Иллюзия жизни (джен)

В самой чаще амазонских джунглей, куда без труда можно добраться, лишь сплавляясь по реке, послышался далекий отзвук грома. Свинцово-серые тяжелые тучи затянули небо и закрыли едва взошедшее на небе солнце. Сильный порывистый ветер быстро проносился, наклоняя кроны деревьев, и, уходя, оставлял за собой шум падающих на листву крупных капель тропического дождя. Равномерный стрекот бесчисленных цикад прервался, словно по взмаху дирижерской палочки. Начавшие утреннюю перепалку попугаи резко умолкли. Крупный ягуар, спавший на наклонно растущем дереве, открыл глаза и, поднявшись, потянулся, запустив когти передних лап глубоко в кору дерева, а затем медленно спустился на землю и направился к кустарнику, под густыми ветвями которого ливень не досаждал так сильно. Спустя два часа солнце вырвалось из плотной завесы облаков, и его лучи пробились сквозь мокрую листву полупрозрачными снопами. Ягуар выбрался из укрытия и направился к берегу реки, туда, где пару дней назад он учуял присутствие человека.

Сборщики каучука расположились лагерем недалеко от реки Путумайо, впадающей в Черную Реку. Отсюда они выходили в двух— и трехдневные походы на сбор сока особого вида деревьев, который постепенно затвердевал, превращаясь в каучук. Это был основной доход деревенских жителей, дающий возможность существовать рядом с дикими джунглями. Цивилизация почти не затронула эти места, и аборигены представляли собой довольно странное сочетание расы древних индейских племен Араваков и Карибов с вливанием негроидной расы, освобожденной в середине XVIII века, а также метисов португальско-индейского происхождения.

К тому моменту, когда ягуар добрался до места, лагерь был почти пуст. Только пара тощих псов слонялась возле натянутой на четырех палках толстой парусины, под которой были сложены ящики с провиантом. Несколько шалашей, выстроенных из тростника, располагались вокруг навеса. Между шалашами были сложены запасы каучука, в виде небрежно скатанных шаров или пластин, помещенных в мешки и ящики.

Унюхав зверя, собаки подняли лай, который быстро перешел в жалобное тявканье, когда ягуар вышел из зарослей. Суета и повизгивание собак разбудили стройного молодого человека с шапкой кудрявых черных волос, спавшего на раскладушке. Юноша вскочил и быстро схватил мачете, лежавшее на низком ящике рядом с его изголовьем. Собаки, почувствовав поддержку человека, свирепо залаяли. Одна из них, более смелая, кинулась к ягуару, оскалив зубы. Ягуар дернул хвостом и, свирепо глядя в глаза человеку, пошел на него, не обращая внимания на собак, крутившихся у него под ногами. Но вот одна из них все же рискнула вцепиться в него. Ягуар злобно зарычал и резко ударил её мощной когтистой лапой. Собака отскочила, но в этот момент второй пес вступил в бой. Ягуар не хотел отвлекаться на собак, ему нужен был человек и несколько секунд для концентрации магической энергии. Но собаки не давали ему передышки. Тогда зверь кинулся на них, гоняя по лагерю, в попытке поймать. Наконец, он загнал одну под парусиновый навес и, прижав к ящикам с провиантом, разодрал её в клочья. Не проявляя больше интереса к издыхающей собаке, ягуар кинулся ловить второго пса. Тот со всех ног бросился в джунгли. Обычно ягуары не преследуют добычу в погоне, но этот зверь пустился вдогонку с каким-то остервенением, и спустя пару минут из джунглей послышался жалобный визг пса.

Ягуар вернулся в лагерь, но человека уже и след простыл. Обнюхав землю, зверь понял, что человек пошел по следам рабочих, и скоро возвратится с подмогой. Лучше вернуться сюда ночью, теперь, когда собак нет, никто не услышит осторожную поступь тяжелых, но мягких лап.

Когда наступил вечер, ягуар крадучись пошел к лагерю. В воздухе стоял резкий, раздражающий нос запах паленой шерсти. Хищник остановился. Что-то было не так. Видимо, его ждут. Тут могут быть ловушки. Ягуар повернулся и стал обходить лагерь по кругу. Зайдя с противоположной стороны, зверь потянул носом воздух, но учуял только привычный для этого места запах человека и свежий запах крови. Очевидно, люди закопали здесь трупы собак. Ягуар осторожно двинулся вперед. До лагеря оставалось метров пятьдесят, но зверь заметил, что земля была усеяна крупными колючками акации. Он поднял голову: ни одной акации рядом не росло, значит, колючки принесли сюда специально. Ягуар отрывисто и злобно рыкнул, развернулся и ушел в джунгли. Нужно обдумать все и вернуться сюда на следующую ночь.

Молодой юноша с кудрявыми черными волосами присел на корточки рядом с зарослями, опустил руку и, потерев пальцем по земле, поднес ее к носу.

— Он приходил, — сказал он стоявшим рядом с ним людям. — И обнаружил наши ловушки. Он будет мстить. Нам нельзя выходить в лес.

— Это в тебе говорит кровь твоих предков, Сиу, — средних лет португалец, прибывший за партией каучука из города, скептически разглядывал ничем не примечательные на первый взгляд едва заметные вмятины на земле. — А мы в это не верим. Верно, Карлос?

Карлос Кинтана — рано поседевший от суровой жизни метис португальско-негритянского происхождения — скривил в сомнении лицо и ответил:

— Индейцу виднее, Жозе, — резонно заметил он, почесывая в затылке. — Сиу, возможно, знает, о чем толкует. Это его лес. Хотя, честно говоря, мне не верится, что эта кошка будет мстить людям.

— Нет, это правда! — убедительным голосом заговорил Сиу. — Мы можем только уйти отсюда, или убить его. Он будет возвращаться снова и снова, пока не убьет всех нас. Я не хочу здесь оставаться!

— Ты останешься здесь! — непреклонным голосом ответил португалец. — Успокойся. Парни поймают твоего кота.

— Нет, дон Жозе! Этот ягуар не простой. Он может колдовать! Я чувствую это!

Рабочие расхохотались.

— Идем, индеец, — португалец хлопнул Сиу по плечу, — я налью тебе выпить, а ты расскажешь мне ваши народные сказки!

На следующий вечер ягуар явился снова. В лагере все было тихо. При подходе к нему ягуар заметил, что кто-то разровнял землю, и с краю торчат кусочки веревки. Ловушка! Зверь злобно зарычал и пошел в ту сторону, где в прошлый раз наткнулся на колючки. Здесь все оставалось по-прежнему: новых запахов и следов не было. Ягуар, повинуясь воле вселившегося в него волшебника, осторожно отодвигал с пути колючки, уверенно, хотя и медленно, продвигаясь вперед.

«Шипы акации предназначены преградить зверю дорогу, — размышлял Волдеморт, — а это значит, что дальше путь свободен». Внезапно земля под ним разверзлась, и ягуар рухнул в глубокую яму, испустив яростный рык, леденящий души людей, затаившихся в засаде. Зверь бесновался в западне, а Волдеморт ощущал себя полным дураком: ну надо же, сам, своими собственными руками, вернее лапами, расчистил путь к ловушке!

В глаза ударил яркий свет электрического фонарика.

— Марио, свети на него! — приказал португалец, поднимая крупнокалиберное ружье.

Марио Линс — худощавый мужчина пятидесяти лет — направлял свет фонаря точно в глаза зверя. Волдеморт ощутил сильную резь в глазах и понял, что сейчас раздастся выстрел. Он едва успел покинуть тело ягуара, как услышал короткий сухой звук выстрелившего ружья. Ягуар только глухо рявкнул и, завалившись на бок, остался лежать неподвижно с раздробленным черепом. Волдеморт оглядел стоявших полукругом людей и, выбрав новое, более выгодное для себя вместилище, вселился в тело португальца.

— Идем спать, парни, — сказал Линс, — завтра вытащим его и сыграем на его шкуру.

— Он останется здесь! — твердым голосом приказал португалец. — Вы засыплете яму землей и перенесете лагерь в сторону на пару сотен метров.

— Дон Жозе Пауло Рамирос, кажется, свихнулся… — протянул Карлос. — Ты что, с ума сошел? Да его шкура стоит несколько сотен реалов!

— Он останется здесь! — повторил португалец. — А тот, кого это не устраивает, получит пулю в лоб и составит ему компанию.

Португалец поднял ружье и направил его на ошеломленно смотревших людей. Волдеморт и сам не знал, зачем заставил португальца приказать своим людям не трогать ягуара. Может, свою роль сыграло то, что он чувствовал, что зверь принадлежит ему, и значит никто не вправе использовать его в качестве ковра, и тем более наживаться на нем.

Наутро яму засыпали, собрали пожитки и перенесли лагерь ближе к реке. Собранный каучук погрузили на катер, и португалец отбыл в Манаус, чтобы отправить партию товара в Сан-Пауло.

* * *

Рыжая ушастая сова влетела в окно городского дома Лестрейнджей и кинула письмо на колени Беллатрикс.

— Отлично, — сказала Белла мужу, прочитав письмо. — Барти нашел Лонгботтома и приглашает нас поговорить с ним. Мы, наконец, узнаем, где Темный Лорд.

Беллатрикс поднялась, подошла к зеркалу и поправила прическу, дожидаясь, пока Рудольфус закроет в бюро бумаги, над которыми он работал, а Рабастан дочитает до конца страницу в книге. После чего семья Лестрейнджей трансгрессировала на угол Холборна и Друри-лейн, где их дожидался Бартемиус Крауч.

Нужный им дом был вторым от угла и представлял собой светло-серое четырехэтажное строение. Семья Лонгботтомов снимала здесь апартаменты на четвертом этаже.

— Лонгботтома сейчас нет, — сообщил Крауч, — дома только его жена с ребенком. Мы можем подождать его внутри. Думаю, он будет более сговорчивым в домашней обстановке.

Беллатрикс довольно улыбнулась и направилась к двери. Поднявшись на четвертый этаж, она оглянулась на спутников и решительно постучала в дверь.

— Добрый вечер, Алиса, — сказала она, направляя палочку в лицо молодой привлекательной женщине, открывшей дверь. — Мы хотели бы поговорить с Фрэнком.

— Его нет дома, — Алиса встревожено смотрела на Беллу и трех мужчин, стоявших за ее спиной.

— Надеюсь, ты не против, если мы подождем его внутри?

Белла решительно наступала на женщину, а за её спиной двигались трое мужчин. Алисе ничего не оставалось, как попятиться. Незваные гости вошли в дом и закрыли за собой дверь.

— Как скоро он должен появиться? — спросил Рудольфус, быстро оглядывая две небольшие комнатки.

Когда он подошел к очередной двери, Алиса моментально выхватила из кармана волшебную палочку и направила её на Рудольфуса, но Белла была начеку.

— Экспелиармус! — палочка вылетела из рук Алисы, и Белла подхватила её. — Инкарцеро! Рудольфус, ну-ка посмотри, что так рьяно защищает эта мегера.

Алиса, опутанная магическими веревками, тщетно пыталась высвободится и умоляюще смотрела на Беллу.

— Пожалуйста… — начала она.

— Силенцио! — Алиса умолкла, а Белла довольно улыбнулась. — Не надо шуметь, дорогая, мы тихонько все посмотрим, а потом поговорим с твоим муженьком. Руди, что там?

Рудольфус на цыпочках, преувеличенно медленно вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и картинно приложил палец к губам.

— Тсс! Там спит юный наследник рода Лонгботтомов!

Белла перевела взгляд на Алису.

— Не волнуйся, ничего мы не сделаем твоему пупсику, если, конечно ты будешь хорошей девочкой, а твой муж даст нам нужную информацию.

Крауч и Рабастан рыскали в ящиках комода и шкафов, пытаясь отыскать какие-либо документы, указывающие, где находится Темный Лорд. Они совершенно не задумывались о том, что с улицы можно легко заметить тени, мелькающие в окнах. Белла наблюдала за ними примерно с минуту, а потом не выдержала.

— Во имя Морганы! Сядьте! — рявкнула она. — Лонгботтом появится с минуты на минуту. Если он заподозрит неладное, то приведет сюда армию Авроров. И ты, Алиса, сядь!

Белла взмахнула палочкой и переместила женщину в кресло. Мужчины замерли, переглянулись и сели на стулья, поставив их по обе стороны двери, а Рудольфус уселся на диван рядом с женой. Ждать пришлось недолго. Спустя примерно минут десять дверь отворилась, и в комнату вошел Фрэнк. Он удивленно замер, увидев, что жена сидит напротив супругов Лестрейнджей, непонятно зачем заявившихся с визитом в столь поздний час. Картина, явившаяся его взору, могла бы выглядеть вполне мирной, если бы не одно обстоятельство: Алиса была крепко связана магическими путами, глаза её были полны ужаса, а по щекам текли слёзы. Фрэнк даже не успел выхватить палочку. Крауч сразу свалил его обездвиживающим заклинанием.

— Забери у него палочку, — распорядилась Белла, — и наложи заглушающие чары, иначе он перебудит своими воплями весь квартал.

Крауч отобрал у Фрэнка волшебную палочку, Рудольфус занялся заглушающими чарами, а Рабастан отлевитировал неподвижного Фрэнка на середину комнаты. Белла сняла обездвиживающее заклинание и послала в мракоборца Круцио.

— Тебе, кажется, нравилось использовать это заклинание, Фрэнк? — сказала она, наслаждаясь зрелищем того, как мракоборец корчится в муках под заклятьем. — Это для начала. А сейчас главный вопрос: где Темный Лорд?

— В аду! Надеюсь, скоро и ты туда же отправишься! — Фрэнк попробовал подняться и кинуться на Беллу, но Крауч сбил его с ног очередным заклятьем.

— Видимо, он не хочет говорить по-хорошему, — покачала головой Белла. — Попробуем по другому: Круцио Максима!

Фрэнк дико завопил. Его тело выгнулось под совершенно невообразимым углом, словно все кости вмиг переломились, и из тела человека слепили какую-то странную угловатую форму, застывшую камнем.

— Где Темный Лорд? — спокойно спросила Белла.

— Не… не знаю… — прохрипел Фрэнк.

— Ложь! — завопил Крауч и, подскочив, пнул его под ребра ногой.

— Так у нас ничего не выйдет, — Рудольфус взмахнул палочкой и, связав Фрэнка, подвесил его в воздухе вниз головой. — Ты пока повиси, подумай, а мы потолкуем с твоей женой. Может, она окажется более сговорчивой.

Он переместил Алису с кресла на то место, где прежде лежал Фрэнк.

— Ну что, Алиса, будешь говорить? Круцио!

Женщина, не произнося ни звука, забилась в судорогах.

— Нет!!! — завопил Фрэнк — Не трогайте её! Она ничего не знает!

— Огнекраб мне в печень! — выругался Рудольфус. — Я и забыл, что она под Силенцио… Фините Инкантатем!

Рудольфус, не обращая внимания на вопли извивавшегося в воздухе Фрэнка, продолжал допрос молодой женщины.

— Круцио! Отвечай, где Темный Лорд?

Алиса кричала. Кровь хлестала из её ноздрей, рта, ушей.

— Отпусти её! — в отчаянии рычал Фрэнк.

— Круцио! — Белла направила на него палочку. — Мы отпустим её, Фрэнк, тебе нужно только сказать, где Темный Лорд.

— Я не знаю!

— Кто знает? — Белла не опускала палочку, не позволяя Фрэнку даже дух перевести.

— Не… зна…ю, — произнес Фрэнк, задыхаясь от боли и подкативших к горлу рвотных масс.

— А если бы знал? — Белла отвела палочку, брезгливо глядя на него.

— Не сказал бы, — твердо ответил Фрэнк.

— Круцио Максима! — Белла наблюдала, как кровь стала просачиваться из пор кожи, пропитывая одежду и капая на пол. Она не отвела палочку до тех пор, пока Фрэнк не затих, оставшись неподвижно висеть в воздухе.

— Ты что, убила его? — Рабастан опустил Фрэнка на пол и подошел к нему.

Алиса дико закричала.

— Что у тебя, Руди? — осведомилась Белла.

— Молчит, — ответил Рудольфус, глядя, как Алиса с воплями корчится под пыточным заклятьем.

— Живой, — констатировал Рабастан, осмотрев Фрэнка.

— Ну, что же, продолжим, — Белла направила палочку на мракоборца. — Энервейт! Дамблдор знает, где Темный Лорд? Отвечай!

— Нет, — прохрипел Фрэнк.

— А кто знает? Мой кузен?

— Нет…

— Говори, кому известно, где Лорд? Где он? Круцио!

У Фрэнка уже не осталось сил кричать, поэтому он с хрипами катался по полу, словно тряпичная кукла, которую пинают ногами. Спустя пару минут он вновь затих.

— Энервейт! Акуаменти! Энервейт! Руди, что у тебя? — Белла в отчаянии повернулась к мужу.

Рудольфус в задумчивости смотрел на Алису, неподвижно лежавшую в луже крови и рвотных масс.

— Думаю, они действительно не знают, где Темный Лорд, — сказал он, подходя к Белле и обнимая её за плечи. — Не расстраивайся, дорогая, мы продолжим искать его. Пошли отсюда. Здесь мы уже ничего не найдем.

* * *

В больнице Святого Мунго, в палате для особо тяжелых случаев поражения магическими заклятиями, лежали двое. Их кровати были отгорожены полосатой ширмой от остальных коек, несмотря на то, что кроме этих двоих, пациентов в палате не было. Рядом с одной из коек стояли два мракоборца и колдомедик.

Руфус Скримджер и Аластор Грюм, едва услышав о случившемся, поспешили в больницу. Мать Фрэнка, как обычно, придя утром за Невиллом, обнаружила дочь и зятя, лежавших на полу неподвижно, без сознания, окровавленных и опутанных магическими веревками.

Волшебница первым делом кинулась в комнату, где в своей кроватке заливался плачем маленький Невилл. Женщина взяла его на руки и, прижав к себе, начала успокаивать. Затем дала ему новую игрушку, которую принесла с собой, и, пока Невилл рассматривал её, вызвала колдомедиков. Те, явившиеся через семь минут, заявили, что они обязаны сообщить в Аврорат, так как Алиса и Фрэнк были замучены Непростительными заклятьями.

И вот Скримджер и Грюм стояли возле кровати Фрэнка и пытались выяснить, кто совершил преступление. Скримджер требовал, чтобы Фрэнку дали сильнодействующее зелье и привели его в сознание. Колдомедик был против. Он говорил, что это может пагубно отразиться на здоровье Фрэнка и привести к его гибели. Скримджер настаивал. Он говорил, что Фрэнк — мракоборец, и его задача — бороться с преступниками, пусть только колдомедики приведут его в чувство, и Фрэнк сам все расскажет, а иначе, преступники скроются. Неизвестно, сколько они могли бы так спорить, но тут Фрэнк открыл глаза и, увидев Скримджера и Грюма, зашевелил губами. Грюм наклонился к нему.

— …бастан… младший, — разобрал Грюм.

— Фрэнк, ты запомнил их? Не отвечай, только моргни! — сказал Грюм. — Это был Рабастан? Младший брат Лестрейнджа?

Фрэнк моргнул и попытался взять Грюма за руку, но смог лишь шевельнуть пальцами.

— Я понял, Фрэнк. Сколько их было? Один, два? Трое? Четверо?

Фрэнк моргнул.

— Кто они? Это Лестрейнджи?

Фрэнк открыл рот, чтобы ответить, но тут силы окончательно покинули его, и он лишился чувств.

— На сегодня все! — категоричным тоном заявил колдомедик. — И раньше, чем через месяц, можете не являться!

Скримджер и Грюм кивнули и, с жалостью глядя на Фрэнка и Алису, вышли.

Спустя неделю Августа Лонгботтом пришла в Аврорат и заявила, что Фрэнк дважды приходил в сознание и назвал имя Крауча, а Алиса говорила про Беллу. Еще Фрэнк произнес что-то похожее на «лестр», но потом ему стало хуже, и сейчас колдомедики не знают, выживет ли он.

— «Лестр», «бастан», Белла… Видимо, это Лестрейнджи: Рудольфус и Рабастан, и Беллатрикс, — сообразил Грюм. — А младший — это не Рабастан, а Крауч.

— Сын Бартемиуса Крауча, которого назначили председателем Визенгамота вместо Кроули? — уточнил Робардс.

— Да, — ответил Грюм. — Ну, надо же, сняли одного дурака, а вместо него поставили Упивающегося Смертью.

— Не думаю, что Крауч — Упивающийся, — произнес Долиш, — он их на дух не переносит. По любому подозрению готов в Азкабан засадить.

— Так это не он Упивающийся, а его сынок, — сказал Робардс. — Он, кстати, тоже Бартемиус.

— Так что, получается, Крауч будет судить своего сына? — удивился Долиш.

— Если мы не отправимся за ним сейчас же, судить никого не придется, — отметил Грюм.

— Так, я и Аластор отправляемся к Краучу, а Робардс и Долиш к Рабастану Лестрейнджу, — скомандовал Скримджер. — Доставить в Аврорат!

— А супруги Лестрейндж? — спросил Грюм.

— После. Их взять будет сложнее. Пойдем все вместе.