Шаг к зеркалу (гет)

На Милан спускались мягкие темно-голубые сумерки. Внизу, за окном, все так же суетился магловский город, мигая фарами машин, разноцветными глазами светофоров и призывными пестрыми огнями витрин и уличных кафе. Нарцисса сидела в гостиной их с соседками апартаментов у подоконника, на котором дымилась чашка горячего шоколада, а рядом возвышалась аппетитная горка золотистых гренок, и всматривалась в стремительно сгущающуюся темноту, пытаясь успеть закончить набросок с натуры.

Крыши и шпили Милана, схваченные с высоты восьмого этажа, еще сохраняли последние отблески закатного солнца, а обычный черный карандаш вполне сносно передавал игру света и тени. Цисс давно заметила за собой эту особенность — в хорошем настроении ей нравилось писать маслом или легкой полупрозрачной акварелью, и сюжеты получались такими же, легкими и радостными или задумчиво-лиричными. Теряющийся в сияющем утреннем тумане широкий мост с витиеватыми опорами, ветка магнолии с парой первых нежно-зеленых листиков… Когда же расположение духа бывало не самым радужным, в руке появлялся черный карандаш, и из-под него выходили уже другие рисунки — стены полуразрушенного дома, заросшие сорняками, разбитые песочные часы или ее любимый мотив — темный заснеженный лес…

Только по содержанию рисунков обычно и можно было определить настроения и тревоги Нарциссы, потому что внешне ничто никогда не выдавало в ней ни радостных, ни тяжелых переживаний. Сдержанность и самоконтроль, в духе которых ее воспитывали, были очень близки ее довольно скрытной натуре. Родители, помнится, обычно бывали довольны поведением младшей дочери — она почти никогда не позволяла себе забыться, впасть в истерику или вспыхнуть и наговорить грубостей, а потом так же бурно рассыпаться в извинениях.

Андромеда же иногда удивлялась, как можно быть такой ледышкой. Средняя сестра благополучно пропускала мимо ушей материнские наставления о том, что благовоспитанная леди должна сдерживать свои порывы. Андромеда, на письмо которой Нарцисса до сих пор не ответила, хотя первая неделя обучения уже подошла к концу… За ворохом новой информации, которую щедрой рукой высыпали на головы первокурсников преподаватели, за совершенно иным ритмом жизни и общением с новоприобретенными знакомыми она предпочла на время забыть о необходимости писать что-то сестре, определяться с тем, как она видит их дальнейшие отношения. Сегодня вечером, закончив с домашним заданием, она несколько раз заносила перо над чистым листом и тут же бессильно опускала руку, не зная, ни с чего начать, ни что вообще ответить Ромми.

Вздохнув, она в очередной раз положила перед собой лист и задумалась. Написать, что в гости она не приедет и отношения лучше свести к минимуму? Или что она уже раскаивается в том, что дала сестре адрес университета? Или пообещать обязательно наведаться в семейную хибарку Андромеды как-нибудь тайком, чтобы никто не знал?..

Дверь распахнулась, и в гостиную вихрем ворвалась Паола. Конечно, молча войти в комнату и заняться своими делами она была неспособна органически.

— Покажи, что рисуешь!.. Надо же, как у тебя это получается — линий почти нет, все показано тоном, как ты это делаешь? Это вид из окна, да? А почему ты так быстро ушла с ужина?

— Да так. Настроение неважное, — ответила Нарцисса в надежде, что, услышав это, соседка оставит ее в покое. Но не тут-то было.

— Да? А что случилось? Впрочем, не буду расспрашивать, я уважаю чужие тайны, хоть по мне этого и не скажешь… Главное, что подруги всегда придут на помощь! Завтра же суббота, Нарчисса! А это значит, что мы сможем пойти на улицу Раньоли.

Цисс чуть не застонала. Вот вам еще один аргумент в пользу того, что о своих чувствах нужно помалкивать!..

— А что там? — неохотно осведомилась она.

— Ты не знаешь? Там все миланские волшебные магазины.

— Что-то вроде Косого переулка, понятно… — протянула Нарцисса, теряя интерес. Не было особого желания ходить по магазинам. Она предпочла бы остаться в комнате и порисовать, если бы не необходимость запастись ингредиентами для приготовления зелий и красок, списком которых их снабдил профессор Галли.

Андромеде в конце концов она ответила. Так и не придя к определенному решению, Нарцисса ограничилась тем, что рассказала сестре об университете, неискренне пожелала счастья в семейной жизни и ни словом не обмолвилась о том, принимает приглашение в гости или нет. Дала себе больше времени на раздумья. И продолжила увлекательное погружение в учебу.

* * *

Видимо, портключи в Милане — это самый популярный способ передвижения. К такому выводу Нарцисса пришла, узнав, каким путем из университета добираются на улицу Раньоли. В холле стоял большой ящик, полный мелких ненужных вещей и крупного мусора, зачарованного для транспортировки желающих в торговый квартал — старые кисти, обломки рам и мольбертов, пустые баночки из-под зелий и ингредиентов, сломанные перочинные ножи и прочие отходы.

Первым, что бросалось в глаза в магическом торговом эпицентре, была белоснежная мраморная башня филиала «Гринготтса». Валюта — галлеон — была единой во всех странах, и банк пользовался исключительными правами монополиста. Что же до всего остального… Нарцисса давненько не бывала в Косом переулке, и то очарование, которое окутывало ее в каждый приезд туда, успело основательно померкнуть. Возможно, именно поэтому ее в первый момент ослепила яркость, красочность и блеск улицы Раньоли.

Ни один магазин не выглядел здесь скромной полудеревенской лавочкой, которых в Хогсмиде и в Косом переулке было великое множество. Вывески не жались скромно по углам, лаконично сообщая о предлагаемом товаре. Сам товар тоже не стоял мирно в витринах в ожидании, пока на него обратят внимание. Нет, здесь все двигалось, сверкало на теплом сентябрьском солнце и во весь голос кричало о своем существовании. Перед магазином магической посуды стоял всего один котел, но он то и дело превращался то в маленькую медную емкость, то в огромный чан, то в изящную золотую посудину, больше похожую на элемент декора, чем на котел для практической работы — демонстрировал ассортимент. Манекены в магазинах с одеждой прыгали и танцевали, вывеска аптеки поминутно меняла цвет и… запах — время от времени она начинала источать разные ароматы, похожие на запахи эфирных масел, которые пользовались огромной популярностью среди итальянских волшебников. Одноэтажные магазины были в численном меньшинстве — основная часть состояла из нескольких этажей с затейливой архитектурой с обилием террас. Там и сям были разбросаны небольшие кафе. А такое количество народу, как то, что толпилось, торговалось, покупало, продавало, глазело на витрины и болтало здесь, Цисс видела, пожалуй, всего несколько раз в жизни — когда посещала с семьей финал квиддичного кубка Шотландия — Австралия да когда дальняя кузина отца Мариэлла выходила замуж.

— Нам сюда! — Паола потянула подруг к аптеке. Внутри витали еще более умопомрачительные запахи, чем те, которыми клиентов приманивала вывеска. Все субстанции, которые источали далекое от приятности амбре, были плотно укупорены крышками. Нарциссе вдруг вспомнилась аптека в Косом переулке — открытые бочки с жабьей печенью и хронический смрад тухлой квашеной капусты. Будто такая простая вещь, как крышка — это что-то запредельно редкое и дорогое…

Здесь же, судя по списку профессора Галли, внутренности животных использовались редко. Может, они просто не требовались для оживляющих составов. В местной аптеке Нарцисса, Паола и Элен долго подбирали нужные травы — просто высушенные, растертые в порошок или, наоборот, заботливо сложенные листик к листику, — разные масла, толченые минералы и готовые эссенции. Цисси с содроганием вспомнила третий курс Хогвартса, зелье для устранения последствий проклятий и его главный ингредиент — крокодилье сердце. Такое огромное, скользкое, влажное, омерзительно-синюшное, сочащееся сукровицей… Нет уж, она определенно предпочитает готовить оживающие краски.

Надолго они задержались и в книжном магазине — помещении, формально состоявшем из двух этажей, но внутри больше напоминавшем трехмерный лабиринт из ступенек, площадок и стеллажей, и в магазине писчих принадлежностей, где Паола долго и со знанием дела выбирала холсты и пергамент, а Элен тем временем пополняла свою коллекцию перьев необычных расцветок. Когда наконец, набив сумки до отказа и догадавшись наложить на них заклинание невесомости, подруги добрались до ближайшего кафе и в изнеможении упали на стулья, Нарцисса подумала, что нужно чаще выбираться за покупками, чтобы не чувствовать себя дикаркой, впервые увидевшей магазин. Солнце уже клонилось к западу.

— Вообще-то мне не очень нравится это кафе, — Паола ни при каких обстоятельствах не теряла способности болтать. — Мое любимое — вон то, через улицу. Но ничего, тут тоже хорошо. Вот отдохнем и пойдем еще к сестрам Милье…

— Это кто? — поинтересовалась Элен.

— Это магазин одежды, — рассмеялась Паола. — Женские мантии и последняя магическая мода…

— Мода? — Нарцисса переглянулась с Элен. Запускать Паолу в такой магазин сейчас было небезопасно — им светило не попасть в университет до завтра. — Знаете, девочки, лучше пойдемте обратно в кампус. Нужно же оставить что-нибудь на следующий раз…

* * *

Первый семестр пролетел незаметно. Город окутывала золотая осень, солнце уже почти не давало тепла и только играло бликами сквозь цветные стекла витражей, а Нарцисса мало-помалу превращалась в мастера изготовления красок, подбора оживляющих составов и работы с живыми портретами. Последнее оказалось делом нелегким, потому что, только обзаведясь первым слоем краски, портреты начинали комментировать действия художницы и давать советы: «Эй, у меня не такие уши! Ты куда мажешь такой шнобель! И волосы у меня не стоят дыбом! Сто-ой! Немедленно пририсуй мне синий шарфик!»

С приближением зимы в письмах Андромеды участились приглашения отметить праздник у нее, в кругу ее новой семьи. Видно было, что сестра скучает — да, любит мужа, да, счастлива в браке, но скучает по всем родным и близким… Каждое такое письмо повергало Нарциссу в уныние. Она не хотела отталкивать Ромми, но вместе с тем знала, что не сможет приехать к Тонксам на Рождество. Этот праздник всегда был поводом устроить или посетить прием, встретиться со всеми родственниками и знакомыми, показать себя, проинспектировать благополучие других, завязать пару-тройку полезных знакомств… Мама уже сообщила, что в этом году Рождество Блэки будут встречать у Малфоев. Так что у Нарциссы не было шансов сбежать к сестре незамеченной, а порывать с родными по примеру Ромми она не собиралась. Все запутывалось сильнее и сильнее…

Другое дело, почему Малфой после всего, что произошло, все же позвал Блэка с остатками семейства на свой прием. Цисс чувствовала, что должна быть какая-то причина, по которой Абраксас Малфой решил продемонстрировать всем, что семья Блэк по-прежнему входит в круг его близких друзей и партнеров, но не могла до конца постичь его замыслов. Ясно было одно — ей предстоит вместе с родителями при полном параде явиться в особняк Малфоев, танцевать, улыбаться и излучать доброжелательность, а между тем после разговора в отцовском кабинете ей неприятно было даже вспоминать о Люциусе Малфое.

Ничего. Это далеко не первый раз, когда ей приходится скрывать свои истинные чувства за светской маской. Она справится, как всегда. Нарцисса считала себя неплохой актрисой. А пока что, в кругу друзей, можно еще побыть самой собой. Ни излишняя эмоциональность и простодушие Паолы, ни робость и сентиментальность Элен уже не удивляли ее и не вызывали отторжения. Теперь Цисси часто думала, что у нее два комплекта сестер — один дома, другой в университете. Эта мысль вызывала бы, конечно, куда больше смеха, если бы сестры из первого «комплекта» все еще оставались сестрами не только по крови, но и по духу, как когда-то…

А вот Симоне Тарделли она с некоторых пор не могла причислить к «просто друзьям». В первые несколько раз ей удавалось отговориться от его настойчивых приглашений сходить куда-нибудь вместе прогуляться, сославшись на занятость и домашние задания. Она не могла определиться, стоит ли ввязываться в отношения, только-только начав учебу. Потом отругала себя за нерешительность (ну ладно Андромеда, это и вправду серьезно, а что плохого в том, чтобы просто сходить на свидание?) и согласилась. И едва не пожалела об этом почти сразу — настойчивость итальянца слегка обескураживала.

Раньше Нарцисса сочла бы такое поведение просто плебейской наглостью, влепила незадачливому ухажеру пощечину и сбежала, как маленькая… Теперь же она просто мягко отстранилась, а Симоне быстро понял, что стоит вовремя остановиться, и перешел к неспешным и осторожным попыткам завоевания неприступной англичанки.

В последний день семестра нечего было и думать об учебе. Все мысли были заняты предстоящими каникулами, возвращению домой и встрече с родными. Почти все свои вещи Цисс оставляла в общежитии — дома у нее было предостаточно другой одежды — и взяла с собой только немного оживляющих красок. Ее давно подмывало написать карикатурный портрет Беллы и посмотреть, что из этого выйдет. Вот и будет чем заняться на каникулах. А Беллатрикс только посмеется… наверное.

— Обязательно пишите мне обо всем! — напутствовала Паола, шагая с подругами по коридору к холлу, откуда студенты отправлялись по домам.

— Это же всего две недели, — улыбнулась Элен.

— Вот-вот! За две недели можно отправить целых четырнадцать писем! Я хочу знать, как проводят Рождество мои лучшие подруги! — заявила Паола. Нарцисса весело пообещала прислать, может, и не четырнадцать «отчетов», но штук пять точно. И слово «бестактность» ей даже в голову не пришло. Какая тут может быть бестактность в требованиях описывать каждый день своего отдыха? И вправду никакой…

— А как насчет письма для меня? — послышался вкрадчивый голос. Нарцисса обернулась. В вестибюле сестру поджидал Симоне. И, конечно, по ее примеру не мог не влезть в разговор.

— Половинку письма. Если будешь хорошо себя вести, — пообещала Цисс, махнула на прощание подругам и поспешила к волшебнице, выдающей портключи. Вслед донесся веселый смех.

* * *

Дома, как обычно в это время года, царило оживление. Эльфы уже украсили все к Рождеству, а в гостиной мало-помалу собирались все Блэки, готовясь вместе трансгрессировать в особняк Малфоев. Тетя Вальбурга расцеловалась с Друэллой, и обе матроны теперь восседали на диване, делясь семейными новостями. Четырнадцатилетний кузен Сириус с недовольным и мятежным видом стоял в сторонке — он явно предпочел бы провести праздники у кого-то из своих приятелей. Сколько Нарцисса помнила тетку, та постоянно жаловалась Друэлле на старшего сына. Беллатрикс что-то живо обсуждала с Родольфусом, и оба время от времени принимались хохотать как ненормальные. Цисс до сих пор не могла разобраться, какие отношения у сестры с навязанным ей мужем. С одной стороны — сделка плюс династический брак, с другой — полное взаимопонимание и вот это бурное веселье… Или семья строится не только на любви?..

Когда они прибыли ко входу в Малфой-мэнор, большая часть гостей уже собралась. Сад был украшен гирляндами из живых огоньков, перелетающих с места на место, и заколдован атмосферными чарами, чтобы холод не мешал прогуливаться по многочисленным аллеям. Абраксас отошел поговорить с приглашенным на прием министром магии, и гостей встречал Люциус. Любезно раскланивался, гостеприимно улыбался всем и никому одновременно. Блэков он тоже поприветствовал мимолетно и посторонился, пропуская их в празднично украшенный холл и переключаясь на все прибывающих других гостей.

— Как ты думаешь, зачем они нас позвали? — задала Нарцисса Белле не дающий ей покоя вопрос. Беллатрикс усмехнулась.

— Не хотят выглядеть идиотами.

— То есть?

— Если Малфои перестанут с нами общаться, это будет значить, что они признаются в своей полной некомпетентности в выборе деловых партнеров, — пояснила сестра со смешком. — Признают собственную глупость и недальновидность. А так они делают вид, что все по плану. Мы же не объявляли на весь свет, что Меда сбежала чуть ли не из-под венца. Сплетни, конечно, ходят, но не более. Так что если Малфои теперь с нами расплюются, они докажут, что сплетни — не вранье… и что они в этой истории вышли самыми большими дураками, — Беллатрикс снова рассмеялась, словно эта история забавляла ее до невозможности. — Ладно, Цисси, выбрось все это из головы. Как думаешь, какой будет пудинг?

Нарцисса покосилась на сестру с подозрением. Ее не оставляло чувство, что Белла насмехается, все еще считая ее глупой малышкой, с которой только о пудинге и можно говорить. А с другой стороны, так оно и есть. Что Цисс успела повидать в жизни? Стены школы, стены университета, преподавателей да сокурсников-ровесников. В то время как Белла вместе с мужем давно уже состояла в рядах сторонников Темного Лорда, проворачивая для него разные темные делишки и иногда развлекаясь вылазками на охоту за маглами…

Во время пышного праздничного ужина Нарцисса обводила глазами гостей, сидящих за массивным столом, ярко освещенным множеством свечей в тускло-серебристых семисвечных канделябрах. Многих из тех, кто смеялся и болтал здесь, наслаждаясь стряпней малфоевских эльфов, она знала, с некоторыми училась в Хогвартсе, других, постарше, часто встречала в слизеринской гостиной. Она точно знала, что по меньшей мере половина присутствующих числились среди Пожирателей смерти, а все остальные, хоть и не спешили присоединяться, но в общем разделяли их идеи. Даже немного забавно было видеть среди этих людей министра магии…

— Размышляешь о вечных закономерностях бытия, Блэк?

Очнувшись, Нарцисса обнаружила, что ужин окончен. Те из гостей, которые еще не потеряли от переедания способности двигаться, вставали из-за стола и переходили в большую гостиную, где паркет, освобожденный от ковров, был натерт до блеска, а приглашенные музыканты настраивали инструменты. На приемах у Малфоев всегда было много музыки и танцев. Задумавшись, она не успела заметить, когда к ней подошел Люциус. Прозрачные серые глаза с насмешливым прищуром изучали ее, казалось, с любопытством.

— С чего ты взял?

— Такое лицо обычно бывало у профессора Биннса, когда он задумывался, как объяснить что-то туповатому студенту…

— Ключевое слово — «туповатому», Малфой, — сообщила Нарцисса. Что он вообще здесь забыл, почему не идет открывать вечер? Люциус негромко рассмеялся.

— Как легко ты меня раскусила. Я убит горем!.. Потанцуем, Блэк?

Хмыкнув, она поднялась, принимая предложенную руку. Все-таки ее одолевала неловкость рядом с этим человеком. Она не знала, чего от него ожидать. По сравнению с тем, как он держался с ней летом в отцовском кабинете, его сегодняшнее поведение было образцом любезности. Странно. Зачем ему понадобилось с ней танцевать?..

— Не нашел еще новую жертву в жены? — дерзко поинтересовалась Цисс, тщетно надеясь избавиться от этой неприятной тянущей неловкости, и тут же поняла, что сделала только хуже. Музыканты заиграли что-то спокойное, в среднем темпе. Малфой внимательно посмотрел на нее. Нарцисса ожидала, что сейчас он засмеется, может, спросит, уж не предлагает ли она себя на эту роль, отпустит колкость, как он умеет… Вместо этого Люциус спокойно ответил:

— Сильно по ней скучаешь, да?

Она молча кивнула. «Легко раскусила»… Ему-то как удалось раскусить ее в пять секунд?

— Брось, Блэк. Она тебя предала. Забудь. Ты можешь простить предательство, семья — никогда.

Мелодия задержалась на низких нотах на мгновение и ускорила темп. Да. Семья. Когда сплоченный кровными узами и общими идеями клан превратился в дополнительный источник неприятностей?.. Отличный разговор для праздничного вечера! Цисс улыбнулась, отбрасывая с лица непокорную прядь волос. Нет уж, хватит портить себе настроение…

— Знаешь, Малфой, когда ты называешь меня по фамилии, так и кажется, что ты обращаешься к моему отцу! — заявила она, меняя тему. Неловкость улетучилась, и Нарцисса вдруг с удивлением поняла, что необходимость играть роль испарилась вместе с ней. Вымученный светский разговор, так и не начавшись, сразу перешел в почти дружеский. Оказывается, Малфой — не такой неприятный тип, каким рисовала его услужливая память… Она испытала нечто, похожее на сожаление, когда танец кончился.

* * *

Когда Блэки вернулись домой, каминные часы показывали два. Кузены и остальные родственники трансгрессировали к себе (Вальбурга бросала на Сириуса уничтожающие взгляды, и Нарцисса могла только представить, какой нагоняй ждет его дома), и всеми постепенно овладевала сонная усталость. Цисс мечтала только добраться до кровати, а вот Белла, казалось, вообще не знала, что такое отдых. Она как ни в чем не бывало энергично доказывала что-то отцу. Сигнус неуверенно кивал, но вид у него был слегка одурманенный. Еще бы — у Малфоя гостям в бокалах предлагался уж никак не сидр и не тыквенный сок… Нарцисса подошла пожелать спокойной ночи, но при ее приближении разговор смолк, будто его резко выключили.

— Что тебе, Цисси? — запинаясь, пробормотал отец.

— Спокойной ночи, па. Спокойной ночи, Беллс, — миролюбиво ответила она. Это мираж, навеянный неверным светом свечей, или Белла при этих словах с облегчением выдохнула?

— Спокойной ночи… — сказал Сигнус. Так, теперь быстренько отходить, пока он не полез обниматься. Протрезвеет — пожалеет, как обычно…

Спальня казалась непривычно просторной и пустой. Нарцисса уже немного отвыкла ночевать в комнате одна.

Расчесываясь перед зеркалом, она хотела вспоминать только приятные моменты вечера, но перед глазами почему-то стояло только напряженное лицо Беллатрикс, острый взгляд, которым она буравила отца. А ведь Белла — одна из самых активных участников вылазок Темного Лорда… Не связан ли этот загадочный разговор с отцом с ее рискованной деятельностью?

Слишком многие знакомые Цисси состояли в его рядах, чтобы она могла относиться к ним с неприязнью. Но тем не менее Пожиратели, в том числе и родная сестра, ее немного пугали. Она никогда бы не стала их жертвой, но, читая в газетах об очередной акции террора, поневоле задумывалась, сколько же жестокости в этих людях. И какую опасность они несут окружающим, иногда сами того не желая… Как Белла сегодня, например. Что она опять задумала? И как к ее планам причастен отец?