Лина и Мира: Концессия «Счастливая Лапка» (джен)

Чуть меньше месяца.

Именно столько времени потребовалось, чтобы Лина и Мира из любопытных новичков превратились в настоящих шахтёров. Не просто романтичных искателей, а специалистов, которые с первого взгляда отличают платиновую руду от серебряной, кто знает, как правильно спекать «пыльцу», и чьи глаза загораются азартом, когда буровая платформа приближается к астероиду на расстояние лазерной добычи, а генератор торсионного поля начинает гудеть рассерженным шмелем где-то в недрах корабля.

Маркус Громов, для своих — Кулак, оказался куда терпеливее, чем можно было ожидать от человека, трижды отменявшего выгодную сделку только потому, что брокер слишком долго возился с таблицами. Он учил их всему, что знал сам: от тонкостей сканирования астероида и ориентации по радиобуям — до настройки торсионного конвейера и написания скриптов для добывающих дронов.

Под его руководством девушки занимались спеканием гранул, программированием бортового искина, анализом отказов техники и моделированием экстренных ситуаций. Хотя это были учебные полёты, руду они добывали настоящую, пусть и не самую ценную. С помощью дронов копали и минералы. И, хотя это был всего лишь кобальт, он отлично позволял изучить и попробовать полный цикл промысла.

Маркус намеренно выбрал безопасное место относительно недалеко от Макемаке, где можно было учить девушек шахтёрскому делу. Конечно, это место не было богатым на ресурсы, иначе его бы давно уже разработали. Однако Лина и Мира все равно были приятно удивлены — даже в таких условиях они неплохо зарабатывали. Им хватало и на топливо, и на амортизацию дронов, и оставалось ещё «на хлеб с маслом». Это означало то, что они сделали верный выбор — шахтёрское дело вполне могло обеспечить им необходимую сумму в разумные сроки.

Для Лины, несмотря на её умение «сливаться с машинами», это обучение стало настоящим откровением. То, что раньше она постигала опытным путём, набивая шишки на «Коготке Бастет», теперь укладывалось в стройную систему.

Удивительно, что, несмотря на шесть лет полетов в дальнем космосе, экипаж «Коготка» только сейчас можно было бы назвать настоящими космонавтами. Корабль был настолько совершенен, что у них не возникало необходимости глубоко разбираться в тонкостях космоплавания. «Коготок» был создан как личная яхта, способная работать в автоматическом режиме и управляться одним человеком, достаточно богатым для того, чтобы не вникать в детали космоплавания, а делегировать их умной машине. Однако на «Счастливой Лапке» всё было иначе. Машина здесь была лишь помощником, а не главным специалистом.

Взять хотя бы системы ориентации. У «Коготка» она работала по военному принципу: «звёздный компас» ориентировался на квазары и пульсары, мощная динамическая карта Солнечной системы с ежемесячными поправками, точность до долей секунды. А вот у шахтёров всё было иначе. Основное ориентирование по радиомаякам на Плутоне, Хаумеа и Макемаке, а также использовалась сеть бакенов из списанных кораблей, разбросанных по Поясу. Достаточно точная внутри сектора Пояса Койпера, но почти бесполезная при полетах даже к лунам Нептуна. Кроме радиопеленгаторов её важной частью была инерциальная навигационная система: гироскопы, акселерометры, цифровая карта самых заметных астероидов.

Именно это необходимо было изучить, научиться пополнять и самостоятельно вносить уточнения. Поля астероидов постоянно изменялись, и их траектории были более сложными, чем просто движение по орбитам. Взаимное гравитационное взаимодействие, столкновения, вмешательство шахтеров — всё это происходило постоянно, меняло рисунок движения миллиардов объектов.

— Когда вы прибываете на место, — рассказывал Маркус, — вам следует определить координаты по пеленгам и привязать центр делянки. Затем вы активируете эти «гляделки» и создадите свою собственную локальную карту места разработки. На карту будет нанесено всё — вплоть до астероида размером с кулак. Вы сканируете более-менее занятные по размеру и внешнему виду камни и вносите в базу вашей карты их состав, включая те, которые вас не интересуют. Позже вы сможете продать эту карту. Это не очень большие деньги, но лучше, чем ничего. Особенно если кто-то захочет продолжить разработку после вас и добрать остатки.

— «...Размером с кулак», — конспектировала, высунув язык от усердия, Мира. — Кстати, а почему тебя назвали Кулак?

Маркус усмехнулся.

— Это давно было. Вышел я в скафе — дрон застрял, запутался в антенне. Смотрю — что-то плывёт мимо шлема. Камень, размером с кулак. Ну, хвать его — и в шлюз.

Он сделал паузу, явно смакуя воспоминание.

— А это, как оказалось, самородное золото.

— Что, правда?! — глаза Миры округлились.

— Ну… не совсем. Там серебра было процентов двадцать. И меди десяток. Но кличка прилипла. А камень до сих пор на полке стоит — как талисман. Это, кстати, о чем говорит? О том, что и малый осколок может быть интересен, но все подряд сканировать — и тысячи лет не хватит. Так что нужен баланс между жадностью и возможностью.

Так, вплетая байки в практику, во время настоящей добычи и настоящих проколов, «дядя Кулак» передавал им свою науку.

Мира с упорством охотника делала в планшете записи лекций Маркуса, да и сама впитывала информацию, как губка. Лина же управляла «Счастливой Лапкой» с такой лёгкостью, будто она родилась на ней — так думал Маркус, который не знал о пси-способностях техноманта, и то, что она вытворяла с его бывшей платформой, казалось ему чем-то волшебным. Он лишь цокал языком и качал головой: «Вы обе прирождённые космические кошки, словно созданы для этого. Но Лина — это что-то особенное, не в обиду тебе, Мира, сказано!» В ответ Мира лишь весело улыбалась, а Лина довольно щурилась, как кошка на солнце.

Он рассчитывал, что обучение займёт месяца три. В лучшем случае. Но уже на двадцать шестой день с удивлением осознал: учить больше нечему, дальше — только мешать. Теперь им осталось нарабатывать свой собственный опыт.

Девочки были готовы.

— Ладно, — сказал он однажды вечером, когда понял, что тянуть дальше нет смысла. — Теперь пару трюков. Таких, которым не учат в Академии Планетарной Геологии. Только от старых космических волков узнаешь.

Он сел на ящик с запасными пентанетронами и хлопнул по колену.

— Первое. Оценка месторождения по запаху.

— В смысле — по спектру испарений при лазерном нагреве? — уточнила Лина.

— Не-ет. Именно по запаху. Своим носом.

Он дождался удивлённых взглядов и продолжил:

— Если вы начали копать и убедились, что астероид богат, отломите кусок, раздробите его и понюхайте. Запомните этот запах. Потом, прилетая в новое место, берёшь пыль пространства, собрал, нюхнул — и сразу понятно, стоит тратить топливо и время или нет. Конечно, каждая руда или смесь пахнет по-разному, понимать надо.

— Подожди, в смысле «понюхай»? — не поняла Лина. — А сканер на что?

— Астероиды трутся, бьются друг о друга, и пылевое облако содержит как бы средний знаменатель по скоплению, — пояснил Кулак. — Если времени нет на разведку или нужно быстро большой участок исследовать на скорую руку, то это лучший способ. Скажем, вам нужна конкретно платина. Вы понюхали, а тут пахнет железом или медью. Нужно ли тратить время на поиски платины? Или же дальше лететь, другой участок смотреть?

— А, поняла, — сверкнула глазами Лина. — Так это же... круто!

— А чем пахнуть должно? — спросила Мира.

— Это каждый сам решает, — пожал плечами Маркус. — К примеру, один мой приятель утверждал, что золото слегка чесноком отдаёт. Другой — что немытой пивной кружкой. Лично мне кажется, что камень с хорошим процентом золота пахнет мокрой бумагой. Вы своё определите. Главное — нюх набить. Ну и не златом единым; платина, иридий, и король космических металлов — родий! Вот что самое прибыльное. Астероид с родием... решил бы все ваши проблемы. Но у нас в секторе их нет, никто не находил.

Мира фыркнула.

— Значит, нос — тоже инструмент космического шахтера!

— Да, иногда он самый верный. Однажды сканер показал, что в камне много нитиноловой руды. Но ни запах никеля, ни запах титана я не почувствовал. Я потратил неделю на то, чтобы бурить этот камень, и израсходовал уйму топлива. А всё оказалось напрасным. Сканер продолжал показывать, а камень оказался пустышкой. Вот тебе и нос.

Он встал, потянулся, хрустнул плечами.

— Второй трюк. Дурацкий, но рабочий. Плесень.

— Что?

В каждом шлеме под подкладкой заводится плесень. Хоть ты её выжигай. Безобидная, но жутко живучая. Так вот — в её ДНК некоторые умники иногда кодируют секретные данные. Есть приборчики, читают и записывают, но нужно знать ключ. Очень удобная штука для передачи, скажем так, неофициальной информации. Я это к чему — мотайте на ус, вдруг пригодится.

Он подмигнул.

Мира покачала головой:

— Чего только не придумают!

— Это Пояс Койпера, детка. Тут даже тараканы не просто так ползают. У каждого своя миссия.

* * *

Экзамены на вождение и буровые работы на добывающей платформе Лина и Мира сдали с отличием. Инспектор, который пришёл «валить по полной» — по личной убеждённости, что «девкам в шахтёрах не место» — сначала хмыкал скептически, потом вытянулся лицом от удивления, а под конец экзамена и вовсе прослезился. Сертификаты он выдавал с таким видом, будто вручает ордена первым героям освоения Оберона.

— Если не получится с шахтерскими делами, приходите ко мне инструкторами, — сказал он, смахивая слезу. — У вас идеальные навыки... Прям как у настоящих кошек! Поразительная ориентация в пространстве, реакция и выдержка. Если бы в космосе все были такими, аварий, наверное, вовсе бы не случалось!

 

Куплю-продажу и регистрацию платформы оформили быстро. Лина перечислила все восемь миллионов на счёт Маркуса, несмотря на то, что тот предложил разбить оплату на две части — половину сейчас и половину через пару месяцев.

И вот, наконец, сёстры стали полноправными владелицами «Счастливой Лапки», а Маркус превратился в пассажира.

— Теперь пора в Гильдию, — сказал он. — Пройти кое-какие испытания. Формальность, не переживайте. Хотя одно из них… чисто физиология… может подкосить. Но у меня есть средство, так что расслабьтесь.

Маркус, Лина и Мира заправили «Лапку» топливом и ксеноном. Затем они полетели на противоположную сторону Макемаке — в Уроборос-Сити, главный административный центр планеты.

— Почему его назвали «Уроборос»? Всегда хотела узнать, — с интересом произнесла Мира, пока они парковались в квадрат, куда бежали световые стрелки указателя.

— Уроборос — это змей, который жрет свой хвост, — пояснила Лина. — Символ вечного цикла.

— Точно, — усмехнулся Маркус. — Чем не Уроборос? Копаешь — сдаешь — пропиваешь — снова копаешь.

— То есть никто не знает, — заключила Мира.

 

Они оставили «Счастливую Лапку» у внешнего дока, облачились в скафандры и направились к шлюзам. Прошли дезинфекцию, а затем, петляя по узким туннелям с низкими потолками, где в лицо дул сухой теплый поток воздуха с легким запахом электричества и машинного масла, наконец достигли здания Гильдии.

Вход в Гильдию Свободных Шахтёров производил сильное впечатление.

Огромная пещера, характерная для недр Макемаке, зияла черной пастью. Внутри нее, сваренное в единый монолит, лежало железо, покрытое граффити. Неясные надписи, схемы, проклятия и избитые философские мысли в два слова, а также портреты с подписями «предатель» и «герой» — всё это создавало хаотичный фасад. Здесь были собраны обломки древних буровых челноков и бронепанелей линкоров, участвовавших в последней корпоративной войне.

Над входом на массивной цепи висел безжизненный андроид. Когда-то он был шпионом, посланным от «Астроминерал Ресурс», а теперь стал памятником. Не андроидам, которым было всё равно, а людям: проверяйте любое оборудование на закладки, всегда.

Шлюз выглядел так, будто пережил три войны и несколько взрывов изнутри. На его броне остались шрамы от шрапнели, следы плазменных резаков и вмятины, которые могли оставить только экзоскелеты с гидравликой. Андроид сканировал прибывших долго и придирчиво, словно вспоминал: не стреляли ли вы в меня в прошлой жизни? Но в конце концов он открылся. Маркуса здесь знали.

Лина и Мира, как новички, прошли биометрию: отпечатки, сетчатку, голос. Поручителями значились Маркус и Коршун — последний оформил всё удалённо. У него в Гильдии был авторитет: член расширенного совета Макемаке, пусть и не шахтёр.

Внутри, после обычного шлюз-тамбура, начиналась легенда Макемаке — бар «В забой». Это место было не просто залом, а смесью кабака, биржи, казино и арены, где пили, дрались, проигрывали сокровища, заключали сделки и даже начинали локальные войны.

А еще здесь не экономили — генераторы псевдогравитации трудились на полную, было не меньше 0,6G.

— Видите стойку? — Маркус указал на массивный тёмный кусок металла, за которым стоял скучающий бармен.

— Это обшивка корабля-призрака, — продолжил он. — Он пропал двадцать лет назад. На борту было тридцать пять старателей, они возвращались с отпуска на Марсе.

Он помолчал.

— Десять лет назад корабль нашли в одном скоплении астероидов. Он просто… плавал там. Полностью остывший, ни ватта энергии, реактор мёртв. Никаких следов вторжения или аварии. Никто так и не понял, что произошло. Экипаж, само собой, погиб. Их имена — прямо на стойке. Мы помним.

Маркус замолчал, а Мира провела пальцами по гравировке на стойке. Там были имена экипажа и пассажиров. Металл под пальцами отзывался глухим отзвуком, как будто хранил воспоминания о том, что случилось.

— А это? — спросила она, указывая на фото на стенах.

— Доска позора, — ответил Маркус. — Тут портреты тех, кто перешёл на сторону корпораций. Предатели. Бывшие свободные диггеры. Вряд ли кто из них здесь появится, таким здесь не рады.

Лина тоже с любопытством осматривалась вокруг. Пространство освещали стеклянные колбы с голубоватыми биолюминесцентными грибами. Свет был мягким и достаточно ярким.

— Нравится грибочки? — с ухмылкой спросил Маркус. — Их можно подкармливать. Бросайте в трубу сверху остатки еды с тарелок. Они всё съедят. Только не салфетки и не алкоголь.

Слева от стойки стоял старый автомат, покрытый потертой краской. На его боках красовались мандалы. Надпись на экране мигала: «Рандомный Советчик. 10 криптокредов — одна мудрость». Мира вытащила из кармана карточку и бросила в автомат десятку. Тот загудел, а затем выдал совет:

— Заминируй разрабатываемый астероид, прежде чем улететь на отдых. Ворам так будет сложнее.

— Неплохой совет, — воскликнула Мира. — Давай еще!

Она бросила в автомат еще десять криптокредов. Автомат немного помолчал и выдал:

— Вернувшись на прииск, проверь, не заминировали ли твой астероид в отместку. Так ты сохранишь себе жизнь.

Лина подошла сзади и хлопнула Миру по плечу:

— Ну что, оракул сказал что-нибудь толковое?

— Да, — ответила Мира, помахивая хвостом. — Вполне дельные советы. Пожалуй, загляну к нему еще раз, когда найдем что-то стоящее.

 

Бар «В забой» пульсировал энергией. В воздухе витали запахи пива, жареного мяса, алкоголя и тестостерона. Но в этом шумном хаосе, среди мерцающих грибов и пьяных разговоров, Лина и Мира неожиданно ощутили уют. Их шахтёрский путь только начинался, но пока всё им нравилось. Они подошли к барной стойке, за которой стоял худощавый мужчина неопределённого возраста в безупречно чистой парадной форме гильдии.

— Меня зовут Томас Дункель. Сегодня я ваш секретарь, — произнёс он как-то слишком мягко, словно заманивая в ловушку.

— Привет, Томас, — ответил Маркус, кивнув как старому приятелю. — Я привёл тебе двух новых старателей. Лина и Мира Кайрос, сёстры. Рекомендую.

Он сказал это с особой интонацией, как опытные ветераны представляют новобранцев, которыми гордятся и верят, что они удивят всех. Дункель некоторое время молча рассматривал девушек. Их внешность и необычные черты — уши и хвосты — не вызвали у него ни удивления, ни вопросов. Настоящий бюрократ.

— Очень приятно, — сказал он и кивнул. — Сейчас оформим, — добавил он, коснувшись браслета на запястье. — Вивьен, подмени меня у стойки. Новички, регистрация.

Через минуту появилась Вивьен Спектр — высокая, с бронзовыми волосами, тоже в безупречно выглаженной униформе Гильдии. Только в юбке, которая в шахтёрском баре выглядела почти вызывающе. Она профессионально тепло улыбнулась девушкам и отпустила Томаса коротким кивком.

— Дальше вы сами, — сказал Маркус. — Я подожду в зале. И не забудьте, у вас ещё посвящение, — добавил он и подмигнул, прежде чем скрыться в глубине зала.

Лина и Мира последовали за Дункелем. Они прошли несколько шагов по залу, и перед ними открылась неприметная дверь с табличкой «Только для персонала». Звукопоглощающая створка отрезала их от шума и гама, царящего снаружи.

Офис был почти спартанским. Стол с голографическим информатором, два простых кресла, шкаф с кассетами архивной памяти. На стене висел старый постер не менее пятидесятилетней давности: шахтёр в давно вышедшем из оборота «скинсе» позировал перед иллюминатором, за которым в астероид врезались дюжина лучей лазеров, будто это было не бурение, а световое шоу.

Сверху этого плаката шла агитационная надпись:

«Гильдия свободных шахтёров — профсоюз, страховая компания и арбитр в спорах. Вступай в Гильдию — вместе мы сила!»

Лина прищурилась, разглядывая раритет, а затем передала сестре телепатически: «Странный постер. Откуда у вольных шахтёров, которые вроде как одиночки, такая махина? Это же добывающий дредноут!»

Мира на мгновение задумалась и ответила: «Художники вечно рисуют разный бред. Помнишь флаеры шерифа?»

Лина вспомнила, как на юбилей Службы Правопорядка на Хаумеа были выпущены флаеры с изображением пиратского флагмана клана «Ледяных Крыс» вместо крейсера шерифа. В связи с чем девиз «На страже вашей безопасности уже пятьдесят лет! Честь и доблесть!» с таким фоном выглядел форменным издевательством. Девушка вспомнила этот скандал и не смогла сдержать улыбки.

Дункель воспринял её улыбку на свой счёт и тут же ответил тем же — вежливо и безупречно. Однако его глаза остались пустыми..

«Какие эмоции он испытывает?» — спросила она у Миры, используя их пси-способность.

«Никаких особых, мы для него просто рутина, которую нужно выполнить», — последовал ответ.

Лина подумала, что это, по крайней мере, лучше, чем похоть, скрытое высокомерие или враждебность.

— Итак, приступим, — произнёс секретарь. Его руки с невероятной скоростью и точностью заскользили по клавиатуре информатора, словно это были не пальцы, а манипуляторы робота-наборщика. — Скажите, у вас командная или индивидуальная регистрация?

— Командная, — ответила за всех Лина.

— Прекрасно. Заполните, пожалуйста, формы.

Из щели в столешнице плавно выехали два пластиковых листа, уже мерцающие стандартной голографической разметкой. Спустя считаные секунды они оказались прямо перед девушками.

Анкета была несложной, но весьма детальной:

«Имя, фамилия, дата рождения, станция или планета происхождения, тип профлицензии, квалификация, наличие оборудования, название корабля или базы, специализация...»

Лина уверенно водила стилусом, деловито внося ответы. Мира же делала это чуть медленнее, тщательно обдумывая и телепатически консультируясь с сестрой. В графе «Происхождение» обе написали: «Земля, восточноевропейский сектор». Это была их проверенная легенда, и пока она вопросов не вызывала.

Дункель забрал заполненные анкеты и пробежал глазами по строкам.

— О, место рождения — Земля? Ну надо же... Двадцать лет, новичок, профлицензия есть… О, «Счастливая Лапка»… — он приподнял бровь. — Это, случайно, не платформа Маркуса? И за сколько он расстался со своей любимицей?

— Секрет, — улыбнулась Лина, ненавязчиво продемонстрировав острые клычки.

— Понял, понял, — хмыкнул Дункель, подняв ладони вверх. — Итак, вы хотите специализироваться на добыче руд и минералов на астероидах... Но почему именно астероиды? — Он отложил планшет и сложил руки на столе. — Ведь есть ледяные поля и газовые скопления. Это менее рискованно и требует меньше усилий. И, к тому же, вероятность, что кто-то начнёт палить по вам из-за пары десятков тонн замерзшей воды не так велика, как при разработке драгметаллов.

Лина выпрямилась на кресле и чуть прижала уши — она сама, не замечая, всегда так делала, если собиралась кому-нибудь «прополоскать мозги». На её языке уже вертелся стандартный ответ, что, мол, это для них — вызов, романтика, вера в удачу, «человечеству нужны эти металлы» и всё такое. Но Мира неожиданно опередила.

— Нам срочно понадобилось разбогатеть, чтобы заплатить сто шестьдесят лямов за ремонт нашего основного корабля, — выдала она так, будто обсуждала добавку сахара в кофе.

Лина слегка повернулась к Мире и, посмотрев на неё искоса.

Мгновение — и до Миры дошло. Её рука инстинктивно взметнулась ко рту.

«Я действительно сболтнула что-то лишнее?» — телепатически спросила она.

Лина не ответила, и это молчание было хуже, чем любая критика.

Дункель застыл. Его пальцы замерли над клавиатурой, а брови начали подниматься, словно пролеты разводного моста.

— Ремонта? Сто шестьдесят миллионов хватит и на строительство какой-нибудь космической шхуны.

Лина медленно закрыла глаза.

«Линочка, ну прости! Я балаболка, вот же я... Само вырвалось!» — разум Лины захлестнул шквал раскаяния.

«Ты совсем с ума сошла? Такое болтать?» — смилостивилась Лина, но послала холод, достойный штормов на Энцеладе.

«Прости...»

«Ладно... Всё равно бы узнали. Но, пожалуйста, фильтруй».

Она открыла глаза и встретилась взглядом с Дункелем. Тот, похоже, всё это время просто наблюдал, как девушки-кошки мысленно пинают друг друга под столом.

— Прошу прощения за мою партнёршу, — сказала Лина ровным голосом. — Иногда её язык бежит быстрее процесса мышления.

Мира смущённо опустила очи долу и принялась сосредоточенно изучать собственные пальцы, словно увидев их впервые.

— Действительно, наш кораблик немного попортили пираты, и мы бы хотели его вернуть в строй. А деньги... Деньги нужны всем, господин Дункель, не так ли? — продолжила Лина. — Но те, кто ищет их в безопасных местах, находят только безопасность и мелочь на завтрак. Но мы не из пугливых и будем копать там, куда другие не особо торопятся.

Она чуть наклонилась вперёд и, понизив голос, добавила:

— Может, вы слышали про «хвостатых ведьм», охотниц за головами? Так вот, они сейчас перед вами.

— Слышал, — отозвался Дункель. — Но… подождите, — он поднял голову и уставился на Лину, — так это… вы?! Вот уж не думал, что «хвостатые» — это… буквально.

— Да, это мы, — кивнула Лина. Хотя мы не в восторге от этого прозвища, предпочли бы «феечки-кошечки» или что-то в этом роде. И вот поэтому — астероиды.

Лина поднялась с кресла и Мира последовала её примеру.

— Мы не ищем легких путей, мы ищем эффективные.

Дункель всё ещё молчал. В его эмоциях Мира не могла почувствовать ни страха, ни уважения — только интерес, как у бухгалтера, узнавшего о неучтённой строке в бюджете.

Что-то щёлкнуло в столе, и два жетона мягко выехали из щели, звякнув друг о друга.

— Добро пожаловать в Гильдию свободных шахтёров, — произнёс Дункель, протягивая им жетоны. — Обычно парни их носят на шее. Поздравляю. Вы официально стали частью большой семьи. Надеюсь скоро услышать о ваших подвигах.

* * *

— Ну как всё прошло? — спросил Маркус, ожидавший их за столиком с видом довольного крестного.

— Нормально, вот жетоны дали… — Лина показала два металлических прямоугольника с голографическими вставками. Они блестели, как награды для школьной олимпиады.

— Ага, молодцы, — похвалил Маркус. — Ну, теперь вторая часть. Неофициальная, но не менее важная. Чтобы вас запомнило братство. Хотя… — он усмехнулся, — многие уже о вас наслышаны. Но традиция есть традиция. Посвящение будет по полной программе.

— А что делать-то надо? — спросила Мира с лёгким подозрением.

— Посвящение — это ритуал, сложившийся ещё во времена первых охотников за астероидами, — начал Маркус с видом лектора по таинствам шахтёрского культа. — Кажется глупым, но шахтёры — народ суеверный. Так что придётся плясать по старым схемам.

Он кивнул на массивную, вваренную в стену бара герметичную дверь — старый шлюз, перекрашенный в оранжевый.

— Вон туда сначала. Шлюз маленький, придётся пригнуться, даже вам. Там что-то типа коридорчика. Погаснет свет, и голос скажет: «Скажи пароль и иди». Дальше — один из трёх выходов. Видите вон те? — Он махнул рукой в сторону трёх аналогичных шлюзов у небольшой сцены, барной стойки и армрестлингового стола. — Какой пароль скажете, такая дверь разблокируется. У каждого выхода своя судьба.

— А почему именно один из трёх? — удивилась Лина.

— Потому что пароли узнают от тех, кто рекомендовал. Не вы их придумываете. Всего три варианта. Я вам дам тот, который в свое время мне сказали. И краткую инструкцию.

— Ну, выкладывай, — оживилась Мира.

Маркус наклонился ближе, понижая голос до конспиративного:

— Пароль: «Хэнк — хитрый хрыч».

— Что?! — Лина чуть не фыркнула. — Это ж... фигня какая-то.

— Это традиция, а она не обязана быть рациональной. Запомнили? Как только откроется шлюз, окажетесь на сцене. Нужно будет выступить — пошутить, поразвлекать публику. Главное — заставить хотя бы половину зала рассмеяться. Недолго, минуты три хватит.

— Понятно, — кивнула Лина. — Мира, ты справишься?

— Само собой, — фыркнула Мира. — Я ещё тот комик!

— А потом... — Маркус выдержал паузу. — Шахтёрская проверка на стойкость. Выпивка. Сколько шотов выдержите, прежде чем рухнете носом в стол. Но это будет семидесятиградусный «Буровой раствор».

Лицо Лины вытянулось. Мира шумно сглотнула, девушки растерянно переглянулись: кошачьи гены и алкоголь были несовместимы абсолютно.

— Не дрейфьте, — успокоил их Маркус и извлёк из внутреннего кармана две пластиковые упаковки. Внутри лежало по одной капсуле, похожей на чёрные маслины.

— Это переговорные таблетки. Специально для фуршетов, банкетов и праздников с генеральными директорами, что обожают вусмерть напоить сотрудников и наблюдать, что кто болтает и как себя ведет. Редкая вещь, но я как знал, что может пригодится. После выступления закиньтесь, запейте водой — и можно хлестать хоть по два литра «Бурового раствора». Только виду не подавайте, что вам нипочем: четвертый-пятый шот — максимум. После восьмого даже здоровый мужик падает под стол, не успев и «мяу» сказать.

Лина и Мира бережно убрали упаковки в нагрудные карманы — словно это были волшебные артефакты.

— Пора, — сказал Маркус. Они подошли к барной стойке, где уже снова стоял секретарь Дункель, выглядящий все так же безупречно, словно у него под стойкой сидел личный стилист.

— Давай, начинай представление, — коротко бросил Маркус. Дункель молча кивнул, достал откуда-то сверху микрофон, и музыка в баре стихла. В зале повисла напряжённая тишина.

— Дорогие друзья, — начал он. — Сегодня у нас пополнение. К Гильдии присоединились две прекрасных дамы — Мира и Лина Кайрос. Они с кошачьими ушами и хвостами, и характером тигриц. Прошу любить и жаловать!

Зал взорвался аплодисментами, стуком по столам и свистом. Люди с дальних углов начали собираться ближе.

— Но это ещё не всё, — продолжил Дункель. — Наши новые сёстры теперь официально стали шахтёрами. И вы знаете, что это значит.

Толпа одобрительно загудела. Кто-то уже спорил, что выпадет девчонкам: сцена, бар или армрестлинг.

— Прошу пройти в шлюзовую камеру, — сказал Дункель, указывая на герметичную дверь.

— А если мы там застрянем? — с подозрением спросила Мира.

— Тогда посидите сутки, — равнодушно ответил Дункель. — Потом выставите всем по шоту. И снова в шлюз. Таков обычай...

Лина и Мира кивнули и помахали толпе, как два пилота, отправляющиеся в неизведанное, и шагнули в шлюз. Тихое «вжжик» — и крышка закрылась за ними. Посвящение началось.

* * *

Шлюзовой коридор был тесен и пах металлом. Когда за ними закрылась дверь, Лина и Мира оказались в полной темноте, даже кошачье зрение не помогло.

Почти сразу в тишине раздался глухой механический голос:

— Скажи пароль… и иди.

Лина едва слышно выдохнула:

— Хэнк — хитрый хрыч.

Ничего не произошло.

— Что такое? — шепнула она.

— Давай я попробую, — может, не на тот голос настроили? — сказала Мира.

— Ну так давай, комедиантка, — усмехнулась Лина.

Мира шагнула вперёд и произнесла с интонацией, будто обращалась к древнему духу глубин Макемаке:

— Хэнк… хитрый хрыч!

Где-то дальше по коридору в стене что-то щёлкнуло, раздвинулась створка, и показалась полоска света. Девушки двинулись к ней и скоро шагнули на ярко освещённую сцену под гул одобрения, хлопки и лёгкий стук кружек о столы.

Бар « В забой» встретил их с интересом и нетерпением. Публика уже разогрелась — и морально, и физически. Кто-то жевал жирную лапшу, кто-то хлопал по спине собутыльника, кто-то уже начинал выкрикивать ставки на то, кто из «кошек» завалится первым.

Лина первой схватила микрофон и подошла к краю сцены. Её зелёные глаза сверкнули, когда она обвела взглядом толпу.

— Ну что, шахтёры, — сказала она. — Мы тут новенькие. Нас сюда Маркус привёл. Сказал: «Пойдёте в “Забой”, получите посвящение, почувствуете себя как дома».

Она выдержала паузу.

— А потом добавил: «Но сначала пройдёте ритуал посвящения». Когда я услышала про ритуал, я подумала: о, классика. Кого-то принесём в жертву древнему духу Бора Карбидовича…

Зал безмолвствовал.

— Линочка, давай снизим планку, — Мира выхватила микрофон. — Не все поняли твой тонкий юмор. Вы знаете, я думала, что стать шахтёром — это романтично: звёзды, астероиды, вечная борьба с вакуумом… А потом мне объяснили, что настоящая борьба — это заполнить 17 форм РесурсРеестра, чтобы начать копать. А ещё я впервые поняла, что такое «долг перед человечеством», когда взяли кислород на платформу в товарный кредит. Под 200% годовых. Спасибо, человеки!

Гул, смех, аплодисменты.

— Девчонки, а вы свободны? — раздался откуда-то из толпы задорный выкрик.

— Ах, романтика, романтика в космосе… — это снова взяла микрофон Лина. — Знаете, что важно при поцелуях в скафандре?

— Нет… — отреагировал зал.

— Не трогать языком стекло.

— А-а-а! — отреагировал смехом зал.

— А знаете, что еще важно? Чтобы язык прилип. Значит, его еще можно отогреть. Потому, что если он у вас не прилипнет, то… у меня для вас плохие новости.

Смех уже стал громче. Кто-то заорал:

— Эй, девчонки, а что вы будете копать?

— Все, что угодно, лишь бы за это платили хорошие деньги, — Лина посмотрела на вопрошающего. — Вот подскажи, друг, что лучше копать?

— Иридий, конечно, — шахтер среднего возраста, поощенный всеобщим вниманием даже немного покраснел.

— Иридий… — протянула Лина. — Но на каждом толковом астероиде с иридием уже висит табличка “Собственность Астроминералс”, такая вот фигня…

В толпе прыснули со смеху.

— Сегодня утром мы с сестрой наблюдали на посадочной площадке, как группа шахтеров идет к шлюзу… — перехватила Мира. — И я точно скажу, что с рабами вас трудно спутать. Как-то мы брали одно пиратское гнездо, освободили невольников, и я знаю, о чем говорю.

Мира выдержала небольшую паузу.

— У пиратских рабов скафандры новее и круче.

Зал оживился еще больше, кто-то крикнул: «Правду грит! Мой скаф — старое дерьмо!»

— Кстати, о рабах, — снова вступила Лина. — Вы знаете, чем корпоративный контракт отличается от договора с дьяволом? У Дьявола тоже внизу написано мелким шрифтом, но зато честно.

Эта шутка была встртечена восторгом, в зале было много шахтеров, пришедших из корпорации в вольные.

— Мы сейчас заполняли анкеты о вступлении, — перехватила инициативу Мира. — А потом нам секретарь мистер Дункель рассказал о 15 гильдейских процентах с добычи и что этот процент установил сам старина мастер Хоук. То есть, если я найду алмаз размером с его голову, то мне придется отпилить от него и отдать Гильдии одно ухо.

В ответ раздался дружный хохот, шутить над одним из трех грандмастеров Гильдии мало кто из шахтеров решался, а вот посмеяться удачной шутке — почему бы и нет.

Сам Хоук, сидящий не далеко от сцены и хмуро тянувший виски, тоже дернул уголком рта.

— Эй, девчонки, а вы не боитесь так опасно шутить, вдруг несчастный случай? — выкрикнул молодой прыщавый шахтер в переднем ряду окружившей сцену толпы мужчин, пожирающих глазами формы девушек.

— Да, я уже знаю, что самые суеверные в Поясе Койпера — это как раз шахтеры, — Лина подошла ближе к зрителям. — Недавно я с одним разговорилась, и парень мне поклялся, что если не плюнуть на буровую головку дрона перед работой, то она сломается. Я спросила: «И?» Он ответил: «Ну… Я не плюнул. И она сломалась». Я спросила: «Новый бур?!», а он: «Нет, уже третий срок ходил».

Лина выпрямилась и развела руками показывая недоумение.

— Не иначе — настоящая магия! Один вопрос: мужчины, как вы до этого додумались, головку смазывать слюной?

Зал рухнул в припадке хохота.

— Ладно, друзья. Пора улетать. Не терпится уже приступить к третьему заданию, а там — копать, копать!

Мира и Лина поклонились, оставили микрофоны и спустились со сцены под одобрительные хлопки и свист зрителей.

Маркус тоже был доволен — все прошло как нельзя лучше, девочек запомнили все, даже грандмастер Хоук.

 

Мира и Лина едва успели спуститься со сцены, как к стойке с характерным лязгом выкатили специальный ритуальный шот-стол: нержавейка, голографическая разметка, кюветы для жетонов и та самая подставка с рюмками объёмом в пятьдесят миллилитров — каждая наполовину наполнена мутноватой янтарной жидкостью, похожей на смесь спирта и моторного масла.

Надпись на краю стола гласила:

«Буровой раствор — 70 оборотов и прямо в печень. Весело и смертельно.»

— Итак! — воскликнул бородатый шахтёр с могучими руками. — Время для третьего испытания. Задача проста: бросаешь жетон в стопку, выпиваешь залпом, хватаешь его зубами. Потом — партия в шашки. Русские. За каждую рюмку — очко, за каждую победу в шашки — ещё одно. Если выпадет печень — никто не виноват.

Вокруг раздались смех и шутки, кто-то уже делал ставки.

— Начнём с первой участницы, — сказал бармен-секретарь. — Лина, на разогрев.

Лина уверенно вышла вперёд. Переговорная таблетка была уже там, где надо. Она кивнула бармену, взяла жетон и подбросила его, ловко поймав в стаканчик и одним глотком осушила его, схватив жетон зубами. Зал взорвался аплодисментами.

— О-о-о, началось!

Мира была следующей. Те же движения, те же действия. На втором шоте она сморщилась, хотела изобразить нужную реакцию, но пойло было настолько отвратительным, что играть не пришлось. Шахтёры это заметили и подбодрили: «Следующая лучше пойдёт!»

Затем были партии в русские шашки. «Честная проверка трезвости и координации», как пошутил один из зрителей. Мира села за первый стол напротив здоровяка с татуировкой на шее в виде змеи, обвивающей меч. Он щёлкал шашками так, будто хотел разнести доску в щепки. Но проиграл партию с недовольным ворчанием под обидные шуточки зрителей. Потом снова шот и партия в шашки. Менялись противники, но Мира побеждала — не слишком уверенно, но тем не менее. В шашки она играла с учебным компьютером в «Кайрос генетикс», когда была маленькой. В шахматы не хватало терпения, а русские шашки ей нравились за то, что партии протекали быстро и динамично. После третьей победы она «неожиданно» упала на спинку стула и, хихикнув, пробормотала: «Всё плывёт… Особенно шашки…»

Лина сыграла четыре партии, среди которых была одна с грандмастером Хоуком. Она одержала все победы почти без усилий, не пощадив даже грандмастера. Хоук не произнес ни слова, но перед уходом медленно кивнул. Кто-то удивленно выдохнул. Это был знак, девчонки теперь были под его личным покровительством.

На пятом шоте у Лины внезапно дрогнула рука, и жетон упал на стол. Она растерянно посмотрела на него, будто не понимала, как он там оказался. Бар взорвался хохотом. Четыре партии, четыре победы — восемь очков. Мира тоже подняла пятую стопочку и... чуть было не смогла поймать жетон. Но затем медленно сползла под стол и вцепилась в Лину: — Я хочу домой… в пижаму… и в невесомость. Игра была окончена. Девушки с трудом держались на ногах. Зрители аплодировали, а кто-то уже пытался предложить «помощь».

— Всё, шоу окончено! — резко объявил Маркус и встал, как неприступная стена. Он бережно, но крепко обнял обеих за талию. Слева и справа от него появились два старых друга: Кирпич и Слайд, оба мощные, как два быка. Они ловко оттесняли особо настойчивых и тех, кто пытался заигрывать или приглашал «потанцевать вдвоём».

— Посмотрите, как шатаются, — с сальной ухмылкой сказал кто-то из толпы.

— Ты тоже загуляешь, если четыре шота «Буровой» выпьешь, — прорычал Кирпич, глядя прямо в глаза. — Но домой тебя, в отличие от них, никто не потащит.

— И запомните, — добавил Слайд, когда они уже подходили к выходу. — Они наши сёстры-шахтёры, а не... то, что вы думаете. Так что не ошибитесь дверью в другой раз.

Толпа затихла. Кто-то почесал затылок, кто-то выдохнул: «Да ладно… это же просто шутка...».

Маркус открыл аварийный выход, провёл девушек, словно чемпионов после боя, и они исчезли в гулком коридоре станции.

В «Забое» тем временем уже пели новую песню о «кошачьих ведьмах», которые всех победили, выпили буровой яд и даже не замяукали.