Перехвалила (гет)

С каждым годом Гермиона взрослела и становилась умней — это, вообще-то, бывает далеко не со всеми, даже в юности — и постепенно она научилась не знать, а понимать, так что теперь Джинни знала многое, чего Гермиона не знала, и приносила ей новости.

— Прикинь, Гарри оказался наследником Сириуса, — рассказывала Джинни Гермионе в один из последних вечеров в Норе. — Этот стремный домовик с Гриммо теперь его слушается, и весь этот огромный дом, в котором собирался Орден и в котором мы все жили прошлым летом и на Рождество — это теперь дом Гарри. А Сириус из старшей ветви Блэков, он же показывал нам прошлым летом гобелен. Так что там еще наследства — закачаешься, в одном Гринготтсе в сейфе Блэков небось Мерлинову бороду сыскать можно.

— Я думаю, Гарри легко отдал бы все это, и навсегда, только за то, чтобы Сириус вернулся, — ответила Гермиона. — Да и, извини меня, считать чужие деньги некрасиво.

— Это ты такая благородная, а ты представь, что будет в Хогвартсе, — резонно возразила Джинни. — Не одни мы читаем все эти статьи, что Гарри — герой и Избранный…

— Я не читаю, — улыбнулась Гермиона, она как раз припомнила себя еще маленькой и как она сказала Гарри: «Если бы я была на твоем месте, я бы прочитала о себе все, что можно найти в книгах». Теперь-то она понимала, как это было глупо — рассказ никогда не будет лучше жизни, и Гарри всегда будет интереснее любых историй и книг о нем, в том числе, потому что он их не читает.

— Ладно, ты у нас дофига особенная, — махнула рукой Джинни. — Но вот остальные девчонки в Хогвартсе не особенные, они после таких статей набросятся на Гарри как муравьи на сахар. А потом наследство Сириуса где-нибудь зарегистрируется на его имя и слух пойдет — на Гарри же вешаться будут и приворотным зельем поливать.

— На Гарри даже чары вейлы не действуют, — пожала плечами Гермиона. — Думаю, он справится.

— Ну, тебе-то легко думать, — фыркнула Джинни. — Слушай, подскажи что-нибудь дельное, как мне Гарри отвлечь от них ото всех. Ты мне два года назад хорошо подсказала, что не надо Гарри ждать, а надо на других парней оглянуться. Майкл оказался не таким чтобы приобретением, но теперь мне и с Гарри легче, и он на меня поглядывает. Может, еще с кем закрутить, чтобы Гарри меня приревновал и увидел, как на меня другие ведутся и сколько он теряет?

И тут Гермиона почувствовала, что сейчас она сделает очень плохую вещь, за которую ей может даже стать совестно, настолько это эгоистичный и циничный шаг. Два года назад Гермиона советовала Джинни посмотреть на других мальчиков, потому что рассчитывала, что Джинни перерастет свою детское фанатство и про Гарри забудет. Потому что, если говорить именно про Гарри, — Гарри был очень закрытым и одиноким человеком, у которого не было ни родителей, ни семьи, да и друзей — не приятелей, а тех, кому он доверял — у него было очень мало. Больше всего на свете Гарри ценил верность, потому что только она могла спасти его от одиночества и облегчить его тяжелую ношу, которую еще в детстве взвалил на него магический мир. Тяжелее всего на свете Гарри переживал измену и предательство, даже временная размолвка с Роном на четвертом курсе ранила Гарри очень глубоко — Гарри великодушно Рона простил, но до сих пор боялся, что Рон снова его подведет. А когда после четвертого курса Рон ему не писал, послушавшись Дамблдора, и Гарри узнал об этом — на Гарри лица не было, и если Гермиона могла бы изменить в своей жизни только одну-единственную вещь, она бы вернулась в то лето и писала бы Гарри каждый день по несколько страниц, шел бы Дамблдор к чертям собачьим со своими хитростями.

Теперь у Гарри было пять боевых товарищей, которые пошли вслед за ним взламывать кабинет Амбридж, а потом — в почти безнадежный бой в Министерстве Магии. Гарри будет посматривать за ними, постепенно подпускать их к себе, если они продолжат проявлять к нему интерес и помогать ему с его делами. А если вместо этого Джинни, одна из этих пяти, начнет виснуть на других парнях, пытаться заставить Гарри ревновать и нарочно от него отворачиваться — это будет финал их едва начавшейся дружбы, Гарри на нее еще и грехи Рона мысленно скинет и спишет ее навсегда как ненадежного человека, игравшего его доверием как цацкой.

— Да, это почти всегда срабатывает, мальчикам нравятся независимые девушки, у которых есть свои собственные интересы, — сказала Гермиона и почувствовала, что перед Джинни ей стыдно не будет, раз та слушает такую ерунду, даже не задумываясь о том, где Гарри — и где такие вот советы из маггловской популярной психологии. Гермионе было жалко только Гарри, что он из-за Джинни теперь расстроится — но этот свой грех Гермиона перед ним загладит, искупит с лихвой, и ему же в результате лучше будет. — Гарри должен видеть, что для тебя на нем свет клином не сошелся, тогда он будет больше тебя ценить и захочет завоевать.

— Слушай, мне Дин Томас весной глянулся, он прикольный, — поделилась Джинни. — Думаешь, это будет слишком близко к Гарри — или так только лучше?

«Ох, Боже праведный!» — внутренне воскликнула Гермиона. Она, конечно, знала, что быть расистом очень плохо — но морочить голову симпатичному негру, только чтобы Гарри приревновал, тоже весьма нехорошо. И уж если вступил на такую скользкую дорожку, то надо принять как факт существование в мире расистов, сторонников телегонии и носителей прочих заморочек, которые, например, не станут встречаться с девушкой, которая до них целовалась с негром, или посчитают ниже своего достоинства подбирать девчонок, которых бросили одноклассники. Можно, конечно, гордо заявить, что тебе такие чудики и не нужны, но это не случай Джинни, ей-то нужно было заполучить Гарри, какая бы фигня ни была у него в голове. Гермиона отнюдь не была уверена, что у Гарри есть в голове какая-нибудь такая фигня, но это дело непредсказуемое, каждый из нас сумасшедший по-своему, и, если можно фигню не трогать — лучше ее не трогать, не искать себе лишних проблем и не уменьшать шансы на успех.

— Да, Дин Томас отличный вариант, — согласилась Гермиона. — Не будет же Гарри ревновать тебя к какому хаффлпаффцу, он вообще не заметит, что ты на Хаффлпафф бегаешь, он бывает немного задумчивый и рассеянный. А с Дином тебе будет легко сделать так, чтобы Гарри вас заметил.

«Господи, прости меня, какая же я сука! — тут же покаялась Гермиона. — Гарри же бывает рассеянный, когда он расстроен, когда ему нужна поддержка — а тут Джинни прямо в этот момент будет лезть ему в глаза со своим хахалем, чтобы он точно видел, что ей плевать на его проблемы. Но я же всегда буду с ним рядом, я всех ему заменю, я же найду, как его развеселить».

— Ты мне тоже тогда помоги, — небрежно сказала Гермиона, это для Гарри она была святая, готова была идти за ним, как Герда за Каем, и отдать за него всю свою кровь по капельке — а с другими она страшной могла быть, и Беллатрикс следовало поиметь в виду, что молодая шпана скоро сотрет ее с лица земли. — Подразни мне Рона, что у тебя уже второй или третий парень, а его так ни одна девочка и не поцеловала. А то что он ни мычит ни телится.

Может, Гарри и действительно надеялся ехать в Хогвартс в компании тех же пяти человек, которые были с ним в Министерстве магии, но Невилла и Луны не было видно на перроне.

— А у меня свидание с Дином Томасом! — задорно сказала Джинни и упорхнула, взмахнув перед лицом Гарри своими роскошными волосами, а Рон взглянул ей вслед так, что было ясно, что он бы еще вслед ей и плюнул, только боялся попасть в какого-нибудь первоклашку.

— Извини, дружище, но нам надо к другим старостам, пока нам без нас не нарисовали расписание, по которому мы будем дежурить каждые выходные, — сказал Рон, кивая на Гермиону, а Гермиона вдруг посмотрела на Гарри таким пронзительным взглядом, что он сразу вспомнил, как они сидели на траве в ночном саду, тихо разговаривая об их общей судьбе, словно она была уже решенным делом.

— Я быстро, обещаю, — прошептала Гермиона, обхватив Гарри за шею, и все разочарование и небольшую ревность, которую Гарри почувствовал от ухода Джинни, смыло из его памяти как волной.

Невилл и Луна нашлись в поезде, Гарри, к его удивлению, пришлось протискиваться к ним через полузнакомых девушек, стремящихся затащить его в свое купе и познакомить со своей компанией. Девушки явно не считали, что Невилл и Луна — подходящая компания для героя, Гарри так прямо пару раз и сказали, и от этого у Гарри появилось ощущение, что маленький паршивец Драко, который пять лет назад нагло предлагал ему свое покровительство, разделился на несколько женских копий.

— Привет, Гарри, — сказала Луна, словно они расстались только вчера. — А в этом году у нас будут собрания Армии Дамблдора?

— Для вас — да, — уверенно сказал Гарри. — Нам нужно держаться вместе — и кто знает, когда и при каких обстоятельствах нам в следующий раз понадобится боевая магия.

— Бабушка наконец мной была довольна, хотя я думал, что она будет меня ругать, — поделился Невилл. — Она даже купила мне новую палочку и благословила нарушать правила ради благородного дела. Говорит, что мой отец так и делал, а по-другому аврором не стать.

Гарри удивился настолько, что даже хотел спросить Невилла, давно ли тот собрался стать аврором, когда Гермиона неожиданно появилась в их купе, запыхавшись так, словно бежала через весь поезд.

— Значит, теперь нас четверо, — сказала Гермиона, немного отдышавшись, а Гарри пока передумал спрашивать Невилла, собрался ли тот в авроры — может, способностей к этому у Невилла было и немного, но мотив точно был. — Так бывает, что друзья порой теряются по дороге от Парижа до Лондона. Но могут потом и снова собраться вместе.

— По-моему, это из какой-то книжки, которую я не читала, — догадалась Луна, а Гарри, как маггловский пацан, даже догадался, из какой, и после этого уже было невозможно принять одному приглашение Слагхорна, который прислал записку, приглашая в свое купе только Гарри и Невилла.

— Пойдем все вместе, — позвал друзей за собой Гарри. — Я видел Слагхорна на каникулах, но как-то мельком. Если он стоящий человек, он поймет.

Слагхорн обрадовался Гарри, да настолько, что даже не стал возражать, что тот без спроса привел с собой больше друзей, чем Слагхорн собирался принимать.

— Право, извините мою неловкость, — улыбнулся Слагхорн, видя, что с двумя приглашенными им юношами пришли и две девушки. — Приглашать вас без ваших девушек было несколько нерадушно с моей стороны, но я готов загладить свою вину перед дамами, — и Слагхорн ловко подсунул Гермионе и Луне поднос с конфетами и подмигнул им так обаятельно, что было невозможно рассердиться на него за то, что он пытается утешить девушек сладостями, как детей.

Гермиона тем временем быстро подсчитала места в купе, не забыв посчитать толстенького Слагхорна за двух человек, и убедилась, что Слагхорн был рачительным хозяином, который не даст месту пропасть: у него уже гостили четверо студентов, и мест в его купе оставалось ровно на Гарри и Невилла — но ведь любую ситуацию можно обратить себе на пользу, если действовать изобретательно и смело. Нужно было просто поменять местами Гарри и Невилла, которые еще стояли перед открытой дверью, потому что Слагхорн сидел на левой от входа стороне и занимал все же не два места, а скорее полтора — худенькая Луна втиснулась бы на том же диване рядом с Невиллом. Гермиона покачнулась и завалилась вбок при следующем же толчке поезда, Гарри подхватил ее, а Невилл прошел в купе первым и сел рядом со Слагхорном. С этим Слагхорну пришлось смириться, пусть он и хотел бы залучить героя поближе к себе, а тем временем Луна кое-как устроилась рядом с Невиллом, Гарри при виде последнего свободного места замешкался, и Гермионе пришлось его чуть подтолкнуть, чтобы он на диван почти упал, а Гермиона села к нему на колени, стараясь не краснеть слишком густо.

— Значит, в Министерстве вы были вчетвером? — спросил Слагхорн, он умел красиво отболтаться и выйти из неловкой ситуации как светский человек, но правила этикета не заслоняли для него реальность, и Слагхорн легко догадался, что он пригласил Гарри, а Гарри пришел со своим отрядом, словно не с визитом, а на стрелку.

— Нас было шестеро, двоих ваше приглашение не застало, — честно ответил Гарри, вот у него с этикетом был швах, и он даже не задумался, что его ответ прозвучал как угроза, что к Слагхорну в следующий раз заявится отряд из шести человек и займет все купе целиком, а сейчас Слагхорн просто случайно отпетлял.

Слагхорн, конечно, жаждал услышать что-нибудь о пророчестве, а Гарри, конечно, неловко отмалчивался в ответ, но Гарри теперь был не один, и Гермиона заставила Слагхорна выслушать подробный отчет об их приключениях, вовлекая в это Невилла и Луну, которым тоже было что рассказать. Слагхорн все сворачивал на пророчество, а Гермиона все переводила разговор на Гарри, уж научиться воспевать ему хвалу у нее в Норе только что было много, очень много возможностей, а еще важнее было то, что Гермиона не складывала один к одному красивые слова, а рассказывала о действительно бывших делах, и уже на том месте рассказа, в котором они с Гарри остались одни, без палочек, против десятка кентавров, Гарри обнял ее за талию и крепко прижал к себе, вспомнив, как он в тот момент боялся ее потерять. Так что Слагхорну пришлось довольствоваться очень подробной историей похода за пророчеством, но не самим пророчеством, Невилл и Луна тем временем осмелели и рассказывали наперебой, как Гарри уговаривал Невилла вынести из Министерства раненую Гермиону, словно она была для Гарри намного важнее пророчества, и как Гарри нес ее на руках — так что к концу посиделок Гермиона почувствовала, что у Гарри на коленях она уже прописалась.

И надо же было такому случиться, что в самом конце, когда все расходились от Слагхорна, Гарри куда-то пропал. Слишком уж поверила Гермиона, что он никуда от нее не денется, слишком расслабилась, стала разговаривать с Луной, прикидывая, как ее привлечь к встречам Армии Дамблдора и не дать ей завалить нужные СОВы, это ведь был отряд Гарри, а дела Гарри — и ее дела тоже. Гермиона в поисках Гарри два раза пробежала по поезду из конца в конец, заглядывая в каждое купе и кидая Конфундус веером в купе с юмористами, у которых были шуточки насчет того, кого она так ищет. Черт с ним, с долгом старосты, черт с ними, с младшекурсниками, Рон ее подменит, он же все-таки друг, где же Гарри, это же кошмар, это хуже дементоров, никакой Патронус тут не поможет — и Гермиона в третий раз пошла по уже почти опустевшему поезду, постоянно колдуя Хоменум Ревелио.

Гарри она, конечно же, нашла, он появился на полу купе из пустоты, с залитым кровью лицом, когда Гермиона сдернула с него мантию-невидимку. Она сразу вернула ему способность двигаться и стала его лечить, у нее было каменное пустое лицо, только слезы бежали по щекам одна за одной.

— Что же ты со мной делаешь, — выдохнула Гермиона, когда убедилась, что с Гарри теперь все в порядке. — Тебя не на Чемпионат мира по квиддичу надо было везти два года назад, тебя надо было на домашний матч Ливерпуля сводить, чтобы ты услышал, как Энфилд поет «You'll never walk alone». Пообещай, что больше никогда не уйдешь один, без меня.

— Нам не помогло бы, если бы мы были под мантией вдвоем, — сказал Гарри, они спрыгнули с перрона и шли к светящемуся огнями Хогвартсу пешком, полями, и Гарри рассказал по дороге о случившемся, о том, что он успел подслушать о Малфое, и как тот его засек и обездвиженного избил, а темнота скрыла мрачную злую тень, которая проскользнула у Гермионы по лицу.

— Хорошо, сейчас придумаем, что делать в таких случаях, когда под мантией может пройти только один и нужно все делать быстро, — пообещала Гермиона.

— И все-таки, как ты меня нашла?

— Тебе же только что рассказывала Луна, — улыбнулась Гермиона в темноте. — Ты не мог бросить меня в Министерстве, а я не бросила тебя в поезде. Либо мы выберемся вдвоем, либо не выберется никто.

Преданность и верность вознаграждаются судьбой: Гермиона забыла обо всем, лишь бы найти Гарри, и в Большой Зал они вошли хоть с огромным опозданием, но вдвоем, держась за руки, в своей летней маггловской одежде. «Да, нас двое, мы вместе, и мы пришли из другого мира, а для вашего мира мы пришлецы и сироты, — говорил каждый их шаг. — Но черта с два вы от нас избавитесь, если только мы не решим плюнуть на вас и не уйдем сами. Так что смиритесь и живите с этим».