Вальс для троих (гет)

Гермионе Джин Грейнджер несказанно повезло. Каждый вечер в пять часов она выходила из дома, шла в единственный в городе кинотеатр, садилась за кассу и, улыбаясь, продавала билеты. Когда начинался последний сеанс, она отправлялась обратно домой и была свободна до следующего вечера. Иногда ей казалось, что всю жизнь она жила именно так, а то, что казалось ей раньше важным, превратилось в полузабытый сон. Только когда она касалась палочки, которую всюду носила с собой, то вспоминала, что несчастная кассирша ― это только роль, которую она придумала себе, чтобы выжить.

Двое мужчин иногда приходили во сне; поутру она безжалостно комкала эти сны, забрасывала в глубины памяти и принималась готовить что-нибудь или шла подышать свежим воздухом. В апреле она связала первый свитер и продала его пожилой соседке, которая мучилась ревматизмом. Потом были милые коврики, и только вслед за ними ― распашонки и слюнявчики. А раз в неделю девушка должна была являться в местную больницу на осмотр.

Денег не хватало. Гермиона иногда заходила в супермаркет и прогуливалась между забитых полок, чувствуя, как ей хочется есть. Однажды, когда из динамиков, установленных в магазине, полился вальс, девушка вытащила палочку, сделала невидимыми два апельсина и с улыбкой положила их в карманы пальто. Слава Мерлину, она догадалась перед побегом купить незарегистрированную палочку в ранее ненавидимом Лютном Переулке.

Ориентиры сместились, друзья более не значили ничего, в голове звучал вальс-вальс-вальс, когда она, ощупывая спрятанные в карманах апельсины, то ли танцевала, то ли шла домой. Пахло весной, было тепло даже в этот поздний час. Движения были неловки и тяжелы, но вальс не давал останавливаться. Навстречу попалась компания парней, и Гермиона, привыкшая никому не верить, потянулась за палочкой. Её окружили, гогоча и дыша алкогольными парами, но ей не было страшно.

― Дайте пройти, ― сказала она и, когда её требование не было выполнено, уложила одного из парней невербальным Ступефаем.

― Мерзкие магглы, ― добавила она, когда парни в недоумении склонились над пострадавшим товарищем, и ушла, не оборачиваясь. Если бы Гермиона была совершенно безумна, то применила бы Круцио, но она ещё помнила, что так нельзя.

Дома она прямо в пальто присела за кухонный стол и с жадностью съела апельсины вместе с кожурой. Затем Гермиона проверила защитные чары, разделась, потрогала живот и легла спать. Прежде чем заснуть, она помечтала немного о том, как у неё родится девочка. Она назовёт её... впрочем, Гермиона ещё не знала, как её назовёт, и поэтому пока звала ребёнка просто девочкой. Дочка будет обязательно рыжей и обязательно кудрявой. И Гермиона будет очень её любить. И никогда-никогда не скажет дочке, где её папа. А в одиннадцать лет, наверное, придёт письмо из Хогвартса... На этом фантазия Гермионы закончилась, и она уснула, обнимая живот.

Она спала так крепко, что не услышала ни того, как зазвенели, рассыпаясь, её чары, ни того, как заскрипела входная дверь, ни шагов по лестнице.