Дом под звездным небом (джен)

Вот так Ларри и Лесли нас разбудили.

Не скажу, что это необычно, но на острове я привыкла просыпаться по-другому.

Хотя меня вполне могло что-то разбудить: громкое пение птиц, ворчание животных — у нас круглые сутки кто-нибудь да выступает. А три года назад делали эксперимент с говорящими исландскими дубами, так еще и деревья говорили.

Обычно по утрам начинается с песен жар-птиц и козодоев, потом идут жаворонки и ласточки, потом петухи, коровы и собаки...

А когда мимо проходит стадо гиппогрифов, так цокает долго, и им вслед остальные звери кричат.

Я наизусть знаю, кто когда закричит. И ночью, ложась спать, тоже.

Я засыпаю где-то в десять, тогда тявкают лисы и кошки на охоту выходят. После них, когда я уже засну, засвистят летучие мыши, мозгошмыги и совы, а в полночь вступят оборотни... И нарлы в брачный сезон будут ветками щелкать.

Но все, кто сюда приезжает с материка, вздыхают: «У вас такая тишина!»

Потому что в городе еще шумнее.

Я ложусь досыпать, пока папа с близнецами всё еще ругается:

— Так можно, мы всё сами поправим?

— Разве я неясно сказал, что на сегодня вы наколдовали достаточно?

— А ведь у нас получилось!

— Да, пап, ты посмотри! Ландыши действительно пушистые, только кусаться стали.

— Всё, что имело несчастье соприкоснуться с вами, начнет кусаться! — ворчит папа, и я засыпаю.

Когда я просыпаюсь, солнце уже высоко.

Нехорошо опаздывать на завтрак, но я долго лежу. Всё-таки, как хорошо жить дома на каникулах!

Я никуда не спешу и выхожу гулять.

И сразу вижу падающую звезду.

То есть, опять кто-то прилетел на метле! Бедный папа. Мало ему Ларри и Лесли, теперь он опять станет ругаться...

Я подбегаю к месту приземления и вижу там очень интересного волшебника. На траве стоит старичок с метлой и отряхивается.

— Здравствуйте, — говорю я. — Простите, здесь нельзя летать.

— О! Извините, — огорчается старичок.

Он совсем маленький — настоящий гном! Или гоблин. И очень старый. Ему лет двести. И очень заслуженный, настоящий профессор! Уж я профессоров навидалась, у меня глаз наметанный.

— Я совсем не желал доставлять огорчения столь очаровательной юной даме, — говорит старичок.

Я смущаюсь.

— Да ладно, главное, чтобы папа не ругался. Хотите, я провожу вас в дом?

— Я был бы вам чрезвычайно признателен, — серьезно отвечает старичок. — Могу ли я поинтересоваться, кто ваш папа?

— Профессор Скамандер, — отвечаю я и веду старичка в Институт.

— О, я вас поздравляю. Ваш отец — замечательный человек, — говорит старичок.

Он мне нравится!

— Спасибо, я тоже так считаю, — признаюсь я. — И мама тоже замечательная. И близнецы, если подумать.

— Это очень ценное признание, — серьезно кивает старичок. — Вы совершенно правы про свою маму, она была одной из моих любимых учениц.

— Ой! Так вы тоже преподавали в Хогвартсе? — радуюсь я.

— Да, я имел такую честь, — торжественно отвечает старичок и отмахивается от кусачего ландыша. — Простите, а с кем имею честь говорить, если это не секрет?

— Я Марго, а это мои братья — Ларри и Лесли. Видите тот пушистый ландыш? Это они заколдовали. только не подходите близко, он кусается.

— Чрезвычайно интересный эксперимент. Я буду рад познакомиться с Ларри и Лесли, — говорит старичок.

Но так как Ларри и Лесли его уже слышат, они подходят и отгоняют ландыш. А потом Ларри кланяется (умеет показывать манеры, когда хочет!) и здоровается:

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, — вежливо отвечает старичок и тоже расшаркивается. — Вы не представитесь?

— Я Лоркан Скамандер, это мой брат Лизандер и сестра Моргана, — представляется Ларри.

— С мисс Морганой я уже имел честь познакомиться.

Чудесный старичок! Такой доброжелательный. Теперь я вздую Сида Джонса, который кричал, что мой папа никогда не преподавал в Хогвартсе, там в списках учителей нет и не было никакого Скамандера. И что яды и противоядия на самом деле преподавал профессор Снейп — тот, который погиб в Воющей Хижине.

Вот человек, который учил в Хогвартсе, и я у него спрошу, работал ли там папа.

А Сида вздую. Я знаю одно хорошее проклятие.

Мы не успеваем подойти к дому — мой папа уже идет навстречу. Конечно, сигнальные чары успели оповестить его, он уже всё знает!

И мама идет вместе с ним — даже бежит!

Они оба бегут. Они так сияют, словно внутри свет включили! Никогда не видела у мамы такого светлого лица.

— Профессор Флитвик! — восклицает мама. — Вы всё-таки приехали!

— Я бы никогда себе не простил, дорогая, если бы пропустил такой замечательный случай повидать вас, — сказал старичок. — Разрешите комплимент от старика? Вы стали настоящей красавицей, а вашими детьми следует гордиться.

Папа так посмотрел на Ларри и Лесли, что они чуть не слиняли в землю.

— Пройдемте в гостиную, я приготовила вам торжественный завтрак. Вас все там ждут! — радостно говорит мама. — А как Сьюзен обрадуется! Сьюзен Боунс, помните?

— С Пуффендуя? — спрашивает старичок и щурится. — Очень хорошо помню. Сьюзен отлично удавались Манящие чары.

— Она будет рада, что вы до сих пор это помните, — улыбается мама.

А старичок смеется:

— Все бывшие преподаватели грешат излишней памятью. Мы бы и хотели забыть ваши проделки, дорогие ученики, да не можем, даже через двадцать лет. Верно, профессор Скамандер?

— Дай Мерлин, чтобы это были наши худшие воспоминания, — ворчит папа.

Вот сейчас пойду и вздую Сида Джонса. Не откладывая.

Добрый профессор пробыл у нас весь день. Ходил по заповеднику вместе с папой, осматривал лабораторию, обошел весь институт. В папином кабинете очень уважительно оглядел шкаф с наградами.

Кстати, после обеда он сдержал слово и попросил Ларри и Лесли показать ему кусачих ландышей!

Потрясающий профессор.

А вечером мы устроили ему прощальный ужин, он должен был в полночь уезжать через каминную сеть.

И после ужина профессор Флитвик признался, что все хвалебные отзывы о нас, что он слышал, справедливы, и заповедник устроен образцово.

— У меня много планов расширения. Сейчас дел только начато, еще рано говорить об успехах, — отмахнулся папа. — Я очень рад, что вы приехали. Я давно хотел обсудить с вами некоторые улучшения...

— Как всегда недовольны имеющимся и стремитесь к прогрессу, Северус? — засмеялся профессор.

И я ляпнула, не подумав:

— Почему Северус? Моего папу зовут Рольф.

Папа одним взглядом впечатал меня в кресло.

Ну когда я научусь не вмешиваться в разговоры старших!

Я честно прошептала «Извините» и вышла из гостиной на веранду.

Я слышала, что вслед мне профессор Флитвик говорит своим мягким старческим голосом:

— Это я должен извиниться. Юная леди абсолютно права. Капризы старости: я одного человека принимаю за другого.

Я сижу на веранде и смотрю на звездное небо.

Я слышу в гостиной голоса. Но я не могу вернуться.

Я смотрю вокруг и не узнаю ни одного камешка, ни одного куста. Они мне незнакомы.

Не всё здесь незнакомо — а я думала, что знаю здесь всё, что это мой дом.

Звездное небо надо мной прекрасно — но у меня оно внутри сломано...

«Северус»!

Они мне лгали.

Они всю жизнь мне лгали.

Я думала, что мы семья, и доверяла им. Уважала их. А они всегда скрывали от меня такое... Скрывали самое главное.

Они выставили меня дурой. Меня опять провели — все знали правду, кроме меня, даже Сид Джонс!

А они позволяли мне заблуждаться и смеялись надо мной.

Я думала, что я знаю, кто я. Где я.

А теперь — кто я? Кто мой отец? Кто мои братья?

Я могла сказать не задумываясь, что я Моргана Скамандер, дочь уважаемого профессора Рольфа Скамандера, директора заповедника. А теперь оказывается, что я дочь какого-то Северуса Снейпа. Кто он? Я его не знаю...

«Северус»!

Северус Снейп — тот странный Черный человек из учебников истории.

Я читала о нем, и кто бы мог подумать, что всё это время я читала о своем отце!

Я думала о нем — я думала о многих героях той войны. О Гарри Поттере, о профессоре Дамблдоре, о Волдеморте — и о профессоре Снейпе, конечно...

А он, этот чужой и странный человек, оказался моим отцом. И отцом Ларри. И Лесли.

Не знаю, смогу ли я теперь доверять ему. Хоть когда-нибудь!

Я думала, он умер. Это во всех учебниках написано: он умер от укуса змеи Волдеморта в Воющей Хижине.

А он, значит, жив? Тогда почему все пишут, что он умер?

А этот шрам на папиной шее, о котором мама говорила, что однажды он не поладил с гигантским сетчатым питоном. Так это был не питон. Это была Нагини, то самое чудовище с рисунка в моей хрестоматии...

Я не знаю, кто я и что мне теперь делать. Мой мир рухнул.

Я просто сижу и смотрю на звезды.

И я слышу, как сзади хлопает дверь.

Мама. Я не оборачиваюсь, но я знаю, что это она.

Она останавливается на пороге за моей спиной и тоже любуется звездами.

Я не обернусь.

Она кажется такой открытой и искренней, как она могла мне всегда врать...

Мама смахивает с дверного косяка мозгошмыга и начинает говорить.

— Какая красивая ночь, правда?

Красивая. Но я не отвечу.

— Красивая, мирная, светлая ночь. В мире нет войны, и я стою на пороге своего мирного дома, в кругу моей семьи. В цветущем саду. Под звездным небом. Я счастлива... Я всю жизнь мечтала, что будет так. Что когда-нибудь я буду стоять так — и мечта моя сбылась.

Мама улыбается и продолжает:

— Я мечтала об этом отчаянно, потому что началась моя жизнь по-другому. Всё было не так. Когда мне было столько же лет, сколько тебе, шла война. И ночей под звездным небом не было. Были крики, стоны, проклятия и звон оружия. Было незнание, что случится завтра и наступит ли это завтра. Кто встретит это завтра, а кто — уже никогда нет... А встречу ли рассвет я. И я мечтала — безумно — что всё это кончится, и я построю себе дом под звездным небом.

Мама смотрит на небо.

— Мне тоже пришлось воевать. Мне пришлось воевать и бороться, чтобы моя мечта сбылась. Я многое натворила, чтобы она исполнилась. Я воевала за нее много и долго, я приносила жертвы... И я построила ее, как сумела. Когда-нибудь мне придется ответить за всё, что я наворотила, чтобы осуществить мою мечту. Но я не жалею. Потому что я счастлива.

Мы все празднуем, что 2 мая 1998 года война кончилась... И она кончилась тогда, для многих. Но не для всех.

Были люди, для которых война не кончится никогда. Которых всегда будут преследовать Черные метки, дементоры, допросы, тюрьмы, мстители из прошлого, Непростительные заклятия... Для них война будет длиться, пока они живы, и умрет только вместе с ними.

Им не узнать мира и счастья. Если не случится чудо.

Это жестоко, но сам начальник аврората когда-то сказал, что некоторым лучше бы умереть в той Битве и быть похороненными вместе с этой войной.

Профессор Снейп умер в Воющей Хижине. Это было для всех очень удобно.

Я думаю, это был его самый счастливый шанс.

Я буду рада заплатить за свои дела, когда придет мой час. Потому что сейчас я счастлива, и я старалась сделать счастливыми других. Я думаю, мне это удалось. И мы с твоим отцом сделали всё, чтобы счастливы были вы, наши дети.

Мама замолкает.

Наверное, она смотрит на небо?

Я оборачиваюсь. Она стоит не одна, а положив голову на плечо отца.

И они смотрят не на звезды, а на меня.

А из дверей выглядывают Ларри и Лесли. Профессора Флитвика, видимо, уже проводили.

И тогда я подхожу к ним, обнимаю их, и мы все вместе считаем звезды на небе, а потом идем спать.