В чужой шкуре (джен)

Но так ли все однозначно? Может ли он, находясь в теле магла, называть себя чистокровным колдуном? Если нет, то кто он теперь? Впрочем, он точно знал, кем станет — посмешищем для всего магического мира. Малфой спрятался от сомнений, сосредоточившись на конкретных задачах. «Воспоминания солдата армии охотников на ведьм», тетрадь Банама и листы с началом «Книги о двух мирах» отправились в потрепанный портфель без ручки. Потом Малфой собрал с пола те самые мелки, на которых Вайлет Заноза сделала неправильные пометки. Присмотрелся, но так и не понял, где какие цвета. Мелки тоже полетели в портфель. Возможно, они подскажут, как распутать чары.

Страх влез в его мысли, как лис в курятник, и навел шороху. Вдруг заклятие нельзя снять? Вдруг он никогда не сможет вернуть свою жизнь, свое тело, магию… Он навсегда останется… Взгляд зацепился за плоский кошель, лежавший на краю стола. Новая задача. Новая линия обороны.

Деньги маглов напоминали фантики. Люциус повертел одну банкноту так и этак, гадая, как можно без Империо убедить хотя бы одного взрослого человека, что цветные бумажки имеют ценность. Может быть, он ошибся? Нет, надпись «Банк Англии», номинал — один фунт, портрет женщины с короной на голове... Разве у них сейчас не король?

Всего у Банама было двадцать фунтов и немного мелочи. Много это или мало? Малфой подозревал, что для его авантюры скорее мало, но аккуратно спрятал фантики в кошель. В отдельном кармашке лежал плотный кусочек гладкого картона, подписанный «водительское удостоверение». В уголке была небольшая фотография — на ней знакомая рожа, только на голове чуть больше волос.

Полное имя его похитителя было Франклин Ламаэль Банам. Видимо, у него имелась та самая железная повозка. Напоследок Люциус вытряхнул из кошеля мусор: талоны, бумажки с цифрами и фото банамской семейки.

Одежда липла к коже, будто гнилая кожура. В уборной Малфой видел ванну. Да, каким бы удивительным ни казался этот факт, выгребные ямы во дворе остались в прошлом. Но внизу было шумно: то ли орали дети, то ли призраки из ящика. В этом доме явно ложились поздно.

Люциус вытер лоб и прошелся по чердаку, представляя, как прохладная вода, нежнее дорогого бархата, смывает пот и вонь, успокаивает зуд, забирает жар. Все испортил здравый смысл с вопросом, где взять чистую одежду? Красивая картинка разлетелась вдребезги. Вот поэтому Малфой не планировал ничего дальше одного шага. Безумный магловский мир обездвижил бы его, как удав кролика.

Лестница ожила. К нему вскарабкалась Банамша. Люциус постарался изобразить радость.

— Лап, ты не обижаешься, — магла села на пол, подобрала тонкий журнал и принялась обмахиваться, — что завтра не получается? К выходным я обязательно вернусь, и ты съездишь в Манчестер. Да и Ральфи не будет говнить. Нам нужна твоя работа.

Люциуса захватила новая идея — раздобыть нужную информацию у коллег Банама. Они, скорее всего, не знают его близко и не забьют тревогу, если он будет вести себя необычно. Вот только сумеет ли он, не вызывая подозрений, вытащить из маглы адрес банамской работы?

— Насчет работы… Я не очень хорошо себя чувствую. Боюсь, я могу потерять сознание.

Банамша вскочила.

— Нет, в таком состоянии за руль садиться нельзя. Да и целый день на ногах… Хотя у вас кондиционеры, но… Да в жопу Ральфи, срежет он тебе оплату, переживем. Мне нужен месяц, чтобы дописать книгу, и тогда я пойду работать. А ты пошлешь этого сукина сына вместе с его горшочками.

— Не все так плохо, милая, — нужно было ее приобнять, но он не мог преодолеть брезгливость. — Если бы кто-нибудь помог мне добраться туда, я бы справился.

— Пол может тебя отвезти.

Малфой поморщился.

— Да, он не самый ответственный парень в Лондоне, но водит он неплохо. Хотя Ники нужна практика для экзамена.

— Ники звучит надежнее.

— Ты присмотришь за ней?

— Конечно.

— Тогда с утра завезете Вайлет к Мэри, а оттуда в Гринмаркет. Дальше она поедет на автобусе. Ей к десяти, должна успеть.

— Отличный план, — похвалил Люциус.

Он получил шанс испытать в деле магловскую повозку.

— Спасибо, лап, — она чмокнула его в щеку.

Было неловко.

— Я… я еще не принял душ, только собирался…

— Тогда запасайся терпением, Ники только что пошла в ванную.

Его губы расплылись в улыбке. Он испугался своей реакции, но потом понял: все правильно. Если воспринимать ситуацию всерьез, он сойдет с ума.

* * *

Вымывшись, колдун расположился на кухне, самой прохладной комнате в доме. Дети наконец улеглись. Магла занималась чем-то своим. Он взял со стола книжку с "жертвой Обсидиана" на обложке и начал читать. Все лучше, чем идти в супружескую спальню. Где-то в середине ночи и на середине книги его все-таки сморило.

Пробуждение было внезапным. Малфой с трудом продрал глаза, не понимая, где он, кто он и почему вокруг носится странная полуголая женщина.

— Прости, лапик, нужно готовить завтрак. Брайан заедет через час.

После короткого сна пришлось заново привыкать к банамовскому телу, особенно к глазам, которые смотрели на все будто сквозь мочу больного единорога. Правда, в этот раз процесс занял меньше времени. Он поднялся.

— Лап, Никки подбросит тебя до работы.

— Отлично, — Люциус попробовал повернуть голову и едва не застонал.

Он доковылял до дивана и растянулся во весь рост. Уборная на втором этаже была для него так же далека, как пресловутый Манчестер.

Тело ныло. Боль стягивала шею, плечи, поясницу. Он с тоской подумал о своей поврежденной ноге. В сырую погоду она изрядно поганила ему жизнь. Однажды, пытаясь встать с кровати, он так сильно сжал зубы, что отколол кусок эмали. А были еще мерзкие крутые министерские лестницы. Как же он проклинал тех, кто придумал запрет на аппарацию. Но та боль была у него одна и она была другой: острой, режущей, заставляющей чувствовать себя живым. А эта боль будто шла рука об руку с мыслями о неизбежной старости, слабости и смерти. Он помассировал грудь. Рубашка под мышками и на спине была мокрой. День еще толком не начался, а жара уже вступила в свои права. Еще один противник, с которым придется воевать.

Топот на лестнице.

— Пап, иди наверх, мне нужно заниматься.

Ноги Никки выглядели синими. Люциус испугался, что зрение Банама совсем испортилось. Присмотревшись, он понял, что на девушке штаны из гладкой блестящей ткани. Очень обтягивающие. Но длинная полосатая то ли ночнушка, то ли роба прикрывала зад. Никки присела перед серым глазом, тот наполнился дрожащей черно-белой кашей. Раздались щелчки, скрипы. Кажется, магла что-то куда-то пихала.

Каша сменилась изображением девиц в обтягивающих нарядах, которые заменяли им вторую кожу. Три девушки активно поднимали колени и разводили руки. Никки принялась повторять за ними. Действо сопровождалось глумливой музыкой и задорными окриками. Каждый раз, когда Люциус думал, что его больше ничем не удивишь, мир маглов выдавал новую дичь, выбивая почву из-под ног.

Дверь распахнулась. На пороге нарисовался Пол и замер в картинной позе.

— Доброе утро, дом, милый дом! Папа! Сестричка! Опять аэробика с утра. Люблю поглазеть на девчонок в лосинах.

Каким-то невероятным кульбитом он запрыгнул на диван и забросил ноги на подлокотник.

— Никки, подвинься в сторону, заслоняешь экран.

— Исчезни!

На ее визг из кухни прибежала Банамша.

— Вы опять ссоритесь!

— Мам, он меня достает.

— А почему она сразу заводится!

Банамы орали. Музыка орала. Призрачные девицы из ящика орали. Если бы сюда ворвались авроры, то им пришлось бы накрыть всех Ступефаем, иначе этот дурдом было не остановить.

— Хватит! — мамаша взревела, как разозленная мантикора. — Пол, поднимись наверх и скажи Вайлет, чтобы вставала. Завтрак через десять минут.

— Я сам ей скажу, — вызвался Люциус.

— Спасибо, — она послала ему благодарный взгляд. — Пол, все равно брысь с дивана. Пошли накрывать на стол.

* * *

Банамская туша не привыкла долго голодать. Желудок прямо-таки рычал. Малфой ничего не мог сделать. Маглам было плевать на неприличные звуки, но тем ценнее правила этикета становились для колдуна. Он попробовал тосты со странной пастой. Еда была необычной, вкус казался искаженным, как цвета, если смотреть на них глазами Банама. Он с философской стойкостью дожевывал яичницу, когда в дверь позвонили. Дальше события понеслись, будто собаки за лисой. Магла сорвалась с места, крикнув из гостиной:

— Уберите со стола!

Дети тут же заспорили, каждый считал, что сейчас не его очередь. Люциус повел себя как мудрый политик, выбрав крайним Пола. Этот ход привлек на его сторону симпатии Никки и Вайлет. «Сынок» пожал плечами и свалил грязные тарелки в раковину.

После вся семья столпилась в гостиной. Банамша никак не могла найти, чем записать телефон гостиницы. Пока она бегала на второй этаж, Брайан, ее товарищ по безумию, отнес чемодан в машину, но из вежливости вернулся и сейчас топтался у двери. Он выглядел типичным клерком средних лет: невзрачный ссутулый очкарик, начинающий лысеть.

Пол тем временем страстно обнимал металлическую штуку с пропеллером в центре. Вайлет приплясывала от нетерпения, а Никки, встав на первую ступеньку лестницы, кричала матери:

— Посмотри в нижнем ящике стола, там точно должна быть пачка новых карандашей.

— Нету!

— Пол! — она повернулась к брату.

— Я ничего не трогал, — он сделал честные глаза и тоже заорал: — Мам, напиши телефон помадой у меня на лбу!

В ответ на хмурые взгляды он пожал плечами.

— А что, так в фильмах делают.

Магла спустилась с листком бумаги.

— Солнышко, не заставляй меня жалеть, что я не могу засунуть тебя обратно. Телефон будет висеть на холодильнике.

Она пулей метнулась в кухню и обратно уже с сумкой.

— Фрэнки, твой обед на столе, там еще таблетки от давления. Горшочек я почистила, он в ванной. Не забудь.

— Мам, а деньги на конфеты? — Вайлет выскочила, будто боггарт.

— Веди себя хорошо, слушайся папу и Никки, — она сунула девчонке бумажку.

— Спасибо, — заноза повисла на материнской шее.

Прощание растянулось, магле нужно было перецеловать всех членов своего чокнутого семейства. Люциусу тоже досталось. Он сумел выдавить улыбку. Одно хорошо: после дома Банамов сонная магловская улица показалась ему раем. Впрочем, один взгляд на серую пыльную повозку вернул его на землю. Ее очертания напоминали о грубых тролльих поделках: большое основание с колесами, а сверху будто пришлепнут колпак со стеклами, формой похожий на... Нет, Малфой не настолько хорошо разбирался в геометрии. На ум пришло лишь сравнение с трапецией или усеченной пирамидой.

— Пап, ты забыл горшочек. И сэндвичи, — Вайлет впихнула ему бумажный сверток и нечто, похожее на шапку в виде горшка, из которого торчал цветок с белыми лепестками. «Это им зачем?», — почти с отчаянием подумал Люциус.

— Ты будешь запирать дом? — напомнила заноза.

— Я забыл ключи.

— Ты все еще рассеянный?

— Что бы вы без меня делали, — Пол вышел на улицу и позвенел ключами. — Я с вами, съезжу к Максу. У него бассейн.

— Только после того, как завезете меня, — поставила ультиматум Вайлет, пока брат возился с замком.

— Держи, пап, — Пол сунул ключи в карман его рубашки. — И не волнуйся, даже если у тебя начинается маразм, мы все равно тебя любим.

В который раз Люциус не нашелся с ответом, но он догадался проследить за действиями магла. Тот сунул пальцы в выемку на дверце, подцепил ручку, дернул дверцу на себя и, скрутившись, будто креветка, скользнул внутрь. Вайлет обежала повозку и села с другой стороны. Все ждали только папашу. Малфой крепче прижал к груди портфель и сверток, зато едва не уронил «горшочек». Один долгий вдох для храбрости, и Люциус повторил все действия Пола.

Колдун еще не свыкся с теснотой, не сообразил, как втиснуть ноги, как устроить зад, а Никки уже лезла к нему с очередной магловской чушью.

— Ремень.

И что не так с его ремнем? Видеть его Люциус не мог, но пузом чувствовал — тот застегнут как надо.

— Пристегни ремень.

— Я вот пристегиваюсь через раз, и ничего.

— Пол, если бы мы все жили, как ты... — вместо того чтобы закончить фразу, Никки перегнулась через Малфоя, выдернула из стенки черную ленту. — Пап, подними руки.

Она просунула ленту и загнала металлический язычок на конце в щель. Потом опоясалась сама. Люциус постарался прогнать из головы сравнение с подопытными, которых привязывают к операционным столам.

— Включи радио, — Вайлет завозилась на заднем сиденье.

— Нет, — Никки повернула ключ, повозка загудела и вроде бы завибрировала.

Одну руку Никки положила на палку, торчавшую между сиденьями, а другую — на штурвал. И только сейчас до Малфоя дошло, что эта груда металла будет подчиняться девчонке, которая даже школу еще не окончила. Тело рефлекторно дернулось, ремень врезался в живот. В легких разом закончился воздух. Люциус судорожно вздохнул и едва не подавился, потому что трижды уроненный в детстве Пол завыл:

—Это медленная езда, расслабься. Это медленная езда.

Повозка, которая перешла с гудения на рычание, тоже будто подавилась.

— Заткнись! — Никки раскраснелась и сняла очки, чтобы смахнуть пот, а может, и подступающие слезы.

— Тогда буду молиться. Обещаю посвятить душу любому богу, который поможет добраться до места назначения целым и…

— Заткнись, — теперь на Пола рявкнули все трое.

Повозка заревела, в этот раз последовал толчок — во всяком случае, так это ощутил Малфой. Металлическое корыто покатилось назад. Остановилось и начало разворачиваться. Если бы в тот момент Малфой не смотрел на руки Никки, то решил бы, что повозка движется сама по себе.

А потом они выехали на большую дорогу. Люциус спасался мыслью, что однажды он одолел тролля. Не дрогнул перед огромным каменным чудовищем. Магловские машины ведь не могут быть страшнее тролля. Тут одна черная пронеслась мимо, ревя и протяжно гудя.

— Классная тачка, — прокомментировал Пол.

— Только водитель — дебил, — добавила Вайлет поучительным тоном и крикнула вслед другой повозке: — Эй, ты зеркалу это покажи, козел!

— Пап, ничего не скажешь? — жизнерадостный тон Пола раздражал не меньше, чем его идиотская улыбка.

— Что?

Оконные стекла втягивались в дверцы. Сейчас они были опущены до предела. Внутрь проникал горячий воздух, пропитанный горькими запахами, похожими на вонь после неудачного алхимического эксперимента. Малфой давно расстегнул верхние пуговицы рубашки, но невидимый жесткий воротник продолжал сдавливать горло.

— Твоя маленькая дочка ругается нехорошими словами. Ты не будешь ее воспитывать?

— Вайлет, перестань ругаться.

— Я не за себя, я за Никки, потому что ей нельзя отвлекаться.

Еще одна повозка отрывисто посигналила.

— Ты могла бы ехать побыстрее, — подначил сестру Пол. — Если папа опоздает на работу, получит выговор. Ральфи не упустит случая.

— Ральфи меня сейчас не волнует, — прохрипел Люциус, контролируя дыхание.

— А зря. Он похож на того типа из Хангерфорда. Придет однажды и устроит пальбу или подольет вам в чай яд от сорняков.

— Правда? — Вайлет беспокойно заерзала.

— Я уволюсь раньше, — пообещал Люциус, едва успевая следить за ходом разговора.

— Пол, ты — придурок. И пока я за рулем, мы не будем говорить про жестокость.

— А это поможет тебе ехать быстрее?

Никки рыкнула что-то нечленораздельное.

— Ты можешь завезти его в пригород и оставить там. Вряд ли он найдет дорогу домой, — посоветовала Вайлет.

— Но коты же находят, — тут же отбил Пол. — Я слышал, как один кот прошел через всю страну.

— Но ты не кот, — снисходительно парировала Вайлет.

— Дети, не ссорьтесь, — сказал Малфой.

С тем же успехом он мог попросить солнце не жарить, а магловские повозки не дымить.

* * *

Никки привезла его к большому серому прямоугольному зданию с площадкой, наполовину заставленной повозками. На здании висело множество вывесок. Одна из них зазывала в «Цветочек для вашего горшочка». Рядом с названием был изображен собственно горшочек с белым цветочком, один в один похожий на тот, который все время норовил вывалиться из рук Люциуса. Неприятные предчувствия насчет дурацкой шапочки переросли в уверенность. Колдун почувствовал, что поставил не на того гиппогрифа.

Никки еще не ушла далеко, но Малфой не настолько потерял себя, чтобы бежать за ней, будто потерянный мальчишка. Стыд за минутную слабость заставил его сдвинуться с места. У него была повозка, девчонка вернула ему ключи, но не было ни извозчика, ни денег, ни знаний о магловском мире. Притиснув к себе портфель, он задумался, что делать со свертком и горшочком. Бутерброды спрессовались в неаппетитную массу, во всяком случае, бумага промокла и липла к рукам. Насчет горшочка сомнений не было: избавиться и поскорее.

Сбоку от двери стояла урна. В другое время Люциус удивился бы, но после всего увиденного эта способность надолго его покинула. Малфой бросил сверток в урну, а потом пропихнул туда горшочек.

Двери разъехались, и это так напоминало магию, что Люциус застыл. Наружу вывалилась компания: двое мужчин в пестрых рубашках и женщина. Высокий кудрявый бородач едва не задел Малфоя, извинился и тут же вернулся к разговору.

— Только не Бат, мне там разбили сердце.

— Куда тогда? — спросил его приятель, худой с длинными рыжими волосами.

— Предлагаю довериться дороге.

Они удалялись. Люциус последовал за ними, будто за волшебной мелодией.

— Давайте бросим кости над картой, — предложила женщина.

У нее были длинные волосы, темной накидкой закрывающие спину и легкое зеленое платье в пол. Она чем-то напоминала Моргану из любимой детской книжки Люциуса. Именно это сходство и подтолкнуло его к действию.

— Вы не хотели бы поехать в Манчестер?

— Почему в Манчестер? — она обернулась.

Густая челка закрывала лоб, большие глаза обладали какой-то притягательной силой. Несмотря на мелкие морщинки, она была хороша. Жаль, что дефекты зрения Банама мешали ему в полной мере оценить ее красоту.

— Потому что мне нужно в Манчестер, — признался он, — и надо же, его голос прозвучал почти благородно.

— Сильно?

Женщина смотрела на него с полуулыбкой. На секунду Люциус забыл, что теперь он никчемный лысеющий пузан.

— Вопрос жизни и смерти, — сердце заколотилось о ребра.

— Тогда едем в Манчестер, — сказал рыжий. Веснушки обсыпали его лицо так густо, что сливались в пятна.

— Там меня еще не бросали, — поддержал бородач.

Эти маглы принимали решения с ребячливой легкостью. И хорошо, изношенное сердечко Банама могло и не справиться с волнением от долгого ожидания.

— У меня есть только двадцать фунтов.

Некоторые щекотливые вопросы стоило обсудить на берегу.

— Не надо денег, — бородач отмахнулся. — Лучше хорошая карма.

— Взаимовыручка — основа выживания нашего вида и залог его будущей эволюции, — рыжий смахнул волосы с глаз. — Джек Седни — антрополог.

Женщину звали Лидией Тарнет, бородача — Полом Виртерасом. Она занималась когнитивной психологией, он — квантовой физикой. Звучало таинственно. Оставалось лишь надеяться, что ни для одного, ни для другого не требовалось приносить в жертву случайных попутчиков.

Компания перемещалась в большом фургоне, который немного смахивал на шоколадный батончик, немного на пирожок. Верх у него был белым, низ глаза Банама видели болотно-зеленым, а там гадайте, какой цвет был на самом деле. Спереди сверкал круг с двумя спаренными V. Клин белой краски спускался вниз, с каждой стороны блестели две стеклянные выпуклости. Люциус подумал о морде дружелюбного водяного змея. Маленькие оконца были приоткрыты. Бородач запрыгнул на переднее место. Остальные расположились позади. Малфой выбрал самое последнее сиденье. Рядом лежали сумки. В повозке пахло приятно чем-то цветочным. Рыжий захлопнул дверцу.

— Куда конкретно тебе нужно?

— Тупик Прядильщика, но я понятия не имею, где это.

Он никогда там не был, и адрес знал только потому, что обменялся со Снейпом парой писем.

— Не волнуйся, Фрэнки, найдем, — бросил бородач, оживляя повозку.

— Спасибо.

Люциус прикусил язык, но было слишком поздно. Он поблагодарил магла. Когда он вернет себе магию, то придется стереть эти сутки из памяти. Он будто заклинание повторил слово «когда», стараясь заглушить подлое «если».