Второй шанс. Русский принц в Хогвартсе (джен)

Гермиона Грейнджер, пятикурсница Хогвартса, всегда отличалась острым умом и невероятной тягой к знаниям. Но в последнее время ее покой нарушал странный, навязчивый сон. Он приходил каждую ночь, словно призрачный гость, и каждый раз оставлял после себя ощущение холода и необъяснимой тоски.

Сон был всегда одинаков. Она оказывалась в сыром, мрачном подвале. Стены, казалось, дышали холодом, а воздух был пропитан запахом плесени и чего-то еще… чего-то металлического, тревожного. В тусклом свете единственной лампы она видела себя — не Гермиону, а другую девушку. Девушку в длинном, старомодном платье, с копной темных волос, обрамляющих бледное, испуганное лицо. Она чувствовала себя скованной, беспомощной, окруженной тенями.

Иногда в этом сне появлялись голоса. Грубые, властные, полные ненависти. Они обращались к ней, называя ее "Ваше Императорское Высочество", "княжна". Она слышала крики, плач, звуки борьбы. И каждый раз, когда сон достигал своего апогея, она чувствовала резкую боль, а затем просыпалась в холодном поту, сердце бешено колотилось.

"Это просто моя бурная фантазия", — уговаривала себя Гермиона, пытаясь отмахнуться от этих видений. Она много читала о истории, о разных эпохах, и, возможно, ее подсознание просто перерабатывало прочитанное. Но эти сны были слишком яркими, слишком реальными.

* * *

Она стояла на коленях, одетая в простое белое платье, пропитанное потом и пылью. Рядом — семья. Мама, папа, сёстры, брат. Нет, не её мама и папа. Император Всероссийский Николай, царица Александра,

Алексей, Татьяна, Мария, Анастасия... и она сама — великая княжна Ольга Романова. Сердце колотилось, как барабан. В подвале было тесно, стражники с винтовками переминались с ноги на ногу, их лица — маски злобы и усталости.

— Папа... — прошептала она, её голос дрожал. Руки отца, такие тёплые и сильные, сжали её ладонь.

— Всё будет хорошо, Оленька. Господь с нами, — тихо ответил Николай, крестясь. Его глаза, усталые от заточения, светились верой.

Царица Александра повернулась к дочерям, её лицо бледное, но гордое:

— Держитесь прямо, мои девочки. Мы — Романовы. Не показывайте страха.

Младшая Анастасия, её любимая сестрёнка, всхлипнула:

— Оленька, я боюсь

— Не бойся, Настя, — прошептала Гермиона-Ольга, сжимая руку сестры. — Мы вместе. Её пальцы дрожали, но голос оставался твёрдым. В подвале становилось всё холоднее, воздух густел от напряжения.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. В комнату вошёл человек в красной рубахе, с винтовкой на плече. Его глаза горели ненавистью.

— Время пришло, — рявкнул он. — Вставайте!

Семья поднялась, поддерживая друг друга. Гермиона-Ольга почувствовала, как её сердце замерло. Она знала, что будет дальше. Но почему? Почему она помнит то, чего не могла знать?

— Ольга, иди с мамой, — сказал Николай, обнимая её. — Будь сильной.

Она кивнула, но в душе уже бушевал ужас. Всё это казалось таким реальным… слишком реальным.

* * *

Проснувшись Гермиона резко села в кровати, пот лил с неё градом. Сердце колотилось, как в том сне. Она огляделась — спальня Гриффиндора, знакомые шторы, тихий храп Рона с соседней кровати. Но ощущение страха не исчезало.

— Это был просто сон, — прошептала она себе. — Просто сон.

Но почему тогда она помнила каждую деталь? Запах плесени, холод камня, голос отца… Она встала, подошла к окну. Луна светила ярко, освещая замок.

— Может, это просто… память? — задумалась она. — Но как? Я же не Ольга Романова.

Гермиона потрогала свои волосы, свои руки. Всё было на месте. Но что, если… что, если это не просто сон?

Она взяла перо и пергамент, решив записать всё, пока не забыла. Может, это поможет разобраться.

— Если это правда… — прошептала она, — то я должна понять, почему.

Ночь была долгой, а ответы — где-то далеко.

* * *

Однажды утром, после особенно тревожной ночи, Гермиона сидела в Большом зале, пытаясь сосредоточиться на завтраке. Рядом с ней сидели Гарри и Рон, оживленно обсуждавшие предстоящий матч по квиддичу.

— Ты как, Гермиона? — спросил Гарри, заметив ее рассеянность. — Ты выглядишь бледной.

— Все в порядке, Гарри, — ответила она, стараясь улыбнуться. — Просто… немного не выспалась.

— Опять эти твои книги? — поддразнил Рон, жуя тост. — Ты бы лучше отдохнула, а то скоро будешь выглядеть как привидение из Запретного леса.

Гермиона лишь слабо улыбнулась. Она не могла объяснить им свои сны. Как бы они отреагировали? Посмеялись бы? Или, что еще хуже, начали бы беспокоиться?

* * *

Сны продолжались. Гермиона начала замечать детали, которые раньше ускользали от нее. Она видела лица людей, которые, казалось, были знакомы ей, хотя она никогда их не встречала. Она слышала обрывки разговоров, которые звучали как отголоски давно минувших дней.

Однажды ночью, во сне, она оказалась в той же комнате, но на этот раз она была не одна. Рядом с ней стояла женщина в темном платье, с печальными глазами. Она держала Гермиону за руку.

— Не бойся, дитя мое, — прошептала женщина. Ее голос был мягким, но полным скорби., — Все закончится.

— Кто вы? — спросила Гермиона, чувствуя, как ее голос дрожит.

— Я твоя мать, — ответила женщина, — И ты — моя дочь. Великая княжна Ольга.

Гермиона вздрогнула. Ольга? Великая княжна? Это звучало как что-то из учебника истории. Но в этом сне все было так реально. Она чувствовала тепло руки матери, видела ее печальное лицо, слышала биение ее сердца.

— Но… я Гермиона, — прошептала она, пытаясь сопротивляться наплыву чужих воспоминаний.

— Ты — Ольга, — повторила женщина, ее глаза наполнились слезами. — И скоро… скоро все закончится. Ты получишь второй шанс на жизнь, но только найди брата. Алексей тоже получит второй шанс, найди его и береги. Берегите себя

Гермиона проснулась с криком. Это было уже не просто фантазия. Это было что-то большее. Она села на кровати, пытаясь отдышаться. Слова "Великая княжна Ольга" звучали в ее голове, как эхо из другого мира и про ее младшего брата.

* * *

На следующий день в библиотеке она, как обычно, погрузилась в книги. Но сегодня ее внимание было приковано к разделу истории. Она искала информацию о царской семье Романовых, о последних днях их жизни. Ее пальцы дрожали, когда она перелистывала страницы. И вот, она увидела ее. Фотографию. Девушка на фотографии была поразительно похожа на нее во сне. Темные волосы, бледное лицо, глаза, полные какой-то глубокой печали. Подпись гласила: "Великая княжна Ольга Николаевна Романова".

Сердце Гермионы забилось быстрее. Это не могло быть совпадением. Сны, слова матери, фотография… Все это складывалось в пугающую картину.

Вечером, когда она сидела в гостиной Гриффиндора, Рон и Гарри снова пытались вовлечь ее в разговор.

— Ты сегодня какая-то сама не своя, Гермиона, — заметил Гарри, внимательно глядя на нее. — Что-то случилось?

Гермиона колебалась. Как объяснить им, что она, возможно, прожила другую жизнь, жизнь русской княжны, погибшей в подвале Ипатьевского дома?

— Я… я думаю, я нашла кое-что интересное в библиотеке, — наконец сказала она, стараясь говорить спокойно. — Один исторический факт, который меня очень заинтриговал.

— Опять твои древние свитки? — усмехнулся Рон. — Ну, рассказывай, что там такого интересного?

Гермиона глубоко вздохнула. — Я читала о царской семье Романовых. О их трагической гибели.

— А, да, слышал про них, — кивнул Гарри. — Жуткая история. — передёрнуло пятнадцатилетнего парня

— Я… я думаю, что я могу быть связана с этим, — прошептала Гермиона, чувствуя, как ее голос дрожит.

Рон и Гарри переглянулись. На их лицах появилось недоумение.

— Связана? Как это? — спросил Рон, отложив шахматную фигуру.

— Я… мне снятся сны, — начала Гермиона, подбирая слова. — Очень яркие сны. Я вижу себя в каком-то подвале, слышу голоса… И я чувствую, что это не просто сон. Это как будто… воспоминания.

Гарри нахмурился. — Воспоминания? Гермиона, ты уверена? Может, ты просто слишком много читаешь и это влияет на твои сны?

— Я тоже так думала, — призналась Гермиона. — Но сегодня я увидела фотографию. Девушки, которая была очень похожа на меня во сне. Ее звали Ольга. Великая княжна Ольга.

Рон рассмеялся. — Ольга? Ты хочешь сказать, что ты — принцесса этой варварской страны на крайнем севере, которая погибла в начале века?

— Я не знаю, что я хочу сказать! — воскликнула Гермиона, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. — Но это слишком реально, чтобы быть просто фантазией. Я чувствую это. Я чувствую их страх, их боль…

Гарри подошел к ней и положил руку ей на плечо. — Гермиона, мы тебе верим. Но… это очень необычно. Может, стоит поговорить с кем-нибудь? С профессором Дамблдором?

Гермиона кивнула. Она знала, что ей нужна помощь. Ее сны становились все более навязчивыми, и она чувствовала, что они несут в себе нечто важное, что-то, что она должна понять. Эхо Ипатьевского подвала звучало все громче, и Гермиона понимала, что ей предстоит узнать правду, какой бы пугающей она ни была.