Путешествие во времени (гет)

- Вы скажите, мистер Снейп… у вас, магов, путешествия во времени действительно бывают? — на полном серьезе спросила Анна Лапина и положила на стол сегодняшний выпуск “Times”.

* * *

Начало этого дня не предвещало для бывшей выпускницы химфака никаких неприятностей — как и та злополучная поездка в Кентербери поначалу. Девушка села на поезд и вскорости задремала под мерный стук колес. Электричка была не самая быстрая и останавливалась едва ли не в каждом более-менее крупном поселке, через которые проходила железная дорога “Манчестер — Лондон”. Но так и Анна Лапина была не в том положении, чтобы выбирать — можно сказать, ей сильно повезло, что через Коукворт, этот уже давно загибающийся городишко, в котором и работы толком не было, в принципе проходила сеть регулярного транспортного сообщения. Параллельно девушка подумала о том, как же далеко ее закинуло при телепортации: Кентербери располагался на юго-востоке Англии, сравнительно недалеко от побережья, тогда как Коукворт, если верить старой выцветшей карте, что висела в зале ожидания, находился в графстве Манчестер на северо-западе: севернее только шотландский Лидс.

Неладное Анна почувствовала лишь по прибытии в Лондон. Все было вроде бы знакомым — насколько она так могла вообще сказать о Лондоне, в котором до этого пробыла лишь пять рабочих дней — но каким-то другим, чужим. И вряд ли в этом была виновата исключительно пасмурная погода и накрапывающий дождь.

Спустилась в метро — по висевшей в вестибюле схеме легко удалось проложить нужный маршрут. И снова обратила внимание, что схема выглядела как-то странновато, не так, как девушка ожидала увидеть, хотя все нужные станции и ветки были вроде бы на месте. Продолжились странности и дальше, когда девушка села в вагон: ни планшетов, ни смартфонов, ни тонких ноутбуков на коленях. Молодежь слушала музыку в наушниках, листала комиксы; некоторые сидели, уткнувшись в учебники — была как раз пора вступительных экзаменов в ВУЗы. Люди посолиднее читали книги или газеты, но таких было немного, и большинство с откровенным любопытством, а кто и с неприязнью, разглядывали Анну Лапину. Девушке становилось не по себе от подобных взглядов, так что оставалось лишь мечтать о том, чтобы поскорее доехать до нужной станции.

В самом деле, почему на нее так странно косятся? Да, она в мантии, той самой, но лишь для того, чтобы прикрыть тот позор, который остался от ее костюма после столкновения с магами-террористами. Да и западное общество, после всех этих эмо, панков, готов, трансвеститов и прочих, по идее, должно быть более… хм… толерантным ко всяким нетипичным личностям.

Однако все имеет свойство заканчиваться рано или поздно, и Лапина с облегчением вышла из вагона, как только объявили нужную остановку. Идти отсюда до “Fine Chemicals” было совсем недалеко, вот только как Анна ни крутила головой, так и не смогла увидеть знакомый стеклобетонный фасад. Да что такое?! Для верности девушка достала карту, чтобы убедиться, что она в нужном квадрате, обошла другие выходы из метро — вдруг перепутала. Наконец, прошла на квартал дальше по нужной улице, чтобы вновь убедиться в отсутствии искомого здания.

Происходящее казалось все более нереальным, напоминающим, скорее, сюжет какой-нибудь фантастической книжки или фильма, где герой никак не мог вернуться домой, не мог выйти из заколдованного города или дома, а то и вовсе возвращался в одно и то же место. В книгах и кино такое происходило обычно потому, что по собственной невнимательности этот “герой” заходил в оказавшийся на пути колдовской проход, а там дальше развлекались уже местные высшие силы, не торопясь выпускать незадачливого искателя приключений из своих сетей, наблюдая за его борьбой, отчаянием, сломом… Или, как вариант, чтобы вернуться домой, герой должен был выполнить какую-нибудь миссию: победить могущественного и, естественно, злого волшебника, убить огромного и страшного монстра или даже разгадать загадку — то, что по какой-то причине не мог сделать вместо него никто из местных.

В какой-то момент Анне показалось, что окружавший ее город начал раскачиваться у нее перед глазами подобно большому кораблю, застигнутому штормом. Неожиданно сделался плотным воздух вокруг, исчезло притяжение. Звуки померкли и доносились, как сквозь вату. У нее галлюцинации? Бред? И на самом деле она лежит сейчас в какой-нибудь больнице, накачанная лекарствами и обколотая трубками, а ее… душа? сознание? бродит по Лондону, населенному ее же собственными кошмарами?

Кое-как дошла до скамейки и, тяжело опустившись на сидение, принялась глубоко дышать. Сознание постепенно прояснялось, исчезло мельтешение перед глазами, вернулись звуки. Медленно повернула голову, с опаской оглядываясь по сторонам. Что это вообще было только что?

Рассказы Лавкрафта Анна не читала, но была наслышана о них. Города-призраки, старые, заброшенные дома, содержащие в себе страшные тайны, которые никогда не должны быть вскрыты. Герои, сходящие с ума сами по себе или под воздействием неких сверхъестественных сил, становящиеся со временем опасными и для окружающих, и для самих себя. Искаженные, пугающие, сюрреалистичные миры… наподобие того, что привиделся ей пару минут назад. Попасть в один из них девушке совсем не хотелось, но… в свете уже достоверного существования магии и даже целых, скрытых от простых людей магических сообществ… вероятность подобного отнюдь не стремилась к нулю.

Когда же Анна полностью пришла в себя, то обнаружила, что находилась в небольшом парке, соединяющем две параллельные улицы. Проверила по карте — действительно есть, только раньше она до него просто не доходила, ибо здание “Fine Chemicals” находилось гораздо ближе к метро. “Fine Chemicals”, которой здесь почему-то нет…

На пересечении двух аллей располагался газетный киоск. “То, что надо!” — подумала про себя девушка, направив к нему свои стопы. Купила свежий выпуск “Times” (ибо названия других британских газет просто не приходили ей на ум) и вновь устроилась на ранее облюбованной скамейке. Однако фотографии и заголовки первых же страниц повергли Лапину в настолько глубокое недоумение, что она уже и думать забыла о том, чтобы найти какую-либо информацию о крушении того злополучного поезда и последовавших жертвах, чтобы узнать в какой больнице может находиться Маша и навестить ее, раз уж рабочий день все равно не задался…

Билл Клинтон, Борис Ельцин, Жак Ширак… все эти люди были президентами в своих странах более десяти лет назад, а принцесса Диана и вовсе погибла в автокатастрофе в 1997-м году! Девушка принялась пробегать глазами текст, стараясь выцепить хоть какую-то информацию о важных событиях и датах — почему об этих людях решили вспомнить именно сегодня — пока не наткнулась на строчку в самом верху страницы, рядом с номером выпуска. 30-е июня 1997-го года…

Анна вновь почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и мир начинает кружиться перед глазами? 1997-й год?! Спокойствие, только спокойствие… — мысленно внушала она себе, постепенно выравнивая дыхание. Она купила газету, и не какую-нибудь, а “Times”, так что это никак не может быть розыгрышем, чьей-то дурной шуткой. Она с самого начала, как только прибыла в Лондон, видела, что здесь что-то не так, иначе: нет плазменных рекламных панелей; молодежь не сидит, поголовно уткнувшись в смартфоны и планшеты; меньше машин, и почти все они старых, угловатых моделей. Наконец, большинство женщин, особенно молодых, ходили в джинсах — в противовес более элегантной и разнообразной моде начала 2010-х годов с ее многочисленными отсылками к ретро. И теперь Анна Лапина получила всему этому объяснение.

Ладно, с одним вопросом разобрались: она просто попала в другое время, а не в одну из страшилок. Еще в своей прошлой жизни — там, в будущем, девушка увлекалась литературой и фильмами о попаданцах, в том числе о путешественниках во времени. Ей нравилось сопереживать героям, следить за тем, как они приспосабливались к новым обстоятельствам, преодолевали препятствия, изучали окружающий мир, постепенно становясь все опытнее и сильнее — и рассуждать параллельно: а смогла бы так она? а как бы она поступила на месте главного героя? Но никогда всерьез она не помышляла о том, чтобы оказаться на месте этого главного героя или героини — потому что, чем больше она узнавала об описываемой эпохе, тем лучше понимала: она не выживет.

Наверное, стоило быть благодарной за то, что попала она в 1997-й год — совсем недавнее прошлое, времена своего детства, где подавляющее большинство вещей ей более-менее знакомы — а не, например, в 1897-й или раньше, где ее могли бы арестовать или посадить в психушку за один только внешний вид. И не в годы войны, когда любой чужак считался потенциальным иностранным шпионом со всеми вытекающими. Однако сам факт того, что она переместилась во времени, тянул за собой для Анны Лапиной ворох новых проблем. Ибо даже в 1997-м году со своими документами она не сможет ни поселиться в нормальной гостинице, ни пересечь границу, ни устроиться на нормальную работу, а денег не хватит надолго даже при очень сильной экономии, и за ней не прилетит знаменитый Док Браун на своем “ДеЛориане”, чтобы вернуть ее “назад в будущее”.

Опять же, пока она найдет способ вернуться обратно (если этот способ вообще существует), пройдет немало времени, и в течение этого времени ей надо где-то жить, чем-то питаться. Это Марти МакФлаю повезло, что в прошлом Док жил в том же городе, и парень смог поселиться у него. При этом Марти пробыл в прошлом совсем недолго — не больше нескольких дней: ему не пришлось устраиваться на работу или учебу, где непременно бы потребовали удостоверение личности. Ему удалось избежать проблем с полицией, несмотря на столкновения с Бифом и его бандой. Но, самое главное, у Марти уже была при себе готовая машина времени, которая нуждалась лишь в небольшой починке. Марти знал, кто сможет починить эту машину, и знал, что к 1955-му году, куда он попал, Док Браун уже придумал концепцию потокового накопителя. Марти заранее знал условия, при которых срабатывало перемещение во времени — потому что Док, собрав, наконец, свою машину в 1985-м, сам ему подробно об этом рассказал — и далее оставалось лишь дождаться подходящей грозы, время которой тоже было известно заранее.

Для Анны Лапиной же вопрос: а что делать? — по-прежнему оставался открытым. Все люди, которых она знала и к кому могла бы обратиться за помощью, находились сейчас в России или, по крайней мере, не в Англии, и даже если она воспользуется телепортацией, чтобы не иметь проблем со всякими государственными ведомствами… во-первых, с очень большой вероятностью, что ее в очередной раз может выкинуть куда-нибудь не туда; а во-вторых, ее снова могут поймать местные маги, которые, в отличие от Снейпа, уже не отпустят по-хорошему. Наконец, в-третьих, встреча с людьми, которые были знакомы уже со взрослой Анной Лапиной в прошлом-будущем, могла бы привести к самым непредсказуемым последствиям, о чем предупреждал, кстати, тот же Док Браун в “Назад в будущее” — что не мешало, впрочем, героям трилогии по собственной воле или вынужденно играться со временем, меняя будущее в ту или иную сторону.

Анна попыталась припомнить, как выкручивались так попаданцы в прочитанных ею книгах — и неожиданно для себя самой была вынуждена признать, что весь известный ей попаданческий опыт по большей части для нее бесполезен. Если брать попаданцев в альтернативное средневековье, XIX, XX века и магические миры, которые в книгах были всегда открытые, без всякого Статута, то при таком раскладе главные герои почти всегда попадали или в тело одного из местных жителей, который до этого неудачно упал и ударился головой, чем-нибудь отравился или тяжело заболел, или в свое собственное детство. При этом герой сохранял все накопленные знания и опыт из прежней жизни и, если автор расщедрится, получал память прежнего хозяина тела. А если память покидала тело реципиента вместе с его душой, то герой всегда мог изобразить амнезию, вызванную ударом головой или тяжелой и долгой болезнью. Разумеется, это порождало свои проблемы с адаптацией в новом мире — вокруг чего обычно и строился сюжет в попаданческой литературе — но полностью исключало проблемы с легализацией в местном сообществе.

Иногда героя целенаправленного призывали для какой-либо миссии, насильно перемещая в другой мир. А если герой попадал в “дивный новый мир”, только находящийся в процессе заселения и освоения, где главная задача — выжить, то проблем с объяснением “кто я и откуда”, не возникало вовсе — особенно если вокруг были другие такие же попаданцы ⁽¹⁾. Или же, по тем или иным причинам, у героя появлялось время прийти в себя, осмотреться, набраться опыта и придумать подходящую легенду, а затем удачно проявить себя в каком-либо деле, тем самым заслужив признание и одобрение местного сообщества, которое восхваляло теперь подвиги новичка, его настоящее — и уже не особенно интересовалось прошлым ⁽²⁾.

А еще попаданцам всегда везло. Нет, Анна понимала, что ей тоже очень сильно повезло, причем не один раз: и от психованных магов-террористов сбежала, и не в самое плохое время попала, но… если главный герой-попаданец был мужчина, то, даже близко не будучи гением подобно Перельману, Ландау или Эйнштейну, чуть ли не тыкая пальцем в небо, разгадывал самые хитроумные комбинации и заручался поддержкой власть имущих, а также ловко обманывал или побеждал могущественные кланы, корпорации и даже божеств. В лучшем случае такой герой, вдоволь наприключавшись и отвоевав себе тепленькое местечко под солнцем, уходил на покой за компанию с обретенной в процессе женой — естественно, умницей-красавицей, понимающей, доброй и всякое такое. В худшем же превращался в откровенного Марти-Стю: даже если такой герой решал задачи себе под стать, в масштабе вселенной, сопереживать ему уже не получалось и следить за дальнейшими приключениями было неинтересно. И лишь в очень редких случаях герой понимал свои ограничения, сомневался, ошибался — пусть не фатально, но весьма существенно — и был вынужден разгребать последствия своих же ошибок, по возможности пытаясь их обратить себе на пользу.

Если же главная героиня-попаданка — женщина, то в новом мире она непременно оказывалась знатной дамой — по очень простой причине: новый мир, чтобы героине не было легко, обязательно был патриархальный, а, значит, только у аристократок были хоть какие-то права и возможности. Главная героиня изначально не была против брака и потому или обязательно выходила замуж по ходу произведения, или была замужем с самого начала. Муж ей доставался при этом обязательно заботливый, понимающий, добрый и всячески поддерживающий, а если вдруг оказывался самодуром и тираном, то по воле автора большую часть книги или болтался где-нибудь на периферии, давая тем самым своей главной героине-попаданке-жене возможность адаптироваться и развернуться, или главная героиня очень быстро становилась молодой вдовой.

Еще главная героиня из XXI века нередко много и долго высокоморально рассуждала о важности семейных ценностей и правильного воспитания детей, но, оказавшись в роли аристократки Средневековья или Нового времени, без лишних сомнений и внутренних терзаний пользовалась всеми преимуществами своего положения, передавая детей на попечение нянек, слуг и наемных учителей, а сама в это время занималась намного более важными делами. Да, обязательно главная героиня налаживала бизнес, завязанный на моду, рукоделие, кулинарные рецепты и производство ювелирных украшений — и тут же снова пафосно рассуждала о важности обучению девочек традиционным женским занятиям, как то разные виды рукоделия и готовки, или достоинствах всеобъемлющего советского образования: мол, с такими умениями нигде и никогда не пропадешь.

Естественно, знания и умения именно главной героини-попаданки оказывались востребованы в новом мире в описываемую эпоху, ее продукция непременно пользовалась спросом у купцов и знати, а ее начинания и идеи пользовались всесторонней поддержкой: если не мужа, так отца, знатных соседей, короля и церкви — и никто из имеющих над ней власть не пытался ее бизнес запретить или забрать себе. Никто из ближайшего окружения не видел в занятиях, поведении и образе жизни главной героини происков скверны — даже если она внезапно “изменилась за лето”: ведь аристократки, как известно, могут и не так чудить. А обязательные по закону жанра враги и завистники устранялись сами собой по собственной же глупости.

Если же говорить о героинях-простолюдинках, то такая в лучшем случае могла бы просто выжить, но читать про похожие друг на друга трудные будни обычной крестьянки или служанки было бы никому не интересно. Разве что купчиха или ремесленница могла бы как-нибудь развернуться — и тогда развитие сюжета шло примерно по тому же сценарию, что и для аристократки-бизнес-леди. И очень редко в каком произведении главная героиня — неважно, купчиха или дворянка, стоило ей немного развернуться и получить прибыль, все теряла — потому что королям, владетельным герцогам и прочим власть имущим, как известно, не отказывают. Или когда главную героиню изобличали в том, что она не та, за кого себя выдавала — и тогда из всех предложенных вариантов она почитала за лучшее удалиться в монастырь, с сестрами которого по сюжету уже успела познакомиться ранее. Ибо, принимая постриг и новое имя, человек метафизически умирает для мира и рождается заново — уже в новом качестве ⁽³⁾.

Наконец, совсем неправдоподобным выглядел сюжет, когда обыкновенная деваха, не самая образованная и культурная, попав в новый мир, начинала всем налево и направо хамить, дерзить и грубить — а все вокруг ею только восхищались. Женщины искали с нею дружбы, мужчины — любви, а в конце главной героине обязательно доставался самый настоящий и самый распрекрасный принц, нередко эльф или дракон по совместительству.

О попаданцах же и, особенно, про попаданках-химиках, инженерах, математиках, архитекторах, строителях, аптекарях, художниках, филологах — которые реализовывались бы в новом мире именно по своей основной или смежной специальности, не пользуясь при этом очевидной поддержкой местных власть имущих, книжек почему-то никто не писал. Да и что она, Анна Лапина, умела еще, кроме химии? К рукоделию, на котором поднимались едва ли не все попаданки в прочитанных книгах, ее душа не лежала нисколько: в школе на уроках труда девушка научилась вышивать крестиком и плохонько шить, а дома на досуге бабушка пыталась научить внучку вязать — но по своей воле Аня Лапина не бралась никогда ни за спицы, ни за пяльцы с иглой.

С другой стороны, девушка умела немного рисовать и даже окончила с отличием детскую художественную школу в родной Н-ске. С мэтрами живописи вроде Репина, Шишкина, Сурикова, Маковского, Саврасова, Поленова, Левитана или Куинджи ее мазня и каракули не могли и близко не сравниться (особенно если учесть, что у нее давно не было нормальной практики), но и назвать полным ужасом свои рисунки Анна все же не могла бы: если не писать картины на собственный сюжет, то, вероятно, она могла бы стать художником-иллюстратором или создавать концепт-арты. А еще в ранней юности Аня Лапина любила сочинять рассказы и делать к ним зарисовки: если частично переработать сюжет — чем она занималась на досуге в студенческие и аспирантские годы, записывая те самые истории — то, теоретически, могло бы получиться что-нибудь годное. Но для нее, Анны Лапиной, такой способ заработка станет возможным лишь десятью годами позже, как минимум — уже в то время, когда в своей прошлой жизни она окончила университет и училась в аспирантуре, а интернет стал намного более развитым и доступным. Когда автор за небольшую мзду мог разместить свои работы на специальном сайте — и на просторах всемирной паутины непременно нашлись бы люди, которым представленное творчество пришлось бы по вкусу.

Здесь же и сейчас, она, как автор, целиком и полностью зависела бы от издательств: их требований к содержанию и сюжету и представлений о том, что будет лучше продаваться. Анна честно отдавала себе отчет: она не обладала ни деловой хваткой, ни умением приспосабливаться, ни пробивным характером, чтобы упрашивать, настаивать и убеждать самых разных людей в том, что в ее работу стоит вложиться, что эта самая работа непременно принесет доход. Она не была даже уверена, что при своем характере — замкнутом, вдумчивом, мечтательном и созерцательном — она смогла бы самостоятельно выжить в те же 90-е годы, если бы не переместилась в них из будущего в результате криво сработавшего заклинания, а вошла бы с естественным течением времени — как, например, люди из поколения ее матери или шефа. И там, где другие крутились бы, как белки в колесе, мотаясь в Турцию и Польшу и потом сбывая привезенное оттуда барахло на толкучке, или ходили бы по квартирам, настойчиво предлагая жильцам подчас не слишком нужные товары от разных сетевых фирм, Анна Лапина просто сложила бы лапки и плыла по течению подобно героям анекдотов про бывших отличников-неудачников, продолжавших работать в захиревающих НИИ вместо того, чтобы, как все умные люди, делать деньги.

Но в том-то и дело, что в этом времени и в этом мире она оказалась отнюдь не естественным образом, а, значит, не могла существовать легально как взрослая дееспособная личность и, тем более, как специалист. В выпавших ей обстоятельствах она не то что научным сотрудником — даже уборщицей или официанткой не смогла бы устроиться легально, а о работниках-нелегалах, которые уезжали за границу, видя горы золота и зеленых бумажек в своих мечтах, Анна Лапина была наслышана еще раньше — в том числе из первых уст, от некоторых маминых знакомых.

Уезжали такие люди обычно по туристической визе, а не рабочей, которая не только стоила намного дороже, но и которую было намного сложнее получить. Соответственно, оказавшись на месте, устраивались на работу нелегально теми же уборщицами, нянями, швеями и так далее — и все для того, чтобы работать, не зная отдыха и не разгибая спины, жить в ужасных условиях и получать за это сущие гроши. Потому что права нелегального работника не защищает ни закон, ни какая-либо профсоюзная организация, и, как следствие, такой работник оказывается целиком и полностью во власти работодателя. Мало того, устраиваясь на работу незаконно, человек тем самым преступает закон, пусть это не грабеж и не убийство или другие вещи, которые в обывательском сознании ассоциируются с преступлениями — и, как следствие, сам дает работодателю в руки крючок, за который всегда можно дергать.

Возвращались домой такие искатели “легких денег” в лучшем случае ни с чем — максимум, прикупив немного шмоток и сувениров себе и родственникам-друзьям на подарки. В худшем — заработав тяжелую болезнь или побывав “в гостях” у местных органов правопорядка со всеми вытекающими: огромным штрафом, отработкой наказания и последующей депортацией. А для молодых женщин существовал еще немалый риск быть насильно вовлеченными в проституцию. И даже если просто рисовать на улице портреты за деньги или продавать уже готовые работы, оставалась вероятность попасть в поле зрения местной полиции — например, по причине отсутствия нужного разрешения и неуплаты налогов с выручки.

Да, существовали социальные центры, которые помогали нуждающимся: предоставляли пищу, кров и одежду; сводили со специалистами, которые восстанавливали документы и защищали права в имущественных и семейных спорах. Но это было лишь временное решение проблем, возможность переждать неблагоприятные обстоятельства в безопасном укрытии; ей же, Анне Лапиной, незадачливой путешественнице во времени, возвращаться некуда: Россия 1990-х для нее ничем не лучше Англии тех же 1990-х.

Она не имела никаких идей о том, что и как следовало бы соврать, чтобы ее история звучала убедительно, не вызвала подозрений и прошла все проверки органов безопасности и миграционных служб. “Правда” же, как с большей вероятностью предполагала бывшая выпускница химфака, не закончилась бы для нее ничем хорошим: или ее сочли бы невменяемой, перечитавшей фантастики и вообразившей себя героиней одной из книг о путешественниках во времени, и, соответственно, поместили бы в психушку; или… заинтересовались бы и отправили в специальную лабораторию — и отнюдь не в качестве сотрудника.

Подделать документы с помощью магии? Во-первых, из магии Анна Лапина умела пока совсем немногое, и колдовской “фотошоп” отнюдь не входил в число навыков, освоенных ею хотя бы на начальном этапе. И даже если без магии — в зарубежных криминальных комедиях и драмах девушка не раз видела конторы, которые оказывали услуги по подделке различных документов, изготавливая на нужное имя паспорта, рекомендации и дипломы. Однако такие конторы нужно было еще попробовать найти, да и не факт, что Анне Лапиной их услуги пришлись бы по карману.

Во-вторых же и в-главных, сам факт подделки обнаружили бы так или иначе — просто не так быстро, как в ее родном 2011-м году. Постоянно же перебираться с места на место, меняя внешность и документы, девушка отнюдь не считала для себя выходом — потому что после пары-тройки таких раз проверки стали бы более тщательными и строгими и, соответственно, существенно повысился бы риск попасться в руки органов правопорядка. Наконец, в-третьих, всегда оставалась вероятность столкнуться с магами, которые, подобно Снейпу, жили бы среди обычных людей и, соответственно, всякие магические же штучки, тем более выполненные на уровне самоучки-дилетанта, распознали бы на раз-два.

Может быть, ей повезет, и она таким же неведомым волшебным образом внезапно перенесется назад, в свое время? Но даже в таком случае, рассудила про себя Анна Лапина, слишком многое будет зависеть от того, перенесется ли она обратно именно в 1-е июля 2011-го года, откуда так неудачно исчезла, или хотя бы на следующий день. Ибо в противном случае к ней закономерно возникнут далеко не самые удобные и приятные вопросы — прежде всего, где она пропадала год/месяц/неделю и откуда теперь взялась — на которые у нее, скорее всего, не будет ответа, который не вызвал бы новые подозрения и никак бы ее не подставил.

Так, продолжая сидеть на скамейке в том же маленьком парке, девушка все больше впадала в отчаяние; ей казалось, теперь она обречена на постоянную борьбу с обстоятельствами — просто ради того, чтобы выжить — и без каких-либо перспектив, кроме одной: рано или поздно скатиться на дно и уже не выбраться. Анна обхватила себя руками, пытаясь согреться после внезапно накатившего на нее озноба. Неужели ее нынешняя жизнь — вот такая — своеобразное наказание за то, что она не смирилась и сделала все, чтобы не погибнуть от рук тех сумасшедших магов-террористов, напавших на поезд? Или за то, что не всем в своей прежней жизни она была довольна, не благодарила за то, что у нее было, да еще и тяготилась — например, своими немногочисленными обязанностями дочери и внучки?

С другой стороны… с другой стороны... неужели она выжила только для того, чтобы вот так просто сломаться при первых же трудностях? А ведь люди выбирались и из куда более сложных передряг. Легко сказать: никогда не сдаваться — но Анна откуда-то знала: стоит только опустить голову и сложить руки, заранее признать все свои усилия заведомо бесполезными, придет конец.

Встала со скамейки, поправив на себе мантию, взяла рюкзак. Из-за мантии в том числе Снейп принял ее принял ее за полноценную магичку, учившуюся в магической же школе. Маги соблюдают статут о секретности, причем скрываются настолько успешно, что подавляющее большинство населения просто перестало верить в их существование. И она, Анна Лапина, тоже маг. Так, может, это и есть выход?

Да, она слишком немногое пока умела и совсем ничего не знала о возможностях и ограничениях магии, равно как и об устройстве всего магического сообщества в целом — но ведь можно же научиться: если есть магические школы, то наверняка есть и магазины, где продают книги по самым разным магическим наукам. Опять же, ее перемещение во времени носило явно магический характер, и об этом тоже следовало узнать подробнее. Да, единственным ее знакомым волшебником, у которого можно было бы получить хоть какую-то информацию, по-прежнему оставался Северус Снейп — желчный и мрачный тип, который склонен сходу обвинять и бросаться мозговзрывными заклятиями. Самой же Анне Лапиной не больше хотелось бы иметь с ним дело, и в иных обстоятельствах она предпочла бы справляться сама, но не навязываться постороннему человеку — однако здесь и сейчас это была та соломинка, за которую ухватился бы утопающий.

Так, рассудив для себя, Анна Лапина отправилась обратно на вокзал, по пути заскочив в книжный магазин, чтобы купить пару научно-популярных книжек по квантовой механике и теории относительности — будет, что почитать в дороге. Магия магией, но, полагала девушка, возможно, для происшедшего с ней может найтись и научное объяснение.

* * *

За окном менялись сельские пейзажи, станции и полустанки. По вагону то и дело сновали пассажиры: выходили одни, заходили другие, переходили из вагона в вагон третьи — Анна Лапина, словно погруженная в невидимый кокон, где не существовало никого, кроме не нее одной, не обращала внимания на творящуюся вокруг суету, вместо этого размышляя о прочитанном.

Итак, общая теория относительности гипотетически допускала возможность перемещения во времени через так называемые “кротовые норы”. Для того чтобы переход по “кротовой норе” стал возможен, она должна быть заполнена особой материей с отрицательной плотностью энергии, создающей сильное гравитационное отталкивание и препятствующей, таким образом, схлопыванию норы. В противном случае, как следовало из уравнений Эйнштейна, путешественник не сможет пройти “нору” до конца, прежде чем она схлопнется. Кроме того, один из входов в “нору” должен перемещаться относительно другого или же находиться в сильном гравитационном поле, где течение времени замедляется. Иными словами, с научной точки зрения существовала гипотетическая возможность путешествия именно в будущее — но никак не в прошлое.

Существование особой гравитационной материи считалось доказанным в науке. Однако фундаментальная наука зачастую лишь предсказывает, предвосхищает явление или процесс, реальное открытие которого происходит значительно позже. И даже если особую материю уже удалось открыть или создать искусственно, — продолжала рассуждать Лапина, — то это наверняка какая-нибудь секретная военная или космическая лаборатория, куда нет входа простым смертным.

С другой стороны, магию тоже можно рассматривать как отдельный вид энергии, а, значит, с ее помощью можно создать ту самую “экзотическую материю” или же сгенерировать необходимое энергетическое поле. Получится или нет, время покажет — пока что у нее просто не было необходимых знаний даже для того, чтобы лучше понимать природу магии и ее возможности. Зато эти самые знания могли быть у Снейпа — или, как минимум, он мог указать направление, где их можно было бы найти. А, значит, кивнула сама себе Лапина, она находится на верном пути, и поездка обратно в Коукворт к Снейпу — это уже не жест отчаяния, но логически проистекающая необходимость, и, пусть не сразу, позже ей надо будет познакомиться с другими магами, чтобы решить, как действовать дальше.

* * *

Отыскать дорогу в Тупик Прядильщиков среди казавшегося огромным лабиринта бывших рабочих кварталов, окружавших заброшенный завод ⁽⁴⁾, стоило Анне Лапиной некоторых трудов — до некоторой степени это можно быстро сравнить с квестами в подземельях-лабиринтах из компьютерных игр и позволяло заодно сосредоточиться на чем-то еще, кроме мрачных мыслей о своем сомнительном будущем. Как помнила Лапина, дом Снейпа располагался в самом конце улицы недалеко от реки, служившей естественной границей между убогими и нищими промышленными районами и некогда более благополучной частью города.

Река, протекавшая в широком неглубоком овраге с пологими берегами, несколько раз прихотливо изгибалась, и, чтобы попасть с набережной, вероятно, не знавшей порядка и ремонта даже в лучшие годы ⁽⁵⁾, в самый конец Тупика Прядильщиков, нужно было пересечь не меньше трех параллельных улиц, сокращая путь через проходы между домами и каждый раз рискуя свернуть не туда. Или, дойдя до конца набережной, сойти на превращенный в свалку пустырь ⁽⁶⁾ и дальше, рискуя при каждом неосторожном движении скатиться по склону в овраг и что-нибудь себе сломать, добираться уже задворками.

О последнем пути девушка только догадывалась, исходя из собственных наблюдений: того, что видела из окна в доме Снейпа накануне вечером и затем нынешним утром по дороге на вокзал — и совсем не была уверена, что идти через пустырь было бы короче и, самое главное, надежнее. Прежде всего, потому, что существовала довольно большая вероятность наткнуться в конце на слишком высокую для нее глухую кирпичную стену, какими в рабочих кварталах Коукворта не только окружали крохотные задние дворы, но и закладывали проходы между домами. А потому, ступая в мрачный кирпичный лабиринт, бывшей выпускнице химфака и незадачливой путешественнице во времени оставалось полагаться лишь на собственную память и здравый смысл.

Итак, что она знала? Тупик Прядильщиков начинался у завода где-то в центре — его кирпичная труба, точно исполин, возвышалась над рабочими кварталами и была видна отовсюду — и тянулся почти до самой реки. Дом Снейпа располагался на отшибе — потому что тупик. Из задних окон на втором этаже открывался вид на реку и заросший, захламленный пустырь, а, значит, в конце не должно быть никаких параллельных улиц рядом: это — последняя линия. Наконец, дом Снейпа был единственным обитаемым в своей части улицы — то есть, с целыми и не забитыми досками окнами и дверью.

Лапина мысленно себя похвалила: на блуждание по городу в общей сложности у нее ушло не более полутора часов, и управилась она, когда до захода солнца оставалось еще достаточно времени — неплохо для новичка, для которого подобная прогулка лишь вторая по счету. Постучала раз, другой — открывать ей никто не спешил. Потекли тягостные минуты ожидания, а радость — как выяснилось, преждевременная — моментально сменилась отчаянием и досадой.

Что, если все это было зря? Только сейчас девушка задумалась о том, что днем Снейп мог уйти на работу или еще по каким-нибудь делам до самого вечера, а мог вообще уехать из города, и тогда ждать его на пороге под дверью вообще бессмысленно; о том, насколько вообще недальновидно было выстраивать с ее стороны планы, завязанные на благоволение и поддержку исключительно одного конкретного человека. И теперь корила себя за собственную непредусмотрительность и глупость: уж в ее-то возрасте и при ее образовании нельзя забывать о столь очевидных вещах, но, напротив, следует всегда помнить, что мир не вращается исключительно вокруг нее одной и вовсе не обязан соответствовать ее ожиданиям. Вот только придумать ничего более конструктивного, что действительно могло бы ей помочь в ее обстоятельствах, бывшая выпускница химфака так и не смогла.

* * *

Анна не знала, сколько прошло времени, прежде чем дверь с щелчком отворилась внутрь, и такой знакомый голос не выдохнул с раздражением над ее головой:

- Вы?!..

Девушка неуклюже подскочила на ноги, обернулась на звук: перед ней, загородив дверной проем, стоял Северус Снейп собственной персоной.

- А вы скажите, мистер Снейп… — без предисловий начала она, с вызовом посмотрев на собеседника снизу вверх, — у вас, магов, путешествия во времени действительно бывают?

Анна видела, что Снейп не имел никакого желания с ней разговаривать и, с большей вероятностью, собирался “послать” ее туда, откуда она пришла. Однако упоминание о магии оказалось тем самым ключом, что позволило ей добиться приватного разговора и попасть в дом — по крайней мере, на время.

Не дожидаясь дополнительного приглашения хозяина дома, прошла мимо него из прихожей сразу в гостиную, подальше от двери. Осмотрелась — только теперь, никуда не спеша, девушка смогла разглядеть комнату в подробностях ⁽⁷⁾. Гостиная была узкой и вытянутой в длину, с единственным сдвоенным окном, с которого открывался вид на плотно застроенную домами улицу и заводскую трубу — доминанту района — вдали. С невысокого потолка свисала небольшая люстра — с самыми настоящими свечами вместо привычных электрических лампочек! Посередине напротив входа у стены, смежной с соседской половиной дома, располагался камин — на взгляд Лапиной, слишком большой для такого жилища, хотя и лишенный всяческих вычурных украшений. Пространство у камина занимали диван и пара кресел — старые, продавленные, с потускневшей от времени и изрядно протертой обивкой серо-коричневого цвета. Все свободное пространство на стенах в гостиной, от пола до потолка, закрывая сейчас проходы на лестницу и в кухню, занимали многочисленные книжные полки — и посередине этой импровизированной домашней библиотеки, сложив руки на груди, грозно возвышался Северус Снейп в уже знакомом Анне темно-сером викторианском сюртуке-футляре ⁽⁸⁾.

Девушка недоуменно мотнула головой. Неужели Снейп заставил ждать ее так долго только для того, чтобы напялить этот свой дурацкий костюм (а ведь она точно знала, что у него есть нормальная одежда: утром на вокзал он провожал ее в самых обычных рубашке, джинсах и куртке, пусть и преимущественно темных цветов) и задраить все лишние проходы книжными шкафами? Или, если вспомнить, как он удивился, увидев именно ее, он ожидал встретить за дверью кого-то другого — для кого был в действительности предназначен весь этот выпендреж с переодеванием и “облагораживанием” декораций в гостиной?

Снейп, как и ожидала Анна, предсказуемо начал с обвинений, решив , что это сама где-то напортачила с колдовством.

- А я вам еще когда говорил, что зря вы не учились в школе. Самостоятельные эксперименты до добра не доводят… — произнёс он елейным, полным злорадного ехидства голосом. Прямо идеальная натура для картины “Сделал гадость — сердцу радость”.

- Я не экспериментировала, мистер Снейп… — глубоко вдохнув, ответила Лапина. — Я уверена, что мое перемещение во времени произошло в тот же момент, что и телепортация. По крайней мере… — снова сделала вдох, — все остальные заклинания… что я выполняла в тот день… кроме телепортации… прошли без ошибок.

- Это ваши домыслы, мисс, — отмахнулся Снейп. — Не отнимайте мое время, возвращайтесь, откуда пришли, — и указал на дверь.

Если в первый раз, когда она обещала уехать и больше не доставлять ему неприятностей, он еще готов был пойти ей навстречу, то теперь… Тем более, девчонка уже прекрасно знала, что представлял собой Коукворт — и все равно притащилась сюда под вечер, так что… кто ей целитель?

- Я бы очень хотела вернуться назад… если это вообще возможно, — с сарказмом ответила Лапина, обойдя комнату так, чтобы оказаться подальше от входной двери. — Но для этого мне может потребоваться ваша помощь, мистер Снейп…

- И с чего вы решили, что я стану вам помогать, мисс Лапина? — скептически поинтересовался Снейп, посмотрев на нее сверху вниз.

- Пока мне нужна просто информация, — ответила Лапина, поежившись от давящего, тяжелого взгляда. — Дело в том, что я из 2011-го года. И я переместилась в прошлое на четырнадцать лет назад… — поспешила сообщить она прежде, чем Снейп начал бы вновь копаться у нее в мозгах.

Подошла ближе и положила на низкий кофейный столик газету, которую до этого держала под мышкой, а после сняла с плеч рюкзак и принялась в нем копаться, пока не извлекла, наконец, свой загранпаспорт.

- Смотрите, мистер Снейп… вот газета, купленная сегодня в Лондоне, — тем же решительным тоном произнесла девушка, хлопнув по столу свежим номером “Times”. — А вот виза… в моем заграничном паспорте. Видите? — и потрясла перед и без того растерянным собеседником “дубликат бесценного груза”, раскрытый на нужной странице. — Я имею право находиться на территории Соединенного Королевства с 26-го июня по 3-е сентября 2011-го года. Но для меня все закончилось 1-го июля 2011-го года — следующий день я встретила уже здесь, в 1997-м году! А потому мне нужно…

- А теперь замолчите, мисс Лапина!.. — резко перебил ее Снейп и, опустившись на стоявший позади потрепанный диван, указал девчонке на такое же кресло напротив.

Потер виски, как если бы у него болела голова. Впрочем, от такого громкого голоса, как у этой Лапиной, голова у кого угодно разболится… Появилось немедленное желание связать эту назойливую девчонку, наложить “Silentio” и доставить в Отдел Тайн — это как раз по их части. Однако это желание внезапно показалось зельевару каким-то слишком простым и неправильным. Ибо простыми большинство решений кажутся лишь вначале, пока не вляпаешься в дерьмо по самые уши — это Северус Снейп успел уяснить, увы, уже на собственном опыте и к большому сожалению для себя самого.

- Что ж, я вижу, вы не врете, мисс… — после некоторой паузы произнес он снисходительным тоном. — То, что случилось с вами… действительно необычно…

- Даже для магов? — поспешила уточнить Лапина: не то чтобы она всерьез надеялась, что Снейп окажется экспертом именно в магии времени, но… интерес к перемещениям во времени владел умами людей издавна, а волшебники с их сверхчеловеческими способностями наверняка не удержались бы от экспериментов в подобном направлении.

- Для начала расскажите от начала и до конца, подробно, что именно вы делали в тот день, когда произошло ваше якобы перемещение во времени.

- Как вы уже знаете, мистер Снейп… — принялась объяснять Лапина, как ее просили, с самого начала, — я окончила университет. Позже я осталась там работать. Мой научный руководитель помог мне получить стипендию одной химической компании. По условию, я должна была получать эту стипендию в течение учебного года, а затем… в течение лета… я должна была пройти стажировку в этой компании, в Лондоне...

Вопрос был ожидаемый, и она заранее продумывала, что и как следует рассказывать, чтобы не слишком врать, но и не открывать лишних подробностей. Она не могла доверять Снейпу — не только из-за его методов добывать информацию, но и потому, что сама почти ничего не знала о Снейпе: ни кто он такой, ни где и на кого он работал. Зато сам факт наличия у него в доме прибора, позволявшего фиксировать стороннюю магию, мог указывать на то, что Снейп как-то связан с правительственными структурами — крайне маловероятно, чтобы подобные агрегаты присутствовали едва ли не в каждой семье волшебников. Но, чего боялась Анна Лапина еще больше и в чем засомневалась снова: вдруг именно то, что она расскажет Снейпу сейчас, приведет к тому, что в будущем те маги-террористы нападут на поезд, направлявшийся из Лондона в Кентербери?

- Мисс Лапина? — нетерпеливо подогнал ее Снейп.

- Э… простите, мистер Снейп, я… задумалась… — вынырнула девушка из собственных размышлений. — Итак, я прибыла в Лондон 26-го июня 2011-го года. Первая неделя нашей стажировки была… э… вводная. Затем у нас должна была начаться… серьезная работа, так… что у нас оставалось бы мало времени на… э… ознакомление с достопримечательностями Британии. Поэтому на первых же выходных мы решили съездить в Кентербери. Как раз… 1-го июля… после последнего короткого рабочего дня мы сели на поезд… Но мы не проехали… и половины пути, как поезд сломался…

В очередной раз Лапина подумала, как же удобно использовать в английском пассивный залог, к которому их так старательно приучали на химфаке. “Has been broken” — и пусть каждый додумывает, в меру своей фантазии, то ли поезд действительно сломался сам, по причинам… не зависящим от человеческого фактора, то ли ему “помогли”.

- Сломался? — поинтересовался Снейп скептическим тоном, изогнув левую бровь.

- Ну… никто из нас так и не понял… что именно произошло… — уклончиво ответила молодая волшебница. — Поезд резко затормозил, нас… э… сильно тряхануло. Потом что-то взорвалось, начался пожар. Вагон перевернулся.

- Что произошло дальше? — требовательно поинтересовался Снейп.

- Потом я потеряла сознание, но… перед этим успела подумать, что хотела бы оказаться в тихом спокойном месте… где нет ни страха, ни боли… — девушка неожиданно подняла голову и мечтательно посмотрела в никуда. — А когда я очнулась… то поняла, что нахожусь в совершенно незнакомом месте. Это было поле. Там было действительно спокойно и тихо. Тогда я подумала… что, наверное, не очень хорошо поступила, что… не взяла никого из своих товарищей с собой. Но… с другой стороны… если предположить, что я перенеслась в другое время…

Зельевар кивнул в такт собственным мыслям. Значит, первая, самая яркая вспышка соответствовала не только спонтанной аппарации, но и перемещению во времени, которое уже само по себе должно вызывать сильные возмущения в окружающем магическом поле — отсюда и высокая интенсивность сигнала.

- Далее, как я понимаю, вы пришли пешком в город, столкнулись с несколькими субъектами на улице, в результате чего были вынуждены применить магию, а после, вероятно, попытались отыскать менее людное место для ночлега? — мужчина полуспрашивал-полуутверждал.

- Да, мистер Снейп. Город был виден с того места, где я очнулась. Однако… когда я собралась идти в город… я не учла, что солнце уже садилось, и… я приду в город, когда уже будет темно… что может… э… предполагать соответствующие проблемы. Ведь я очнулась не сразу и провела без сознания несколько часов. И потому… уже столкнувшись с этими… э… проблемами, я решила уйти из города и переночевать в поле. И потом, уже утром, вернуться в город, чтобы поискать транспорт.

- Это все, мисс Лапина?

Снейп пристально глянул на девушку, и та поспешила отвести взгляд. Анна Лапина могла умалчивать и недоговаривать, отвечать двусмысленно и говорить полуправду, но врать уверенно и качественно едва ли умела. И пусть она не упомянула пока ничего такого, что могло бы привести к катастрофе в будущем, достаточно сказать одно “нет” сейчас, чтобы Снейп захотел узнать подробности, вломившись к ней в голову. И вряд ли ей удастся выкинуть его из собственного сознания так же быстро, как и в прошлый раз, пока он не узнал ничего опасного ни для самой Анны Лапиной, ни для ее близких. В конце концов, можно попытаться сымпровизировать, хотя и тут остается немалая вероятность того, что Снейп снова захочет залезть к ней в голову, чтобы проверить и, так сказать, “пробудить” ее “истинные” воспоминания.

- Я… э… — неуверенно промычала Лапина, разглядывая старые доски на полу, — я не уверена, что это правда… Может быть, я увидела это… э… во сне… Будто я стою посреди огромного поля… и вижу тела людей. Я не знаю, мертвы они или живы… Я вижу… как между ними ходят люди в робах и тыкают палками. Я сама стою неподвижно и ничего не могу сделать. Тут один из них подходит ко мне и тоже тыкает палкой. После этого мое видение обрывается.

- Мисс Лапина, когда вы увидели этот… хм… сон? — а Снейп явно заинтересовался.

- Не могу сказать точно, мистер Снейп. У меня есть ощущение, будто я его вспомнила. Такое бывает, когда… э… подсознание сталкивается с… подходящим раздражителем. То есть, я могла видеть этот сон раньше… еще до той злополучной поездки в Кентербери или… даже до того, как приехала в Лондон.

Вот, Снейп, это тебе намек, что нечего в чужих мозгах копаться. А то нароешь еще каких-нибудь глюков… весьма сомнительной достоверности. Понятно, что на других людей тебе плевать, зато у самого мозг взорваться может. Заодно, решила про себя Лапина, стоит заранее напридумывать каких-нибудь картинок с зелеными человечками, пляшущими скелетами и прочим бредом. Специально на тот случай, если Снейп — и не только Снейп — снова захочет покопаться у нее в мозгах. И потом валить все на прочитанные книги, фильмы и компьютерные игры — ведь такая волшебница, как она, “поздняя”, рожденная обычными людьми и не обучавшаяся в школе для магов — правильно — ничего не должна знать о магии.

Ответная реакция не заставила себя долго ждать, только в этот раз не было ни дикой взрывной боли, ни звезд перед глазами. Будто бы ее затянуло в воронку прошлого — сюрреалистичегого и мрачного — и теперь она вновь в том же поезде, что и раньше, со своими коллегами по стажировке, только видит происходящее как собственными глазами, так и со стороны — оттого и странное восприятие пространства. Кто-то посторонний вновь руководит ее памятью, ему явно хочется увидеть, что будет дальше, что-то намного более важное, но он не знает, когда это “важное” наступит, и сдерживает свое нетерпение. Стоп! Он ведь не должен узнать ни о магах-террористах, ни о том, что она умудрилась выжить вопреки их усилиям. Фигуры в темных балахонах тут же смазываются, едва появившись в кадре, превращаясь в неясные, расплывчатые тени. Всюду крики, хаос и боль, но человек, вторгшийся в ее память, просматривает это с таким равнодушием, словно каждый день видит нечто подобное.

Наконец, то самое поле. Анна намеренно сгущает краски, создавая зловещий, кровавый закат на небе. Обагряется кровью все остальное — земля, простирающаяся до самого горизонта, многочисленные скорчившиеся тела, развороченный, сошедший с рельс поезд, напоминающий гигантскую плотоядную гусеницу, которой вспороли брюхо… Она снова видит, но не понимает, что происходит вокруг. Вот подходит человек в балахоне и направляет на нее свою палку. Девушка проваливается в спасительную тьму, вот только не намерена выпускать Снейпа из своего сознания так просто, равно как и не собирается давать ему увидеть то, что произойдет после очередного ее пробуждения, то, что она однозначно хотела бы скрыть.

Теперь в полной темноте, где нет ни пола, ни потолка, оказывается Снейп — как положено, в своем глухом и узком темно-сером сюртуке-футляре, словно подсвеченный со стороны прожектором. С обеих сторон к нему тут же пристраиваются скалящиеся скелеты и, подхватывая под руки, втягивают в танец, популярный в начале XX века, такой, с тросточками и котелками — а вот и нужные аксессуары появились. Снейп зло сверкает глазами, изо всех сил упирается, пытается высвободиться из крепкой хватки костлявых, вот только тем хоть бы что, они только еще больше скалятся. Ведь это ее собственные фантазии.

Наконец, к столь необычной группе присоединяется еще парочка неупокоенных танцоров, котелки мгновенно превращаются в грязно-белые ободки с бантиками, трости — в такого же цвета пуанты. Ансамбль принялся исполнять “Танец маленьких лебедей” под аккомпанемент крысиного оркестра. А под конец из-за кулис выходит огромный крыс в треуголке и с хлыстом в одной лапе.

- Ты кто?! — грозно вопрошает он, тыкая хлыстом в полупьяного Снейпа, единственного человека в столь пестрой компании.

- Я?.. — удивляется тот, моментально выпадая из строя: напарницы-скелетихи не поддерживают его больше. — Я… ик… белый орел! — и все той же, заплетающейся походкой, по синусоиде направляется к кулисам.

Что ж, ей, Анне Лапиной тоже пора честь знать и возвращаться, наконец, в суровую реальность. В прошлый раз это получилось как-то само, сейчас же… А что, если представить, что она выныривает из воды на поверхность, и для этого нужно закрыть глаза, глубоко вдохнуть и придать нужный толчок телу?

Не сразу девушка поняла, что у нее получилось — настолько пространство качалось перед ее глазами — но тут же выставила перед собой щит, увидев искаженное от ярости лицо Снейпа напротив.

- Мисс Лапина!.. — зашипел он угрожающе.

Далеко не сразу мужчина пришел в себя после устроенного ему “представления”. Пожалуй, если бы не увиденное им вначале, он и вовсе решил бы, что девчонка внаглую обманывала его прежде, утверждая, что ничего не знает о магическом мире. Такое владение окклюменцией… весьма нестандартный подход, который отнюдь нельзя списать на стихийную магическую защиту, как это случилось в первый раз, когда девчонка едва не заморозила комнату. Если бы не одно “но”: к нападению на поезд были явно причастны маги.

Из воспоминаний девчонки было не разобрать, к каким политическим силам принадлежали эти волшебники — но они стремились сделать все, чтобы у этого происшествия не осталось свидетелей. Однако девчонке снова повезло: она не только осталась жива, но и, самое главное, в своем уме. Тем не менее, память ей все-таки изменили — о чем свидетельствовали местами смазанные мыслеобразы. Эти же маги, вероятно, поставили дополнительные блоки: по крайней мере, так можно объяснить тьму и провалы в воспоминаниях, превращающиеся затем в эти жуткие… мужчине даже не хотелось вспоминать о том, в чем ему невольно приходилось участвовать по велению больной ли фантазии девчонки или же тех волшебников, что еще раньше поработали с ее памятью.

Хм… уж не работа ли это Отдела Тайн? Северус уже имел некоторые о ней представления по косвенным обмолвкам Руквуда и потому ничуть не сомневался, что те только прикидываются законопослушными и тихими исследователями под началом Министерства магии, а на самом деле тащат к себе в подземелья все редкие и темные артефакты и книги, добытые в аврорских рейдах или перешедшие в выморочное имущество после пресечения какого-либо старого магического рода, и не гнушаются всякими… сомнительными экспериментами, которым мог бы позавидовать и Темный Лорд. И, что бы ни говорил там Артур Уизли о защите магглов, на исчезновение пары-тройки таковых Министерство всегда закроет глаза и сделает так, чтобы никто больше о них не вспомнил. Иначе зачем ту же Лапину было оставлять в живых, пусть и затерев ей часть воспоминаний? Но не разглядели в ней вовремя ведьму, и, как следствие, эксперимент вышел из-под контроля? А что?.. может быть…

- И зачем вы это сделали?! — тем временем возмущалась Лапина, продолжая удерживать щит. Голова предсказуемо болела, но уже намного меньше, чем после прошлого мозго…ния.

- Я хотел узнать…

- Не вру ли я? — не без доли сарказма произнесла девушка: шутить с таким, как Снейп, нельзя — но и ее собственное настроение отнюдь не располагало к веселью и шуткам.

- Сядьте, мисс Лапина, и уберите, наконец, щит, — к мужчине вернулось его привычное самообладание.

Анна предпочла за лучшее послушаться, но еще раньше она успела заметить мгновенную смену эмоций на лице собеседника: вот он на нее зол, а потом становится задумчивым. Интересно было бы послушать его выводы, к которым он пришел, увидев часть ее воспоминаний и не только. С другой же стороны… кто и что мешает тому же Снейпу ей соврать?

- Научитесь, наконец, слушать до конца, что вам говорят! — тем временем с презрением добавил Снейп, после чего продолжил:

- Итак, на поезд, в котором вы ехали, напали маги… — девушка с трудом удержала себя от непроизвольного кивка. — Так получилось, что вы выжили, однако вам изменили память и закрыли часть воспоминаний, — мужчина скрестил пальцы замком. — В связи с этим я предполагаю, что ваше перемещение во времени действительно магического происхождения. Однако является не результатом сбоя при аппарации, как думали вы, мисс Лапина… — понятно, это она такая тупая, это она виноватая, она ошиблась, — но вмешательством тех магов, которые изменили вам память.

Лапина задержала дыхание, чтобы не показывать своего облегчения — она и так сидела прямо напротив Снейпа. Еще недавно она думала, как будет объяснять Снейпу некоторые из своих способностей, некоторые воспоминания — и тут он сам составил уже готовую версию, которую сразу же взял на вооружение как единственно правильную, привычную его жизненному опыту и мировоззрению. Что ж, она не будет пытаться разубеждать его… и претензий, равно как и неудобных вопросов к ней будет меньше. Вместо этого она поинтересовалась:

- Мистер Снейп… изменить память… это может любой волшебник?

Не то чтобы она находила какие-то нестыковки в своих недавних воспоминаниях или чувствовала непривычные сбои в памяти и работе мозга в целом, но… если работа проделана очень аккуратно и точно, она ведь и не должна была чего-либо заметить, так ведь? На мгновение Лапиной стало страшно: если то, о чем говорит и что умеет Снейп, может действительно любой волшебник, то она оказывается абсолютна беззащитна перед сторонними манипуляциями с собственным сознанием. В таком случае могут, конечно, существовать и умельцы, изготавливающие защитные артефакты, да еще озолотившиеся на своей работе — если только у магов не какая-нибудь фантастическая антиутопия, которой управляет очередной “большой брат”, и мысли и чувства каждого гражданина должны быть постоянно открыты для руководства и подвергаются постоянной обработке — чтобы в них не появилось ничего недозволенного.

- Нет, мисс Лапина, это довольно тонкое искусство, — лекторским тоном ответил Снейп, заметив беспокойство в глазах девчонки. — Тем не менее, обливиация — это основной метод поддержания Статута о Секретности. Вы, мисс Лапина, путешествовали в тот момент маггловским транспортом и были одеты не как волшебница, поэтому вас могли принять за магглу или сквибку и стереть вам часть воспоминаний.

- А кто такие сквибы? — в свою очередь поинтересовалась Анна, тихо вздохнув с облегчением: что ж, каждого встречного мага можно не опасаться, но от безопасников в любом случае следует держаться подальше.

- Так называют людей, родившихся в волшебных семьях, но лишенных магических способностей, — тем же лекторским тоном продолжил Снейп. — Впрочем, существуют и магглорожденные сквибы. Как я уже сказал, сквибы не могут колдовать, однако они могут видеть магические объекты, скрытые от магглов, пользоваться магическим транспортом, некоторыми зельями и артефактами.

- Спасибо, мистер Снейп. Теперь понятно, — немного неуверенно поблагодарила его девушка и тут же перешла к следующему вопросу:

- А это… ничего, что человеку стирают или изменяют память? Разве он не становится после этого дураком или психом? — вновь поинтересовалась Лапина, постаравшись придать голосу угрожающе-вкрадчивый тон.

- Это уже не проблемы волшебников, — отрезал Снейп, ясно давая понять, что не намерен больше обсуждать эту тему.

Понятно: “проблемы негров шерифа не волнуют”. Вот только странно он отвел глаза в конце: неужели знал кого-то, кто из-за этой самой “обливиации” действительно стал полудурком? Впрочем, сейчас это не так важно. И вообще, она хотела узнать, каким образом волшебники могут путешествовать во времени. То, что для них это в принципе не является не возможным, стало понятно чуть ли не с самого начала разговора.

- Чтобы переместиться во времени, волшебник должен использовать хроноворот, — ответил Снейп на ее следующий вопрос. — Вы слышали о таком предмете?

Лапина отрицательно покачала головой.

- Это артефакт, который поворачивает время вспять внутри пространства вокруг использующего его колдуна, — девица несколько раз моргнула, словно переваривая у себя в голове услышанную информацию, и затем снова кивнула.

Она поняла, что это такое, и как его используют, но никогда не видела. Впрочем, что еще ожидать от ведьмы-самоучки, тем более откуда-то из Восточной Европы, которая даже в магической школе не училась?

- Но у хроноворота есть свои ограничения, — продолжил Мастер зелий. — Во-первых, он переносит только в прошлое. Во-вторых, его действие распространяется не больше, чем на несколько часов…

А еще все хроновороты находились в строгом ведении Отдела Тайн, который занимался в том числе исследованием загадок времени. На руки простые смертные не могли получить их так просто, и большинство обывателей даже не догадывались об их существовании. Самые мощные хроновороты позволяли переноситься в прошлое от нескольких суток до месяца назад; при этом, находясь в прошлом, волшебник не мог каким-либо образом повлиять на будущее, но должен был соблюдать множество предосторожностей, в том числе не встречаться с самим собой и избегать новых временных петель.

И, наконец, самое главное — перемещение во времени осуществлялось за счет магии и жизненной энергии самого волшебника. Иными словами, то время, что было отведено изначально человеку на жизнь, уменьшалось количественно на ту величину, которую он отмотал назад с помощью хроноворота. Также использование хроноворота ускоряло жизненный цикл мага, он быстрее взрослел и старел. Природа жестоко карала за попытки уйти от ее законов, и потому использование хроноворотов не пользовалось популярностью у волшебников знающих и посвященных.

Естественно, Снейп не собирался рассказывать все это Лапиной. Правильно — пусть помучается. Пусть девчонка была виновата лишь в том, что оказалась не в том месте не в то время, но… он и так терпел ее достаточно долго и не намерен и впредь решать ее проблемы.

- Я не могу использовать этот… э… время-ворот? Я правильно поняла? — уточнила Лапина свой вывод. — И кроме него что, больше ничего нет?

- Есть некоторые непроверенные ритуалы… — мужчина предупреждающе глянул на собеседницу, сложив пальцы замком на груди, — но, насколько я слышал, еще никто не возвращался назад после их использования. Я мало что знаю об этих ритуалах… однако смею предположить, кто какой-либо из них могли использовать на вас, чтобы спровоцировать ваш перенос во времени…

Лапина посмотрела на собеседника широко распахнутыми глазами, с трудом удержав слова на языке. Можно подумать, что она настолько ценный или, наоборот, опасный свидетель, что для нее решили потратиться аж на целый ритуал?! Особенно если учесть, что ей перед этим якобы подтерли память… хотя, может быть, действительно что-то стерли, пока она там валялась без сознания. В любом случае, если маги умеют легко решать проблемы лишних свидетелей манипуляциями с памятью, то гораздо проще и дешевле было бы оставить ее там, в поле возле поезда, чем переносить куда-то еще, тем более во времени. Вот только Снейпу лучше не подвергать сомнению им же придуманную, не слишком логичную, но такую удобную для нее причину ее переноса во времени. Особенно удобную тем, что вина за подобный косяк ложится в таком случае не на нее, ведьму-самоучку, прибывшую, к тому же, из-за границы, а на местных колдунов-профессионалов.

- Мистер Снейп… в таком случае… я думаю… было бы весьма сомнительно… если бы такой ритуал провели только для меня, — осторожно заметила Лапина.

- Возможно, вы и правы, мисс Лапина… — как ни странно, согласился с ней зельевар. — А магглы что, абсолютно уверены в невозможности путешествий во времени? — добавил он после, с уже привычной ехидцей в голосе.

- Существуют разные теории… — начала Анна. — Среди них наиболее известные — это теория Клаузиуса и теория Эйнштейна. Рудольф Клаузиус занимался термодинамикой. Второй закон термодинамики гласит, что… э… невозможна передача тепла от более холодного тела к более теплому. Также не могут существовать процессы, для которых энтропия была бы отрицательна. Энтропия — это мера беспорядка в системе… мера необратимого рассеяния энергии при проведении какого-либо процесса. Таким образом, любая система будет стремиться к уменьшению собственной энергии и увеличению энтропии. То есть, она будет стабилизироваться естественным образом, приходя в равновесие с окружающей средой. По Клаузиусу… течение времени — необратимый процесс, так как сопровождается увеличением энтропии. Таким образом, теория Клаузиуса… э… однозначно отвергает возможность путешествия в прошлое. Просто потому… что это невозможно… в силу естественных причин.

- Альберт Эйнштейн рассматривал возможность путешествий во времени в рамках своей знаменитой теории относительности. Он описал условия, при которых возможен пробой внутри… э… пространственно-временного континуума… — продолжила Лапина, после чего кратко пересказала то, что уяснила для себя из прочитанной в поезде книжки. — Таким образом, — подытожила она, — даже если такой пробой можно создать… он позволяет переместиться лишь в будущее.

- Но ведь вам и надо в будущее, — неприятно ухмыльнулся Снейп.

- Да, мистер Снейп, — уклончиво подтвердила Лапина. — Я просто хотела сказать… что современная наука отвергает возможность путешествий в прошлое. А потому их можно увидеть только в каких-нибудь фантастических книгах и фильмах.

- А что вам известно о так называемой “экзотической материи”? — на полном серьезе поинтересовался Снейп.

- Можно сказать… ничего, — девушка развела руками. — Если исходить из уравнения Эйнштейна для “кротовой норы”… — пролистала брошюрку в поисках нужной страницы, — то… необходима материя с отрицательной гравитационной плотностью. Для нее существуют математические уравнения и некоторые условия, но… ученые так и не выделили ее. Если же ее где-то создали… то, я думаю… это очень секретная лаборатория, так что про этот вариант можно забыть. Также существуют так называемые античастицы. Они обладают обычной, положительной массой, но противоположным зарядом. Частицы и античастицы аннигилируют при встрече.

- Иными словами, вы знаете немногим меньше, чем ничего… — с сарказмом подытожил Снейп.

- Знания можно… пополнить, — уклончиво ответила Лапина, не находя для себя никакого смысла в оправдании. — Для меня… гораздо более важными сейчас являются другие вещи. Допустим… я попытаюсь изобрести машину времени… Но для этого мне потребуется довольно много времени… более вероятно, несколько лет. В течение этих лет мне надо будет где-то жить. Мне надо будет работать, чтобы обеспечить себе… пропитание, жилье и возможность для исследований.

- И какое мне до всего этого дело? — небрежно поинтересовался сидящий напротив мужчина.

- Я была бы вам очень благодарна, мистер Снейп… — Анна кивнула, — если бы вы рассказали мне… где я могу поселиться, купить книги по разным магическим наукам… ту же волшебную палочку, наконец. Если волшебники столь успешно скрываются… то у них… то есть, у вас… должны быть свои гостиницы, магазины, обособленные поселения… — изобразила руками замысловатую фигуру в воздухе. Мне нужно знать, как добраться до этих мест. И еще… — на мгновение задумалась девушка, — в мире магглов… как вы говорите… обязательно потребуется мое удостоверение личности. У волшебников так же?.. или мне потребуются другие… какие-нибудь особенные документы?

- И почему вы думаете, что я буду отвечать на ваши вопросы, мисс? — отмахнулся Снейп.

- Разве для вас это трудно, мистер Снейп? — не оставалась в долгу молодая волшебница: информация в ее нынешних обстоятельствах важнее всего.

- Если вы столь несообразительны, мисс Лапина… — мужчина пристально глянул на девушку, смерив ее презрительным взглядом, — хотя… что еще можно ожидать от колдуньи-самоучки, которая даже не окончила школу для магов? — говорил он медленно, растягивая слова, словно ему доставляла удовольствие одна мысль о том, что он может кого-то унизить. — Да будет вам известно, мисс Лапина… волшебникам ни к чему эти ваши маггловские писульки… которые вы важно зовете “заграничный паспорт” или “удостоверение личности”…

Девушка кивнула, словно бы соглашаясь с чем-то про себя.

- И если я захочу устроиться на работу… среди волшебников… — продолжила она, — то мое удостоверение личности снова не потребуется? Я правильно понимаю?

- Верно, — зельевар не мог не признать очевидное. — Однако вы не сможете получить ни одну приличную работу без соответствующего магического образования… Или вы рассчитывали работать официанткой или уборщицей в какой-нибудь дешевой забегаловке? — и вновь смерил собеседницу презрительным взглядом.

Естественно, Северус умолчал о том, что для того, чтобы найти эту самую, приличную работу, в магическом мире потребуется не только и не столько хорошее образование (ибо экзамены при желании можно сдать экстерном, а при наличии денег — и вовсе купить готовый аттестат), а сколько хорошие связи, которых у девчонки нет и не предвидится в обозримом будущем. В конце концов, он ничем не обязан помогать этой свалившейся на него, как снег на голову, иностранке и, можно сказать, уже сделал ей одолжение тем, что вновь пустил к себе в дом и тратит теперь на нее своей время, отвечая на глупые и бесполезные вопросы.

- Тогда, мистер Снейп… — Лапина вновь задумалась, — не могли бы вы рассказать об образовании для волшебников? Где они учатся? Как долго длится обучение? Сколько оно стоит?

- Британские волшебники учатся в школе Хогвартс, — лекторским тоном начал Снейп. — Хогвартс считается лучшей школой магии не только в Британии, но и в Европе. В Хогвартсе традиционно учатся семь лет. Для иностранцев… — еще один, пристальный взгляд на девушку, — обучение платное и составляет сто галлеонов в год.

- Сто галеонов? — удивилась Лапина. — Я не ослышалась?

- Что вас смущает, мисс Лапина? Для вас это слишком большая сумма? — снисходительно заметил Снейп, посмотрев на девушку сверху вниз.

- Зависит от того, что вы считаете галеоном, мистер Снейп… — уклончиво, после некоторой паузы, ответила девушка, пытаясь не смотреть лишний раз в глаза собеседнику.

Не то чтобы Лапину сильно беспокоило мнение одного неприятного субъекта в черном о ней, но, предполагала она, для начинающей колдуньи намного будет более предпочтителен образ рассудительной, широко мыслящей девушки, а не глупой истерички, у которой “что на уме, то и на языке” — именно такой она бы показала себя, ляпни про “сто кораблей, когда она даже один не сможет купить”, как хотела вначале. В конце концов, уже одной этой фразой она могла бы просто показать себя донельзя наивной и крайне ограниченной — настолько, что Снейп в принципе мог бы не захотеть разговаривать с ней дальше, не говоря уже о том, чтобы сообщить хоть сколько-нибудь важную информацию.

Анна не знала еще, где будет жить в итоге, но, была уверена, с магами ей придется еще неоднократно общаться — ведь “экзотическую материю” в машине времени она планировала создать с помощью магии, а для этого надо знать, по каким законом та работает, и насколько вообще это все можно объединить с релятивистской механикой. Магов явно немного — иначе, во-первых, они не смогли бы так умело скрываться, несмотря на все эти махинации с чужой памятью; во-вторых, у них нет паспортного контроля (если верить Снейпу) и, как следствие, учета численности населения. Иными словами, сообщество волшебников довольно компактно, и если в нем появится новый человек, то запомнят его и “приклеят ярлык” очень быстро, и потому о своей репутации, а именно адекватной и здравомыслящей особы, следует заботиться заранее — и учиться на мелких примерах, наподобие этого разговора, что она пыталась вести со Снейпом сейчас.

- То есть, до вашего ограниченного ума не доходит тот простой факт, что у магов может быть своя валюта? — поинтересовался зельевар с нотками злорадства в голосе.

- Я предполагала… что такое может быть… — вновь уклончиво сказала Лапина, — однако мне хотелось быть уверенной, что… я правильно поняла вас, мистер Снейп, — подняла глаза, стараясь не встречаться взглядом с собеседником. — Итак… галеон — это основная валюта волшебников в Британии, так? Тогда… не могли бы вы сказать… э… как соотносятся галеон и фунт… и где я могу обменять обычные деньги на волшебные?

- Один галлеон стоит около пяти фунтов стерлингов, — просветил ее Снейп уже знакомым, бесстрастным лекторским тоном. — Обменять деньги вы можете в банке “Гринготтс”, который находится в магическом квартале в Лондоне.

Лапина кивнула. С одной стороны, обучение в Хогвартсе только за один год сжирало существенную часть ее наличных денег. С другой, в переводе на фунты оно стоило как-то неправдоподобно дешево, даже если не сравнивать с самыми престижными школами вроде Итона. Не может ли быть здесь какая-нибудь подстава и очередной “бесплатный сыр”? А с третьей, не очень-то и хотелось торчать снова в школе (это аж в двадцать шесть лет-то!), да еще семь лет. А потому — узнать в общих чертах, как проходит обучение, и есть ли возможность экстерната.

- Скажите, пожалуйста… мистер Снейп, а вы учились в Хогвартсе? — спросила Анна после небольшой паузы.

Даже если Снейп опишет лишь самую верхушку айсберга, из этого уже можно будет сделать некоторые выводы.

- Да, учился, — ответил зельевар, не скрывая своего раздражения.

Всем своим видом он показывал, как надоел ему этот разговор и в особенности одна наглая девчонка, которой он почему-то все никак не укажет на дверь, и уже почти смирился с тем, что она снова будет ночевать у него в доме.

- Скажите, пожалуйста, мистер Снейп… ученики живут там же… в общежитиях при школе? Или должны искать себе квартиры?

- Хогвартс предоставляет полный пансион всем ученикам.

- То есть… питание и проживание… они входят в стоимость обучения? — чуть помедлив, спросила Лапина.

- Верно, — Снейп смерил ее снисходительным взглядом.

- А в каком возрасте волшебники обычно учатся в Хогвартсе? И какие предметы там изучают?

Опять же, на мгновение Анна подумала, что после выпуска с учеников могут брать обязательную клятву неразглашения или что-то в этом роде — практиковалось же подобное в средневековье среди всяких тайных обществ и школ, дабы тщательно хранимые и передаваемые из поколения в поколение знания не утекли случайно на сторону. Однако в таком случае Снейп сам скажет, что подобные сведения не подлежат разглашению. Но если предположит подобное уже она… и вслух… то по собственной же глупости и несдержанности даст сидящему напротив колдуну возможность не рассказывать ей ничего вообще. Ведь Снейп ничем не обязан ей, и потому, если она ступит где-то, то это будут ее и только ее проблемы, с которыми ей никто не станет помогать разбираться.

- К обучению в Хогвартсе юные волшебники приступают обычно в 11 лет, — тем временем ответил Снейп. — С первого по пятый курс ученики в обязательном порядке изучают зельеварение, трансфигурацию, чары, защиту от темных искусств, или коротко “ЗОТИ”, историю магии, гербологию и астрономию. В конце второго курса ученики также должны выбрать два или три факультативных предмета. К ним относятся арифмантика, древние руны, прорицания, уход за магическими животными и маггловедение.

Анна кивнула в знак того, что все поняла.

- В конце пятого курса ученики сдают государственный экзамен уровня СОВ по всем изучаемым предметам. После этого они могут формально оставить школу и устроиться на работу. От результатов СОВ зависит, какие профессии ученик может выбрать после школы. Тем не менее, большинство юных волшебников предпочитает доучиться еще два года, чтобы выпуститься уже совершеннолетними.

- После сдачи СОВ ученики изучают профильные предметы на более глубоком уровне, или, напротив, могут отказаться от какого-либо предмета… в том числе, обязательного прежде, если последний не нужен волшебнику для будущей профессии, или если тот не прошел в продвинутую группу по результатам экзаменов. В конце седьмого курса волшебники сдают государственный экзамен уровня ТРИТОН. Надеюсь, теперь я удовлетворил ваше любопытство, мисс Лапина? — с сарказмом поинтересовался Снейп, давая понять, что больше не намерен отвечать на какие-либо вопросы.

- Да, мистер Снейп. Большое спасибо… что рассказали мне все это, — искренне поблагодарила его девушка, после чего снова ушла в раздумья.

Итак, Хогвартс — это, по сути, средняя школа, дающая образование второй ступени, как и большинство частных школ в Англии. Упомянутая Снейпом “Сова” (ибо Лапина не знала, как адекватно перевести услышанное “OWL” в отношении экзамена), по всей видимости, эквивалентна Сертификату о среднем общем образовании (он же GCSE), который обычные английские школьники (если верить старому учебнику) также получают в среднем в пятнадцать или шестнадцать лет: этот сертификат дает право на работу (естественно, неквалифицированную) и дальнейшее обучение в колледже. А “Саламандра” или “Тритон” (оно же “NEWT”) — это как A-Level, для самых продвинутых.

Вот только со слов Снейпа не похоже, чтобы в Хогвартсе был серьезный отсев после первого гос. экзамена — равно как и не было упомянуто наличие университета для особо продвинутых в магии. Конечно, Снейп рассказал далеко не все, лишь очень малую часть, но уже интуитивно напрашивается вывод, что образование в этом Хогвартсе отнюдь не лучшее и, вообще, “так себе”. Конечно, может быть и так, что все остальные магические школы еще хуже, и на их фоне Хогвартс действительно выглядит лучшим — кто знает… Впрочем, она сама сейчас не в том положении, чтобы выбирать и крутить носом — может быть, она вообще этом Хогвартсе учиться не будет, да и школа — не на всю жизнь. Впрочем, кое-что следовало уточнить заранее.

- Скажите, пожалуйста, мистер Снейп… Хогвартс — это школа только для мальчиков или для всех?

- В Хогвартс принимают всех волшебников и ведьм, проживающих на территории Соединенного королевства, а также иностранцев, и достигших 11-летнего возраста, — внешне бесстрастно ответил Снейп.

- И женщины никак не поражены в правах по сравнению с мужчинами? — недоверчиво поинтересовалась Лапина.

Школа школой, но совместное обучение мальчиков и девочек может еще ничего не значить — практиковалось подобное в той же Англии и в Северных штатах Америки еще в XIX веке, в небольших городках, задолго до того, как женщины получили равные гражданские права хотя бы на бумаге. Магическое же сообщество обособлено и компактно — а такие склонны обычно к патриархальности.

- Да будет вам, мисс Лапина, известно, что магический мир всегда опережал маггловский в своем развитии! — с каким-то странным, будто бы натянутым пафосом заметил Снейп. — Мужчины и женщины у магов издавна равны в правах, а Хогвартс более тысячи лет назад основали два волшебника и две ведьмы…

- Что ж, это хорошо… — ответила Лапина, задумчиво кивнув.

Даже если все далеко не так идеально, как это можно было бы представить со слов Снейпа, она — совершеннолетняя, она — волшебница, и у нее здесь нет ни родителей, ни брата, ни мужа, ни кого-либо еще, кто мог бы претендовать на роль опекуна, с которым было бы необходимо согласовывать каждый свой шаг.

- А можно ли Хогвартс окончить… экстерном… обучаясь не все семь лет, а только год, к примеру? — вновь поинтересовалась Анна после некоторой паузы.

Как выяснилось из дальнейших объяснений Снейпа, обучение в Хогвартсе вовсе не являлось обязательным, по крайней мере, для коренных волшебников. И родители юных магов имели полное право оставить последних на домашнем обучении. “Сову” или “Тритона” в таком случае действительно сдавали экстерном — для этого собиралась специальная комиссия от Министерства магии; в Министерстве же проходил и сам экзамен. Разумеется, в этом случае и экзамен, и работу комиссии приходилось оплачивать. Гораздо реже волшебники отдавали своих детей в школу в год непосредственно перед выпускным экзаменом — об известных случаях мужчина не распространялся, но намекнул, что на его памяти такое уже встречалось.

Лапина, в свою очередь, предпочла не углубляться в данный вопрос, рассудив про себя, что такой вариант, вероятно, предпочитали семьи, не имевшие возможность полностью оплатить учебу или же не считавшие образование в Хогвартсе достаточно хорошим для своих отпрысков, но также, по каким-либо причинам, не могущие организовать для своих детей экстернат. Причины могли быть разные, но, считала девушка, с большей вероятностью все упиралось в финансовый вопрос: сомнительно, чтобы в том же Хогвартсе было много иностранных учащихся, или чтобы оплата за их обучение вкупе с какими-нибудь государственными дотациями и меценатскими пожертвованиями полностью покрывала все расходы школы. Из этого следовало, что обучение в Хогвартсе являлось платным, в общем-то, и для британских волшебников — другое дело, что среди них могли льготироваться какие-то определенные категории граждан: например, дети из многодетных семей, дети госслужащих, дети каких-нибудь местных героев труда, войны, партии и так далее.

Иными словами, для нее лично отучиться последний, выпускной год в Хогвартсе и там же сдать экзамены вместе со всеми, чтобы получить на руки диплом будет, скорее всего, и проще, и дешевле, чем организовывать специальную комиссию (тем более министерскую) и договариваться о сдаче. Тем более, для комиссии наверняка понадобятся определенные связи, которых у нее, Анны Лапиной, нет и не предвидится в ближайшее время. Зато, если учесть, что в прошлом ей придется задержаться на весьма неопределенный, но, очевидно, длительный срок, то диплом того же Хогвартса поможет ей, как минимум, окончательно легализоваться в магическом мире, а систематическое образование — упорядочить новые знания и составить некую базу, от которой можно будет отталкиваться в дальнейших изысканиях.

Высшего образования, как такового, у магов не было — по крайней мере, здесь, на острове. По словам все того же Снейпа, Хогвартс давал настолько качественное образование, что нормальному волшебнику, если он, конечно, не дурак, просто не нужно было учиться где-то еще. Специальное образование требовали лишь некоторые профессии. Например, будущие авроры, то есть, магическая полиция, должны были не только отучиться все семь лет в Хогвартсе и сдать “Тритон” (то есть, более сложный экзамен), но также дополнительно окончить специальную Аврорскую школу при Министерстве магии. Желающие же стать так называемыми “целителями”, должны были пройти специальные курсы при соответствующей больнице для магов — тоже трехгодичные.

Что из всего этого следовало? Лишь то, что магов было действительно мало, как показалось девушке изначально. Отсюда проистекло, особенно если учесть наличие Статута о Секретности, замедленное развитие экономики (что бы Снейп там ни говорил до этого об опережении в развитии) и, как следствие, отсутствие четкой специализации в науке и производстве. Для подавляющего большинства профессий, за исключением уже упомянутых “авроров” и “целителей”, было достаточно простого школьного образования, и университеты действительно были никому не нужны.

Для таких, как она, волшебников-латентов, у которых магические способности проявлялись уже после одиннадцати лет, не существовало ни специальных школ, ни каких-либо организованных курсов по ускоренному изучению магии. Латентов никто не выявлял и не считал специально — просто, если ребенок не проявлял в определенном возрасте хоть каких-то магических способностей, то его записывали в “сквибы”, “бездари”.

Как всегда, Снейп не рассказал ничего сверх того, что можно было условно считать “официальной информацией”, однако, как додумала девушка про себя уже после, еще раз прокрутив в голове интонации мужчины, его выражение лица, когда тот говорил о сквибах, вряд ли к последним в магическом мире относились хорошо — максимум, терпимо. Ибо, если владение магией здесь являлось нормой, то человек, лишенный подобных способностей, по определению считался неполноценным, ущербным, и семьи, произведшие на свет таких вот “сквибов”, наверняка подвергались остракизму со стороны магического общества.

Наконец, могли существовать магглорожденные и полукровные сквибы, но их, как и латентов, скорее всего, точно так же никак не считали, принимая за обычных людей, “магглов”. Волшебникам что те, что другие одинаково не были нужны, но, живя в “большом мире”, они не портили общую картину — в отличие от “собственных уродцев”: сквибов, рожденных в волшебных семьях. Даже если их существование пытались как-то скрыть, неприглядная правда при малочисленности и изолированности магического мира, который можно было сравнить с одной большой деревней, где каждый приходился другому если не братом, то сватом, рано или поздно выплывала наружу.

* * *

За разговорами время летело не то чтобы совсем незаметно, но Северус уже заранее смирился с тем, что девчонка снова будет ночевать у него в доме, и только махнул рукой, когда она ожидаемо спросила разрешения. Не выгонять же ее на улицу теперь, когда за окном уже стемнело? Не то чтобы Северусу Снейпу было какое-то дело до благополучия свалившейся ему на голову нежданной гостьи, но, оставшись одна ночью в Коукворте, девчонка наверняка снова применит магию — а это не только нарушение Статута, но и… не то чтобы у него были какие-то доказательства, но зельевар всерьез подозревал, что стоявший у него на кухне магоуловитель не только фиксировал все сторонние магические сигналы в Коукворте и его окрестностях (Артур говорил что-то о радиусе в пять миль), но и передавал их куда-то еще: Альбусу или в Отдел тайн.

А потому за завтраком на следующее утро мужчина недвумысленно высказался о том, что “это был последний раз, когда он был вынужден терпеть присутствие мисс Лапиной у себя дома”.

- Я в этом не заинтересована тоже, мистер Снейп, — ответила, в свою очередь, девчонка. — Но вы все еще не рассказали, мистер Снейп, как я могу добраться до магических поселков, гостиницы и магазинов.

Северус едва не взвыл от досады: что за непуганая самоуверенность и наглость?!

- И как вы себе это представляете, мисс Лапина? — поинтересовался он, не скрывая своего раздражения.

- Я не прошу вас, мистер Снейп, везде со мной ездить, — возразила на это Лапина. — Я лишь хочу, чтобы вы подробно рассказали… как я могу добраться до тех или иных… — задумалась, пытаясь подобрать нужные слова, — хм… магических локаций маггловским способом. А я — запишу… — и даже достала из стоявшего у стула рюкзака блокнот и ручку.

Однако подобное объяснение ввело собеседника, казалось, в еще большее раздражение и ступор. Анна задумалась. В чем-то она могла понять Снейпа: ей тоже было бы лень и в тягость тратить кучу своего времени на совершенно постороннего человека. Да и мало ли, какие еще у Снейпа могли быть причины: может, он домосед, а, может, persona non grata в магическом мире — и потому живет в этом захиревшем городке среди очевидно презираемых им магглов? Но неужели ему в лом просто перечислить адреса? А уж как добраться, она, так и быть, спросит в справочной.

- Гостиницы, мисс Лапина, вы можете найти в двух локациях… — внезапно заговорил Снейп после довольно долгого молчания, когда девушка уже успела подумать, что его терпение вот-вот закончится, и он просто вышвырнет ее из дома — и повезет, если вместе с вещами. — Первая — это “Три метлы” в Хогсмиде, деревне недалеко от Хогвартса…

Лапина тут же принялась записывать, мысленно пометив для себя, что не помешало бы еще узнать, где этот Хогвартс находится: ведь ей так или иначе необходимо обсудить с тамошним руководством свое будущее обучение в этой школе.

- Еще одна гостиница, которая могла бы вам подойти, это “Дырявый котел” в магическом квартале Лондона. Там же, в магическом квартале Лондона, а именно в Косом переулке, вы, мисс Лапина, можете найти все потребные для вас магазины, а также банк “Гринготтс”, где сможете обменять фунты на галлеоны, — тем временем продолжил Снейп. — Попасть в Косой переулок и “Дырявый котел” из маггловской части Лондона можно с Чаринг-Кросс-роад. Вот только, мисс Лапина… — мужчина позволил себе злорадную усмешку, — у вас нет волшебной палочки. А без палочки вы не сможете попасть в Косой переулок. Более того, без палочки вас не будут считать за полноценную волшебницу. И да, мисс Лапина, я бы советовал вам не светить вашими так называемыми способностями… — последнее слово он произнес с заметным пренебрежением, — в беспалочковой магии. В магической Британии это не принято.

- А в Хогвартсе учатся колдовать только с палочками? — в свою очередь поинтересовалась Анна.

- Именно так, мисс Лапина, — бесстрастно ответил Снейп, почувствовав в вопросе девчонки подвох.

- Ну… тогда все примерно понятно… — отвернувшись к окну, принялась рассуждать Лапина. — Смотрите, мистер Снейп… — снова глянула на собеседника, — вы сами говорили, что… юные волшебники поступают в Хогвартс в 11 лет. И магические способности должны проявиться до этого времени, иначе ребенка… считают сквибом. Я сомневаюсь, что… волшебную палочку дают ребенку сразу… как только он родился… вместо игрушки. То есть, магия должна проявляться как-то сама…

- Это называется “спонтанные магические выбросы”, мисс Лапина, — с сарказмом прокомментировал Снейп.

- Да, спасибо, мистер Снейп. Итак… а в Хогвартсе дети учатся колдовать только палочками. Я не ошибусь… если предположу, что после этого… э… спонтанные выбросы прекращаются?

- Это очевидно, мисс Лапина.

- Это для вас очевидно, мистер Снейп. Я же рассматриваю этот вопрос иначе, — резче, чем следовало бы, ответила Лапина. — Во-первых, я предполагаю, что волшебная палочка облегчает процесс колдовства. Если… стихийные выбросы магии прекращаются после ее использования… возможно, она служит концентратором или проводником магической энергии. Во-вторых… я считаю, это очень важный фактор… волшебники, учась в течение семи лет колдовать только с палочкой… могут думать, что беспалочковая магия — это что-то… — задумалась, — невероятное, немыслимое… что умеют только величайшие волшебники. Или, напротив… что годится лишь для маленьких детей, — добавила девушка с заметным пренебрежением в голосе. — То есть, для большинства… э… рядовых волшебников беспалочковая магия — это того, чего не может быть в обычной жизни. И потому… если найдется кто-либо, кто будет владеть ею… он может вызвать у других подозрение и страх, и… как следствие… стремление уничтожить угрозу в зародыше? — произнесла она полувопросительно-полуутвердительно.

- Как вижу, вы способны производить простейшие логические умозаключения, — в свою очередь, небрежно произнес Снейп. — Так что, я надеюсь, мисс Лапина… вы не станете больше задавать глупых вопросов по этой теме.

Как ни странно, но предположение девчонки действительно оказалось совсем не далеко от истины. Существование беспалочковой магии не то чтобы считалось невозможным в обывательском сознании, но почиталось уделом лишь действительно великих и сильных волшебников: Мерлина, Дамблдора и, наконец, Темного Лорда. И наличие подобной способности у магглорожденной ведьмы, тем более ведьмы-латента… не вписывалось в устоявшееся веками мировосприятие волшебников от слова “совсем”. Напротив, даже в семьях знатных чистокровных волшебников детям чуть ли не с пеленок внушали, насколько это важно — дождаться одиннадцатилетия, чтобы получить, наконец, собственную волшебную палочку и поступить в замечательную и лучшую в мире школу Хогвартс…

* * *

Северус помнил, как еще маленьким мальчиком с радостью и предвкушением чего-то прекрасного раз за разом слушал рассказы матери о чудесной волшебной школе Хогвартс и великом Доме Салазара Слизерина: только там было достойно учиться юному волшебнику, в ком текла кровь древнейшего рода Принсов, прародители которых застали легендарных Мерлина и Моргану и как бы не от последней происходили. Северус был уверен: в Хогвартсе, где все волшебники, ему непременно будет хорошо — не то что дома, где жил злобный отец-маггл, звавший мальчика не иначе, как “колдовским отродьем”, и вечно печальная мама — и позже делился своими невеликими знаниями и надеждами с жившей по другую сторону реки девочкой-волшебницей Лили, пробуждая в тогда еще маленькой подруге детства желание окунуться вместе с ним в сказку. Помнил он и покупку своей первой волшебной палочки: как он радовался, когда она, одна из многих, послушно легла к нему в ладонь и, будто став продолжением его собственной руки, выпустила сноп разноцветных искр; и грустную улыбку матери, которая выкладывала на стол мастеру последние деньги; и гнев отца по приходе домой…

Впоследствии купленная в 11 лет палочка верно служила своему хозяину, в точности подстраиваясь под малейшие изменения в его характере и жизненном опыте, ни разу не подведя. И тем не менее, мужчина не мог не отметить про себя, как после стольких лет привычки к палочке, будучи уже взрослым, он вновь с трудом осваивал беспалочковую магию — совсем не так, как было в детстве (притом что с концентрацией сознания и силы воли у Северуса Снейпа никогда не возникало проблем — в отличие от некоторых гриффиндорских оболтусов). Северус жалел тогда, что забросил беспалочковое колдовство сразу же после поступления в Хогвартс — за ненадобностью, как ошибочно тогда казалось…

Вспомнил зельевар и слухи, время от времени ходившие среди Пожирателей Смерти, в особенности, среди “Старой Гвардии”, следовавшей за Лордом с самого начала. А именно, что последний столь виртуозно владел самыми разными видами магии во многом именно благодаря тому, что еще до школы научился контролировать и сознательно применять свои способности — в отличие от большинства других юных волшебников. И если прежде Северус не придавал большого значения этим слухам (хотя и запомнил их), то теперь… в совокупности с предположением, высказанным девчонкой, и собственными наблюдениями ее способностей в беспалочковой магии… выходила совершенно ясная и очевидная теория, до которой волшебники не додумывались вследствие закостенелости своего сознания. И лишь единицы, едва ли не с детства мечтавшие прославиться, стать великими и изменить мир — как Темный Лорд или Дамблдор — рвали устоявшиеся шаблоны.

* * *

- И все же насчет “Дырявого котла”, мистер Снейп… — поспешила Лапина вернуться к предыдущей теме. — Как именно отсутствие волшебной палочки может помешать мне попасть в Косой переулок? Вы сами говорили, что даже сквибы могут пользоваться магическими предметами и видеть магические предметы. Но я не сквиб. Я — маг!

- Если вы будете идти по Чаринг-Кросс-роад, то ваших способностей, безусловно, хватит, чтобы обнаружить “Дырявый котел” и даже войти в него, — снисходительно пояснил Снейп, сцепив руки замком. — Однако дальше “Дырявого котла” вы все равно не пройдете.

- То есть? Почему не смогу? — искренне недоумевала Лапина.

- А потому, мисс Лапина, что беспалочковая магия, очевидно, далеко не всесильна, — снисходительно, с некоторой толикой злорадства и самодовольства отметил Снейп. — Существует множество самых разнообразных заклинаний, которые невозможно сотворить без использования волшебной палочки. Работающие на магии артефакты и механизмы, для создания которых также необходима волшебная палочка. Магическая научная мысль не стоит на месте!

- А та деревня… Хогсмид? — вспомнила Анна. — Как я поняла, там живут только волшебники. А, значит… им не нужно скрываться и… — задумалась — обособлять для себя пространство, — обвела руками круг в воздухе.

- Вы, кажется, не понимаете очевидного, мисс Лапина… — с нескрываемым чувством собственного превосходства ответил Снейп. — Волшебники тщательно скрывают свое существование от магглов, а потому вы никак не попадете в Хогсмид, используя маггловский общественный транспорт. Или вы думаете, мисс Лапина, о нас не прознали бы рано или поздно, если бы мы бездумно открывали свои секреты кому попало?! — добавил он с раздражением.

Лапина задумалась. Снейп с равной вероятностью мог как говорить правду, так и намеренно вводить ее в заблуждение, но ясно было одно: делиться информацией больше, чем уже поделился, он не намерен. И, очевидно, его бесполезно просить сопроводить ее в Косой переулок в Лондоне или в тот же Хогсмид — об этом Снейп заявил едва ли не в самом начале разговора. Получался замкнутый круг: чтобы самостоятельно попасть в магические поселения и городские кварталы, нужна волшебная палочка, а палочку можно купить только в тех самых магических поселениях и кварталах. И не только палочку, но и книги, из которых можно было больше узнать о магическом мире, а также найти себе жилье и познакомиться с другими волшебниками.

- Мистер Снейп… — искоса посмотрела на собеседника, — такое впечатление, что вы… не говорите этого прямо, но… делаете все, чтобы я… осталась здесь, — тяжело уронила она последние слова.

- Какое забавное… умозаключение, — презрительно хмыкнул Снейп.

Лапиной даже показалось, что если бы здесь, на столе, было вино, он непременно пригубил бы бокал красного, дабы отдать должное собственному остроумию.

- Мистер Снейп… — рискнула пояснить она свою позицию, — вы утверждаете, что самостоятельно я не могу попасть в ту или иную магическую локацию… по ряду причин. То есть… вынуждаете меня просить помощь со стороны… в данном случае, у вас. Но если я попрошу вас сопроводить меня… например, в Косой переулок, вы согласитесь? Ведь телепортироваться для волшебника — это совсем недолго. А дальше я как-нибудь сама…

- И с чего вы решили, мисс Лапина, что я стану вам помогать и тратить на вас свое время? — саркастично заметил Снейп.

- То есть… помочь даже таким образом вы отказываетесь? — подытожила Лапина. — Несмотря на то, что это не отняло бы у вас много времени, а я… получила бы возможность справляться дальше со своими проблемами сама и… не надоедать вам, мистер Снейп. Потому что теперь… я вынуждена просить вас о том, чтобы остаться здесь. Я, например, могу убираться в вашем доме и готовить еду. И нет, мистер Снейп… не думайте, что если я женщина, то, значит… люблю данные занятия по умолчанию. Но в качестве оплаты за проживание… могу это делать.

- А вам никто не говорил, мисс Лапина, что вы ведете себя слишком нагло? — даже если Снейпа ее слова ввели в замешательство, то лишь на мгновение, и теперь он грозно нависал над девушкой, словно пытаясь продавить своим взглядом.

“Говорили, и не раз”, — признавала Анна про себя, и перед ее глазами словно бы вставали многочисленные и такие похожие одновременно воспоминания о нотациях со стороны бабушки, мамы и прочих родственников, и этих нотаций становилось только больше по мере того, как девушка взрослела и училась жить самостоятельно. Но здесь и сейчас было не место для слабости и чувства вины.

- У нас говорят: “Проси больше, если хочешь получить хоть что-то”. И еще: “Наглость — второе счастье”, — чуть помедлив, также поднявшись в полный рост, сказала Лапина, нервно передернув плечами, чувствуя, будто в ней надломилось нечто, приблизив к некоей точке невозврата: ведь прежде она никогда не позволяла себе ни подобных высказываний, ни подобного поведения. — И, похоже… мне теперь придется овладеть этими премудростями, чтобы выжить.

- Что ж, мисс Лапина, вы сами предложили договор.

Так для Анны Лапиной началась новая жизнь в прошлом, которое будущее, в унылом британском городке под названием Коукворт, под одной крышей с мрачным и нелюдимым волшебником Северусом Снейпом.

1) Как пример — пишущийся на данный момент цикл “Альянс неудачников”:

Первая часть: https://litnet.com/ru/book/alyans-neudachnikov-kotenok-i-ego-chelovek-b168835

Вторая часть: https://litnet.com/ru/book/alyans-neudachnikov-2-na-sluzhbe-faraona-b231729

Третья часть: https://litnet.com/ru/book/alyans-neudachnikov-pervaya-zima-b380943

Главный герой, который должен был погибнуть в родном мире, соглашается на сделку с могущественной сверхъестественной сущностью и перемещается в новый первобытный мир, находящийся в процессе освоения и заселения попаданцами, в том числе представителями нечеловеческих рас. С собой главный герой берет хромого котенка, подобранного на улице незадолго до роковой встречи…

Вернуться к тексту

2) Серия книг о том, как главный герой, тестировщик игр, после сбоя вирткапсулы попадает в похожий на средневековье мир, в тело крестьянина, на деревню которого тут же нападают черные рыцари. Главному герою предстоит разобраться, что и как устроено в новом мире, развивать свои способности — и до некоторого времени их скрывать, выжить в разнообразных интригах, а также разобраться с Тлением — заразой, грозящей уничтожить мир:

Первая часть: https://author.today/work/30849

Вторая часть: https://author.today/work/32288

Третья часть: https://author.today/work/32726

Вернуться к тексту

3) Книга о том, как главная героиня-попаданка пыталась выжить и наладить быт в имевшихся условиях без всяких роялей, суфлеров и прочих помощников; о том, насколько сильным бывает сопротивление среды, а возможности главного героя или героини, напротив, очень ограничены: https://litnet.com/ru/book/pritvornaya-dama-ego-velichestva-b340326

Вернуться к тексту

4) Рабочие кварталы Коукворта: https://static.wikia.nocookie.net/harrypotter/images/b/b7/Cokeworth.jpg/revision/latest?cb=20161206210615

Вернуться к тексту

5) Примерно так могла бы выглядеть разбитая набережная в рабочих кварталах Коукворта, если представить слева овраг с рекой: https://s9.travelask.ru/system/images/files/000/409/277/wysiwyg_jpg/Bradford-1970-Pushing-a-pram-up-an-unadopted-road.jpg?1511966801

Вернуться к тексту

6) Пустырь на окраине рабочих кварталов промышленного городка (у реки имеет естественный уклон вниз): https://s1.travelask.ru/system/images/files/000/409/309/wysiwyg_jpg/2700_%2810%29.jpg?1511967111

Вернуться к тексту

7) Общий вид гостиной в доме Северуса Снейпа в Ткацком тупике

Вернуться к тексту

8) Северус Снейп на фоне книг в своей гостиной: https://disk.yandex.ru/i/Ikl6DqrNcjpRKw

Вернуться к тексту