она показалась Гарри такой красивой, что он чуть не забыл, как дышать. Мальчишка вскочил, чувствуя, что неудержимо краснеет. Он очень старался не смотреть на девочку, поэтому уставился на Диггори. А тот глянул на него, словно только что заметил:

— А ну, кыш отсюда… как-там-тебя… Освободи старшим купе.

Гарри не хотел конфликтовать с ловцом квиддичной команды Пуффендуя, которого прежде очень уважал. И вообще-то, этот парень погиб у него на глазах, а сейчас стоит пред ним живёхонький… Но и повиноваться, уронить себя при девочке, которая ему очень-очень нравилась, он тоже не мог. И чтó ему было делать? Гриффиндорец быстро глянул на Чжо: она даже не удостаивала его взглядом, смотрела только на Седрика. Сердце Гарри больно сжалось, и он понял, что обратиться к ней у него язык не повернётся. Но тут он заметил позади неё ещё одну девочку. Нет, это была не Гермиона, но и она, наверняка, тоже хорошо относилась к Гарри Поттеру, потому что… Потому, что почти все хорошо относились к Гарри Поттеру. Кажется, её имя Луна Лавгуд. «Она, конечно, странноватая, но, надеюсь, не будет на меня нападать только потому, что я не Поттер», — подумал Гарри, и сказал, заставив себя дружелюбно улыбаться:

— Я так понимаю, вы ищете свободные места? Чжо, Луна, присаживайтесь сюда, я надеюсь, я вам не помешаю. Но если мешаю, то я уйду.

Проявив такое радушие, он «обезоружил» готового к конфликту Диггори, а девочкам, к которым он обратился, ничего другого не оставалось, кроме как сказать «Да ничего, ты не помешаешь». Гарри пересел к двери. Седрик и Чжо расположились у окна, а напротив гриффиндорца оказалась Луна. Так они и ехали всю дорогу. Лавгуд внимательно оглядела Гарри с головы до ног, словно определяя, к какому роду существ он принадлежит. Видимо, она не нашла в нём ничего интересного, потому что уткнулась в журнал. Диггори и Чжан не сводили друг с друга взглядов и говорили очень тихо, а Гарри смотрел в пол, лишь изредка, помимо своей воли, он взглядывал на хорошенькую когтевранку, любуясь её изящным профилем и блестящими, гладкими как шёлк чёрными волосами. И каждый раз он ощущал болезненный укол в сердце, потому что девочка глядела не на него и улыбалась тоже не ему…

Наконец «Хогвартс-Экспресс» прибыл на станцию Хогсмид, и Гарри с огромным облегчением выскочил на перрон одним из первых. В сгущающихся сумерках все курсы, кроме первого, почти не переговариваясь — уже наболтались в поезде, да и просто устали, — плотной толпой пришли к каретам. Гарри знал, что в них впряжены фестралы, странные жутковатые существа, похожие на мумии лошадей, только с перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями и хищными клыками, но опять их не видел, потому что видеть фестралов мог только тот, кто видел смерть человека и осознавал это. Все же остальные пребывали в уверенности, что кареты двигаются сами по себе. Гарри ухитрился попасть в ту же карету, где ехал Рон, но поговорить с ним не смог, потому что Уизли, по-прежнему не замечая его, всё внимание уделял только Лонгботтому, а тот, в свою очередь, принимал это внимание как должное. Также в этой карете оказалась и сестра Рона Джинни. Гарри почти не удивился, что девочка, хоть и робко сидела в уголке, всю дорогу не сводила взгляд с Невилла и ни разу не посмотрела не только на Гарри, но даже на собственного брата.

В Большом Зале замка Хогвартс все ученики расселись за столы своих факультетов, понаблюдали за церемонией Распределения первокурсников и выслушали перед ужином традиционную речь ректора, профессора Дамблдора. Этот знаменитый волшебник, хотя и был очень старым, всегда производил впечатление бодрого и энергичного человека. У него были длинные серебристые волосы, седая борода длиной ниже пояса, очки в виде полумесяцев и сильно искривлённый нос. Его часто называли самым великим волшебником столетия, но уважали его не только за это. Невозможно было не доверять Альбусу Дамблдору, и Гарри смотрел на него, аплодировал вместе с другими учениками и чувствовал, что немного успокаивается.

— Добро пожаловать! — возвестил Дамблдор, сияя бородой в свете свечей. — Добро пожаловать на ещё один учебный год в Хогвартсе! Я должен сообщить вам некоторые новости, вам всем, и, поскольку они весьма важные, я хочу покончить с ними перед тем, как вы начнёте наслаждаться нашим великолепным пиршеством…

Ректор откашлялся и продолжил:

— Новости эти по большей части приятные. Я с радостью представляю вам новых преподавателей в этом году. Во-первых, это профессор Ремус Люпин, любезно согласившийся занять место преподавателя Защиты от Тёмных сил.

Раздались жидкие, без энтузиазма, хлопки: профессор Люпин, который встал с места и смущённо поклонился, выглядел очень непредставительно на фоне остальных учителей в парадных мантиях.

—…И ещё одно изменение в преподавательском составе, — продолжил Дамблдор, когда жидкие аплодисменты в честь профессора Люпина смолкли. — С сожалением извещаю, что профессор Кеттлбёрн, наш преподаватель Ухода за Магическими Существами, вышел на пенсию в конце прошлого года, чтобы спокойно уделять больше времени своим выращиваемым конечностям. И мне очень приятно сообщить, что это место будет теперь занимать не кто иной, как Рубеус Хагрид, согласившийся совместить учительскую работу со своими обязанностями привратника.

Ученики в изумлении переглядывались. Затем нового профессора наградили бурной овацией, Гарри тоже хлопал вместе с остальными гриффиндорцами, и обратил внимание, что Невилл даже встал, аплодируя, и тут же, словно по команде, многие повскакали вслед за ним. Дурсли нахмурился и вновь оглядел стол. Гермионы по-прежнему не было видно: «Мерлин, да куда ж она делась?! И вот именно тогда, когда она мне нужнее всего!..»

Хагрид, который, даже и не вставая, был выше всех остальных учителей, махал огромной ручищей, его раскрасневшееся лицо в зарослях волос, бровей, усов и бороды сияло широкой улыбкой.

— Ну, что ж, — улыбаясь, воздел руки Дамблдор, — думаю, с новостями покончено. Да начнётся пир!

Золотые тарелки, блюда и кувшины на столе наполнились разнообразнейшими яствами и напитками. Гарри, внезапно сообразивший, что безумно голоден, навалил в свою тарелку всего, до чего только смог дотянуться, и начал есть. Все блюда были очень вкусными, зал наполнился бормотанием приглушённых едой голосов, смешками и звяканьем ножей, вилок и ложек.

Когда же последние крошки тыквенного пирога были сметены с золотых тарелок, Дамблдор возвестил, что всем пора отправляться спать, и сытые, полусонные ученики поплелись в расположения своих факультетов. Когда Гарри в числе самых последних ребят добрался до спальни, он заметил, что Шеймус, Дин и Невилл уже улеглись в свои кровати, занавеси были задёрнуты. Рон сосредоточенно надевал пижамную куртку. Гарри подошёл и тихо его окликнул:

— Рон… Я могу с тобой поговорить?

Уизли обернулся, как ошпаренный:

— Дурсли? Ты в курсе, что пора спать?

— Я знаю. Но мне нужно поговорить с тобой.

Рон смотрел на Гарри с таким растерянным выражением на лице, как будто хотел что-то вспомнить, но никак не мог понять, что именно.

— Ну, говори, раз уж тебе так нужно… — наконец, выдавил он из себя. — Ты какой-то странный, Гарри. Ведёшь себя так… Ты, часом, головой не ударялся на каникулах?

Вспомнив, что действительно ударился макушкой об оконную раму, Гарри невольно потёр голову. …Или он только через два года ударится? Мерлин, иногда Рон ТАКУЮ интуицию показывает, все прорицатели во главе с Трелони отдыхают…

— Я просто кое-чего понять не могу… Например, где Гермиона?

Рон вытаращился в искреннем непонимании:

— Какая ещё Гер-ми-она? И почему Я должен знать это?

Теперь изумился и Гарри:

— Гермиона Грэнджер. Лучшая ученица курса. И на…

Рон прервал его, презрительно фыркнув:

— Вот ещё, «лучшая ученица»! Все знают, что на нашем курсе лучше всех учится Невилл! …Погоди-ка… Как, ты сказал, её фамилия? Грэнджер? А-а, была, была такая девчонка. Вечно лохматая такая… Из маглорожденных.

Гарри радостно кивнул и хотел было начать расспрашивать о подруге, но Рон сказал:

— Только она даже первый курс не закончила. На неё тролль напал. Не помнишь, что ли? На Хеллоуин. Она пряталась в девчачьем туалете, а тролль туда зашёл на её рыданья…

— И что?! — вскрикнул Дурсли.

— Ну, и что-что… Разъярился и давай своей дубиной махать… Учителя прибежали, еле справились с ним, да только поздно. Ну, мадам Помфри, конечно, подлечила её, как могла, а потом её в Мунго отправили.

— И что? — опять повторил Гарри, не в силах поверить услышанному.

— И то, что она больше в Школе не появлялась.

— Н-ну, она хоть… жива?

— Да вроде бы, — безразлично пожал плечами Рон. — Это всё, что ты хотел знать?

— Нет, погоди. Рон, скажи мне ещё…

—…Слушай, Дурсли, я, конечно, терпеливый человек, но всему же есть предел! — внезапно рявкнул Уизли, хотя тут же понизил голос и огляделся, не разбудил ли кого. — Я тебе не «Рон»! Так зовут меня только мои друзья, а ты к ним не относишься, не понял разве?! Так что, будь любезен… Моё имя — Рональд.

Гарри отшатнулся, словно от удара, но всё-таки заставил себя задать прямой вопрос:

— Значит, ты… не дружишь со мной?

— Ха, с чего мне с тобой дружить? Кто ты такой?

— Просто Гарри, — чётко и спокойно вымолвил мальчик, а потом стиснул зубы и сжал кулаки. «Вот вернусь обратно, устрою тебе, Рональд, — внезапно вспыхнула в его голове гневная мысль, но тут же сменилась другой: — Если только вернусь…»

— Вот именно, «просто Гарри». Таких ребят, как ты, полно в Школе. И ты даже не чистокровный волшебник. Не знаю, почему Малфой в тебя вцепился…

— Малфой?! Драко Малфой?! — не сдержался Гарри: да уж, поразительные новости о его теперешней жизни в магмире всё не заканчивались. Он вообще-то догадывался, что и здесь его родители погибли, и его из-за фамилии считают маглорожденным, но чтобы его закадычный враг-слизеринец был…?!

— Малфой, Малфой! — передразнил его Уизли. — Драко Малфой. Можно подумать, в Хогвартсе Малфоев пруд пруди…

— И, что, он… дружил со мной?!

— Ну, ты точно с дуба рухнул, Дурсли… Да вы весь первый курс чуть не за ручку ходили, весь Хогвартс потешался! Мы уж думали, ты свою кровать в слизеринское подземелье захочешь перенести и там, у входа, поставить… Или Малфой свою кровать водрузит возле картины Полной Леди… И ты этого не помнишь?

— Не помню, — растерянно вымолвил Гарри, — я, оказывается, много чего не помню, связанного со мной… Зато помню что-то, о чём ты, например, и знать не знаешь.

— Странный ты. И даже не помнишь, как Фред с Джорджем балдахин твоей кровати в честь твоей дружбы со слизеринцем перекрасили в зелёный цвет?

— Чего-о? — мальчик вздрогнул и бросил взгляд на свою кровать. Нет, занавеси так и были малиновые. Рон заметил это и усмехнулся:

— Это Невилл за тебя заступился. Сказал им, и они вернули цвет, как было. …Ну, может, хватит меня допрашивать, а?

— Ладно, извини. Рональд, — заставил себя сказать Гарри и пошёл к своей постели. — Спокойной ночи, — пробурчал он, не поворачиваясь.

Рон молча скрылся за занавесками.

…Дурсли переоделся в пижаму, улёгся и укрылся одеялом. Уставился в непроницаемую чернильную темноту за окном. Он в своей такой знакомой, удобной кровати, в своём родном Хогвартсе, среди таких же, как он, волшебников… Вроде бы, всё должно быть как всегда. Он просто ДОЛЖЕН был чувствовать покой и облегчение! Но ничего подобного. Мысли по-прежнему метались в голове, как муравьи в потревоженном муравейнике. Почему же, почему, во имя Мерлина, его желание стать «просто Гарри» внезапно исполнилось?! Ведь он и раньше сколько раз мечтал избавиться от шрама и от Воландеморта в придачу — но ничего не происходило. За что это ему?! И, главное, что теперь делать. На Тисовой он надеялся, что приедет в Хогвартс, встретится с Роном и Гермионой — и всё само решится, как почти всегда решалось, друзья будут рядом, и ему будет легче. А оказалось… Гермионы вообще нет, и хотя Рон по-прежнему верный друг Мальчика-который-выжил, да только мальчик-то этот вовсе не он… И легче ему не становится.

Наконец, Гарри провалился в сон. Ему показалось, что он только-только успел закрыть глаза, как раздался бодрый — и очень громкий — голос старосты Перси Уизли:

— Подъём, подъём, джентльмены! Третий курс, встаём, встаём, учёба вас заждалась!

Зевая во весь рот, но всё ещё не открывая глаз, Гарри добрался до умывальника и только там проснулся, когда умылся холодной водой.

…Усевшись за стол в Большом Зале завтракать, мальчик невольно искал взглядом Рона. Нашёл его, конечно же, возле Лонгботтома, и подавил вздох, даже немного рассердившись на себя: «Да уж, от старых привычек не так-то просто избавиться… Думай, Гарри, думай, как тебе теперь жить без прежних друзей…» Он посмотрел в расписание. Только этого ему и не хватало для полного счастья: Зельеварение, два самых первых урока в новом учебном году в обществе «обожаемого» профессора Снейпа! А ведь, как говорится, как год начнёшь…

Расстроенный Гарри допил сок, подхватил свою сумку и побрёл в подземелье. Шёл он очень медленно, как можно дальше оттягивая встречу с преподавателем, который ненавидел его и его отца, и никогда не упускал возможность сделать, или хотя бы сказать, Гарри какую-нибудь гадость. Почему-то мальчик был уверен, как бы сильно ни изменилось отношение к нему всего магмира, отношение Снейпа не изменится ни на волос.

Оказавшись перед дверью в класс, он глубоко вздохнул, тихонько открыл её и скользнул внутрь. В классе царила вполне рабочая атмосфера, ничего общего с напряжением и страхом, к которым Гарри привык на уроках Зельеварения. Ученики, разбившись на пары, раскладывали инструменты и разжигали палочками горелки под котелками на столах, тихонько переговариваясь, а за учительским столом восседал и со снисходительной улыбкой наблюдал за происходящим… вовсе не Северус Снейп. Там находился совершенно не знакомый Гарри волшебник, пожилой, низенький, толстый, с лысой, как коленка, головой и роскошными усами, пышности которых позавидовал бы даже дядя Вернон.

— Не стойте в дверях, молодой человек, — мягко пророкотал учитель, устремив взгляд выпуклых блестящих карих глаз на оторопевшего Гарри, — проходите же, ждём только вас!

Класс захихикал, поглядывая на мальчика, тот покраснел, втянул голову в плечи и устремился к дальнему столу, единственному, где было свободное место. Оказавшись там, он со вздохом облегчения плюхнулся на стул, сбросил сумку и только тогда глянул, кто будет его напарником. Гарри Дурсли едва не вскочил снова, осознав, что на него смотрит с не меньшим изумлением… Драко Малфой, собственной беловолосой бледной персоной.

— П-привет, — растерянно пробормотал Гарри.

— Привет, — отозвался Драко, удивлённо, но без ненависти, — вот уж не ожидал, что ты захочешь со мной работать.

«Да я сам много чего в Хогвартсе не ожидал», — чуть не брякнул гриффиндорец, но смолчал, лишь неопределённо пожал плечами, и полез в сумку за учебником.

Не знакомый Гарри преподаватель выбрался из-за стола и, расхаживая по классу, принялся объяснять свойства зелья, которое надо будет сварить на уроке. Мальчик не хотел смотреть по сторонам, и уж тем более не хотел смотреть на напарника, поэтому он впился взглядом в усатого колдуна. Ему сразу стало понятно, что, может, этот учитель и не вышел ростом, зато, как преподаватель, был на голову, если не на две, выше Снейпа. Профессор объяснял спокойно, обстоятельно, подробно, и Гарри чувствовал, что всё прекрасно понимает и запоминает. От этого настроение у гриффиндорца слегка улучшилось, и, открыв нужную страницу учебника, он почти бодро спросил у напарника-слизеринца:

— Ну, давай, командуй, чтó мне делать? Нарезать крысиные хвосты или готовить порошок из пузырчатых мух?

— Давай, займись мухами, — кратко, по-деловому, сказал Драко, — только не рассыпь потом, после взвешивания.

— Ладно. …Кстати. Напомни мне, как зовут нашего нового препода?

— Профессор Гораций Слагхорн, — слегка удивился Малфой. — Только с чего ты взял, что он новый? Он в Хогвартсе стал преподавать чуть не одновременно с Дамблдором, ещё родителей моих учил.

— А… Снейп где? — всё-таки вырвалось у Гарри, хотя он вовсе не опечалился отсутствию «любимого» учителя.

— Кто-кто?

— Ну, Северус Снейп, ваш декан…

— Ты что-то путаешь. Деканом Слизерина тоже бессменно является Слагхорн. …Бери уже ступку и займись, наконец, делом, Гарри.

…И Гарри занялся делом. Теперь, когда он не боялся услышать над ухом язвительный тихий голос Снейпа и очередное «Десять баллов с Гриффиндора, благодаря вам, Поттер!», когда в учебник он заглядывал, только чтобы убедиться, что запомнил всё правильно, ему работать было очень легко и даже… приятно. Даже несмотря на напарника Малфоя, который, впрочем, сосредоточился на задании, работал сноровисто и к Гарри обращался только по делу. И всё-таки гриффиндорец удивился, что зелье у них получилось вполне хорошее, на твёрдую «выше ожидаемого». Не скрывая довольной улыбки, Гарри пошёл мыть инструменты, а вскоре к нему присоединился мрачный Рон. Слагхорн слегка покачал головой, заглянув в их с Невиллом котелок, и сказал:

— При всём уважении к вам, мистер Лонгботтом, сегодня я не могу поставить вам с мистером Уизли оценку выше, чем «удовлетворительно». К следующему уроку, будьте любезны, напишите полный разбор ваших ошибок.

Услышав такие слова, Гарри Дурсли улыбнулся ещё шире и подумал, что у профессора Слагхорна есть неплохие шансы стать его любимым учителем, и что Зельеварение, похоже, не такой уж отвратительный предмет.

— Весело, да?! — обиженным тоном проговорил Рон, бросая инструменты в чашу, куда извергала воду маленькая каменная горгулья. При этом, случайно или нарочно, он чуть не угодил ножом Гарри по пальцам, тот едва успел отдёрнуть руку:

— Осторожнее!

—…Доволен, что Слагхорн поставил вам с Малфоем оценку выше, чем нам с Невиллом? Да тебе просто повезло, он всегда своим слизеринцам ставит выше оценки, а Малфой вообще у него в любимчиках.

— Ну, давай на следующем уроке напарниками поменяемся, — ухмыльнулся Гарри. — Спорим, у меня всё равно оценка выше будет?

— У тебя?! Да у тебя по всем предметам выше «удовлетворительно» сроду не было!

«Во как, — Гарри казалось, что он уже устал удивляться, — я ещё и тупым тут считаюсь…»

— Ну, так что ж ты боишься спорить, Ро-нальд? — его сарказм был почти снейповским. — Или ты боишься оставить Лонгботтома Великого даже на два урока? Так я присмотрю за ним, не волнуйся.

— Да ничего я не боюсь! — вспыхнул Уизли, которого всегда было легко «взять на слабó». — Невилл мой друг, и он очень умный. Уж поумнее некоторых!

— Да я и не сомневаюсь, — усмехнулся Гарри, — в его уме. Малфой, между прочим, тоже не дурак, — признал он. — Ты считаешь тупым меня. Я с этим не согласен. Так спорим?

— Спорим! — в азарте вскрикнул Рон, — я и без Малфоя зелье лучше приготовлю, чем ты! Невилл! Иди сюда, разбей!

Лонгботтом, насторожённо поглядывая то на Рона, то на Гарри, подошёл:

— О чём спорим?

Дурсли подозвал Малфоя. Рон объяснил, о чём собрались спорить. Драко нахмурился, но ничего не сказал, лишь быстро сверкнул глазами на Рона, охваченного азартом, потом на Гарри. Двое гриффиндорцев сцепили руки, и третий «разбил».