Нет покоя голове в венце (гет)

Они часто задерживаются в его кабинете допоздна. Сегодня — вдвоём, правят речь. В офисе никого, только тишина. Даже чай давно остыл.

— Если думаешь, что через меня доберёшься до моего отца — ошибаешься, — произносит она задумчиво.

Слова срываются сами — слишком часто она ловит себя на мысли: что вообще между ними происходит?

— Никогда не думал, — спокойно отвечает он.

Подходит ближе. Слишком близко для формальностей. Она не отступает.

— Тогда зачем держишь меня рядом? — выдыхает она с лёгкой насмешкой. — Не верю, что не ради выгоды.

Он молчит. Смотрит — пристально, почти с отвращением к собственным эмоциям.

Потом сдаётся:

— Потому что ты... мешаешь мне мыслить рационально.

— А ты мне — думать вообще, — усмехается она.

Молчание. Напряжение висит в воздухе, осязаемое. Никто не делает первый шаг — они делают его одновременно.

Поцелуй жёсткий. Неискренний. Пробный. Будто каждый проверяет, власть над другим — реальна или иллюзия. Он хватает её за затылок, она впивается в лацкан его пиджака. Не страсть — столкновение воль.

Отстранившись, она чуть трогает губы пальцем.

— Ну что ж, — говорит. — Мои мотивы тебе известны.

— Они не противоречат моим.

Лампа отбрасывает жёлтые тени. За окном — Лондон, море акул.

Дверь открывается. В коридоре шаги. Белла выходит первой — быстрая, чёткая походка. Том — чуть позади, будто стараясь не дышать, чтобы не выдохнуть лишнего.

В лифт они молчат. Он не смотрит на неё. Она — в зеркало.

На восьмом этаже Белла выходит, не оглядываясь. Идёт к пожарной лестнице — выкурить «одну на ночь», как обычно. Том колеблется у лифта… и следует за ней.

Он стоит у стены, пока она затягивается, глядя в темноту между этажами. Огонёк сигареты выхватывает скулы, тонкие пальцы, тень улыбки.

— Скажешь кому-то — сожгу, — тихо говорит она.

— Я уже ничего не скажу, — так же тихо отвечает он.

— Боишься?

— Нет.

— Тогда почему молчишь?

Он не отвечает. Она поворачивается — и внезапно приближается вплотную.

— Ты первый, от кого мне не хочется сбежать после поцелуя, — шепчет Белла.

— Ты — первая, кого я поцеловал и не пожалел.

Сигарета догорает. Она давит её каблуком.

— Ты всё равно хочешь остаться, — констатирует он.

— Я уже не уверена, что это «хочу».

На следующем пролёте — Руди. С чашкой кофе и бледным лицом. Он не слышит слов, но видит: она улыбается. Он — нет, но глаза горят.

Что-то между ними случилось.

Руди спускается ниже, притворяясь, что ищет выход.

Впервые думает: а слухи... могут быть правдой.

* * *

Руди Лестрейндж, правая рука Риддла, замечает Беллу раньше всех. Она входит с идеально прямой спиной, но глаза скрыты тёмными очками.

Обычно — комета, искра. Сегодня — будто выключена.

Том уже в кабинете. Звонки, переговоры, брифинги. Всё как всегда.

Но не для Руди. Он садится рядом с ней в переговорной.

— Вид у тебя... не слишком воинственный для той, кто любит сражаться, — осторожно замечает.

Белла приподнимает бровь.

— Твоя забота трогательна, Руди. Что тебе нужно?

— Наблюдаю. Я ведь хорош в чтении между строк.

— Теперь читаешь меня?

— Не тебя. Его.

Она замирает на секунду. Руди это не ускользает.

— И что увидел?

— Человека, который стал вести себя нерационально. И женщину, которая ему это позволяет, — пауза. — Ты же знаешь, кто он, да?

— Лучше тебя.

— Ты думаешь, ты особенная. Что тебя он не укусит. А он — не собака. Он зверь. И если ты ему интересна — значит, он уже голоден.

— Может, я тоже хищник.

— Тогда помни: когда два хищника сталкиваются — кто-то становится добычей.

Молчание.

Белла встаёт.

— Ты всегда довольствовался ролью второго. Удобно — пока не понимаешь, что тобой жертвуют в первом акте.

— Не я влюбился в актёра, Белла.

* * *

За окном — мокрые улицы. Тишина, в которой слышно, как прыгает минутная стрелка.

Том за ноутбуком. Белла входит без стука.

— Ты не слышала о приличиях?

— А ты слишком много о них говоришь для человека, который ночует у помощницы, — садится напротив.

Он закрывает ноутбук.

— Что?

— Руди со мной говорил.

Том замирает.

— И?

— Неважно. Уверена, доказательств у него нет.

— И ты пришла мне сказать?

— А что, должна была испугаться?

— Нет. Должна была сделать вид, что тебя это не волнует. Как всегда.

Она встаёт.

— А вдруг я хочу, чтобы ты знал? Чтобы понял, как выглядишь со стороны. Даже твои люди думают, что ты чудовище.

Он подходит вплотную.

— А ты? Что думаешь?

— Думаю, Руди прав. Но... — кривая улыбка, — ...всё равно иду дальше.

— Потому что глупая?

— Потому что хочу посмотреть, кто кого сожрёт первым.

Он берёт её за подбородок — не грубо, но властно.

— Не делай из этого романтическую драму, Белла.

— А что ещё из этого можно сделать?

— Только руины.

Она выходит.

Он долго стоит в тишине, прежде чем снова открыть

ноутбук. И его взгляд наконец становится по-настоящему опасным.