Не отрекаются любя (гет)

Девушка проснулась от грохота и сперва не поняла, что происходит. Лишь услышав матерное бормотание из гостиной, вспомнила о том, что Джордж вот уже неделю пьет. Гермиона, наскоро накинув на себя халат и на ходу завязывая пояс, поспешно вышла в гостиную, где увидела Джорджа, испражнявшегося в угол.

Она поймала себя на мысли, что больно щиплет себе руку, с ужасом глядя на друга и пытаясь проснуться, все еще надеясь, что это просто кошмар. Молодого человека чуть повело в сторону, и девушка думала — он упадет, но Джордж выровнялся, попытался заправить в джинсы испачканную чем-то (Гермиона даже предполагать боялась, чем) футболку, да так и не застегнув толком ширинку, развернулся.

Больше всего её поразила не отвратность ситуации, а глаза друга — совершенно пустые. Таких глаз, девушка ещё ни у кого не видела и была уверена, что даже у пьяных осмысленности во взгляде больше, чем сейчас у Джорджа.

Покачиваясь и не замечая ничего вокруг, словно лунатик, полностью игнорируя замершую на пороге гостиной Гермиону, парень ушаркал в свою комнату. А Грейнджер всё стояла и щипала себе руку, до тех пор, пока от боли не выступили слезы.

Почти насильно заставив себя пройти вперед, туда, где по полу растекалась весьма характерная лужа, гриффиндорка заторможенным движением палочки сотворила очищающее заклинание и без сил опустилась в стоящее неподалеку кресло. И все не могла поверить, что увиденное только что случилось наяву, а не является кошмаром, которым отреагировал утомленный мозг на произошедшие за последнюю неделю события. Мысль о том, чтобы вернуться в комнату Фреда и снова постараться уснуть, даже не посетила её, и Гермиона каменным изваянием сидела в кресле, отсчитывая про себя секунды, складывая их в минуты... Напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в комнате Джорджа.

На исходе часа, прошедшего с её пробуждения, девушка поднялась, стараясь не шуметь, подкралась к двери комнаты друга и осторожно заглянула в неё.

Джордж лежал поперек постели и, похоже, спал. В изголовье кровати валялись две пустые бутыли из-под огневиски, а у опущенных на пол ног Джорджа стояла ещё одна — початая. Гриффиндорка глубоко вздохнула, почти подавившись сивушными миазмами, витавшими в помещении, огляделась и заметила четвертую бутыль, полную в отличие от предыдущих, на небольшом журнальном столике. Воровато посмотрев на друга, Гермиона на цыпочках подбежала к столу и, подхватив огневиски, метнулась из комнаты. Притворив за собою дверь, некоторое время стояла, судорожно пытаясь придумать, куда от Джорджа спрятать выпивку, а придумав, поспешила в свою комнату и открыла там окно.

Надежды, на то, что карниз окажется достаточно широким, чтобы там можно было расположить литровую бутылку, оправдались, она поставила огневиски на него, надежно приклеив донышко к камню. Рядом с магической выпивкой нашла своё место и купленная в магловском маркете. Лишь закрыв окно, девушка смогла, наконец, выдохнуть.

Гриффиндорка зябко повела плечами. Не от холода — от ужаса ситуации. Сказал бы ей кто-нибудь года два назад, что будет так — ни за что бы не поверила, еще и послала этого «кого-нибудь» куда-нибудь... за бабочками...

Вновь сидя в плюшевом кресле гостиной, девушка не без удивления отметила отсутствие отвращения, как такового. Шок — да, но вот отвращения не было. Была безнадежность и какой-то болезненный страх, словно она боялась потерять не просто друга, а что-то большее. И была жалость, чувство, которое Гермиона ненавидела в людях, а следовательно и в себе, но которое испытывала, глядя на Джорджа. А где-то рядом с жалостью, теплилось другое, почти не отличимое от неё, но всё-таки немного иное — хрупкое и неясное. И девушка никак не могла понять, что это было за чувство.

Когда короткая стрелка часов сравнялась с цифрой десять на циферблате, предвещая скорое появление Рона — наступила очередная суббота, и друг должен был появиться в магазине — из комнаты Джорджа послышался шум. А потом и сам молодой человек возник на пороге гостиной, хмуро спросив:

— Где?

Сначала девушка действительно не поняла о чем он, а когда догадалась, фальшиво произнесла:

— О чем ты, Джордж?

— Не прикидывайся! Я не полный идиот! Оставалась ещё бутылка, и я спрашиваю: где?

— Я не понимаю... — произнесла гриффиндорка, поднимаясь с кресла и отступая к стене.

Теперь Гермиона испугалась по-настоящему, потому что в злобно сверлившем её взглядом человеке практически ничего не было от её друга. Разве что внешность, но и она претерпела серьезные изменения: глаза налились кровью полопавшихся сосудов, лицо отекло и покрылось мелкой россыпью хорошо различимых пор. Губы пересохли и потрескались, из не успевшей толком ещё даже затянуться ранки нижней густой каплей стекала сукровица.

— Где? — прорычал парень.

Гриффиндорка не успела даже ответить, а он уже нависал над ней, с поразительной скоростью и точностью движений для смертельно пьяного человека оказавшись рядом.

Джордж грубо и сильно схватил её за плечо, заставляя испуганно шарахнуться в сторону и пискнуть от боли.

— Где, твою мать?

— Я не знаю, — лгала Гермиона, догадываясь уже, что он не поверит. Не поверит!

— Врешь, сука! — сипло ругнулся он и на выдохе резко ударил девушку куда-то под ребра.

Грейнджер ожидала боли, в её мозгу мелькнула мысль, что она должна была на время разучится дышать — Джордж всегда умел бить, это ей было замечательно известно, слишком часто дуэли на палочках в Хогвартсе перерастали в рукопашную, а близнецы умели выигрывать в любой драке. Да, было больно, но совсем не так, как думала девушка, и согнулась она, скорее, по инерции. Зато Гермиона совершенно отчетливо почувствовала холод, там, где твёрдый кулак коснулся её тела, словно за миллисекунду до удара, что-то образовало ледяной щит, принявший на себя всю тяжесть кулака Уизли.

Девушка ошарашено глядела на всё ещё сжатую руку друга, которую тот словно нехотя отодвигал от её живота, и с изумлением заметила, что её будто обтекает белесый, едва различимый туман.

— Ты отдашь её мне или нет, тварь? — хрипло проорал Джордж, схватив Грейнджер за горло и рванув вверх, заставляя её привстать на цыпочки.

И опять Гермиона не ощутила боли, лишь стало труднее вдыхать, но как такового удушья, непременно должного появиться, не было. Лишь уже знакомый холод, будто ошейником обволакивающий шею. Девушка удивленно смотрела на вздувшиеся мышцы руки Джорджа, не понимая, отчего всё ещё жива, ведь, несмотря на худобу, близнецы были очень сильны, на старших курсах не было ни одного парня, который мог бы побить их в состязании на руках... Сейчас же, она была уверена, ярость придала её другу ещё большую силу.

Молодой человек продолжал что-то кричать, обдавая её лицо гадким перегаром, но девушка совсем не слышала его слов, полностью поглощенная своими нелепыми, в сложившейся ситуации, мыслями.

И пропустила тот момент, когда Джорджа оторвало от неё, с грохотом впечатав в противоположную стену.

— Совсем рехнулся? — зло кричал на брата Рон. — Какого дементора ты творишь, Джордж?

Бывший парень тревожно оглядел Гермиону, убеждаясь, что она жива и даже более-менее в порядке.

— Всё. С меня достаточно! Я посылаю за бригадой в Мунго! Давно пора, тебе действительно нужна принудительная госпитализация.

— Нет.

Хрипло прошептала девушка, но Рональд услышал её, оборачиваясь и возмущенно глядя на подругу.

— Нет, Рон, — уже громче повторяет она, — просто свяжи его, ему нельзя в Мунго, он там умрет.

— Ты совсем сдурела, уж прости за грубость, — вспылил друг уже на Гермиону. — Он же чуть не убил тебя!

— Это не он, Рон. Не он, понимаешь? — и под недоверчивым взглядом парня чуть поправилась, — Ну, или не совсем он.

— А разница?

— Есть! Разница есть, Рон! — вновь окрепшим голосом убеждает Гриффиндорка. — Поверь, разница есть. Сейчас нет времени об этом говорить. Просто свяжи его и отлеветируй в комнату. И приберись там хоть чуть-чуть, а я отправлюсь в Мунго, за доктором Мастормом. Ты прав в одном, без колдомедика сейчас Джорджу не обойтись.

— Что вообще происходит, мать вашу?

— Я всё объясню тебе, подожди немного. Обещаю, я всё объясню.

И девушка, подобрав выскочившую из рук чуть ранее палочку, о существовании которой напрочь забыла, атакуемая собственным страхом, аппарирует в магическую больницу.

* * *

Увидев Грейнджер на пороге своего кабинета, доктор Мастром вежливо, но холодно поприветствовал её, кивком головы предлагая присесть:

— Чем могу служить?

— Мне надо поговорить с вами о Джордже, — ответила Гермиона, усаживаясь на не самый удобный стул.

Колдомедик вздыхает и кисло морщится:

— Мне кажется, в прошедшую встречу я ясно выразил свое мнение по этому поводу, и если вы думаете, что что-то изменилось за прошедшие недели, вы глубоко заблуждаетесь.

— Нет, я как раз и пришла сказать вам, что вы были правы, хотя и я оказалась права, доктор Масторм. Но принудительно лечение, на котором вы настаиваете, ни к чему не приведет.

— Вы сомневаетесь в специалистах Мунго? — удивленно приподнял бровь мужчина.

— Ничуть. Просто глубоко убеждена, что лечить следует причину, а не следствие.

— Н-да? А вам не говорили, что в лечебный курс, предписанный вашему другу, входит так же и работа штатного психолога, и доктор Стокфел один из лучших специалистов в своем деле. Считаете, что он не справится с поствоенным синдромом?

— Дело не в поствоенном синдроме, и даже не в том, что Джордж потерял близнеца... Тут вообще не психолог нужен.

— Психиатр?

— О нет, слава Мерлину. Хотя возможно, было бы куда лучше, если бы... Но сейчас не об этом. Можно посмотреть амбулаторную карту Джорджа?

— Я вас уверяю все, что могло оказать влияние на лечение, мне известно. Или вы сомневаетесь в моем профессионализме?

— Нет. Но все же. Я прошу вас.

Мужчина недовольно нахмурился, но по какой-то причине решил удовлетворить просьбу посетительницы, хотя был вправе отказать, и едва ли Гермиона что-нибудь смогла бы с этим поделать. Колдомедик быстро написал что-то на небольшом листе бумаги, свернул из него галчонка и взмахом палочки отправил того в пламя камина, за секунду до этого ставшее зеленым. А спустя несколько минут напряженной тишины, камин выплюнул на потертый ковер кабинета пухлую карту Джорджа.

— Вы позволите? — поинтересовалась гриффиндорка, опережая заклинание призыва доктора.

Сосредоточенно нахмурившись, девушка пролистывала страницу за страницей, пока не нашла то, что искала, и, удовлетворенно кивнув, протянула карту колдомедику, для верности придерживая палец у нужной записи:

— Смотрите.

Мужчина одел пенсне, забрал документ и стал вдумчиво читать, что-то из прочитанного проговаривая вслух:

— Так... Пятнадцатое июня девяносто восьмого... Экстренный вызов... Так, эт-то симптомы... М-м-м... — Масторм мельком чуть изумленно глянул на наблюдавшую за ним девушку и, мрачнея с каждым новым прочитанным словом, вернулся к ознакомлению с записью. — Диагноз... Так... Не снимаемое черномагическое проклятие, предположительно принадлежащее роду Яксли.

Колдомедик устало стянул пенсне, чуть помассировал переносицу, и только после этого перевел прямой взгляд на ожидающую Гермиону.

— Это действительно меняет дело, мисс Грейнджер. Думаю, я должен вам кое-что пояснить. Конечно, это не снимает с меня ответственности и не перекладывает её на плечи врача, поставившего подобный диагноз и не продублировавшего его на первые страницы карты, вот сюда, видите? — мужчина показал на, своего рода, содержание карты, занимавшее несколько листов. — Тут указываются все прививки, когда-либо деланные пациенту, все его аллергии и нетипичные реакции на препараты или их компоненты. Инфекционные заболевания, которыми он переболел, как магловские, так и магические. В общем, всё, что требуется знать мне и моим коллегам для того, чтобы верно поставить диагноз и рекомендовать оптимальный курс лечения. Понимаете, пациентов много и не всегда есть время подробно изучать карту, чаще всего приходится действовать быстро и такая практика ведения амбулаторной документации существенно облегчает нам работу. Поставив серьезный диагноз, мы обязаны копировать его тут, — колдомедик для наглядности ткнул пальцем в страницу. — Мне неизвестно, что помешало моему коллеге сделать это, но вы правы, данные сведения существенно меняют дело.

Масторм помолчал некоторое время, отстраненно листая карту.

— Я так понимаю, у мистера Уизли случился рецидив, — дождавшись кивка, он продолжил. — И, надо полагать, вы хотите провести процедуру дезинтоксикации на дому...

— Я заплачу...

Мужчина укоряющее посмотрел на гриффиндорку.

— Мисс Грейнджер, я, как бы высокопарно это не прозвучало, прежде всего медик, и приставка «колдо» лишь определяет метод лечения и средства, но я, как и мои магловские коллеги, давал клятву Гиппократа... Я выбрал эту профессию для того, чтобы помогать людям, а помогают, как правило безвозмездно, в моем понимании, — сказал Масторм и негромко добавил. — Хотя надо признать, это не всегда так.

Гермиона лишь слегка пожала плечами, а колдомедик продолжил:

— Сейчас у меня обход, и думаю, состояние мистера Уизли не требует срочного вмешательства, иначе вы едва ли стали вести со мной столь продолжительную беседу. А, значит, два часа особой роли не сыграют.

Масторм сверился с наручными часами:

— В половине второго я буду дома у вашего друга. Сможете ли вы оказать мне помощь в работе, или взять с собой санитара?

— Я думаю, смогу, — деловито кивнула Грейнджер. — Я помогала школьной медиковедьме когда Мунго было переполнено, и хогвартский лазарет стал на время филиалом больницы. Плохой или хороший, но некоторый опыт у меня есть, правда, с выведением из запоя мы не сталкивались. Да и Рональд сегодня на квартире близнецов.

— Прекрасно. Тогда ждите меня через два часа, мисс Грейнджер.

Девушка кивнула и, поднявшись, двинулась к двери, но колдомедик окликнул её:

— И, мисс Грейнджер, — он тоже поднялся и пристально глядел на посетительницу. — К сожалению, Вы правы, мое лечение ничего не даст, и это повторится снова, но я могу дать вам совет. У вас есть связи в Министерстве? Я слышал, что вы неплохо знакомы с нынешним Министром, это так?

Гермиона неопределенно пожала плечами, не то чтобы они были на короткой ноге с Кингсли, но бывший аврор всегда готов был помочь их героической троице.

— Так вот, попробуйте получить доступ к конфискованной фамильной библиотеке Яксли, у колдомедиков Мунго, к великому сожалению, его нет. Если бы удалось точно доказать, что заклятие наложил именно он, может, и получилось бы ознакомиться с документами, но Картер высказывал лишь предположения, потому что все признаки косвенны, а, значит, Министерство бы отказало в запросе. Да, может быть, и действительно отказало. Но, что если у вас получится? Ведь статуса Героини Войны и Орден у вас никто не отнимал. Попробуйте.

— Спасибо! — искренне поблагодарила девушка и быстро покинула кабинет.

* * *

Гермиона стояла спиной к окну и смотрела на спящего Джорджа. Доктор Масторм закончил с час назад и удалился к другим своим пациентам. Рон отправился в магазин, делать ревизию и составлять заказ на производство продукции — витрины были почти пусты, и следовало их поскорее заполнить, а ещё найти продавца, чтобы магазин работал ежедневно.

Гермиона стояла и думала над словами Масторма, и всё никак не могла понять, отчего сама не додумалась до такого простого решения, ведь это так логично — обратиться к первоисточнику. А еще она думала, что на это уйдет уйма времени. Девушка слабо верила в то, что протекция Министра, если он, конечно, её даст, позволит ей попасть в Архив сразу. Наверняка, придется побегать по кабинетам, получая разрешения и подписываясь над различными соглашениями о не распространении увиденной там информации. А ведь ещё нужное найти надо — тоже время...

Но у её друга времени не было... Сколько дней пройдет до первого приступа? А сколько приступов до первого стакана? А вдруг очередной приступ просто убьет Джорджа?

Девушка тяжело вздохнула и, подойдя к постели друга, зачем-то поправила и без того идеально лежащее покрывало, а после, не оборачиваясь, направилась в лабораторию.

Работа всегда помогала гриффиндорке. Отвлекала, когда нужно было забыть о гнетущих её мыслях. Позволяла найти правильное решение, когда уже вроде бы и выхода не видно — словно озарение приходило. Вот и теперь идея пришла во время составления веселящего зелья, являющегося компонентом уизлевских фирменных батончиков.

Гермиона ещё раз перелистала рабочий журнал близнецов, мельком глянула на часы, прикидывая, проснулся уже Джордж или нет, и сочтя, что друг вполне уже мог прийти в себя (так как в этот раз ему не давали то зелье, после которого он лежал пластом почти сутки до их с Роном появления в Мунго, и ещё несколько часов после) решительно направилась в его комнату, не забыв прихватить с собой журнал.

Джордж действительно уже не спал, но всё ещё находился в постели, отрешенно уставившись в серое небо, видневшееся из окна.

Девушка решила не задавать Джорджу вопросов о его самочувствии, итак зная, что ответ будет далек от положительного, решила не касаться в разговоре того, что он чуть не задушил её несколько часов назад. Если Джордж говорил правду и действительно всё помнит, Гермиона даже представить себе боялась, что с ним сейчас происходит...

— Мне нужна твоя помощь, Джордж.

Молодой человек без энтузиазма обернулся, выжидающе посмотрев на подругу.

— Я пытаюсь разобраться с вашими рабочими записями. Кое-что поняла, но этого недостаточно, большую часть вы с Фредом словно зашифровали.

— Это просто сокращения, — равнодушно ответил Джордж.

— Да, но я никак не могу их разобрать.

Молодой человек глубоко вздохнул, приподнялся на кровати, устраивая подушку так, чтобы было удобно сидеть, опираясь на неё и, протянув руку в сторону Гермионы, сказал:

— Дай сюда.

Девушка послушно подошла к другу, протягивая ему журнал, все ещё сомневаясь, что Джордж согласится ей помочь и у неё получится задуманное. Но парень, получив в руки требуемую вещь, не попросил гриффиндорку уйти, а принялся неспешно листать пухлую тетрадь, иногда подолгу всматриваясь в неровные строчки.

— С чего начать? — так же равнодушно спросил он.

— А... Да вот с этого, пожалуй. Только, Джордж, погоди, я сбегаю за пером и пергаментом.

* * *

— И всё-таки вы странные, ребята, — проговорила девушка, отрываясь от пергамента. — Я всё понимаю, но зачем усложнять рецепт, если есть давно проверенный и широко известный способ, который проще в несколько раз?

— Экстракт сух-травы, который используется в классическом рецепте, стоит гораздо дороже, чем набор ингредиентов, подобранный нами. Благодаря этому себестоимость готового состава снижается, хоть и варится он несколько дольше, — спокойно говорит парень, не отрывая взгляда от журнала.

— Ага. Значит, вы удешевляете продукцию. Но тогда я вообще ничего не понимаю. В позапрошлом зелье, «Сказочные Сновидения», вы вводите молоко единорога — далеко не самый дешевый и довольно редкий ингредиент, заменяя им более доступные и, стоящие почти сикли, корень валерианы и пустырную вытяжку. К тому же, сух-трава делает зелье более стабильным и продлевает его действие.

Джордж глубоко вздыхает и терпеливым голосом поясняет, всё так же не поднимая глаз:

— В тебе говорит, прежде всего, зельевар, а мы производители торговой продукции, которая должна пользоваться непрерывным спросом у покупателя, но при этом не нести вреда здоровью. Основные наши клиенты — дети, а, значит, мы должны заинтересовать их. И при этом убедить родителей в безопасности того, что они покупают для своих чад. Сух-трава, ты верно говоришь, увеличивает срок действия зелья и делает его более стабильным. Но мы как раз и старались, чтобы действие было непродолжительным. А экстракт сух-травы, к тому же, достаточно сильное вещество, чтобы при частом употреблении вызвать у неокрепшего детского организма всякие неприятные аллергические реакции. Мы не заинтересованы в потере клиентов.

Гермиона внимательно слушала объяснения Джорджа, что-то помечая на полях, что-то подчеркивая в уже написанном тексте.

— Что же касается «Сновидений», это вовсе не аналог «Сна без сновидений», как тебе могло показаться, хоть и основа та же, за исключением молока единорога и нескольких последующих компонентов. Это зелье для ограниченного круга потребителей, и высокая цена — один из способов сделать его менее популярным, а значит, покупаемым лишь в случае большой необходимости. Понимаешь, — Джордж вдруг поднял на девушку взгляд, словно заинтересовавшись собственным объяснением, — это не развлечение, скорее, лекарство от депрессии и упавшего духа. Для того, чтобы увидеть яркие и красочные сны, достаточно употребить некоторое количество галлюциногенных грибов, которые, хоть и запрещены, но вполне легко доступны. В том же Хогвартсе с ними нет проблем — несмотря на старания Спраут, эти грибы в большом количестве растут на опушке Запретного Леса, и при должном старании их можно успешно набрать, не попавшись преподавателям.

Девушка улыбнулась, по тону друга с легкостью поняв, что они с Фредом и Ли не раз и не два делали вылазки за заветными грибами.

— А «Сновидения», во-первых, дают организму полноценный отдых, отвлекая от насущных проблем. А во-вторых... Помнишь, ты говорила, что в первый матч Рона, Гарри якобы подлил ему в тыквенный сок «Феликс Фелицис». Братишка почувствовал уверенность в себе и прекрасно сделал всё сам, лишь на мгновение представив, что у него получится. Наше зелье обладает именно этим эффектом, оно дает веру в себя. Ну и сны там, конечно, весьма приятные. «Сон без сновидений» обладает свойством вызывать привыкание, и при регулярном применении в течение продолжительного времени организм теряет способность засыпать без его воздействия. Сама замечательно знаешь, что лечение от этой привязанности достаточно долгое и весьма болезненное. Такое привыкание обеспечивают несколько компонентов «Сна», относящихся к разряду легких наркотических, их мы исключили сразу. Но осталась ещё более неприятная штука, известная тебе по зелью «Феликс Фелицис» — привыкание психологическое. И вот для этого и нужно именно молоко единорога. Оно позволяет усилить действие «Сновидений», но при этом не вызывает зависимости. На мой взгляд, это зелье — отличный способ избавиться от депрессии, к примеру. Человек просыпается бодрым и отдохнувшим. Он уверен в своих силах и готов взяться за поиски решения проблемы, — Джордж немного помолчал, и негромко добавил. — А иногда оно просто позволяет разобраться в себе.

— В себе?

— Ну да, понять, чего ты на самом деле хочешь, или что конкретно тебе не даёт покоя, мешая полноценно жить. Такое тоже бывает, — отрешенно заканчивает парень и вновь утыкается в журнал. — Поехали дальше, если вопросов больше нет.

Вопросы были, но задавать их гриффиндорка поостереглась. Слишком зыбким было ощущение покоя, что царило вот уже больше недели в квартире братьев Уизли. Каждый день часа по два Джордж диктовал ей рецептуру их с Фредом зелий, а девушка прилежно стенографировала, иногда что-то уточняя.

Прошло шестнадцать дней со времени посещения квартиры близнецов доктором Мастормом, и девушка, да и Джордж, хоть и не показывал этого, с ужасом ждала нового приступа. Но дни шли, а его всё не было. И девушка с каждым днем всё больше убеждалась в правильности своей идеи обратиться к Джорджу за помощью. Во-первых, это очень помогло ей в работе, сама бы она едва ли справилась. А во-вторых, это явно шло на пользу Джорджу, отвлекая, его, ну хоть немного, от томительного ожидания возвращения боли. И иногда гриффиндорке казалось, что именно поэтому приступ ещё не наступал.

Утром Гермиона убегала в Министерство подписывать новый документ и отдавать очередную анкету. Копий подписанных и заверенных бумажек, выдаваемых ей в качестве второго экземпляра, накопилось уже на довольно внушительную папку. Несмотря на ходатайство Кингсли, избежать проблем с бюрократической машиной не удалось, но, по крайней мере, перед ней не закрывали с треском дверь и не вставляли палки в колеса, что уже было хорошо. Идя на прием к Министру, гриффиндорка вообще сомневалась, что ей дадут «зеленый свет» на посещение закрытой части архива.

Послеобеденные часы были предоставлены Джорджу и записям близнецов, и только к вечеру Грейнджер спускалась в лабораторию, где работала над пополнением прилавков магазина.

Спать она ложилась очень поздно, но как таковой усталости не чувствовала. То ли времени прошло совсем немного, то ли выбранный девушкой ритм вполне устраивал её организм.

— Всё. На сегодня экзекуцию объявляю законченной, — провозгласил Джордж, надиктовав последнее предложение и залпом допив уже давно и безнадежно остывший чай.

Гермиона кивнула, послушно откладывая в сторону с обеих сторон исписанный пергамент — плод их с Джорджем сегодняшней работы. Подперев голову кулачком, она наблюдала, как друг поднимается с табурета и двигается в сторону раковины, чтобы ополоснуть и убрать кружку.

Все произошло внезапно.

Вот Джордж спокойно идет к раковине, а вот он уже резко выгибается назад, врасплох захваченный болью. Из пальцев выскакивает и разбивается о пол кружка, а тело друга сводит ужасная судорога. Он медленно падает на пол, не заваливаясь в бок или опрокидываясь на спину, а словно штопор скручиваясь, будто вбуравливаясь в кухонный пол. И все, что успела сделать Гермиона до того, как Джордж упадет — подставить ладонь между его головой и острым краем стола, об который её друг непременно бы разбил голову.

В руке больно ёкнуло от двойного удара, девушке даже показалось, что в кисти что-то хрустнуло, ломаясь, но возникшая боль была замечена лишь мельком, принята как факт, не стоящий немедленного внимания.

Грейнджер опустилась перед Джорджем на пол. С трудом удерживая бьющееся в конвульсиях тело, она положила голову парня к себе на колени, чтобы он не разбил её о каменный пол. Придерживая плечи, спасая их от непрестанных ударов о кафель, зашептала что-то ласково-успокаивающее, пытаясь поймать ускользающий взгляд обезумевших от боли глаз.

Всё окончилось так же быстро, как и началось. Судорогу уже привычно сменила дрожь, и молодой человек смог, наконец, со свистом втянуть в грудь воздух, разжать рефлекторно сжатые в кулаки руки.

— Всё прошло, видишь, ты опять справился, — шептала Гермиона, осторожно поглаживая впалые побледневшие щеки.

— Лучше б я сдох, — не разделил её оптимизма друг.

— Нельзя так говорить, слышишь, — чуть не плача, уговаривала Джорджа девушка. — Я обязательно найду способ избавить тебя от этого.

— Киллера найдешь? — цинично пошутил парень.

— Плохая шутка, Джордж, не смешная, — укоряющее выдохнула она.

— Я, похоже, вообще разучился смеяться и весело шутить, Кудрявая, — еле слышно и как-то обреченно ответил он.

* * *

— Почему ты один?

— А, это ты, Кудряшка, — обернулся Джордж. — Ты не знаешь что ли, что у моего брата завелась девушка?

— Ты так говоришь об этом, словно девушка это нечто вроде вшей или других вредных паразитов.

— Да нет, — ухмыльнулся тот. — Просто непривычно делить его с кем-то...

— М-м-м. Ну, последуй его примеру. За тобой, за вами в смысле, половина старшекурсниц Школы бегает, — хмыкнула Гермиона.

— Не хочешь присоединиться? — провокационно щурясь, поинтересовался друг.

— О, нет! — громко отказалась девушка. — Без обид, Джордж, но мне без такого сомнительного счастья проблем хватает.

— Оп-па! А чем же мы с братом так плохи для тебя, — наиграно уязвился друг, не преставая, впрочем, улыбаться.

— Не плохи, просто вас слишком много.

— Ну, тебе ж никто не предлагает встречаться с нами двумя. Фред, как видишь, занят.

— Ты что, предлагаешь встречаться с тобой? — неверяще хихикнула гриффиндорка.

— А что такого? Ты красивая девчонка. Я так и вовсе неотразим. У нас масса общих тайн и развитый интеллект, нам будет интересно вместе, — весело приводил доводы парень, с хитрой улыбкой наблюдая за постепенно вытягивающимся лицом подруги. — А ещё я могу тебя кое-чему полезному научить, — игриво подмигнул молодой человек.

— Джордж, я... — неуверенно пролепетала Гермиона, глядя на друга почти с отчаянием.

— Да расслабься, я шучу, — рассмеялся тот, шутливо дернув девушку за кудрявый локон. — А вариант все равно хорош, — мечтательно выдохнул он.

— Джордж! — возмутилась Грейнджер, пытаясь пнуть уворачиваюшегося и весело хохотавшего парня.

— Ладно-ладно, — примирительно поднял руки молодой человек. — Я, правда, шутил. Прости, если тебе не пришлась по вкусу моя шутка. Чего-чего, а обидеть в мыслях не было.

Гермиона показала другу язык, не злясь на него, впрочем, и постаралась как можно скорее перевести тему на что-то менее щекотливое.

— Как продвигается работа над поющими тапочками?

— О! Замечательно. Правда, петь они пока отказываются. Говорят, что петь трудно, когда на тебя давит вес в несколько раз превышающий твой собственный.

— Так и сказали? — весело уточнила девушка.

— Ну, не дословно, но смысл точно такой, — хмыкнул Джордж. — А как твоя работа над эссе по чарам?

— Застряла, — резко погрустнела Гермиона.

— Да ну тебя. Что там у тебя могло застрять — ты самая толковая ученица курса!

— Ну, судя по всему не такая уж и толковая, если у меня не выходит.

— В чем проблема-то хоть?

— Да в ерунде — до смешного. Не могу рассчитать вектор движения энергии. Элементарное уравнение — а получается чушь несусветная. Вроде все правильно делаю, а не получается.

— Через переменную Вейнера пробовала?

— Через какую переменную? — переспросила гриффиндорка.

— Вейнера, — повторил Джордж, а потом досадливо продолжил. — Ах да, вы ж ещё не проходили, это в начале шестого курса дают... Напомни мне вечером в гостиной, я тебе конспект дам. Объяснять на пальцах не хочется, а там все подробно записано — ты быстро разберешься. Да и Флитвика удивишь своими познаниями, — хитро прищурился он.

— Ага. Обязательно напомню, — загорелась девушка, уже предвкушая получение новых интересных знаний.

— Ты неисправима, Кудрявая. Всезнайкой была — всезнайкой останешься.

— Да ну тебя, — легко толкнув друга локтем в бок, усмехнулась гриффиндорка.

— Что-то скучно мне, — пожаловался Джордж. — Фред вот Анжи на свидание повел. В Запретный лес.

— Прекрасное место для свиданий, очень романтичное! — прыснула девушка.

— Вот ты сейчас не права, и твоя ирония неуместна. Ты просто не представляешь, сколько уединенных и очень красивых мест есть в Лесу.

— Джордж, но ведь там небезопасно!

— Гермиона, — нравоучительно начал тот, — нет на земле места стопроцентно безопасного. А в Запретном лесу, хоть и водятся достаточно опасные существа, ни один школьник пока не пропал. За всю историю Хогвартса. Или ты и правда думаешь, что все-все ученики, за тысячелетие существования школы, были такими же уважающими правила, как ты?

— Нет, но...

— А без «но», Герм. Просто поверь мне. А если захочешь, я тебе даже покажу как-нибудь поляну светляков.

— Сейчас покажешь? — азартно спросила девушка.

— Гриффиндоризм взыграл? — хохотнул друг и тут же хитро попенял. — Ты же отказалась со мной встречаться.

— А что, это обязательное условие? — спросила в ответ Гермиона. — И потом, я не отказывала, просто это изначально провальная затея.

— Ну, как знаешь, как знаешь. Наше дело предложить, — веселился Джордж.

— Не начинай.

— Молчу-молчу. Нем почти, как рыба и наши с Фредом тапочки, — хихикнул он. — Ладно, пойдем. До отбоя ещё часа полтора — должны успеть.

И молодой человек, взяв Гермиону за руку, быстро зашагал в направлении Запретного леса. Спустя полчаса, жестом заправского фокусника раздвинув кусты, он вывел девушку на поляну, сверкающую тысячей золотистых огоньков, создаваемых маленькими и непримечательными поодиночке жуками.

Наверное, это было одно из красивейших мест, которые когда-либо видела девушка. Впоследствии ей часто снилась эта поляна. И каждый раз во сне рядом стоял, расслабленно опершись о старый ствол вековой сосны, мечтательно улыбающийся Джордж.