Высокое искусство кулинарии, зельеварения и уползания (джен)

Когда я проснулся, за окном было ещё темно. Темпус я колдовать ещё не умел, но на тумбочке возле кровати стоял самый обычный будильник и довольно громко, но как-то успокаивающе тикал. Стрелки будильника слабо фосфоресцировали в темноте и время я всё-таки узнал. Пять часов утра. А я вроде как уже выспался и чувствовал себя достаточно хорошо. Больше того, я ощущал, как внутри меня тонкими ручейками течёт магия, то собираясь в район солнечного сплетения, то снова изливаясь из него. Не знаю, как это объяснить точнее, просто ощущаю. Вот у обычных людей есть кровообращение и лимфоообращение, а у магов ещё и обращение магии — так, что ли? Видимо, это имели в виду те, кто описывал магическое ядро и каналы? Возможно… У меня пока ещё слишком мало знаний о мире, в который я попал. Будем надеяться, что их прибавится и я начну разбираться в магическом мире раньше, чем понаделаю фатальных ошибок, как канонный Снейп… 

А сейчас стоит подумать о том, что у меня имеется в активе. Крыша над головой и любящая мать, готовая обучать меня магии — это плюс. А судя по вчерашнему мылу и шампуню, она наверняка и зелья варит.  Это тоже плюс. Имея голову на плечах и умение варить зелья, можно сотворить тысячу и одну забаву с теми, кто неугоден. Или поправить здоровье. Или получить удачу. Или влюбить в себя кого пожелаешь… И  это тоже плюс.

Из минусов — пьющий злющий папаша и странное поведение матери. Иногда она ведёт себя как взрослая женщина. Но чаще — как девочка. Что  там говорить, она вчера меня послушалась. Меня! Десятилетнего пацана! Воля ваша, господа-товарищи, а с этим что-то надо делать! Или вместе с отрезанием от Рода папаша проклял доченьку как-нибудь заковыристо, чтобы она не только силы теряла, но и разум с самостоятельностью? Всё может быть, и если это так, то мне реально жаль Эйлин. Точнее, мне жаль канонную Эйлин, эту я в обиду больше не дам.

А сейчас составим-ка программу-минимум.

Первое — привести дом в порядок и обеспечить Эйлин и себя горячей едой и приличной одеждой.

Второе - разобраться с Тобиасом. Если он поддаётся дрессировке, пусть живёт. Насколько я помню из канона, он мужик рукастый, мог бы неплохо зарабатывать, да пьянка сгубила. А если он будет деньги зарабатывать и заботиться об Эйлин в моё отсутствие,  пусть живёт.

Третье вытекает из второго. Нужно элементарно научить Эйлин вести домашнее хозяйство. Даже если мы с ней уйдём от Тобиаса, вдруг он совсем уж безнадёжен и не поддаётся никакому воздействию,  она должна уметь заботиться о себе сама. Хорошо, если удастся снять её дурацкую клятву, а если нет? Если она не сможет колдовать, в магическом мире ей делать нечего. Да, она сможет варить зелья… но где она будет жить и кто о ней позаботится, пока я буду в Хогвартсе? Увы, но она, похоже, из тех, кто не сможет выжить в одиночку… Или её невозможность колдовать настолько подкосила? Но может, я рано расстраиваюсь, и с моей поддержкой Эйлин сможет прийти в себя? Хорошо бы.

Четвёртое — надо разобраться со здоровьем Эйлин и наличием проклятий. В идеале ей в больницу бы надо... В больницу Святого Мунго. Значит, будем изыскивать пути и возможности.

Пятое — деньги. «Люди гибнут за металл…» Ага. И без металла тоже гибнут. Где можно заработать? Хм… Будь я в своём прежнем теле — везде. Повар — профессия востребованная. Но кто возьмёт на работу десятилетнего пацана? Значит, нужно поискать альтернативные пути. Подумаем… Как может заработать Эйлин? Варить и продавать зелья?  Может. Наверняка это у неё хорошо получается, но, товарищи… Эйлин не Подмастерье и не Мастер, а значит,  много заработать на зельях не сможет. И что-то мне подсказывает, что здешние аптекари не погнушаются облапошить бедную женщину, которую и защитить-то некому. Но… у нас есть альтернатива! Судя по вчерашнему мылу и шампуню,  она вполне может всё это продавать в обычном мире. Надо только поискать, куда всё это можно сбывать — вряд ли в депрессивном Коукворте найдётся много покупателей… Но к делу Эйлин нужно приставить обязательно — меньше будет поводов для соплей и депрессий, да  и вообще, лучшая защита женщины — её кошелёк. Так что работаем на перспективу. У меня есть год до Хогвартса и мне важно, чтобы с Эйлин всё было в порядке. Да, я ощущаю с ней связь — видимо, настоящий Северус очень сильно любил мать, и в память о нём мне стоит о ней позаботиться.

Какое-то время я ещё обдумывал всё это, но потом меня привлёк неясный звук, донёсшийся снизу. Так… Тут без вариантов — папенька вернулся.  Не сходить ли на разведку, выяснить степень вменяемости?

Я осторожно вылез из-под одеяла и злобно фыркнул — бельё на кровати тоже знавало лучшие времена, но колдовать я не решился. Дело в том, что я явно находился в спальне Северуса, то есть теперь уже в своей… Комната выглядела не особо грязной — похоже, ради сына Эйлин делала попытки хоть как-то прибраться, но тоже уютом и комфортом не блистала. Ничего, это мы поправим. А колдовать сразу я не стал, потому что на краешке моей кровати прикорнула Эйлин, явно не горевшая желанием отправиться в супружескую спальню. Впрочем, она, похоже, помогла мне дойти до комнаты и раздеться, решила постеречь мой сон… и задремала сама.

Пусть спит. Погляжу-ка, что творит Тобиас.  Палочку Эйлин я предусмотрительно спрятал в рукав рубашки.

И я оделся, отыскал на подоконнике деревянный гребешок и аккуратно расчесал волосы, снова убрав их в хвост.  А потом спустился вниз и прошмыгнул в ванную, чтобы умыться. В целом я выглядел достаточно аккуратно и цивилизованно, надеюсь, что папенька это оценит и не начнёт кидаться сразу.

А когда я вышел из ванной, то из кухни раздался хриплый голос:

— Эйлин? Это ты?

Хрипотца говорила о том, что человек явно перебрал накануне, но сейчас более или менее трезв. Проверим, насколько вменяем относительно трезвый Тобиас Снейп…

— Доброе утро, — вошёл я на кухню. — Это не мама. Это я.

Тобиас сидел за столом — угрюмый, в потрёпанной несвежей одежде, он казался грязным пятном в чисто убранной накануне кухне. Но я отметил, что он сидит в носках. Значит, заметил наведённый порядок и оставил обувь у порога. Это внушало некоторый оптимизм.

— Ты это… — заявил сей индивидуум, — чего встал в такую рань? Мать позови!

Ага, щазз. Тут только скандалов для бодрости с утра не хватает.

— Мама спит, — ответил я. — Мы вчера решили заняться уборкой и она очень устала. А тебе стоит привести себя в порядок, если ты на работу собираешься. В ванной комнате мы тоже порядок навели.

— Экий ты важный… — довольно добродушно сказал Тобиас. — Ванная так ванная, только у меня всё равно ничего чистого нет.

— Иди в ванную, — повторил я. — Я тебе принесу.

Странно, но этот здоровенный мужик меня послушался. Может, ещё плохо соображал с похмелья, а может, ему реально надоело ходить грязным. Я близко к нему не подходил, но неповторимый аромат немытого тела ощущал во всей красе. Похоже, старина Тоби жил по принципу «Два сантиметра не грязь, а три — само отвалится».

Стоило Тобиасу исчезнуть за дверью ванной, я кабанчиком метнулся наверх и разыскал супружескую спальню и шкаф в ней. Что сказать… Тобиас не врал. Из вещей в шкафу висел только парадно-выходной костюм в более или менее приличном состоянии. Всё остальное было свалено прямо у кровати неопрятной засаленной кучей. Я снова ощутил лёгкий проблеск жалости к Тобиасу. Люди-человеки, это ж правильный английский мужчина, воспитанный в тех традициях, что он должен денежку в клювике таскать, а неработающая жена — дом содержать. А у Эйлин — лапки и аристократическое воспитание… Вот право слово, как эти два человека вообще умудрились встретиться? Как?

Впрочем, долго раздумывать мне было некогда. Будет ещё время — вытащу из Эйлин и Тобиаса подробности этой непростой истории. А сейчас нужно срочно привести в порядок одежду для Тобиаса.

Я выловил из кучи чёрные рабочие брюки, серый свитер с простым вязаным  рисунком, носки, которые можно было поставить, и они стояли бы, украшая комнату, как некий арт-объект, и бельё. Уже отработанными заклинаниями я почистил и обновил одежду и спустился вниз, быстренько подсунув стопку аккуратно сложенных вещей в ванную комнату.

А после этого я достал остатки вчерашней шарлотки и картошку, всё это разогрел (не так вкусно, как свежее, но не думаю, что Тобиас будет привередничать), заварил чай и призадумался на некоторое время, чем бы покормиться нам с Эйлин.

Выбор был небогатый. Остатки масла, мука, яйца, сахар, соль. Блинчики, причём на воде, на скорую руку. Жаль, варенья нет. Или джема. Или сгущёнки… Впрочем, вряд ли в Англии вообще есть первое и третье.  Ладно, как обычно — работаем с тем, что есть. Если тесто для блинчиков хорошо взбить, получится неплохо.

Когда обалдевший Тобиас  вывалился из ванной, его глазам предстало дивное зрелище — накрытый для завтрака стол. А его десятилетний сын стоял у плиты и очень ловко жарил потрясающе пахнущие блинчики.  От этакого зрелища Тобиас обалдел ещё больше. Неужели пацан проделывает что-то колдовское? Но нет, никакого колдовства и в помине не было — его сын просто работал со скоростью и сноровкой бывалого повара. Но как? Откуда? Где он этому научился?

Тобиас открыл было рот, чтобы спросить всё это, но потом окинул взглядом чистую кухню, погладил  ладонью свитер, снова ставший мягким и чистым, как новый, почувствовал, как рот наполняется слюной от запаха блинчиков и жареной картошки… и тут его голову посетила мысль… «У даров небес не спрашивают. Их просто принимают».

Я увлёкся и незаметно для себя нажарил целую гору блинчиков — по привычке навёл много теста, как в ресторане, а когда снял со сковородки последнюю порцию, ощутил между лопаток пристальный взгляд. Я аккуратно положил блинчики на блюдо и оглянулся.  За мной с отвисшей челюстью наблюдал Тобиас. Что характерно, чисто вымытый, причёсанный и даже выбритый.  И это самым благотворным образом сказалось на его облике — теперь передо мной был не пьяный злобный полубомж, а вполне себе приличный мужчина в возрасте за тридцать. Не красавец, не урод, но достаточно симпатичный для того, чтобы не выделяться из множества мужчин такого  же возраста.

— Ты позавтракай, а то остынет, — невозмутимо сказал я.

Тобиас кивнул, уселся за стол, и… довольно приличная горка жареной картошки на тарелке исчезла почти мгновенно.

— Вкусно… — с удивлением в голосе произнёс «папенька». — Очень вкусно.

Ну да, если много пить и мало закусывать, то с голодухи и подмётка с кетчупом блюдом высокой кухни покажется, не то что простецкая жареная картошка. А уж когда Тобиас распробовал шарлотку, то на его лице появилось выражение полного блаженства.

— Прямо как у моей матушки, даже лучше… Неужто это ты, Северус?

М-да… Похоже, о кулинарных способностях Эйлин мнение у него однозначное. Всё-таки десять лет с ней живёт… Но вот же индивидуум… Вчера наскандалил, меня стукнул, Эйлин побил, а сегодня  ведёт себя так, словно ничего не было. Ладно, не буду пока скандалить, мне важен мир… до тех пор, пока я не разберусь в странностях семейной жизни Снейпов.

— Да, — ответил я.  — Меня миссис Эванс научила.

— Да ты талант! — вполне искренне похвалил папенька. — А ещё что-нибудь сможешь? Жаркое, к примеру?

Я уверенно кивнул и добавил:

— Я-то смогу, да только из чего? Все припасы кончились. Деньги нужны.

Подобревший Тобиас добыл свой бумажник и вытащил оттуда несколько фунтовых бумажек разного номинала.

— Вот, держи. Что нужно купить, знаешь?

Я снова кивнул.

— Вот и хорошо, — обрадовался «папенька». — Посмотрим вечером, что у тебя получится. Ладно, я на работу. И…

— Да? — невинно спросил я.

— Может, положишь мне немного блинчиков с собой? Хоть несколько штук…

Вот же жук! Впрочем, над ним же наверняка другие посмеиваются. Может, и шпильки отпускают насчёт жены, неряхи и неумехи. Может, и эти подначки его таким злобным делали? Проверим… Тем более что я нажарил реально много.

И я отыскал коробку для завтраков с крышкой, отложил туда блинчиков и подал Тобиасу. Тот реально обрадовался и даже сподобился сказать спасибо, после чего торопливо напялил ботинки, прихватил потрёпанную рабочую сумку и исчез за дверью.

Как-то странно всё это… Конечно, Тобиас удивился неожиданной чистоте и вкусной еде, но почему-то мои неожиданные способности к кулинарии у него удивления не вызвали… Стоп. Канонный Снейп вообще-то был менталистом… Может, это я так воздействую на Эйлин и Тобиаса… неосознанно? Всё может быть. А сейчас пора будить Эйлин. Стоит пройтись до местной торговой точки и закупиться провизией. Интересно, на сколько хватит оставленных Тобиасом денег и сколько он вообще получает?

Так, если сейчас начало семидесятых годов, то всё довольно грустно. Английская экономика в жо… то есть в кризисе, безработица и прочие сопутствующие радости. И то, что Коукворт загибается, неудивительно. Закроется фабрика — конец городку, ведь в нём, в основном, живут фабричные рабочие, инженеры и руководящий персонал. Но пока фабрика работает и Тобиас туда исправно ходит. Поглядим, сколько он мне там отжалел? 

Ага… в общей сложности десять фунтов. По меркам моего времени — совсем немного, а по меркам семидесятых годов прошлого века — неплохая сумма. На еду точно хватит.

Я усмехнулся и только собрался наверх — будить Эйлин, как раздался её обеспокоенный голос. Она звала меня.

— Я здесь, мама! — крикнул я. — Спускайся завтракать!

Эйлин спустилась минут через десять — уже одетая и причёсанная. Она очень обрадовалась мне и завтраку, поцеловала меня в макушку, и мы уселись пить чай. Потом она покосилась на холодильник, и я сказал:

— Не беспокойся, мама. Я его покормил завтраком.

— Тобиас не обидел тебя? — с некоторым испугом в голосе спросила Эйлин.

Я покачал головой:

— Нет, он на работу пошёл. И денег мне дал. Пойдём в магазин, а то я посмотрел — всё кончилось…

— Конечно, милый, — согласилась Эйлин и неуверенно покосилась на деньги. Она что, до сих пор не знает примерных цен? Мама, ты что делала последние десять лет? Ладно, разберёмся.

День был летний, хоть и не слишком тёплый. Так что я решил, что рубашка с длинными рукавами вполне сойдёт. А вот Эйлин достала жакет и шляпку — всё достаточно симпатичное, но не слишком чистое и заношенное. Но я уже навострился приводить вещи в порядок и минут десять спустя жакет стал выглядеть, как новенький, а шляпка из светлой соломки украсилась букетиком незабудок. А напоследок я почистил и починил красивую плетёную сумку-корзинку — такую вместительную, что она явно предназначалась для походов в  магазин. Где находился этот самый магазин, Эйлин, к счастью, знала. Что же касается меня, то мне памяти Северуса почти не досталось — так, какие-то обрывки. И если бы не моё знание канона, неизвестно ещё, как бы всё сложилось.

Мы с Эйлин вышли из калитки и пошли вперёд по неширокой улице. Да, дом четы Снейпов выглядел не слишком презентабельно, но и другие дома на этой улице не доставляли взгляду особого эстетического удовольствия. Большинство из них нуждалось в ремонте, кое-где в окнах вместо стекла были аккуратно прибиты куски фанеры, фасады домов нуждались в покраске, заборы — в починке. Но занавески в большинстве окон были чистыми, дворы — выметенными, а кое-где под окнами были разбиты небольшие грядки с зеленью и травами.  На самодельных вешалах полоскалось на ветру бельё. Возле некоторых домов лежали потрёпанные детские велосипеды и самокаты, самодельные воздушные змеи, мишки-тедди и пирамидки для малышей. Тут всё ещё было много детей… но признаки упадка становились всё заметнее.

Кое-где мы видели женщин, занятых своими делами. Некоторые из них кивали нам, некоторые махали руками. Эйлин повторяла их жесты, здоровалась, если с ней здоровались, но таких было меньшинство. Всё-таки в этом городке она популярностью не пользовалась. Ну  и фиг с ним.

Наконец мы дошли до магазина. Это был именно универсальный магазин, что-то вроде супермаркета, хотя и не таких размеров, как современные.  И продавалось там всё.

Я  быстренько пробежался вдоль выставленных товаров и с облегчением перевёл дух. Оказывается, «папенька» отвалил нам вполне приличную сумму, судя по ценам. Так что можно было купить практически всё, в чём мы нуждались. Непривычным для меня было то, что яйца здесь, например, продавали не десятками, а дюжинами, а самой употребляемой мерой объёма был отнюдь не литр, а пинта, но я разобрался.

Так что домой мы возвращались нагруженные по самое не балуйся, а когда стали выкладывать покупки на кухонный стол, то там возникла целая гора. Молоко, масло растительное, масло сливочное, сахар, овощи, картофель, приправы, мясо, мука и многое, многое другое.

Эйлин, когда мы всё это выгрузили, опустилась на стул совершенно без сил.

— Знаешь, мама, — ненавязчиво сказал я, — ты отдохни немного, а я пока обед  приготовлю. А потом мы поедим и приберёмся на втором этаже.

— Северус, но ведь ты тоже устал, — попробовала возразить Эйлин, но я только руками замахал:

— Что ты, мама, мне совсем нетрудно. А готовить я буду без магии, так что всё будет в порядке.

Эйлин вроде бы хотела возразить, но она действительно чувствовала себя неважно и вынуждена была согласиться. Так что она ушла отдыхать, а я остался на кухне.

Я очень быстро разобрал покупки — вчера во время уборки я уже понял систему хранения, и занялся обедом.

Я не планировал ошарашивать семью кулинарными изысками. Тобиас хотел жаркого — жаркое он и получит, а ещё я решил приготовить суп из цветной капусты, а на сладкое — простые булочки с изюмом. Поэтому для начала я поставил тесто для булочек, потом занялся подготовкой мяса (говядина, кстати, была не очень, но я знал несколько секретов), а потом черёд дошёл и до овощей. Очень скоро на плите шкворчало, жарилось и варилось, в духовке пеклось, и по кухне поплыли умопомрачительно вкусные запахи. Я успел проголодаться, так что мне самому ужасно нравился запах собственной стряпни. Словно в прошлой жизни оказался…

Готовка близилась к концу и я, как любой профессионал, стал приводить в порядок рабочее место — отставил с плиты кастрюлю с супом и сотейник с жарким, достал из духовки большой противень с булочками, а потом почистил плиту. Булочки я уложил горкой на большом блюде — получилось настолько аппетитно, что просто слюнки потекли. После я тщательно почистил рабочий стол и хотел уже убрать отходы с помощью Эванеско,  но тут от двери раздалось жалобное:

— Мяяяяя…

Я вздрогнул. Таким непередаваемо гнусавым голосом мог мяукать только мой кот, оставшийся в другом мире. Мой белоснежный голубоглазый и совершенно глухой Бетховен. Или здесь имеется его двойник.

Я приоткрыл дверь и в кухню с улицы немедленно проскользнул довольно крупный, но ужасно тощий белый кот… с голубыми глазами.

— Бетховен… — потрясённо прошептал я. — Это ты? 

— Мяяяя…мррооо… — отозвался кот и начал тереться о мою ногу, оставляя на брюках белоснежные волоски.