Чёрное Полесье (джен)

Свисток паровоза возвестил о прибытии. Милая проводница разбудила корнета и подпоручика, вручив им багаж.

— Прибыли, господа! Новгород!

Город, несомненно, был красив, но времени любоваться им у Алексея не было. Суетливый корнет Яшка водил его от одной повозки к другой, разыскивая извозчика, хоть что-то слышавшего о Чёрном Полесье. Ни один не знал: недоумённо качали головами.

— Да где же оно, чёрт побери?! — почесал затылок Яков. — Подпоручик, не соизволите помочь? Или я один у каждого прохожего выяснять буду?

Алексей тем временем любовался улочками, что к вечеру озарялись светом фонарей и наполнялись жужжанием насекомых. Казалось, весь мир замер в этом мягком свете, завораживающем взгляд подпоручика. Ему чудилось эхо, зовущее его в темноту аллей, где запах дыма и сигарет напоминал отголоски пороха и крови.

Сделав шаг в сторону тёмной аллеи, он наткнулся на израненную собаку. Её покусали другие псы, тело истекало кровью, и она еле дышала, глядя на Алексея слёзными, чёрными глазами. Маленький хвост даже не дёрнулся.

— Прости меня… Жить тебе осталось недолго, — тихо сказал подпоручик.

— Эх, животина ещё одна загнулась… — раздался за спиной хриплый голос. Перед Алексеем стоял седобородый дворник. Не церемонясь, он схватил пса за лапы и швырнул в мешок. — Ну что встал, как пень? Собак мёртвых не видел?

— Вроде видел, — отозвался Алексей.

— Алексей! Куда вы делись? Это что — кровь? — Яшка, заметив пятно у ног подпоручика, осторожно обошёл его.

— Собаку загрызли, господа. Уже пятую неделю подряд. Чёрт знает, какой зверь такое творит, но в Новгороде это — обычное дело. Народ и не пугается.

Дворник стал метлой растирать лужу, и пыль поднялась серым облаком. Корнет чихнул, зажал нос и осмелился спросить у старика про Чёрное Полесье. На счастье путников, старик Федот оказался уроженцем той самой деревни и с радостью согласился проводить их.

Путь был долгим и запутанным. Дорога петляла, переходя из одного леса в другой, огибая болота и затопленные участки. Даже сам Федот временами задумчиво останавливался, вспоминая маршрут. Причина — вода, сочащаяся из-под земли, постоянно затапливала привычные тропы, заставляя прокладывать новые.

Путники прибыли поздней ночью. Глаза едва различали очертания: всего пять домов и деревянная церковь посреди деревни. Избы, погружённые в землю, казались покрытыми илом.

— Когда-то людей было двадцать пять семей, — тихо начал старик. — А лет десять назад вода хлынула без предупреждения. Кто успел — уехал. Кто нет… — он сделал паузу, глотнул воздуха. — До сих пор в тех избах сидят. Водяного кормят.

— Жуткая история… А староста?

— Староста у нас — священник Илья Степанович. Прибыл сразу после наводнения. Собрал оставшихся, предложил рис сажать: «При таком изобилии воды — урожай будет!» Вот и держимся.

Изба, в которую их привели, едва ли заслуживала названия «красавица». Перекошенная, наполовину ушедшая в землю, с облупившимися ставнями и перебитым коньком на крыше. Участок украшали лишь три голых дерева.

Из полураскрытой двери выскочила тёмная фигура.

— Дядь! Ты приехал?! — перед путниками стояла девушка невысокого роста, с золотистыми, как спелая рожь, волосами. Её серо-голубые глаза любопытно разглядывали гостей. Была она в одной сорочке — и корнет, увидев белые ножки и просвечивающуюся ткань, смущённо опустил взгляд. Алексей же, повидавший в армии немало женского пола, спокойно завёл беседу:

— Алексей Тихонов, из Петербурга. Оздоровительная ссылка. А это… — он запнулся, так и не узнав имени своего спутника за весь путь.

— Яшка, — обиженно бросил корнет. — И накиньте что-нибудь, ради приличия!

— Ой… — девушка вспыхнула и скрылась в избе, вновь продемонстрировав свои стройные ноги.

— Ну и девица! — пробормотал Яков.

Старик лишь пожал плечами и пригласил гостей внутрь.

Изба внутри поражала уютом. Стены обшиты ровными сосновыми досками, украшены старинной посудой с росписью, картинами и даже кремнёвым ружьём. Пол укрыт шкурами — ходить босиком приятно и тепло. В углу — белокаменная печь, посреди комнаты — два железных сундука. Не богачи, но порядок и достаток ощущались.

— Ночевать вам негде, — сказал Федот. — Но коли вы от старших чинов, предложу чердак. А завтра к Илье Степановичу пойдём — он решит, что с вами делать.

На том и порешили. Корнет, привыкший к роскоши, недовольно ворчал, лёжа под крышей, сквозь щели которой виднелись звёзды.

— Эх, Виктор Степанович, я вам припомню… — пробурчал он и уснул.

Алексей же не спал. В ссылке не бывал, но слышал: многие не возвращаются. Думал о сестре — нашла ли она Василия? Деньги сбережены, голодать не будет. Дал Дружбину чёткий наказ: в обиду не давать. Вспоминал Есаула — благородного, казалось, человека, что оказался лживым. Не смерти его жалел, а собственной слепоты.

Внезапно — треск ступеней. Лунный свет сквозь крышу рисовал на полу фантастические узоры. Шаги приближались. Сердце Алексея заколотилось. Перед ним возник чёрный силуэт… затем — белая сорочка, оголённые лодыжки.

— Я… от дяди… — робко сказала девушка, протягивая медвежье одеяло. — Говорит: вдруг замёрзнете.

Подпоручик рассмеялся — от облегчения и досады. Поблагодарил, и та тихо спустилась вниз.

«Ну и девчонка», — подумал он и, укрывшись, провалился в сон.

Утром деревня оживала: мужчины несли брёвна, дети гнали гусей, бабы шли к колодцу с вёдрами. Корнет, разбуженный окриком «Подъём!», инстинктивно схватился за пистолет.

— Да не маши ружьём в людей! — пригнулся Алексей.

— Извиняюсь… не узнал.

— Пора к старосте. Что в твоей грамоте было?

Яков потянулся за документом — и вспомнил: она вылетела в окно.

— Я бы сказал, если бы кое-кто её не выкинул, — проворчал он.

— Ну и ладно. Пойдём так.

Одевшись при параде, они спустились вниз. Федот и Ольга уже ждали их за завтраком.

— Вот чем рады, — сказал старик, ставя на стол глиняную чашу с картошкой и петрушкой, разную рыбу, а посредине — запечённого гуся с помидорами и огурцами.

— Это моя племянница Оля. Учится в Николаевской гимназии. Умница, хозяйка.

— Да что вы обо мне! — смутилась девушка. — Лучше гости расскажут, что их сюда привело.

Корнет уже открыл рот, но Алексей молниеносно сунул ему в рот огурец. Тот чуть не подавился.

— Мы с экспедицией из Петербурга, — спокойно сказал подпоручик. — Говорят, вас давно не посещали — решили проверить, живы ли ещё люди.

Все поверили. Лишь Яшка понял ложь, но промолчал — не дело гостей обижать.

После завтрака Федот уехал в Новгород, а Ольга повела служивых к церкви. Та стояла в ста пятидесяти шагах — деревянная, окрашенная в золотисто-солнечный цвет, с красной черепицей и золотым куполом. Единственное целое здание в деревне.

Внутри их встретил священник Илья Степанович — в чёрной рясе, с козлиной бородкой, острым носом и очками без дужек на переносице.

— Чем могу быть полезен, братья и сестры?

— Корнет Микулин и подпоручик Тихонов, из Петербурга, по особому делу.

Ольга, поняв, вышла.

Яков кратко изложил историю: пьяная ссора, убийство, ссылка.

Священник не осудил.

— Убийство — грех. Но и есаул повёл себя не по-христиански. Господь руками вашими его наказал. Вас сюда не в наказание послали, Алексей, а на покаяние. Будете помогать мне — в смирении и добродетели, пока душа ваша не соединится с небом.

Подпоручика поселили в церкви, рядом с Ильёй Степановичем. Корнета — в приделе. Работа Алексея: с пяти утра — рубить и разносить дрова по избам до обеда, а после — писать письма сестре и выполнять мелкие поручения священника.