Мисс Холмс уже всё поняла (гет)

Касси занимался скучным, но крайне важным делом — считал.

Часы и деньги.

В его случае отдельные заказы были выгоднее, чем одна стабильная работа, он определил это ещё на седьмом курсе. У него не было времени ждать повышения и подниматься с шестидесяти галеонов в год. А так доход зависел только от него — и от того, сколько времени он отведёт себе на сон и учёбу.

Минус был только один — приходилось постоянно планировать, складывать и умножать.

Мерлин, как же он ненавидел эту прикладную математику!

Настроение было паршивым. Он вернулся с частного занятия окклюменцией, и, честное слово, давно ему не попадалось подобной мерзости.

Его ученице было тринадцать. Отец решил, что за лето она должна освоить базовую защиту и нанял педагога. В принципе, это была распространённая практика, особенно в случае с подростками — мальчиков учили женщины, девочек — мужчины. Куда больше стыда и ужаса вызывает мысль о том, что о секретах, фантазиях и смущающих деталях узнает человек противоположного пола. А поскольку страх и стыд — неотъемлемая часть учёбы, метод показывал великолепные результаты.

Касси доводилось обучать юных девушек, и не раз. Но впервые в жизни он столкнулся с ученицей, которая испытывала к нему стойкое отвращение. Она считала его уродливым и мерзким. Пожалуй, если бы она скрывала своё отношение, Касси было бы легче. Он хотя бы извлекал пользу для занятий, выковыривая секрет.

Но нет, этого она не прятала.

Разумеется, ему хватало опыта и квалификации, чтобы продолжать занятия. Но всё же было крайне неприятно по часу в неделю находиться в её сознании.

«Девяносто галеонов», — напомнил он себе. Хорошая мантра на подобные случаи.

Он мечтал сжечь свою бухгалтерию, как только получит из банка документ о закрытии счёта. Сжечь — и вообще никогда больше не заниматься этой мордредовой математикой. Валяться вечерами на кровати с книгой.

В общем, там, за пределами долговых обязательств, чудился прекрасный новый мир, до которого ещё было платить и платить. Восемьсот пятьдесят семь галеонов, пятнадцать сиклей, шесть кнатов до желанной свободы.

Позади раздался звук аппарации. Только одного человека пропускали чары, так что Касси спокойно дописал цифры после запятой, прежде чем обернуться.

Вместо приветствия спросил:

— В чём дело?

Блейз был в бешенстве, хотя посторонний не заметил бы этого. Но Касси знал — за этой мягкой улыбкой и нежным любовным выражением глаз таится желание убивать.

— Хочешь поохотиться, солнышко? — протянул друг.

Сердце застучало чуть быстрее. В пальцах дрогнуло перо.

— Всегда.

Эмоций, которые он сдерживал, хватило бы не на одну охоту.

— Видишь ли, одна милая леди решила шантажировать Берти.

— Ай-ай-ай…

Касси аккуратно сложил тетради в ящик и поднялся, чувствуя, как нарастает возбуждение.

— Представь себе, они были в отношениях некоторое время. Расстались добрыми друзьями. Но леди решила, что у Берти перед ней есть обязательства. Она грозит рассказать об их близости в газетах и существенно порушить его репутацию. Прямо перед выборами!

— Какие страшные вещи ты рассказываешь, зайка! — тоже ласково отозвался Касси, заражаясь от друга позёрством. — Какое прискорбное разложение нравов! Где, где приличия, где скромность, в конце концов? Подумать только: воспитанная девушка готова трясти нижним бельём в газетах! И зачем? Чтобы отомстить мужчине, не желающему на ней жениться. Безумный век, вот что я тебе скажу.

Блейз негромко засмеялся, скаля зубы. Сказал:

— Меньше пафоса, малыш. Пойдём, обсудим нормы морали с милейшей мисс Стаббс.

Взял его за руку — и аппарировал.

Мисс Стаббс, Анастейша Стаббс, жила в симпатичном районе Лондона, в таунхаусе с белёными стенами и маленьким палисадником. Очень респектабельно, даже непривычно для охоты.

«Охота».

Они так говорили ещё в школе. У Касси седьмой курс выдался трудным. Амбридж, какие-то безумные порядки, Риддл за порогом, наказания кровавым пером. А ещё Инспекционная дружина, слабенькая задумка мадам генерального инспектора — гениальное воплощение Берти.

Ни за что Берти не позволил бы своим слизеринцам кошмарить невиновных. Зато он отдал на растерзание тех, кто без твёрдой руки Дамблдора почувствовал вседозволенность. Закрытая школа — страшное место. Детки растут, их развлечения быстро утрачивают невинность.

Пока остальные члены дружины снимали баллы за хулиганство и колдовство в коридорах, Касси и Блейз охотились совсем на других. На тех, кто промышлял воровством, домогательствами и травлей. Их требовалось образумить.

Ни следов, ни повреждений, только чистый результат — и азарт, поиски новой добычи.

Учителя не знали, а Берти элегантно делал вид, что не в курсе.

Прошло больше десяти лет, но они по-прежнему любили охотиться вдвоём, даже если загонять приходилось мелкую дичь вроде этой.

Они приближались к дому. В груди нарастало напряжение, под ложечкой сосало от голода. Вот почему Касси никогда не считал себя хорошим человеком. Он мечтал утолить этот голод.

Защитные заклинания мисс Стаббс не остановили бы и пьяного лепрекона. Блейз открыл дверь изящным жестом, не доставая палочку.

— Benvenuto.

Внутри тоже было благородно и старомодно. Мисс Стаббс принадлежала к высшему обществу, это было очевидно.

Касси ещё помнил родной дом, где висели такие же тяжелые пыльные гардины, стояли похожие разномастные кресла и светил уродливый, но любимый торшер. Наследие предков дороже новомодных безделушек.

Хозяйка подпрыгнула из кресла. Не красавица, такая типичная англичанка. В мягком бежевом домашнем костюме. Волосы в пучке.

И без палочки.

— Что вам угодно, господа? — спросила она удивительно твёрдо и вежливо. Держала лицо.

— Решили заглянуть на огонёк, — сообщил Блейз, накладывая собственные чары от незваных гостей и любопытных соседей.

Она поняла. Сглотнула и уточнила, выпрямляя спину:

— Полагаю, вас прислал Берти.

Блейз ухмыльнулся.

— Что вы, мисс Стаббс, вы же знаете Берти! Нет, мы здесь по велению души.

— Напрасно.

Пожалуй, Касси стало ясно, почему Берти с ней встречался. Она принадлежала к тому же классу и, вероятно, получила то же воспитание. Как бы сильно её ни трясло от страха, она этого не показывала. Более того, пыталась взять ситуацию под контроль.

Её «напрасно» прозвучало резко и уверенно.

— Записи уже готовы к отправке в редакцию. И, конечно, я не держу их дома.

— Мне интересно, — произнёс Касси негромко, — в чём смысл? Неужели не можете найти мужчину, который взял бы вас замуж по своей воле?

Это её задело, глаза сверкнули.

— Ваш друг… поступил со мной недостойно. Он соблазнил меня и…

Комнату огласил истерический хохот. Да и Касси захотелось рассмеяться. Вообразить себе Берти в роли соблазнителя было трудновато. Мерлин, этот парень был образцом деликатности!

— Cavolata! — с трудом выдавил Блейз. — Это лучшее, что я слышал в жизни!

А потом он смеяться перестал, и Касси понял: прелюдия закончена. Низким шелковистым голосом друг произнёс:

— Я расскажу вам, как это было, мисс Стаббс. Вы познакомились на приёме. Вы грязнокровка, знаете, что он не просто чиновник. Вас зацепил его титул. Говорят, маленькие девочки хотят стать принцессами. Вы согласились на тайные отношения, думая, что поймали его на крючок. Что он слишком… джентльмен. Он повторял вам, что это временно, что он не может давать обещаний, но вы решили, что сумеете его переубедить.

Он медленно приближался к ней, и с каждой фразой, с каждым шагом маска невозмутимости на лице мисс Стаббс таяла.

— Вы бы пережили ненависть мужа, если бы могли пользоваться его привилегиями, правда? Весьма практично.

— Повторяю… — Она шумно выдохнула. — Вы можете меня запугивать или даже… Ситуацию это не изменит. Возможно, я пошла бы на некоторые уступки…

— Поздно, — оборвал её Блейз.

Между ними осталось метра два, и мисс Стаббс уже некуда было отступать. Касси тоже слегка приблизился.

— Договариваться нужно было раньше, с другими. Что до ваших писулек… — Блейз обернулся, и Касси спросил равнодушно-суховато:

— Мисс, вы знаете, что такое проклятие Медрано?

В конце концов, надо же было порадовать Блейза.

— Не знаете? Напрасно, интересная вещь. — Почему бы и не лекция, действительно? — Медрано жил в пятнадцатом веке. Алхимик. Работал над философским камнем, как водится, но особо прославился путями оживления мёртвого серебра. Благодаря нему мы знаем как минимум о двенадцати заклинаниях для работы с металлом. Ну, а ещё он придумал способ мотивировать людей выполнять его приказы, а должников… — Тут Касси на мгновение замолчал. — А должников — не тянуть с отдачей. Его заклинание вызывает медленное гниение плоти. Процесс занимает недели три-четыре. Начинается с пальцев ног, потом поднимается выше. Отгнившую плоть уже, конечно, не восстановить, но люди обычно стараются сохранить оставшееся. Понимаете, мисс Стаббс?

Она была сукой и стервой, но не дурой.

— А ты фантазёр, — заметил Блейз. — Я бы не вспомнил.

— Твоя версия?

— Я думал просто о некотором количестве боли.

— Не стимулирует.

— Разумно. Я в восторге от этих испуганных глазок. Maledetta sgualdrina! Неужели ты правда думала, что он слишком милый для этого?

Именно так она и думала.

Касси прищурился, вглядываясь в её побелевшее лицо. Нередко их охота заканчивалась именно здесь, в этом моменте. Они объясняли причины и следствие. И отступали, если видели понимание.

На самом деле, ему было жаль, что мисс Стаббс принадлежала к другой породе.

Блейз тоже это увидел, читал на её лице упрямство. У неё дрожали губы, но она была уверена: ничего ей не сделают. Никто не решится на неё напасть.

Она не понимала, что такое Блейз, который мстит за своего ненаглядного Берти.

— Торкэо, — обронил Блейз небрежно, коротко взмахнув палочкой.

Мисс Стаббс охнула. Касси не раз испытывал это проклятие на себе и знал: это почти не больно поначалу. Просто какое-то странное чувство в суставах, вроде ломоты при простуде. Но постепенно, секунда за секундой, становится хуже. Всё ещё не больно по-настоящему, но невыносимо. Хочется изгибаться, сжиматься в комок, вытягиваться, крутиться на месте, пытаясь избавиться от этого давящего ощущения.

По телу мисс Стаббс прошла дрожь. Заклятие набирало силу и, наконец, пересилило её гордость. Она рухнула на колени, стискивая руки в кулаки. Раздался тихий всхлип. Ещё один, потом задушенный писк и за ним — крик.

Касси оставался свидетелем, ему даже было её слегка жалко. А Блейз наслаждался.

Невозможно наложить тёмное проклятие, думая о защите друга, о чём-то благородном и праведном. Такая магия рождается в чёрных глубинах.

Крик оборвался. Мисс Стаббс замерла жалким комочком на ковре, у их ног.

— Как дела, bambina? Ну, надо же…

Она приподнялась на дрожащих руках, а Блейз присел на корточки и кончиком палочки провёл по её мокрой от слёз щеке.

— Это даже не разминка, дорогая. Понимаешь? Два тёмных мага, которым очень скучно. Одна глупая девочка, которая перешла черту. Звучит пошловато, да? Но, прости, эти игры меня не интересуют.

— Ты… — слабо начала она нетвёрдым голосом, — наслаждаешься этим.

— Сюрприз. Как думаешь, сколько продержишься? Полчаса? Да нет, вряд ли. Пятнадцать минут, и ты будешь целовать мои ботинки, лишь бы это закончилось. Сделаешь что угодно. Под проклятием пылающих костей меня самого едва хватает минут на сорок. Ну же, скажи что-нибудь.

— Это сумасшествие. Полное безумие. Любой суд…

— А ты думаешь, что мы окажемся перед судом? Глупенькая грязнокровка, которая даже не смогла достать палочку… Кстати об этом! — резко сменил интонацию он. — Нужно будет проверить, насколько у тебя грязная кровь! Это важно.

Глаза мисс Стаббс распахнулись сильнее.

— Ты работаешь на Б… Берти и ненавидишь магглорождёных? Он ведь…

Она вскрикнула — на щеке расцвел длинный тонкий порез, полилась кровь.

— Не вздумай, — холодно прошипел Блейз, — сравнивать себя с Берти. — И снова переключился на лёгкий тон: — Меня это расстраивает. Солнышко, мисс Стаббс пока не поняла мой тонкий намёк.

Странное чувство. Касси и хотел, и не хотел продолжения. Но, конечно, поднял палочку.

Сквозь беззвучные слёзы мисс Стаббс прошептала:

— Не надо. Пожалуйста… Я поняла… тонкий намёк.

— Точно? У нас большой арсенал…

— Я поняла! Не надо… Я ничего не опубликую, клянусь.

— О! — с узнаваемо итальянской интонацией воскликнул Блейз. — Это был вариант для начала разговора. А теперь, пожалуй, я хочу, чтобы ты никогда больше не попадалась на глаза Берти.

— Я обещаю.

— Руку.

— Что?

— Дай мне руку.

Он схватил её за запястье, дёрнул вверх, заставляя подняться на ноги, и Касси понял, к чему всё идёт.

— Краткая лекция, мисс Стаббс. «Непреложный обет» — это нерушимая клятва. Тот, кто его нарушит, умрёт мгновенно.

Она поперхнулась воздухом, но не попыталась вырваться. Касси направил палочку на их запястья. Но Блейз притормозил и попросил:

— Уточни, как её имя. Мало ли…

Конечно, у неё не было щита. Грязнокровка, одно слово. Проверка заняла несколько секунд — здесь не было никакого подвоха, её действительно звали Анастейша Маргарита Стаббс.

— Клянёшься ли ты, Анастейша Маргарита Стаббс, никогда не публиковать, не способствовать публикации, не распространять прямо, косвенно или через других лиц информации об Альберте Филиппе Мантбеттене?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты никогда и ни с кем устно или письменно не обсуждать Альберта Филиппа Мантубеттена?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты…

Наверное, даже лучший крючкотворец не придрался бы к этой клятве.

Они оставили мисс Стаббс в её доме — напуганную, но целую и невредимую. С ледяным спокойствием Блейз даже залечил порез на её щеке.

Переместились обратно в квартиру. Блейз рухнул на диван, а Касси вернулся за письменный стол, который служил также и обеденным.

— Голодный? — спросил Блейз. Разумеется, не про еду.

— Перебьюсь. Ты?

— Тоже. Знаешь, если бы это был мужчина…

— Он давился бы кровью. И, возможно, лишился бы нескольких не особо важных пальцев.

— Или других частей.

Касси представил, что было бы, стань жертвой шантажа Луна Лавгуд — странная девушка, которую Блейз боготворил. Что если бы ей угрожал какой-нибудь бывший любовник? Вероятно, этого идиота они за сутки живьём разобрали бы на запчасти.

Правильно мисс Боунс ненавидит тёмных магов. Вот они, во всей красе, обсуждают, что недостаточно сильно замучили женщину.

А если бы кто-то шантажировал саму мисс Боунс?

Касси передёрнуло от такой перспективы. Они не были даже друзьями, но идея, что кто-то может посягнуть на её доброе имя, вызывала прилив злости. Подумалось, что это тоже была бы очень медленная фрагментация.

Неожиданно Блейз спросил, вторгаясь в невесёлые размышления:

— Ты теперь работаешь со Сьюзен?

— Это что, светский трёп?

— Он самый. Ну же, зайка, поболтай со мной! — Типичный Блейз после тёмной магии. — Так что?

— Работаю. Она тебя терпеть не может.

— А я её обожаю. Взял назад все слова про их отношения с Берти. Это было бы идеально.

— М?

— Она умница со стальными яйцами.

— Кхм…

— Серьёзно. Она возглавит ДМП через десять лет, и протекция ей не потребуется.

— Знаешь, как это называется, солнышко? Сплетни.

До сегодняшнего вечера Касси был уверен, что мисс Боунс вскоре после выборов станет если не женой, то официальной возлюбленной нового министра. Конечно, его это совершенно не касалось, но… Блейзу можно было сказать:

— Я был уверен, что они…

— Пф… Берти у нас тяжко сохнет по своей юношеской любви, далёкой и недоступной. Моя версия: ему просто удобнее любить женщину, которая никогда на него не посмотрит. Она от работы не отвлекает.

Касси рассмеялся. Да уж, любить пленительный образ куда как приятней. Мороки меньше. Правда, он сам бы так не хотел.

Всегда предпочитал реальное и понятное.

Увы, ему с этим категорически не везло: он не нравился тем, кто привлекал его. И наоборот, те, кого он привлекал, совершенно не нравились ему.

Разве что на седьмом курсе с Панси Паркинсон был компромисс, особенно поначалу. Они оба находили друг друга… приемлемым вариантом. Но потом Касси не на шутку влюбился в неё, а она, тоже не на шутку, в другого парня.

— Пойду, проверю, как он, — тихо произнёс Блейз.

Это была тема, над которой они никогда не шутили. Да, Блейз охранял своего «Мышонка» трепетно и даже слегка нездорово — но это был безусловный факт. Также фактом была его странная и даже кошмарная любовь к Луне Лавгуд.

— Ночи, — произнёс Касси. Вряд ли «доброй».

— Ночи, — отозвался Блейз и аппарировал.

Комната опустела. Часы показывали два пополуночи. Подъём в шесть. А уснуть не выйдет — тёмная магия не даст. Он так и не применил её сегодня, она осталась внутри. Кожу кололо невидимыми иголочками. Хотелось прикосновений, тепла. Не секса, а именно близости. Чтобы кто-нибудь запустил пальцы в волосы, размял плечи, погладил ладонью по груди.

Он коснулся шеи, пытаясь немного утолить тактильную жажду, провёл ногтями по затылку.

Печально, но факт: нищие гориллы, практикующие тёмную магию, имеют низкие шансы на взаимную любовь и счастливый брак.