Совместные уроки (гет)

Даже когда Гарри казалось, что Гермиона к нему придирается, ему все равно было с ней интересно — возможно, потому что он уже как-то заслужил серьезное к себе отношение, и Гермиона задумывалась над тем, что он делает.

— Так неправильно, — сказала Гермиона, когда Гарри казалось, что он наконец разучил Вингардиум Левиосу.

— Но ведь перо взлетело, значит, все получилось.

— Ты неправильно выполнял движения палочкой, — пояснила Гермиона и немного задумалась. — Сделай так еще раз.

— Подбиваешь меня сделать что-то неправильное? — с улыбкой переспросил Гарри.

— Хочу посмотреть, где именно ошибка, — ответила Гермиона, все-таки она была слишком серьезная, даже не улыбнулась хорошей шутке.

Гарри повторил заклинание, перо снова взлетело, а потом опустилось.

— Ты делаешь так, — показала Гермиона, скопировав неправильные движения Гарри, и от них перо поднялось в воздух, но как-то неуверенно и криво. — Видишь, так получается хуже.

— Но у меня только что нормально получилось, — возразил Гарри и хотел снова это продемонстрировать, но Гермиона его остановила.

— Подожди, — сказала Гермиона и замолчала, закусив не то костяшку, не то указательный палец. Гарри молчал и не мешал ей думать, он даже ожидал уже в результате чего-то занятного, и Гермиона действительно достала второе перо и велела Гарри целиться заклинанием между перьев, положенных на заметном отдалении друг от друга. Перья неуверенно взмыли вверх, как первое перо до этого.

— Видишь, твое заклинание расфокусировано, — сказала Гермиона. — Осталось только понять, может ли это быть плюсом или это однозначно минус.

Гермиона в свою очередь направила в место между перьями такую же неправильную Левиосу, но перья только немного приподнялись и сразу упали обратно.

— Расфокусированное заклинание — это однозначно минус, — подытожила Гермиона. — И дополнительно мы выяснили, что либо твоя магия, либо твоя палочка сильнее моей.

— Давай поменяемся, — предложил Гарри, он к своей палочке еще не прикипел, а о крайне личном отношении к палочкам волшебников, которые временный обмен палочками считали чем-то вроде побратимства или принятия в семью, даже и не слышал.

Обмен палочками был произведен, и разницу Гарри почувствовал, как пару месяцев назад в лавке Олливандера, хотя палочка Гермионы ему понравилась. На результатах Левиосы это, тем не менее, почти не отразилось — просто у обоих получилось чуть хуже, и все.

— Дело не в палочке, — констатировала Гермиона. — Теперь видишь, что ты иногда живешь по принципу «сила есть, ума не надо»?

— Ладно, давай я буду разучивать правильную Левиосу, — согласился Гарри и снова взялся за учебник, ему теперь было интересно, что из этого выйдет.

Некоторое время Гермиона к движениям его палочки по-прежнему придиралась, но Гарри теперь не возражал, и спустя минут десять он направил хорошо разученную Левиосу в точку между перьями, и оба пера взмыли в воздух так, словно он указывал палочкой на каждое одновременно.

— Нефигово, — оценил Гарри. — Слушай, а что, может, я такой мощной Левиосой и тебя могу поднять? — Гарри махнул палочкой в сторону Гермионы, но от этого ничего не произошло, зато Гарри узнал о существовании заклинаний локомоции и о том, что он авантюрист и голова садовая. Впрочем, рюкзак Гермионы ему Левиосой поднять удалось, и это было само по себе достижением, потому что книжек Гермиона с собой таскала много.

Следующим объектом применения хорошо разученной Левиосы стал Рон: конечно, как Левиосу ни разучивай, ни Гарри, ни Гермиона не смогли бы его этим заклинанием поднять в воздух, но от того, как Гермиона в конце урока пренебрежительно-надменно выполнила Левиосу прямо перед его носом, словно в насмешку над раздраженным пыхтением Рона, которому заклинание не давалось весь урок, — вот от этого Рон взвился так, что никакая Левиоса так не подбросила бы.

Гарри уже не раз отмечал про себя, что к его ошибкам и неловкостям Гермиона относится совсем не так, как к чужим — с ним она была терпелива, объясняла свое мнение, интересовалась его мыслями, старалась понять, почему они пришли к разным результатам — а вот больше никто такого отношения Гермионы не заслужил, и Гарри иногда думал, что то место, которое у Малфоя занимает классовая ненависть к магглам, у Гермионы занято классовой ненавистью к дуракам и лодырям. В этот раз Гермиона перегнула, пожалуй, палку, и Гарри ее бы потом наедине попытался убедить в том, что не стоит так на ровном месте топтать чужое самолюбие, если человек не сделал тебе ничего дурного, — но тут возмущение Рона прорвалось на удивление колкими словами.

— Гермиона, ты не человек, а какой-то кошмар! — оскорбленно заявил Рон. — Неудивительно, что с тобой никто не хочет знаться.

В первую же секунду Гарри захотелось съездить Рону по морде, ему было уже не важно, что Гермиона первая начала ссору, и он понял, что будет ее защищать всегда, даже когда она неправа: наедине пытаться понять или переубедить, а перед другими за ее неправоту биться как за свою правду. И еще кое-что Гарри понял своим сиротским сердцем, когда Гермиона ничего не ответила Рону, а сначала взглянула на Гарри с каким-то глубоким страхом — и Гарри почувствовал, что ему не стоит у нее на глазах устраивать мальчишескую драку и бестолковое махание кулаками, что он должен сейчас ее поддержать, стать для нее уверенным в себе человеком, на которого можно опереться.

— Мне неприятно, что ты считаешь меня пустым местом, Рон, — холодно сказал Гарри, и Рон почувствовал себя так, словно он бузил и шкодничал, а теперь ему в лицо кинули перчатку, и отвечать за свои слова придется всерьез. — Ты же видел, что я всегда рядом с Гермионой. Я не никто — и я ее никогда не брошу.

Такая отповедь произвела впечатление и на других — хотя Гарри свой авторитет раньше не использовал, авторитет у него был, и значительный: его имя уже попало в учебники, сам он занял в факультетской квиддичной команде самую важную позицию еще тогда, когда его однокашникам до первого просмотра в команду оставался целый год, и магом он был сильным и толковым: меньше чем за два месяца сориентировался в непривычном ему мире и уже по всем предметам был одним из лучших. Раз Гарри ставил вопрос ребром, то нужно было занимать сторону — и за обедом многие ненадолго подходили засвидетельствовать Гермионе свое почтение: не то чтобы они собирались с ней после этого общаться, но хорошие отношения с Поттером стоили того, чтобы поладить с его девушкой — чистокровные, привыкшие к тому, что магический мир — большая деревня, поняли это первыми, а там и остальные потянулись за ними из стадного чувства.

Гермиона мало думала о чувствах других людей, это Гарри сиротским ухом хорошо слышал ложь и фальшь, и она сначала радовалась такому паломничеству, приняв вежливость за приязнь, но она была умная и уже за праздничным Хэлловинским ужином в тот же вечер все поняла. Они с Гарри по-прежнему были словно отдельно, с ней никто говорить особо не хотел, а Гарри не трогали — понятно же, что бесполезно, пока он со своей девушкой. Потом, когда он будет один, с ним можно будет и поржать, и в карты сыграть, а сейчас только если что спросить срочно.

Мрачное праздничное украшение и приглушенный ради праздника свет свечей подчеркивали, что они сейчас в старинном замке, и Гермиона действительно почувствовала себя как на средневековом пиру: у каждого при себе оружие, у них есть союзники, может, даже вассалы, вот и сюзерен их сидит, чтоб его, в очередной своей аляповатой мантии — вот не любила Гермиона придурковато одетых людей, хотя это она еще Луну Лавгуд не видела. А главное в том, что за ними двумя нет ни их рода, ни их замка, ни их дружины, а друзей в этом суровом историческом периоде не существует, в нем людей связывают другие, куда менее сентиментальные и более традиционные связи. Нужно искать родственников и крестных — вернее, это Гарри нужно искать, это его родители маги, а ей в лучшем случае светит положение заморской принцессы, просватанной на чужбину, и то только если Гарри крепко встанет на ноги, а она научится пользоваться силой маггловского мира даже сквозь завесу Статута Секретности.

— Пойдем отсюда, — потянула Гарри Гермиона, ей неуютно стало в такой обстановке, это с Гарри наедине было легко и привычно, почти как дома. Он был из ее мира, его она понимала и любила, а что делать с остальными, пока не знала.

Гарри был легок на подъем: на праздничные украшения он уже поглазел, особо налегать на угощение никогда не был расположен, и они отправились бродить по пустым коридорам, Гарри после тесной маггловской субурбии нравился простор средневекового замка, который он уже начинал считать своим новым домом. А потом в одном из коридоров они наткнулись на тролля, который пока стоял далеко от них, негромко рычал и сильно пах.

— По-моему, пора драпать, — оценил ситуацию Гарри, но Гермиона его остановила.

— Он как дикое животное, он побежит за нами, если мы начнем убегать, — пояснила Гермиона и неожиданно для Гарри склонилась над своим рюкзаком и стала торопливо выбрасывать книги на пол, пока не нашла нужную. — Вот, я недавно читала: Экспеллиармус, обезоруживающее заклинание, которое отбрасывает противника назад.

У тролля в руке была огромная дубина, так что его было от чего обезоруживать, и Гарри заглянул в учебник, прочитал несколько предложений, посмотрел схему — и ударил по пришедшему в движение троллю Экспеллиармусом. Может, это и было поспешно, Гарри не успел подумать о том, что, возможно, не стоит нападать первым, но он по своей природе был склонен сначала лезть в драку, а потом разбираться, да и верил он уже в то, что Гермиона знает, что делает, и плохого не предложит.

Заклинание Гарри, конечно, не смогло отбросить тролля назад, но дубину из руки тролля выбило, а Гермиона кинула в упавшую дубину Левиосу, и дубина, взлетев под потолок, упала троллю на голову, так хорошо Гермиона попала. Тролль рухнул на пол, а Гарри удивленно посмотрел на него, глянул на Гермиону и от волнения потрепал ее по голове.

— По-моему, мы с тобой неплохая команда, — сказал Гарри тем веселым голосом, которым люди шутят во время просмотра ужастиков.

И тут Гарри понял, что пока все было правильно, а теперь что-то идет не так. Он уже привык на уроках полетов чувствовать настроение Гермионы, обращать внимание на выражение ее лица и читать ее взгляд, да и об их отношениях, и что другие про них думают, успел поразмыслить. Гермиона ему была не приятель и не сестренка, если он будет к ней так относиться, она ему по шее даст и правильно сделает. Да и расстроится, наверно — и уже расстроилась.

— Ты нас спасла, — сказал Гарри уже серьезнее и тише, теперь он стоял к Гермионе почти вплотную, держа ее за руки, и вот так уже было правильно. — Я бы никогда не додумался.

— Без тебя ничего бы не получилось, — ответила Гермиона. — Только ты можешь с первого раза выполнить новое заклинание, вытянув за счет силы.

А про себя Гермиона подумала, что ей и в голову не пришло, что можно попытаться справиться самой, а не давать книгу Гарри. То, что Гарри сильнее, она не только поняла и приняла, а уже верила в это, как монах верит в Бога, а солдат — в своего короля. И хотя ростом они были пока почти вровень, Гермиона посмотрела на Гарри снизу вверх, он ведь догадается, чем такой момент должен завершиться.

Но завершился этот романтический момент прибытием на грохот нескольких преподавателей, из которых только МакГонагалл оценила трогательную картину: держащиеся за руки влюбленные на фоне поверженного тролля и сумка с рассыпанными книгами у их ног. Эта сцена ждала своего фотографа, но Колин Криви еще не поступил в Хогвартс, и МакГонагалл решила, что подарит это свое воспоминание Гарри и Гермионе на свадьбу. А если Альбус, который, вместо того чтобы умиляться, похоже, уже стоит прикидывает, входит ли роман Избранного в его хитрые планы или нет, — если он попытается в это влезть, то МакГонагалл могла ведь и в сердцах повесить его на его собственной бороде. Много он понимает в человеческой любви, старый холостяк! МакГонагалл была хотя бы вдовая, а потому сострадательная и чуть сентиментальная.

Снейп очарованием момента отнюдь не проникся и действовал просто и незамысловато: в очередной раз попытался поймать Поттера на горячем, обвинив его в нарушении приказов, бессмысленном риске и стремлении к показухе. Вот только Гермиона успела толково ответить, а МакГонагалл — вмешаться, пока Снейп не успел Гарри достать.

— Я не вижу причин не верить молодым людям, Северус, — твердо сказала МакГонагалл. — Если они покинули Большой Зал час назад, то они действительно ничего не знали ни о тролле, ни о распоряжении возвращаться в башни только под присмотром преподавателей. Думаю, найти свидетелей их раннего ухода, на который они имели полное право, никого не затруднит. Но вы лучше обратите внимание на то, что ребята совершили небольшой подвиг — а еще обратите внимание вон на тех любопытных учеников, которые уже за нами прибежали. Это, кстати, не ваши подопечные?