Записки чистокровного алкоголика (гет)

Прошло ещё 4 года

— Мистер Малфой, к вам миссис Уизли, — голос секретарши оторвал меня от созерцания очередного договора о сотрудничестве. Я даже не понял, что она сказала.

— Мистер Малфой?

— Да, Лайза, передай мистеру Уизли, что переговоры с болгарами близки к завершению, — фамилия ненавистного гриффиндорца удивительно легко слетает с губ, только сердце ноет.

— Нет, мистер Малфой, вы не поняли. К вам миссис Уизли.

Я взглянул на часы. Девять вечера, опять! Стоило бы привыкнуть. Домой мне идти уже не к кому, меня там никто не ждет, только верные эльфы. Я сам убил любовь Астории. Я сам загубил то, что могло бы сделать наш брак счастливым. Год назад умерла Нарцисса. Тихо, спокойно. Это печальное событие подтолкнуло жену к разводу. Я и не подозревал, что она остается со мной только из-за моей матери, наивно полагая, что эта женщина продолжает меня любить. И даже не задумывался, что она могла устать. Ведь устают же люди биться в закрытую дверь. У Астории тоже опустились руки и, как выяснилось, уже давно. Она так и не смогла добиться моей любви, так же, как я не смог забыть Грейнджер. Месяц спустя после похорон она пришла ко мне в кабинет и предложила развод. Мне всегда казалось, что случись такая ситуация, я буду счастлив, ведь, наконец, освобожусь от тяготившего меня союза. Но в тот день я почувствовал только горечь и пустоту, эти два чувства с тех пор стали моими неразлучными спутниками. Развод был тихим. Малфои не разводятся… Ну да. А ещё Малфои не предают Темных Лордов, не влюбляются в грязнокровок и не делают им детей. Я новатор. Сын гостит во Франции у Астории, вот и засиживаюсь в Министерстве до ночи, задерживаю несчастную секретаршу, хоть и говорил ей не раз, что она может смело уходить раньше. Но это всё сейчас не важно, гораздо интереснее то, что здесь забыла Грейнджер.

— Лайза, пусть миссис Уизли войдёт.

Мис-сисссс Уууииизлиии… Меня передергивает. Грейнджер! Она всегда будет Грейнджер, будь она хоть трижды Уизли. Если она не Малфой, так пусть остается Грейнджер!

Женщина входит в кабинет, спокойная и сдержанная, как и подобает начальнице юридического отдела. Я не смотрю на неё, боюсь, что в дверном проёме Лайза увидит то, что видеть не должна. Дверь с тихим шорохом закрывается. И я поднимаю взгляд на свою любимую женщину, кто бы мог подумать, что Слизеринский принц окажется однолюбом? Обхохотаться можно. Только вот выть хочется. Увиденное заставляет меня напрячься. Ну и где, стесняюсь спросить, Холодный-Ясный-Ум и Гордость-Министерства-Магии по совместительству? Восемнадцать лет Грейнджер не позволяла себе выглядеть так, даже наедине со мной. Та Грейнджер была убита на кухне убогой маггловской квартиры в сентябре 2003 года. Я помянул её тогда добрым литром Огденского. Она не могла воскреснуть!

— Драко…

Дракл, Грейнджер, впервые за восемнадцать лет ты вспомнила моё имя! Зачем?! Я все эти годы волне успешно борюсь с собой (пусть и с помощью миссис Поттер и Старого Огденского), а ты заставляешь меня капитулировать!

— Драко…

Замечаю слезы. Слава Мерлину, я догадываюсь поставить на кабинет заглушающее заклятье, прежде чем кинуться к тебе.

— Драко…

Тебя трясёт, ты уже ревешь навзрыд. Да что стряслось, дракл тебя раздери!

— Тихо, тихо, милая… Я здесь, я рядом… Я всегда рядом, ты же знаешь… Успокойся, ну же! Успокойся… — я шепчу то, что не осмелился тебе сказать тогда, в наше теплое лето. Я говорю то, что тебе было известно, но ты так никогда и не услышала от меня…

Я знаю, ты не различаешь сейчас слов, ты лишь ощущаешь спокойный нежный голос. Как же мне хочется верить, что всё ещё любимый голос…

— Драко… — ты пытаешься взять себя в руки, чуть успокаиваешься и поднимаешь лицо.

— Успокоилась? — в слова я пытаюсь вложить всю нежность, на которую ещё способен. — Что случилось?

— Она… Драко… Рози…

О, нет, дорогая! Так я схвачу инфаркт в два счета! Ты хоть представляешь, скольких нервных клеток меня лишили эти три твоих слова? Ещё чуть-чуть и успокаивать придется меня. Я отступаю, выпуская тебя из объятий, ты издаешь протестующий возглас, но я, всё же, иду к бару. Достаю Огденское. За неимением успокоительного зелья вполне сойдет. Я так вообще вот уже восемнадцать лет — тайный алкоголик. Да ещё и Джинни спаиваю, спасибо ей за компанию.

Я наливаю в стакан алкоголь, протягиваю тебе, но не отпускаю — прольешь ещё, вон, как руки трясутся. Смотрю на тебя, а в голову лезут мысли одна страшнее другой. Почему-то решаю, что виноват Уизел. Убью подонка!

Ты чуть морщишься от резкого запаха огневиски, медленно пьешь, стуча зубами о край стакана. Всегда поражался этой твоей особенности — пить виски, как воду, мне это не дано. Я смотрю на твои покрасневшие глаза, на влажные от слёз щеки, и во мне закипает неконтролируемая ярость. А вот ты почти успокаиваешься. Дыхание становится ровнее, из глаз медленно исчезает лихорадочный отчаянный блеск, остается щемящая сердце тоска и боль.

Перевожу дыхание. Усаживаю тебя в кресло, сам сажусь на корточки у твоих ног. Внимательно гляжу в печальные глаза. Сердце пропускает удар.

— Рассказывай. Только спокойно и с самого начала.

— У Розалин сегодня день рождения…

Еле сдерживаюсь от ехидного: «Представь себе, я знаю!»

— Но Рона послали в командировку, и мы решили отметить позже, когда он вернётся… — виновато смотришь. Ты знаешь, как больно мне это слышать, но я сам просил рассказывать сначала, поэтому лишь несильно сжимаю твою узкую ладонь: «Продолжай»

— Хью выпросил разрешение поехать к Джорджу, и мы с Роз остались вдвоём. Она решила помочь мне с уборкой в библиотеке. Мы разбирали книги, она любит это, ты же знаешь? — я киваю, я знаю о нашей дочери все, ты старательно передавала сведения о ней через Джиневру Поттер.

— Я совсем забыла о дневнике. Знаешь, самое лучшее место, где можно что-то спрятать — это библиотечные полки с детской маггловской литературой. Хью и Рон вообще не читают, а Роз давно выросла из того возраста, когда интересны сказки братьев Гримм. Мы долго были в библиотеке, я видела, что она что-то читает, но подумала, что Роз просто нашла интересную, непрочитанную ранее, книгу. А это был мой дневник, понимаешь? Мой дневник! Я же там обо всем писала! И о том, как мы с ребятами хоркруксы искали, и о последней битве. Но не это самое страшное. Там о тебе написано. О шестом курсе, о том, как я плакала, когда ты женился на Астории.

Я был удивлен. Ты плакала? Мерлин, если бы ты тогда хоть намекнула, всё могло бы быть иначе. Я, возможно, смог бы выкрутится! Но нет! Ты предпочла играть роль счастливой Героини Войны. Я опустил голову и стиснул зубы, чтобы не застонать.

— Там было описано наше лето. Я хотела запомнить его, хоть что-то оставить себе.

Я понимаю. Для меня это думоотвод, для тебя — страницы простой тетрадки. Мы оба не могли, да и не хотели забывать…

— Там было написано, кто её отец, Драко, — смотришь на меня с такой безнадежностью, что у меня сердце обливается кровью.

— Там было написано, что именно из-за неё я вышла за Рона. Как именно смогла выдать её за его дочь. Да там много чего было! Много из того, чего она не должна была знать!

Вот позволь с тобой не согласиться! Я никогда не отказывался от своей дочери, тебе это известно не хуже меня. Ты знаешь, я всегда надеялся, что она когда-нибудь узнает о своем истинном отце. Я мечтал об это все семнадцать лет её жизни!

— Судя по тому, что ты пришла сюда, она отреагировала бурно.

— Да. Она что-то кричала, я не помню что. Что-то обидное, наверное. Я тогда думала только о том, что она знает, знает! А потом она исчезла. Просто аппарировала. Я даже не смогла засечь куда! — отчаяние в твоих глазах отзывается болью. — Что делать? Что делать, Драко?

А вот это мне нравится! Восемнадцать лет назад тебя не слишком волновало моё мнение, ты все решила сама, не спрашивая моего совета, а сегодня просишь помощи… Даже странно, что нет злорадного удовлетворения. Должно бы быть, учитывая мой характер и воспитание. Вот только я почти счастлив, что с этой проблемой ты пришла именно ко мне, а не к Поттерам или Уизли. Ведь я и надеяться не смел, что ты когда-нибудь снова произнесешь моё имя так. Я гнал от себя эти мысли, чтобы спокойно жить дальше, спокойно переносить твоё официальное «Мистер Малфой», чтобы никто не догадался… Не понял, что Драко Люциуса Малфоя и Гермиону Джейн Уизли (Грейнджер, дракл раздери! Грейнджер!!!) связывает что-то большее, чем служба в Министерстве.

— Всё будет хорошо, слышишь? Хорошо! Просто поверь мне, — я лихорадочно соображаю, куда могла отправиться моя дочь. — Давай подумаем, где она может быть. Она могла пойти к Грейнджерам?

Качаешь головой, действительно, как бы она попала в Австралию. Кажется я перенервничал, потерял способность мыслить логически.

— Может, Молли?

— Вряд ли… Она не очень любит мать Рона, правда, об этом знаю только я.

Моя дочь!

— Кто-нибудь из однокурсников?

— Нет. Она слишком замкнута, не станет «выносить сор».

— Послушай, она благоразумная девочка. Она не наделает глупостей. Просто дай ей успокоиться, и все будет хорошо. Она поймет, она же Грифиндорка.

— Ты не понимаешь? Её же всю жизнь обманывали! Она всю жизнь считала отцом чужого человека! Она любит Рона, в конце концов!

Твоя последняя фраза бьёт наотмашь. Спасибо, Грейнджер, ты ещё раз напомнила мне, что меня не существует в жизни моей дочери.

Наверное, что-то меняется в моём лице, ты печально вздыхаешь, и я чувствую твою теплую ладошку на своей щеке. Очень осторожно ты поднимаешь моё лицо и заглядываешь в глаза.

— Ты не виноват, Драко, и Рози не виновата… Если есть человек, ответственный за всё это, то этот человек — я.

Ты хочешь убрать руку, но я не даю. Накрываю её своей, прижимая к щеке. Осторожно подношу к губам и еле ощутимо целую тонкие пальцы. Твоя ладонь дрожит в моей руке, глаза лихорадочно блестят, а по щеке стекает соленая капля. Одному Мерлину известно, каких усилий мне стоит аккуратно стереть её свободной рукой, а не сцеловать внезапно пересохшими губами.

В горле, вдруг, запершило. Сердце гулко бухает, словно пытаясь разбить грудную клетку и пуститься в пляс по кабинету. Я отчаянно пытаюсь выплыть из затягивающего омута твоих карих глаз… И не могу… Не могу… И внезапно понимаю, что не хочу выплывать.

Я чувствую как ты прижимаешься щекой к моей руке и осознаю, что не отвел её… Твоё лицо чуть розовеет, дыхание сбивается. И я возвращаюсь в наше лето.

Я отпускаю твою руку, которую все ёще держу у губ. Подвигаюсь к тебе пытаясь отыскать в твоих глазах то, что меня остановит, не даст мне сделать то, чего я так отчаянно хочу. Но в омуте твоих глаз я вижу лишь ожидание и, дракл меня раздери, если это не предвкушение!

Ты облизываешь губы, подаешься вперед. Это твоё движение, словно спускает меня с цепи, и я жадно припадаю к твоим губам. Сердце рвёт на части.

Наш поцелуй соленый и горький. Я запускаю руку в твои распущенные мягкие волосы, второй медленно скольжу по щеке вниз к шее, чертовски медленно, но быстрее я не могу. Я боюсь, что это всего лишь сон, и если я хоть чуть-чуть ускорюсь, то разрушу это видение. Нежно, еле ощутимо, касаюсь большим пальцем ключицы, сжимаю твоё плечо, наконец, осмеливаясь притянуть тебя ближе. И едва не кричу от счастья, потому что ты охотно прижимаешься ко мне.

Твои руки ласково проводят по моему лицу. Ты пропускаешь сквозь пальцы мои волосы, словно смакуя, вспоминая… Другая твоя ладошка спускается на мою грудь, я понимаю, что ты пытаешься расстегнуть пуговицы моей рубашки. И это меня отрезвляет.

Я так резко отпрянул, что ты испугалась. А я просто не могу унизить тебя до роли изменщицы, да и сам не хочу опускаться до любовника. Нам уже не по двадцать лет. Мне отчего-то кажется, что я вправе диктовать определённые условия, и я буду не Малфой, если ты не согласишься. Ты уже разрушила все возведенные тобою укрепления, уж мне-то это прекрасно ясно, слишком хорошо тебя знаю, и я ни за что не стану делить тебя с Уизли!

Непонимающе смотришь на меня.

— У нас есть дело поважнее, ты не думаешь? — мягко говорю я, вот найдем Роз и тогда я, нет, мы, вернёмся к этому вопросу, клянусь честью!

Камин взрывается снопом зеленых искр. Ты вздрагиваешь, а в кабинете раздается до боли знакомое «Пчхи».

— Э, Малфой, ты здесь? Ага, здесь. Это хорошо, — рыжая жена Поттера удовлетворенно кивает.

— Я искала тебя в Меноре, но Прини сообщила, что ты ещё не возвращался из Министерства, я решила, что ты заработался. Скажи мне Драко, а не видел ли ты миссис Уизли, в девичестве Грейнджер. У меня её дочь, а я нигде не могу найти неуловимую начальницу Юридического отдела.

Поттер явно нервничает и пока не замечает тебя, замершую в стороне.

— Почему-то показалось, что поругавшись с дочерью, Гермиона придет к тебе.

Ты медленно поднимаешься с кресла и выходишь вперед, появляясь в поле зрения своей подруги. Джиневра удовлетворенно хмыкает:

— Вижу, я не ошиблась.

Рыжая вздыхает и продолжает уже совсем иным тоном:

— Ну так вот, дорогие мои, я всё понимаю, но успокоение и приведение в надлежащий вид пьяного подростка, утверждающего что его все предали, очень утомительное занятие. Ещё более утомительно пытаться объяснить этому, пусть и протрезвевшему, но все ещё нервному подростку мотивацию поступков взрослых людей. Я устала. Гермиона, ну вот надо было тебе так подставиться, а? Короче. Гарри на дежурстве, дети у Молли с ночевкой, Роз у меня, о Хью позаботятся Джордж с Анжениной, я договорилась. Пулей ко мне. Оба! Сами будете объяснять дочери, почему всё так, как есть, а не иначе. Меня она не слишком воспринимает, — Поттер отрубила связь.

Я обожаю эту женщину! Я восемнадцать лет не устаю благодарить небо за счастье иметь такого друга. Ты всхлипываешь.

— Ну что ты, что? Все же хорошо. Не смей слезы лить, все обойдется… — я притягиваю тебя к себе и нежно глажу подрагивающую спину. Обнимаю тебя, пока ты окончательно не успокоишься. И лишь тогда мы аппарируем на Гримо 12.

* * *

Розалин сидит на кухне Поттеров. Ты бросаешься к ней, сжимаешь в объятиях, шепчешь: «Прости, Рози, прости меня, доченька. Я все, все-все-все расскажу, я отвечу на любые вопросы, ты только прости меня». А я смотрю в глаза своей дочери. В МОИ глаза.

Джинни Поттер заваривает чай с бергамотом, ведь знает, что я его ненавижу, а вот поди ж ты. Мстит, наверное. Ставит чайник и чашки на стол и, кивнув нам, уходит.

Ты, наконец, отрываешься от дочери и усаживаешься за стол. Я сажусь напротив. Ты долго и обстоятельно отвечаешь на вопросы Розалин, а она пытается, нет, не понять, пока просто спросить и выслушать. Время от времени дочь пристально смотрит на меня, и я пытаюсь выдержать её взгляд, пытаюсь не дать ей шанса заподозрить меня в неискренности.

Чай уже давно выпит, и девушка начинает задавать вопросы мне.

— Вы действительно любили мою мать?

— Я скажу тебе больше, я до сих пор люблю её, я всегда любил её.

— Да? И почему же вы женились на другой? — дерзко и холодно.

— Ты уже взрослая и, я думаю, стоит говорить предельно откровенно, чтобы ты смогла не только поверить, но и понять. Я женился на другой, да. Можно долго и сбивчиво говорить о том, что я не был уверен в чувствах твоей матери, что мы были совсем юны, и что твоя мать ни чем не показала, что её хоть как-то заботит судьба сына Пожирателя смерти.

Ты протестующее смотришь на меня, но я продолжаю, глядя в лицо своей дочери:

— Но всё это немного не то. Вернее будет сказать, что я просто спасал свою задницу. Уж прости за столь жесткое определение. Но я ни дня не был счастлив с моей женой, более того, я настолько ненавидел её, что Астория в итоге не выдержала и повредилась рассудком. В тот момент я вновь встретил Грейнджер и был счастлив целых три месяца, пока она не забеременела тобой и не решила всё сама, ни сколько не интересуясь моим мнением. Мне не оставалось ничего другого, как принять её решение.

— А как же я?

— Я подозреваю, что если бы не это досадное происшествие, Грейнджер так и не рассказала бы тебе, что твой отец вовсе не Уизел…

— Не смейте так называть папу! Уж кто-кто, а он ни в чем не виноват!

— Да никто его не винит, — я срываюсь на крик, вслед за дочерью. — Эта застарелая неприязнь ещё со школьной скамьи. И потом, как я могу относиться к человеку, завладевшему моими женщинами?

Ты подрываешься, я не знаю с какими намерениями: то ли вдарить мне хорошенько, то ли обнять, но и то и другое сейчас явно не лучшее.

— Сядь, Грейнджер! — рявкаю я, и слышу вполне спокойный голос дочери:

— А почему вы называете маму по девичьей фамилии?

— А как? Уизли? Так для меня она никогда не была замужем за Рональдом. Гермиона? Боюсь я так и не получил на это право. Любимая? А ты примешь такое обращение к своей матери из моих уст?

— Не уверена.

* * *

Наш разговор закончился под утро. Это был тяжелый разговор. Мы выворачивали наизнанку свои души перед самым не предвзятым, самым важным и самым честным судьёй. И у меня появилась надежда на то, что дочь поймет и простит нас, и не просто свыкнется с мыслью о том, что её отец я, но и сможет полюбить меня. Нет, я не жду, что она отвернётся от Уизли. Если смотреть правде в глаза, он и правда был хорошим любящим отцом, но я не могу не верить.

Однажды она прочтет письма, которые я до сих пор пишу ей. Однажды она прочтет книги, которых в Гринготсе накопилось на небольшую библиотеку. Возможно, я смогу подержать на руках внука.

Пока я знаю только одно — моя женщина останется со мной, пусть пока она даже не догадывается об этом. А поможет мне лучший друг, я уверен, Джиневра наплюёт на родственные чувства и из кожи вылезет ради счастья подруги. Пройдет время и мы с Гермионой Джейн Малфой (А я таки добьюсь своего) отметим нашу тихую свадьбу в кабинете рыжей медиковедьмы в Святого Мунго. Считайте меня душевнобольным, если хотите, но так будет, и я не просто верю в это. Я это знаю!

Авторские иллюстрации к фанфику можно посмотреть здесь:

http://hog-life.ucoz.ru/forum/31-54-5442-16-1292859867