Кризис Скайрима (джен)

Поселение орков пряталось в горных складках Скайрима, как крепость, вырубленная самой природой. Мощные бревенчатые стены, увенчанные заостренными кольями, ограждали хижины из темного дерева и камня. Воздух здесь пах дымом очагов, железом кузниц и диким медом. На самом краю обрыва, где скалы падали в бездну, стояла открытая беседка. Здесь вождь Г’Аш Мран созерцал долину — его лицо, изборожденное шрамами и мудростью, было неподвижно, как горная порода. Он думал о будущем своего клана, о балансе между воинской славой и миром…

— Вождь! — Голос разведчика, хриплый от бега, разорвал тишину. Воин, запыхавшись, склонил голову. — У восточных ворот… мертвый олень. И следы. Человечьи.

Г’Аш Мран медленно повернулся. Его желтые глаза сузились.

— Что? — Голос прозвучал как скрежет камней. — Кто посмел ступить на нашу землю? Кто в карауле?

Разведчик потупил взгляд.

— Ренма, вождь.

— Ренма! — Рев вождя заставил содрогнуться стражу на стенах. Он сорвался с резного кресла и помчался к воротам, его плащ развевался как крыло хищной птицы.

У массивных ворот, залитых последними лучами солнца, стояла молодая орчиха. Ее зеленая кожа лоснилась под светом, в глазах горело упрямство, смешанное с виной.

— Ренма! — Г’Аш Мран остановился перед ней, грудь вздымалась. — Сколько раз! Караул — для опытных воинов, а не для дочери вождя!

— Я хочу быть как мать! — выпалила она, сжимая древко копья. — Она стояла на этих стенах! Она…

— И она попала в лапы Империи! — перебил он, и в его голосе впервые дрогнула боль. — Я не потеряю и тебя. Ты — мое будущее.

— А кто же будет вождем после тебя? — бросила она вызов. — Ты сам учил: вождь — не по крови, а по силе духа и клинка!

— Я хочу, чтобы ты стала вождем! Но не сегодня! Не ценой…

— Г’Аш Мран!

Голос прозвучал с дороги перед воротами. На ней стоял человек в сияющих имперских пластинчатых доспехах. Его меч, холодный и прямой, был направлен на вождя. Лицо скрывал шлем с забралом.

— Я пришел стереть грязь твоего рода с земли, орочье отродье!

Г’Аш Мран вздохнул, словно устал от глупости. Медленно, с невозмутимостью горы, он снял с плеча свой двуручный боевой топор. Лезвие, зазубренное от бесчисленных битв, тускло блеснуло.

— Нападай. — Всего одно слово, полное презрения.

Имперец рванулся вперед, прикрываясь щитом. Г’Аш Мран не сдвинулся с места. Лишь в последний миг он шагнул навстречу, и его могучая лапища со страшной силой ударила по щиту. Металл прогнулся с треском, воина отбросило назад, он рухнул на спину, оглушенный.

— Нет! Пощади! — захрипел человек, беспомощно отбиваясь.

Топор взметнулся в закатном небе — короткий, страшный взмах. Лезвие рассело доспехи, как гнилую кожуру. Алый фонтан хлынул на пыльную землю, растекаясь вокруг бездыханного тела.