Потерянное чудо (гет)

Придя в себя, я сразу понял, что лежу где-то в снегу. Нога так ныла, что сводило зубы, но теперь к этой боли прибавилось еще и саднящие лоб и рука, на которую пришлось падение.

Первым, что я увидел, открыв глаза, стали звезды, мелкой россыпью покрывающие чистое бесконечное небо. Панси и Скорпиус рядом осторожно поднимались с земли. Судя по всему, они не сильно ушиблись. Мы были где-то в лесу. Вокруг высились огромные сугробы, а над нами свисали пушистые ветви вековых елей, покрытые инеем.

— Где мы? — поинтересовалась Паркинсон, оглядываясь вокруг.

Я покачал головой.

— Не знаю…

— Но ведь это ты аппарировал нас сюда!

Пришлось признаться:

— Я… я не помню, о чем думал.

Панси всплеснула руками.

— Поттер! И что мы будем делать?

— Мы можем еще раз аппарировать, — предложил я. — Только это придется делать тебе, у меня слишком кружится голова, и я могу забросить нас куда-нибудь не туда.

Паркинсон покачала головой.

— Я не могу. Моя палочка осталась там, — она растерянно махнула рукой куда-то в глушь. — Давай, я попробую твоей.

Начал подниматься ветер, и мы особенно ясно почувствовали, что ушли из дома без верхней одежды.

— Мама, мне холодно.

Скорпиус, обняв себя руками, сжался под большой елью, словно она могла защитить его от мороза. Его мать тут же бросилась к нему, а я судорожно начал искать свою палочку. Но она словно испарилась.

— Да что же это такое! — воскликнула Панси, прижимая к себе сына и стараясь согреть его своим теплом. — Она должна быть где-то здесь, без нее мы не попали бы сюда.

И тут я заметил деревянный кончик, торчащий из снега, неподалеку от того места, куда мы аппарировали.

— Вон она!

Ползком добравшись до туда, я выхватил свою палочку.

— О нет!

Панси испуганно всхлипнула, глядя на обломки.

— Она, наверное, сломалась, когда я на нее упал, — виновато пояснил я.

— И что мы теперь будем делать?

Она выглядела такой испуганной и беззащитной, ее так хотелось оградить от всего... Морщась от боли, я приподнялся с земли.

— Значит, надо выбираться отсюда, — вздохнул я, — не имеет смысла здесь оставаться.

Панси покачала головой.

— Все бесполезно, Поттер, мы в лесу. Вокруг одни деревья, мы даже примерно не знаем, где находимся. Куда мы пойдем?

Костыли остались в санатории, поэтому пришлось отломать какую-то палку. Опершись на нее, я доковылял до Паркинсон и осторожно опустился рядом. Скорпиус тихонько всхлипывал, уткнувшись ей в плечо.

— Панси, — позвал я. — Мы должны попробовать выбраться отсюда.

Она замотала головой и горько прошептала.

— Мне все равно умирать…

— А Скорпиус?

Малыш поднял голову и с мольбой посмотрел на мать.

— Мам, мистер Поттер прав, надо что-то делать…

Паркинсон посмотрела мне в глаза.

— Обещай мне, что он выживет…

Внутри все сжалось, но мой голос не дрогнул.

— Конечно… мы все выживем.

Панси кивнула и, все еще прижимая ребенка к себе, поднялась на ноги.

— Тогда веди нас, Поттер.

И мы пошли. Туда, где, как мне показалось, деревья росли реже. Идти было сложно… Снег, порой, доходил до пояса, а деревья так и норовили схватить незваных гостей за одежду и не дать им пройти. От боли в ноге у меня то и дело темнело в глазах и перехватывало дыхание, приходилось останавливаться и подолгу стоять, прислонившись к могучим стволам хозяев этого места.

Начало холодать. Я практически чувствовал, как температура медленно опускается. Ветер завыл еще яростнее. Гоняя по земле остатки осеннего мусора, он сносил с ног, кидал в лицо снежную крупу. Казалось, сама природа была против нашего присутствия здесь.

И вдруг Панси упала, утащив Скорпиуса за собой. Я тут же бросился к ним.

— Мама! Мама! Не умирай !

Малыш замерзшими ладонями тряс мать.

— Мама!

Я отодвинул его и склонился над Панси. У нее посинели губы, под глазами появились темные круги, она мелко дрожала и тихо хрипела.

— Держись, — прошептал я, прижимая ее к себе и пытаясь согреть. — Давай! Ты не можешь оставить нас одних. Давай же!

По бледной щеке скатилась одинокая слезинка.

— Началось, — прошептала она.

Внутри все оборвалось.

— Нет! Не может быть!

Панси понимающе улыбнулась.

— Время пришло.

Скорпиус, прижавшись щекой к материнской груди, тихо заплакал.

— Нет!

Я с ужасом огляделся по сторонам, но холодный безжизненный лес был абсолютно безразличен к происходящему.

— Помогите!

Ветер быстро заметал нас снегом…

— Помогите кто-нибудь!

Ледяные пальцы сжали мою ладонь.

— Гарри, а как это — умирать?

— Ты не умрешь!

— Хорошо, не говори, я сама сейчас все узнаю.

Я прижал ее тонкие пальцы к губам, согревая их дыханием.

— Мы спасемся. Ты будешь жить… Мы вместе будем жить. Как семья.

Панси с нежной улыбкой провела рукой по моей щеке и, с усилием приподнявшись, прижалась губами к моим губам. Ледяной поцелуй длился лишь мгновение, через секунду она упала обратно на снег.

— Спаси Скорпиуса, — умоляюще попросила Панси, прижимая голову сына к груди. — Пожалуйста…

И потеряла сознание.

— Мама!

— Нееет!

Я с ужасом смотрел на тело в своих руках.

— Помогите!

Скорпиус в истерике тряс мать.

— Мама!

Прижав его к себе, я попробовал встать, но нога отказалась слушаться. Вокруг уже намело огромный сугроб. Все было против нас! Лес, природа… сама жизнь.

Отчаяние… Оно все ближе подползало ко мне, и, если бы я был один, то, наверное, уже сдался бы… но был и Скорпиус. Маленький мальчик, который еще ничего не успел сделать плохого в своей жизни…

Я еще раз дернулся, но боль вспыхнула с новой силой, парализуя тело.

— Помогите!

В этот крик я вложил все свое горе, всю свою обиду на жизнь, всю свою надежду…

— Что случилось?

Смутно знакомый голос раздался откуда-то из-за кустов.

— Кто здесь?

Передо мной появился он...

— Профессор…

— Поттер?

Я из последних сил протянул ему Скорпиуса.

— Спасите его…

И потерял сознание.

* * *

Горячий шоколад. Да, это горячий шоколад… Легкий аромат сладкого напитка приятно щекотал ноздри. Здесь были еще и другие запахи: травяного чая, дерева, еловых веток, конфет и чего-то родного, близкого, домашнего.

Я наслаждением втянул в себя воздух и открыл глаза.

— Северус! Дядя Северус! Он очнулся!

Звонкий голос Скорпиуса словно колокольчик прозвенел где-то над ухом.

— Иду-иду, вовсе незачем так орать.

Я повернул лицо к говорящему. Значит, тогда в лесу мне не показалось, это действительно был профессор Снейп. Весьма постаревший, зельевар стоял в дверях, хмуро рассматривая меня. Видеть его в обычных маггловских джинсах и свитере было странно и в тоже время… как-то правильно.

— Я думал, вы умерли.

С непривычки голос не слушался, и получилось только хриплое карканье, но зельевар меня каким-то образом понял.

— Поттер, я тоже пару дней назад думал, что вы умерли, — мрачно усмехнулся Снейп. — Так что, как видите, мы квиты.

Он направился к буфету.

Скорпиус, забравшись на постель, положил голову ко мне на грудь и, вцепившись в одеяло маленькими ладошками, замер.

— Я так волновался…

Приобняв его, я удивленно огляделся по сторонам. Это была уютная комната, обитая деревом и обставленная аккуратной мебелью. На окнах, украшенных еловыми веточками и флажками, висели светло-зеленые занавески. В небольшом камине в углу потрескивали поленья.

— Где мы?

Снейп с усмешкой обернулся на меня.

— Вы, Поттер, у меня в гостях, — он подошел с небольшой колбой в руках. — Где-то в центре Сибири. Я так и не нашел времени узнать свое точное местоположение.

— Сибири? — нахмурился я. — Хотите сказать, что я перенес нас в… Россию?

Зельевар сочувственно покачал головой и, налив в ложку немного зелья, заставил меня выпить его. Горькое лекарство обожгло горло, и я закашлялся.

— Да, Поттер, — невозмутимо продолжил Снейп, протягивая мне платок. — Если верить вашему маленькому другу, то вы умудрились аппарировать на огромное расстояние вместе с двумя людьми. Вам крупно повезло, что не случилось ничего страшного… Как я вижу, время не прибавило вам мозгов.

Он вздохнул.

— Впрочем, это не удивительно.

И, резко развернувшись, вышел.

— А…

Но Снейп уже закрыл за собой дверь.

— Не злись на него, — улыбнулся Скорпиус, приподнимая голову. — У него просто тяжелый характер, а на самом деле он очень добрый.

Я недоверчиво покосился на ребенка.

— И давно мы… здесь?

Малыш задумался.

— Четыре дня. Северус сказал, что ты сильный.

Я кивнул и ласково погладил малыша по голове. Хотелось спросить про Панси, но я боялся сделать ребенку больно, а еще больше боялся узнать, что…

— Северус обещал, что ты выздоровеешь, — доверчиво сообщил Скорпиус.

— Конечно, выздоровею. Об этом не может быть и речи.

Мальчик захихикал.

— А когда мама проснется, мы отпразднуем Новый Год!

— Мама?

Я подтянул ребенка выше, чтобы его глаза оказались прямо напротив моих.

— Она жива?

Скорпиус понимающе улыбнулся.

— Северус говорит, что да. Он два дня готовил какое-то очень сложное зелье…

Я облегченно выдохнул и крепко сжал малыша в объятьях.

— Это хорошо… это замечательно.

Я едва не заплакал от непонятно откуда взявшейся радости. Малыш внезапно посерьезнел.

— А можно я, когда вырасту, тоже пойду на зельевара учиться?

Голос мог сорваться, и я просто кивнул. Несколько минут мы сидели не двигаясь.

— Ты плачешь?…

— Нет, конечно.

Я смахнул ненужную влагу и улыбнулся ребенку.

— А что ты там говорил про Новый Год? Он же прошел.

Скорпиус пожал маленькими плечиками.

— Северус сказал, что здесь, в России, Новый Год празднуют еще и тринадцатого января. Он обещал, что мама проснется к тому времени.

— Очень хорошо… это очень хорошо.

— Скорпиус, иди обедать, — странно было слышать такие слова, произнесенные голосом профессора Снейпа. — Дай мистеру Поттеру отдохнуть.

Малыш виновато улыбнулся и быстро сполз с кровати.

— Я еще приду, — пообещал он, но, подойдя к двери, остановился и неуверенно обернулся. — Ты… ты ведь теперь с нами останешься, да?

Я посмотрел в его огромные умоляющие глаза… ее глаза.

— Конечно, Скорпиус, я никогда вас не брошу.

Ребенок расцвел.

— Спасибо… папа, — и смущенно ретировался.

А я остался лежать на кровати, ошеломленно глядя на закрытую дверь и пытаясь поверить, что такое возможно.

* * *

Через пару дней я встал с постели. Снейп не разрешал, но у меня уже не хватало терпения. Тем более, что Скорпиус каждый вечер рассказывал мне, как хорошо на улице.

Поэтому однажды утром бывший профессор Зельеварения явился в мою комнату с костылями в руках.

— Вставайте, Поттер, — приказал он.

Сначала было больно, нога отказывалась повиноваться своему неуклюжему хозяину, руки тряслись, а спина не желала распрямляться. Но постепенно, маленькими шажками, я смог вновь начать ходить.

В этот вечер у нас со Снейпом состоялся долгий и тяжелый разговор. Мне пришлось заново пережить все случившееся за время прошедшее после битвы. Да и для моего собеседника это было нелегко.

— Ну, теперь все это прошло, — сказал он, наконец. — Что ты собираешься делать дальше?

Я задумчиво рассматривал чаинки в своей чашке.

— Не знаю… Все зависит от Панси.

Снейп пристально посмотрел на меня.

— Это означает, что ты хотел бы остаться с ней?

Я пожал плечами.

— Наверное…

— Что же тебя держит, Поттер? Думаешь, она тебе откажет?

Мне вспомнился наш ледяной отчаянный поцелуй.

— Нет, не это…

— Если тебе негде жить, то вы вполне можете остаться у меня.

Я ошеломленно застыл.

— Ну, вы, конечно, доставляете мне кучу хлопот, — тут же спохватился Снейп. — Но я готов потерпеть.

— Спасибо, — поблагодарил я. — но дело не в этом.

— Тогда что?

Я закрыл глаза, опасаясь, что они выдадут мое состояние.

— Я… Понимаете, Панси и Скорпиусу теперь нельзя возвращаться в Великобританию…

— Так ты хочешь их бросить? — голос Снейпа заледенел.

— Да нет же! — я не знал, как подобрать правильные слова. — Наоборот, я хочу, чтобы мы были вместе. Но у меня там остались близкие люди, и я не могу не учитывать их мнения.

Зельевар отпил из своей чашки, задумчиво рассматривая меня.

— Поттер, не будь ребенком, — тихо сказал он. — Отправь Уизли и Грейнджер сову и предложи приехать к вам в гости.

Я удивленно посмотрел на него.

— Но… ведь тогда они узнают, что вы живы.

Снейп пожал плечами.

— Я переживу… и они тоже.

Благодарно кивнув, я поднялся.

— Спасибо… Северус.

Снейп крепко сжал мою ладонь.

— Пожалуйста, Гарри.

На этом разговор закончился, и в тот же вечер я послал друзьям сову.

Панси мне увидеть не позволили.

— Ребенок терпит, и ты подождешь, — отрезал Снейп.

И мы ждали…

* * *

Утро тринадцатого января началось для меня с радостного крика Скорпиуса, влетевшего в мою комнату.

— Папа! Вставай! Новый Год скоро! Сегодня мама проснется.

Улыбнувшись, я обнял теперь уже своего ребенка. Приготовления к празднику заняли практически весь день. Пока мы со Снейпом занимались ужином, Скорпиус украшал дом. Такого радостного сказочного настроения у меня не было никогда. И совершенно не важно, что в этот день вроде нет никакого настоящего праздника, для меня он был самым волшебным в жизни.

Вечером мы со Скорпиусом уселись за стол и замерли в ожидании.

Панси вошла в комнату тихо, практически неслышно: легкая, живая, прекрасная… Наши взгляды встретились и…

— Мама!

Скорпиус бросился обнимать свою родительницу.

— Я так скучал! Так скучал!

Весь вечер Панси провела с сыном, слушая, как он рассказывает ей про приключения. Малыш так разнервничался, что потратил слишком много сил и в одиннадцать часов уснул на руках у матери.

— Давай-ка я его заберу, — предложил Снейп. — Мне тоже пора спать, а вам с Гарри еще о многом надо поговорить.

И, взяв Скорпиуса на руки, ушел…

В гостиной некоторое время стояла тишина, словно ни один из нас не мог поверить в реальность происходящего.

— Чаю, — осторожно предложил я, наконец.

Она кивнула и протянула мне свою чашку.

Это была счастливая ночь. Ароматы кружили голову: чай, ваниль пирога, свечи, — все эти запахи сливались друг с другом в один потрясающий Запах Праздника. А восхитительное ощущение волшебства не покидало нас ни на секунду.

Мы сидели под наряженной елью с чашками в руках. Пушистые веточки легко касались наших плеч. У Панси в волосах запуталась мишура, и от этого она была похожа на блестящую снежинку. Такая же яркая и необыкновенная. Чувственная, настоящая, близкая…

— Ты прекрасна, — прошептал я, ласково проводя ладонью по ее щеке и смахивая крошки Рождественского торта.

Ее улыбка была такой искренней, что я не выдержал и, притянув ее к себе, нежно обнял.

— Я так волновался.

Она нежно улыбнулась в ответ, глядя на меня своими завораживающими глазами.

— Гарри… поцелуй меня, пожалуйста.

Я прислонился лбом к ее лбу. Панси была такой открытой, беззащитной, что мне казалось, будто я прикасаюсь к самому дорогому сокровищу Земли… Нет, к моему сокровищу.

— Все будет хорошо, — прошептал я. — Верь мне.

И она верила. Я закрыл глаза и нежно поцеловал ее в щеку, в уголок рта, наслаждаясь каждым нашим движением. И только ощутив, как она затрепетала, я позволил себе отдаться чувствам и страстно впиться в ее губы. Панси отвечала невыносимо нежно, пронзительно. Мои пальцы зарылись в ее шелковистые волосы. Я слушал сердце своей любимой, которое билось в унисон с моим, чувствовал ее дыхание, которое было зеркальным отражением моего собственного.

Часы пробили двенадцать. Панси испуганно замерла, глядя на меня. Несколько невыразимо долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза.

— Это чудо, — прошептала она.

Я ласково провел рукой по нежной коже щеки.

— Наше маленькое потерянное чудо… которое мы смогли отыскать.

И снова поцеловал. Мы нашли свое потерянное чудо, и теперь уже только от нас зависело, сможем ли мы его удержать…