Шаг к зеркалу (гет)

До свадьбы Андромеды Блэк и Люциуса Малфоя оставалась неделя, но все до малейших мелочей было уже готово. Следя за ходом подготовительных работ в Малфой-мэноре, Сигнус Блэк испытывал облегчение, что основная часть хлопот обошла его дом стороной. Теперь он благодарил Мерлина, что у него не сыновья, а дочери, и свадьбу обязана устраивать, так сказать, принимающая сторона, так что никакие грандиозные уборки-чистки-перестановки-перепланировки-облагораживания не потревожат его покой. Он и так уже достаточно потрудился в свое время, договариваясь о взаимовыгодных браках.

Нарцисса хорошо помнила, как год тому назад, определившись с датой свадьбы, Абраксас Малфой явился к ним в дом, чтобы уточнить все детали сделки. Тогда они с отцом засели в кабинете на несколько часов, в результате чего были подписаны самые настоящие деловые соглашения о том, что после свадьбы в собственность Малфоев перейдет немалая часть земель Блэков, а Блэки получат от щедрот новых родственников несколько выгодных контрактов и пакет каких-то подозрительных акций. Также в путь-дорогу в Малфой-мэнор вместе с Андромедой отправлялся старинный резной шкаф розового дерева. Этот шкаф почему-то добил Нарциссу окончательно, и, услышав об этой детали сделки от отца за ужином, она расхохоталась так, что ее выдворили из-за стола.

Свадебное платье тоже было уже готово — тонкое, невесомое, отделанное бельгийским кружевом и жемчугом, оно казалось ненастоящим. С замужеством Друэллы пришел конец традиции Розье передавать свадебный наряд из поколения в поколение — окончательно обветшавшая фамильная реликвия разошлась по швам прямо во время торжественного пира и опозорила бы переборщившую с десертами невесту на веки вечные, если бы не расторопность эльфини по имени Маффи, которая вовремя набросила на плечи хозяйки извлеченную прямо из воздуха шаль, за мгновение до этого исчезнувшую из модного парижского магазина. Так что и для Беллатрикс, вышедшей замуж за Родольфуса Лестрейнджа два года тому назад (ну о-очень удачная сделка, при воспоминании о которой Сигнус Блэк все еще довольно жмурился), и для Андромеды свадебные платья шили лучшие модистки магического Лондона.

Брак Андромеды, или Ромми, как любила ее называть младшая сестра, тоже был удачной сделкой Сигнуса. Так уж повелось в этой семье — договариваться не с теми, кому предстояло потом всю жизнь терпеть друг друга, а с их родителями, которые торговались как заправские магловские коневоды — Нарцисса как-то видела один такой торг: два краснолицых магла долго сотрясали душный летний воздух, расхваливая живой товар, сбивая и поднимая цену и обильно пересыпая свою речь крепкими словечками, пока наконец не ударили по рукам и разошлись, довольные собой и друг другом.

Тем же способом отец некогда договорился и о браке самой Цисс, но вмешались непредвиденные обстоятельства: жених погиб два года назад, отбиваясь от отряда авроров. Он был намного старше своей невесты и уже давно числился среди самых верных сторонников Темного Лорда. На кладбище Нарцисса видела его в первый и последний раз и в душе была рада, что легко отделалась. Пожиратели смерти ее пугали. Хорошо, что отпала необходимость выходить замуж за одного из них.

Нет, ее муж будет другим. Она твердо в это верила. Он будет так же, как и она, любить искусство, разбираться в эпохах средневековой живописи, сможет отличить барочную лепнину от присущей стилю рококо… Может, она и встретит его как раз там, куда давно уже собиралась — в Европейском университете истории магии и искусства. Цисс знала, что ей вряд ли понадобится работать — если она немедленно не найдет подходящего жениха сама, отец обязательно сторгует ее кому-нибудь из равных им по богатству и положению — но она выдержала этот бой, она отстояла свое право получить образование в университете искусств, в который так рвалась попасть. Однокурсники после окончания Хогвартса разлетелись кто куда, продолжили учебу, чтобы получить специальность, а Нарцисса с нетерпением предвкушала полное погружение в обожаемый мир холстов, кистей, вкусно пахнущих красок, потресканных полотен старых мастеров и обучения всему тому, что она любила с детства. Ее акварели и графические работы уже были аккуратно упакованы, переложенные хрустящей тонкой бумагой, принадлежности для рисования покоились в специальном ящичке, а большая часть одежды отправлена в Милан заранее, чтобы не тащить слишком много чемоданов. Она сумела настоять на своем и заставить отца позволить ей окончить университет, прежде чем выйти замуж. Сигнус скрепя сердце согласился — главным образом потому, что подходящего кандидата на руку младшей дочери на примете все равно не было.

А Андромеда в последние месяцы была какой-то другой. Чужой — все такой же ласковой, доброй, любящей сестрой и дочерью, но все же немного отчужденной и странно мечтательной. Цисс не могла понять — неужели это перспектива свадьбы с Люциусом Малфоем превратила здравомыслящую Ромми в героиню бульварного романа, только и умеющую, что грезить о своем суженом (тьфу, вот отвратное слово — отдает неизбежностью судебного приговора!)?

Верилось в это слабо. Как и Белла Родольфуса, Ромми знала Люциуса только по школе, где тот учился на курс младше нее. Ни Абраксас Малфой, ни Сигнус Блэк, ни сам малфоевский наследник не давали себе труда скрывать очевидное — удачная сделка есть удачная сделка. Ромми, казалось, сумела с этим смириться и даже найти в своем положении какие-то выгоды. Цисс поежилась. Нет уж, пусть отец только отпустит ее в университет, а об остальном она позаботится сама. Не станет она покорно ждать, пока он найдет нового покупателя на живой товар.

— Андромеда давно уже должна была быть дома, — произнес Сигнус, бросая нетерпеливые взгляды на часы в гостиной. У часов — громоздкое сооружение из красного дерева с замысловатой резьбой и металлической отделкой — стрелки стояли на месте, а двигался, наоборот, циферблат. Но сейчас он тоже, казалось, застыл на отметке «десять». Вечера, разумеется. Сигнус клял себя за то, что позволил дочери отправиться по магазинам одной. Ее-то не тронут, хоть и времена сейчас смутные — на чистокровных компания Темного Лорда руки не поднимет — но было все равно не по себе. Ну ничего, еще неделя — и пусть мужу демонстрирует свои фокусы. Скоро он, Сигнус, сбросит со своих усталых плеч эту обузу, заботу о взрослой взбалмошной девице двадцати лет…

И в эту самую минуту в приоткрытое высокое окно гостиной влетела большая серая сова. Друэлла отшвырнула в сторону книгу и сдернула с птичьей лапы записку. Развернула ее, ворча «Ну вот, снова у подружек ночует»… и тут же беззвучно распласталась на толстом узорчатом ковре. Записка выпала из пальцев. Почтовая сова растерянно ухала, не дождавшись платы.

Пока отец, с которого мигом слетела вся его аристократическая невозмутимость, хлопал жену по щекам, брызгал водой, произносил какие-то малополезные заклинания и в панике призывал домового эльфа, Цисс завладела запиской. Обрывок желтоватой бумаги был влажным, словно там, откуда он прибыл, шел дождь. Чернила слегка расплылись, но мелкий неряшливый почерк Ромми был хорошо различим:

«Мама, папа… не знаю, с чего начать. Я знаю, как это вас расстроит, но умоляю меня понять. Я не вернусь и не выйду за Люциуса Малфоя. Когда вы будете читать это письмо, я уже буду замужем за другим. Он добрый, хороший человек, маглорожденный волшебник, и, в отличие от Малфоя, искренне меня любит, а я люблю его. Отправьте ответ на обороте моего письма с этой совой, и тогда я буду знать, что еще могу надеяться на ваше прощение».

Нарцисса поморщилась. Как это похоже на Ромми — все эти сопли, сентиментальщина, «умоляю понять» и театральный жест «отправьте ответ на обороте моего письма». Сестричка, на что ты надеешься? Отец? Понять? Да он даже имя твое произносить запретит… Цисс покосилась на все еще возящегося на ковре Сигнуса и пристроилась за журнальным столиком. Черкнув сестре пару строк на обороте, она свернула клочок бумаги в трубочку. Подумав, развернула, приписала в конце адрес университета в Милане, привязала к лапе топчущейся рядом на столике совы и вытолкнула птицу за окно в теплую ночь.

А потом были крики, истерики, взаимные обвинения и взаимные утешения, безумные планы, как вырвать дочь из клешней «этого поганого типа» — Сигнус и Друэлла еще не знали его имени, но им хватило и того, что он происходил из семьи маглов… Цисс притаилась в своем любимом огромном кресле в углу гостиной — это было самое надежное укрытие детства, где она обычно пережидала все бури, которых в семье с тремя дочерьми хватало. Она могла представить, какой разразится скандал. Нет, внешне все будет мирно — даже оскорбленная гордость не заставит никого из Малфоев поднять голос или опуститься до базарных обвинений — но репутации всех Блэков придет конец. Ни один деловой партнер теперь не будет им доверять.

Той же ночью прибыл срочно вызванный Люциус Малфой. Следовало подумать, как выйти из положения с наименьшим ущербом для обеих семей. Нарцисса потрогала принесенную эльфом чашку своего любимого горячего черного кофе с корицей и без сахара, свернулась поудобней в кресле, открыла книгу и приготовилась ждать. Сквозь приоткрытое окно в гостиную врывались порывы прохладного, пахнущего свежестью и ночной росой ветра. Вечер в обществе книги был бы очень приятным, если бы не…

— Нарси, отец просит тебя зайти, — прервал раздумья голос матери.

— Меня? — От неожиданности Цисс выронила небольшой томик. — А что, Малфой уже ушел?

— Быстрее, не заставляй их ждать!

— Их, — пробормотала Нарцисса, с сожалением покидая кресло. Интересно, что им надо. Она стремительно прошла по ярко освещенному коридору, аккуратно прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь отцовского кабинета и вопросительно уставилась на отца.

— Ну, Люциус? — произнес Сигнус, явно продолжая начатый до ее прихода разговор. Но Цисс не собиралась играть молчаливую роль мебели.

— Ты меня звал, отец? — сказала она громко.

— Да, я… гм… — он прокашлялся и уже уверенней продолжил. — Я хотел предложить Люциусу взять в жены тебя вместо Андромеды. Это будет лучшим выходом для всех нас. Ну, так что скажешь, Люциус?

Малфой окинул Нарциссу деловитым оценивающим взглядом. Это было последней каплей. Цисс в бешенстве выпрямилась.

— Что бы он ни сказал, я говорю «нет», — холодно заявила она Блэку. — Даже не думай.

— Ты смеешь со мной спорить, девочка? — прохрипел разъяренный отец. Нарцисса знала, что он считал ее покорной и бесхарактерной — может быть, из-за ее увлечения искусством, которое, по мнению Сигнуса Блэка, было никчемным занятием для мямлей и слабаков. А она редко спорила с родителями только лишь потому, что обычно спорить было не о чем, ее все устраивало. Но теперь она приготовилась стоять насмерть. Люциус Малфой был Пожирателем смерти, одного этого уже хватило бы для отказа. Кроме того, она не собиралась так легко расставаться со своей художественной мечтой.

— Ты обещал отпустить меня в университет, — напомнила Нарцисса, зная, что отец гордится тем, что никогда не нарушает обещаний. Сигнус заморгал.

— Да. Только видишь ли, в чем дело… Малфоям я тоже кое-что пообещал, и это было до того, как я обещал тебе… Люциус, что ты молчишь?!

— Оставьте это, мистер Блэк, я не думаю, что из Нарциссы выйдет хорошая жена, — лениво протянул Малфой. — У нее слишком строптивый характер, и к тому же… отец вряд ли одобрит невестку с таким телосложением, — он снова окинул цепким взглядом хрупкую фигурку Цисс.

— Не забывайся, Малфой, ты не на рынке рабов, — презрительно бросила девушка. — Хотя там тебе, по-моему, самое место… Отец, обещание вообще-то давал ты, а не я. Если так сильно беспокоишься о его выполнении, выходи замуж сам вместо Ромми! Я отправляюсь в университет через неделю. Ничем не могу помочь, Люциус.

Малфой неожиданно усмехнулся. Несмотря на злость, Нарцисса невольно отметила, что улыбка у него отменная, веселая и какая-то… ласковая, что ли… К черту! Она отвела глаза и снова яростно уставилась на отца.

— Ты меня понял, папа, — хамски заявила она и вышла из кабинета. Ничего, отец еще придет в себя после сегодняшнего потрясения и успеет порадоваться, что не натворил глупостей. И сдержит данное ей обещание. Жалко, что теперь она не скоро увидится с Ромми. Цисс любила сестру, но брак с маглорожденным автоматически вычеркивал ее из всех семейных святцев. Отец и слышать о ней не захочет. Мама будет храбриться и пытаться казаться невозмутимой, а ночами долго плакать в подушку. Беллатрикс встанет на «официальную» сторону Сигнуса, потому что брак с грязнокровкой в ее глазах — это проступок, ниже которого упасть невозможно.

Нарцисса вернулась в пустую гостиную и начала без всякого удовольствия пить остывший кофе.

Когда поздно ночью, обсудив с Сигнусом детали расторжения контрактов, Люциус Малфой покидал дом Блэков, свет в коридорах уже погас. Казалось, все уже спали. В гостиной было полутемно — ее освещала единственная свеча в витом серебряном подсвечнике на столе, а в глубине комнаты светился какой-то тонкий золотистый луч. Люциус присмотрелся. Всю дальнюю стену занимал огромный гобелен — семейное дерево, насколько он мог припомнить. У гобелена стояла Нарцисса и, нацелив палочку на какую-то неразличимую отсюда в темноте точку, целеустремленно прожигала в плотной ткани дыру.

Люциус пересек гостиную, вышел во двор, запахнулся в плащ и трансгрессировал.

В оставшиеся до отъезда Нарциссы дни семья Блэк лихорадочно пыталась всеми возможными способами сгладить последствия скандала.

Беспомощность. Вот как можно было одним словом назвать всю эту суету, оживленную переписку, долгие совещания с обоими Малфоями в отцовском кабинете и преувеличенно радушные приемы, оказываемые толпам «гостей», которые повалили в дом якобы с визитами вежливости, а на самом деле — чтобы раздобыть щепотки информации для разжигания костра сплетен.

Деловая репутация семьи, похоже, пострадала больше, чем фамильная честь — в обрывках разговоров, которые Нарциссе случалось услышать, мелькали в основном «контракты», «котировки» и «проценты». Сигнус больше не пытался замять дело, используя как прикрытие младшую дочь, и ей это было на руку, хотя она и не ожидала, что отец так легко отступится от задуманного. Видимо, Люциус той ночью все-таки замолвил за нее слово, пусть даже и в своей своеобразной, далекой от тактичности манере. При мысли об этом Нарцисса чувствовала, как внутри поднимается гремучая смесь уязвленного самолюбия, благодарности и какой-то странной симпатии к малфоевскому наследнику. Если разобраться, ему было безразлично, на которой из сестер жениться, так что его отказ можно было расценивать как жест понимания. Чего-чего, а такого вот понимания Цисс никак не ожидала от старинных деловых партнеров семьи.

Друэлла… После того письма мать ни разу не упомянула в разговоре среднюю дочь. Как-то раз, подойдя к гобелену с фамильным древом, увидела выжженное пятно там, где еще пару дней назад лучезарно улыбалась Андромеда, удовлетворенно кивнула и не произнесла ни слова. Еще выше держала голову, холодно-любезно привечала гостей, а из безукоризненной прически не выбивалось ни одного волоска.

В доме теперь постоянно крутилась Беллатрикс, развлекала заглянувших на огонек друзей семьи остроумными беседами и умело переводила разговор на другие темы, если речь заходила о Ромми, но Нарциссе не верилось, что сестра делает это без какого-то корыстного умысла. Белла всегда могла извлекать выгоду для себя из самых, казалось бы, неприятных обстоятельств. Нарциссу это всегда в ней поражало… и восхищало одновременно. При всем семейном блэковском умении переломить обстоятельства и настоять на своем, ей недоставало хитрости старшей сестры. Сейчас она могла только гадать, что Белла задумала на этот раз.

Хуже всего было то, что Нарцисса до сих пор не могла решить, как относиться к поступку Андромеды. С одной стороны, жаль было вычеркивать из жизни любимую сестру, которая еще совсем недавно делилась с ней платьицами и учила выбирать духи, выслушивала слезные излияния и утешала младшенькую, когда та тяжело переживала первую безответную любовь, подкладывала в ее тарелку самые лучшие куски, а в школе отдавала готовые домашние задания и конспекты… Это сильно походило на предательство. А разве не такое же предательство совершила эта любимая сестра, когда променяла семью на по сути полузнакомого маглорожденного парня? Ромми сделала свой выбор, а вот Цисс пока не могла.

Посылки из Милана с портключом в университет она ждала с таким же нетерпением, как в свое время письма с приглашением в Хогвартс. Портключ этот представлял собой старую облезлую кисть, всю в пятнах краски. Как Нарцисса уже знала, попасть в университет можно было только таким способом. Трансгрессия там не работала, как и в Хогвартсе, а просто приехать, как туманно пояснили в сопроводительном письме, «не представлялось осуществимым». Что бы это могло значить?..

Циферблат часов в гостиной подставил стрелке отметку «двенадцать», и Цисс сжала в пальцах кисть. Несколько секунд хаотичного кружения — и она обнаружила, что стоит посреди просторного внутреннего дворика, уютно угнездившегося под открытым небом в квадрате высоких, увитых какой-то лианой стен. Лиана как раз цвела крупными ярко-лиловыми и розовато-сиреневыми цветками, распространявшими одуряющий аромат.

— Нарчисса Блэк, Англия, — произнес женский голос. Цисс огляделась. Прибывших регистрировала ведьма, облаченная в золотистую мантию. У ее ног стоял ящик с использованными портключами, а чуть поодаль уже топталась группка студентов. Девушка направилась к ним. Ее встретили приветственными восклицаниями. Публика была разношерстная.

— Еще одна англичанка, так неинтересно! — заявила высокая полная девушка с блестящими темно-каштановыми волосами, которые вились крупными кольцами. Студенты захохотали.

— Это еще почему?! — оскорбилась Цисс.

— У нас уже есть трое итальянцев и двое китайцев, я хотела, чтобы из каждой страны был кто-то один! — весело пояснила девица. — Ладно, не обращай внимания, просто я прибыла первой и мне скучно.

— А почему сюда можно попасть только с помощью портключа, не знаешь? — поинтересовалась Цисс, с любопытством разглядывая будущих сокурсников и живописный внутренний двор. Итальянский язык вспоминался медленно, приходилось делать паузы, дожидаясь, пока нужное слово всплывет из памяти. Когда-то Нарцисса могла довольно бегло говорить, но потом забросила занятия языком из-за подготовки к СОВ, да так и не продолжила изучение.

— С ума сойти, мне скоро придется читать вам всем первую лекцию! — отреагировала девица. — Все это здание умещается на восьмом этаже трехэтажного дома. Хотела бы я посмотреть, как ты будешь подниматься сюда по лестнице!

— Не может быть! Вот это все… — Нарцисса подняла глаза, пытаясь сосчитать, сколько этажей в здании и убеждаясь, что девица врет.

— Снова здесь куча иностранцев. — К ним подошел еще один новоприбывший — такой же, как эта наглая итальянка, высокий и темноволосый парень. Стройный и гибкий, он бы выглядел почти красивым, если бы вся его одежда не была густо покрыта слоем копоти и пятнами пепла. Те же грязные пятна украшали и его физиономию. — Каждый год одно и то же. Иностранца всегда видно по полному незнанию нашего кампуса.

— О да, зачем же еще ехать в университет? Конечно, для того, чтобы хорошенько изучить кампус, — съязвила Цисс. Итальянцы что, все такие нахальные? В прошлый раз, когда она была в Италии на каникулах, они показались очень милыми. Хотя в прошлый раз это были сплошь знакомые родителей, а здесь — наверняка грязнокровки какие-нибудь…

— Ладно тебе, Симоне, люди и так о тебе кто знает что подумают. Обязательно было заканчивать то зелье?! Скажи спасибо, что тебе прислали дополнительный портключ, — осадила его девица. — Не обращай внимания, — это адресовалось Нарциссе. — Скоро поймешь, что половину из того, что говорю я или мой брат, нужно пропускать мимо ушей. Я Паола, а тебя как зовут?

— Нарцисса.

— Ну вот. Ты, наверное, решила, что мы оба — какие-то дикари, — констатировала Паола. — А это мой брат Симоне, который всего лишь любит экспериментировать с зельями и цепляться к новеньким…

Нарцисса улыбнулась. Брат с сестрой начинали ее смешить. Толпа все увеличивалась, разбиваясь на несколько групп — видимо, сегодня был день прибытия не только новичков, но и старших студентов. Спустя полчаса ведьма в золотистой мантии обозрела заполненный портключами ящик, который теперь сильно смахивал на мусорное ведро, закрыла свой регистрационный журнал и сказала кратко:

— Следуйте за мной.

Повинуясь взмаху ее палочки, часть увитой лианой стены отодвинулась, открывая узкий проход. Старшекурсники посторонились, пропуская новеньких, и Нарцисса, отведя от лица тягуче-сладко пахнущий побег, вошла вслед за Паолой в просторный светлый коридор. Свет лился, казалось, ниоткуда — прямо в крыше были небольшие витражные окна, но основное освещение имело явно магический характер, мягкие бледно-желтые лучи пронизывали воздух, и солнце только дополняло эту игру света, заставляя цветные узоры витража повторяться бликами на полу.

Новичков привели в такой же просторный, ярко освещенный зал с высокими потолками. Похоже, это была аудитория — длинные ореховые столы и скамьи с мягкими сиденьями и высокими, украшенными резьбой спинками ступенями спускались к передней части помещения, где на одной из стен висела прозрачная доска. За таким же ореховым столом рядом с ней сидело множество людей в золотистых мантиях. Волшебница-проводница окинула первокурсников придирчивым взглядом, проверяя, все ли разместились на скамьях, и заговорила:

— Добро пожаловать в Европейский университет истории магии и искусства. Вы прибыли сюда, чтобы расширить горизонты своих знаний, стать чем-то большим, чем просто ремесленники, хорошо владеющие палочкой — стать образованными людьми. Я не стану сейчас пересказывать историю создания университета или перечислять все его несомненные достоинства — обо всем этом вы легко сможете узнать сами, а наш девиз — Sapere aude, «Дерзай быть мудрым». Обратите внимание, «дерзай быть мудрым» сам, а не жди, пока знания поднесут тебе уже готовыми. Вы приехали сюда, желая узнать что-то новое, и свои пути познания вы пройдете самостоятельно — преподаватели смогут только направлять вас, но не вести за руку. Вас уже распределили по факультетам и группам в зависимости от выбранной специальности. Всю информацию вы получите от своих деканов. Итак, история магии — профессор Ардьотто.

Из-за стола встал щуплый седой волшебник.

— Ты запоминай, эти предметы будут читать и у нас, — шепнула Паола на ухо Нарциссе.

— Магическая живопись и графика — профессор Торини.

— Наша, — сообщила Паола, наблюдая, как высокая темноволосая женщина кивками приветствует собравшихся.

— Скульптура — профессор Меацца…

* * *

… Наконец магический свет неспешно померк, создавая иллюзию сумеречной синевы, университет погрузился в полумрак, и после представления преподавателей, экскурсии по зданию — весь кампус представлял собой одно большое строение, расположенное в неком несуществующем месте где-то на высоте восьмого этажа и разделенное на символические корпуса внутренними двориками-патио с галереями, увитыми обязательной цветущей лианой — а также ознакомления с правилами внутреннего распорядка и расписаниями первый день подошел к концу.

Нарцисса осторожно опустилась на обитый скользким и хрустящим вышитым шелком диван в своей комнате, которую отныне ей предстояло делить с соседками. Спальни в общежитиях были рассчитаны на троих. Длинная комната, разделенная посередине аркой на две поменьше, служила и гостиной, и спальней — открыв дверь, можно было попасть в жилое помещение с диванами, креслами и письменными столами, а пройдя сквозь арку, увивающая которую вездесущая лиана с успехом заменяла межкомнатную дверь — очутиться в спальне. Здесь были полноценные большие окна с фигурными переплетами и широкими подоконниками, которые так и манили устроиться с чашечкой кофе и любоваться суетящимся внизу центром магловского города.

Столовая в университете была открыта круглосуточно, без определенного времени на завтрак, обед и ужин, только столы обычно пустовали — все появлялось, стоило прочесть вслух название блюда из меню. От такой системы Нарцисса была в восторге, потому что в Хогвартсе, особенно на последних курсах, ей очень недоставало возможности скрасить бессонницу обожаемым кофе (подумаешь, нельзя, все равно ведь не заснуть!). Кухня предлагалась в основном средиземноморская, легкая. И кофе местные эльфы варили отличный.

Соседками по спальне оказались Паола и миниатюрная светловолосая француженка по имени Элен. Паола трещала не умолкая, ликвидировав даже малейшую возможность первоначальной неловкости в общении и окончательно смутив робкую Элен. Через полчаса в спальне, где девушки, знакомясь поближе, попутно раскладывали вещи, стояло такое бурное веселье, что всякий, заглянув туда, решил бы, что эти трое дружат с пеленок. Нарцисса была не уверена, нравится ли ей такой напор и панибратство, но Паола не оставляла сомнениям ни малейшего шанса и мгновенно записала соседок в число своих закадычных подруг. Так что тем ничего не оставалось, кроме как попытаться отвечать ей взаимностью.

Уже засыпая, Нарцисса подумала, что, кажется, ради этого места стоило поссориться с отцом. Тем более что в конце концов Сигнус все равно оттаял и даже обнял младшую дочь на прощание. Надо будет написать родителям. Если в этом университете все такое, каким кажется на первый взгляд, то ее ждут три фееричных года…

* * *

За завтраком, с чудовищной скоростью поглощая сырный суп с креветками и угрожающе взмахивая ложкой, Паола взахлеб пересказывала Элен, Нарциссе и присоединившемуся к ним Симоне свои сегодняшние сны. Элен застенчиво улыбалась, вздрагивая, когда капли с ложки летели в ее сторону, а Нарцисса посмеивалась. Она уже начинала привыкать к шумности и несдержанности новой знакомой, хотя раньше предпочитала держаться от таких людей подальше. Но сейчас ей не хотелось замечать чужие недостатки. В университете ей нравилось все.

— Мы не опоздаем на первый урок, девочки? — поинтересовалась Элен, вклиниваясь в паузу между речами Паолы. Да, отсутствие четкого графика завтраков — это хорошо, но с другой стороны, весьма чревато…

— Еще двадцать минут, — успокоила ее Цисс, взглянув на полученные от родителей на совершеннолетие крохотные изящные серебряные часы. — Кстати, какой там первый урок?

— Зельеварение, — прочавкала Паола. Еще два дня назад Нарциссу бы передернуло от таких чудовищных манер. Сегодня же она только удивилась:

— У нас здесь будет зельеварение?

— А чем же ты собираешься писать оживающие картины, магловской гуашью? — поинтересовался Симоне. Цисс прикусила язычок. В отличие от сестры, которая была вся как на ладони со своей бьющей через край веселостью и дружелюбием, брат держался с достоинством и умел метко высмеять. Сегодня, когда он не был с головы до ног покрыт копотью и пятнами неудавшегося зелья, Цисс обнаружила, что он к тому же действительно красив, и решила, что, пожалуй, он ей нравится. Ох уж эти эстетствующие девичьи вкусы! Она не раз замечала за собой, что за внешностью человека не может сразу разглядеть характер. Из-за этого, кстати, и влюбилась на пятом курсе в совершенно неподходящего парня с Когтеврана, и Андромеда тогда долго и умело выводила младшую сестру из меланхолии (Беллатрикс, наоборот, только посмеялась, и теперь, по прошествии пары лет, Нарцисса понимала, что Белла была права). Опять Андромеда…

— Эй, ты идешь? — Нет, рядом с Паолой положительно невозможно было думать о чем-то серьезном! Они выбрались из-за стола.

— Так мы что, краски будем готовить? — уточнила Элен.

— Не только… Ну, сейчас у вас все равно будет вводная лекция, а профессор Галли еще как начнет знакомиться со студентами… — протянул Симоне. — Так что сегодня тебе не грозит испортить маникюр, — сказал он сестре, легонько щелкнул ее по носу и зашагал к выходу.

— Готовить краски самостоятельно. Ну надо же. Тут подпортишь маникюр, — с непередаваемой интонацией проговорила Нарцисса.

* * *

Профессор Галли оказался толстым краснолицым магом с клочками русых волос, обильно разбавленных сединой, которые почти не прикрывали обширную плешь. Золотистая мантия на необъятных плечах ходила ходуном, когда он смеялся, а смеялся он то и дело, пытаясь правильно озвучить разнонациональные фамилии. Раньше Нарциссе бы показалось отвратительным такое коверканье чужих имен, но профессор так потешно хватался за голову и корчил такие забавные рожи, в очередной раз обнаруживая, что не в состоянии с первого раза назвать студента по фамилии, что она тоже не могла удержаться от смеха. Благо ее собственная фамилия оказалась первой в списке и была достаточно простой. А вот имя упорно отказывалось подчиняться — как и другие местные, профессор Галли все забывал, что оно читается «Нарцисса», а не «Нарчисса», на итальянский манер. Впрочем, остальным везло еще меньше.

— Скве…

— Швайгель! — отозвался невысокий парень за первой партой. — Матиас Швайгель.

— Германия? Ладно, я прощаю вас за те чудесные деньки, проведенные в вашей стране… — театрально вздохнул Галли. Швайгель хмыкнул.

— Зве… с… Звещ…

— Свешникова, — поправил усталый девичий голос с заднего ряда. — Мария Свешникова.

— Россия! — Профессор обхватил плешь толстенькими ручками и комично задумался. — Юная дама, вы не хотели бы перевестись в группу к мадам Торини?

— Она тоже читает зельеварение? — поинтересовалась наивная Свешникова.

— М-м… не совсем. Это была бы моя маленькая ей месть… хотя я отвлекся. Тарделли! — Паола подняла руку. — Синьорина, вы — бальзам на мою седую бороду…

— Разве не говорят «бальзам на душу»? И у него нет бороды! — давясь от смеха, шепнула Нарциссе Элен.

Покончив с перекличкой, Галли свернул список и, все еще улыбаясь, посмотрел на группу.

— Итак, теперь, когда мы с вами знаем друг друга поближе, пора начать знакомство и с нашим предметом. Приготовьте конспекты, я расскажу кое-что, достойное занесения в ваши, хм-м… талмуды. Как вы уже, должно быть, знаете, магическая живопись отличается от магловской тем очевиднейшим фактом, что магические картины могут двигаться, а магловские — нет. Некоторые магические картины способны разговаривать, а изображенные на них персонажи — самостоятельно мыслить, в определенной степени являясь слепком с личности оригинала… Другие же, хоть и не двигаются и не разговаривают, все же выглядят более живыми, настоящими, чем магловские. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, почему свойства магических картин не одинаковы? Все зависит от состава, добавленного в краски, которыми их написали. Первый оживляющий состав был изобретен в 1428 году магом, алхимиком и художником Домиником Адорнусом, и с этим изобретением магическая живопись начала развиваться отдельно от магловской. На сегодняшний день составов известно более пятидесяти видов…

Скрипели перья. Записывая, Нарцисса время от времени поднимала голову, стреляя глазами по сторонам. Аудитория, как и другие помещения, была очень светлой и просторной, а столы — непривычно широкими, видимо, приспособленными для практических занятий. Вдоль стен расположились длинные шкафы — книжные и для хранения ингредиентов. Мелкие цветные блики от витражных окошек под потолком плясали по полу и столам. В одно из таких окошек настойчиво долбила клювом чья-то сова. Цисс улыбнулась. Вот что значит, нет четкого расписания. Почту приносят, когда попало…

После лекции, когда студенты, болтая и на ходу запихивая вещи в сумки, гурьбой вышли в коридор, она обнаружила, что сова летит над зданием, словно следуя за кем-то. Сжалившись, Нарцисса нацелила палочку на одно из окон и впустила птицу. Та плавно снизилась и села ей на плечо, ласково мазнув крылом по щеке.

— Ты что, ко мне? — удивленно проговорила Цисс. Сова протянула лапку с письмом, и в глаза бросился знакомый почерк. Андромеда…

— Ты идешь? — послышалось от Паолы. Нарцисса не отвечала. Она лихорадочно скользила взглядом по строчкам. Все размышления о предательстве при виде почерка сестры испарились, словно ничего и не было. Ромми, какую же глупость ты сотворила…

А письмо было легким и радостным, от мелких неаккуратных букв так и веяло домом, теплом, счастьем. Андромеда взахлеб рассказывала о своей новой жизни, делилась планами на будущее… звала в гости. В гости… Куда, к твоему мужу-грязнокровке? В вашу возведенную при помощи магии халупу, единственный этаж которой тебе нужнее, чем родовое гнездо? Что там может быть хорошего?

А что плохого? Что, если грязнокровки не настолько отвратительны, как ей рассказывали? Сестра кажется по-настоящему счастливой. Полностью довольной жизнью… Дом-спичечный коробок и муж-маглорожденный — как, как можно быть довольной такой жизнью? Кто-то не прав. Кто-то из нас определенно не прав.

Эмоции нарастали снежным комом, к которому лепились новые и новые колкие снежинки сомнений. Нарцисса на мгновение зажмурилась, не давая воли злым слезам. А она-то уже почти убедила себя, что сестра-предательница ей не нужна. Даже начала жалеть, что дала ей адрес университета. Теперь все стало еще сложнее. Кто-то не прав — или Андромеда, или родители с Беллатрикс. У каждой из сторон своя правда. Но как разобраться в этом клубке схлестнувшихся правд?..

На Милан спускались мягкие темно-голубые сумерки. Внизу, за окном, все так же суетился магловский город, мигая фарами машин, разноцветными глазами светофоров и призывными пестрыми огнями витрин и уличных кафе. Нарцисса сидела в гостиной их с соседками апартаментов у подоконника, на котором дымилась чашка горячего шоколада, а рядом возвышалась аппетитная горка золотистых гренок, и всматривалась в стремительно сгущающуюся темноту, пытаясь успеть закончить набросок с натуры.

Крыши и шпили Милана, схваченные с высоты восьмого этажа, еще сохраняли последние отблески закатного солнца, а обычный черный карандаш вполне сносно передавал игру света и тени. Цисс давно заметила за собой эту особенность — в хорошем настроении ей нравилось писать маслом или легкой полупрозрачной акварелью, и сюжеты получались такими же, легкими и радостными или задумчиво-лиричными. Теряющийся в сияющем утреннем тумане широкий мост с витиеватыми опорами, ветка магнолии с парой первых нежно-зеленых листиков… Когда же расположение духа бывало не самым радужным, в руке появлялся черный карандаш, и из-под него выходили уже другие рисунки — стены полуразрушенного дома, заросшие сорняками, разбитые песочные часы или ее любимый мотив — темный заснеженный лес…

Только по содержанию рисунков обычно и можно было определить настроения и тревоги Нарциссы, потому что внешне ничто никогда не выдавало в ней ни радостных, ни тяжелых переживаний. Сдержанность и самоконтроль, в духе которых ее воспитывали, были очень близки ее довольно скрытной натуре. Родители, помнится, обычно бывали довольны поведением младшей дочери — она почти никогда не позволяла себе забыться, впасть в истерику или вспыхнуть и наговорить грубостей, а потом так же бурно рассыпаться в извинениях.

Андромеда же иногда удивлялась, как можно быть такой ледышкой. Средняя сестра благополучно пропускала мимо ушей материнские наставления о том, что благовоспитанная леди должна сдерживать свои порывы. Андромеда, на письмо которой Нарцисса до сих пор не ответила, хотя первая неделя обучения уже подошла к концу… За ворохом новой информации, которую щедрой рукой высыпали на головы первокурсников преподаватели, за совершенно иным ритмом жизни и общением с новоприобретенными знакомыми она предпочла на время забыть о необходимости писать что-то сестре, определяться с тем, как она видит их дальнейшие отношения. Сегодня вечером, закончив с домашним заданием, она несколько раз заносила перо над чистым листом и тут же бессильно опускала руку, не зная, ни с чего начать, ни что вообще ответить Ромми.

Вздохнув, она в очередной раз положила перед собой лист и задумалась. Написать, что в гости она не приедет и отношения лучше свести к минимуму? Или что она уже раскаивается в том, что дала сестре адрес университета? Или пообещать обязательно наведаться в семейную хибарку Андромеды как-нибудь тайком, чтобы никто не знал?..

Дверь распахнулась, и в гостиную вихрем ворвалась Паола. Конечно, молча войти в комнату и заняться своими делами она была неспособна органически.

— Покажи, что рисуешь!.. Надо же, как у тебя это получается — линий почти нет, все показано тоном, как ты это делаешь? Это вид из окна, да? А почему ты так быстро ушла с ужина?

— Да так. Настроение неважное, — ответила Нарцисса в надежде, что, услышав это, соседка оставит ее в покое. Но не тут-то было.

— Да? А что случилось? Впрочем, не буду расспрашивать, я уважаю чужие тайны, хоть по мне этого и не скажешь… Главное, что подруги всегда придут на помощь! Завтра же суббота, Нарчисса! А это значит, что мы сможем пойти на улицу Раньоли.

Цисс чуть не застонала. Вот вам еще один аргумент в пользу того, что о своих чувствах нужно помалкивать!..

— А что там? — неохотно осведомилась она.

— Ты не знаешь? Там все миланские волшебные магазины.

— Что-то вроде Косого переулка, понятно… — протянула Нарцисса, теряя интерес. Не было особого желания ходить по магазинам. Она предпочла бы остаться в комнате и порисовать, если бы не необходимость запастись ингредиентами для приготовления зелий и красок, списком которых их снабдил профессор Галли.

Андромеде в конце концов она ответила. Так и не придя к определенному решению, Нарцисса ограничилась тем, что рассказала сестре об университете, неискренне пожелала счастья в семейной жизни и ни словом не обмолвилась о том, принимает приглашение в гости или нет. Дала себе больше времени на раздумья. И продолжила увлекательное погружение в учебу.

* * *

Видимо, портключи в Милане — это самый популярный способ передвижения. К такому выводу Нарцисса пришла, узнав, каким путем из университета добираются на улицу Раньоли. В холле стоял большой ящик, полный мелких ненужных вещей и крупного мусора, зачарованного для транспортировки желающих в торговый квартал — старые кисти, обломки рам и мольбертов, пустые баночки из-под зелий и ингредиентов, сломанные перочинные ножи и прочие отходы.

Первым, что бросалось в глаза в магическом торговом эпицентре, была белоснежная мраморная башня филиала «Гринготтса». Валюта — галлеон — была единой во всех странах, и банк пользовался исключительными правами монополиста. Что же до всего остального… Нарцисса давненько не бывала в Косом переулке, и то очарование, которое окутывало ее в каждый приезд туда, успело основательно померкнуть. Возможно, именно поэтому ее в первый момент ослепила яркость, красочность и блеск улицы Раньоли.

Ни один магазин не выглядел здесь скромной полудеревенской лавочкой, которых в Хогсмиде и в Косом переулке было великое множество. Вывески не жались скромно по углам, лаконично сообщая о предлагаемом товаре. Сам товар тоже не стоял мирно в витринах в ожидании, пока на него обратят внимание. Нет, здесь все двигалось, сверкало на теплом сентябрьском солнце и во весь голос кричало о своем существовании. Перед магазином магической посуды стоял всего один котел, но он то и дело превращался то в маленькую медную емкость, то в огромный чан, то в изящную золотую посудину, больше похожую на элемент декора, чем на котел для практической работы — демонстрировал ассортимент. Манекены в магазинах с одеждой прыгали и танцевали, вывеска аптеки поминутно меняла цвет и… запах — время от времени она начинала источать разные ароматы, похожие на запахи эфирных масел, которые пользовались огромной популярностью среди итальянских волшебников. Одноэтажные магазины были в численном меньшинстве — основная часть состояла из нескольких этажей с затейливой архитектурой с обилием террас. Там и сям были разбросаны небольшие кафе. А такое количество народу, как то, что толпилось, торговалось, покупало, продавало, глазело на витрины и болтало здесь, Цисс видела, пожалуй, всего несколько раз в жизни — когда посещала с семьей финал квиддичного кубка Шотландия — Австралия да когда дальняя кузина отца Мариэлла выходила замуж.

— Нам сюда! — Паола потянула подруг к аптеке. Внутри витали еще более умопомрачительные запахи, чем те, которыми клиентов приманивала вывеска. Все субстанции, которые источали далекое от приятности амбре, были плотно укупорены крышками. Нарциссе вдруг вспомнилась аптека в Косом переулке — открытые бочки с жабьей печенью и хронический смрад тухлой квашеной капусты. Будто такая простая вещь, как крышка — это что-то запредельно редкое и дорогое…

Здесь же, судя по списку профессора Галли, внутренности животных использовались редко. Может, они просто не требовались для оживляющих составов. В местной аптеке Нарцисса, Паола и Элен долго подбирали нужные травы — просто высушенные, растертые в порошок или, наоборот, заботливо сложенные листик к листику, — разные масла, толченые минералы и готовые эссенции. Цисси с содроганием вспомнила третий курс Хогвартса, зелье для устранения последствий проклятий и его главный ингредиент — крокодилье сердце. Такое огромное, скользкое, влажное, омерзительно-синюшное, сочащееся сукровицей… Нет уж, она определенно предпочитает готовить оживающие краски.

Надолго они задержались и в книжном магазине — помещении, формально состоявшем из двух этажей, но внутри больше напоминавшем трехмерный лабиринт из ступенек, площадок и стеллажей, и в магазине писчих принадлежностей, где Паола долго и со знанием дела выбирала холсты и пергамент, а Элен тем временем пополняла свою коллекцию перьев необычных расцветок. Когда наконец, набив сумки до отказа и догадавшись наложить на них заклинание невесомости, подруги добрались до ближайшего кафе и в изнеможении упали на стулья, Нарцисса подумала, что нужно чаще выбираться за покупками, чтобы не чувствовать себя дикаркой, впервые увидевшей магазин. Солнце уже клонилось к западу.

— Вообще-то мне не очень нравится это кафе, — Паола ни при каких обстоятельствах не теряла способности болтать. — Мое любимое — вон то, через улицу. Но ничего, тут тоже хорошо. Вот отдохнем и пойдем еще к сестрам Милье…

— Это кто? — поинтересовалась Элен.

— Это магазин одежды, — рассмеялась Паола. — Женские мантии и последняя магическая мода…

— Мода? — Нарцисса переглянулась с Элен. Запускать Паолу в такой магазин сейчас было небезопасно — им светило не попасть в университет до завтра. — Знаете, девочки, лучше пойдемте обратно в кампус. Нужно же оставить что-нибудь на следующий раз…

* * *

Первый семестр пролетел незаметно. Город окутывала золотая осень, солнце уже почти не давало тепла и только играло бликами сквозь цветные стекла витражей, а Нарцисса мало-помалу превращалась в мастера изготовления красок, подбора оживляющих составов и работы с живыми портретами. Последнее оказалось делом нелегким, потому что, только обзаведясь первым слоем краски, портреты начинали комментировать действия художницы и давать советы: «Эй, у меня не такие уши! Ты куда мажешь такой шнобель! И волосы у меня не стоят дыбом! Сто-ой! Немедленно пририсуй мне синий шарфик!»

С приближением зимы в письмах Андромеды участились приглашения отметить праздник у нее, в кругу ее новой семьи. Видно было, что сестра скучает — да, любит мужа, да, счастлива в браке, но скучает по всем родным и близким… Каждое такое письмо повергало Нарциссу в уныние. Она не хотела отталкивать Ромми, но вместе с тем знала, что не сможет приехать к Тонксам на Рождество. Этот праздник всегда был поводом устроить или посетить прием, встретиться со всеми родственниками и знакомыми, показать себя, проинспектировать благополучие других, завязать пару-тройку полезных знакомств… Мама уже сообщила, что в этом году Рождество Блэки будут встречать у Малфоев. Так что у Нарциссы не было шансов сбежать к сестре незамеченной, а порывать с родными по примеру Ромми она не собиралась. Все запутывалось сильнее и сильнее…

Другое дело, почему Малфой после всего, что произошло, все же позвал Блэка с остатками семейства на свой прием. Цисс чувствовала, что должна быть какая-то причина, по которой Абраксас Малфой решил продемонстрировать всем, что семья Блэк по-прежнему входит в круг его близких друзей и партнеров, но не могла до конца постичь его замыслов. Ясно было одно — ей предстоит вместе с родителями при полном параде явиться в особняк Малфоев, танцевать, улыбаться и излучать доброжелательность, а между тем после разговора в отцовском кабинете ей неприятно было даже вспоминать о Люциусе Малфое.

Ничего. Это далеко не первый раз, когда ей приходится скрывать свои истинные чувства за светской маской. Она справится, как всегда. Нарцисса считала себя неплохой актрисой. А пока что, в кругу друзей, можно еще побыть самой собой. Ни излишняя эмоциональность и простодушие Паолы, ни робость и сентиментальность Элен уже не удивляли ее и не вызывали отторжения. Теперь Цисси часто думала, что у нее два комплекта сестер — один дома, другой в университете. Эта мысль вызывала бы, конечно, куда больше смеха, если бы сестры из первого «комплекта» все еще оставались сестрами не только по крови, но и по духу, как когда-то…

А вот Симоне Тарделли она с некоторых пор не могла причислить к «просто друзьям». В первые несколько раз ей удавалось отговориться от его настойчивых приглашений сходить куда-нибудь вместе прогуляться, сославшись на занятость и домашние задания. Она не могла определиться, стоит ли ввязываться в отношения, только-только начав учебу. Потом отругала себя за нерешительность (ну ладно Андромеда, это и вправду серьезно, а что плохого в том, чтобы просто сходить на свидание?) и согласилась. И едва не пожалела об этом почти сразу — настойчивость итальянца слегка обескураживала.

Раньше Нарцисса сочла бы такое поведение просто плебейской наглостью, влепила незадачливому ухажеру пощечину и сбежала, как маленькая… Теперь же она просто мягко отстранилась, а Симоне быстро понял, что стоит вовремя остановиться, и перешел к неспешным и осторожным попыткам завоевания неприступной англичанки.

В последний день семестра нечего было и думать об учебе. Все мысли были заняты предстоящими каникулами, возвращению домой и встрече с родными. Почти все свои вещи Цисс оставляла в общежитии — дома у нее было предостаточно другой одежды — и взяла с собой только немного оживляющих красок. Ее давно подмывало написать карикатурный портрет Беллы и посмотреть, что из этого выйдет. Вот и будет чем заняться на каникулах. А Беллатрикс только посмеется… наверное.

— Обязательно пишите мне обо всем! — напутствовала Паола, шагая с подругами по коридору к холлу, откуда студенты отправлялись по домам.

— Это же всего две недели, — улыбнулась Элен.

— Вот-вот! За две недели можно отправить целых четырнадцать писем! Я хочу знать, как проводят Рождество мои лучшие подруги! — заявила Паола. Нарцисса весело пообещала прислать, может, и не четырнадцать «отчетов», но штук пять точно. И слово «бестактность» ей даже в голову не пришло. Какая тут может быть бестактность в требованиях описывать каждый день своего отдыха? И вправду никакой…

— А как насчет письма для меня? — послышался вкрадчивый голос. Нарцисса обернулась. В вестибюле сестру поджидал Симоне. И, конечно, по ее примеру не мог не влезть в разговор.

— Половинку письма. Если будешь хорошо себя вести, — пообещала Цисс, махнула на прощание подругам и поспешила к волшебнице, выдающей портключи. Вслед донесся веселый смех.

* * *

Дома, как обычно в это время года, царило оживление. Эльфы уже украсили все к Рождеству, а в гостиной мало-помалу собирались все Блэки, готовясь вместе трансгрессировать в особняк Малфоев. Тетя Вальбурга расцеловалась с Друэллой, и обе матроны теперь восседали на диване, делясь семейными новостями. Четырнадцатилетний кузен Сириус с недовольным и мятежным видом стоял в сторонке — он явно предпочел бы провести праздники у кого-то из своих приятелей. Сколько Нарцисса помнила тетку, та постоянно жаловалась Друэлле на старшего сына. Беллатрикс что-то живо обсуждала с Родольфусом, и оба время от времени принимались хохотать как ненормальные. Цисс до сих пор не могла разобраться, какие отношения у сестры с навязанным ей мужем. С одной стороны — сделка плюс династический брак, с другой — полное взаимопонимание и вот это бурное веселье… Или семья строится не только на любви?..

Когда они прибыли ко входу в Малфой-мэнор, большая часть гостей уже собралась. Сад был украшен гирляндами из живых огоньков, перелетающих с места на место, и заколдован атмосферными чарами, чтобы холод не мешал прогуливаться по многочисленным аллеям. Абраксас отошел поговорить с приглашенным на прием министром магии, и гостей встречал Люциус. Любезно раскланивался, гостеприимно улыбался всем и никому одновременно. Блэков он тоже поприветствовал мимолетно и посторонился, пропуская их в празднично украшенный холл и переключаясь на все прибывающих других гостей.

— Как ты думаешь, зачем они нас позвали? — задала Нарцисса Белле не дающий ей покоя вопрос. Беллатрикс усмехнулась.

— Не хотят выглядеть идиотами.

— То есть?

— Если Малфои перестанут с нами общаться, это будет значить, что они признаются в своей полной некомпетентности в выборе деловых партнеров, — пояснила сестра со смешком. — Признают собственную глупость и недальновидность. А так они делают вид, что все по плану. Мы же не объявляли на весь свет, что Меда сбежала чуть ли не из-под венца. Сплетни, конечно, ходят, но не более. Так что если Малфои теперь с нами расплюются, они докажут, что сплетни — не вранье… и что они в этой истории вышли самыми большими дураками, — Беллатрикс снова рассмеялась, словно эта история забавляла ее до невозможности. — Ладно, Цисси, выбрось все это из головы. Как думаешь, какой будет пудинг?

Нарцисса покосилась на сестру с подозрением. Ее не оставляло чувство, что Белла насмехается, все еще считая ее глупой малышкой, с которой только о пудинге и можно говорить. А с другой стороны, так оно и есть. Что Цисс успела повидать в жизни? Стены школы, стены университета, преподавателей да сокурсников-ровесников. В то время как Белла вместе с мужем давно уже состояла в рядах сторонников Темного Лорда, проворачивая для него разные темные делишки и иногда развлекаясь вылазками на охоту за маглами…

Во время пышного праздничного ужина Нарцисса обводила глазами гостей, сидящих за массивным столом, ярко освещенным множеством свечей в тускло-серебристых семисвечных канделябрах. Многих из тех, кто смеялся и болтал здесь, наслаждаясь стряпней малфоевских эльфов, она знала, с некоторыми училась в Хогвартсе, других, постарше, часто встречала в слизеринской гостиной. Она точно знала, что по меньшей мере половина присутствующих числились среди Пожирателей смерти, а все остальные, хоть и не спешили присоединяться, но в общем разделяли их идеи. Даже немного забавно было видеть среди этих людей министра магии…

— Размышляешь о вечных закономерностях бытия, Блэк?

Очнувшись, Нарцисса обнаружила, что ужин окончен. Те из гостей, которые еще не потеряли от переедания способности двигаться, вставали из-за стола и переходили в большую гостиную, где паркет, освобожденный от ковров, был натерт до блеска, а приглашенные музыканты настраивали инструменты. На приемах у Малфоев всегда было много музыки и танцев. Задумавшись, она не успела заметить, когда к ней подошел Люциус. Прозрачные серые глаза с насмешливым прищуром изучали ее, казалось, с любопытством.

— С чего ты взял?

— Такое лицо обычно бывало у профессора Биннса, когда он задумывался, как объяснить что-то туповатому студенту…

— Ключевое слово — «туповатому», Малфой, — сообщила Нарцисса. Что он вообще здесь забыл, почему не идет открывать вечер? Люциус негромко рассмеялся.

— Как легко ты меня раскусила. Я убит горем!.. Потанцуем, Блэк?

Хмыкнув, она поднялась, принимая предложенную руку. Все-таки ее одолевала неловкость рядом с этим человеком. Она не знала, чего от него ожидать. По сравнению с тем, как он держался с ней летом в отцовском кабинете, его сегодняшнее поведение было образцом любезности. Странно. Зачем ему понадобилось с ней танцевать?..

— Не нашел еще новую жертву в жены? — дерзко поинтересовалась Цисс, тщетно надеясь избавиться от этой неприятной тянущей неловкости, и тут же поняла, что сделала только хуже. Музыканты заиграли что-то спокойное, в среднем темпе. Малфой внимательно посмотрел на нее. Нарцисса ожидала, что сейчас он засмеется, может, спросит, уж не предлагает ли она себя на эту роль, отпустит колкость, как он умеет… Вместо этого Люциус спокойно ответил:

— Сильно по ней скучаешь, да?

Она молча кивнула. «Легко раскусила»… Ему-то как удалось раскусить ее в пять секунд?

— Брось, Блэк. Она тебя предала. Забудь. Ты можешь простить предательство, семья — никогда.

Мелодия задержалась на низких нотах на мгновение и ускорила темп. Да. Семья. Когда сплоченный кровными узами и общими идеями клан превратился в дополнительный источник неприятностей?.. Отличный разговор для праздничного вечера! Цисс улыбнулась, отбрасывая с лица непокорную прядь волос. Нет уж, хватит портить себе настроение…

— Знаешь, Малфой, когда ты называешь меня по фамилии, так и кажется, что ты обращаешься к моему отцу! — заявила она, меняя тему. Неловкость улетучилась, и Нарцисса вдруг с удивлением поняла, что необходимость играть роль испарилась вместе с ней. Вымученный светский разговор, так и не начавшись, сразу перешел в почти дружеский. Оказывается, Малфой — не такой неприятный тип, каким рисовала его услужливая память… Она испытала нечто, похожее на сожаление, когда танец кончился.

* * *

Когда Блэки вернулись домой, каминные часы показывали два. Кузены и остальные родственники трансгрессировали к себе (Вальбурга бросала на Сириуса уничтожающие взгляды, и Нарцисса могла только представить, какой нагоняй ждет его дома), и всеми постепенно овладевала сонная усталость. Цисс мечтала только добраться до кровати, а вот Белла, казалось, вообще не знала, что такое отдых. Она как ни в чем не бывало энергично доказывала что-то отцу. Сигнус неуверенно кивал, но вид у него был слегка одурманенный. Еще бы — у Малфоя гостям в бокалах предлагался уж никак не сидр и не тыквенный сок… Нарцисса подошла пожелать спокойной ночи, но при ее приближении разговор смолк, будто его резко выключили.

— Что тебе, Цисси? — запинаясь, пробормотал отец.

— Спокойной ночи, па. Спокойной ночи, Беллс, — миролюбиво ответила она. Это мираж, навеянный неверным светом свечей, или Белла при этих словах с облегчением выдохнула?

— Спокойной ночи… — сказал Сигнус. Так, теперь быстренько отходить, пока он не полез обниматься. Протрезвеет — пожалеет, как обычно…

Спальня казалась непривычно просторной и пустой. Нарцисса уже немного отвыкла ночевать в комнате одна.

Расчесываясь перед зеркалом, она хотела вспоминать только приятные моменты вечера, но перед глазами почему-то стояло только напряженное лицо Беллатрикс, острый взгляд, которым она буравила отца. А ведь Белла — одна из самых активных участников вылазок Темного Лорда… Не связан ли этот загадочный разговор с отцом с ее рискованной деятельностью?

Слишком многие знакомые Цисси состояли в его рядах, чтобы она могла относиться к ним с неприязнью. Но тем не менее Пожиратели, в том числе и родная сестра, ее немного пугали. Она никогда бы не стала их жертвой, но, читая в газетах об очередной акции террора, поневоле задумывалась, сколько же жестокости в этих людях. И какую опасность они несут окружающим, иногда сами того не желая… Как Белла сегодня, например. Что она опять задумала? И как к ее планам причастен отец?

Утро после праздника было тихим-тихим, будто само время замерло, делая паузу, прежде чем возобновить свой бег. Покрытые сахарно-белым снегом цветники, рабатки и нетоптаные аллеи сада слепили глаза, а горизонт сливался с землей. С неба срывались крупные, как клочки ваты, снежинки, оседая на черных ветвях деревьев, и без того уже присыпанных сверху тонким слоем вчерашнего снежка.

Еще не до конца проснувшись, Нарцисса удивилась, что не слышно обычной болтовни Паолы, которая в последние четыре месяца и будила ее по утрам, но потом вспомнила, где находится, и улыбнулась. Она дома… В своей комнате с окнами на юг, оклеенной темно-голубыми обоями с затейливым изящным узором, с французским окном, светлыми шторами и мягким пушистым ковром на полу. У весело пылавшего камина свернулся клубочком толстый бело-рыжий кот, старожил в семье Блэков. Он отличался почти магической способностью просачиваться в любую запертую дверь и обнаруживаться утром в самых неподходящих местах. Слаще всего ему спалось на чьем-нибудь лице, пока этот кто-то не просыпался от нехватки воздуха и не изгонял нахала из комнаты. А имени ему за столько лет жизни дать так и не удосужились.

Нарцисса потрепала кота за ушком и спустилась в столовую. Завтрак сегодня подавали позже обычного. Сигнус уже восседал во главе стола с кислым лицом. Не стоило вчера соблазняться малфоевским спиртным, тем более что дома в винных погребах было полно своего. Странным было не это: за тем же большим обеденным столом, как ни в чем не бывало, сидели Беллатрикс с Родольфусом, и вид у них был такой, словно нет ничего необычного в том, что утром после праздника они завтракают в домашних нарядах в родительском доме Беллы.

— Доброе утро! — поздоровалась Цисс. — Белла, что, остаетесь погостить?..

— В некотором роде да, хм… — пробурчал неопределенно Родольфус. На его длинном лице было написано смущение. Но тут Сигнус оживился.

— Надо ей сказать правду, иначе она может случайно вас выдать! — гаркнул он. — Белла и Руди скрываются от авроров, и так получилось, что их дом вчера был рассекречен. Так что пока им придется пожить у нас. На наш дом я уже наложил маскировочные чары. Цисси, надеюсь, ты понимаешь, что лучше об этом молчать.

— Что? А почему на них началась такая охота? — Цисс опустила булочку, которую намазывала маслом, так и не откусив. — Они что, выдали себя?

Она знала, что Пожиратели вершили свои дела под масками, и о принадлежности отдельных членов общества к их рядам ходили только бездоказательные слухи. Иначе министр магии не раскланивался бы вчера в Малфой-мэноре со всеми ними… С Беллой и Руди, кстати, тоже… Что-то тут не сходится.

— Подождите, вчера на приеме еще было все нормально. Белла, ты даже с министром танцевала, я видела. А наутро вас уже разыскивают?

— Ну да, так и есть, — неохотно и раздраженно выдавила сестра. — Когда малютка Цисс отправилась в постель, мы с Руди и еще кое с кем решили продолжить празднование, — на ее лице появилась тень довольной улыбки, и Нарцисса поняла.

— И вы пошли громить магловские деревни. Там вас и засекли авроры. А потом вы кинулись бежать…

— Мы никогда не бегаем от авроров, если случится на них нарваться! — рявкнул задетый за живое Руди. Он терпеть не мог, когда его даже полунамеком обвиняли в трусости. — Мы приняли бой и дрались хорошо! Просто Эйвери был ранен, и нам пришлось отступить.

— Все понятно, — резюмировала Нарцисса. — Вы «отступили» к себе домой и притащили на хвосте кого-то из авроров. А как они узнали, что под масками именно вы?

— Они не сразу напали, когда проникли в наш дом, еще наблюдали с полчаса… Вот мы и…

— Ясно.

Дети. Маленькие жестокие дети, которым нравится мучить тех, кто слабее. Такое сравнение часто приходило в голову, когда Цисс слышала об очередных зверствах Пожирателей. В другое время сестра, да и все они, казались ей такими взрослыми, сильными, серьезными, но когда доходило до налетов и погромов, другого слова, кроме как «дети», подобрать было невозможно. Маленькие — мелкое хулиганство: максимум — кошек могут мучить на заднем дворе и одноклассников травить в школе. Но когда, вырастая, люди все еще остаются жестокими детьми… то и игры у них уже более масштабные. Кто-то превращается в банального преступника, а кто-то идет в Пожиратели, чтобы истреблять маглов под лозунгом «За чистоту крови!»… или становится аврором, из тех, кто предпочитает пропускать мимо ушей указание «взять живым или мертвым», считая, что мертвый Пожиратель — это и удобней, и безопасней, орден-то все равно дадут.

Глупые мальчишки со своими играми. И сестра Белла среди них. Нет, никто ведь не спорит, что нужно беречь магическую родословную и придерживаться традиций чистокровности (Нарцисса, например, не могла представить, как можно заключать браки с маглами, они ведь… другие, просто другие, существа иного порядка, это все равно что за гоблина или кентавра замуж выйти!), но она считала, что утверждать свои убеждения в мирном русле, путем агитации и разъяснений, было бы намного продуктивней. Впрочем, ее никто не спрашивал, а навязывать свое мнение старшим она была не приучена.

* * *

Перестроиться на домашний распорядок дня оказалось трудновато. В первые два дня по утрам Нарцисса вскакивала с постели в несусветную рань в панике, что опаздывает на лекции, и только спустя какое-то время понимала, что сейчас каникулы, и отдыхать ей остается еще больше двух недель. Тогда, понежившись еще некоторое время под одеялом, она вставала и брала в руки учебники и пособия. График экзаменов был гибким, в отличие от Хогвартса — можно было сдать еще до каникул, можно и после, если студент хотел закрепить изученный материал в спокойной обстановке. Цисс записалась на сдачу экзаменов в первые дни будущего семестра, чтобы быть уверенной, что она точно все выучила и ничего не забыла.

На третий день после Нового года она закрыла очередную книгу только к вечеру. На улице почти стемнело. До ужина оставалось около часа, и Цисс решила наконец-то заняться портретом Беллы. Она как раз примеривалась, чтобы начать работу с краской, а тут следовало соблюдать крайнюю осторожность, ведь портреты почти сразу оживали, а при использовании определенного состава еще и принимались разговаривать. Учитывая же, что это должен был быть не простой портрет, а карикатурный, невозможно было предугадать, какие черты характера Беллы окажутся преувеличенными в такой версии и как поведет себя портрет дальше… Внезапно снизу донеслись крики и грохот.

Подняв голову, Нарцисса прислушалась. Кричал отец. И еще какие-то мужчины. Раздался резкий голос Беллатрикс, но что она говорила, было не разобрать. Цисс бросила кисти и побежала на шум.

— Убирайся отсюда, это мой дом, Грюм!

Нарцисса застыла на верхней ступеньке лестницы. Прямо в холле дома Блэков — защищенного кучей заклинаний дома Блэков! — был небольшой отряд авроров во главе с Аластором Грюмом. Сигнус агрессивно целился в них палочкой, переводя ее кончик с одного на другого, а за спиной у него Беллатрикс и Родольфус явно рвались в бой. Мракоборцы тоже сдерживались только благодаря авторитету Грюма. Цисси тоже выхватила палочку на всякий случай. Как они сюда попали?!

— Мы пришли задержать опасных преступников, Блэк! Уйди с дороги, и никто не пострадает!

— Черта с два! Белла, что ты стоишь, бегите же! — крикнул Сигнус, не оборачиваясь. В это время Грюм гаркнул, перекрывая звук его голоса:

— Взять их!

Получив наконец команду, авроры кинулись вперед. Брызнули сверкающие молнии заклинаний, которые Блэк, защищаясь, пока успевал блокировать. Кто-то попытался оттолкнуть его, но короткий «Остолбеней» бросил мракоборца на пол.

— Я сказал, это мой дом! Вон отсюда!! — заорал Сигнус, выходя из себя. Один из авроров попытался расколдовать обездвиженного товарища, но остальные трое, уже не слушая ни Блэка, ни своего предводителя, рванулись к Лестрейнджам, которые только этого и ждали. «Авада Кедавра» от Беллатрикс — и самый ретивый рухнул к ее ногам. Нарцисса тихо ахнула, впервые увидев сестру в бою, а та не церемонилась, посылая слепящие лучи непростительных заклятий. Трое авроров попытались окружить Лестрейнджей, но были сбиты с ног мановением палочки Родольфуса. Белла, издевательски ласково шепнув «Круцио», заставила того, кто смог подойти ближе всех, пролететь через всю комнату и врезаться в стену под самым потолком, корчась от боли. Двое оставшихся вскочили, и она отвела палочку. Вспышка. Новая вспышка.

— Бить на поражение! — распорядился Грюм. Заклятие из его палочки просвистело над головой Родольфуса и выжгло зияющую дыру в середине лестницы. — Уйди, Блэк, если не хочешь загреметь за пособничество!

— Прочь из моего дома! — взревел Сигнус.

— Слова на них не действуют, отец! — Белла «Круциатусом» швырнула на пол еще одного аврора и заслонила собой Блэка. Родольфус теперь дрался только с Грюмом, пока его отряд собирался с силами для новой атаки. В какой-то момент Лестрейнджи с Сигнусом и авроры с Грюмом на миг замерли друг напротив друга.

— Авада Кедавра!

— Эвентео!

Сразу из нескольких палочек хлестнули молнии слепящих зеленых лучей. Хриплый вскрик. Еще один аврор рухнул прямо между Беллой и Грюмом, и в ту же секунду вихрь из палочки Сигнуса резко подхватил всех непрошеных гостей, и живых, и мертвых, и неуправляемым смерчем вынес из холла в зимнюю ночь.

А потом палочка выпала из бессильных пальцев, и Сигнус Блэк с широко раскрытыми невидящими глазами навзничь повалился на пол.

— Отец, ты ранен? — Не найдя видимых повреждений, Беллатрикс взяла его за руку, щупая пульс. — Отец… Мерлин!

— Что случилось?! — Нарцисса ринулась вниз по лестнице, перепрыгнув через выбитый заклинанием пролом. Белла подняла голову.

— Что случилось? Он мертв, Цисси! Ты довольна?

— Я?.. — Цисс метнулась к отцу и неверяще приложила руку к его груди. — Нет… Нет, не может быть!

— Теперь ты довольна? — повторила Белла со злостью. — Ты стояла и смотрела, как же, как тут пропустишь такое зрелище! И даже не попыталась вмешаться! Куда интересней наблюдать за побоищем, не так ли? Подумаешь, убьют кого-нибудь…

Нарцисса медленно встала с колен. Со дна души поднималась, нарастая, ядовитая черная злоба, неконтролируемая, готовая смести все на своем пути. Она с любопытством наблюдала?! Она, Цисс?! А из-за кого авроры вообще здесь появились? И чего Белла от нее хочет — чтобы Нарцисса, подобно ей, косила их направо и налево смертельным заклятием?! Беллатрикс не договорила — сестра с силой ударила ее раскрытой ладонью не по щеке даже — по губам, разбивая их и пачкая пальцы кровью.

— Ты, кажется, в чем-то обвиняешь меня? Авроры ворвались в наш дом из-за тебя, Беллатрикс, из-за тебя и твоего мужа, они искали вас! Это все на твоей совести!

— Закрой рот… — прошипела Беллатрикс, поднимая палочку. Нарцисса вскинула свою…

— Протего! — Это всеми позабытый Родольфус наконец решил вмешаться. Между сестрами соткалась прозрачная преграда, а Лестрейндж рявкнул: — Замолчали обе! Где миссис Блэк? Нужно возобновить защиту дома, пока они не вернулись! Нужно наложить чары Доверия, я давно это говорил, кроме нее, никто теперь этого не сделает, она старшая в доме!

— Она, по-моему, собиралась в гости к Розье, — неуверенно ответила Беллатрикс, успокаиваясь.

— Приведи ее сюда, только молчи о гибели Блэка, пока не будут наложены чары Доверия!

— Я сама разберусь, что делать! — огрызнулась Белла и поспешно трансгрессировала. Родольфус подошел к все еще распахнутой входной двери и встал на пороге, бормоча под нос заклинания и восстанавливая хотя бы временно сломанные защитные чары, а Нарцисса, как в трансе, присела на корточки рядом с телом отца и разрыдалась, сжавшись в комочек и уткнувшись в сложенные на коленях руки. Почему она не вмешалась? Белла права… она просто стояла и смотрела… и ничего не сделала… так какое право она имеет обвинять сестру?

Кого вообще тут можно обвинять?.. Авроры никогда не церемонились с Пожирателями, а Пожиратели, в свою очередь, с ними…

Но главное, кого ни обвиняй, ничего не вернуть. Сигнус Блэк был мертв, его тело лежало теперь на полу в холле его родового поместья, и седые волосы, как что-то странно чужеродное, выделялись на фоне кофейного паркета. Лестрейнджи, спеша принять более срочные меры, так и не удосужились поднять его, перенести в гостиную, положить на диван, проявить хотя бы минимальное уважение… Нарцисса нацелилась было палочкой, но поняла, что забыла нужное заклинание, и опять уткнулась в руки лицом. Имя домового эльфа, которого можно было вызвать и заставить сделать все, что нужно, тоже напрочь вылетело из памяти, а сам эльф где-то спрятался еще в начале схватки. Осознание происходящего постепенно пробивалось сквозь стену отторжения.

* * *

— Ты — второе самое бесполезное существо в этом доме после отца, Цисси! — с раздражением сказала Беллатрикс.

Прошло два часа. Друэлла, вызванная с мирных посиделок у кузена, сделала все, что требовалось, применила чары Доверия, которые мог накладывать только старший из хозяев дома, а Хранителем Тайны сделали Родольфуса, поскольку ни Беллатрикс, ни Нарцисса, как кровные родственники и оттого частичные хозяйки дома, на эту роль не годились. После этого Родольфус немедленно трансгрессировал, перекинувшись несколькими словами с Беллой — как поняла Цисс из глубин своей растерянной прострации, он намеревался собрать отряд Пожирателей и отправляться по следу уцелевших авроров.

Сама Беллатрикс, как ни рвалась присоединиться, была вынуждена остаться дома, потому что Друэлла, произнеся последние слова заклинания, схватилась за сердце и грузно осела на диван. От вызова колдомедиков она отказалась наотрез, да и нельзя было сейчас их вызывать, хотя бы до тех пор, пока не разрешится ситуация с аврорами. Отправляться в больницу мать тоже не пожелала, и теперь Беллатрикс собиралась сидеть с ней в ее комнате наверху, отпаивая зельями. Нарциссе же досталась самая легкая, по разумению старшей сестры, обязанность, и Белла отказывалась понимать, почему Цисс пытается увильнуть от ее выполнения.

— Маленькая дурочка, не можешь ты отсиживаться в своей комнате, раз в доме нет никого, кроме нас! Сигнус Блэк не должен валяться в гостиной один, как бродячая собака! Так положено, понимаешь? Так положено, чтобы с покойником кто-нибудь остался. Неужели это так сложно?!

— Белла… — Нарцисса уже не плакала, только изредка сдавленно всхлипывала. — Нет, ты не понимаешь!.. Я просто не могу остаться здесь одна… с ним… это слишком тяжело…

— Ты покойников боишься, что ли? — пренебрежительно сощурилась Беллатрикс. — Знаешь, сейчас ты — второе самое бесполезное существо в этом доме после отца! Даже на это не годишься!

Цисси потрясенно уставилась на сестру. Иногда цинизм Беллы ее шокировал. Как она может говорить так, да еще спустя всего пару часов после его гибели? Или в ее душе не осталось никакой привязанности к отцу? Нет, здесь дело не в привязанности, это просто… просто…

— Ты правда не понимаешь? Не могу я спокойно сидеть, когда отец в двух шагах от меня, и он мертв, Белла! Это больно!.. Хотя ты, наверное, действительно не знаешь, что такое душевная боль…

— Ты права, не знаю. Зато я знаю, что такое долг и уважение к памяти усопшего. Поменьше пафоса, Цисс. Я могу остаться в гостиной сама, а маму бросить на тебя, но ты же ни на что не годишься, ты не сумеешь даже сердечное зелье с первого раза приготовить! Поэтому ты будешь сидеть в гостиной, и не смей сбежать плакать в свою комнату! Не смей позорить память отца, бросив его одного, как последнего бродягу!

— Почему нельзя позвать тетю Вальбургу? Позвать хоть кого-нибудь из родни?!

— Потому что Руди — Хранитель Тайны Блэков, только он может раскрыть, где находится наш дом, и впустить кого бы то ни было, а он сейчас ищет тех авроров, чтобы отомстить. Не время созывать толпу родственников ради твоего душевного комфорта, Цисс! Выполняй свой долг, а я буду выполнять свой. По крайней мере, здесь ты ничего не напортачишь, если не сбежишь, конечно. За мамой нужно правильно ухаживать, а отцу хуже уже не будет.

Выпалив эту убойную тираду, Беллатрикс развернулась и стремительно зашагала на второй этаж, где Друэлла лежала в постели, временно оставленная на попечение домовика.

Нарцисса упала в свое любимое кресло. А когда-то оно ее успокаивало, смешно вспомнить!.. Нет, нельзя снова начинать плакать, иначе она сойдет с ума. Взгляд старательно соскальзывал с дивана, на который уложили тело Сигнуса Блэка. Нужно отвлечься… да как тут отвлечешься?!

Подумав, Нарцисса призвала манящими чарами свой блокнот для эскизов и черный карандаш и принялась полуосознанно набрасывать что-то на новом листе. Белла права. Как обычно, если поразмыслить. Дочь Блэка не имеет права малодушно сбежать в свою комнату. У нее есть последний долг перед усопшим, и она его выполнит.

* * *

Люциус Малфой материализовался посреди заснеженного сада и не сразу сообразил, в какую сторону идти. Когда глаза привыкли к непроглядному мраку, он различил темнеющее чуть поодаль строение. Значит, Лестрейндж назвал правильное расположение.

Родольфус Лестрейндж ввалился в Малфой-мэнор чуть больше часа назад, раздраженный, растерянный и заметно испуганный. Выслушав его невнятный сбивчивый рассказ, Люциус понял, что эти идиоты снова прокололись. На этот раз крупно, так что выкрутиться уже вряд ли удастся. Что самое досадное, Лестрейнджи и группа других Пожирателей выдали себя и подставились под удар просто на ровном месте, потому что им спьяну вздумалось повеселиться. Можно себе представить, в какой ярости будет Лорд, узнав, что несколько самых верных и надежных соратников теперь рассекречены и вынуждены скрываться, тем самым становясь почти бесполезными для его интриг. Кроме всего прочего, в результате их пьяной вылазки погиб глава семьи Блэк… Люциус не сомневался, что вся вина за это лежит исключительно на Беллатрикс, которая как никто умела подбивать приятелей на опасные игры вроде последней, приведшей авроров по следу в дом Блэков.

Лестрейндж упрашивал Абраксаса выяснить положение дел, поговорить с министром, узнать, нельзя ли будет спустить все на тормозах и сделать вид, что ничего не случилось… Старший Малфой отказался наотрез, не желая рисковать своей репутацией, которая могла оказаться сильно подмоченной, если бы он попытался ходатайствовать перед министром за Пожирателей. Лорду он, в общем-то, симпатизировал, но считал, что зарвавшиеся мальчишки должны сами отвечать за то, что наворотили. Тогда в Министерство, почти опустевшее в этот довольно поздний час, отправился Люциус.

Новости были неутешительными. На рейды Пожирателей никто не собирался смотреть сквозь пальцы. Даже верный Макфадден, покачав плешивой головой, невесело сообщил, что на этот раз взятка — давно известное средство — уже не поможет, потому что купить все Министерство на корню пока еще не в состоянии ни Блэки, ни тем более Лестрейнджи. Поколебавшись, Люциус решил рассказать все это Белле прямо сегодня и посоветовать не гнаться за аврорами, чтобы не рисковать свободой еще больше. Едва ли Лестрейнджи его послушают, конечно… Спеша трансгрессировать в Лондон к остальным участникам вчерашнего дебоша, которые собирались отправляться мстить за гибель Блэка (еще один повод для хорошей драки, мысленно оценил Малфой-младший этот праведный порыв), Родольфус мимоходом рассказал о чарах Доверия и назвал адрес дома Блэков. Этот адрес будет знать первый же, кто догадается как следует напоить Руди, решил Люциус. Ну и Хранителя тайны они себе выбрали…

Дом встретил его гулкой тишиной и полумраком. Ничего не напоминало о недавно разыгравшемся здесь побоище. Где это Беллатрикс, интересно? Люциус заглянул в гостиную.

Сигнуса Блэка он увидел сразу. На диване, в домашней одежде, тело выглядело жутковато даже для ко всему привычного Пожирателя — будто старик просто прилег отдохнуть. В этой мирной с виду картине было что-то неправильное и оттого тревожащее… нет, пугающее: казалось, даже вид израненного трупа не вызывал бы такой холодок по спине, как это легкое спокойствие смерти. Малфой передернул плечами и повернулся, чтобы возвращаться в холл, но был остановлен резким окриком:

— Кто здесь?

Он рывком обернулся. В грудь смотрел нацеленный кончик палочки. Нарцисса. Странная компания…

— Ты сама-то почему здесь сидишь? — поинтересовался Люциус, возвращаясь в гостиную. Больше никого там не обнаружилось, и его удивление возрастало.

— А где мне еще быть? Я делаю то, что должна.

Малфой удивленно моргнул, обводя взглядом комнату. Что она имеет в виду? Хотя… Когда умерла его мать, Люц был еще слишком мал, чтобы помнить подробности. Но теперь в памяти проявилось что-то смутно знакомое… да, кажется, одна из французских кузин отца тогда говорила что-то о традициях, обычаях… о том, что, по обычаю магического мира, покойника нельзя оставлять в одиночестве. Да, точно, именно так это и звучало. Он еще раз смерил глазами Нарциссу, которая с непроницаемым лицом и прямой спиной снова усаживалась в свое кресло. Дикарский обычай. Может, это и правильно, если вокруг вьется толпа родственников, но когда это выливается в посиделки наедине с трупом… да такое не каждый взрослый маг выдержит, не то что восемнадцатилетняя девчонка, которую всю жизнь держали в вате, оберегая от потрясений. Однако же вот она сидит перед ним, внешне совершенно спокойная, тонкие пальцы сжимают карандаш, и рука летает над наполовину заполненным листом… Малфой подошел поближе.

— А где все ваши родственники? Ты что, одна здесь? Где Белла и миссис Блэк?

— У мамы сердечный приступ, Белла за ней ухаживает, — кратко проинформировала Нарцисса. — Остальные будут утром, когда вернется Руди. Ты что-то хотел?

— Я… м-м… подожду Беллатрикс, нужно с ней поговорить, — заявил Люциус, пододвигая себе стул. Вообще-то к Белле можно было бы вернуться и завтра, не было ничего срочного в той информации, которую он собирался сообщить. Он сам не знал, почему остается. Знал только, что это неправильно, когда девчонка из-за какого-то нелепого обычая должна коротать ночь в компании мертвеца. Его, Люциуса, она вряд ли уважает после того, что он наговорил ей летом (взвинчен был, нервы не выдержали, потом долго ругал себя за невоспитанность), но все же хоть какая-то живая душа, кроме эльфа.

И еще где-то на краю сознания мелькнула мысль, что, кажется, он ее сильно недооценивал. По рассказам Беллы о «Ромми и малышке Цисс», по собственным наблюдениям за этой семьей у него сложилось впечатление о Нарциссе как о слабовольной и бесхарактерной избалованной дочке богатых родителей. Сейчас это представление дало ощутимую трещину. Трещина росла и ширилась по мере того, как он следил за «избалованной дочкой» сейчас — ни истерик, ни рыданий, никаких проявлений слабости. Так и должна вести себя леди — никаких взрывов эмоций на людях. А понятие «на людях» включает в себя все, что не ограничено стенами собственной комнаты. Люциус вдруг подумал, что быть леди — это тот еще труд.

Видимо, поняв, что назойливый гость намерен задержаться надолго, она отложила блокнот. Малфой бросил взгляд на листок. Изломанные голые деревья, тропинка, уводящая в туманный зимний лес, по ней идет какое-то сгорбленное существо в мантии с капюшоном, опираясь на трость — женщина или мужчина, не разобрать… И полупрозрачные лица призраков бесстрастно взирают сверху из ветвей. Ну и рисунок для восемнадцатилетней вчерашней школьницы.

— Красиво, — сказал он, не зная, как еще это прокомментировать. Нарцисса чуть заметно скептически усмехнулась.

— Что? Нужно было сказать «уродливо»? — Если потребуется выставить себя невеждой, чтобы она хоть немного отвлеклась, то, Мерлин заколдуй, он это сделает. Она должна сейчас находиться в объятиях сочувствующих родственников и друзей, а не сидеть здесь с покойником, расхлебывая последствия пьяной выходки Беллы и ее идиотов-дружков из числа самых отмороженных Пожирателей. Мало того, что подставили остальных, так еще и…

— Спасибо, конечно, но «красиво» — фирменная оценка дилетанта, — пояснила Нарцисса. — Так сразу становится понятно, разбирается человек в искусстве или нет.

— А как надо говорить?

— Как говорить, чтобы сделать вид, что ты не дилетант? А для таких есть море готовых шаблонов. Подставил нужное слово — и пой хвалебные оды с умным видом…

Малфой слушал. Задавал вопросы. Рассказывал сам, когда темы начинали иссякать. Постепенно разговор перескочил на высшее образование, и на этот ее восхитительный университет, и на особенности зельеварения в разных странах в зависимости от магических школ, а потом на путешествия — и тут обоим было что рассказать, потому что и Малфои, и Блэки поездили по миру немало. Люциус не знал, делает ли он лучше или хуже своей болтовней на отвлеченные темы, но к утру Нарцисса по крайней мере оттаяла и даже пару раз улыбнулась. И то достижение для такого неумелого утешителя. Скоро, если Родольфуса не схватили, он вернется из своей никому не нужной карательной экспедиции и приведет Вальбургу и целую армию всезнающих кузин-подруг-тетушек. Они разберутся.

А Белле с Родольфусом Люциус еще выскажет все, что о них думает. О них и об их развлечениях.

Где были их мозги, когда они так по-крупному подставляли Темного Лорда?!.

С улицы донеслись голоса, и свет фонарей прорезал насыщенно-синие предрассветные сумерки. Послышался хруст насыпавшегося за ночь снега, и в холл, впуская морозный воздух, начали заходить многочисленные блэковские родственники во главе с Родольфусом. Завидев Люциуса, тот стремительно подошел к нему.

― Ну, что там в Министерстве?

― Ничего хорошего, ― ответил Люциус, подавив желание ответить, что Министерство пока не рухнуло, а Лестрейнджа не сделали министром. Со вчерашнего вечера в нем нарастало глухое раздражение против этой парочки, которая ради развлечения наплевала на осторожность и подвела Темного Лорда, еще нескольких Пожирателей, вынужденных теперь удариться в бега, не говоря уже о собственной родне. Идиоты. Что Белла, что Руди. ― На этот раз ваши забавы вам с рук не сойдут. Вы уже в розыске.

― Полегче, Малфой, ты с нами заодно, ― оскалился Лестрейндж. ― Мордред раздери, нужно что-то решать. На дом наложены чары Доверия, может, нам здесь остаться?..

― С Лордом сначала… реши, ― бросил Малфой. ― Если тебе повезет, то не придется больше об этом беспокоиться.

Лестрейндж недоуменно моргнул. Тон Люциуса не слишком обнадеживал. Решив не уточнять, что именно Малфой имел в виду, Родольфус направился вверх по лестнице. На пороге гостиной маячили те Пожиратели, которые тоже угодили в розыск, а потом участвовали в «акте возмездия». Сбросив шубы на руки домовику, в доме уже вовсю хозяйничали Вальбурга Блэк и престарелая, но все еще полная жизни мать Сигнуса Ирма. Люциус оглянулся на Нарциссу, которая с виду спокойно беседовала с бабушкой, и отошел к Трэверсу и пошатывающемуся от слабости после ранения Эйвери. Следовало не только начинать готовиться к похоронам, но и продумать план дальнейших действий.

* * *

Оставив Друэллу на попечение Вальбурги, Беллатрикс спустилась вниз, и растерянная компания — Пожиратели смерти, представители магической аристократии, а кое-кто даже в одном лице — обосновалась в столовой. Организацию похорон взяли на себя Вальбурга с Орионом, а младшее поколение пыталось теперь продумать общую стратегию действий. Причем под общей стратегией каждый понимал что-то свое.

― Нам всем нужно залечь на дно. Надолго, ― сказал Родольфус.

― Надолго? Не обольщайся, Лестрейндж, скорее ― навсегда, ― заявил Люциус.

― Малфой, все уже поняли, что ты о нас думаешь, теперь, будь добр, закрой рот и попробуй решить, как нам помочь. Ты пока еще один из нас ― или нужно, чтобы тебе об этом напомнил кто-то поважнее меня? ― буркнул Эйвери, снова прикладываясь к виски.

В первый момент Люциусу захотелось послать этого недоумка, не выбирая выражений, и предоставить самостоятельно улаживать свои проблемы. Вот из-за таких, как Эйвери, Лестрейнджи и еще несколько самых безбашенных союзников, Лорд до сих пор не может склонить магическое сообщество на свою сторону. Но нет. Нельзя.

― Я уже ничем помочь не могу, ― сообщил он бесстрастно. ― Министерство на этот раз не намерено закрывать глаза на ваши фокусы. Будет расследование по всем правилам, а все, кто участвовал в налете ― четверо? ― уже внесены в списки аврората как особо опасные преступники. Учитесь скрываться. И подумайте, как вы будете оправдываться перед Лордом.

Белла исторгла горестный вздох.

― Руди, вы нашли тех авроров? ― мрачно поинтересовалась она.

― Нет, ― злобно буркнул Лестрейндж.

― И отлично. Если бы вы их нашли, то уже не ушли бы живыми… хотя, может, это было бы и к лучшему, ― заключил Люциус. ― Ваша забота теперь ― Лорд и сохранность собственных шкур. А те, кто считается свидетелями, должны попытаться на допросах обвести вокруг пальца следственный комитет и сделать вид, что никто не видел вас с самого Рождества.

― Не выйдет, авроры застали нас здесь, и это было уже после Рождества, ― заметила Беллатрикс. ― Придется придумать что-то другое.

― На допросах? ― вдруг резко переспросила Нарцисса, которая до сих пор молча крутила в руках карандаш и отстраненно разглядывала столешницу. Не сразу получив ответ, она подняла голову. Все присутствующие молча бросали на нее странные взгляды, в которых читалось снисхождение и легкое сочувствие.

Действительно… Она только теперь до конца осознала масштаб катастрофы. В размеренную жизнь почтенного семейства бесцеремонно врывалось все то, что до сих пор бессильно билось в дверь с другой стороны, не в силах потревожить его покой. Реалии военного времени по милости Беллатрикс должны были стать отныне неотъемлемой частью жизни Блэков.

С тех пор, как Темный Лорд только начал свою экспансию, успело пострадать уже много семей, но такой древний и чистокровный род, как Блэки, мог чувствовать себя в безопасности от любых угроз, исходящих от Волдеморта, и вне подозрений со стороны органов магического правопорядка. Где-то в параллельном мире каждый день совершались нападения, авроры преследовали Пожирателей смерти, где-то в другой реальности происходили аресты и проводились судебные заседания, Азкабан принимал новых заключенных, а уже через пару недель, случалось, аврорату приходилось заниматься их отловом по второму разу ― с переходом дементоров на сторону Волдеморта охранять тюрьму становилось все сложней.

До сих пор только Беллатрикс была для Нарциссы точкой, в которой соприкасался тихий и безопасный семейный мирок и этот параллельный… он же ― настоящий. И та же Беллатрикс стала проводником, с подачи которого реальный мир ворвался в привычный семейный и играючи поглотил его. Встречайте ― расследования, допросы, суды, розыск, авроры, Азкабан, пошатнувшееся положение в обществе…

― На допросах, ― подтвердил Люциус. ― Мне уже пришла сова с повесткой. Еще вчера, сразу после того, как ты, Лестрейндж, отправился ловить тех авроров ―интересно только, зачем?.. Думаю, лучше всего будет просто говорить, что никто ничего не знал ни о ваших планах, ни вообще о том, чем вы занимаетесь. Миссис Блэк поддержит легенду?

― Поддержит, ― отмахнулась Беллатрикс. ― Вся семья будет говорить то, что потребуется. Но Мерлин, как мы будем объясняться с Лордом? Люциус, он же прислушивается к твоему мнению, скажи хоть что-то в нашу защиту…

― Что я ему скажу? Лорд не так глуп, как ты думаешь, Белла, он поймет правду…

― Я не считаю его глупым! ― перебила Белла, в голосе ее проскользнули визгливые нотки. ― Мы ведь просто уничтожили несколько маглов, он всегда это поощрял…

― При условии, что никто не засветится! Попасться во время налета ― это непростительная глупость, а такого он не терпит. Ничего не могу сделать, ― отрезал Малфой. Не хватало еще рисковать расположением Волдеморта, пытаясь выгородить Лестрейнджей. Не для этого он сразу после окончания Хогвартса вступил в ряды Пожирателей, и нельзя позволить Белле и ее незадачливому мужу нарушить его далеко идущие планы.

― А расследовать смерть отца они собираются? ― снова подала голос Нарцисса. — Или все правосудие сводится к розыску Пожирателей?

― Расследуют, конечно, и тебя как свидетельницу выслушают, причем очень внимательно, ― скептически скривился Малфой. ― Только все, как обычно, закончится выговором. За превышение полномочий, убийство по неосторожности, еще что-то ― найдутся подходящие формулировки. Возбудить дело против аврора намного сложнее, чем против Пожирателя. Круговая порука у них еще та, хоть Министерство и пытается бороться.

― Все-таки жаль, что Родольфус вернулся ни с чем, ― пробормотала Нарцисса. ― Итак, Беллу и Руди мы не видели с Рождества, а авроры застали их в нашем доме… ну, допустим, когда Белла только-только пришла и мы еще не успели поговорить. Поверят?

― Вряд ли, ― сказал Трэверс, до этого молча прислушивавшийся к разговору. ― Сначала они узнали, что Лестрейнджи в вашем доме, потом еще какое-то время ушло на то, чтобы разбить защитные чары. Значит, вычислили их задолго до нападения.

― Ты прав… Ладно, Цисс, просто вы с мамой скажете, что ничего не знали. Это если вас вообще станут о нас спрашивать, ― произнесла Беллатрикс. ― Вы же родственники, а показания родственников обычно не слишком принимают в расчет.

― Хорошо бы…

― Детали обговорите. Разные мелочи, вплоть до того, в какой одежде вы видели Лестрейнджей в последний раз. На этом часто попадаются, ― посоветовал Малфой.

Согласование показаний продлилось почти до обеда.

К полудню в доме собралась вся многочисленная родня. Дядюшка Альфард кусал губы и горестно качал головой. Вальбурга, с покрасневшими глазами, но без признака слез на лице, и ее муж Орион поддерживали под локоть Друэллу по пути к семейному кладбищу Блэков. По традиции, похороны проводились на следующий же день. И в этот хмурый зимний день, мрачную торжественность которого сводили на нет огромные празднично-белые снежинки, плавно падающие с бледно-серого неба, внушительная процессия из родственников сопровождала Сигнуса Блэка в его последнем земном путешествии.

Малфой отыскал взглядом тонкую фигурку Нарциссы. Выдержка все-таки изменила ей, и она судорожно сжимала губы и глотала слезы, безуспешно пытаясь сдерживаться. Не дожидаясь, пока на нее обратит внимание кто-то из дядьев или кузенов, он подошел и предложил руку. Нарцисса настороженно покосилась на него, словно боялась, что он начнет что-то говорить. Но Люциус промолчал.

Что тут скажешь? Соболезнования нужно выражать не на словах.

* * *

Нижние ярусы Министерства магии.

Выкрашенные в золотисто-коричневый цвет стены и пляшущие блики от факелов. Шум, гам, оживленная беготня по коридорам. В отделе магического правопорядка никогда не бывало тишины и покоя. Помимо охоты на Пожирателей и действительно серьезных правонарушителей, сотрудникам приходилось заниматься рассмотрением неимоверного количества соседских дрязг и мелкого магического хулиганства. Пройдя мимо помещения, где располагался отдел контроля над несовершеннолетним волшебством, Нарцисса толкнула нужную дверь.

… ― Итак, мисс Блэк, будьте добры, расскажите во всех возможных подробностях, что происходило начиная с вечера двадцать четвертого декабря…

* * *

Оказавшись дома, Цисс укрылась в своей комнате и даже не стала вызывать эльфа и требовать кофе. И к ужину не спустилась. После двухчасового сеанса болтовни в кабинете следователя ей не хотелось больше ни с кем разговаривать. О Беллатрикс действительно спрашивали скорее для проформы, зато восстановить последовательность событий того вечера, когда во время неудавшегося задержания был убит Сигнус, ее заставили с точностью чуть ли не до секунды. К концу своей речи, постоянно прерываемой уточняющими вопросами дознавателей, Нарциссу ощутимо трясло.

«Спасибо за ваши показания, мисс Блэк, когда возникнет необходимость, мы вас вызовем».

Завтра пора уже отправляться в университет.

Она забралась под одеяло с головой и сама не заметила, как уснула.

* * *

― Наша новая тема ― «Оживляющие составы для энкаустики. Особенности приготовления оживляющих восковых красок». Энкаустика, или живопись восковыми красками, вошла в обиход в магическом мире значительно позже, чем в магловском… ― Надиктовывая историческую справку и рецепты составов, профессор зельеварения прохаживался по аудитории, заложив за спину толстые ручки.

Нарцисса сидела за столом одна. Сама с недавних пор начала сторониться своих друзей. Вернуться к привычной жизни и снова ощутить интерес к учебе оказалось легче, чем она думала. Казалось, психика сама смягчает боль и залечивает раны, если только их не бередить. А Паола и Симоне, к немалому огорчению Цисс, не могли понять, что значит «не бередить».

Нарцисса еще в первый день нового семестра вежливо выслушала все потоки соболезнований, а потом твердо сказала, что благодарна за заботу, но просит впредь тему гибели отца не затрагивать. Время и новые впечатления сглаживали ужас того вечера. Невидящие мертвые отцовские глаза, бессильно упавшая рука и катящаяся по полу палочка все реже всплывали в памяти, уступая место более ранним воспоминаниям, пронизанным светлой печалью и благодарностью… Она интуитивно чувствовала, что так и должно быть. А приятели это понимать отказывались. Им казалось, что чем больше теребить Цисс и отпускать многозначительно-сочувственные фразы, тем легче ей будет пережить сложный период. И Нарциссу уже начинала злить такая «дружеская поддержка». Даже Симоне, с которым у нее было столько общего, и тот все звал на выходных «развеяться и отвлечься». Ну почему они все такие толстокожие и бестактные? Почему один только Малфой все понял правильно?

Андромеда ничего не писала с самого Нового года. Нарцисса могла только догадываться, что сестра сейчас думает и чувствует. Может, обиделась из-за того, что ее не позвали на похороны. Сама Цисс заикнулась было о том, что среднюю дочь Сигнуса Блэка тоже нужно пригласить, но Друэлла решительно оборвала ее на полуслове, сказав, что Андромеда ей не дочь, равно как и покойному Сигнусу. Кто знает, какими путями до Меды дошла информация о последних событиях в родительском доме и когда ей стало о них известно, но никаких вестей от нее не приходило. Поколебавшись, Нарцисса решила тоже не писать.

Лучше дождаться каникул, встретиться и поговорить наконец обо всем, как раньше. Как они еще совсем недавно любили беседовать. Сестры все-таки. Нельзя так просто разорвать отношения с одним из самых близких людей. После смерти отца Цисс твердо решила продолжать поддерживать связь с Ромми, несмотря ни на что. Она начинала понимать всю важность семьи и родственных связей и не собиралась пренебрегать ими. А что, если ей удастся когда-нибудь помирить родню? Не могут они все не понимать, насколько это важно… В конце концов, муж-магл ― это такой ерундовый повод для разрыва…

Мысли свободно текли, не мешая руке машинально записывать лекцию. Нарцисса на секунду оторвалась от конспекта и бросила взгляд на Элен и Паолу, сидевших в другом конце аудитории. Бестактные утешения ― тоже не повод для разрыва. И даже для охлаждения отношений. Не стоит быть мелочной, не нужно требовать от друзей больше, чем они могут дать. Пора прекращать сторониться людей только из-за того, что они ведут себя не так, как ей хочется.

Во время обеда Нарцисса сама подошла к своей компании и села рядом за стол. Элен с улыбкой кивнула ей, а Паола отсалютовала ложкой:

― Вернулась все-таки? Попробуй только отказаться в субботу пойти с нами! Мы уже целую вечность не ходили по магазинам! К тому же тебе нужно… гм…

― Купить пергамента, ― подсказала Нарцисса, давая понять, что тема закрыта. ― Ладно. Пойдем.

Паола победно усмехнулась.

* * *

Цисс ждала новых вызовов в отдел магического правопорядка со дня на день, но дни складывались в недели, недели ― в месяцы, а никаких повесток все не приходило. Похоже, расследование обстоятельств гибели Сигнуса Блэка спустили на тормозах, как и предсказывал Малфой. При мысли об этом Нарциссу охватывала бессильная злоба. Когда Люциус упомянул о круговой поруке в аврорате, она не слишком поверила, настолько неправдоподобно это звучало. Отдел магического правопорядка прикрывает авроров, те ― правоохранителей, и в итоге случайные человеческие жертвы остаются безнаказанными?! Однако пока что так все и было. И не предвиделось никакой возможности что-то изменить.

С другой стороны, Беллу и Родольфуса, которые пока что довольно успешно скрывались, используя надежную древнюю защиту родового гнезда Лестрейнджей, тоже не нашли. И это радовало, хоть они и заслуживали самого сурового наказания. Когда дело касалось кого-то из членов семьи, Нарцисса не могла быть объективной. Сколько бы преступлений ни совершила Беллатрикс, она оставалась любимой старшей сестрой. И этим было все сказано.

А тем временем уже миновала весна первого студенческого года Цисс, и впереди замаячили экзамены. Судя по рассказам старших друзей, зимняя сессия была разминкой по сравнению с летней. И скоро первокурсникам довелось в этом убедиться.

― Наша цель ― проверить не только вашу теоретическую и практическую подготовку, но также и умение нестандартно мыслить, самостоятельно искать и обрабатывать информацию, справляться с трудностями и решать проблемы, не представленные в стандартных учебных пособиях, ― вещала их декан профессор Торини. ― Поэтому задания, которые вы получите, будут иметь своей целью проверку именно этих навыков, а не только сухих знаний. Однако это не значит, что изучением теории можно пренебречь! ― Она строго обвела глазами аудиторию, в которой студенты собрались для предэкзаменационного инструктажа. ― Приложите все силы, чтобы хорошо подготовиться и показать лучшее, на что вы способны.

…― Нечего бояться, она и нам то же самое говорила! ― весело сообщил Симоне, когда Паола закончила взволнованно пересказывать речь декана. ― А кончилось все тем, что нам раздали какие-то пузырьки со смесью зелий и приказали разделить одну смесь на две правильных, помнишь?

― Вообще-то да, ― прыснула Паола. ― Спасти твою мантию так и не удалось, а профессор Галли долго восстанавливал потолок в аудитории.

Нарцисса озадаченно переглянулась с Элен. Взрывоопасная смесь на экзамене по зельеварению? Сходство с Хогвартсом сильнее, чем ей казалось…

Но на самом деле все прошло довольно мирно. Ничего не взорвалось и даже не загорелось. Профессор Галли, посмеиваясь над чем-то, понятным только ему, раздал всем по бутылочке с неправильно приготовленным оживляющим составом и приказал просто исправить одну «маленькую ошибочку», которая делала зелье непригодным к использованию. В результате обнаружение «ошибочки» растянулось на весь экзамен, а Галли окончательно развеселился и к концу отведенного на задание времени откровенно хихикал. У Нарциссы, как и у всех остальных, ум заходил за разум. Они применили все изученные заклинания и методы диагностики зелий, но по всем данным выходило, что ингредиенты подобраны правильно и технология соблюдена точно. А состав все равно не работал… И только за десять минут до окончания экзамена выяснилось, что вся загвоздка была в одной-единственной недостающей капле соснового масла: вместо требуемых пяти в зелье добавили четыре.

― Рад, что вы все же догадались, синьорина Блэк, ― весело проговорил профессор. ― Будьте добры, поставьте исправленный состав на мой стол и ― т-с-с! ― не спешите сообщать о своем успехе на всю аудиторию.

― Ну и экзамены здесь, ― возмущалась Элен за обедом, в кои-то веки проявляя хоть какие-то бурные эмоции. Видимо, ее и вправду вывело из себя задание Галли. ― Разве экзамен ― это не проверка знаний и умений? Зачем морочить нам головы ребусами?!

― А что нам говорили еще до начала сессии, помнишь? Мы уже не маленькие, чтобы преподаватели контролировали количество изученного. Мы должны уметь думать самостоятельно. Потому и задание такое, ― бодро сказала Паола. Ей, в отличие от Элен, все же удалось решить задачку. А вот француженке не повезло, и теперь в августе ее ждала переэкзаменовка.

― Поучительно, ― прокомментировала Нарцисса. ― Из-за одной капли меняется весь состав. Может, и об этом нам тоже хотели напомнить…

Элен недовольно передернула плечами и нахохлилась.

Экзамен по живописи, который принимала лично декан, тоже оказался совершенно непохожим на стандартные «теория плюс практика», к которым все привыкли за время обучения в магических школах. Студентам выдали по уже готовому портрету (одному Мерлину известно, откуда преподаватели достали столько изображений ворчливых и хмурых личностей в старомодных нарядах ― возможно, результаты практических работ учащихся прошлых лет?) с заданием поправить черты лица таким образом, чтобы привычка ворчать превратилась, к примеру, в склонность говорить комплименты, обидчивость ― в снисходительность, а равнодушие ― в любопытство.

Спешно пытаясь припомнить все, что она знала о физиогномике, а потом пытаясь парой штрихов трансформировать попавшегося ей любителя отпускать сальные шуточки в высокоморального аскета, Нарцисса думала, что к такому экзамену, пожалуй, заранее готовиться бесполезно. Все равно невозможно предвидеть, с чем придется столкнуться. Да, и вправду нужно «нестандартно мыслить»… А впрочем, так ведь веселей, чем, как в Хогвартсе, механически заучивать теорию. Она поколебалась и добавила еще несколько штрихов.

― Отойди от меня, отроковица! Не смущай меня своим безнравственным одеянием! ― вдруг грозно потребовал переделанный портрет. Нарцисса взглянула на вырез своего рабочего платья. Пожалуй, переборщила… Вместо аскета получился какой-то ханжа. Интересно, баллы за это снимут?

После таких экзаменов домой на каникулы она ехала даже с некоторым сожалением, что учебный год закончился. Хотя это только первый год, а впереди ее ждут еще три. В следующем, помимо остального, их ждала еще и курсовая работа… Даже интересно, куда зайдет фантазия преподавателей при подборе тем?

Портключ доставил Нарциссу на лужайку перед домом. Войдя внутрь, она сунула чемодан в руки эльфу и бросилась в гостиную, где ждала осунувшаяся и невеселая Друэлла.

― Мама? ― Радость от встречи сменилась настороженной неуверенностью. Мать выглядела потерянной и даже, кажется, немного испуганной. ― Как дела? Что-нибудь случилось?

― С возвращением, Нарси, ― Друэлла все же поднялась с дивана, раскрывая объятия младшей дочери. ― Мы не стали тебе писать… Беллу и Руди арестовали еще две недели назад. Схватили прямо у порога. ― Она издала полувздох-полувсхлип. ― Хорошо, что ты приехала, Нарси. Очень хорошо…

Когда Нарцисса только вернулась, дом показался ей каким-то пустынным, холодным и неприветливым, словно арест Беллы стал последним ударом по некогда знаменитому блэковскому жизнелюбию и стойкости.

Но уже в ближайшие дни стало ясно, что впечатление оказалось ложным. Какой бы подавленной ни была Друэлла, обрушившиеся на семью беды ее не сломили, и Нарцисса вздохнула с облегчением. Поведение матери наглядно воплощало все принципы, которые та с детства прививала своим дочерям: леди не плачут, не стонут и не сдаются. Вот и вдова Блэк не сдавалась. Сначала она развила бурную деятельность, пытаясь выхлопотать для Беллатрикс освобождение, а поняв, что на этот раз Министерство не намеревалось идти на уступки, начала делать все возможное, чтобы хоть как-то смягчить наказание. Пока что адвокаты не добились более или менее заметных успехов, но Друэлла не унывала.

К тому же почти сразу на помощь пришли целые отряды близких и дальних родственников. Первый «десант» высадился в дом уже на следующий день после приезда Нарциссы. На Друэллу обрушился водопад советов и предложений самой разнообразной помощи, начиная от проверенных адвокатов и заканчивая знакомыми тюремщиками, которые могли сделать пребывание Беллы в следственном изоляторе аврората существенно комфортнее. По коридору теперь невозможно было пройти, чтобы не встретиться с одной из кузин или тетушек, которых Цисс раньше видела в своей жизни всего раз или два. Кроме того, из многочисленных рассказов из жизни, призванных подбодрить Друэллу, Нарцисса с удивлением узнала о прадедушке Розье, чудом избежавшем Азкабана за непреднамеренное убийство второй жены, и о каких-то полумифических близнецах Крэбб, некогда ставших позором семьи и выжженных с фамильного дерева… И никто, даже моралист дядюшка Альфард, и словом не обмолвился о самом преступлении, за которое Беллатрикс вместе с мужем и подельниками угодила под стражу.

Расследование продвигалось семимильными шагами, но ни Нарциссу, ни Друэллу по делу Лестрейнджей не допрашивали. Нормы, которая запрещала бы допрашивать родственников подозреваемого, пока не было, но Министерство давно собиралось ее ввести: на объективные показания рассчитывать можно было крайне редко. А пока вокруг проекта ломали копья его сторонники и противники, следственный отдел работал с показаниями родственников спустя рукава. В деле же Лестрейнджей свидетелей и так было предостаточно.

Одним из них оказался Люциус Малфой. Когда он в один прекрасный день явился в дом Блэков, для Нарциссы и Друэллы это стало неожиданностью: Малфои не относились к числу близких друзей семьи. Деловое партнерство не разбавляли личным общением. Сигнус Блэк вел бизнес с Абраксасом Малфоем, а позднее и с Люциусом, которого отец постепенно вводил в курс дел, но ни одна из сторон не стремилась к сближению. «Дружить семьями» ― это выражение явно не относилось к Малфоям и Блэкам.

Поэтому Нарцисса немало удивилась, когда эльф-домовик, робко постучав в дверь ее комнаты (появляться без предупреждения слуги себе никогда не позволяли), сообщил, что Люциус Малфой ждет ее в гостиной. В отличие от слуг, Малфой, очевидно, не заморачивался такими мелочами, как необходимость предупредить о своем визите. Или же его привело что-то очень важное…

Так или иначе, а разговаривать с ним ей не хотелось совершенно. По одной определенной причине.

Эта привычка называть ее по фамилии… Так, как обычно называли отца. Так, будто отец был жив. «Блэк» в сочетании с ленивым, чуть ироничным голосом Малфоя ― стоило ей только вспомнить это, и на глаза наворачивались слезы.

«Знаешь, Малфой, когда ты называешь меня по фамилии, так и кажется, что ты обращаешься к моему отцу!»

Чертов долг вежливости.

― Привет, Нарцисса, ― улыбнулся Малфой.

― Привет… ― чуть удивленно ответила Цисс. Слышать свое имя из уст Малфоя было непривычно. Она выжидательно уставилась на него, но спросить ничего не успела: сверху уже спускалась Друэлла.

― Здравствуй, Люциус, ― кивнула миссис Блэк. ― Пришел узнать новости?

― Не только. Мне нужно с вами серьезно поговорить. В нашем плане не обойтись без вашей помощи.

Нарцисса переглянулась с матерью. Какой план мог требовать непосредственного участия Блэков? Легко было догадаться. И Друэлла, задумчиво кивнув, пригласила Малфоя в малую гостиную.

― И как ваш план касается Беллатрикс? ― поинтересовалась она. Малфой попытался припомнить, а говорил ли он хоть что-то о Беллатрикс, но так и не смог и решил не ходить вокруг да около.

― Темный Лорд считает, что Лестрейнджам, а также Эйвери и Трэверсу, нужно бежать из-под стражи еще до суда, ― сообщил он. ― Но изолятор аврората так защищен, что мы видим только один способ их вытащить.

На лице Друэллы появилась зловещая усмешка. Нарцисса еще, кажется, никогда не видела мать такой… Мрачное удовлетворение. Одобрение. Какое-то странное злорадство. Миссис Блэк понимающе кивнула и тихо проговорила:

― Вспомнили все-таки…

― Вспомнили. Это единственный способ, ― так же тихо ответил Люциус.

Нарциссе вдруг показалось, что она присутствует на собрании усеченного состава какого-то тайного общества. Какой способ? О чем вспомнили? Почему мать беседует с Малфоем так, словно они уже успели о чем-то сговориться и теперь просто уточняют детали? Помаявшись, она в очередной раз решила, что не собирается играть роль благовоспитанной мебели, и резко спросила:

― О чем вы говорите?

― А тебе не рассказывали о Факеле Блэков? ― изумился Малфой.

― Рассказывали… в виде сказки зимними вечерами в детстве, ― Нарцисса уставилась на мать, собираясь требовать разъяснений. Друэлла устало вздохнула.

― Темная магия все-таки, Нарси. В какой еще форме можно рассказать маленькому ребенку семейное предание о темном артефакте?

Нарцисса покачала головой. Действительно, не скажешь же ребенку: «У нас дома хранится редкий экземпляр сильного черномагического предмета, который передается из поколения в поколение». С другой стороны, может, и не обязательно сообщать о наличии такого предмета? Но тогда, повзрослев, ребенок окажется примерно в таком положении, в какое угодила сейчас Цисс: мать обсуждает использование этого самого артефакта с посторонним человеком, а родная дочь с трудом понимает, о чем речь, пытаясь извлечь из глубин памяти рассказы отца.

В детстве Белла, Цисси и Меда любили как-нибудь вечером устроиться на коленях у отца или на диване рядом с ним и потребовать «истории про Блэков». Это был совершенно особый жанр: что-то среднее между сказками, легендами, историческими хрониками и семейными преданиями. В многовековой истории семьи хватало событий, которые могли бы стать сюжетом для романа, и все они оживали в глуховатом неспешном говоре Сигнуса, преподносимые дочерям в виде историй на ночь. Факел Блэков играл в этих историях одну из центральных ролей.

По преданию, один из первых Блэков, средневековый маг, еще не до конца осознавший свою магию, создал этот предмет совершенно случайно, стихийным выбросом неконтролируемого волшебства, угодив в тюрьму по подозрению в колдовстве, но еще не обладая умением трансгрессировать. Магического образования тогда не было и в помине; где были родители парня, почему никто не пытался его спасти и по какой причине он был так плохо обучен ― история умалчивала, но юный волшебник очень хотел выбраться из пропахшего гнилью сырого погреба, который и служил временной тюрьмой, на свет и воздух ― и в результате единственный освещающий темницу факел под его пристальным взглядом обрел именно те магические свойства, которые были необходимы горе-заключенному. Парень рвался домой, и факел эту возможность предоставил.

Как выяснилось впоследствии, юному Блэку удалось случайно создать артефакт, не имеющий аналогов в магическом мире. Будучи зажженным рукой кого-то из рода Блэков (непременное условие!), он то ли прожигал, то ли плавил, а точнее ― просто превращал в ничто любые стены, даже защищенные против магического проникновения, и образовывал туннель, по которому можно было попасть в дом Блэков ровно за сто шагов, на каком бы расстоянии ни находился этот дом. Было, правда, два существенных недостатка. Во-первых, факел «работал» только с подземными темницами ― именно из такой стремился выбраться его невольный создатель. Во-вторых, как оказалось, в ничто он обращал не только камни и землю, но и людей, которым не посчастливилось случайно быть задетыми языком пламени. Из-за последнего артефакт и признали черномагическим и запретили использовать, как только появилось Министерство магии и начались первые робкие попытки классифицировать и систематизировать магические заклинания и предметы и навести порядок в сфере использования темного волшебства.

Однако к тому времени многие волшебники уже успели оценить все преимущества темной магии и не собирались от нее отказываться. Поэтому факел Блэков вместе с множеством других сомнительных артефактов был спрятан в одном из подвальных помещений дома, а новообразованному аврорату для уничтожения предоставили его точную копию. По этому пути пошла не одна семья. В Малфой-мэноре тоже устроили хранилище прямо под полом гостиной, и знающие люди только посмеивались про себя, когда в этой самой гостиной Малфои принимали кого-то из тех официальных лиц, кому по должности полагалось ликвидировать темные предметы и накладывать взыскания на их держателей. А сменяющиеся министры магии и главы аврората стали одними из главных героев анекдотов, которые передавались в чистокровных семьях из уст в уста. У той особой прослойки населения, которой стали древнейшие магические роды, со временем выработался собственный недобрый юмор, понятный лишь узкому кругу.

Понятно, что в этом кругу наличие темных артефактов ни для кого не было секретом. Но о Факеле Блэков из-за очень ограниченных возможностей использования вспоминали редко. И вот теперь впервые за несколько сотен лет наступил его «звездный час». Следственный изолятор аврората, как и само Министерство магии, где располагалась служба мракоборцев, находился под землей. И его камеры были защищены достаточно сильными заклинаниями, чтобы там нельзя было трансгрессировать, воспользоваться портключом или бежать в обход круглосуточной охраны. Кто-то из Пожирателей вспомнил о Факеле Блэков: едва ли защитная магия стала бы ему преградой. Выход казался единственным. И очень удобным.

― Нет, ― сказала Друэлла. ― Не думаю, что у вас что-то получится.

― Почему? ― насторожился Малфой.

― Потому что, видимо, вы не слышали, но Факел Блэков должен быть зажжен только рукой кого-то из Блэков. А Беллатрикс уже не Блэк, а Лестрейндж. У древних артефактов, знаешь ли, своеобразные взгляды на брак и принадлежность к роду, ― усмехнулась миссис Блэк. ― Хотя я могу попробовать пойти с вами, чтобы зажечь факел…

Люциус с сомнением покосился на нее, стараясь не выдавать своих истинных эмоций. Он сильно сомневался, что почтенная леди не провалит операцию. Но обдумать это предложение Малфой не успел.

― Ничего подобного! ― вмешалась Нарцисса. ― Тебе нужно беречь себя, мам. У тебя совсем недавно был сердечный приступ. С ними отправлюсь я.

Малфой уставился на нее с не меньшим сомнением.

― А другая ветвь Блэков? ― с надеждой поинтересовался он. Ни Нарцисса, ни Друэлла не казались ему надежными пособницами. Таких на задание брать опасно ― нет соответствующей подготовки, неизвестно еще, как они себя поведут при реальной опасности, к тому же Лорд может быть против… Следовало сразу обратиться к Ориону Блэку.

― Люциус, ― вздохнула миссис Блэк, ― как ты думаешь, факел просто так хранится именно у нас?

― Ясно, ― разочарованно пробормотал Малфой. ― Я поговорю с Лордом. В другой ситуации мы бы не стали впутывать Нарциссу, но…

― Мы поняли тебя, ― перебила Цисс, которой меньше всего хотелось выслушивать оправдания. А еще она боялась, что ее начнут отговаривать. Она не выказывала страха, но чувствовала, что если мать, Малфой или кто бы то ни было начнет возражать и удерживать ее от участия в рейде Пожирателей (а устройство побега Беллатрикс с подельниками было именно полноценным рейдом), то решимости не хватит надолго.

Она должна сделать это. Спасение Беллатрикс зависит от Нарциссы.

И Белла бы не колебалась ни минуты, оказавшись в такой ситуации.

«Ты бесполезное существо, Цисси!»

Если из-за нее Беллатрикс придется гнить в Азкабане, это и будет самым наглядным подтверждением слов старшей сестры.

Нарцисса тряхнула головой. Она обязана сделать все, что может, для спасения сестры. И неважно, что Белла оказалась за решеткой по делу. Для семьи виновность не имеет никакого значения.

Она поспешила скрыться у себя в комнате, пока мать провожала Малфоя к выходу.

* * *

Друэлла с непонятным выражением лица качала головой, кусая губы. Домовой эльф метался туда-сюда, не в состоянии определиться, какое из двух противоречивых распоряжений ему выполнять: «Принеси мою летнюю накидку!» от Нарциссы или «Уйди и не появляйся!» от Друэллы. Гостящие в доме родственники давно разошлись по спальням. Их в курс дела решили не вводить. Если все получится, пусть думают, что побег Беллатрикс обеспечили Пожиратели, а если Нарцисса вместе с подельниками попадется… что ж, в таком случае все и так узнают.

Часы показывали полвторого. А в малой гостиной небольшая группка Пожирателей во главе с Люциусом Малфоем, в последний раз согласовав план действий, собирались отправляться в Министерство магии. Следственный изолятор аврората примыкал к помещениям самой службы мракоборцев, которые, в свою очередь, находились на самом нижнем уровне Министерства глубоко под землей.

Миссис Блэк вынула факел из специального футляра, и Нарцисса судорожно сжала артефакт обеими руками. От нее во время рейда требовалось не вмешиваться в действия Пожирателей, выполнять распоряжения Малфоя как главного в группе и зажечь факел, когда придет время уходить. И еще прожигать дорогу этим факелом на протяжении всего пути до дома Блэков, хотя мать уверяла, что это легко. Главное ― не допустить, чтобы кто-то случайно задел огонь: это гарантировало мгновенную смерть. Даже не смерть, а полное исчезновение с лица земли.

Рассматривая неприглядный старый факел из потемневшего дерева, которое не сгнило только благодаря магии, Нарцисса вдруг ощутила, как Малфой крепко берет ее под локоть. Она подняла голову.

― Сначала трансгрессируем в Малфой-мэнор, ― пояснил Люциус. ― Чтобы попасть в Министерство через наш камин, не нужно ни спрашивать разрешения, ни получать допуск.

― Очень удобно! ― захохотал один из Пожирателей.

* * *

Ночь. Иногда Нарциссе казалось, что это не время суток, а некая параллельная действительность, в которой действуют совершенно другие законы, далекие от дневных. Ночью слабеют оковы общества, и человек выскальзывает из провисших цепей запретов и условностей, пользуясь преимуществами мрака ― и ночной тьмы, и завесы тайны. Ночь ― мир, в котором остается мало места для хозяев дневной жизни: в это время они отсиживаются дома, благовоспитанно устраиваясь на ночлег в своих домах до следующего утра, когда снова наступит их час. А пока хранители общепринятых норм, соблюдая ими же самими установленные законы, предаются мирному отдыху, приходит время хозяев ночи. Тех, чьи темные дела не приемлет день.

Таких хозяев ночи, как Пожиратели смерти. Такие темные дела, как побег из заключения.

Нарциссе выдали пожирательский плащ с капюшоном и маску, полностью закрывающую лицо. Кроме нее и Малфоя, в группе еще было всего два человека, которых она видела впервые. Судя по всему, подобная вылазка для них была далеко не первой: коротких указаний Люциуса им оказалось достаточно, и у Пожирателей был такой вид, точно они собирались не воплощать в жизнь рискованный план, а отправляться к соседу на чашку чая.

― Еще раз, Цисс: старайся не вмешиваться, держись поближе ко мне, в случае чего используй только невербальные заклинания, факел зажигай по моей команде, ― повторил Малфой краткую инструкцию. Нарцисса скованно кивнула. Паника давно уже оставила от ее былой смелости одни клочья. Приходилось думать не только о том, как нужно действовать, но и о том, как бы не завизжать и не сбежать в самый ответственный момент. Но каким-то чудом она все же умудрялась удержаться на грани здравого смысла. Мысль о том, что свобода сестры зависит теперь только от нее, Нарциссы, служила якорем. А еще, наверное, ― что скажет Белла, если ей удастся сбежать благодаря сестре. И спокойный, уверенный взгляд серых глаз Малфоя сквозь прорези маски. Цисс еще крепче стиснула в руках факел.

― Ты первый, Джагсон, ― сказал Люциус. ― Действуем быстро. У нас будет всего около десяти минут.

― Почему ты сказал, что у нас будет десять минут? ― поинтересовалась Нарцисса, пока Джагсон растворялся в изумрудных языках пламени.

― В аврорате мощные сигнальные чары, тратить время на их взлом мы не станем, так что у нас будет очень мало времени, чтобы успеть уйти, прежде чем авроры явятся по тревоге… ― Второй Пожиратель скрылся в камине, и Люциус протянул Нарциссе банку с «летучим порохом». ― Иди, я сразу за тобой.

С трудом отлепив руку от факела, который она сжимала мертвой хваткой, Нарцисса взяла щепотку порошка, бросила в камин и твердо произнесла:

― Министерство магии!

Вспыхнуло зеленое пламя, и гостиная Малфой-мэнора провалилась во мрак.

* * *

В Министерстве было темно, тихо и безлюдно.

Это место явно не принадлежало к ночному миру. Жизнь здесь кипела днем. И всего несколько дежурных авроров стояли на страже покоя спящего мира дневных обывателей, защищая его от вторжений хозяев ночи ― начиная с темных магов и заканчивая обычными грабителями, ворами, убийцами и прочими возмутителями спокойствия, типичными ночными созданиями.

В самом названии службы авроров крылось утверждение власти дня над ночью. «Аврора», рассвет, который побеждает мрак.

Но сейчас до рассвета было далеко. И дневные создания заведомо проигрывали, лишенные своего источника сил.

Быстро пробираясь по темным коридорам Министерства вслед за Малфоем, Нарцисса ожидала, что в аврорате будет жестокая битва. Ей представлялось что-то вроде того сражения, которое развернулось в гостиной дома Блэков тем памятным зимним вечером. Но реальность разбила все ее догадки в пух и прах, доказывая, что Люциуса Малфоя, как и многих других Пожирателей, не просто так до сих пор не смогли вычислить и поймать. В отличие от Лестрейнджей, группа Малфоя действовала куда осторожней. И рациональней.

Коридоры казались бесконечными. Чтобы не выдать себя, незваные гости не воспользовались лифтом и проделали весь путь до самого нижнего яруса пешком, ступая почти бесшумно по гладкому полу, довольствуясь лишь одним крохотным шариком света на кончике палочки Джагсона, возглавлявшего процессию. Когда они наконец добрались до аврората, Нарцисса приготовилась к тому, что Пожиратели ворвутся внутрь, сцепятся с дежурными мракоборцами, собралась с духом, ожидая криков, грохота, вспышек и леденящего душу свиста непростительных заклятий… Но в нескольких шагах от нужной двери Джагсон остановился и молча нацелил на нее палочку. Потом кивнул и поднял руку, показывая три пальца. Малфой ответил таким же коротким кивком, и Джагсон погасил свет. Теперь все четверо стояли в кромешной тьме, которую едва-едва разбавляла пробивающаяся из-под двери полоска.

А потом все трое одновременно направили палочки на дверь (Нарциссу Люциус предусмотрительно задвинул за спину), и мгновенная вспышка трех слившихся воедино заклинаний на миг ослепила всех присутствующих.

Когда же через секунду сияние померкло, Джагсон снова зажег огонек на кончике палочки, и в его неверном свете стало видно, что намечавшаяся бойня закончилась, так и не начавшись.

Двери просто не было: одно из заклинаний выжгло ее без следа. Трое дежурных авроров неподвижно лежали на полу. И по всему кабинету рассыпались сдутые выбросом магии со стола игральные карты. Нарцисса застыла на месте, глядя на эту картину широко раскрытыми глазами, но Пожиратели теперь не медлили. Люциус опять подхватил ее под локоть и потащил за собой, не тратя времени на объяснения. Путь лежал в недлинный коридор, вход в который открывался из другого конца дежурной части, а оттуда ― в двухъярусный следственный изолятор: на верхнем ярусе ― одна общая камера, которая сейчас пустовала, на нижнем ― одиночные, где и поджидали подельников арестованные Пожиратели. Их уже обо всем предупредили на выхлопотанном Друэллой свидании, и все четверо сидели у самых дверей камер, готовые вырваться оттуда, как дикие звери из клеток.

Снова вспышки заклинаний, вступающих в противоборство с охранной магией. Сдавленные ругательства, грохот развороченного магией железа. В камерах не было решеток ― только сплошные металлические стены и небольшие окошки в дверях. Так что соседи-заключенные не могли ничего видеть. Лестрейнджи, а за ними и Эйвери с Трэверсом мгновенно очутились в тесном коридоре. Малфой выпустил локоть Нарциссы.

― Зажигай факел, быстро!

Путаясь в рукавах, Цисс полезла в карман за палочкой и краем глаза заметила, как неверяще щурится Беллатрикс. Старшая сестра явно узнала Факел Блэков. А значит, узнала и закутанную в плащ фигуру в маске. Несмотря на волнение, Нарцисса ощутила нечто похожее на гордость.

Попробуй теперь назвать меня бесполезным существом, сестричка.

Однако гордиться было еще рановато. Факел наконец вспыхнул неестественным темно-красным пламенем, и Цисс едва успела отдернуть руку. Бросилась к единственной сплошной стене, в которой не было дверей, и осторожно, как учила мать, коснулась ее концом факела.

Красное пламя лизнуло каменную кладку, словно пробуя на вкус. В течение какой-то секунды ничего не происходило, а затем часть стены с легким шипением вспыхнула и растворилась. Нарцисса не сдержала вскрика. И тут из дежурной части донеслись голоса.

― Черт, дежурные авроры уже здесь… Давай скорей, Цисс, ― тихо буркнул Малфой, запечатывая дверь изолятора изнутри. Нарцисса снова направила факел в образовавшуюся дыру в стене. Еще несколько вспышек ― и неровное отверстие уже напоминало туннель. Пожиратели столпились у входа.

Раздался первый гулкий удар в дверь изолятора.

― Пара секунд, Цисс, действуй! ― прошипел Малфой. Конец его фразы потонул в грохоте и криках. Дверь изолятора пала, и авроры ворвались внутрь.

…Проход закрылся за беглецами буквально в последний момент. Оглушающее заклинание бессильно ударило в заново соткавшуюся из воздуха каменную кладку с другой стороны.

Держа факел вытянутой вперед рукой, Нарцисса принялась прожигать подземный путь к дому Блэков, пока авроры безуспешно пытались прорваться в туннель.

― Где это мы? ― с недоумением поинтересовался Трэверс, оглядываясь по сторонам.

― Это наш подвал, все в порядке, ― отозвалась Нарцисса. Факел погас, стоило последнему из Пожирателей выйти из туннеля, и вся компания оказалась в кромешной тьме.

― Быстрее, Нейт, экскурсию себе устроишь в другой раз! ― подтолкнул его Люциус, зажигая свет на кончике палочки. В гостиной, нервно вышагивая по мягкому ковру, ждала миссис Блэк. Нарцисса поспешила вернуть ей факел и только теперь смогла вздохнуть с облегчением.

― Родольфус, как договаривались, ― сказал Малфой.

Беллатрикс порывисто обняла мать, но сразу же отстранилась, и не успела Друэлла произнести хоть слово, как Лестрейнджи трансгрессировали. Секундой позже с громким хлопком исчезли и Трэверс с Эйвери.

― Люциус, что это значит? ― поинтересовалась миссис Блэк.

― Им нельзя задерживаться. Мы в последний момент ушли от авроров, ― при этих словах Друэлла побледнела и слегка пошатнулась, и, поддерживая ее под локоть, Малфой мысленно вознес хвалу Мерлину, что почтенная матрона не отправилась на миссию вместо Нарциссы. Рассвет бы встретили в соседних камерах. ― Им понадобится не более двадцати минут, чтобы получить все необходимые ордера на обыск и отправиться прочесывать дома всех, кто мог укрыть Лестрейнджей. Никто не станет дожидаться утра, миссис Блэк. Когда они явятся, пусть думают, что вас подняли с постели среди ночи и вы ничего не знали о побеге.

― Что теперь будет с Беллой? Где они спрячутся? ― допытывалась Друэлла.

― Я все расскажу, но в другой раз. Здесь с минуты на минуту будут авроры. Беллатрикс в безопасности, мы все предусмотрели, ― терпеливо пояснил Малфой и сделал знак Пожирателям из «спасательного отряда»: ― Пошли!

― Люциус, подожди! ― вдруг окликнула Нарцисса. Малфой обернулся.

― Факел забери. Пусть пока будет у вас. Его видели. Если его найдут в нашем доме…

Малфой почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как он мог забыть о главном доказательстве против Блэков, которое совершенно точно успели рассмотреть ворвавшиеся в изолятор авроры? Операция только что чуть не оказалась на грани провала…

― Мордред. Ты делаешь успехи, Цисс, ― ошарашенно выдавил он, забирая у Друэллы артефакт. ― Ты только что спасла не только свою семью, но и добрый десяток наших бестолковых шкур… Я зайду при первой возможности.

Группа Пожирателей смерти исчезла, а Нарцисса с матерью еще какое-то время стояли посреди гостиной, растерянно переглядываясь. Наконец Друэлла пришла в себя:

― Пойдем, Нарси, быстрее, тебе еще нужно переодеться. Рикер, погаси везде свет!

Домовой эльф тенью метнулся выполнять приказ, и вовремя. Не успела Нарцисса облачиться в ночную рубашку и нырнуть в кровать, как снизу донеслись голоса. Чары Доверия были сняты с дома еще после ареста Лестрейнджей, и теперь мракоборцы, никогда не отличавшиеся хорошими манерами, в очередной раз продемонстрировали свою невежливость, появившись посреди холла без предупреждения. Впрочем, силовикам магического мира манеры были ни к чему. Этот рудимент делал бы их появление не таким похожим на стихийное бедствие, а органам правопорядка необходимо было, чтобы их боялись.

Обыск занял остаток ночи. Если Нарцисса с Друэллой и не слишком убедительно изображали только что проснувшихся, то гостящие в доме родственники с лихвой компенсировали их недостаток актерского мастерства своим искренним недоумением, которое перешло в праведное возмущение по мере того, как авроры продвигались по дому.

Когда Малфой упомянул об обыске, Нарциссе казалось, что авроры просто заглянут во все помещения, может быть, применят заклинание выявления людей, чтобы не тратить время… Однако реальность оказалась далекой от ее догадок. Группа мракоборцев пронеслась по дому как торнадо, сметая все на своем пути и переворачивая вверх дном. Искали не только и не столько беглецов, сколько любые улики против семьи Блэк. Создавалось впечатление, что Министерство использует поиск Лестрейнджей в качестве предлога, чтобы проверить свои подозрения в адрес Блэков. И это было до того непривычно, что казалось нереальным, ведь до сих пор семейство считалось одним из самых уважаемых родов в Англии. Проступки Беллатрикс бросили тень на всех, кто был с ней хоть как-то связан.

Под аккомпанемент негодующих восклицаний ничего не понимающих тетушек авроры методично исследовали комнату за комнатой, с одинаковой бесстрастностью уделяя внимание как полупустым подвальным помещениям, так и полным личных вещей жилым апартаментам. Альфард Блэк в сердцах пообещал, что будет жаловаться главе аврората, когда его любимую трубку конфисковали, заподозрив в ней какой-то темный артефакт. Кроме ни в чем не повинной курительной принадлежности, у Блэков конфисковали несколько бутылок с запрещенными зельями, больше двух десятков книг и почему-то коллекцию африканских масок, привезенных из кругосветного путешествия кем-то из предков и уже добрую сотню лет мирно пылившуюся на стене кабинета главы семьи.

Авроры определенно знали, что ищут. В Министерстве узнали Факел Блэков. И хотя его в доме не обнаружили, подозрения не рассеялись. Зловеще перешептываясь, авроры покинули дом с первыми лучами солнца, но прежде долго стояли на дорожке посреди сада, о чем-то совещаясь. И все это Нарциссе очень не нравилось.

А еще после их ухода в саду и в самом родовом гнезде остался какой-то неуловимый след. Словно незримая пелена повисла над усадьбой. Когда все улеглось, Нарцисса поежилась, глядя вслед удаляющимся мракоборцам, и ушла к себе, чтобы хоть немного поспать.

Друэлла задумчиво прищурилась, разглядывая бледно-голубое небо, и не стала пока делиться с дочерью своими подозрениями. Она была почти уверена, что на поместье наложили мощные следящие чары. Их было невозможно выявить при помощи заклинаний, но… Миссис Блэк чуть заметно улыбнулась. Все-таки авроры ― солдафоны, несмотря на усиленное магическое образование. Зелья и книги конфисковали, а простенький монокль в серебряной оправе… Она не поленилась лично сходить за ним к себе и поднесла к глазу, снова всматриваясь в чистый утренний воздух. Все встало на свои места.

С этого дня дом Блэков был под колпаком.

* * *

Люциус Малфой медленно шел по дорожке, всматриваясь в аккуратно подстриженные кроны деревьев, наполовину скрывающие приземистое здание. За два с лишним года в рядах Пожирателей смерти он научился ощущать сильные магические импульсы интуитивно, каким-то шестым чувством, если заклинаний накладывалось много и они были достаточно мощными, но на этот раз интуиция молчала. Магический фон вокруг дома Блэков казался таким же, как всегда. Или только казался?..

В любом случае, рисковать и заводить разговор о Лестрейнджах в доме не стоило. Как бы только дать это понять миссис Блэк, пока она не успеет начать задавать вопросы, которые выдадут с головой всех участников сговора? Шепотом предупредить? Следящие чары, если они есть, зафиксируют, и подозрений не миновать. Записку написать? Еще хуже. Так ни до чего и не додумавшись, Малфой взялся за дверной молоток.

Холл встретил кутерьмой. Блэковские родственники, узнав о побеге Лестрейнджей, начинали разъезжаться по домам. Некоторые, например, дядюшка Альфард и Ирма Блэк, решили еще погостить, потому что ничего срочного их дома не ждало, а остальные, поняв, что помощь больше не требуется, засобирались к родным пенатам. Реакция на побег была самая положительная. Несмотря на это, Друэлла не спешила рассказывать кому бы то ни было о том, с чьей помощью Беллатрикс оказалась на свободе. Одним словом, дом Блэков по ряду причин был последним из мест, где можно было спокойно поговорить о дальнейшей судьбе Лестрейнджей.

Оказавшись в холле, Малфой первым делом подошел к Друэлле. Вопросительно приподнял брови, одновременно здороваясь, словно явился с обыкновенным дружеским визитом. Миссис Блэк ответила легким, но уверенным кивком и справилась об Абраксасе. Так и есть. Следящие чары наложены аккуратно и грамотно, но уже обнаружены. А значит, аврорам не удастся послушать сегодня вечером занимательную историю.

― Ну что… ― начала Нарцисса, подходя, но Люциус не дал ей задать вопрос.

― Привет, Цисс. Я к тебе. Прогуляемся? ― сказал он невозмутимо, словно каждый день являлся в этот дом с подобными приглашениями и они уже стали привычным делом.

― Да, правильно, Нарси, иди, тебе надо развеяться. Я вас оставлю, нужно еще поговорить с Кассиопеей, пока она здесь, ― подхватила Друэлла и поспешно отошла. Нарцисса моргнула. Происходило что-то не совсем понятное. Мать не задает никаких вопросов о Беллатрикс? Да к тому же заявляет, что Нарциссе следует развеяться, хотя прекрасно знает, как младшая дочь с некоторых пор относится к таким предложениям? Что ж…

― Хорошо, ― ответила она, берясь за предложенную руку. Но стоило выйти за порог, как Нарцисса резко повернулась к Малфою:

― Что…

― Тихо! ― прошептал Люциус. Тон его совсем не вязался с приветливым выражением лица. ― Улыбайся и делай вид, что идешь на свидание…

― Куда? ― уже вполне искренне поинтересовалась Цисс.

― Пойдем, давно хотел тебе кое-что показать, ― спокойно ответил Малфой, будто продолжая начатый разговор, и в следующий миг Нарцисса почувствовала, что ее утаскивает в воронку трансгрессии.

― Теперь можешь задавать любые вопросы, ― сказал Люциус с облегчением. ― И, да, над вашим домом следящие чары. Ну и внутри дома, само собой.

― Уже догадалась… ― Нарцисса вздохнула и осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, где оказалась. Неподалеку возвышалось огромное здание в неоготическом стиле, увенчанное шестиугольной башней и окруженное садом из редких невысоких деревьев и цветущих кустарников. Там и сям были разбросаны скамейки, а сад был полон людей в мантиях. В отдалении угадывались какие-то скалы и утесы. ― Что это за место?

― Часть наших земель. Этот участок мы постоянно сдаем в аренду. От старых арендаторов остался дом, теперь его занимает радиостанция. Башня им очень кстати. А нижние этажи уже они сами сдают каким-то рестораторам, ― пояснил Малфой. Нарцисса кивнула. Если благосостояние Блэков держалось в основном на акциях крупных (по меркам магического мира) компаний ― издательства, сети магазинов письменных принадлежностей, ― то у Малфоев основным источником дохода были обширные земли, полученные в прошлом предками за заслуги или путем махинаций и успешно эксплуатируемые и по сей день. Управление делами Сигнуса временно взял на себя Альфард, но его способности немногим превосходили почти отсутствующую деловую хватку Друэллы или Нарциссы. Цисс опять вздохнула, вспомнив об этом, и впервые пожалела, что ее собственные таланты лежали в совершенно другой сфере.

― Ладно. Рассказывай, ― проговорила она наконец. ― Как Белла, как расследование… И что вообще происходит?

Малфой снова взял ее под руку и повел в сторону здания. Некогда строгий неоготический фасад арендаторы безжалостно переделали с благословения хозяев, которым было наплевать на исторический облик дома, пока он приносил прибыль, и теперь в левом крыле весело мигало летающими огоньками кафе. Публика была разная. Пару раз Нарциссе показалось, что она слышит итальянскую речь, а некоторые колдуны говорили на таком ядреном кокни, что сложно было опознать в нем собственно английский.

― Белла с Родольфусом окончательно обосновались в нашем штабе, резиденции Лорда. Не буду говорить, где она, но место надежное, ― сообщил Люциус.

― В резиденции Лорда?

― Должен же он где-то жить, как по-твоему? ― улыбнулся Малфой. Нарцисса фыркнула, вообразив Лорда, ночующего в какой-нибудь пещере, повиснув вверх ногами под потолком. Действительно…

― Ваш дом теперь под наблюдением, миссис Блэк, думаю, это уже заметила, так что имей в виду ― никаких обсуждений, ― продолжал Люциус. ― Хотя нет. Обсуждать можно, но так, чтобы те, кто это услышит, убедились, что вы ни в чем не замешаны…

― Недоумевать и удивляться, ― кивнула Нарцисса. ― Попробуем. А долго им придется прятаться? Есть вообще шансы… да что я спрашиваю, ― она досадливо мотнула головой.

― Никаких шансов, ― подтвердил Малфой. ― Они будут вне закона, пока Лорд не добьется власти над страной.

― А это будет не скоро, ― полуутвердительно закончила Нарцисса.

― Сама видишь. Поддержка в обществе очень слабая, а с такими горячими головами, как твоя Беллатрикс, все магическое сообщество скоро начнет бояться одного только упоминания имени Лорда. Хотя его уже боятся…

― Горячие головы? ― усмехнулась Нарцисса. ― Из-за того, что нападают на деревни маглов? Можно подумать, ты сам никогда не участвовал в этом.

Люциус промолчал, и Цисс ощутила легкую досаду. А чего она хотела? Прекрасно знала, что он из Пожирателей, причем занимает далеко не последнее положение в их рядах, а каким путем оно достигается, она хорошо представляла. И все же было слегка обидно. Обидно из-за того, что она только-только нашла общий язык с этим человеком, чувствовала себя легко и свободно в его обществе… но Пожиратели ― это Пожиратели, с ними нужно быть настороже и свести общение к минимуму.

Сама виновата. Сама полезла с расспросами.

И все же какое-то необъяснимое любопытство, проснувшееся в самый неподходящий момент, требовало выяснить все до конца.

― Люциус… Ты действительно считаешь, что маглы не имеют права на жизнь?

― С чего бы? У нас половина арендаторов ― маглы. Не говоря уже об акционерах, ― спокойно ответил тот. ― Лорд, думаю, догадывается, но пока молчит. Мне нет резона убивать маглов. Другое дело ― контролировать… Правда, до магловского мира Лорд доберется только после завоевания магического, и случится это очень нескоро. Если вообще случится, ― он открыл перед Цисс дверь кафе.

Контролировать. Нарциссе сложно было до конца понять, что именно имеется в виду, но это определенно не был «Империус». Звучало в любом случае как-то совсем не страшно. Мужские игры… Она покачала головой. Настроение почему-то поползло вверх.

― Странное место для кафе, ― заметила Цисс, садясь на плетеный стул. Официант записал заказ и улетучился так быстро, будто его и не было вовсе. ― Поблизости ни города, ни деревни… Невыгодно ведь.

― Там за скалами залив и курортный городок. Правда, земля не наша.

― Какое упущение, ― насмешливо посетовала Нарцисса. ― Здесь варят хороший кофе?

― Неплохой, но корицу нужно требовать отдельно, ― Малфой улыбнулся краешком рта.

― Корицу? Хм-м… откуда ты знаешь, что я пью кофе с корицей?

― По-моему, об этом знают все, кто хоть раз был у вас дома, ― развеселился Люциус.

― Я бы не сказала… Белла вечно путала чашки за завтраком… ― вспомнив о сестре, Нарцисса погрустнела. ― Как она там, Люциус? Что Лорд с ними сделал?

Малфой замялся. Что сделал Лорд? Развернутый рассказ занял бы добрых полчаса. Волдеморт был в бешенстве, а когда он впадал в бешенство, всем было мало места, в том числе и самым преданным сторонникам, готовым идти за ним в огонь и в воду. Лорду очень не понравилось, что четверым Пожирателям теперь придется скрываться и числиться вне закона. Лестрейнджи, а также Эйвери и Трэверс, получили выговор прямо на общем собрании. Перекошенное от боли лицо Беллатрикс до сих пор стояло у Малфоя перед глазами. Белла была единственной из проштрафившейся компании, кто умудрялся стоически молчать даже под «Круциатусом». Остальные не могли сдержать криков, срывающихся на бессильный хрип. А когда все закончилось, Беллатрикс, не в силах подняться, поползла к Волдеморту на коленях, чтобы поцеловать край его мантии. Видела бы Цисс свою надменную и самоуверенную сестру в этот момент…

Но пока Малфой судорожно размышлял, как бы поудачней соврать, Нарцисса с легкостью догадалась обо всем уже по его молчанию. Зрачки ее чуть расширились.

― Люциус, как она? ― требовательно спросила Цисс.

― Теперь уже в порядке, ― неохотно проговорил Малфой. ― Лорд дважды не наказывает… по крайней мере, физически.

― Попала в немилость, значит, ― резюмировала Цисс. ― Надолго?

― До первой значительной заслуги. Правда, едва ли это будет скоро. Лорд в последнее время не очень-то поощряет незаконные действия…

― … а Белла, Родольфус и остальные теперь только в незаконных операциях и смогут участвовать, ― закончила за него Нарцисса.

― Именно. И все равно не стоит волноваться. Белла получает море удовольствия, несмотря на опалу. Жить в доме Лорда ― что может быть лучше? ― Люциус не скрыл иронии. Нарцисса хмыкнула. Сестру она хорошо знала и примерно представляла себе, что та должна была чувствовать, оказавшись под одной крышей с обожаемым Лордом, уважение к которому давно перешло у Беллатрикс за грани разумного. Немилость и «Круциатусы», пожалуй, Белла сочла бы не стоящими внимания мелочами. Да, с сестрой все будет нормально. Норма ― вообще понятие очень относительное…

Время пролетело незаметно. Наконец, будто очнувшись, Нарцисса посмотрела по сторонам и с удивлением обнаружила, что на улице уже стемнело, кофе давным-давно закончился, а сама она увлеченно рассказывает Малфою о последнем экзамене, и тот, как ни странно, слушает не перебивая. Она замолчала на полуслове. Ни к чему заставлять человека выслушивать из вежливости совершенно неинтересную ему информацию…

― Ну а дальше? ― спросил Люциус с веселым любопытством. ― Неужели подпортила свою отличную оценку?

Цисс взглянула на него теперь уже с подозрением. Пожирателя смерти не может интересовать университет искусств. Ни в каком виде. Ему наплевать на студенческие будни и перипетии учебного процесса. Все это интересно только самим студентам да еще их родителям и друзьям иногда. Хотя перед этим они говорили, кажется, о служебном расследовании, возбужденном против отряда Грюма… и о причинах ужесточения министерской политики… и почему-то о подковерной возне за место главы аврората… Это уже второй раз Нарцисса замечала, что стоит ей начать что-то обсуждать с Малфоем, как разговор уже не остановить. И что посторонний человек, пожалуй, не понял бы смысл беседы до конца, потому что они часто ограничивались полуфразами или отдельными словами и все равно понимали друг друга с полуслова. Даже странно, что ей так легко с каким-то Пожирателем, которых она вообще-то недолюбливает, и что он понимает ее не в пример лучше, чем итальянские друзья, с которыми у нее намного больше общих интересов.

Впрочем, неважно. Видимо, он просто успешно старается быть вежливым.

― Домой пора, ― сказала Нарцисса.

― Я провожу, ― Малфой поднялся. ― Не забудь: в доме и в саду никаких лишних разговоров. Расскажешь обо всем миссис Блэк где угодно, только не дома. Заходите на чай, у нас и поговорите…

― Придется, наверное… Погоди, ― Цисс вдруг остановилась на полпути к выходу. ― Когда с нашего дома снимут следящие чары? Или не стоит на это надеяться?

― Снимут, конечно. Но надеяться все равно не стоит. Их снимут, только если поймают Беллатрикс… ну или если Темный Лорд захватит власть.

― Понятно. Значит, в обозримом будущем мы останемся под наблюдением.

― Вы и остальные ветви семьи, ― кивнул Люциус. ― Наивно будет думать, что других ваших родственников оставят без внимания. На этот раз аврорат намерен идти до конца.

Нарцисса сердито дернула плечом.

― Из-за одного этого можно встать на сторону Лорда.

― Дома такого не сболтни, ― буркнул Малфой. ― А теперь умолкаем.

Темнота, новолуние, непроглядный мрак, резко контрастирующий с ярким светом садовых фонарей. Прошлая ночь, когда освобождали Беллатрикс, казалось, была сотни веков назад. Всего один день семья под подозрением ― а время тянулось так, словно час шел за год. Трансгрессировав у крыльца, Нарцисса чуть ли не впервые в жизни почувствовала, что не хочет домой. И это было крайне неприятно. Обычно родной дом вызывал у нее только положительные эмоции. Но теперь… Перспектива жить под прицелом следящих чар совершенно не вдохновляла.

― Приходите. У нас все и обсудите, ― шепнул Малфой, склонив голову к самому лицу Нарциссы.

― Разве следящие чары не распознают шепот? ― настороженно переспросила она, тоже стараясь говорить еле слышно.

― Нет. Но зато все видят. А шепчущиеся люди обычно выглядят очень подозрительно… ― Люциус положил руки ей на плечи, привлекая к себе.

― Что ты делаешь? ― поинтересовалась Нарцисса, не пытаясь отстраниться.

― Играю роль до конца. Для следящих чар у нас было свидание, помнишь? ― Малфой накрыл ее губы своими. Нарцисса вздрогнула. Играет роль? Как же… Заметно… Она полубессознательно сжала руками его плечи. Не было ни отторжения, ни удивления ― полное впечатление, что вечер должен был закончиться именно так и никак иначе. Нарцисса отвечала на поцелуй, лишь краешком сознания отмечая, что по-хорошему следовало бы вырваться и идти домой… а собственно, зачем?

Не обманывай себя, Цисс. Он тебе нравится. И так ли важно, что в этих уверенных объятиях тебя держит Пожиратель смерти? В глубине души тебе это безразлично, не так ли?..

Поцелуй становился все настойчивее. Холодный огонь бежал по венам, и остатки самообладания таяли, уступая место бездумной жажде, такой же, как и та, что снедала сейчас Малфоя, Нарцисса чувствовала это по его прерывистому дыханию, по все более лихорадочным ласкам, заставлявшим ее плавиться и выгибаться в его руках. С ней происходило что-то странное… затягивало в водоворот, из которого не было возврата.

Люциус потянулся к застежке ее мантии, и это резко отрезвило Нарциссу. Наваждение исчезло. Она отпрянула, переводя дыхание. Губы горели. Она медленно, словно сомневаясь, поднесла руки к щекам.

― Черт. Прости, Цисс, ― проговорил Малфой. ― Увлекся… прости, я идиот.

― Потому что поцеловал меня? ― Нарцисса обхватила себя за плечи. Ночная прохлада теперь вызывала озноб.

― Потому что не воспользовался той возможностью, которая у меня была еще в прошлом году… Ладно. Ждем вас на чай, мисс и миссис Блэк, ― Люциус улыбнулся и трансгрессировал, дождавшись ответной улыбки. Нарцисса хмыкнула и повернулась к двери.

Интересно, как именно работают эти следящие чары? Потому что если они транслируют изображение в аврорат, где его внимательно отслеживает какой-нибудь дежурный мракоборец… то она прикончит этого Малфоя, как только снова увидит. Устроил соглядатаям развлечение…

Цисс покачала головой и вошла в дом.

Раньше Нарцисса не могла даже заподозрить в себе таких актерских талантов, как те, которые начали проявляться словно сами собой уже на следующий день тотальной слежки за домом Блэков.

Она не ожидала, что это окажется так легко. Войти в гостиную, непринужденно улыбнуться, сказать обеспокоенной тетушке Кассиопее, которая так и не успела собрать за день свои многочисленные чемоданы, что Нарциссу провели до дома, спасибо за беспокойство; передать матери приглашение на чай. И даже поинтересоваться у дяди Альфарда, так прочно занявшего кресло у камина, что, казалось, он вот-вот пустит там корни, что нового пишут в «Пророке» и как обстоят дела с поиском беглых Пожирателей смерти. Ничего не подозревающий о слежке родственник был очень кстати. Не только потому, что очень натурально изумлялся, когда ему рассказали о побеге Беллатрикс, но еще и потому, что, глядя на его поведение, проще было продумывать собственное.

Однако были и подводные камни. Слушая, как дядюшка взахлеб пересказывает официальную информацию аврората о ходе поисков (общие фразы, разбавленные цитатами ответственных лиц), Нарцисса подумала, что, пожалуй, он слишком уж явно выражает свою радость… Это могло вызвать лишние подозрения. Хотя, с другой стороны, если бы все говорили подчеркнуто правильные слова, это вызвало бы еще больше подозрений. Аврорату было отлично известно, что Блэки не чураются темной магии и всегда поддерживают своих.

Первый вечер «под колпаком» прошел лучше, чем стоило надеяться. Не было необходимости мучительно искать темы для нейтральных разговоров и выдумывать «правильные» реплики, не пришлось особенно напрягаться. Разве что однажды, когда Нарцисса вскользь упомянула о приглашении на чай к Малфоям, им с Друэллой пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы убедить остальных родственников остаться дома и внушить тем, что это было их собственное решение.

Да, изображать неведение казалось совсем несложным занятием… Но когда Нарцисса наконец рухнула на кровать после этого невозможно длинного дня, она с изумлением обнаружила, что вымоталась больше, чем когда-либо. Даже больше, чем когда сдавала в Хогвартсе ЖАБА и спала по два-три часа в сутки. Она чувствовала себя полностью опустошенной. Нелегкое это занятие, оказывается ― постоянно играть роль…

Прошел всего один день. Один бесконечный день.

На мгновение Нарцисса позавидовала Беллатрикс. Для сестры, по крайней мере, наказание уже позади. А ей, Цисс… теперь придется терпеть его ежедневно.

В какой момент жизнь успела перевернуться вверх дном? Как получилось, что члены древнейшего и благороднейшего семейства Блэк должны терпеть такие унижения? То слежка и обыски (а главное, кто взял на себя право все это осуществлять? Какие-то полукровки из аврората!), то подчинение Волдеморту в случае с Беллатрикс… И как вернуть все на свои места?

* * *

К Малфоям Друэлла и Нарцисса за семейными хлопотами выбрались только через день. Встречал их Абраксас ― молодой еще мужчина за сорок с такими же, как у сына, прозрачно-серыми глазами, вот только взгляд их разительно отличался: самоуверенно-ленивый у Люциуса и пронзительный, словно проникающий в самую суть вещей, у его отца. Интересно, с чем связана такая разница, мимолетно подумала Нарцисса.

Люциуса дома не оказалось. Но старший Малфой и так был в курсе всего. И хотя Нарцисса не сказала бы ничего такого, чего бы он не знал, он все же приказал подать им чай, а сам вышел, оставив мать с дочерью наедине.

На рассказ о положении дел и судьбе Беллатрикс ушло совсем немного времени. Договорив, Нарцисса почти физически ощутила, как на нее наваливается уныние. Нужно возвращаться домой. Под неусыпное око следящих чар.

Но, как ни странно, посиделки затянулись надолго. И когда Цисс с матерью выбрались из камина в холле, время уже близилось к полуночи. Друэлла заметно успокоилась. Она знала, конечно, что Беллатрикс все еще на свободе… Но дополнительные подробности явно пошли на пользу. Тем более, Нарцисса сообщила очень приглаженную версию событий, не упомянув о Волдеморте с его жесткими мерами наказания.

Дом уже спал. Оставшиеся гости давно разошлись по своим комнатам. Войдя в гостиную, Цисс привычно настроилась на ту модель поведения, которой уже два дня придерживалась перед следящими чарами, и с облегчением поняла, что притворяться намного легче, когда нет необходимости постоянно пытаться донести до матери какую-то запретную информацию или следить, как бы не проболтаться. Теперь Друэлла уже все знала, и изображать обычную жизнь стало не в пример проще.

Миссис Блэк, судя по всему, чувствовала то же самое, потому что выглядела намного веселей. Пожалуй, надо чаще выбираться куда-нибудь, решила Нарцисса. Не обязательно в гости, можно и просто по магазинам… Тогда необходимость обсудить судьбу Беллы не будет так сильно разрывать изнутри. И, может быть, родной дом снова станет тем уютным и любимым местом, каким был всегда. Или хотя бы его подобием…

― Рикер, сделай нам чаю, ― попросила Цисс. Эльф исчез, а Друэлла с усмешкой взглянула на дочь.

― И правда, что еще нужно, когда возвращаешься домой с чаепития? ― протянула она. Нарцисса секунду смотрела на мать, а потом расхохоталась. Через мгновение Друэлла присоединилась к ней. Они хохотали, глядя друг на друга и чувствуя, как напряжение последнего времени спадает, исчезает, растворяется…

В дверь постучали.

Смех резко оборвался. Нарцисса с Друэллой оглянулись на приоткрытый вход в холл. Ничего хорошего ждать не приходилось. Эльф возник в гостиной, вопросительно глядя на хозяев. Тут из-за входной двери донеслись голоса:

― Откройте, это аврорат!

― Что? ― Нарцисса бросилась к двери.

― Откройте дверь, мисс Блэк, у нас ордер на срочный обыск вашего дома, ― распорядились снаружи не терпящим возражений голосом. Цисс растерянно оглянулась на мать. В это время шестеро авроров, которым надоело ждать, с громким хлопком трансгрессировали прямо в гостиную. Как-никак, стук в дверь служил просто формальным проявлением вежливости, а эта черта характера всегда была мракоборцам чужда.

― В чем дело? ― строго осведомилась Друэлла, быстро опомнившись от неожиданности. ― По какому праву вы снова врываетесь в наш дом посреди ночи?

― В связи с некоторыми обстоятельствами мы вынуждены еще раз провести досмотр дома, ― безапелляционно заявил глава отряда, незнакомый молодой мракоборец, помидорный румянец которого совершенно не вязался с его важным видом.

― Ордер, ― сухо потребовала Друэлла. Командир протянул ей карточку с переливающейся министерской печатью. Миссис Блэк внимательно разглядывала ее какое-то время, потом в сердцах произнесла:

― Что, следящих чар уже недостаточно?

Нарцисса чуть не охнула. Нельзя же говорить, что Блэки об этом догадались!.. Или можно? Командир отряда посмотрел на Друэллу даже с некоторым уважением:

― Мы не слишком доверяем следящим чарам в таком важном деле… А теперь начинайте! ― Он повернулся к своему отряду, давая отмашку.

― Потрудитесь объяснить! ― приказала Друэлла, выпрямляясь во весь рост перед главой авроров.

― В связи с совершением серьезного преступления мы уполномочены провести повторный обыск во всех домах, где могут скрываться недавно сбежавшие преступники! ― отрезал тот с раздражением. Видно, не привык, что ему противоречат. Типичный наглый мелкий начальник, скорее всего, из маглов ― только грязнокровки могли быть такими бесцеремонными.

Нарцисса поморщилась. Все-таки речь этих простолюдинов ужасно засорена канцеляризмами. Преступление? Так, скорее всего, Пожиратели смерти снова что-то натворили. Потому, видно, и Люциуса Малфоя не было дома весь вечер… А теперь из-за него и его приятелей авроры обыскивают дом Блэков!

Но все же, почему именно Блэков? Беллатрикс тоже как-то причастна к этому новому преступлению? Она опять выдала себя? Или аврорат напал на ее след? Почему понадобилось устраивать новый обыск так скоро? Что известно Министерству?.. Вопросы, вопросы…

Поданный эльфом чай остывал нетронутым, в доме снова стоял переполох, и, наблюдая за ним в бессильной ярости, Нарцисса с раздражением думала, что с утра, вместо того, чтобы подольше поспать после ночных треволнений, нужно будет снова идти к Малфою и разбираться, что произошло. Для начала узнать, что с Беллатрикс и как ее поиски связаны с сегодняшним вторжением авроров… Знакомая неприязнь к Люциусу снова заняла свое обычное место. Цисс уже без малейшей симпатии досадовала, что ей опять придется иметь с ним дело, потому что это единственный знакомый из команды Пожирателей смерти, кому известны все подробности. Хочешь ― не хочешь, а нужно будет продолжать с ним общаться.

Черт бы его побрал.

За все. За информированность, за связи, за незаконную деятельность, за то, что, в отличие от Беллатрикс, все еще был вне подозрений…

За то, что заставил разочаровываться.

Нарцисса в ярости отвернулась от авроров, которые как раз направлялись в подвал (опять! Что они ожидают там увидеть? Затаившихся Пожирателей смерти во главе с Волдемортом?) и потрогала холодный бок чашки с чаем. Потом ударила по нему волшебной палочкой, и над поверхностью напитка появился ароматный пар. Она все-таки сядет и спокойно выпьет сегодняшнюю чашечку вечернего чая. Пусть даже ночью и после чаепития у Малфоев.

Оно не в счет. Малфои до того лживы, что у них даже чай не то, чем кажется.

* * *

Цисс не заснула даже после того, как все успокоилось и авроры, так ничего и не найдя, отбыли, а потревоженные родственники снова улеглись спать, возмущаясь и причитая. К тому же до утра оставалось совсем мало времени. Она просто сидела у открытого окна, вдыхая сырой, пахнущий дождем и свежестью, приятно холодящий лицо воздух, и обнимала пушистого старого кота. Тот удовлетворенно мурлыкал. Нежностями его баловали редко. А Нарцисса, поглаживая это животное, всем своим видом выражающее умиротворение, пыталась унять злость. На Министерство. На авроров. На Малфоя. На Беллатрикс. На Волдеморта. На весь этот мордредов магический мир, который не собирался оставлять Блэков в покое.

Все вещи вверх дном, следящие чары, бессонница… До каких пор это будет продолжаться? Интересно, Андромеду с ее мужем-маглом тоже обыскивают и держат под наблюдением? Как же, станут они… Маглорожденного никогда не заподозрят в приверженности Темному Лорду. И предательницу крови тоже. Семья грязнокровки полностью лояльна Министерству просто по умолчанию. Как это, наверное, удобно ― выбирать семью по желанию. Старая мне не нравится, уйду в новую. И окажусь выше подозрений. И наплевать на все трудности матери и сестер… Нарцисса глубоко вздохнула, запуская пальцы в пушистую шерсть кота, и подумала, что лучше выпить успокоительного зелья. Андромеда в сложившейся ситуации точно ни при чем. С чего такая злоба? Обида, наверное. Ромми всегда утешала младшую, помогала справиться с неприятностями, а теперь, когда так нужен близкий человек, сестры нет рядом…

Мордред, когда уже утро?

* * *

К утру злость немного улеглась, и Нарцисса даже недоумевала, с чего это она так вышла из себя. Обыск ― неприятно, конечно, но все же это не повод терять самообладание, не говоря уже о том, чтобы набрасываться на людей, которые могли быть к нему причастны.

К тому же спокойствием можно добиться гораздо большего.

Сейчас она вышлет к Малфоям патронуса, чтобы предупредить о своем визите, а потом отправится к ним сама и выяснит, что же произошло ночью и зачем понадобился повторный обыск в доме Блэков. После чего вежливо поблагодарит за информацию и уйдет. И впредь не будет забывать, что с Пожирателями смерти лучше общаться поменьше. Только по делу и в рамках этикета.

Вторжение авроров посреди ночи напомнило, что не следует забываться и водить дружбу со сторонниками Волдеморта. Хватит одной Беллатрикс. Лишний раз связываться еще и с Малфоем совершенно ни к чему.

Люциус обнаружился в холле Малфой-мэнора. Судя по мантии, покрытой белесой пылью, и измотанному виду, он только недавно явился домой. Цисс бесстрастно окинула его взглядом. Бедный. Всю ночь, наверное, не спал, не покладая рук пытал кого-нибудь. Можно посочувствовать.

― Цисс, что случилось? ― поинтересовался он.

― Объясни, пожалуйста, ― начала Нарцисса ровным голосом, ― о каком преступлении говорили авроры, которые ворвались к нам в дом с обыском ночью?

― О преступлении… Мерлин. Они уже успели у вас побывать?

― Я задала вопрос, Малфой. Хотя ладно, не отвечай. Мне безразличны ваши дела. Скажи только, связан ли этот обыск с охотой на Беллатрикс, и я уйду.

Люциус внимательно посмотрел на нее. Перемена в отношении была заметна невооруженным глазом.

― Была облава на всех Пожирателей, Нарцисса. Аврорат подняли по тревоге, врывались ко всем, кого подозревают в любых связях с нами. Вечером мы… хм… думаю, в газетах это назовут попыткой покушения на жизнь министра магии, ― неохотно пояснил он. Цисс коротко кивнула.

Еще бы. Конечно, назовут. Потому что для попытки покушения на жизнь министра вообще трудно придумать альтернативное название. Да и ни к чему. Это определение давало исчерпывающую характеристику тому преступлению, на которое замахнулись Пожиратели смерти. «В газетах назовут», как же. Что совершили, о том и напишут.

А еще это «мы»... Прошедшая ночь отрезвила Нарциссу окончательно. Мы, Пожиратели смерти, слуги Темного Лорда. Нет уж. На проступки сестры можно закрыть глаза, потому что семья превыше всего, а кто такой Малфой? Старый знакомый, который вдруг оказался более понимающим, чем раньше? Какая разница, что с ним так легко и приятно общаться, если он один из «них»?

― То есть к нам пришли не из-за того, что что-то случилось с Беллой?

― Белла в порядке. Если бы ее поймали, вы бы узнали об этом первыми.

― Ясно, спасибо. Хорошего дня. ― Нарцисса запахнулась в мантию, собираясь уходить.

― Нет, подожди, ― Малфой осторожно взял ее за плечи. ― Цисс, объясни, что с тобой? Почему ты так себя ведешь?

― Я, по-моему, не выходила за рамки вежливости, не так ли? Просто стараюсь проводить меньше времени в обществе Пожирателей смерти. Это чревато, ― прохладно пояснила она. Люциус мгновенно убрал руки, словно обжегшись.

― Вот как. И тебе хорошего дня, Цисс.

Она кивнула и трансгрессировала.

Черт, не стоило заявлять о Пожирателях. Ссориться она не собиралась, случайно вырвалось. Впрочем, ладно, так даже лучше. Любые отношения, кроме деловых, нужно пресекать в самом начале.

Слушай голос разума. Когда-нибудь это решение пойдет тебе на пользу.

Слушай голос разума, слабовольная дурочка, которая все еще не может отделаться от навязчивой симпатии к преступнику.

* * *

Покушение на министра было громким и еще много недель обсасывалось прессой. Праведное негодование общественности вызывал тот факт, что никто из покушавшихся не был опознан, следовательно, о возможности поимки речь не шла. «Ежедневный Пророк» публиковал отчеты о ходе следствия, в которых, как обычно, всем заинтересованным выдавали крупицы информации по сути, разбавленной десятками пустых фраз, выдвигались различные версии, но Темный Лорд со свитой все же был Министерству не по зубам, несмотря на это недавнее поражение. Нарциссу и Друэллу во всей этой шумихе интересовало только одно: безопасность Беллатрикс. Ну или относительная безопасность, хотя бы от повторного ареста. Но, судя по сводкам, Белле не угрожало ничего нового. Ее разыскивали только в связи с причастностью к давним преступлениям.

После неудачного покушения Волдеморт временно отступил, и в магическом мире даже установилось относительное спокойствие. Новых нападений на маглов не было, все более или менее улеглось. А Нарцисса и Друэлла постепенно привыкали к жизни под прицелом следящих чар. И со временем окончательно освоились. Перекинуться парой слов о Белле можно было и за пределами усадьбы, на прогулке, например, или во время похода за покупками ― в людном и шумном Косом переулке едва ли кто-то расслышал бы их беседу. А не считая этого, скрывать им было больше нечего. Следящие чары уже не докучали, и Цисс думала, что если Министерство еще сохраняет остатки здравого смысла, то скоро снимет шпионские заклинания совсем. Должны же авроры понимать, что не увидят и не услышат уже ничего нового, а Беллатрикс Лестрейндж и другие Пожиратели едва ли станут скрываться в доме Блэков.

До конца лета она почти не виделась с Малфоем, не считая случайных встреч в магазинах. И тогда все общение ограничивалось вежливыми приветствиями и парой формальных вопросов. Цисс проводила каникулы так, как привыкла: много рисовала, встречалась с родственниками и школьными подругами… и старалась выбросить из головы неуместную симпатию к Люциусу и навязчивое воспоминание о поцелуе в парке Блэков.

Или она неправа и Пожиратели смерти не такое уж большое зло? С тех пор, как прекратились слухи о новых преступлениях, о Волдеморте и его сторонниках во многих чистокровных семьях заговорили даже с неким подобием одобрения. Разумная ведь идея ― установить власть волшебников над лицами немагического происхождения… Орион Блэк, например, сокрушался, что Волдеморт не пошел по пути закона ― баллотируйся он в министры, на выборах вся семья голосовала бы за него…

Одним словом, уверенность Нарциссы в своей правоте таяла. Но даже если бы она и испарилась совсем, отношения с Малфоем уже были испорчены почти безнадежно. Да и было ли вообще, чему портиться? Жалеть о несуществующем Цисс не любила, а потому постаралась заглушить назойливый внутренний голосок, нашептывавший, что она обошлась с Люциусом не лучшим образом, и начала готовиться к отъезду в университет.

Будущим второкурсникам уже прислали портключи и списки необходимых вещей, но, в отличие от покупок к школе, для университета все нужное закупалось в Милане. Нарцисса отбывала почти налегке, не считая папки с рисунками и набросками, а также стопки исписанных пергаментов. Задание на лето было объемным, но касалось в основном теории. В Европейском университете истории магии и искусства придерживались мнения, что теорию студент в состоянии постичь самостоятельно, а руководство преподавателя нужно больше во время практических заданий. Так что пергаменты содержали в основном конспекты того, что на лекциях упускалось из виду. Цисс уже приспособилась к такой системе. С облегчением свернув готовое задание, она радостно предвкушала целый год интересных практических занятий в компании подруг и обретение новых навыков.

* * *

― Нарчисса! ― Паола с визгом кинулась ей на шею, как только Цисс вошла в комнату. От неожиданности Нарцисса чуть не выронила сумку. Подруга в этот раз превзошла себя в громкости. ― Почему ты так редко писала?

― Прости, писала, как получалось… Я тоже рада тебя видеть, ― по сравнению с Паолой Цисс казалась самой себе какой-то бесчувственной ледышкой. ― Как прошли каникулы?

Подруга разразилась подробным эмоциональным рассказом. Нарцисса тем временем достала из сумки вещи, папки, конспекты, аккуратно разложила на столе. Интересно, где же Элен?

― А что, Элен не приехала?

― Она болеет… Обещала вернуться к октябрю, ― сообщила Паола.

― Жалко, ― Цисс ощутила легкий укол совести из-за того, что писала Элен еще реже, чем Паоле. ― Что-то серьезное?

― Кажется, нет… Я собираюсь ее навестить в эту субботу. Передам от тебя пожелания выздоровления.

― В субботу? А как же за учебниками и компонентами по магазинам? ― удивилась Нарцисса. Первые выходные учебного года были традиционным временем для закупки всего этого.

― А у меня уже все есть. Я же недалеко живу, ― улыбнулась Паола. Цисс вздохнула.

― Ладно, придется искать другую компанию или идти одной.

…Позже она не раз успела подумать, что если бы знала, что ее ждет, то не выходила бы из университета до следующих каникул.

Нарциссе нравилась миланская осень. Сентябрь здесь был идеальным временем. Ни жары, которая особенно раздражала в мае и июне, ни привычных английских дождей ― Цисс ничего не имела против дождей, но все-таки в Англии они иногда успевали сильно надоесть. Здесь же начало осени было солнечным, но не знойным, в меру сухим и в меру дождливым, и день напоминал раннее летнее утро, свежее, легкое, пронизанное неуловимыми ароматами осенних цветов. По крайней мере, на улице Раньоли атмосфера была именно такой. Цисс задумалась, не связано ли это с магией. Все же центр промышленного города едва ли мог похвастаться чистым и свежим воздухом. Скорее всего, местные маги постарались.

За покупками она отправилась одна. Не хотелось подстраиваться под чей-то график и ходить по пятам за чужой компанией. Да и настроения не было. В последнее время Андромеда перестала отвечать на письма, хотя раньше, наоборот, забрасывала сестру посланиями… Впрочем, может, оно и к лучшему. Когда-нибудь пришлось бы прекратить всякие отношения окончательно, но Нарцисса оттягивала этот неизбежный момент в будущем как могла. Семья… Вспомнились слова Малфоя: «Она тебя предала». Опять Малфой!.. Хотя здесь он был прав, пожалуй. Или нет?.. Все слишком сильно запуталось…

Цисс быстро приобрела все нужное. Список в этом году был коротким: многие ингредиенты для оживляющих составов остались с прошлого года, а учебников понадобилось всего три ― тонкие книжечки, почти брошюры. Студентов всеми силами приучали к самостоятельному поиску информации. Толстые тома могли в этом только помешать.

Торговый центр призывно поблескивал окнами и мигал движущимися вывесками. Нарцисса покосилась на сидящих на веранде волшебников, пожалела, что нет подруг, твердо решила отправляться прямо в общежитие, еще раз оглянулась на сверкающую громаду… и свернула в гостеприимно открытые двери.

Интересно, здесь до сих пор подают тот шоколадный коктейль с апельсиновым сиропом?.. А вместо разговоров можно и газету почитать. Пресса продавалась тут же, и Цисс купила первую попавшуюся итальянскую газету, чтобы скоротать время. И сама не заметила, как зачиталась.

Она никогда особо не интересовалась политикой и не обращала внимания на министерскую подковерную возню, не считая новостей, которые касались розыска Пожирателей смерти. И в тех разбиралась только ради того, чтобы попытаться спрогнозировать судьбу сестры, читая о намерениях аврората между строк расплывчатых газетных заметок. Слишком уж все было однообразно в этом «Ежедневном Пророке». Скука.

Впрочем, чему удивляться? «Пророк» был провластной газетой, которая умело лавировала между раздуванием сенсаций и поддержкой курса Министерства. Поэтому едва ли там опубликовали бы такую статью, как та, что бросалась в глаза, стоило развернуть итальянскую газету на рубрике «Расследования». Там содержались такие факты, что Цисс не могла понять, верить им или нет.

«Незаконное задержание гражданина Италии британскими мракоборцами обрастает новыми подробностями, ― начиналась статья. ― Напомним, 37-летний Джакомо Фачетти был арестован на территории Великобритании по подозрению в пособничестве британской организованной преступной группировке, называющей себя Пожирателями смерти и возглавляемой неким Томасом Реддлом, взявшим псевдоним Волдеморт. Ситуация разрешилась только после непосредственного вмешательства Министра магии Италии Джузеппе Перони, который был вынужден лично поручиться за Фачетти перед главой британского аврората Чарльзом Мэйтлендом.

Однако в ходе журналистского расследования выяснилось, что, несмотря на то, что аврорат вел официальные переговоры с представителями итальянского Министерства магии, изначально арест не был санкционирован. Приказ о задержании Фачетти за подписью Мэйтленда ― не что иное, как позднейшая подделка, подлог, совершенный с целью скрыть факт самоуправства от общественности. Об этом нашему специальному корреспонденту стало известно из источника, приближенного к главе британского аврората.

Таким образом, панические настроения в Британии, вызванные деятельностью преступной организации, распространились уже не только на население, но и на органы правопорядка, призванные оберегать общественный покой. По словам источника, отдельные мракоборцы все чаще прибегают к незаконным действиям в борьбе против членов группировки, поскольку предусмотренные законом меры не дают желаемого эффекта…»

Коктейль закончился, и Нарцисса свернула газету. Интересно, это правда или обычная утка? Надо же, незаконные действия… В Англии о таком говорить было не принято. О превышении полномочий отдельными мракоборцами иногда писали, велись дискуссии по поводу того, каким должен быть предел этих полномочий… Но о незаконных операциях аврората журналисты «Пророка» предпочитали умалчивать. Или просто не было никаких незаконных операций?

А может, она просто жила в стеклянной башне своего искусства и умудрялась не замечать очевидного? Почему Сигнус Блэк погиб при задержании Лестрейнджей? Как раз потому, что отряд авроров стрелял заклинаниями на поражение, это ли не противозаконно? Нет, аврорам недавно в порядке эксперимента позволили применять непростительные заклинания к преступникам, если те оказывали сопротивление, но ведь не к мирным же жителям! Получается, итальянское расследование вскрыло правду…

Сколько еще собственных преступлений скрывают те, кто призван стоять на страже законности?

Нарцисса спрятала газету в сумку и вышла из торгового центра. Интересно, что бы Малфой сказал по этому поводу. Откуда-то он хорошо знал все эти подковерные игрища и мог рассказать что-то новое… Или хотя бы разложить все по полочкам и объяснить, какая часть статьи являлась правдой, а какая вымыслом.

Да и вообще он был хорошим собеседником… Не стоило все-таки тогда швырять ему в лицо по сути обвинения в службе Волдеморту. Потому что вообще не стоит брать на себя слишком многое и судить людей, которые тебе ничего не сделали.

Ладно, что было, то прошло.

Цисс направилась к навесу, под которым выдавали портключи, чтобы вернуться в кампус.

Улица, залитая полуденным солнцем, отлично просматривалась в обе стороны. Редкие прохожие брели неспешно, глазея на витрины, раздатчица портключей за хлипким столиком откровенно зевала, изнывая от скуки.

Они появились неожиданно, трансгрессировав посреди улицы совсем рядом. Этих троих Нарцисса узнала бы где угодно. Хоть в кромешной тьме на расстоянии ста метров и со спины. Потому что это были именно те авроры, которые вторглись в дом Блэков тем зимним вечером. Эти наглые полукровки Лэнгдон и Пэриш, а с ними Грюм, начальник столь же знаменитого, сколь и одиозного отряда по поимке особо важных преступников. Цисс не успела удивиться, что они здесь делают. Троица мгновенно оказалась рядом и обступила ее, лишая возможности выйти из круга.

― Добрый день, мисс Блэк. Вам придется пойти с нами, ― заявил Грюм.

Последним, что Цисс успела увидеть, был кончик волшебной палочки прямо перед глазами. А затем наступила душная темнота.

* * *

…Казалось, что в голове полно колючего песка, который жег черепную коробку изнутри, проникая в глаза, в нос, в горло… Невыносимо хотелось пить. Нарцисса закашлялась и резко села, что вызвало приступ такого сильного головокружения, что она была вынуждена вцепиться обеими руками в свое жесткое ложе.

Действительность возвращалась постепенно, мелкими шажками. Так. Ее, Цисс, только что ― или когда? Сколько времени прошло? ― схватили авроры из отряда Грюма? Это не дурацкий сон? Все было на самом деле? И теперь она, ― тут Нарцисса заморгала, пытаясь рассмотреть что-то в полумраке, в который была погружена комната, ― находится в каком-то незнакомом месте в пустой комнате, в которой из мебели лишь жесткий топчан, небольшой облезлый шкаф и пара стульев, а окна плотно закрыты снаружи ставнями, и только слабая полоска дневного света пробивается сквозь узкую щель между ними. Цисс присмотрелась. Да, похоже, сейчас день. Но какой? Как долго она пробыла без сознания?

И что это было за заклинание, которым ее заколдовали? Лучше бы просто по голове ударили, и то сейчас легче было бы…

Реальность окончательно вошла в сознание и заворочалась там, располагаясь с комфортом. Все происходит на самом деле. Это действительно был Грюм и знакомые авроры, она не обозналась. Они зачем-то притащили ее в это странное место… но важно не это. Что делать? Как выбраться?

Нарцисса порывисто сунула руку в карман для волшебной палочки. Карман был пуст.

С нарастающим беспокойством она вскочила на ноги, пытаясь унять головокружение, попробовала трансгрессировать… но осталась на месте.

Подбежала к двери, дернула ее, заколотила кулаками по облезлой древесине. Заперто.

Глаза уже привыкли к темноте. Цисс нашла дорогу назад к топчану и медленно села. Нужно успокоиться. В конце концов, это все-таки авроры. Они не причинят ей вреда. Даже с учетом гипотетических нарушений закона они все же не бандиты с большой дороги. Не головорезы… вроде Пожирателей смерти.

Вот к тем попасть действительно страшно. А к этим… Недоразумение, которое скоро разрешится. Она глубоко вздохнула и приготовилась ждать, а страх постепенно сменялся злостью. Авроры перешли все границы. На сей раз это не сойдет им с рук.

Внезапно дверь распахнулась настежь, и Нарцисса прищурилась, ослепленная потоком света, хлынувшего из коридора. В дверном проеме вырисовывался темный силуэт. Он махнул палочкой, и на стенах комнаты зажглись факелы, а человек, прихрамывая, вошел внутрь, и, проморгавшись, Цисс узнала в нем Грюма. Тот неуклюже устроился на одном из стульев.

― Потрудитесь объяснить, что происходит! ― холодно распорядилась Нарцисса, краем сознания различая в собственном голосе интонации Друэллы. Но атака не сработала. Аврор сумрачно посмотрел из-под кустистых бровей и твердо приказал:

― Успокойтесь, мисс Блэк.

Цисс сама не поняла, почему замолчала и отступила. Что-то невероятно властное было в его тоне… Она мысленно отругала себя за слабохарактерность, но момент был упущен. Грюм без видимых усилий перехватил инициативу в разговоре и продолжал:

― Вам никто не причинит вреда. Но ближайшие несколько дней вам придется провести здесь. До тех пор, пока Беллатрикс Лестрейндж не будет поймана.

Нарцисса раскрыла рот, а потом задохнулась от возмущения.

― Да по какому праву вы позволяете себе хватать ни в чем не повинных людей и…

― Тихо! ― прикрикнул Грюм. ― Во-первых, вам никто ничего не сделает, успокойтесь. Во-вторых, я сильно сомневаюсь в вашей неповинности. Думаю, вы сами знаете, о чем речь.

Нарцисса злобно уставилась на него. Что он заподозрил? Хотя кого еще им подозревать в освобождении Пожирателей смерти, учитывая, что в Министерстве еще тогда узнали Факел Блэков?.. Все равно теперь уже ничего не докажут. А вот то, что ее решили использовать, чтобы… чтобы что? Выманить Беллатрикс? Или как еще объяснить цель этого странного похищения?

― Что вы замыслили? ― спросила она напрямик. ― Хотите использовать меня как наживку? Вам не удастся это скрыть. Похищать людей ― это преступление, и когда оно выйдет наружу, вы ответите.

― Разговор окончен, мисс Блэк. Палочку вам вернут потом. Если хотите, можете почитать книгу. И не пытайтесь бежать, это бесполезно, ― Грюма было не так-то легко сбить с толку требовательным тоном. Нарцисса вдруг почувствовала себя беспомощной школьницей и еще сильнее обозлилась, а глава отряда авроров поднялся со стула, явно считая тему исчерпанной. Она хотела еще что-то сказать, но поняла, что это бесполезно. Он не станет слушать. А кричать в спину… Что за отвратительные повадки у этих правоохранителей!

На пороге Грюм обернулся и взмахнул палочкой. Нарцисса с трудом удержалась, чтобы инстинктивно не отпрянуть, но это было всего лишь отпирающее заклинание. Дверца шкафа приоткрылась, и показались корешки книг.

Больше ничего не добавив, аврор вышел, и замок на двери лязгнул со звуком гильотины.

* * *

Она не знала, сколько прошло времени. Несколько часов, потому что полоска света, пробивающаяся между закрытыми ставнями, сначала померкла, а потом и вовсе погасла. Но сколько именно? Часов здесь не имелось. Щель между ставнями была такой узкой, что рассмотреть что-либо за окном не получалось.

Как ни странно, со временем Нарцисса совершенно успокоилась. План авроров казался ей теперь откровенно глупым. В нем было полно прорех. Во-первых, ни Беллатрикс, ни кто-либо еще не поверит, что ей, Цисс, что-то угрожает со стороны правоохранителей. Даже грязнокровки из аврората не настолько глупы, чтобы причинять реальный вред невиновным. Белла не может этого не понимать. В первые минуты она, конечно, потеряет голову и будет готова немедленно броситься на выручку сестре, но быстро остынет и поймет, что в этом нет необходимости. Любому здравомыслящему человеку ясно, что похищение кого бы то ни было аврорами ― это фарс. Непонятно, на что рассчитывал Грюм.

А во-вторых, Друэлла просто не сможет не заметить исчезновение дочери. И обязательно поднимет шум. А это сведет на нет и без того мизерные шансы мракоборцев на успех…

Добрая половина книг в шкафу были магловскими. От нечего делать Цисс перебрала все и, чтобы скоротать время, начала читать сборник рассказов какого-то американского магла по фамилии Фолкнер. Поначалу было скучно, и она уже собиралась найти что-то другое, но зачиталась. Округ Йокнапатофа чем-то неуловимо напоминал магический мир, вот только чем именно ― это ускользало от понимания.

«Дверь затрещала и распахнулась…»* Нарцисса не дочитала до конца предложения: именно в этот момент замок лязгнул, и дверь ее собственной темницы распахнулась тоже. От такого совпадения Цисс не сдержала нервного смешка. Но он тут же оборвался, когда она увидела, что в комнату аккуратно, но твердо вталкивают… Друэллу.

Дверь снова захлопнулась, книга полетела в сторону.

― Мама?!

― Нарси? Как ты сюда попала?

― А ты как здесь оказалась?

Мать и дочь смотрели друг на друга в тревожном недоумении. Кажется, авроры предусмотрели чуть больше… Наконец Друэлла сдвинулась с места и села на топчан.

― Нарси, давно ты здесь?

― Не знаю, меня забрали в первые выходные сентября…

― День, ― сделала вывод Друэлла. ― Меня они просто попросили пойти с ними… Не стоило соглашаться, оказывается, ― она вымученно улыбнулась.

― Ничего. Все равно скоро все заметят, что ты исчезла. Буквально несколько дней ― и все Блэки поднимут тревогу, ― успокаивающе сказала Нарцисса. ― Глупый план ― пытаться выманить Беллу. Мало того, что наше исчезновение скоро заметят, так еще и никто в здравом уме не поверит, что авроры могут всерьез угрожать невиновным.

― Знаешь, Нарси, мне тоже так кажется… Но этот тип, который привел меня сюда, обмолвился, что уже к завтрашнему вечеру все будет кончено, и мы с тобой окажемся дома. За такое короткое время никто нас не хватится, а Белла может наделать глупостей…

― Нет. Белла в жизни не поверит, что авроры…

― Не поверит. Но только если будет знать, что мы у авроров, а не у кого-то еще, ― перебила Друэлла. ― На их месте я бы в последнюю очередь стала ей сообщать, что ее мать и сестру удерживают в плену именно мракоборцы.

Цисс замерла.

Действительно. Нужно было раньше догадаться.

Нет. Не нужно было. Она все равно ничего не сможет сделать.

Нарцисса покосилась на отброшенную книгу. Желание узнать, что же нашли в давно заброшенной и крепко запертой таинственной комнате на втором этаже дома мисс Эмили Грирсон, испарилось бесследно. Читать не хотелось.

Пока они сидят здесь, Белла может направляться прямо в тщательно расставленную ловушку. И нет способа ее остановить.

К завтрашнему вечеру Беллатрикс может снова оказаться за решеткой. А авроры поздравят себя с успешно проведенной операцией.

И правосудие свершится…

* * *

― Они просто не оставляют мне выбора, черт подери!

Беллатрикс металась по малой гостиной из одного конца в другой, провожаемая недоуменными взглядами Родольфуса, Рабастана и Люциуса. Эти трое были единственными, кто откликнулся на просьбу о помощи, с которой она после вечернего собрания бросалась к каждому из присутствующих в резиденции Волдеморта Пожирателей. Но связываться никто не хотел. Здесь хорошо знали порывистость и неосторожность Беллатрикс, и хотя Пожиратели, как правило, были не прочь поучаствовать во всем том, в чем Белле обычно требовалась их помощь, на этот раз у всех в памяти еще свежа была расправа Волдеморта над Лестрейнджами, Эйвери и Трэверсом за злоупотребление рискованными развлечениями. Поэтому на призывы почти никто не отреагировал. Кроме Родольфуса, который волей-неволей поддерживал жену во всем, его брата Рабастана и Люциуса Малфоя.

Последний мысленно попросил у Мерлина терпения и сил, чтобы не свернуть шею этой ненормальной, если окажется, что помощь ей нужна опять для каких-то запрещенных Лордом глупостей, и согласился выслушать. Ход его размышлений был прост. Если за Беллой и ее двумя идиотами-помощниками не присматривать, они оглянуться не успеют, как снова окажутся за решеткой. И кому придется их опять вытаскивать? Странный вопрос, после прошлого удачного опыта. Лорд же не знал, как легко тогда все могло сорваться. Он видел только блестящий результат. Значит, не стоит и сомневаться, что и в следующий раз освободительная миссия будет возложена на Малфоя. Так проще заранее позаботиться о себе и хотя бы выяснить, во что на этот раз вляпалась Беллатрикс…

Но, выслушав ее взволнованный рассказ, Люциус не пожалел, что решил присмотреть за этой компанией. И чуть ли не впервые в жизни посочувствовал Лорду. Чтобы держать под контролем таких, как Белла, нужно обладать железной выдержкой.

― Они угрожают моей сестре! И моей матери! ― кричала Беллатрикс. ― И я не собираюсь сидеть и даже не пытаться что-то сделать! Мордред, это же просто горстка грязнокровок, даже Лорд не будет против, если я пойду и уничтожу всех до единого!

― По порядку, Беллатрикс, ― протянул Малфой. ― Кто угрожает твоей сестре и матери? Что случилось?

― Их похитила семья грязнокровок! Какие-то недобитки, которые остались в живых с прошлого раза! И ты еще говоришь, что нужно быть осторожней в налетах… Если бы я тогда убила их всех, ― тут глаза Беллы кровожадно блеснули, ― сейчас никто не смог бы их похитить и шантажировать меня!

― Чем и кто тебя шантажирует? ― насторожился Люциус.

― Говорю же, какие-то недобитки! Я когда-то убила кого-то из их семьи, и теперь они похитили Цисси и маму и заявляют, что убьют их, если я до завтрашнего вечера не сдамся.

― Странно… ― пробормотал Малфой. ― Кто эти люди, Белла?

― Они, знаешь ли, не представились. Они решили, что сказать, будто я убила их племянника, достаточно, чтобы я поняла, о ком речь. Откуда мне, Мордред их задери, помнить?! Хватит и того, что мне дали адрес. Я пойду и сдамся прямо сейчас… и не оставлю в живых ни одного, ― почти спокойно сказала Беллатрикс.

― Лорд запретил нам заниматься подобным без его разрешения, ― подал голос Родольфус.

― Руди, ты и правда думаешь, что он прикажет мне сидеть сложа руки, пока представителям семейства Блэк угрожает опасность?! ― отмахнулась Беллатрикс.

Лестрейндж, помедлив, кивнул. И правда. Даже Волдеморт не настолько осторожен.

― Ну так как? Люциус, Рабастан, я могу на вас рассчитывать? ― нетерпеливо осведомилась Беллатрикс.

― Ладно, ― буркнул младший Лестрейндж. Пару мгновений спустя Малфой тоже согласно склонил голову.

― Отлично. Я спрошу у Лорда разрешения. Отправимся немедленно, ― заявила Белла и выскочила за дверь так стремительно, что пламя свечей, горевших в настенных подставках по обе стороны дверного проема, заколебалось и едва не погасло.

Люциус задумчиво смотрел ей вслед. Что-то ему не нравилось в этой затее. Определенно не нравилось.

________________________________________________________________________________

* «Роза для Эмили».

― Пойдем! Что вы до сих пор сидите! ― Беллатрикс вихрем влетела в комнату и остановилась, нетерпеливо посматривая на обоих Лестрейнджей и Малфоя. Те не выказывали особого энтузиазма и медлили, медлили, выводя ее из себя. Ей хотелось отправиться к грязнокровкам, похитившим мать и сестру, прямо сейчас и разнести в щепки все, что подвернется под руку, а потом пытать виновных, не только «Круциатусом», всем, что вспомнится из богатого арсенала темной магии, пока от тел не останутся клочья… Агрессия не находила выхода, и Беллатрикс бесилась.

― Подожди. У нас нет плана, ― сказал Родольфус, нестерпимо медленно, по мнению Беллы, поднимаясь с дивана и подходя к ней.

― К черту планы! Как будто ты не знаешь, что делать!

― Стоп, ― тут уже и Люциус присоединился к одинокому «голосу разума». ― Белла, у тебя всегда один и тот же план: ворваться в дом или куда там еще и крушить все и вся. На этот раз он едва ли подойдет.

― Это еще почему? ― взвилась Беллатрикс.

― Потому что, во-первых, там миссис Блэк и Нарцисса, черт подери, ты забыла? А во-вторых, ты до сих пор не знаешь, кто те люди, которые их похитили. Какое совпадение ― именно тогда, когда ты в розыске.

― Заодно и выясню! ― упрямо заявила Беллатрикс, запахиваясь в мантию и собираясь трансгрессировать. Но Родольфус придержал ее за плечо.

― Да подожди ты пять минут! Малфой, а что ты предлагаешь?

― То же, что и обычно. Осторожность.

― Выкладывай, ― распорядился Лестрейндж.

* * *

Друэлла, устав нервно и бессмысленно мерить шагами комнату, задремала на жестком ложе, а Нарцисса продолжала сидеть, задумавшись, не замечая обшарпанных стен своей странной темницы. Спать не хотелось. Голова была свинцово тяжелой, где-то в затылке пульсировала тупая боль, похожая на ворочающийся холодный металлический шар.

А еще была ярость.

Не только Беллатрикс в этот вечер хотелось в неистовстве крушить, рвать и метать. Нарцисса все-таки не зря была ее сестрой. Страх куда-то исчез, да и был ли он? За себя ― точно нет. Цисс беспокоилась за старшую сестру, которая наверняка даже не попытается сдержать свои порывы и угодит прямо в расставленную ловушку. И за мать, которой нельзя было волноваться ― зелья, помогавшего при сердечном приступе, под рукой не было, а без него все могло закончиться плохо. Друэлла спала, кое-как успокоившись без лекарств, а Нарцисса медленно закипала. Авроры перешли все границы. И чем они теперь отличались от Пожирателей смерти, против которых боролись? На поверку все сводилось к принципу «цель оправдывает средства». Никто не пострадал, как же. Прекрасное оправдание. Отлично сработает, если нужно обелить себя в глазах общественности.

Особенно если цель достигнута.

Но на этот раз, мстительно подумала Цисс, оправдания не подействуют. Хватит. Блэки и так слишком долго терпели произвол и неуважение. И так слишком легко позволили себя подчинить. Наложить следящие чары на свой дом, который должен был быть оплотом надежности и спокойствия, а вместо этого превратился в круглосуточный аттракцион бесплатных зрелищ. Непозволительно продемонстрировали собственную слабость. Непростительно разрешили связать себя и посадить в клетку из растущих подозрений и невысказанных обвинений.

Этому пора положить конец.

И Нарцисса так и сделает, как только выберется из этой хибары, куда попала по собственной глупости. Да, именно так, по глупости. Надо было раньше осадить зарвавшихся нахалов и продемонстрировать, что с представителями семейства Блэк нельзя обращаться, как с провинившимися собачонками. Если бы она с самого начала стала бороться, ничего подобного бы не произошло.

И она знала, что делать. Как она раньше не додумалась до такого простого способа приструнить почувствовавших вкус безнаказанности авроров? Особенно Грюма, для которого поймать Лестрейнджей уже стало делом чести. Как же, сотни удачных операций на счету, а тут арестованные ускользают прямо из-под носа.

Ты еще узнаешь, что такое удачная операция…

Построение планов мести прервал едва слышный щелчок. Дверь бесшумно отворилась, и в комнату кто-то проскользнул. Цисс прищурилась. Нет, это бесполезно. На вошедшем были мощные дезиллюминационные чары. Она вскочила.

― Буди маму, и пойдем, ― прошипел до боли знакомый резкий голос, в котором сейчас прослеживались отчетливые сварливые нотки.

― Белла! ― ошарашенно воскликнула Нарцисса. Пробраться куда-то тайком и под дезиллюминационными чарами ― на сестру это было совсем не похоже. От Беллатрикс стоило ожидать скорее сокрушительного налета с жертвами и разрушениями, чем незаметного проникновения в логово врага. А это неожиданное появление живо напомнило недавнее освобождение Пожирателей смерти из аврорского изолятора…

― А ты кого ожидала увидеть?.. Мам, просыпайся, уходим отсюда! ― Беллатрикс принялась тормошить мать, и та, открыв наконец глаза, ахнула и прижала дочь к себе. Нарцисса оглянулась на книгу. Кажется, Белле ничто не угрожает, раз авроров до сих пор нет… Вместе с хорошим настроением почему-то снова появилось желание выяснить, что же все-таки нашли в загадочной комнате на втором этаже. Но времени дочитывать рассказ, разумеется, не было.

Полумрак, скрипучие деревянные полы коридора. Свет давала единственная толстая свеча, оплывшая растопленным воском. Темные тени сгущались, не позволяя видеть, куда ступаешь. Нарцисса наткнулась на что-то в темноте и отпрянула, с трудом удержавшись на ногах.

― Люмос, ― буркнула Беллатрикс, и в тесном переходе стало чуть светлей. Прямо у двери на полу сидел худой мужчина, свесив голову на грудь. Цисс вскрикнула.

― Успокойся, все живы. Он просто без сознания. Никто не пострадал, ― сообщила сестра. ― Хотя все равно не стоит производить лишний шум.

― Я тебя не узнаю, Белла, ― хмыкнула Нарцисса, спускаясь по лестнице в хвосте процессии. ― Ты ― и вдруг никто не пострадал.

― А ты, я смотрю, не слишком волновалась за сестричку, да? ― ехидно переспросила Беллатрикс. ― На самом деле это был не мой план. Потому и пришлось так красться.

― Не твой?.. ― Нарцисса обозрела пустынную полутемную прихожую. Распахнутая настежь входная дверь, еще два бесчувственных тела на полу неподалеку и силуэты в мантиях рядом с ними, сосредоточенно водящие палочками над недвижимыми аврорами. По холлу гулял сквозняк, и озноб уже начинал пробираться под мантию.

― Все чисто? ― негромко поинтересовался один из тех, кто стоял у двери, и Цисс узнала голос. Холодный, уверенный, с чуть заметной ленцой, не кажущейся неестественной даже при таких обстоятельствах. Малфой. Точно, кому еще мог принадлежать этот план? Почти точная копия вторжения в Министерство. Интересно, с какой стати Люциус вообще взялся помогать Белле.

― Там был всего один, ― ответила Беллатрикс. ― Вы нашли палочки?

― Да, палочки… ― отозвался еще один силуэт голосом Родольфуса, подходя и вручая Нарциссе и Друэлле их магические инструменты. Цисс крепко сжала в пальцах свою палочку, чувствуя, как вместе с ней возвращается уверенность и чувство защищенности. ― Может, обыщем дом? Они пробудут без сознания еще несколько часов.

― Подожди пока с обыском, ― остановил его Малфой. ― Белла, ты все сделала?

Беллатрикс на секунду задумалась, хмурясь, а потом чертыхнулась и побежала вверх по лестнице. В смутном свете единственной свечи, огонек которой то разгорался, то затухал от колебаний холодного воздуха, Люциус снова нацелил палочку куда-то в лоб одному из авроров.

― Рабастан, не мешайся, займись лучше антуражем.

Нарцисса с Друэллой непонимающе переглядывались.

― Что здесь происходит? ― спросила Цисс наконец в пространство.

― Подожди, потом объясню, ― отозвался Малфой невнимательно. Тем временем Рабастан Лестрейндж отошел к столу, к трепыхающемуся огоньку на конце догорающей свечи, и удивленным взглядам освобожденных пленниц явились пустые бутылки, грязные стаканы, какие-то обглоданные кости и хлебные корки… Подумав, Лестрейндж добавил засаленную колоду взрывающихся карт.

― Похоже, они собрались инсценировать попойку, ― доверительно сообщила дочери Друэлла. ― И, наверное, представить все так, будто мы сбежали сами.

― Именно, ― подтвердил Малфой, закончив со своим странным занятием и подходя к ним. ― Натащили сюда бутылок, изменили память охранникам, сейчас еще разместим их поживописнее… Что мы забыли, Цисс?

― А почему ты у меня спрашиваешь? ― опешила Нарцисса. Проклятая темнота, даже выражения лица не рассмотреть. Ей очень хотелось взглянуть в глаза Малфою и понять, испытывает ли он хоть что-то, кроме безразличия. Какой непростительной глупостью было разрушить их доверительные отношения парой опрометчивых слов. Извиниться надо бы, по-хорошему…

― Потому что ты всегда замечаешь детали, ― ответил Люциус без тени насмешки. ― Если бы ты не вспомнила тогда, что нужно спрятать факел… Полезное свойство. Так как, что мы забыли?

Нарцисса обвела глазами темную прихожую.

― Запах перегара, ― наконец констатировала она. ― После такого количества выпитого должен быть запах.

― Чистая работа, ― весело сказал Малфой. ― О запахе мы и не вспомнили… ― Он взмахнул палочкой, посылая в лежащих в отдалении авроров тонкий полупрозрачный луч заклинания.

― Не поверят, ― вздохнула Цисс. ― Если авроры при исполнении, они не станут напиваться.

― А они здесь не при исполнении. Они попытались провернуть операцию на свой страх и риск. А мало ли, может, они и планировали ее под градусом? ― хохотнул Малфой. ― Если дойдет до суда, доказательств будет достаточно. Жаль только, до суда такие дела не доходят. Но чтобы замять все и принести вам извинения, этих доказательств тоже хватит.

― И до суда дойдет. Я этим займусь, ― проговорила Нарцисса. Люциус покосился на нее, собираясь что-то переспросить, но со второго этажа уже спускалась Беллатрикс.

― А теперь трансгрессируем ко мне домой, ― распорядился Малфой. ― Авроры пробудут без сознания еще долго, а мы успеем согласовать показания.

* * *

Оказавшись в холле Малфой-мэнора, Друэлла снова бросилась обнимать старшую дочь. Беллатрикс морщилась, делала вид, что стоически терпит нежности, но Нарцисса отлично знала, что это показное. Кое-как они наконец успокоились, и Малфой еще раз изложил суть плана. Обе Блэк сбежали самостоятельно, когда авроры устроили попойку. В доме больше никого не было, Лестрейнджей или других Пожирателей смерти никто не видел. Память охранникам изменили основательно, Люциус и Родольфус в один голос уверяли, что ни одна проверка не выявит подлога.

― А как вы туда вошли, что никто не заметил? ― поинтересовалась Нарцисса, пока мать, пользуясь возможностью, разговаривала с Беллатрикс. ― Неужели на доме не было сигнальных и защитных чар?

― Были, но мы их сняли с безопасного расстояния. Пришлось повозиться, ― сообщил Родольфус. ― Там были такие удачные заклинания, что срабатывали только при вторжении извне.

― Действительно удачно, особенно для нас, ― усмехнулся Люциус. Нарцисса глубоко вздохнула. Так, пора прекращать шарахаться от Пожирателей смерти и принять очевидное: она с ними по одну сторону баррикад. И извиниться, может, еще получится вернуть прежнюю дружбу… ну или не совсем дружбу, это как посмотреть.

― Спасибо за помощь, Малфой, ― сказала она. ― Это же был полностью твой план, если я не ошибаюсь?.. И еще, я… ― она замялась.

― Забудь, ― отрезал Малфой.

― Ты же не дослушал.

― Я знаю, что ты собиралась сказать.

― Ну да, кто бы сомневался, ― буркнула Нарцисса, чувствуя, как ее захлестывает смесь облегчения и недовольства. Мир восстановлен ― это хорошо, а вот когда кто-то с легкостью угадывает твои слова еще до того, как они оказываются произнесенными… Впрочем, это же Малфой. Она сама так часто читала его мысли, что они, можно сказать, квиты.

― О чем это вы? ― с недоумением встрял Родольфус Лестрейндж.

― Не волнуйся, не о тебе, ― отмахнулся Люциус. ― Нарцисса, так что ты там говорила о суде? Собираешься добиваться официального разбирательства?

В неожиданно наступившей паузе этот вопрос услышали все присутствующие. Друэлла прекратила расспрашивать о чем-то Беллатрикс и с тревогой уставилась на младшую дочь. Белла тоже вопросительно подняла брови.

― Да. И я думаю, у меня получится. Дядя Орион и тетя Вальбурга помогут. У нас достаточно связей, чтобы добиться огласки, разбирательства, дойти до суда и выиграть. Я знаю, что это трудно и что аврорат прикрывает своих… Да, Малфой, и что такие операции проводятся с ведома и благословения Министерства, я тоже знаю! ― Нарцисса подняла руку, останавливая Люциуса прежде, чем тот начал говорить. ― Если грамотно все подать, то Министерству придется отдать отряд Грюма под суд, чтобы не лишиться поддержки.

― Хм, хорошо замахнулась, ― прокомментировал Малфой. ― Ты права, это сложно, но реально. Только не забывай, что на стороне авроров почти весь Визенгамот.

― Если получится, то на моей стороне будут все те семьи, которые годами спонсировали министерские прожекты, ― заявила Нарцисса. ― И в отличие от большинства членов Визенгамота, против них нельзя идти, чтобы не остаться без финансирования в одночасье. МакЛэрд это понимает.

― А зачем тебе это нужно? ― опять влез Родольфус. ― Жажда мести?

― И жажда мести тоже… А еще, если получится дискредитировать аврорат, то мы сможем избавиться от постоянного надзора, следящих чар и вечных подозрений. Руди, ты разве не замечаешь, в каком положении оказались Блэки?

Лестрейндж понимающе кивнул.

― Ты права, Нарси, мы просто не можем позволить себе оставить безнаказанной такую чудовищную наглость, ― наконец сказала молчавшая до сих пор миссис Блэк. ― Авроров давно пора поставить на место. И я думаю, большинство наших знакомых нас поддержат. Когда узнают, что произошло.

― Да, когда узнают, ― эхом откликнулась Нарцисса. Мать поняла все правильно. Большая часть древних уважаемых семейств окажется на стороне Блэков еще до наступления вечера. А значит, жалоба на отряд Грюма не останется без внимания. И «Пророку» даже не придется поступаться принципом продвижения официальной позиции Министерства при освещении скандала, который неизбежно разгорится, как только происшествие будет предано огласке. Всеобщее осуждение самоуправства в аврорате к тому времени и станет этой официальной позицией. Доказательства против отряда Грюма найдут, а поддельный ордер на проведение операции с похищением на этот раз фабриковать не станут. Проштрафившиеся авроры будут принесены в жертву общественному мнению.

Все-таки Министерство магии ― орган исполнительной власти. Только исполняет он волю тех, кто за ним стоит, что бы ни думали по этому поводу обыватели. Блэки не принадлежали к числу этих настоящих хозяев Министерства, но очень хорошо их знали. Большинство магических семейств отлично ладили между собой.

Поэтому дело легко удастся довести до суда. А вот выиграть его… Визенгамот мог и заартачиться. На него было намного сложнее повлиять или надавить.

Но Нарцисса уже примерно знала, что будет делать.

Забавно, но авроры сами помогли ей в разработке стратегии, когда наложили на дом следящие чары. Благодаря этому она неплохо отточила актерское мастерство. И теперь намеревалась воспользоваться им в полной мере.

― Два часа, ― Друэлла взглянула на каминные часы в гостиной Малфой-мэнора. ― Спасибо за помощь, Люциус. Спасибо, что поддержал Беллатрикс. Пойдем домой, Нарси, я хочу еще отдохнуть. А потом наведаться к Розье и Крэббам. Почти месяц не виделась с родственниками.

Голос ее звучал устало, но Цисс на какой-то миг готова была поклясться, что видела, как мать едва заметно подмигнула. Однако в следующую секунду Друэлла отвернулась и на прощание снова крепко обняла Беллатрикс.

― Если нужна будет помощь, Цисс, обращайся в любое время, ― сказал Люциус, отвлекая ее от этого зрелища. ― Со стороны Мэйтленда не должно быть особых проблем, я об этом позабочусь. А если нужно будет что-нибудь еще…

― Спасибо. ― Она все-таки не смогла совладать с любопытством. ― Малфой, скажи честно, зачем тебе понадобилось мне помогать?

― Зачем понадобилось?.. ― Малфой весело сощурился, испытующе глядя на нее. ― Две причины на выбор: первая ― Пожирателям тоже невыгодно, когда Грюм слишком активничает, и вторая, правильная ― та, о которой ты и подумала. Какой вариант тебе больше нравится?

― И о чем же я подумала, по-твоему?

― Тебе лучше знать. Но ты угадала.

Они некоторое время еще рассматривали друг друга, будто видя впервые, а потом одновременно фыркнули от смеха. Лестрейндж насмешливо наблюдал со стороны.

― Ладно, я еще зайду, расскажу, что будет твориться в аврорате после вашего заявления, ― сказал Малфой, отсмеявшись. ― Хотя это и так легко представить… До завтра, Цисс.

― До завтра… Только на нашем доме до сих пор следящие чары.

― А против них у нас есть проверенный способ, забыла?

― Проверенный… а, точно, ― Нарцисса с усмешкой вспомнила фальшивое свидание, почти превратившееся в настоящее.

Неплохой способ водить за нос аврорат. И самих себя заодно.

Наконец Друэлла распрощалась со старшей дочерью, и Блэки отправились домой. Оставшись в одиночестве в гостиной, Люциус размашистым шагом прошелся из одного конца помещения в другой. Так ему лучше думалось.

Он привык прислушиваться к доводам рассудка. Эмоции и чувства крайне редко противоречили голосу разума. Это было очень удобно. Бесстрастность и рассудительность давали массу преимуществ.

И сейчас этот голос разума все четче и уверенней заявлял, что упустить Нарциссу Блэк было бы непростительной ошибкой. Былые разногласия постепенно уходили в прошлое, и сходство характеров проступало все более явно. Похожие взгляды, похожие мысли, когда дело не касалось Темного Лорда… Впрочем, после выходки авроров даже ее антипатия к Пожирателям смерти скоро сгладится и исчезнет. Малфой был в этом уверен.

Надо было соглашаться на сделку, еще когда старый Блэк пытался подсунуть Люциусу младшую дочь вместо мятежной средней… Кажется, он уже говорил Нарциссе что-то в этом роде еще летом, тем вечером, когда впервые за Мерлин знает какой срок поддался эмоциям. И был прав.

Рано или поздно ему придется жениться. Рано или поздно ей придется выйти замуж. Так зачем тянуть и чего ждать? Той самой воспеваемой простецами и плебеями неземной любви и какой-то ниспосланной свыше второй половинки? Глупость. Подобные решения нужно принимать разумом и больше ничем. Свое решение Люциус принял. Оставалось убедить Нарциссу в том, что их брак был бы отличным союзом. Если у них действительно столько общего, она все поймет и согласится. Если нет… Впрочем, нечего гадать, нужно просто спросить и получить ответ. И все встанет на свои места.

На мгновение стало стыдно. Словно капризная барышня ― сначала отказался, теперь сидит и строит планы, как пойти на попятную с наименьшим ущербом для себя. Хотя неважно. Гордость не имеет значения при достижении цели.

А на ближайшее время цель у Малфоя была.

― …И в заключение, мисс Блэк, не могли бы вы сказать пару слов о ситуации в целом? Как вы оцениваете произошедшее?

― Моя оценка, думаю, полностью совпадает с тем, что по этому поводу считает закон. Абсолютно непозволительно втягивать мирных жителей в спецоперации, в которых они могут пострадать. Просто чудо, что нам с матерью удалось выбраться. И я бы хотела, чтобы это преступление не осталось безнаказанным и чтобы впредь ни мне, ни кому-либо еще не приходилось беспокоиться о своей безопасности, ― Нарцисса перевела дух, комкая в руках тонкий платочек, доверительно посмотрела на журналиста огромными голубыми глазами: ― Мы ужасно испугались, мистер Старридж. Никому бы не пожелала такое пережить.

Друэлла согласно закивала.

― Благодарю, миссис Блэк, мисс Блэк, ваши слова обязательно будут учтены, ― подытожил журналист, живой, энергичный мужчина лет пятидесяти, и поднялся из-за стола, чтобы проводить посетительниц к двери. Нарцисса сохраняла серьезное выражение лица, с трудом сдерживая ликование. Кажется, признанного авторитета в области журналистских расследований удалось привлечь на свою сторону.

К Эгберту Старриджу они отправлялись с некоторым опасением. Да, старик Розье, кузен Друэллы, организовал встречу, но предупредил, что журналист крайне щепетилен, неподкупен и ратует за полную объективность. Иначе ему не удалось бы сделать такую карьеру. Старридж не занимал высоких постов, но был широко известен как автор серии разоблачительных статей о коррупции в Министерстве и нечестных действиях ряда чиновников. После его публикаций кое-кто даже подавал в отставку, а тем, кто сумел удержаться в кресле, стоило немалых трудов восстановить подмоченную репутацию. Материалы и доказательства во время своих расследований он собирал тщательно и никогда не шел на поводу ни у кого, кто пытался убедить его подтасовать данные и представить ситуацию в ложном свете. Розье честно предупредил, что Блэкам стоит вовлекать Старриджа в свою разоблачительную кампанию только в том случае, если они полностью уверены в своей правоте.

Нарцисса и Друэлла решили рискнуть. Во всем этом скандале только один факт мог повредить их репутации: причастность Нарциссы к побегу Беллатрикс и других Пожирателей из изолятора. Теоретически Старридж мог, выясняя причину похищения матери и дочери Блэк, выйти и на историю с Беллатрикс. Но они решили, что игра стоит свеч. Официально факел числился уничтоженным, и доказательства против Нарциссы были достаточно призрачными, чтобы ими пренебречь. Кроме того, расследовать нужно было не побег Беллатрикс, а незаконные действия авроров.

Цисс отогнала легкие угрызения совести, напоминавшей, что журналиста, по сути, использовали в собственных целях. В конце концов, авроры действительно пошли на преступление, как ни крути, и не имеет значения, что жертвами стали небезгрешные Блэки. Если разобраться, то они еще делают услугу магическому миру, сдерживая аврорский произвол. Мало одних Пожирателей смерти, нужно, чтобы к ним прибавились еще и почувствовавшие вкус вседозволенности правоохранители?

Окончательно усмирив совесть этим доводом, Нарцисса выровняла шаг и догнала мать на выходе из здания редакции. Вопреки изначальным планам, они обратились не в «Пророк», а в «Вещий голос», оппозиционный еженедельник, который часто публиковал резонансные материалы, никогда не появившиеся бы на страницах официального министерского издания. Для начала хватит и этого. А потом уже и «Пророк» не сможет игнорировать поднявшийся шум.

Вечерело. За тяжелой резной дверью редакции в лицо пахнуло теплом ― температура на улице была выше, чем в помещении. Впервые за несколько лет осень выдалась мягкой, солнечной и даже жаркой, так что еще долго после заката в воздухе чувствовался запах недавно ушедшего лета. Друэлла и Нарцисса не спешили трансгрессировать домой, под все еще не снятое наблюдение. Тяжелый день закончился, и можно было не спеша пройтись. Они немало успели за сегодня, готовя благодатную почву для разбирательства.

Все пока что казалось обманчиво спокойным, но завтра с появлением жалобы Нарциссы разгорится скандал. Родственники и знакомые Блэков не просто согласились помочь ― они возмутились едва ли не больше, чем сами пострадавшие. Поддержка обещала быть мощной.

Войдя в холл, Друэлла сбросила летнюю мантию и с облегчением вздохнула, оставшись в легком платье. Давно в Англии не было такого жаркого сентября…

― Рикер, принеси лимонада, ― распорядилась миссис Блэк, опускаясь на диван. Нарцисса прошлась по гостиной, без особой радости думая, что вечер снова придется коротать за чтением учебников и пособий. Обсуждать с матерью планы пока что не стоило ― следящие чары по-прежнему действовали. А больше ни о чем говорить не хотелось. Напряжение росло, сворачиваясь в тугую пружину, пережимая поток мыслей и чувств, заставляя думать только об успехе. Или поражении. И не предвиделось освобождения от него ― только после того, как все закончится.

Провалом или победой.

Они выпили лимонад, вымученно болтая о каких-то третьесортных новостях, чтобы не настораживать наблюдателей молчанием. Стемнело, но на часах было всего восемь вечера. Ничего. Если им повезет, терпеть это останется недолго.

Внезапно в дверь постучали. Нарцисса беспокойно вскинулась, но это оказался всего лишь Малфой. Видимо, пришел рассказать, чего ему удалось добиться за сегодня.

А ведь в доме Блэков говорить пока еще нельзя… Она с досадой поморщилась. Усталость брала свое, и отправляться в Малфой-мэнор, чтобы там свободно делиться планами, совершенно не хотелось. Цисс мысленно отругала себя за лень. Придется отложить отдых на какой-то час, какой ужас. Так и переутомиться недолго. Не спи на ходу, лентяйка!

Белла давно уже говорила, что ты абсолютно бесполезный человек…

― Когда у тебя такое лицо, я тебя побаиваюсь, ― шепнул Малфой, склонившись к ней так близко, что их волосы соприкоснулись. ― Изображай приветливость, следящие чары никогда не спят…

Нарцисса улыбнулась, подумав, как, должно быть, злобно выглядит после короткого сеанса самовоспитания. На самом деле она была рада видеть Люциуса, несмотря на усталость. Опустошенность после целого дня попыток убедить, уверить, доказать… да вообще после изматывающе напряженных переговоров не отменяла того, что с Малфоем было приятно проводить время. Если бы только не нужно было никуда идти… Но ничего не поделаешь.

― Давай только без проявлений гостеприимства, ― сказала она, оказавшись в одной из многочисленных малых гостиных Малфой-мэнора. ― Не нужно чая, просто говори по делу, хорошо? Я устала… Был тяжелый день.

Вместо ответа Люциус предложил ей сесть, а потом кликнул домового эльфа. Тот обернулся в считанные секунды. Малфой протянул Нарциссе принесенную эльфом склянку из толстого матового стекла. Цисс принюхалась к прозрачно-красному содержимому с травяным запахом:

― Решил отравить, чтоб не мучилась?

― Так я сразу и признался, ― фыркнул Малфой. ― Обычное бодрящее зелье.

Нарцисса осушила стакан. Пожалуй, в ближайшее время поневоле придется пристраститься к такому вареву.

― Был в аврорате?

Люциус кивнул.

― С авроратом вышло даже проще, чем я рассчитывал. Мэйтленд не станет защищать своих с излишним рвением. У него, оказывается, уже накопилась солидная стопка выговоров за самоуправство. Еще парочка ― и у МакЛэрда лопнет терпение. А Мэйтленду пока не очень хочется терять пост… Так что ему легче будет возмутиться вместе со всеми и сделать вид, что он ни при чем, это подчиненные такие негодяи.

― Серьезно? Как-то слишком гладко…

― Думаю, бояться нечего. Твое разбирательство очень удачно совпало с пиком министерской подковерной возни, ― сообщил Малфой. ― А как с газетами? Дали хоть какую-то заметку?

― Письмо в редакцию, ― Нарцисса вспомнила, как сочиняла это послание, стараясь сделать его как можно более убедительным. ― А еще, кажется, нашей ситуацией заинтересовался Эгберт Старридж.

― А вот это уже неосмотрительно, ― насторожился Люциус. ― Он обязательно докопается до истории с факелом, Цисс. И напишет обо всем, что узнает. Смотри, как бы не сделать хуже.

― Никто ничего не докажет, ― решительно возразила Нарцисса. ― По документам этот факел уничтожен более ста лет назад.

― По документам… Если возникнут подозрения, всем будет плевать на документы. Хотя ладно, все равно дело уже сделано, ― Малфой махнул рукой, но вид имел встревоженный.

― Завтра утром подадим жалобу на Грюма Мэйтленду. Если ты говоришь, что он не станет защищать своих…

― Не станет, иначе сам же и ответит за самоуправство. А ты пока продумай свою версию событий до мелочей, ― вспомнил Люциус. ― Хорошо бы составить ее сейчас, а завтра приходите вместе с миссис Блэк и заучите ее наизусть, иначе на допросах все быстро раскроется.

― Точно.

Ближайший час прошел за составлением подробного «расписания», согласованием событий между собой и подгонкой к хронологии. Бодрящее зелье подействовало, и Нарцисса не чувствовала никакой усталости. Можно было начинать учить показания прямо сегодня, но нужно сначала показать этот манускрипт Друэлле, может, она что-то добавит. В любом случае, они с Малфоем проделали неплохую работу. Даже заканчивать не хотелось.

Ничего, она завтра еще вернется сюда и увидится с… То есть отдохнет от следящих чар.

― Подожди, Цисс, ― сказал Люциус. В его голосе звучала такая решимость, что Нарцисса, изумленно моргнув, безропотно опустилась обратно в кресло. Малфой присел рядом на корточки, глядя на нее снизу вверх. ― Хотел тебе кое-что сказать. Не буду рассказывать здесь, что мы легко находим общий язык и вообще далеко не враги ― ты это сама видишь, и не только ты… Одним словом, мисс Блэк, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?

Нарцисса снова моргнула, но не слишком удивилась. Чего-то подобного она ожидала, еще когда Малфой попросил задержаться. Да, насчет общего языка он определенно был прав… Но чтобы вот так с ходу, без вступлений, без традиционных заверений если не в любви, то хотя бы в своей неизменной преданности, глубоком уважении и прочая, и прочая… Хотя нужны ли ей эти заверения? Все равно в их кругу они в большинстве случаев бывают фальшивыми.

― Понимаю твои мотивы, ― наконец проговорила она, выныривая из омута хаотично мечущихся мыслей. ― Но я должна подумать.

― Подумай, Цисс, ― Малфой накрыл руками ее судорожно стиснутые ладони, и она только теперь с удивлением обнаружила, что все это время нервно сжимала их так, что побелели костяшки пальцев. И что, как ни странно, довольно сильно разволновалась. С чего бы? ― По-моему, получился бы удачный союз. Все равно и тебе, и мне когда-нибудь придется вступать в брак, и если мы не сделаем выбор сами, его сделают семьи. Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее. А с тобой мы бы отлично поладили, если, конечно, у тебя не было других планов.

Его речь, рассудительная, очень спокойная и чуть вкрадчивая, действовала подобно легкому гипнозу. Малфой все еще держал ее за руки, и Нарцисса чувствовала исходящее от него тепло. Мерлин, а почему бы и нет? Все правильно говорит. Разумно.

Даже слишком разумно.

― Мне нужно подумать, ― повторила она. ― Дай мне несколько дней.

― Конечно. Я подожду.

Когда Нарцисса вернулась домой, Друэлла уже спала. Бессонная прошлая ночь и напряженный день сделали свое дело. Даже посоветоваться не с кем.

Она присела на кровать в своей комнате и бесцеремонно схватила в охапку дремавшего на покрывале кота. Откуда такая нервозность? Мордред, нормальные девушки вообще-то радуются, когда им делают предложение! Или нет? Не о том следует сейчас думать…

Может, все дело в том, что предложение Малфоя звучало как деловая пропозиция, а не логическое завершение романа. И с деловой точки зрения эта пропозиция была безупречна. Люциус не стал перечислять доводы «за», потому что знал, наверное, что Нарцисса сама все понимает. Она понимала. И что партия во всех смыслах удачная, и что это пойдет на пользу и бизнесу, и положению в обществе, и что в повседневной совместной жизни вряд ли будут какие-то проблемы, потому что на таком уровне взаимопонимания люди редко ссорятся… И сам Малфой был ей симпатичен, и она видела, что тоже ему нравится, и довольно сильно… Но все же чего-то не хватало. Не так она представляла себе этот момент.

Цисс вспомнила обещание, данное самой себе: выйти замуж только за того, с кем у нее будут общие интересы, общие вкусы и мировоззрение. Она была уверена тогда, что в университете обязательно встретит такого человека. И встретила: строго говоря, Симоне Тарделли соответствовал всем этим критериям. Общие вкусы, интерес к искусству, мировоззрение… да кто его знает, в точности никогда не скажешь, но создавалось впечатление, что и на этой почве они бы легко сошлись. И Симоне, в отличие от Люциуса, проявлял все признаки влюбленности. Вернее, проявлял бы, если бы она сама их не пресекала, потому что совершенно не желала идти на сближение. Парадокс какой-то: когда явно неравнодушный к ней итальянец попытался ее поцеловать, она вырвалась и, кажется, еще и наговорила лишнего, а когда то же сделал холодный и бесстрастный Малфой… м-да. Нарцисса поняла, что окончательно запуталась.

Ладно, все завтра. А сейчас спать. И обязательно принять снотворное зелье, иначе бессонница гарантирована. Ну почему у нее все не как у других?

* * *

Но в ближайшие дни не спеша подумать и разложить все по полочкам было совершенно некогда. Затянувшиеся выходные кончились, и к списку проблем добавился еще и университет. Тут, к счастью, размышлять не приходилось: Нарцисса решила взять месячную паузу в посещении занятий, обязавшись потом сдать все выполненные задания. Сейчас ей требовалось посвятить всю себя разбирательству.

А оно требовало полной собранности и безраздельного внимания. И отнимало огромное количество времени. Утром она составила и подала жалобу в аврорат, потом пришлось спешно отправляться в университет и получать все необходимые разрешения, потом вместе с матерью заучивать ту смесь реальных и вымышленных деталей похищения, которую они с Малфоем вчера так вдохновенно сочинили… Нарцисса старалась не встречаться взглядом с Люциусом и в то же время не без досады отмечала, что тот держится абсолютно невозмутимо, как всегда. Ну почти всегда. Действительно, с чего ему волноваться ― решается рядовая сделка, каких десятки… Хотя Цисс и понимала, что так оно и есть, все равно почему-то было не слишком приятно. И как тут поступить?

― Нужно было приложить этот пергамент к жалобе, ― в сердцах заявила Друэлла через два часа. С первой частью проблем не возникало, потому что все вплоть до побега было чистой правдой. А вот потом… Малфой настоял, что нужно продумать подробности до мелочей ― например, с какой стороны ящика стола в холле лежали волшебные палочки Нарциссы и Друэллы. Когда речь шла о расследовании служебного преступления, говорил он, правоохранители будут использовать любые зацепки, чтобы выгородить своих. Нестыковки в показаниях пострадавших как раз и могли бы стать отличной зацепкой. И лучше сказать, что чего-то не помнишь, чем допустить хотя бы крохотное несовпадение.

Нарцисса отбросила пергамент в сторону и вздохнула. Как так получилось, что представительницам уважаемого древнего семейства пришлось вдруг учиться водить за нос правосудие?..

* * *

Мать и дочь Блэк сами не ожидали, какой эффект произведет их затея. Письмо Нарциссы было опубликовано на первой полосе «Вещего голоса» с броским заголовком ― что-то вроде «Разоблачение». Эгберт Старридж буквально вцепился в подброшенную ему тему ― Розье объяснил это тем, что о бесчинствах Пожирателей писали и так уже чуть не каждый день, а вот против аврората никто до сих пор не смел и слова сказать. То есть говорить могли сколько угодно, ― любители хаять все и вся, в том числе правоохранителей, находились всегда, ― но это были просто пустые слова. Никто до сих пор не смел заявлять во весь голос, приводя доказательства, о том, что и мракоборцы не безгрешны. К таким заявлениям можно было относиться как угодно, но они вызывали всеобщий интерес уже в силу своей непривычности.

Через неделю Старридж выпустил первую статью. Теперь уже и «Пророк» не мог больше игнорировать разворачивающийся скандал. Но провластные журналисты не спешили присоединяться к хору «разоблачителей». Они ограничились небольшой нейтральной статьей, в которой просто констатировали, что семья Блэк инициировала расследование против аврората, и пообещали в ближайшее время постараться получить информацию и от обвинителей-пострадавших, и от обвиняемых.

Статью Нарцисса читала. Поэтому не удивилась, когда тем же вечером пестрая взъерошенная сова принесла свиток с официальной печатью «Пророка», в котором исполнительный редактор просил мисс Блэк об интервью их изданию. Предлагали прислать корреспондента домой, но Цисс отмела эту идею и отправилась в редакцию сама.

Отличная мысль ― задавать вопросы в нейтральном тоне и никак не выражать мнение редакции по поводу темы беседы, решила она часом позже. Можно одновременно и воздержаться от выражения своей позиции, и не остаться в стороне от нашумевшего. Журналист был предельно корректен, безукоризненно вежлив и оттого почти безлик. Он не задал ни одного провокационного вопроса, не сделал ни одного предвзятого замечания и предоставил Нарциссе говорить самой. Что ж, так даже лучше.

А между тем расследование продвигалось вперед семимильными шагами, как обычно и бывало в магическом мире. Провели все необходимые допросы, проверили волшебные палочки на предмет сотворенных заклинаний, осмотрели вещественные доказательства и дом, в котором содержались пленные… До сих пор все подтверждало версию Нарциссы и Друэллы. Если авроры и не верили, что могли напиться во время такой ответственной миссии, то доказать обратное было невозможно. Им оставалось только удивляться, что на них нашло.

Вопреки опасениям, о Факеле Блэков почти не упоминали в связи с побегом Беллатрикс. Эгберт Старридж, расследуя предшествующие события, выяснил все, что мог, но доказательств не получил и лишь мельком упомянул, что в ночь побега в Министерстве видели артефакт, похожий на давно уничтоженную реликвию. Все шло гладко.

Гром грянул за три дня до назначенной даты судебного заседания.

Развернув «Ежедневный Пророк» за завтраком (вредная привычка читать газеты за столом, перенятая у дядюшки Альфарда), Нарцисса рассеянно пробежалась глазами по строчкам и не сразу поняла, что на этот раз что-то не так. И только потом вчиталась внимательнее.

«Попытки опорочить честь и достоинство правоохранителей…

…Необоснованное обвинение…

…Обстоятельства побега мисс и миссис Блэк из-под стражи во время операции вызывают сомнения…

…Непонятен мотив действий Блэков: заявляя о стремлении обезопасить магические семьи от подобных инцидентов, они де-факто, наоборот, способствуют росту уровня преступности, отвлекая авроров от их прямых обязанностей. К тому же в случае обвинительного приговора в адрес мистера Аластора Грюма его отряд может быть отстранен от несения службы ― а между тем многочисленные успешные операции доказывают, что этот отряд ― один из лучших в аврорате…»

В таком тоне была написана вся статья, занимавшая первую полосу газеты. И Цисс даже почти успокоилась к концу и решила, что за три дня до суда общественное мнение уже вряд ли изменится, как увидела в конце подпись.

Альбус Дамблдор. Верховный чародей Визенгамота, кавалер ордена Мерлина I степени и прочая, и прочая, и прочая…

Она опустила газету на стол, не замечая, что край листа попал в вазочку с джемом.

А вот это уже плохо. Очень, очень плохо.

Верховный чародей Визенгамота выступил как частное лицо, оправдывая тех, кто должен был выступать в роли обвиняемых на предстоящем суде. При таком раскладе общественное мнение отходило на второй план ― авторитет Дамблдора мог сильно повлиять на решение остальных судей. Хотя Визенгамот и был известен своей объективностью, такая недвусмысленная декларация о намерениях не могла остаться без внимания.

Поздно пытаться что-либо предпринять. Любая новая статья, противоречащая этой, будет воспринята как оправдания. А оправдания означали жирный крест на шансах на успех.

Нарцисса быстро закончила завтрак, почти не чувствуя вкуса пищи, и встала из-за стола, вежливо пожелав матери хорошего дня. Бессмысленно сейчас обсуждать произошедшее. Хотя бы потому, что две трети того, что следовало бы сказать, пришлось бы утаить, иначе об этом немедленно стало бы известно в аврорате.

Потом, все потом. Сейчас нужно было поговорить с человеком, который чувствовал себя в манипуляциях и подтасовке фактов как рыба в воде. С Малфоем.

Уже уносясь в воронку трансгрессии, Нарцисса вспомнила, что так и не ответила ничего на его предложение. Ладно, это тоже подождет.

Выглядела она, должно быть, ужасно. По крайней мере, увидев ее в гостиной, Малфой встревожился. Потом бросил взгляд на номер «Пророка», который Нарцисса все еще сжимала в руке, и понимающе кивнул.

― Статья Дамблдора, ― произнес он полуутвердительно.

― Ты уже прочитал? Тогда скажи, что я права и шансы выиграть суд только что уменьшились минимум вполовину, ― нервно проговорила Цисс, будто ожидая, что Люциус опровергнет ее вывод. Но тот не стал врать:

― Уменьшились, и намного. Удачно выбрал время. Вам уже бесполезно что-то делать.

― Знаю. Мы ничего не изменим… Подожди. Неужели действительно поздно? Я пришла узнать наверняка. Неужели мнение Дамблдора так важно для Визенгамота, что все судьи прислушаются к его словам?

― Пришла узнать то, что ты и так знаешь?.. Конечно, важно. Он не просто верховный чародей, он что-то вроде олицетворения всего честного и справедливого мнения всей этой честной и справедливой компании. И если он открыто высказался, его послушают, Цисс. Единственный способ их переубедить ― это удачно выступить на суде.

Нарцисса сердито вскинула голову.

― Единственный способ? Удачно выступить? Что ж, прекрасно! Я выступлю.

Малфой недоуменно поднял брови, ожидая продолжения.

― Нужно, чтобы во мне увидели исключительно испуганную жертву, а не наглую интриганку, которая пытается опорочить аврорат, ты это хочешь сказать? Ну так они ее увидят. Я сыграю эту роль специально для них.

― Фальшь только повредит, ― заметил Малфой.

― Фальши не будет, ― отрезала Нарцисса. ― Спасибо за совет. Что-то вроде этого я и хотела услышать.

― Отлично, ― подытожил Люциус снова чуть вкрадчиво. ― С этим разобрались. А теперь, Цисс, скажи, пожалуйста, ты думала о моем предложении?

Мордред. Так она и знала, что до этого дойдет. Нарцисса нервно расправила складки мантии и сложила руки на коленях.

― Я думала и поняла, что… из меня выйдет плохая жена. Это не отговорки, Люциус. Да, меня воспитывали как полагается. Но характер не переделать. Из меня не выйдет идеальной послушной жены.

Высказавшись, она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. Сама не знала, прозвучала ли реплика как отказ, но она и не планировала отказа. Это была скорее попытка обсудить все еще раз. Не очень удачная, правда. Но Малфой и так поймет, что она имела в виду. Как удобно…

― Мне не нужна идеальная жена. Мне нужна ты.

― Так значит, все-таки именно я, а не набор качеств, необходимых для успешного союза? ― негромко переспросила Цисс. Прежде чем ответить, Малфой помедлил, положив руки ей на плечи.

― Прелесть в том, что одно не мешает другому, ― проговорил он так же тихо ей в тон. ― Ты живешь с человеком, ладишь с человеком, разделяешь его взгляды ― пусть не все, но большую часть… а набор качеств всего лишь обеспечивает все это, не более.

Нарцисса снова как под гипнозом смотрела в прозрачно-серые глаза. Ему следовало объяснить все раньше. Хотя бы парой слов обмолвиться, что он видит в ней пусть не любимую девушку, но хотя бы живого человека, а не обезличенное сочетание подходящих черт характера.

― Мне не стоило вообще заговаривать о наборе качеств, ― продолжал Люциус все так же размеренно и неторопливо, но в то же время с неуловимым напряжением, которое скорее ощущалось интуитивно, чем слышалось в голосе. ― Не в нем дело. Понимаешь, Цисс… Можно днями болтать о чем угодно и не чувствовать недостатка в темах для разговора. Можно угадывать мысли друг друга, потому что достаточно заглянуть в себя, чтобы понять, о чем думает другой. Можно одинаково смотреть на мир, можно, в конце концов, быть друзьями и делать вид, что, кроме дружбы, между нами ничего нет. Можно…

Он замолчал, привлек Нарциссу к себе, легко приподнял ее лицо за подбородок, принялся целовать ― сначала осторожно, потом все жарче, со все возрастающей жадностью. И опять все было словно в порядке вещей. Гипноз подействовал, Цисс обвила руками шею Люциуса, прильнув крепче, а спустя какое-то время обнаружила, что уже сидит у него на коленях самым бесстыдным образом, что одной рукой он дразняще поглаживает ее бедро под платьем, а другой по-хозяйски прижимает к себе за талию, и что сама она уже справилась с пуговицами и запустила руки под его рубашку… Все дилеммы испарились, остались однозначные ответы ― пусть, может, и неправильные, но единственно верные. По телу разливался жар, и не было ни сил, ни желания его сдерживать.

Где-то на другом краю Вселенной хлопнула дверь гостиной.

― Даю вам пять минут, чтобы привести себя в порядок, молодые люди, ― сумрачно объявил Абраксас Малфой. ― После чего жду объяснений вашего возмутительного поведения!

Он развернулся и вышел, подчеркнуто аккуратно притворив за собой массивную дверь.

Подчеркнуто осторожные шаги Абраксаса затихли в глубине коридора.

Какое-то время Люциус и Нарцисса еще изучали закрытую дверь, после чего уставились друг на друга и беззвучно расхохотались.

― Мордред!.. В последний раз он говорил таким тоном, когда мне было лет пятнадцать… ― произнес Малфой сквозь смех, уткнувшись в плечо Нарциссы.

― А что ты сделал? ― заинтересовалась она.

― Долго рассказывать… ― Смех резко оборвался, и Люциус выпрямился. ― Цисс, ты так и не ответила.

― Я согласилась. И не будь занудой, иначе я передумаю.

Вспыхнувшие пугающим мрачноватым удовлетворением глаза, легкая улыбка ― и на лицо Малфоя снова вернулась привычная холодновато-насмешливая маска. Нарцисса чуть удивленно приподняла брови ― так вот оно какое, твое расчетливое равнодушие, ― и наконец встала с его колен, разглаживая юбку.

― Твой отец всегда так себя ведет? ― поинтересовалась она.

― «Так себя ведет» ― это врывается в комнаты и коршуном набрасывается на любое нарушение этикета? ― уточнил Люциус. ― Нет. Обычно он учтив, спокоен и невозмутим. Это ему не понравилось, что я невежливо с тобой обошелся.

― Невежливо? ― Нарцисса снова расхохоталась, пытаясь представить себе, какой должна была быть семейная жизнь старшего Малфоя с его понятиями об этикете. Впрочем, ей еще только предстояло поближе познакомиться с мировоззрением этой семьи. Внезапно стало страшно. В ближайшем будущем уже неотвратимо ждала новая жизнь. И еще Абраксас Малфой, с которым, судя по всему, сложно будет ужиться в одном доме. А ведь это только верхушка айсберга малфоевских семейных устоев… Почему в замужестве видят только любовь и романтику и в упор не замечают негативных сторон?

― Успокойся. Он не опустится до бытовых свар, ― сказал Люциус. ― Хотя может прочесть пару нотаций на тему «как должна вести себя леди Малфой». Так что еще не поздно передумать, если боишься.

― Берешь на «слабо»? ― прищурилась Нарцисса. ― Я уже согласилась.

Вместо ответа Люциус мягко обнял ее за плечи.

Абраксас заседал за столом в своем кабинете, сильно напоминавшем кабинет Сигнуса, и вид имел неприступный. Завидев вошедших, он не спеша поднялся, зловеще сверкая глазами, но почему-то это не произвело на Нарциссу того впечатления, которого она ожидала. Первоначальный испуг прошел. С чего она должна его бояться? Кто он вообще такой, этот глава пришлого рода, прибывшего в Британию с Вильгельмом Завоевателем? И по какому праву он может себе позволить выражать свое недовольство поведением представительницы семейства Блэк? Цисс ответила старшему Малфою таким же непреклонным взглядом. До бытовых свар он, конечно, не опустится. Но «может прочесть пару нотаций»? Еще чего.

― Итак… ― произнес Абраксас.

― Я просил мисс Блэк стать моей женой. Она согласилась, ― сообщил Люциус официальным тоном.

С Малфоя-старшего мгновенно слетел весь величественный вид. Теперь на его лице читалась лишь голая, какая-то торгашеская расчетливость. Он окинул Нарциссу цепким и в то же время чуть рассеянным взглядом, словно припоминая некие только ему известные сведения и сопоставляя их между собой. Наконец, придя к какому-то своему выводу, он церемонно кивнул.

― Я буду счастлив приветствовать вас в нашей семье, мисс Блэк. А ты, Люциус… вынужден признать, ты меня разочаровал. Не ожидал, что ты нарушишь столько норм этикета сразу. Впрочем, об этом мы поговорим позже. А пока позаботься, чтобы все было сделано по правилам.

― Да, отец, ― Малфой-младший вежливо склонил голову. Абраксас еще некоторое время сверлил взглядом Нарциссу, и та уже приготовилась выслушать первую из обещанных нотаций, но глава семьи промолчал и потянулся за чернильницей.

* * *

Объявить о помолвке решили через пару недель после суда. На ту же пару недель отложили и все остальные вопросы, связанные со свадьбой. Сейчас было попросту не до них ― все время и внимание занимало приближающееся судебное заседание. По законам магического мира оно было открытым, а в принятии решений судьи основывались только на личных показаниях ответчика, истца и их представителей. Институт адвокатуры не прижился в магическом мире ― отчасти из-за того, что магическое население было немногочисленным, отчасти потому, что законодательство не отличалось большой сложностью. К тому же отстаивание собственных интересов в суде было для большинства волшебников делом чести, которое не следовало поручать посторонним.

Нарцисса мимолетно подумала, что помолвка ― это еще одна часть ее жизни, которая по какой-то неведомой причине не шла по устоявшемуся пути, проторенному десятками поколений. Таких частей в последнее время было слишком много, начиная с постоянного наблюдения за домом, неприемлемого в отношении такого уважаемого рода, как Блэки, и заканчивая предстоящим вступлением в брак, которое обычно тоже планировалось совершенно иначе. Малфой действительно нарушил не одно правило. Зачем-то.

Теперь у нее даже помолвка не как у всех нормальных девушек. Все подруги Нарциссы, по их собственным рассказам, в период подготовки к свадьбе ни о чем другом и думать не могли, а она? И не вспоминала. Гораздо больше волновал предстоящий суд. Удачное же время выбрал Малфой, ничего не скажешь. Когда-нибудь она еще выяснит, зачем ему понадобилось делать предложение в такой спешке.

Статья Дамблдора наделала немало шума. Те волшебники, которые раньше безоговорочно стояли на стороне Блэков, теперь задумались и засомневались. Не стоило и надеяться, что общая перемена настроений не затронет членов суда. Обязательно должна была затронуть, учитывая, что автором резонансного материала являлся их председатель.

Нарцисса с самого начала решила не реагировать на выпад Дамблдора. Какие угодно попытки опровержения теперь выглядели бы в глазах многочисленных наблюдателей как оправдания, равносильные признанию собственной неправоты или как минимум слабости позиций. Но у редакции «Ежедневного Пророка» была другая точка зрения на проблему. Журналисты проявили к слишком поздно начавшейся дискуссии живейший интерес. Уже к полудню сова доставила в дом Блэков еще одно любезное приглашение заглянуть в редакцию и поделиться мыслями по поводу аргументов Дамблдора.

Друэлла просмотрела послание и покачала головой. И с немалым удивлением следила, как Нарцисса сворачивает пергамент и решительно накидывает легкую дорожную мантию.

― Ты… ― начала миссис Блэк, опасаясь сформулировать вопрос слишком откровенно. Под прицелом следящих чар обитательницы дома успели выработать немало разговорных привычек, уже доведенных до автоматизма.

― Редакция «Пророка» просит прокомментировать статью мистера Дамблдора, ― прямо заявила Нарцисса, зная, что соглядатаи сейчас прислушиваются затаив дыхание. ― Кажется, мне следует развеять некоторые заблуждения господ журналистов.

― Заблуждения? ― переспросила мать, явно не понимая, на что рассчитана эта фраза для посторонних ушей.

― Судя по тону письма, в редакции все еще считают, что я пытаюсь кого-то в чем-то обвинить. Жаль, что я до сих пор не смогла точнее сформулировать свою позицию, но это еще можно исправить, ― сказала Цисс. Теперь она знала, что делать. Оправдываться действительно ни к чему. Достаточно просто прокомментировать слова Дамблдора. Главное ― комментировать в нужном ключе.

Улыбнувшись матери, она вышла на крыльцо и трансгрессировала к зданию редакции "Пророка".

* * *

Вопросы задавал тот же корреспондент, который брал и прошлое интервью. Тот же подчеркнуто нейтральный тон и попытки избежать слишком прямолинейных высказываний, которые могли бы быть расценены как точка зрения редакции. И сам журналист теперь казался Нарциссе безликим, никаким ― то ли из-за его тона и манеры поведения, то ли из-за фамилии им под стать: Уайт. Воображение художника провело подсознательную параллель: белый цвет, отражающий все остальные, очень сильно напоминал поведение этого человека, возвращавшего собеседнику все эмоции и мысли, отражая их в первозданном виде и не добавляя ни единого оттенка собственного мнения. Цисс подумала, что это какой-то особый талант. Но если в прошлый раз он был как нельзя кстати, то теперь стоило немалых усилий отвечать на вопросы без эмоциональной окраски такими же нейтральными словами и в то же время следить, чтобы выводы читались между строк.

― Согласны ли вы с мнением мистера Дамблдора, мисс Блэк? ― поинтересовался журналист, предложив Нарциссе удобное кресло и чашку вполне неплохого чая. Редакция, в отличие от аврората, еще проявляла уважение. Как умела.

Он ждет, что она сейчас начнет чернить Дамблдора и всячески опровергать его слова? Топорная попытка спровоцировать на ответную агрессию. Весьма топорная.

― С мнением по какому именно вопросу? ― мило улыбнулась Цисс. ― В своем обращении мистер Дамблдор затронул не одну тему.

― Он считает, что вы неправы, мисс Блэк. Как вы это прокомментируете?

― Пожалуйста, уточните, в чем именно, по его мнению, я неправа? Я прочла его статью несколько раз ― там нет таких слов. Может быть, я ошибаюсь ― поправьте меня, пожалуйста.

― Но… ― журналист слегка растерялся. Дамблдор ведь и правда избегал прямых обвинений или прямых опровержений. ― По его словам, непонятен мотив ваших действий: фактически результаты ваших обвинений в адрес авроров, наоборот, способствуют росту преступности, а не направлены на ее снижение.

― Но я ведь с самого начала не скрывала мотивов, по которым начала разбирательство, ― мягко ответила Нарцисса. ― Я в самом первом интервью заявила, что выступаю на стороне закона. И что обвинения в адрес авроров не беспочвенны, они основаны на действующем законодательстве, которое прямо запрещает привлекать к спецоперациям посторонних. Наверное, мистер Дамблдор недостаточно внимательно ознакомился с моей позицией.

― То есть вы не согласны с его словами о необоснованности обвинений? ― Журналист попытался вернуть утраченную нить разговора.

― Боюсь, я не до конца понимаю ход рассуждений мистера Дамблдора. Мои обвинения основаны на ряде статей магического законодательства ― их номера и названия перечислены в тексте моей жалобы. Возможно, под необоснованностью имелось в виду что-то другое, но, к сожалению, мне трудно понять, что именно.

…Нарцисса не ожидала, что вести этот разговор окажется так легко. Не понадобилось ни спорить со статьей Дамблдора, ни опровергать ее ― хватило всего лишь повторения всего того, что она уже говорила раньше. И непременно с сожалением, что Дамблдор невнимательно ознакомился с позицией Блэков, прежде чем начинать полемику.

Вот только сработает ли эта тактика?

Покинув наконец редакцию, она зашагала через засаженный цветущими кустарниками двор к воротам. Посетителей настоятельно просили не трансгрессировать во дворе ― из-за того, что редакция была местом оживленным, создавалась серьезная опасность столкновений и несчастных случаев. Сад вокруг здания выглядел странно домашним, совершенно не похожим на окрестности официального учреждения. Вдоль аллеи зачем-то стояли скамейки, но они сейчас пустовали.

Все, кроме одной.

Когда навстречу Нарциссе поднялась тонкая фигура, закутанная в летнюю мантию, Цисс на миг потеряла дар речи и только смотрела на нее широко раскрытыми от изумления глазами. Хотела броситься навстречу, обнять… но что-то в лице сестры остановило ее.

― Мне нужно с тобой поговорить, Цисси, ― заявила Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк.

Нарцисса опустилась на скамью, чувствуя, как колотится сердце. И нарастает удивление. Зачем сестра явилась именно сюда? Почему не написала, ничего не сообщила? В чем дело?

― Почему ты не зашла к нам, Ромми? ― поинтересовалась она, кое-как справившись с собой. ― Думаешь, мама не приняла бы тебя? Вряд ли…

― Я ничего не думаю, ― перебила Андромеда. ― Мать отказалась от меня, когда не одобрила мой брак. А еще ― не называй меня Ромми. Она осталась в прошлом. Не в моем прошлом. Ладно, забудь. Я хотела поговорить не о себе, а о тебе.

Цисс ошарашенно покачала головой, а Андромеда продолжала:

― Зачем ты начала травлю Грюма? Чего ты добиваешься? Только не говори о правосудии.

― Тогда я промолчу, потому что я добиваюсь именно правосудия! ― От возмущения Нарцисса снова обрела дар речи. ― Ты ради этого меня подкарауливала? Только эта причина заставила тебя искать встречи с сестрой спустя полтора года? Возмущение какими-то действиями, которые тебя, видите ли, не устраивают?

Она яростно смотрела на сестру. На молодую женщину, некогда бывшую сестрой. Теперь у этой незнакомки едва ли было что-то общее с Андромедой Блэк, кроме внешности и голоса. Другой взгляд, преобразившиеся манеры ― откуда-то взявшаяся резкость, которая парадоксальным образом придавала Ромми некое сходство с Беллатрикс… А главное, такая неприкрытая враждебность. Цисс даже немного пугал тон Андромеды. Та явно была не настроена на мирную встречу и не искала воссоединения или сестринского тепла. Ею двигало что-то другое. Желание добиться какой-то своей цели, смешанное с откровенной неприязнью. Как можно за полтора года измениться почти до неузнаваемости? Так отвернуться от семьи?

― Теперь ты меня в этом упрекаешь? ― негромко переспросила Андромеда. ― Значит, это я не искала встреч с сестрой последние полтора года? Я? После того, как от меня отреклись родители? После того, как мне не разрешили даже присутствовать на похоронах отца? После этого я должна была искать с вами встречи? Впрочем, забудь, мы сейчас о другом. Как ты посмела в чем-то обвинять Грюма, Цисс? Что ты знаешь о них, чтобы так клеветать, об этих людях, которые защищают закон иногда и ценой собственных жизней? Как ты можешь в чем-то их обвинять?

― Хочешь говорить в таком тоне? ― Нарцисса вышла из себя. ― Хорошо. Как ты смеешь меня в чем-то упрекать, Ромми?

― Не называй меня Ромми! Ее больше нет! ― выкрикнула Андромеда. Сестры надолго замолчали, мрачно изучая друг друга.

― Я защищаю интересы семьи, ― наконец произнесла Нарцисса. ― Произвол аврората очень сильно портит нам жизнь. А последняя выходка Грюма ― да, именно выходка, ― перешла все границы. И закон на моей стороне.

― Что же ты молчала о законе, когда вместе с Пожирателями смерти помогала преступникам избежать наказания? ― холодно спросила Андромеда.

― Я? Так вот какого ты обо мне мнения, ― усмешка Нарциссы получилась горькой, главным образом из-за того, что мнение Андромеды соответствовало действительности от начала и до конца. ― Я не нарушаю закон. Но я рада, что моей сестре удалось сбежать. Просто потому, что она моя сестра. Для тебя семья уже ничего не значит?

― Для меня семья ― превыше всего, ― отчеканила Андромеда. ― Моя семья. Я замужем, если ты забыла.

― Понятно. Но чтобы выйти замуж, тебе сначала понадобилось порвать с прежней семьей. И кто от кого отрекся первым, Ромми?

― Не называй меня этим именем! ― прошипела сестра.

― Хорошо, не буду. Думаю, дальнейший разговор не имеет смысла, ― Нарцисса встала со скамейки.

― Жаль, что ты не хочешь меня слышать, ― Андромеда тоже поднялась, неприязненно разглядывая младшую сестру.

― Не хочу. Я не хочу выслушивать беспочвенные претензии от посторонних людей.

― Я для тебя посторонняя? Хорошо. Этого следовало ожидать.

― Конечно, следовало, когда ты решила порвать с семьей.

― Это семья со мной порвала, когда не приняла моего выбора.

― Этот спор можно вести до бесконечности. Хватит. До свидания, миссис Тонкс, ― отрезала Нарцисса и трансгрессировала, не оставляя себе времени на раздумья.

Дома она перекинулась несколькими ничего не значащими фразами с матерью, а потом поднялась к себе и уже привычно сгребла в охапку старого кота. Успокоительный эффект от его мягкой теплой шерсти был несомненным. Осознание происшедшего медленно проникало в мысли. Медленно, потому что мозг все еще отказывался воспринимать незнакомку с чертами, так сильно похожими на черты Беллатрикс, как родную сестру. Слишком чужой и враждебной она оказалась. И куда делась та растерянная и неуверенная девушка, которая слала полные надежды на воссоединение с семьей письма, когда Цисс поступила на первый курс?

Хотя, положа руку на сердце, Нарцисса не могла не понимать, что семья действительно оттолкнула Андромеду. Можно было как-нибудь смириться с ее выбором и обойтись без вычеркивания из семейного древа. Сама Цисс, будь на то ее воля, не стала бы разрывать все отношения только из-за того, что сестре вздумалось выйти замуж за маглорожденного, хоть такой союз и казался ей диким.

Но только ли неприятие семьи привело к таким изменениям в характере Андромеды? Нарцисса еще раз припомнила все услышанное. «Что вы знаете об аврорах», надо же… Новая семья Ромми, очевидно, знает больше. А скорее всего, еще и знакома лично со многими мракоборцами. Кто еще может входить в круг общения грязнокровок, как не те, кто призван их защищать? Работа мракоборцев ведь сейчас сводилась к защите маглов и маглорожденных от особо агрессивных Пожирателей смерти… Так что ничего удивительного ― семья грязнокровки, естественно, будет признательна своим спасителям. Вот Ромми и стоит горой за приятелей.

Виноваты обе стороны. Но, мстительно подумала Нарцисса, Андромеда сделала первый шаг, когда пошла против всех правил и традиций рода Блэк. Это до какой же степени нужно было потерять голову, чтобы бросить все и отказаться и от родных, и от общественного положения ради мужчины, причем по сути совершенно чужого? Чужого хотя бы оттого, что он происходил из другого социального слоя. Цисс попыталась представить себя на месте сестры и не смогла даже приблизительно вообразить, что та должна была чувствовать. Нет, все же такая сильная влюбленность ― это отдельная форма помешательства.

Так что, может, и не стоило обвинять Андромеду? Помешанные вообще плохо контролируют свои действия… Стоп, так можно додуматься неизвестно до чего.

Цисс отпустила кота и встала. Теперь, закончив с попытками отбиться от нападок Дамблдора через газету, следовало хорошенько подумать, что говорить на суде. Ее слово как свидетеля обвинения должно было быть крайне убедительным, очень обоснованным и развеивающим все сомнения в ее правоте ― иными словами, целым произведением то ли искусства дипломатии, то ли искусства лжи. Впервые уверенность в себе ей изменила, и Нарцисса подумала, что, кажется, сочинить нечто подобное будет сложновато. И почему она заранее не запаслась каким-нибудь учебником по риторике?

Надо посмотреть в библиотеке, может, попадется что-то полезное. И лучше бы, пожалуй, пригласить в «соавторы» будущего мужа. Не помешает.

Она села за стол и черкнула пару слов на пергаменте. Ответ пришел с той же совой почти сразу.

«Подожди до завтра, ― писал Малфой. ― Я достану записи судей и черновики речи защиты. Ничего пока не делай».

Нарцисса усмехнулась. Черновики речи защиты… где он их возьмет, интересно? Ладно, завтра так завтра.

Скорее бы прошел этот суд. Желательно с победным результатом. Следящие чары и невозможность открыто поговорить с матерью страшно нервировали. Когда же это закончится?..

* * *

― И какие аргументы готовит защита, ты читал? ― поинтересовалась Нарцисса, уже совершенно свободно располагаясь в гостиной Малфой-мэнора. ― Из Ходжсона дипломат такой же, как и аврор?

― У Ходжсона какая-то странная тактика, ― недовольно ответил Люциус. ― Я просмотрел его записи, и его речь в защиту команды Грюма… Это до того абсурдно, что даже не сразу понятно, что на такое отвечать.

Цисс выразительно подняла брови и начала листать исписанные листки.

До суда оставался день. Завтра все закончится.

Защитником Грюма и подчиненных выступал Мэттью Ходжсон, еще один авторитетный мракоборец. И оглашать свои доводы он должен был после Нарциссы, что ставило Блэков в невыгодное положение; но таков был порядок слушания в Визенгамоте: сначала обвинение, потом защита. Несмотря на то, что еще оставалась возможность выступить повторно и прокомментировать сказанное защитником, последнее слово все равно предоставлялось ответчикам и тому же Ходжсону. А если он к тому же придумал нечто из ряда вон выходящее…

― Кстати, как ты достал эти записи? Ограбил ходжсоновский дом? ― спросила Нарцисса, на минутку отвлекаясь от тонкой пачки листов.

― Нет, они у него были с собой в рабочем портфеле. Просто вчера вечером он забыл их на работе, ― сообщил Малфой. ― Забыть я ему чуть-чуть помог… А с секретарем аврората мы давно знакомы. Пришлось пообещать ему хорошую взятку, чтобы он пропустил меня в кабинет Ходжсона и дал скопировать бумажки.

― А ты уверен, что этот секретарь тебя не выдаст? ― встревожилась Нарцисса.

― Уверен. Я стер ему память.

― Что? ― ахнула Цисс, не в силах сдержать смешок. ― Ты пообещал ему вознаграждение, а потом наградил «Обливиэйтом»? Ну ты и…

― Кто? ― азартно переспросил Малфой. ― Договаривай!

― Подлый скользкий тип, с которым опасно иметь дело. Бедный секретарь, ― хмыкнула Нарцисса. ― И правильно. Лишние свидетели ни к чему.

Она вернулась к чтению черновиков защитной речи Ходжсона, но очень быстро поняла, что теряет нить рассуждений. Создавалось впечатление, что защитник решил не утруждать себя ответами на обвинения, а апеллировать сразу к суду, уделяя внимание не тому, за что, собственно, и судили авроров, а ситуации в целом. И отвечать на такое действительно было сложно.

― Он же ни слова не говорит ни по одному пункту обвинений, ― ошарашенно пробормотала Цисс, оторвавшись от неожиданно витиеватого почерка мракоборца. ― У него тут сплошная риторика о том, как важно в наше время, чтобы максимальное число опытных авроров оставались на свободе, вели активные действия и защищали законность… Как нужно, чтобы в работу мракоборцев поменьше вмешивались и не мешали им бороться с преступностью… Слушай, он идиот или это такая оболванивающая хитрость?

― Эта хитрость может и сработать, ― вздохнул Люциус. ― Сначала письмо Дамблдора в «Пророке», потом выступление Ходжсона на ту же тему… И я сомневаюсь, чтобы это все оказалось совпадением, Цисс. Похоже, что защитники Грюма вместе с Дамблдором выработали совместную тактику. Риторика, общие фразы о важности работы мракоборцев и ноль внимания к сути обвинений. На любом нормальном судебном процессе такая защита провалилась бы, но если сам глава Визенгамота открыто поддержал ее… Они, похоже, собираются задавить остальных судей авторитетом и еще добавить резонерской риторикой.

― Другими словами, говорить правильные речи и притворяться правильными простаками, ― констатировала Нарцисса. ― Больше всего меня бесит, что это может и сработать.

― И сработает с вероятностью в девяносто девять процентов, ― подтвердил Люциус. ― Если только мы не придумаем сейчас чего-то поумнее.

Цисс рассеянно уставилась на него.

― Жаль, мы не додумались тогда внушить аврорам, что они нас пытали, ― сказала она наконец. ― Тогда бы никакая риторика не помогла. И Дамблдор тоже.

― И это говорит та самая благовоспитанная леди, которая называла меня подлым типом? ― прищурился Малфой. ― Нет, Цисс, если серьезно, то мы бы сделали только хуже. Вряд ли кто-то поверил бы.

― Да… ― Нарцисса отложила листки и прошлась по гостиной. ― Если я повторю все свои обвинения, это ничего не даст. Если начну говорить о недопустимости применения силы и тому подобном, выступит Ходжсон и сведет эффект на нет… Ловушка.

― С помощью глупости нам расставили ловушку получше, чем с помощью хитрости, ― мрачно согласился Люциус. Нарцисса отвернулась к окну. Как назло, в голову не шло абсолютно ничего. Словно мысли иссякли незадолго до финиша этой гонки, оставив только усталость и желание, чтобы все поскорее закончилось.

Думай, Цисс, думай, ты сама ввязалась в эту войну, хотя отлично знала, к чему может привести поражение в ней.

Или Белла не зря говорила, что ты бесполезное и беспомощное существо?

Она молча рассматривала желтеющий сад и яркие осенние цветы.

Пафосная риторика побеждает, потому что на стороне подсудимых верховный чародей суда.

Война проиграна еще до финальной битвы, если ничего не придумать.

Зато как Андромеда порадуется за друзей…

― Кажется, я знаю, что можно сделать, ― наконец проговорила Цисс. ― Что, если сыграть на опережение? Нужно украсть у Ходжсона его главный козырь.

Губы Малфоя изогнулись в понимающей усмешке.

― А если это еще и грамотно обыграть… Умница, Нарси. Или я это уже говорил?..

― Скажешь, если я выиграю суд! А теперь посмотрим… ― Нарцисса снова развернула записи Ходжсона, нетерпеливым жестом призвала перо и принялась яростно подчеркивать нужные строчки.

За окном хлестал ливень. Ветер налетал порывами, с дробным стуком бросая в стекло крупные капли, на небе клубились черные тучи, и на улице стоял предрассветный полумрак, изредка прорезаемый далекими молниями где-то на горизонте. Погода резко испортилась всего за одну ночь. Камин в комнате Нарциссы с вечера не разожгли, и воздух в помещении был таким холодным, что не хотелось выбираться из-под одеяла.

Сегодня.

Эта мысль стала такой назойливой, что, казалось, обрела плоть и теперь незримо стояла за спиной. Нарцисса почти наяву чувствовала прикосновения видения, от которых неприятно сосало под ложечкой, а тело охватывал почти болезненный холод. Или все это из-за нерастопленного камина?..

Только открыв утром глаза, она вспомнила, что, несмотря на волнение, демонстрировать признаки беспокойства нельзя. Следящие чары все еще действуют. Соглядатаи болеют за Грюма с командой. Любое проявление слабости они возьмут на заметку.

Ничего, ей не привыкать.

Возьми себя в руки, никчемное создание.

Цисс оделась, сохраняя невозмутимо-спокойный вид, и с легкой улыбкой спустилась к завтраку. Внимательно посмотрела на мать. Та выглядела точно так же, как и всегда: безукоризненная прическа ― изящный пучок из переплетенных прядей на затылке; уверенный и слегка высокомерный взгляд и никаких признаков беспокойства. Друэлла Блэк умела собраться в нужный момент, несмотря на свою обычную эмоциональность.

Как бы эта способность не изменила ей несколькими часами позднее.

Хрустящие золотистые тосты напоминали по вкусу сухой картон. Кофе отдавал стоячей водой, а привычный запах корицы вызывал тошноту и желание проветрить столовую. Цисс едва сдержалась, чтобы не позвать эльфа и не приказать ему сделать это. Распахнуть все окна настежь, впуская в комнату влажный холодный воздух и струи ледяного дождя. Заставить омерзительную предательскую неуверенность улетучиться вместе со сквозняком.

Возьми себя в руки, никчемное создание. Если ты хоть на что-то годишься.

Движущийся циферблат часов в гостиной неумолимо поворачивался, пожирая минуту за минутой.

Нарцисса и Друэлла трансгрессировали к Министерству прямо из гостиной и, ежась от сырого ветра, добежали до псевдо-телефонной будки, служившей лифтом. Спустя минуту они уже стояли в просторном холле и осматривались. Вид оживленного помещения, где вдоль стен тянулись то и дело вспыхивающие зеленым и выпускающие новых посетителей камины, журчал фонтан, посверкивая брызгами в ненастоящих солнечных лучах из магических окон, и люди сновали туда-сюда, вдруг ясно воскресил в памяти не такие уж отдаленные события. Тогда здесь царила темнота, струи не выключающегося ни днем ни ночью фонтана походили на тускло поблескивающий черный песок, а в руке был зажат Факел Блэков… И все было проще, понятнее и легче. Намного легче.

― Доброе утро, ― звук падающей воды заглушил шаги дядюшки Эбнера Розье, и тот подошел незамеченным. ― Пойдем, все уже собрались.

До начала заседания оставалось совсем немного времени. Действительно, зал был уже открыт, судьи, расправляя мантии, устраивались на своих местах, а участники и наблюдатели располагались на скамьях ― свидетели ближе, в первом и втором ряду, многочисленные привлеченные скандалом в прессе наблюдатели ― дальше. Цисс бледно улыбнулась, подумав, что все эти представители уважаемых семейств явились на зрелище, как самые обыкновенные любопытные простолюдины или даже маглы. Но улыбка тут же исчезла, когда Нарцисса увидела в первом ряду Андромеду в наглухо застегнутой мантии.

Прямую, уверенную, смотрящую перед собой с чисто блэковским непреклонным чувством собственного достоинства. Выглядящую непоколебимо спокойной.

И сидящую в первом ряду. Среди других свидетелей защиты.

Казалось, это какой-то воплотившийся дурной сон.

Сестра явилась в суд, чтобы свидетельствовать в пользу противника своей семьи.

Впрочем, о семье она уже все сказала раньше. Так что ― в пользу друга и соратника. И против всех его неприятелей.

Это было уже слишком.

Нарцисса не застыла на месте и продолжила идти исключительно по инерции, хотя один только вид сестры, восседающей на обитой мягкой красной тканью скамье, подействовал подобно удару под дых. Грюм и его сторонники отлично умели бить на поражение не только в прямом смысле слова. А вот Друэлле выдержка заметно изменила. Та побледнела и уставилась на среднюю дочь расширенными глазами, и Нарциссе на секунду показалось, что на лице Андромеды в ответ промелькнуло какое-то подобие торжества. Но нет, показалось. Ромми отвернулась, а дядюшка Розье, поддерживая Друэллу под руку, помог ей подняться по ведущим к скамье ступенькам и сесть. И сам устроился рядом. Он был одним из свидетелей, хоть его показания и не имели решающей важности ― мелкие подробности вроде информации, когда он видел миссис Блэк в последний раз вечером перед похищением.

Нарцисса медленно опустилась возле матери, стараясь контролировать неподвижно лежащие на коленях руки и не сжимать их в кулаки. Хотя сжать хотелось. Как можно сильнее, желательно до боли. Сжать и нервно заламывать пальцы. Или разрывать в клочья тонкий носовой платок… Андромеда находилась в какой-то паре метров. Интересно, что она станет говорить? И почему до последнего не было известно, что миссис Тонкс тоже является свидетельницей?

На узорчатую плитку пола упала тень, и Нарцисса подняла голову. Люциус Малфой стремительно подошел к ней и присел на свободное место на краю скамьи. Несколько свидетелей защиты с недоумением повернули головы в его сторону. Цисс удивленно моргнула: войдя в зал, она его не заметила. Хотя, увидев Андромеду, она не замечала вообще никого вокруг себя. Серая масса безликих знакомых.

― Ты знал, что она выступает свидетелем? ― спросила Нарцисса. Кто такая «она», уточнять не требовалось. Малфой покачал головой.

― Никто не знал. По-моему, ее включили в список свидетелей в последний момент и с нарушением процедуры. Сама помнишь, в тех материалах, что я приносил, ее показаний не было.

Цисс кивнула.

― Скорее всего, они как-то внесли ее показания в дело за пару дней до суда. Уже после того, как мы виделись возле редакции… Знали, что я уже ничего не смогу сделать, а после суда разбираться в нарушениях не будет смысла. Но зачем ей это, Мордред раздери?!

― Тише, ― Люциус знакомым жестом взял Цисс за руки. ― Зачем ей это? А зачем используют неожиданный ход в самый последний момент? Чтобы деморализовать противника. И им это почти удалось.

― Она моя сестра, ― еле слышно проговорила Нарцисса. ― Это заведомо против правил…

― Ну так не оставь ей ни единого шанса, ― ответил Малфой неожиданно жестко. ― Не только они умеют играть против правил. А еще у них не было возможности подстроить свои аргументы под твои. В этой игре у тебя есть фора.

Огромные и на вид каменно-тяжелые часы в витом металлическом корпусе, которые висели над входом в зал заседаний, начали размеренно бить. Высокая дверь захлопнулась по мановению палочки Дамблдора, который прошел к своему месту председателя. Присутствующие поднялись, приветствуя суд.

Формальности. Открытие заседания. Обязательные вопросы ― не отказывается ли истец от своих претензий, не желают ли стороны заключить мировое соглашение… Пока только отвечать и говорить по существу. Время воспользоваться преимуществом еще не наступило.

…― А теперь прошу свидетелей временно покинуть зал суда.

Передние скамьи почти опустели, когда свидетели обеих сторон зашагали к выходу. Нарцисса непроизвольно следила взглядом за Андромедой. Почему она одна, любопытно? По стечению обстоятельств детали известны только миссис Тонкс, а мистер Тонкс остался не у дел и теперь наблюдает спектакль из зрительской ложи? Или из всех многочисленных приятелей Грюма с компанией была выбрана самая подходящая моменту личность? Риторический вопрос. Да, здесь, в зале суда, Ромми уже не сестра, а противник. А с противниками не церемонятся. Особенно при наличии форы.

Цисс было крайне интересно, какого рода информацией располагает Ромми. Что она станет говорить, когда ее вызовут? Это мелкие косвенные данные вроде тех же временных промежутков или что-то более серьезное? Нет, вряд ли. С серьезными доказательствами в пользу невиновности Грюма дело не дошло бы до суда. Значит, это какая-то незначительная информация и ловкий способ деморализовать соперника хотя бы на время.

― Итак, мисс Блэк, прошу напомнить суду, каковы ваши претензии к ответчику?

В магическом мире не существовало разделения на отрасли права. Все законы содержались в едином своде, а любое нарушение рассматривалось индивидуально, без привязки к кодексам. И поскольку писаные правила заменял неписаный авторитет судей, принятое ими решение уже не оспаривалось и не подлежало сомнению.

Грюм и двое других провинившихся авроров сидели на отдельной скамье совершенно свободно, без цепей, без приставленной охраны ― необходимых атрибутов, когда судили опасных преступников. Значит, преступление по умолчанию считалось не самым серьезным. Да в общем-то оно таким и было, никто ведь не пострадал…

Козыри лучше приберечь на потом. Сейчас нужно говорить сухо, кратко и по существу.

Она еще раз изложила суть дела. Первая часть ― чистая правда и окончание ― откровенная ложь. Но никто не станет оспаривать эти подложные факты как таковые: авроры сами верят в то, что напились и провалили операцию. Хотя, наверное, и недоумевают, что на них нашло.

К окончанию своей тирады Нарцисса совершенно успокоилась. Ожидание опасности для нее всегда было страшнее самой опасности. Когда пришло время действовать, волнение улетучилось. Сейчас стало уже не до него.

Объяснения ответчиков, все по плану. Примерно это они и должны были говорить. Главный козырь содержался в финальной речи их основного свидетеля-представителя, а до нее очередь еще не дошла. Сначала показания других.

Те заходили в зал по знаку ассистента и сообщали все, что знали. Когда и при каких обстоятельствах видели Друэллу, Грюма и его подчиненных; в каком состоянии находился дом, где содержались пленницы, на момент обнаружения там все еще бесчувственных авроров; в каком состоянии пребывали сами авроры ― на этот счет Цисс была спокойна, потому что Малфой с Лестрейнджем, создавая антураж, не забыли и о необходимой дозе алкоголя в организме своих жертв. Заслушали колдомедиков, которые еще раз отрапортовали о результатах анализов; хозяина дома, где разворачивалось действие ― дом, как выяснилось в ходе следствия, был зарегистрирован на подставное лицо и на самом деле служил неофициальной конспиративной квартирой. Наконец пришла очередь Андромеды, и Цисс вся обратилась в слух.

― Я не раз встречалась с мистером Грюмом на официальных мероприятиях, ― начала сестра, и Нарцисса мысленно одобрительно кивнула. Молодец, Ромми, запомнила, что нужно говорить именно об официальных мероприятиях ― если не уточнить, кто угодно сможет уличить ее в предвзятости и выгораживании друзей. ― И насколько мне известно, он никогда бы не попытался предпринять незаконные действия по отношению к невиновным. Подчеркиваю, к невиновным. Но я прошу уважаемый суд обратить внимание на следующее. В ту ночь, когда из-под стражи сбежали опасные преступники Лестрейнджи, Эйвери и Трэверс, в Министерстве было зафиксировано применение артефакта, по свойствам идентичного Факелу Блэков. А его, как известно, могут использовать только члены семьи Блэк, причем той ветви, которая и оказалась замешанной в деле с похищением. Единственным доказательством их невиновности был, помнится, акт об утилизации артефакта, датированный 1756 годом. Возможно, мистер Грюм мог небезосновательно подозревать, что похищенные не так уж невиновны?

У Нарциссы на секунду перехватило дыхание. Ах ты подлая дрянь, родная сестричка… Так вот на что ты готова пойти, лишь бы отстоять приятелей и доказать свою правоту… Пусть даже правота не подлежала сомнению, но чтобы вот так в открытую бросаться обвинениями в адрес своей семьи ― не слишком ли это вероломно даже по понятиям грязнокровок о чести?.. Хотя шансов что-то доказать у Андромеды не было, Цисс знала это точно. Вот когда она отдала должное предусмотрительности родителей, скрывавших, что факел цел и невредим, даже от родных дочерей до поры до времени. К тому же, если показания Ромми включили в дело в последний момент, у нее нет шансов на успех вдвойне. Попытка обвинить в чем-то Нарциссу была провальной в корне. А значит, те, кто позаботился об элементе неожиданности в виде выступления Андромеды, понимали это тоже.

В таком случае с виду непродуманное и заведомо беспочвенное обвинение служит некой другой цели?..

― Что вам известно о местонахождении Факела Блэков, миссис Тонкс? ― прервал ее один из судей, предварительно заручившись позволением председателя задавать вопросы. ― Вы являетесь такой же представительницей этой ветви семейства, как и пострадавшие, и можете располагать тем же объемом информации.

― Мне ничего не рассказывали об этом артефакте напрямую, ― смешалась Ромми. ― Но из того, что я слышала, нельзя сделать вывод, что его уничтожили…

― У нас нет ваших официальных показаний на этот счет, ― снова перебил тот же судья. ― Почему вы рассказываете это только сейчас, миссис Тонкс?

Воцарилось молчание, в котором из-за судейского стола донесся различимый шепоток. Похоже, часть Визенгамота была в курсе махинации с участием-неучастием Андромеды в процессе. Скорее всего, самая лояльная Дамблдору часть, к которой этот конкретный судья ― кажется, его фамилия Грейсон, ― не принадлежал. И теперь задавал неудобные вопросы, грозящие вскрыть подоплеку этого нарушения процедуры.

Нарцисса следила за не предусмотренным организаторами зрелищем с возрастающим удивлением. Действительно, чего хотели добиться союзники Грюма, выпуская выступать в роли свидетеля Андромеду с такими бездоказательными инсинуациями? Им следовало бы отлично понимать, что, во-первых, вопрос виновности или невиновности истца в преступлении полугодичной давности сейчас не рассматривался, а во-вторых, у защиты Грюма в любом случае не было достаточного количества доказательств гипотетической вины Нарциссы. Эта затея была провальной с самого начала. Так какую же цель она преследовала?

― Я не могла дать показания по причине болезни, ― сообщила Ромми. Цисс чуть не фыркнула. Как убедительно! Впрочем, организаторы этого нарушения судопроизводства явно не заботились о достоверности. Их цель была иной.

― Вы можете еще что-то сказать по существу рассматриваемого дела, миссис Тонкс?

― Только то, что мистер Грюм никогда бы не использовал невиновных в своей операции, ваша честь…

Грейсон поднял руку.

― Ваши показания будут учтены, спасибо.

Андромеда направилась на свое место, и Нарцисса наконец смогла выдохнуть. Бесполезная нелепая попытка, не стоило и пробовать… или все же стоило? Многие судьи выглядели заинтересованными и удивленными. То ли Ромми выпустили на трибуну, чтобы посеять в них сомнения, то ли и в самом деле в качестве психологического удара, чтобы выбить у Цисс почву из-под ног… И им действительно это почти удалось.

Почти.

Суд перешел к рассмотрению вещественных доказательств (откуда только Рабастан телепортировал эти бутылки, интересно?), а Нарцисса покосилась на Андромеду из-за спин. Сестра выглядела спокойной и невозмутимой, как и прежде. Словно это не ее выступление только что по сути оборвали на середине за недостаточностью аргументов. Неужели в этом и заключался план?

Цисс злорадно усмехнулась себе под нос. Тот, кто составлял ее психологический портрет, просчитался. Эффект неожиданности не продлился долго. К началу судебных прений она полностью овладела собой.

Отлично.

Наконец время пришло.

Грюм, его подчиненные Лэнгдон и Пэриш и выступавший в роли их официального защитника Мэттью Ходжсон с удивительным спокойствием и легким вежливым интересом смотрели, как Нарцисса поднимается на трибуну. Речь Ходжсона должна была прозвучать после речи истца. Потом ― вопросы, если они будут. Цисс мысленно подытожила все, что успела понять о тактике авроров и их многочисленных союзников на этом суде: упор на важность профессии мракоборца как таковой и на необходимость того, чтобы опытные бойцы вроде Грюма продолжали исполнять свои обязанности. Сейчас они, очевидно, ждут, что она выскажет все свои обвинения, после чего Ходжсон эффектно использует свою заготовку и с пафосом потребует убрать руки от благородных мракоборцев, не жалеющих себя во имя защиты закона и порядка и только однажды случайно совершивших ошибку… Вот теперь началась настоящая игра.

― Уважаемый суд, ― уверенно начала Нарцисса. ― Думаю, вы как никто другой понимаете всю важность соблюдения законности и порядка в магическом мире. Мне вдвойне грустно видеть, что закон нарушают те, кто призван его защищать. Но нарушения бывают разными. Господа Грюм, Лэнгдон и Пэриш держали в плену меня и мою мать, пытаясь выманить опасных преступников. Я понимаю, что толкнуло их на такой шаг. Иногда приходится поступаться формальностями от закона, ведь конечная цель ― борьба с преступностью ― этого стоит. А я уверена, что конечной целью господ авроров и была борьба с преступностью. Они просто прибегли к меньшему злу, пытаясь истребить большее. Это вполне понятно и простительно.

Она сделала паузу и посмотрела на Грюма с компанией. Те недоуменно хмурились. Только что Цисс другими словами пересказала основные тезисы того, с чего собирался начинать Ходжсон. Присутствующие явно не до конца понимали, к чему она ведет, и были заинтригованы. Спектакль для них начал оправдывать потраченное время.

― И, конечно, сама их работа бесценна и незаменима для нашего общества. Особенно теперь, когда в стране действует небезызвестная банда. Сейчас дорог каждый мракоборец, ведь только они могут защитить всех нас от этой ужасной угрозы. Задача мирных жителей ― поддерживать авроров в их деятельности по мере сил, оказывать всяческое содействие или по крайней мере не мешать. В том положении, в каком находится магический мир, очень важно, чтобы никто и ничто не препятствовало квалифицированным мракоборцам в выполнении их обязанностей.

Она снова посмотрела на Ходжсона. На его лице проступало замешательство. Приблизительно эти же мысли, только в других формулировках, содержались в конце его речи. Дальше он собирался воззвать к судьям с просьбой оставить Грюма с подчиненными в покое и не применять к ним никаких санкций, чтобы не препятствовать выполнению архиважных для общества обязанностей. Ну подумай, подумай, что сказать, чтобы не повторяться. Время еще есть…

― Именно в этом заключается суть моих претензий к тем аврорам, которые взяли нас с матерью в заложники и от которых нам удалось вырваться благодаря тому, что они находились в состоянии сильного опьянения. Как известно, самой разрушительной силой обладает то, что подтачивает систему изнутри. И алкоголизм ― это один из таких пороков, чуть ли не самый опасный, когда речь идет о работе мракоборцев. Вот почему господ Грюма, Лэнгдона и Пэриша нужно отстранить от выполнения обязанностей. Аврор, позволяющий себе пить во время выполнения задания ― даже забудем на время, что это задание было несанкционированным, ― это такая же опасность, как и преступники, против которых он борется. Пьяный мракоборец не сможет квалифицированно и грамотно действовать и поставит под угрозу не только задание, но и жизни своих сослуживцев. Не говоря уже о тех неудобствах, которые создаст, явившись на работу нетрезвым. А мешать работе авроров и тем более создавать ситуации, опасные для жизни, ― это совершенно непозволительно. Поэтому людям, которые способны на такое, не место в аврорате. И именно поэтому я требую отстранения их от должности хотя бы на время перевоспитания.

Нарцисса договорила, кивком поблагодарила суд за внимание и направилась на свое место, по дороге бросив взгляд на Андромеду. Та с непроницаемым видом изучала дверь. Ходжсон выглядел слегка пришибленным и явно судорожно пытался сообразить, что ему говорить теперь, когда домашняя заготовка оказалась украденной и перевернутой с ног на голову. Зал перешептывался. Все отлично знали, что ни Грюм, ни его подчиненные не страдали алкоголизмом. Однако операция с похищением Нарциссы и Друэллы Блэк провалилась, согласно доказательствам и признанию самих авроров, именно из-за опьянения тех, кто ее проводил.

А еще удивление зрителей было сродни удивлению человека, который привычно произнес «Люмос», зажигая свет, но вместо слабого огонька получил водопад или стаю воробьев. Они были уверены, что услышат естественные претензии обиженных наглостью и неподобающим обращением дам. Вместо этого сценарий спектакля ушел в какую-то другую сторону и стал непредсказуемым.

Как Нарцисса и предполагала, Ходжсон не успел продумать новую систему защиты вместо похищенной. Его речь была скомканной и невнятной; основным аргументом являлись попытки убедить суд, что ни Грюм, ни Лэнгдон с Пэришем никогда не напивались ни на заданиях, ни перед ними. Но этот факт знали и без Ходжсона. Цисс впервые забеспокоилась, что единственный случай, к тому же на неофициальной операции, может оказаться недостаточным основанием для удовлетворения ее требований. Нужно было все-таки акцентировать внимание на нарушении закона… Но если бы она продолжила говорить, как делала это в последние недели, что непозволительно втягивать мирных жителей в спецоперации и тому подобное, ответ Ходжсона идеально вписался бы в замысел защиты. Так что пришлось в последний момент менять стратегию.

Плохо, конечно, что до суда она дошла с одними обвинениями, а в речи прозвучали другие, но ничего не поделаешь. Накануне Нарцисса долго обсуждала с Малфоем, что лучше: придерживаться той же линии, что и раньше, или уделить меньше внимания выдвинутым обвинениям и позаботиться о нейтрализации эффекта, который могло произвести выступление защитника. Решили, что предпочтительней последнее. Обвинения и так будут приняты во внимание. А вот слова Ходжсона могли посеять в умах судей больше сомнений, чем те аргументы, которыми обвинение оперировало до этого.

― … Грюм, Лэнгдон и Пэриш уже не раз доказывали, что являются опытными и знающими свою работу аврорами, и они никогда не позволяли себе ставить операции под угрозу, действуя в состоянии опьянения. Я уверен, что этот прискорбный случай был и останется единственным пятном на их репутации, и прошу суд не лишать аврорат таких ценных сотрудников, ― договорил Ходжсон. Повисла пауза.

― У вас есть вопросы или возражения, мисс Блэк? ― поинтересовался Дамблдор.

― Да, у меня есть замечание. Мистер Ходжсон, ― обратилась Нарцисса к защитнику, ― конечно, мы все знаем, что господа Грюм, Лэнгдон и Пэриш прекрасные работники и опытные авроры, несмотря на то, что и они могут совершать такие фатальные ошибки, как случайное убийство моего отца в прошлом году. Я отнеслась к этому с известной долей понимания и снисхождения, как бы чудовищно ни звучало слово «понимание», когда речь идет об убийцах отца. Но когда они планировали и воплощали в жизнь ту операцию, из-за которой я была вынуждена начать разбирательство, никто не мог предположить, что она сорвется из-за их пьянства. Это непредсказуемо. Отчасти потому и опасен аврор-алкоголик. Мы не знаем, когда они не сумеют сдержаться в следующий раз, а главное ― сколько людей может при этом пострадать по их вине.

Защитник сопротивлялся. Пытался спорить. Вот теперь можно вспомнить и об изначальных обвинениях, прибавив их к словам о непозволительности пьянства во время выполнения заданий. А может, они и саму операцию планировали в состоянии опьянения? И кто знает, как далеко их пьяный гений зайдет в следующий раз? Незаконные спецоперации с вовлечением посторонних так же опасны, как и алкоголизм. И все эти ужасные проступки на совести одних и тех же людей. Тех, которых сейчас судят. Вы все еще сомневаетесь, уважаемый суд?

Наконец прения завершились. Последняя реплика оставалась за Грюмом, но он говорил недолго. Только мрачно и решительно буркнул: «Я никогда не позволю себе поставить под угрозу жизнь людей. То, что произошло, больше не повторится», и угрюмо замолчал. Нарцисса подумала, что теперь ей ясно, почему вместо Грюма почти все речи произносил защитник. То ли опытный аврор не в состоянии связать двух слов, то ли говорит всегда с таким злобным видом, что уже одним этим вызывает отторжение.

Визенгамот не удалялся для принятия решения. Здесь всегда выносили вердикт сразу, большинством голосов. Ждать оставалось недолго.

― Итак, ― начал Дамблдор, ― кто за то, чтобы оправдать подсудимых по всем пунктам?

Спустя несколько бесконечных секунд поднялось несколько рук.

Явно меньше половины.

И хотя сам Верховный чародей отдал свой голос в пользу оправдательного приговора, этого было недостаточно. Цисс до боли прикусила губу, чтобы не улыбаться. Осталась формальность…

― Кто за то, чтобы признать подсудимых виновными и назначить стандартную дисциплинарную меру пресечения в виде годичного отстранения от выполнения обязанностей?

Нарцисса машинально пересчитала поднятые руки. Большинство. Большинство, она победила. Перестань улыбаться, в конце концов!

― …Решение принято.

Зал просто взорвался шумом. Это были далеко не аплодисменты: перешептывания и разговоры в полный голос, одиночные реплики, выкрики… Все равно. Пусть реагируют как хотят, она выиграла! Это был первый шаг по восстановлению утраченных позиций. Теперь оставалось ходатайствовать о снятии с дома следящих чар на общих основаниях, и у этой просьбы только что стало намного больше шансов на успех. Одна победа обычно влекла за собой и другую, по крайней мере, в магическом сообществе. Они победили!..

― Поздравляю, ― выразительно протянули за спиной. Нарцисса резко развернулась к Малфою и улыбнулась в ответ.

― Спасибо за помощь. Если бы не ты…

― Знаешь, Цисс, ― мягко прервал Люциус, ― начинай уже привыкать говорить «мы».

― Хм… ― она не успела ответить. Люди понемногу выходили, в зале стало заметно тише, и Нарцисса услышала четкий стук каблуков до того, как узнать их обладательницу. Андромеда Тонкс размашистой походкой приблизилась к сестре.

― Можно тебя на минутку? ― произнесла она не терпящим возражений тоном. Нарцисса, не противореча, последовала за ней. Было интересно, какой сюрприз сестра приготовила на этот раз. Чего еще от нее ожидать…

― Ты хоть понимаешь, что наделала? ― свистящим шепотом поинтересовалась Ромми. ― Ты хоть представляешь, что значил Грюм для аврората?

― Он получил по заслугам, ― отрезала Нарцисса. ― За год, может, усвоит, что не следует брать в заложники мирных жителей.

― Какая разница? Какие мирные жители? Ладно, можешь отпираться сколько угодно, хотя я более чем уверена, что тебя не назовешь ни в чем не повинной овечкой, не в этом дело! Я спрашиваю, ты хоть понимаешь, что значил отряд Грюма для аврората? И что начнется теперь?! Ты выступила пособницей преступников, Цисс! Теперь все те Пожиратели смерти, с которыми он боролся, распоясаются еще больше, некоторые из них боялись только его! Ты хоть представляешь, сколько по-настоящему мирных людей может погибнуть из-за этого?!

― А ты представляешь, что могло случиться во время незаконной спецоперации твоего драгоценного Грюма, Ромми? У мамы, твоей родной матери, к слову, в любой момент мог случиться сердечный приступ, а у нас не было с собой нужного зелья! Ей еще повезло выйти из этой переделки живой и здоровой! Или для тебя это не имеет значения?

― Мог случиться, но не случился, Цисс, ― в пылу спора сестра даже пропустила мимо ушей ставшее ненавистным детское прозвище. ― И кроме того… Она сама отказалась от меня, так могу ли я считать эту женщину матерью?..

Нарцисса не нашлась, что ответить.

― То, что ты совершила сегодня, непростительно. Прощай, надеюсь, мы больше не увидимся. ― Последняя тирада была произнесена уже в полный голос и прозвучала неожиданно громко. Высказавшись, Андромеда развернулась и зашагала к выходу из зала.

Нарцисса оглянулась на мать и увидела, как та расширенными глазами смотрит вслед средней дочери, которая так и не удосужилась даже подойти.

Со стороны дом казался совершенно заброшенным. Засыпавшие садовую дорожку мокрые листья, которые никто никогда не убирал; несколько чахлых полуоблетевших деревьев, желтеющая и засыхающая сорная трава под стенами; покосившаяся крыша и покрытый пятнами и щербинами давно не ремонтированный фасад… На подходе к увитым побегами дикого винограда воротам под слабо светящимися густыми тучами поблескивали лужи, отражая ночное небо.

Люди, которые собирались здесь этим вечером, знали, что необжитый вид этого дома ― не более чем иллюзия и что внутри Темный Лорд обустроил свое жилище со всем комфортом, который он не то чтобы любил, но и не считал излишеством. Им также было известно, что и авроров, если те каким-то чудом обнаружат здание, построенное на пустоши, вдали от магических и магловских поселений, не одурачит эта личина. Но обнаружить его помогло бы только чудо, потому что дом был видимым исключительно для Пожирателей смерти. Остальные маги и маглы, окажись они по чистой случайности на этом бесплодном кочковатом клочке земли, увидели бы все ту же влажную неровную почву, простирающуюся на мили вокруг, редкие клочки мха и кустики чахлой травы.

Чтобы спрятать что-то, совершенно не обязательно искать темные углы.

Ненадолго. Когда волшебники смогут выйти из укрытий, а вся власть станет принадлежать достойнейшим, то у Лорда Волдеморта и у многих других верных соратников будет жилье, подходящее им по статусу. Об этом он не уставал напоминать каждый раз, созывая Пожирателей смерти на очередное собрание. Для надежности. Это укрепляло решимость, преданность и боевой дух куда лучше «Круциатусов»; впрочем, без них тоже иногда было не обойтись ― чтобы соратники не слишком расслаблялись и помнили, кто их повелитель.

В очередной раз выслушивая волдемортовскую риторику, Люциус Малфой уже начинал сомневаться в правильности своего решения присоединиться к Темному Лорду. Принимая Метку, он рассчитывал на больший размах планов, на быстрое покорение и реформирование магического мира и на расширение влияния магов на мир маглов. Эти далеко идущие изначальные намерения Волдеморта как нельзя лучше совпадали с малфоевскими честолюбивыми и весьма максималистскими стремлениями. Выйти из тени, вернуть роду то влияние, которым он обладал еще до принятия Статута о секретности ― в те времена даже при магловском королевском дворе Малфои были силой, с которой приходилось считаться… Но теперь Люциус все чаще сожалел о поспешном решении, а в минуты особого раздражения мысленно называл себя идиотом. А раздражение неизменно приходило каждый раз, когда Лорд оглашал новые и новые свои планы. Ставил всех в известность, а не советовался. К советам Лорд Волдеморт не прислушивался никогда. И его решения нравились Малфою все меньше. Налеты, рейды, акты устрашения, картинные Черные Метки в воздухе ― зачем? Это лишнее, действовать нужно осторожно и рационально. Как можно более рационально.

А зачатки рациональности все чаще погребались под слоями мишуры демонстративности, и это выводило Малфоя из себя.

― Нам выпала редкостная удача, ― вещал Волдеморт, расхаживая туда-сюда перед безмолвствующими Пожирателями. ― После отстранения Грюма обязанности его отряда еще не распределены между остальными. А значит, мы можем воспользоваться этим в полной мере. Во-первых, Джонс, ― он чуть заметно поморщился, произнося простонародную фамилию маглорожденного чиновника. ― За ним присматривает Орден Феникса, но охрана все равно ослаблена. Теперь будет намного легче наложить на него «Империус» и получить почти полное управление политикой связей с маглами. Это нам очень пригодится ― на перспективу. Контролируя главу отдела по связям с маглами, мы сможем подготовить почву для нужных нам законов, которые сведут к минимуму уровень защиты…

Волдеморт сделал паузу, и среди его прислужников, многие из которых все еще наивно называли себя соратниками, послышались одобрительные возгласы. Они поняли его мысль. В числе прочего отдел по связям с маглами также присматривал за тем, чтобы волшебники не нарушали права маглов. Таких случаев хватало всегда, а с распространением в магическом мире идей Темного Лорда участились и вовсе вопиющие случаи. Маглов могли жестоко разыграть при помощи волшебства, могли внушить какую-то навязчивую идею и потом, давясь от смеха, наблюдать, что из этого выйдет; могли натравливать друг на друга, могли, в конце концов, устроить на них охоту, как на диких зверей… И если последнее было уже в ведении аврората, то более мелкие правонарушения отслеживал отдел по связям с маглами. Он же разрабатывал проекты соответствующих законов. И теоретически, подчинив себе его главу, можно было попытаться повлиять на политику по отношению к маглам. Но насущная необходимость в таком шаге была спорной. Крайне спорной.

― Вы не считаете, что это нерационально, милорд? ― осторожно подал голос Малфой. ― Прежде чем переходить к политике в отношении маглов, нужно укрепить наши позиции среди волшебников. Тогда все нужные нам законы будут проходить намного легче…

― Ты смеешь спорить со своим повелителем, Люциус? ― зловеще прошипел Волдеморт, и Малфой подумал о мании величия. А еще ― что такой болезненно самолюбивый лидер едва ли сможет добиться заявленной цели и перестроить магическую, а потом и магловскую Британию на новый лад. Выискивание поводов для мелких обид станет отнимать все время.

― Я просто спросил, милорд.

― Если мы будем только болтать и ждать подходящих случаев, то наши позиции в мире волшебников не укрепятся никогда! ― рявкнул Волдеморт. ― Нужно с чего-то начинать, и отдел по связям с маглами ― не худшая цель, чем остальные. Джонс должен быть нашим к концу этой недели. Назначаю тебя ответственным, Люциус.

Малфой едва не выругался в голос. Какого черта он вообще влез со своими возражениями? Знал же, что Темный Лорд никогда никого не слушает. Нужно было аккуратней… Теперь придется лично заниматься еще одной попыткой узаконить охоту на маглов и прочие глупые развлечения. Люциус не относил себя к защитникам маглов, скорее наоборот. На этих… существах можно было бесконечно долго делать деньги, если грамотно подойти к делу. Лишь это имело значение. Но для подавляющего большинства Пожирателей вся польза от маглов заключалась только в том, что они служили источником развлечений. А с этим приходилось считаться.

А ведь Лорд и не вспомнил бы о Джонсе до поры до времени, если бы не узнал об отстранении отряда Грюма. Кто бы мог подумать, что его, Малфоя, помощь Нарциссе в борьбе за восстановление авторитета семьи Блэков в целом и достойный отпор зарвавшимся аврорам в частности выльется в новый прожект Волдеморта… А впрочем, нечего искать причины. Нужно было молчать или по крайней мере не так прямолинейно высказывать свои претензии к планам Лорда. Сам виноват.

Люциус попытался вообразить примерный объем работ и впервые за последние несколько месяцев почувствовал себя вселенским неудачником.

* * *

― Пожалуйста, подпишите здесь, миссис Блэк.

Друэлла склонилась над столом и аккуратно вывела свое имя на министерском бланке акта о снятии следящих чар. Двое мракоборцев явились уже на следующий день после того, как Нарцисса на волне своего успеха подала ходатайство о снятии с дома следящих чар. Конечно, не стоило надеяться, что Блэков теперь окончательно оставят в покое. Будут присматривать другими способами; возможно, применят другие заклинания, не такие явные и раздражающие… Родство с опасными преступниками Лестрейнджами никуда не делось, а поимка этих преступников все еще оставалась слишком важным делом, чтобы бросить без присмотра дом, где они теоретически вполне могли появиться. Скорее всего, просьбу Нарциссы удовлетворили, здраво рассудив, что раз Блэки знают о слежке, о ней уже знают и Лестрейнджи. А значит, в любом случае не наведаются в дом, за которым круглосуточно присматривают. При таком раскладе дальнейшее наблюдение теряло смысл, а раз так, то почему бы не пойти навстречу леди из древнего и уважаемого семейства? К тому же из такого, чье влияние после выигранного процесса впервые после гибели Сигнуса резко пошло вверх. Лишний раз заручиться его признательностью было теперь совсем не лишним.

Свернув пергамент, мракоборцы спрятали палочки и, вполголоса переговариваясь, направились к выходу.

Мягкие лучи заходящего солнца пробивались сквозь темные ветви облетевших деревьев, бросая на землю причудливые узоры изломанных теней, и золотили подсохшие листья и поздние цветы. Первый вечер без следящих чар за… да, почти за целый год. Нарцисса вышла на крыльцо вслед за аврорами, чтобы подышать терпким осенним воздухом, и почти не прислушивалась к их болтовне, полностью погрузившись в предвкушение давно забытой свободы. Однако донесшееся до слуха имя сестры резко вернуло ее к действительности.

― …нет, в бар без меня. Меня Тонксы пригласили на ужин, ― говорил один аврор. ― Тебя разве нет? У них сегодня праздник.

― Да я с ними почти не знаком, в Ордене-то не состою, ― отвечал другой. ― А что празднуют?

― У них дочке месяц исполняется. Чем не праздник? Джули тоже отмечала, ― хмыкнул первый.

Нарцисса не стала слушать о некой незнакомой Джули. Она в три прыжка догнала авроров на подходе к воротам и, не заботясь о том, насколько это невежливо или бестактно, вмешалась в разговор:

― Простите, что перебиваю, что вы сказали о Тонксах?

Мракоборцы остановились и недоуменно уставились на нее.

― Что на ужин меня пригласили, если вам это интересно, мисс… ― проговорил первый. Мордред, надо было выяснить хотя бы его фамилию. Пирсон… Паткинс… ладно, какая разница. Цисс раздраженно поморщилась:

― Не об этом. Вы что-то сказали о дочери. Их дочери.

Изумление на физиономии аврора проступило еще отчетливее.

― А разве миссис Тонкс не ваша сестра, мисс Блэк?

Вот невоспитанные полукровки. Никакого уважения к леди. Если тебе задали вопрос, так отвечай, Мордред раздери, а потом уже можешь начинать выяснять, что к чему… Даже если леди и не самым вежливым образом влезла в разговор. Неужели так трудно ответить, в конце-то концов?

― Да, она моя сестра. Так что вы говорили о ее ребенке?

― Ничего не говорил… А вы что, не знали, что она родила дочь? ― К недоумению примешалось еще и любопытство. Видно, не все гладко у этих аристократов… А все потому, что слишком задирают нос.

― Не знала. Спасибо.

― Всего хорошего, мисс.

Авроры вышли за ворота и трансгрессировали, а Нарцисса медленно побрела к дому.

Действительно, похоже, Андромеда по какой-то причине решила скрыть подробности своей семейной жизни от матери, сестры и всего старого круга общения и даже словом не обмолвилась о ребенке ни в письмах, ни в личных разговорах. Хотя и переписка давно сошла на нет, и теперь Цисс была этому только рада… Интересно, зачем Ромми понадобилась такая секретность? На ум приходило только одно объяснение: чтобы мать и сестра не попытались восстановить былые отношения на волне поздравлений… Нарцисса подумала, что в этом был смысл: она именно так и попыталась бы сделать. Поздравила бы сестру, попробовала бы сблизить их с матерью, сама оставила бы в прошлом обиды. За Друэллу она сказать не могла, но, возможно, та смогла бы простить сбежавшую среднюю дочь, и новорожденная стала бы миротворцем, сама еще этого не осознавая. Слишком много «бы». Вот и Андромеда просчитала все эти вероятности и… решила не дать им и шанса. Отгородилась от всех знакомых из прошлой жизни ― а сделать это было очень просто, учитывая, что большинство из них и сами не горели желанием общаться с предательницей рода.

Так что удивляться не приходилось. Раскол становился все глубже, а последствия все менее преодолимыми… или трещина в отношениях изначально была слишком глубокой, чтобы пытаться ее замазать?

Одно Нарцисса поняла предельно ясно: у Андромеды оказалось намного больше решительности, чем у нее самой. Пока младшая сестра сомневалась, колебалась и разрывалась между решением семьи и своими собственными желаниями, средняя сделала выбор за всех. И заявила о нем самым недвусмысленным образом, сначала сведя к минимуму общение, потом перестав делиться информацией, а в конце концов ― открыто встав на сторону противника своей бывшей семьи. Теперь уже бывшей.

Нечему удивляться.

* * *

Казалось, все треволнения из-за судебных заседаний остались позади. Наступило затишье. Ни о Грюме, ни о Дамблдоре и прочих защитниках авроров со дня суда не было никаких слухов. Не последовало даже комментариев в газетах, хотя Нарцисса сама видела, как корреспондент «Пророка» после заседания о чем-то расспрашивал Дамблдора. А может, он и не пытался ничего выяснить, а просто говорил со знакомым.

И все же Цисс от души надеялась, что авроры вынесут урок и в следующий раз трижды подумают, прежде чем связаться с Блэками. Эти выходцы из магловского мира, которым каким-то случайным образом достались магические силы, так и не усвоили до конца многое из того, что чистокровным волшебникам казалось само собой разумеющимся. Должное уважение и пиетет перед столпами магического общества в том числе.

Она не знала, что теперь предпримет Грюм и станет ли он пытаться обелить себя, но догадывалась, что опытный мракоборец так просто не сдастся. Хотя вряд ли он будет прикладывать усилия к восстановлению своей репутации любой ценой. Судя по всему, его репутация в глазах общества нисколько не волновала соратников, давних друзей, а главное, Орден Феникса ― неофициальную организацию, которая боролась против Пожирателей смерти своими методами… Скорее всего, именно в Ордене Грюм и будет теперь активничать. И превратится в еще большую проблему для Пожирателей, в том числе и для Беллатрикс с Родольфусом. Но Белла справится, за нее беспокоиться не стоит.

Одним словом, аврорат временно перестал быть для Нарциссы источником неприятностей.

Но только временно.

До тех пор, пока она не выйдет замуж за еще одного ― правда, пока еще не рассекреченного ― Пожирателя смерти. И тогда все будет: и постоянное беспокойство, и необходимость отводить от себя подозрения, и лавирование между мнимой респектабельностью и откровенно преступной сутью деятельности будущего мужа… Да, она собиралась вступать в брак с открытыми глазами. Точнее, думала, что собирается. И отлично видела все возможные негативные стороны. Они были естественными. Ничто не может состоять из одних плюсов. Просто где-то их больше, а где-то меньше. В союзе с Люциусом Малфоем, несмотря на целый набор очевидных плюсов, имелись и минусы, и преступная деятельность была самым значительным из них. Но их следовало принять как должное именно потому, что идиллиям место в сказках, а не в реальной жизни.

Конечно, было бы намного спокойнее без Темного Лорда, без причастности к его преступлениям, без всего, что нарушало обычно мирную, небогатую событиями и в общем-то довольно скучную жизнь аристократов. Но Малфой принял решение, и его следовало уважать. Нарцисса уже давно пришла к выводу, что не стоит пытаться переделывать людей. Их нужно принимать такими как есть. Так она отнеслась и к Андромеде, когда еще старалась поддерживать отношения, несмотря на то, что совершенно не одобряла побег сестры из дома; так смотрела и на разбойничьи увлечения Беллатрикс; так собиралась вести себя и с Люциусом. Не выражать свое недовольство и вообще по возможности поменьше касаться темы его пособничества преступникам. Возможно, это было своего рода трусостью, уходом от действительности под благообразной маской уважения… Но даже если и так, неважно. В конце концов, Лорд Волдеморт с его сторонниками никогда не был врагом семейства Блэк. А ее, Нарциссы, личное отношение к его методам не имело значения.

Оставалось еще две недели до конца учебной паузы, которую университет предоставил Цисс на решение дел, связанных с судами. В первый день она предавалась безделью, наслаждаясь невидимой свободой от следящих чар. Собиралась взяться за полученные от преподавателей индивидуальные задания и даже не сразу вспомнила, что по-хорошему следовало бы начинать подготовку к помолвке. А вспомнив, пришла в изумление. И где красочно описываемые когда-то подружками восторги и радостное волнение или, наоборот, мировая скорбь и плач по загубленной жизни, которые, по их словам, предшествовали помолвке и свадьбе? Где хоть какие-нибудь сильные эмоции?

Но вместо всего этого было только до невозможности странное впечатление, будто она возвращается домой. И больше ничего.

Наверное, не стоило столько времени проводить в Малфой-мэноре. Иначе еще не то померещится.

Посоветовавшись, обе семьи решили объявить о помолвке в ближайшее время. Потом Нарцисса собиралась вернуться к учебе. Между обручением и свадьбой, как правило, требовалось выждать не менее полугода ― как раз до конца второго семестра. После свадьбы оставался еще один год обучения, но Цисс не планировала задерживаться в стенах университета. Вполне можно было окончить курс заочно, оставаясь дома. В общем-то, не было никаких правил на этот счет, никакие нормы не возбраняли замужней даме из высшего общества учиться, жить в общежитии или даже работать… но вот общественное мнение относилось к таким представительницам чистокровных семей беспощадно. На них смотрели косо. Считалось, что после замужества леди положено сидеть дома, если, конечно, она является леди. Этим можно было пренебречь, тем более что Малфой не ставил никаких ультиматумов, но не хотелось начинать семейную жизнь со сплетен и косых взглядов. Сплетни Нарцисса ненавидела.

Но все это, как хорошее, так и плохое, виднелось пока в очень туманной дымке будущего. А оттого казалось далеким и не совсем реальным. Пока что можно было впервые за долгое время попытаться забыть обо всех неприятностях и побыть виновницей торжества.

А торжество, как обычно в таких случаях, планировалось выдающееся. По традиции ― давно Нарциссе не приходилось сталкиваться с таким количеством традиций одновременно ― помолвку оглашали и отмечали в сплоченном кругу гостей-знакомых, представителей чистокровных аристократических семей, которых в магическом мире было не так уж много, так что все прекрасно знали друг друга. Также иногда приглашали и тех, кто не входил в это общество ― раньше для удостоившихся приглашения полукровок это считалось честью, хотя теперь, когда настроения в поддержку маглорожденных усиливались пропорционально росту могущества Волдеморта, уважения к столпам высшего магического света стало ощутимо меньше.

И какими бы ни были мотивы предстоящего брака, торжественный прием полагалось провести со всем размахом. Праздновать, даже если настроения царили вовсе не праздничные, делать хорошую мину при плохой игре или, наоборот, маскировать радость под безлико-довольными светскими улыбками и благосклонным выслушиванием поздравлений. Так было и с Беллатрикс, и с Андромедой…

Мордред. Андромеда.

Точнее, не сама Андромеда, а ее помолвка, которая еще не успела изгладиться из памяти у всех, кто полтора года назад наблюдал за подготовкой к браку, а потом с горящими от любопытства глазами делился слухами о том, что он не состоится.

Нарцисса только теперь представила, как все это должно выглядеть в глазах знакомых.

А действительно, как? Как они отнесутся к обручению Люциуса Малфоя с Нарциссой Блэк, когда он совсем недавно чуть не женился на ее сестре? Сколько будет смеха… Или не будет? Или все отлично понимают, что случается всякое, а круг чистокровных семей слишком ограничен, чтобы нечто подобное стало такой уж большой неожиданностью?

Или не стоит обращать внимания на неминуемые разговоры за спиной?

Все-таки не удастся избежать сплетен, подумала Нарцисса недовольно. Что ж. Рано или поздно улягутся и они.

Одним словом, возможные далеко идущие последствия суда занимали ее сейчас в последнюю очередь. Ну да, Грюм мог предпринять ответные действия, да и слова Андромеды о том, что победа над аврорами будет использована Пожирателями смерти в своих целях, могли быть очень близки к истине, но все это казалось далеким и ненастоящим. Авроры, Пожиратели, магическая война… Подумаешь, это уже привычно и не ново.

Собственное будущее важнее.

Гостей ждали к вечеру. Начищенные полы, недавно вошедшие в моду заколдованные летающие огоньки, изображающие листья на голых ветках деревьев в саду, запасы из блэковского винного погреба и стол ― результат ночных трудов домового эльфа. Проходя через гостиную, Нарцисса мимолетно отметила, что в кои-то веки Рикер вычистил от пыли фамильный гобелен. До этой реликвии руки доходили только на большие праздники. Хоть какая-то польза от торжества. Она снова усмехнулась. Где обещанное волнение? Все до того естественно, что даже скучно.

Малфой явился чуть раньше назначенного часа. Друэлла и две пожилые кузины, которые с самого утра о чем-то бурно совещались, приветливо с ним раскланялись и мгновенно ретировались куда-то. За ними последовал и эльф. Нарцисса наблюдала за этим поспешным исходом округлившимися глазами, а Люциус понимающе улыбнулся.

― Видишь, как оценивают обстановку. Решили оставить нас наедине…

― Так у них из-за этого вдруг появились срочные дела? ― развеселилась Цисс.

― Нет у них никаких срочных дел. А вот у нас есть. Поздороваться, например, ― Малфой аккуратно поймал Нарциссу в кольцо рук и прильнул губами к губам. Она подалась навстречу. В самом деле, удачно компания тетушек вспомнила о неотложном деле…

Впрочем, на этот раз до «невежливого обращения» по так изумившим Цисс пару недель назад меркам Малфоя-старшего не дошло. Бой часов подействовал отрезвляюще. Нарцисса отступила на шаг и с любопытством уставилась на Люциуса.

― Ты случайно не забыл, что у нас брак по расчету?

― Конечно, по расчету. Главное, правильно просчитать, ― таинственным тоном ответил тот.

― Кстати, ― утреннее беспокойство вновь подняло голову. ― Все, кто сегодня придет, еще хорошо помнят твою помолвку с Андромедой, а потом разрыв. Будут сплетни…

― Боишься? ― прищурился Малфой.

― Нет. Просто мерзко знать, что кто-то шепчется за спиной.

― Во-первых, они бы в любом случае шептались. Это естественно. А во-вторых, внимание к нашим скромным персонам можно и снизить, если подбросить твоим «всем» тему поинтереснее, чем сравнение двух помолвок, ― деланно серьезно поведал Люциус. ― Могу заняться этим прямо сегодня, если хочешь.

― Нечего насмехаться, для меня это важно! ― Тут Нарцисса вообразила себе Малфоя нашептывающим какую-нибудь специально выдуманную сверхсекретную информацию на уши матронам-любительницам трепать языком и, не выдержав, фыркнула. ― Ладно, не надо. Интересно, а они знают, что Андромеда еще месяц назад родила ребенка, а нам с мамой и словом не обмолвилась? Было бы что обсудить…

Все-таки горечь скрыть не удалось, и она отчетливо проскользнула в голосе. Цисс поморщилась, опустив голову. Сколько можно жаловаться на свои мелкие неприятности?.. Леди… Никчемная из тебя леди. Белла была права.

― Твоя Андромеда наделала черт знает сколько глупостей, ― неожиданно жестко отреагировал Малфой. ― И не нужно так убиваться. С ней все было ясно еще в прошлом году.

Цисс глубоко вздохнула, стряхивая остатки уныния, и даже не удивилась, что Люциус никак не прокомментировал новость, о которой и шла речь. Видно, с самой Нарциссой ему тоже было все ясно.

Раздался первый удар дверного молотка. Начали прибывать гости.

* * *

Опасения оказались напрасными. Не было ни смешков, ни лишних перешептываний, ни едких замечаний. Обыкновенный спокойный прием, с соответствующими темами для разговоров, с поздравлениями, осторожными расспросами, обсуждением светских новостей, ни к чему не обязывающими беседами… Таких торжеств дом Блэков помнил немало.

И все шло гладко до позднего вечера. Повод собрания исчерпал себя, развлечение подошло к концу, и гости уже начинали расходиться. Нарцисса вздохнула с облегчением: кажется, действительно не следовало так сильно страшиться сплетен. В конце концов, такие семьи, как Блэки и Малфои, не боятся общественного мнения ― они сами его формируют…

Не успела Цисс додуматься до этой простой истины, как Люциус, весь вечер державшийся рядом, склонился к ней и шепнул на ухо:

― Как ты думаешь, теперь можно незаметно уйти?

Нарцисса ошарашенно подняла на него глаза, молча ожидая пояснений.

― Темный Лорд вызывает меня к себе. И я должен идти, его требования не игнорируют.

― А он не может подождать? Гости, мягко говоря, не поймут, если ты исчезнешь с приема по случаю собственной помолвки, Люциус.

Она старалась говорить спокойно, но настроение мгновенно испортилось. Вот и первый звоночек ― Малфой бежит к своему Лорду по первому требованию, наплевав на приличия и не заботясь о том, что может оскорбить этим свою официальную невесту… Стоп, нечего злиться. О положении дел было известно заранее.

― Он почти с начала вечера меня зовет, ― Люциус бессознательно потер левую руку с Меткой. ― Я и так его игнорировал, сколько мог… Цисс, прости, если я не приду сейчас, он может явиться прямо сюда, он на это способен.

― Хорошо, иди, ― прохладно ответила Нарцисса. ― Я постараюсь прикрыть.

― Спасибо, ― только и сказал Малфой. И сразу же трансгрессировал. Прямо из дома, не удосужившись выйти на крыльцо.

Мордред. Теперь что, так будет всегда? А не погорячилась ли она, соглашаясь на брак?.. Нет, и раньше было понятно, что подобных инцидентов не избежать, но столкнувшись с первым из них в реальности, Нарцисса растерялась. Неприятно. Крайне неприятно.

Ей все же удалось сделать так, что уход Малфоя остался незамеченным: одни гости думали, что он где-то в другом месте разговаривает с другими, другие ― что, наоборот, с первыми...В итоге все разошлись, так ничего и не поняв.

Друэлла давно легла спать, а Нарцисса все еще сидела в гостиной, из которой по мере того, как эльф проводил уборку, исчезали все следы празднества. С книгой. И читала так увлеченно, словно от этого зависела ее жизнь. Зачиталась, а точнее, намеренно погрузилась в выдуманный мир, оттягивая момент, когда придется думать о мире реальном. Да, первое столкновение с действительностью далось тяжелее, чем можно было ожидать.

Казалось бы, не произошло абсолютно ничего из ряда вон выходящего. Праздник не испорчен. Люциус и раньше поддерживал Волдеморта. Неудивительно, что сегодня у Лорда возникло некое срочное дело. Неудивительно, что тому понадобился Малфой. Легко догадаться, какого рода дело могло появиться поздним вечером ― но и это не являлось новостью… Но эти аргументы не работали, от беззаботности и спокойствия не осталось и следа.

На деле все не так, как в теории.

Резкий хлопок трансгрессии заставил отвлечься от плотных желтоватых страниц. Нарцисса не спешила закрывать книгу. И так было понятно, кто именно спустя несколько часов явился, обойдя защитные чары, обратно в ту же гостиную, откуда недавно трансгрессировал.

Да, нужно привыкать. Теперь так будет всегда. Хотя еще не поздно разорвать помолвку, оставив тем самым клочья от репутации семьи. Но она знала, что не сделает этого. Не из-за репутации. И даже не потому, что, в сущности, эта сторона будущей семейной жизни была прогнозируемой.

― Нарцисса, ― Малфой опустился на пол возле ее кресла, и волей-неволей пришлось перевести взгляд. ― Прости меня, пожалуйста.

Какое-то время она бесстрастно разглядывала его. Потом без особого интереса спросила:

― Это действительно было так необходимо ― немедленно отправляться к Лорду?

Малфой не ответил. Отвернулся, словно ему было совестно смотреть Цисс в глаза, а потом все так же молча уткнулся лбом в ее руку, лежащую на подлокотнике кресла.

Новые планы Волдеморта, возникшие после устранения с дороги Грюма, недвусмысленные угрозы, пара «Круциатусов» за опоздание, еще пара лишних заданий в качестве воспитательной меры… Что из этого можно было ей рассказать?

Лучше промолчать.

Всякое понимание имеет предел.

...Колеблющийся огонек свечи и пляшущие по бронзовому подсвечнику блики.

Обычный вечер. Все привычное и одновременно с каждым прикосновением новое. Не первая и не вторая ночь с тех пор, как Люциус и Нарцисса получили официальное подтверждение права собственности друг на друга. Свободное время, увлеченные разговоры, переходящие в не менее увлеченные поцелуи.

Люциус чувствует, как пальцы Нарциссы непроизвольно сжимают его плечи, а потом замечает, что ее теплая кожа становится заметно прохладнее, и уже знает, что сейчас произойдет. С некоторых пор он проживает это раз за разом.

Он ничего не предпринимает ― почему-то даже в голову не приходит схватить палочку и попытаться что-то сделать ― и просто смотрит, как из лица Нарциссы уходит жизнь, черты заостряются, западающие щеки уродуют изящную линию скул, а приобретшая восковую желтизну кожа остывает окончательно, ― и вот в его объятиях уже не живой человек, а пустая безжизненная оболочка. И пальцы Нарциссы разжимаются, и руки соскальзывают на простыни, неприятно царапнув ногтями плечо напоследок ― неприятно оттого, что в них уже нет искры жизни.

А потом пожелтевшая кожа твердеет, сереет, и пятна расцветают на теле сначала малозаметными метками, после ― причудливым узором, поперек ключицы, которую Люциус только что целовал, ложится безобразная полоса, но на этом ничего не заканчивается.

Неуловимый тонкий запах ― парфюма или еще чего-то, присущего только Нарциссе, ― сменяется тяжелым, давящим, удушливым запахом тлена. Останки в руках Малфоя становятся неузнаваемыми, но он снова и снова погружается в распадающуюся плоть...

Люциус ослабил ворот мантии и откинулся на спинку стула. На сегодня с сеансом напоминаний от Темного Лорда покончено.

Он уже привык к этим периодическим видениям, иногда смутным, иногда, как сейчас, парадоксально ярким и реалистичным. Это было что-то вроде наглядной демонстрации, что его ждет, если он посмеет и дальше бунтовать против своего повелителя. А Малфой бунтовал ― вернее, как ему казалось, пытался взывать к здравому смыслу. Темный Лорд не прислушивался, но Люциус с непонятным себе самому упорством каждый раз указывал на провалы или слабые места в новых планах захвата магического мира ― отдел по связям с маглами оказался первым в этом длинном ряду сомнительных затей ― за что и расплачивался. Пока что только своим спокойствием.

Кроме злопамятства и мстительности, Волдеморт оказался не лишен и какого-то странного мрачного вкуса с налетом опереточности: раз за разом посылая Люциусу видения-страшилки, он непременно сочинял эффектный сценарий, а не просто демонстрировал картинки… Малфой постепенно привык, но уже давно догадывался, что поспешным решением примкнуть к Темному Лорду загнал сам себя в угол.

Волдеморт все чаще отклонялся от своих изначальных целей, размениваясь, как считал Люциус, на мелочи и глупости, а покинуть ряды Пожирателей смерти оказалось не так-то просто. Оставалось только пытаться повлиять на решения Лорда, и тому это решительно не нравилось. Мало кто видел голую суть: шаг в сторону от указанного плана ― и повелитель уже недоволен, уже принимает меры, чтобы это пресечь. И ясно дает понять, что в случае непослушания ни мятежнику, ни его семье пощады не будет. С теми, кто пытался высказывать свое мнение, разговор у него был короткий. Открытое неповиновение ― открытые угрозы; замаскированный под здравые аргументы бунт ― угрозы на уровне намеков.

Примерно таких, как те картины, что демонстрировались Малфою.

Самым отвратительным было то, что Люциус не видел выхода из этой ловушки. Не в аврорат же за помощью бежать. Нет, раз уж примкнул к Темному Лорду, нужно пытаться использовать даже такие ограниченные возможности поднять могущество рода. В конце концов, потому Малфой и вступил в ряды Пожирателей.

Понять бы только, как это сделать в изменившихся обстоятельствах… А пока надо хоть окклюменцию подтянуть. И закрывать свой разум от подсовываемых Волдемортом картин. Вспомнив недавно увиденную, Люциус выругался так, как ругался, только когда его никто не слышал, и посмотрел на часы.

Месяц назад, сразу после свадьбы с Нарциссой, ему на голову свалился совершенно неожиданный «подарок». Абраксас заявил, что устал от постоянного ведения дел поместья и желает окончательно передать бразды правления в руки сына. Сообщил, что хочет отдохнуть, а заодно проверить, насколько Люциус готов быть полноправным хозяином, и теперь только наблюдал за его успехами, не особо вмешиваясь. Сначала было сложнее, потом Люциус освоился, но иногда, как сегодня, засиживался над счетными книгами допоздна ― неправедные труды на благо Волдеморта тоже отнимали много времени.

Дверь тихо приотворилась, и в кабинет вошла Нарцисса. Малфой усмехнулся про себя, поняв, что ждал этого. Ему почему-то нравилось, когда она вот так приходила, чтобы заставить его бросить свое занятие или сделать перерыв. Собственнические инстинкты довольно мурлыкали в подсознании: жена, которая недовольна, что тебя так долго нет…

― Тяжело? ― невинным тоном поинтересовалась Нарцисса, кивая на счетную книгу.

― Теперь уже не очень… ― протянул Люциус.

― А все потому, ― Цисс аккуратно собрала бумаги и пергаменты в стопку, отодвинула подальше, не обращая внимания на слабые протесты Малфоя, и села прямо на столешницу перед ним, ― что ты не умеешь считать. Я тебе магловскую счетную машинку подарю.

― Мне? Магловскую? ― возмутился Люциус, сдергивая ее со стола к себе на колени. Нарцисса со смешком вцепилась в его плечи, чтобы удержать равновесие.

― Могу ее заколдовать, чтобы избавить тебя от позора владения магловскими приборами… ― Она устроилась поудобнее, и необходимость в разговорах отпала. А Малфой успел еще подумать, что брак существенно усложнял жизнь, но плюсов все же было немало.

* * *

Брак существенно усложнял жизнь, хотя плюсов тоже было немало. Нарцисса пришла к этому выводу довольно скоро, но в последнее время все чаще приходилось себе об этом напоминать. Хотя она примерно знала, чего ожидать, семейная жизнь оказалась далекой от безмятежности. Таких спокойных вечеров, как вчера, было мало. Свадьба совпала по времени с началом реализации новых масштабных планов Волдеморта. И дыхание войны, до сих пор почти незаметное, теперь ощущалось почти реальным. Если раньше Нарцисса просто знала о том, что один из членов семьи ― Беллатрикс ― связан с Пожирателями смерти, и этот факт был просто еще одной почти неразличимой в общем ряду деталью из быта сестры, то теперь… Теперь деталь разрослась, казалось, до размеров целой жизни.

Особенно ярко это проявлялось почему-то по вечерам. Днем у всех были свои дела. Люциус мог встречаться с арендаторами или возиться со счетными книгами ― о других, более зловещих причинах его занятости думать не хотелось, но он частенько отправлялся и в Министерство, и какие именно дела там проворачивал, Цисс предпочитала не выяснять. На плечи Нарциссы после замужества легли обязанности хозяйки поместья, и она в первые дни только поражалась, как мать ухитрялась делать все необходимое так, что никто никогда не видел ее в хлопотах. Быть представителем чистокровной магической аристократии не значило целыми днями прохлаждаться. У хозяйки поместья имелся ряд обязанностей, начиная от распоряжений эльфам на весь день и заканчивая утверждением меню. Это потом Нарцисса догадалась расписать эльфам свод правил по всем вопросам, а пока… Хоть ее и воспитывали соответствующим образом, но все-таки с непривычки она еще терялась в засилье повседневных дел.

И днем все эти дела исполняли роль эфемерной завесы устойчивого быта, за которой, если постараться, можно было не замечать ничего более зловещего, чем не вовремя принятый посетитель или неправильно проинструктированный эльф.

А вот вечером…

Когда-то, помнится, она думала о созданиях ночи и созданиях дня. И о том, кто и откуда черпает силу. А еще ― что Пожиратели смерти определенно относились к созданиям ночи, чей успех приходил только тогда, когда бдительность сил дня слабела.

Эта мысль почему-то приходила ей в голову каждый раз, как она слышала от Люциуса почти сразу осточертевшие слова: «Лорд вызывает, вернусь поздно».

«Лорд вызывает…», «Лорд требует…», «Лорд хочет…», «Лорду нужно…» Иногда Цисс хотелось просто завизжать от бессильной злобы. А потом поинтересоваться у мужа, не разучился ли он думать самостоятельно, а не только выполнять пожелания Лорда. Она не могла понять, почему он до такой степени послушен, почему бежит к Волдеморту по первому зову и участвует во всех без исключения затеях, даже самых бессмысленных. Заметки в газете о новых бесчинствах зачастую совпадали с отлучками Люциуса накануне.

И чем более кровавыми были события, описываемые сухим языком заметки или обличающим тоном статьи, тем мрачнее выглядел Малфой предыдущим вечером, придя домой. Это в тех случаях, когда Нарцисса вообще дожидалась его, а не забывалась тревожно-поверхностным сном, окончательно измотавшись. И это уж точно не вписывалось вообще ни в какие умозаключения.

Если Люциус поддерживает своего Лорда во всем, то почему ему так явно не нравится довольно значительная доля всей политики Волдеморта? А если разочарование в идеях магического превосходства или в методах их насаждения превысило критическую массу, то почему Малфой просто не уйдет? Не может быть, чтобы Темный Лорд держал приспешников против их воли. Это сильно напоминало рабство, а на раба Люциус похож не был. Кажется.

Так что основные впечатления Нарциссы от брака сводились пока к двум самым явным сторонам, которые больше всего влияли на течение жизни. Во-первых, присматривать за домовыми эльфами и выполнять другие обязанности хозяйки поместья оказалось не так-то просто. Во-вторых, муж-Пожиратель смерти ― совсем не то, что сестра, и волей-неволей не получится абстрагироваться от его темных дел. Праздник закончился, так толком и не начавшись: никакого медового месяца или свадебного путешествия ― как же оставить без помощи драгоценного Лорда? ― и начались будни, к которым еще предстояло привыкнуть.

С другой стороны, все это были лишь внешние обстоятельства, которые не могли изменить того, что в отношениях с Люциусом все было хорошо. Даже лучше, чем Нарцисса могла ожидать. Не считая разве что усиливающегося недоумения по поводу такого безоговорочного подчинения Волдеморту. Возможно, Цисс подсознательно не хотела выяснять причину этого, чтобы не разрушить установившуюся гармонию. Мало ли что можно узнать в результате расспросов? Мало ли какие убеждения могут раскрыться во всей неприглядной ясности и послужить причиной разочарования в человеке? Она понимала, что это малодушно, что в конечном итоге все выйдет на поверхность и лучше раньше, чем позже, но так и не могла заставить себя задать простой вопрос: «Почему ты продолжаешь служить Темному Лорду, Люциус?».

…Примерно такие мысли занимали ее голову, когда Нарцисса отправлялась в университет тем прохладным июньским днем. Она уже сдала все экзамены, забрала из кампуса вещи и теперь занималась организацией своего перевода на домашнее обучение. Для этого требовалось не так уж много: получить достаточно высокие баллы на экзаменах, заручиться письменным разрешением декана и взять у каждого преподавателя план тем к изучению и список заданий, которые необходимо было выполнить.

В Милане, в отличие от Уилтшира, стоял зной. Невидимое густое марево накрыло внутренний двор университета, и даже лианы, которые в конце лета обычно расцветали крупными яркими соцветиями, сейчас бессильно опустили вялые листья. Нарцисса сразу пожалела, что надела плотное платье и мантию. Потом огляделась, высматривая свидетелей, и, убедившись, что никто ее не видит, недолго думая трансфигурировала душную ткань одежды в тонкий батист. Дышать сразу стало легче. Так-то лучше…

Она прошла по гулкому пустому коридору к кабинету декана, без проблем получила нужное разрешение и отправилась на поиски остальных преподавателей, чтобы взять задание. В помещении, в отличие от улицы, стояла приятная прохлада ― то ли благодаря толщине древних стен, то ли не обошлось без атмосферных чар.

― Нарчисса! Почему не заходишь? ― послышалось вдруг от окна. Паола. Цисс обернулась. Подруга сидела на подоконнике, по-детски болтая ногами, листая конспект и поедая яблоко, от которого при помощи волшебной палочки отделяла аккуратные кусочки.

― Экзамены давно закончились! Я думала, здесь никого уже не осталось!

― О, это долгая история, которую нужно рассказывать не здесь и не сейчас… Подожди, через полчаса освободится профессор Меацца, я отдам ему кое-какие вещи, которые случайно прихватила из его аудитории, и пойдем на улицу Раньоли. У меня есть потрясающая новость! Но я расскажу ее только после того, как выслушаю, как тебе живется замужем. В подробностях. Во всех подробностях! ― заявила Паола, отправляя палочкой в небытие яблочный огрызок.

Нарцисса только вздохнула. К бесцеремонности подруги она давно уже относилась философски.

Спустя час, закончив с делами, они наконец добрались до своего любимого кафе на верхней террасе причудливо спланированного магазина. Там тоже стояла легкая прохлада, созданная атмосферными чарами, и лишь изредка летний ветер врывался на террасу знойными порывами. Мороженое показалось чуть ли не нектаром, несмотря на то, что дома отнюдь не было недостатка в десертах. А вот Паола с горящими любознательностью исследователя глазами, напористо задающая всевозможные вопросы, не задумываясь об их бестактности…

Кое-как удовлетворив ее любопытство и потратив на это битый час времени, Нарцисса поинтересовалась:

― А о какой потрясающей новости ты говорила?

Подруга хмыкнула и завозилась на плетеном стуле, устраиваясь поудобнее и соскребая со стенок стаканчика остатки мороженого. Потом позвала эльфа-официанта… Тянет время, чтобы разжечь интерес, что ли? Цисс едва удержалась от смеха. Нет, Паола не бесцеремонная нахалка, а просто большой ребенок.

В конце концов, получив из костистых ручонок эльфа еще стаканчик мороженого, на сей раз абрикосового, Паола уставилась на Нарциссу и торжественно провозгласила:

― Через неделю мы с Симоне приедем в Англию!

― Это и вся новость? ― хмыкнула Цисс. ― Ну… Я рада.

― Не на прогулку приедем! ― Паола была явно недовольна, что не произвела желаемого впечатления. ― Мы будем жить там до конца лета и выполнять кое-какую работу…

Тут уже Нарцисса заинтересовалась. Работу, значит. И какую же работу может выполнять в Англии избалованная девица из чистокровной итальянской семьи?

― То есть Симоне будет этим заниматься, ― поправилась Паола. ― Он как раз закончил университет. Я буду просто помогать и… Ну и с тобой видеться, конечно же! Позовешь в гости?

― Позову, конечно… ― Все-таки подруге удалось разжечь любопытство, Нарцисса даже не обратила внимания на такую наглую попытку напроситься на приглашение. ― А что именно вы будете делать?

Паола снова поерзала на стуле, устраиваясь, и принялась рассказывать.

― Когда-то в Калабрии жил маг, алхимик и целитель Лука Валькареджи. Он изобрел кучу полезных зелий неуязвимости. Разных, для разных ситуаций. Но в то время у нас почти не было науки, ему некому было передать знания… в общем, после его смерти осталось несколько свитков с рецептами, и они были очень быстро утрачены. Рецепты со временем тоже забылись, потерялись. В запасниках Магического музея сохранился один-единственный говорящий портрет Валькареджи, но он так сильно поврежден, что не двигается и не разговаривает. По сути это облезлый холст, на котором кое-где просматриваются следы краски и какие-то фрагменты лица и одежды.

― Я о работе просила рассказать, ― чуть удивленно сказала Нарцисса, пользуясь паузой в скороговорке подруги.

― Я и рассказываю о работе, ― округлила глаза Паола. ― Слушай пока… Так вот, достижениями этого Валькареджи очень заинтересовался ваш английский Орден Феникса. Зелья неуязвимости им сейчас очень нужны, как они говорят. У вас же, кажется, война идет? Ну не война, так постоянные нападения и стычки, а это почти одно и то же… Да?

Нарцисса молча кивнула, надеясь, что ей удалось скрыть истинные мысли по поводу этой войны.

― Вот. И ваши авроры и их помощники хотят восстановить рецепты зелий неуязвимости, чтобы защита мирных жителей была надежнее. А ты разве не знала всего этого? Я думала, с нападениями все серьезно…

― Не знала. На чистокровных почти не нападают, ― отговорилась полуправдой Нарцисса. ― Так значит, в Ордене хотят получить рецепты Валькареджи?

― Да. Поэтому мы с Симоне через неделю выезжаем в Англию с портретом, который будем пытаться отреставрировать. Нам доверили это только потому, что хуже он уже не станет… ну и потому, что Симоне специализировался на реставрации. К тому же, если у нас получится, мы хотя бы поймем, что портрет будет говорить. Они искали кого-то, кто и восстановил бы картинку, и записал, если Валькареджи скажет что-то дельное… Ну а в придачу к Симоне иду я! ― жизнерадостно закончила она, снова берясь за мороженое.

― Понятно… ― Нарцисса задумалась. Итак, брат и сестра Тарделли поддерживали аврорат. Чего и следовало ожидать ― кто угодно в здравом уме его поддержал бы.

Интересно, что сказала бы подруга, узнай она, что Цисс была, строго говоря, пособницей преступников, помогала Пожирателям смерти сбежать из изолятора, а теперь к тому же постоянно могла наблюдать за деятельностью мужа-союзника Волдеморта и молчала?

― Я уже познакомилась с некоторыми вашими аврорами, ― снова принялась трещать Паола. ― И я рада хоть чем-то им помочь. Когда читаешь, какой ужас творится у вас в Англии…

Нарцисса кивнула и поспешила перевести разговор на другую тему. Если Паола будет два месяца жить в Англии, еще не раз придется выслушивать все это. Вот она еще об Андромеде узнает… Цисс чуть не рассмеялась коротким злым смешком. Лето обещало быть веселым. Никто, кроме Паолы, не умел так виртуозно совать нос в чужие дела из лучших побуждений, попирая все существующие нормы воспитания.

А потом как-то сам собой вернулся былой контакт, и они проболтали несколько часов кряду. Как раньше, ночами напролет в спальне общежития. Мороженое поедалось стаканчик за стаканчиком, заварочный чайник с фруктовым чаем медленно, но уверенно опустошался, а Нарцисса и Паола очнулись только тогда, когда вместо эльфа-официанта к ним подошел сам владелец заведения и осторожно сообщил, что через пятнадцать минут кафе закрывается на ночь.

Подруги недоуменно заморгали, оглядываясь. Они, конечно, заметили наступление темноты, но казалось, что сумерки были совсем недавно и еще очень-очень рано…

― Когда будешь в Англии, дай мне знать, ― Цисс удержалась от желания попросить писать на старый адрес, в дом Блэков. Все равно Паола напросится в гости в Малфой-мэнор. И если пытаться удержать ее на расстоянии, побаиваясь подпускать союзницу Ордена Феникса в дом Пожирателей, это будет выглядеть крайне подозрительно. Да и не стоит так сильно бояться. Люциус и Абраксас преспокойно принимали в своем доме и министра магии, и многих высокопоставленных лиц, прямо заинтересованных в охоте на приспешников Волдеморта, а вот Нарцисса еще не привыкла к этому.

Трансгрессируя домой, она выбросила из головы эти мысли. Теперь ее занимало другое.

Какая вопиющая невоспитанность и нарушение всех мыслимых приличий ― являться домой так поздно, когда ты путешествовала в одиночестве!

А она еще не знала, как к подобному относился Люциус… Не было случая выяснить. Что уж говорить об Абраксасе, который иногда казался зацикленным на приличиях… и элементарной вежливости тоже.

Так, спокойно. Если Люциус может позволять себе приходить домой за полночь, то и ее не имеет права осуждать, что бы там ни говорил этикет о том, как обязана вести себя замужняя дама. И неважно, какие у него уважительные причины.

К тому же его самого может не оказаться дома…

Нарцисса вошла в полутемную гостиную, но там был только эльф, который тут же подбежал и начал задавать какие-то вопросы. Отвечая, она не сразу заметила, что Люциус появился в доме почти сразу после нее. На звук голосов заглянул Абраксас, окинул взглядом развернувшуюся перед глазами сцену удивления и молча ретировался.

― Где ты была так поздно, Цисси? ― спокойно поинтересовался Малфой.

― Встретила подругу… А ты?

― Лорда… встретил в некотором смысле, ― невесело усмехнулся Люциус. И больше не задавал никаких вопросов, хотя заметно было, что вся эта ситуация ему не нравилась. Только спустя несколько мгновений резюмировал:

― Мы друг друга стоим.

Нарцисса нервно хмыкнула, и инцидент был исчерпан. Снова воцарилось хрупкое спокойствие, которое в это смутное дни сопровождало только те минуты, когда все были дома и ничего не требовало повышенного внимания.

Она уже почти заснула, когда ночью вдруг раздался требовательный стук в окно. Пока Цисс растерянно хмурилась, пытаясь сообразить, в чем дело, Малфой потянулся за волшебной палочкой, нацелил ее на окно и впустил встрепанную сову. Птица пулей влетела в комнату и плюхнулась прямо на одеяло, оставляя грязные разводы: похоже, она попала под дождь в пути.

― В чем дело?.. ― пробормотала Нарцисса, отвязывая небольшую записку. Пока Люциус выдворял сову с супружеского ложа, Цисс развернула клочок пергамента. Аккуратным, но на этот раз слегка неровным почерком Друэллы там было выведено:

«Срочно приходите в дом дядюшки Ориона. Сириус пропал, нужна помощь».

― Он должен был вернуться вместе с Регулусом, как обычно, ― сбивчиво рассказывала Вальбурга. Она не впадала в истерику, но заметно было, что выдержка ей изменила. ― Конец учебного года, они всегда приезжали вместе на Хогвартс-экспрессе. А теперь Регулус приехал один, с опозданием, на «Ночном рыцаре». Говорит, что Сириус не пришел на платформу, и он решил не садиться в поезд, а идти искать его. Вернулся в Хогвартс, обошел все, что мог, но Сириуса нигде не нашел. Вернулся буквально час назад…

― У преподавателей спрашивал? ― Люциус задал вопрос самому Регулусу, не полагаясь на пересказ матерью слов парня. Тот кивнул.

― Я ничего никому не сказал, просто спросил, не видел ли кто Сириуса. Потом искал сам, ходил в гриффиндорскую башню, в нашем подземелье тоже на всякий случай проверил. Не было его нигде.

― Когда ты видел его в последний раз? ― продолжал расспросы Малфой.

― За ужином… Стоп, а за завтраком его уже не было! ― вдруг осенило Регулуса.

― Ты умудрился не заметить сразу, что брата нет за завтраком? ― не удержалась Нарцисса. Она еще помнила собственные школьные годы. В те несколько лет, когда и она, и Андромеда, и Беллатрикс учились в школе вместе, они держались рядом. И несмотря на многочисленные разногласия, мелкие и не очень, были лучшими подругами, насколько позволяла довольно существенная для подростков разница в возрасте. Когда Белла закончила седьмой курс, Нарцисса и Андромеда стали проводить вместе еще больше времени. Но почти сутки не замечать, что кого-то из сестер нет ― такого Цисс не могла себе представить… Даже с учетом того, что братья Блэк учились на разных факультетах.

― Мы с ним вообще мало общаемся, а тем вечером еще и пособачились, ―неохотно буркнул Регулус. ― Я на стол гриффов почти не смотрел. Мы ни с кем из них даже не здороваемся.

― Хоть пошел искать, и то хорошо, ― сделал вывод Малфой. Регулус бросил на него оскорбленный взгляд.

Импровизированный семейный совет, собравшийся в гостиной лондонского дома Ориона и Вальбурги Блэк, примолк, размышляя. В его состав входили только самые надежные, по мнению Вальбурги, родственники ― Альфард, Друэлла и приглашенные последней Нарцисса с Люциусом. На Малфоя Друэлла возлагала определенные надежды, резонно считая, что он, будучи Пожирателем смерти, мог знать какой-нибудь не известный остальным способ поиска. Она хотела позвать и Лестрейнджей, но решила не делать этого. Непонятно было, куда могли завести поиски. Друэлле не хотелось лишний раз подставлять Беллатрикс под удар, ту могли бы узнать, а может, и схватить снова.

Молчание длилось недолго. Наконец Орион проговорил:

― Нужно допрашивать его гриффиндорских друзей. Кто-то из них определенно должен что-то знать. Если бы он действительно пропал, они подняли бы тревогу.

― Вы правы, мистер Блэк. Скорее всего, он сбежал сам, и его приятели об этом знали, ― добавил Люциус.

― И я намерена требовать собрания попечительского совета! ― решительно заявила Вальбурга. ― Халатность преподавателей уже выходит за всякие рамки! Как декан Гриффиндора могла не заметить отсутствие студента? Кто дал беспрепятственно покинуть территорию школы? Почему никто не обратил внимания, когда Регулус спрашивал, не видел ли кто Сириуса?

― За старшими курсами почти не следят, ― пробормотала Нарцисса, ― по крайней мере, у нас.

― Организация на уровне загона для скота! ― припечатала Вальбурга. Теперь, успокоившись и поняв, что старший сын, вероятнее всего, не пропал, а решил зачем-то сбежать, она снова обрела почву под ногами. А вместе с этим вернулась и предсказуемая злость.

― Рег, с кем дружит Сириус? ― вернулся к делу Орион. Брови Нарциссы снова непроизвольно поползли вверх. Не знать даже имен друзей собственного сына? Видимо, раскол в этой ветви клана Блэков зашел дальше, чем она думала.

Близкие родственники знали, что Сириус постоянно шел наперекор родителям и методично одно за другим нарушал все неписаные правила семьи с тех пор, как поступил в Хогвартс и попал на Гриффиндор. Еще свежи были в памяти последствия его распределения, когда Орион и Вальбурга чуть ли не в ультимативной форме требовали и у дирекции школы, и у попечительского совета перевести сына на Слизерин, но получили категорический отказ. Для них это стало ударом, а Сириус еще подливал масла в огонь бессильной ярости, всячески демонстрируя, что гордится принадлежностью к своему факультету. Родители надеялись, что это подростковая строптивость, которая пройдет со временем, но годы шли, а положение все усугублялось.

Сириус не использовал удачный способ позлить родителей ― он действительно гордился своим факультетом и разделял взгляды большинства студентов. Его наказывали, ему читали нотации и делали внушения, из него вытравили желание высказываться в пользу маглорожденных и осуждать те принципы, на которых веками держался род Блэков, но парень с достойным лучшего применения упорством все равно продолжал украшать свою комнату красно-золотой атрибутикой и демонстративно игнорировать наставления отца и матери. И никакие строгости не могли поколебать его уверенность в собственной правоте.

Периодически добряк дядюшка Альфард выступал с миротворческой инициативой, пытаясь помочь Сириусу найти хоть какие-нибудь точки соприкосновения с родителями, умерить его юношеский максимализм, но из этого ничего не выходило. Сейчас дядюшка отмалчивался на краю дивана и лишь горестно вздыхал, явно раздираемый какими-то скрытыми сомнениями. И не вмешивался в обсуждение.

Нарциссе было хорошо известно о противоречиях кузена и его родителей, потому что в кругу семьи Вальбурга не скрывала своих проблем. Но дойти до того, чтобы не знать, по сути, ничего о лучших друзьях сына… Ей было сложно это понять. Хотя, скорее всего, обстановка в доме не располагала к откровениям.

― У него там целая компания, ― скривился Регулус. ― Джеймс Поттер и еще двое, Люпин и… как его… Петтигрю, кажется. Они называют себя Мародерами и…

Договорить не дал гневный возглас, вырвавшийся у Вальбурги.

― Мой сын называет себя мародером? Мерлин, какой позор. Регулус, почему ты до сих пор об этом молчал?

― Ты же говорила, что не желаешь слушать разглагольствования Сириуса о Гриффиндоре… ― растерянно пробормотал младший из Блэков. ― Я думал…

― Ладно, с этим разберемся потом. Нужно связаться с семьями этих людей и выяснить, не у них ли Сириус, ― оборвала его Вальбурга.

― Связываться? Нет, Вал, этого не будет, ― резко сказал Орион. ― Я не желаю, чтобы имя Блэков трепали в сплетнях о том, как их старший сын сбежал из дому как последний магл. И уж тем более не желаю россказней о Блэках, обивающих пороги, пытаясь выяснить, куда он подался. Я не допущу такого позора!

― Но… Хорошо, тогда можно обойтись без просьб! ― Вальбурга была явно не намерена отступать. ― Если понадобится, можно сломать защитные чары, проникнуть в каждый дом, оглушить хозяев и обыскать все комнаты. И я сделаю все сама, если никто больше на это не пойдет! Если мой сын предал род, он будет изгнан, но перед этим я хочу посмотреть ему в глаза и заставить его высказать правду мне в лицо, а не трусливо скрываться без объяснений!

Члены разных ветвей семьи смотрели друг на друга невесело. Действительно, все уже понимали, что если Сириуса и удастся найти и заставить дать объяснения, это будет последний его разговор с семьей. В случае сознательного бегства не стоило и надеяться на прощение. Блэки всегда отсекали засохшие побеги. Быстро и беспощадно. Пока болезнь не начала разъедать само дерево.

― Это крайность, Вал, ― впервые за вечер подал голос Альфард. ― Парню шестнадцать лет. Будь снисходительнее.

― Для начала нужно его найти, ― уклонилась от разговора Вальбурга. Спор о пределах снисхождения сейчас был ни к чему. ― Итак, для начала я собираюсь обыскать дома его приятелей. Если его там не будет, подумаем, что делать дальше. Хорошо бы применить магию снаружи, чтобы не приходилось врываться в дом…

― Кажется, было одно заклятие, позволяющее отыскивать кровных родственников на небольшом расстоянии… ― заметила Друэлла. Орион и Вальбурга уставились на нее с надеждой. Похоже, они о таком не слышали. Или просто не вспомнили о его существовании сразу.

― У нас… ― начал Малфой, собираясь предложить популярное среди Пожирателей заклинание, с помощью которого они вычисляли местонахождение противника. Спектр его применения был значительно шире, и оно могло бы помочь и сейчас… Он осекся, вовремя вспомнив, что лондонские Блэки не подозревали о его причастности к Пожирателям смерти. И хотя они едва ли стали бы его выдавать, болтать все равно не следовало. ― Я знаю похожее заклинание, которое отыскивает человека просто по имени и проделывает брешь в защитных чарах ― ровно до тех пор, пока нужный человек не будет выведен. Правда, если дом защищен чарами Доверия или чем-то таким же мощным, то оно не сработает… Но это лишнее, миссис Блэк, лучше подождать утра и вызвать Сириуса на разговор.

― Я не собираюсь ждать утра! ― высокомерно бросила Вальбурга. ― Со всем этим следует покончить как можно быстрее.

Малфой только вздохнул. В миссис Вальбурге Блэк он начинал узнавать все больше черт характера, присущих Беллатрикс. Видно, эта импульсивность, непреклонность и жестокость передается у них вместе с фамильным внешним сходством. Он украдкой покосился на жену и мимолетно подумал, что, кажется, ему посчастливилось заполучить самую благоразумную из сестер Блэк. И это не могло не радовать.

― Люциус, что ты там говорил о возможности пробить защитные чары? ― медленно произнес Орион. ― Думаю, можно попробовать соединить два заклинания. Это и поиск кровных родственников.

― Не слышала, чтобы кто-то их соединял, ― предупредила Друэлла, ― но действительно, почему бы и нет? Рикер!

В гостиной хлопнуло, заставив кое-кого из присутствующих вздрогнуть от неожиданности, и посреди комнаты появился домовой эльф. Вальбурга чуть заметно поморщилась. Казалось, эльфы-слуги, пусть чистые и опрятно одетые в новые наволочки или полотенца, вызывали у нее чувство брезгливости, от которого она не могла отгородиться даже сейчас. Впрочем, она уже заметно успокоилась и была почти уверена, что на самом деле со старшим сыном не случилось ничего плохого. А значит, не стоило и беспокоиться.

Ведь предатели рода не заслуживают того, чтобы о них беспокоились.

― Принеси сюда Гримуар Александриуса, быстро!

Эльф поклонился и исчез.

А еще спустя полчаса операция была благополучно завершена.

Орион и Люциус, взяв на вооружение новосозданный гибрид заклинаний, отправились на поиски вдвоем. Требовалось всего лишь просветить магией каждый из трех домов ― Поттеров, Люпинов и Петтигрю ― и если в одном из них оказался бы Сириус, попытаться забрать его. Если же мальчишки не было ни у кого из приятелей… Вот тогда поиски грозили затянуться на всю ночь, и произошедшее уже не удалось бы скрыть.

Но догадки оказались правильными. Сириус нашелся в первом же доме. В довольно скромном приземистом одноэтажном доме Поттеров. Безмятежно спящим в крохотной гостевой комнате.

К счастью, на доме не оказалось чар Доверия. А имеющиеся слои защитной магии Малфой, посомневавшись, ослабил еще одним Пожирательским заклинанием авторства Волдеморта. И если Орион и заподозрил неладное, наблюдая за действием незнакомой магии, то не подал виду и не стал делиться своим удивлением ни с кем.

Сопротивляющегося Сириуса доставили в родовое гнездо, где он предстал перед глазами разъяренной матери. На этом и Друэлла, и Малфои сочли свой долг перед родственниками выполненным и незаметно удалились. Сейчас Ориону и Вальбурге было не до них.

Лишь спустя время стали известны подробности ночного скандала. Даже не скандала ― Вальбурга не стала опускаться до безобразных криков, она просто потребовала от сына объяснений, а потом поставила его в известность, что отныне не признает его членом семьи.

Позже выяснилось, что послужило причиной такого радикального решения. Сириус сам хотел уйти из дома и порвать со всеми родными. И сделал это молча, заранее сбежав из Хогвартса, в наивной надежде, что родители оставят все как есть. И некоторые основания так считать у него все же были ― разобравшись, что сын, скорее всего, не пропал, а ушел сам, Вальбурга и Орион были непреклонны: с прощением и перевоспитанием покончено. А еще, будучи вынужденным все-таки объясниться, Сириус наговорил матери множество неприятных вещей. Все его обвинения, которые он бросил ей в лицо, были вполне резонными ― пристрастие к темной магии, деление людей на два сорта, симпатии к Пожирателям смерти… И оттого они ранили Вальбургу еще сильнее. Много чего было сказано той ночью, и даже близкие не узнали и половины, но к утру Сириуса на семейном гобелене не было. Ни на одном из гобеленов. Ни в одном из домов.

Кроме единственного исключения.

Тихоня Альфард Блэк неожиданно для всех встал на сторону Сириуса. Он всегда любил племянника, а вот традицию изгонять из рода за отступничество от семейных принципов, наоборот, осуждал. Но никто не думал, что когда дойдет до открытой конфронтации, он поддержит этих отступников. Он поддержал. Более того, пообещал Сириусу свою часть капитала с правом пользования и наследования.

Для Вальбурги это стало последней каплей. С Альфардом даже не стали разговаривать ― сразу захлопнули перед ним дверь и выжгли его имя с фамильного гобелена и из семейных архивов. А сама несгибаемая прежде Вальбурга разом растеряла былую силу духа и с самого дня разрыва бродила по дому подобно сомнамбуле, слабо реагируя на происходящее вокруг.

А Нарцисса еще долго не могла отделаться от угрызений совести, назойливо нашептывающей, что в семейном расколе была значительная часть ее вины. Как минимум, в том, что она инициировала суд над аврорами, сфабриковав доказательства. Но ведь все началось еще раньше ― с решения этих авроров воспользоваться Нарциссой и Друэллой как приманками, а перед этим ― с того, что Беллатрикс слишком глубоко увязла в преступлениях Темного Лорда… Неоднозначные обстоятельства не могли не вызвать раскола.

Только это и успокаивало.

* * *

Паола покружилась на месте, разглядывая гостиную, а потом, не удержав равновесие, обрушилась на диван и рассмеялась.

― У вас дома такие… давящие, тяжеловесные. Романский стиль. У нас такое не принято.

― Романский? Смеешься? Обыкновенная английская готика! ― возразила Нарцисса с праведным возмущением. ― Хотя от романской традиции в ней кое-что есть…

― Романский стиль, прикрытый готическим декором. Это же двенадцатый-тринадцатый век. Неужели ваш дом такой древний? ― Паола снова осмотрелась, разглядывая форму окон.

Она явилась в гости не сразу после приезда. Сначала обосновалась в доме кого-то из членов Ордена Феникса ― Цисс не спрашивала, у кого именно. И так было ясно, что орденцы всегда готовы проявить гостеприимство к соратникам. И лишь спустя неделю, немного освоившись, ворвалась энергичным и полным любопытства ураганом. Паола была не из тех гостей, кто стал бы чинно распивать чай в гостиной. Ураган бесцеремонно обошел дом, нимало не заботясь о приличиях и этикете, сунул нос во все приглянувшиеся помещения, не без плотоядного интереса изучил глазами Люциуса, который только безмолвно приподнял бровь, адресуя Нарциссе невысказанное недоумение… И лишь когда инспекция закончилась, Паола согласилась на чашечку чая и спокойный разговор.

― Нет, конечно. Дом старый, но не до такой степени. Сама знаешь, маги консерваторы, а мы, англичане, консерваторы вдвойне, ― улыбнулась Нарцисса. ― Ты пришла в гости, чтобы рассуждать об архитектурных стилях? Я думала, ты расскажешь, как тебе Англия, как успехи с вашей работой… Еще чаю?

― Знаешь, не хотела об этом говорить, ― вздохнула Паола, беря чашку. Чуть ли не впервые в жизни Нарцисса видела подругу такой серьезной и даже грустной. ― Я не догадывалась, насколько здесь все ужасно. Люди просто боятся выходить на улицу. Боятся наступления ночи, потому что по ночам террористы проводят акции устрашения, и никто не знает, кого такая акция может коснуться. И спасения нет ― если ты не чистокровный волшебник, тебе уже есть чего опасаться. А если маглорожденный, то это… ― она покачала головой, не договорив, и зябко обхватила пальцами горячую чашку, хотя на улице стояло летнее тепло. ― И знаешь, что самое страшное? Что сами чистокровные не пытаются преодолеть эту воображаемую пропасть. Иначе организация Темного Лорда не имела бы такой поддержки. И вообще не смогла бы появиться. Такое впечатление, будто им это нравится.

Нарцисса неопределенно кивнула. По правде говоря, она слабо представляла себе настроения, царящие среди основного населения магической Англии, которое состояло по большей части из полукровок и маглорожденных. Газеты отчитывались о каждом происшествии, но не могли передать атмосферу. И вот Паола докладывает все как есть.

Все результаты деятельности Пожирателей смерти. Все результаты деятельности мужа и сестры самой Нарциссы.

― А в Италии разве нет чего-то подобного? ― чуть удивленно поинтересовалась она. ― Чистокровные не считаются выше других?

― Кое-кто считает, но у нас это не так сильно проявляется. Терроризма бы точно никто не допустил, ― поежилась Паола.

Нарцисса выждала некоторое время, как раз достаточное для вежливой паузы, призванной обозначать обеспокоенность. Потом попыталась сменить тему:

― Ты уже была в Косом переулке? Наверное, тебе там любой магазин покажется деревенской лавкой.

― Ты что? ― Паола широко раскрыла глаза. ― Я стараюсь по возможности не выходить. Поодиночке это опасно, а группой мы еще не собирались. Ты смелая…

― Я просто чистокровная, ― устало пояснила Нарцисса, досадуя, что допустила оплошность. Магический мир запуган больше, чем казалось. Следует хотя бы изображать опасения за свою безопасность.

― Чистокровность тоже ничего не гарантирует, ― возразила Паола. ― В той семье, где я сейчас живу, муж маглорожденный, а жена чистокровная, но она не считает себя в полной безопасности…

― А у кого ты живешь? ― переспросила Цисс. Муж маглорожденный, жена чистокровная… Кажется, в последние годы было не так уж много предателей рода, которые связывали судьбу с грязнокровками. Разве что…

― У Тонксов, ― сообщила Паола. Точно, так и есть. Следовало ожидать чего-то в этом роде. Андромеда и ее семья все никак не могли остаться в прошлом и настигали Нарциссу раз за разом, в каждой ситуации… или просто все дело в том, что она слишком много думала о них, несмотря на бесповоротный разрыв? Магический мир достаточно тесен, чтобы совпадение было просто совпадением…

― Подожди, ― подруга вдруг осеклась и всмотрелась в лицо Нарциссы, которая на мгновение не смогла скрыть потрясения. ― Ты говорила что-то о сестре, которая сбежала из дому. Синьора Тонкс рассказывала о семье, отказавшейся от нее, когда она решила выйти замуж за синьора Тонкса. А это не…

― Да, ― кивнула Цисс, не дожидаясь, пока Паола сможет сформулировать свой вывод. ― Это и есть моя сестра. Та самая, с которой мы теперь не поддерживаем никаких отношений.

Она замолчала. Тему развивать не хотелось. А еще нужно было придумать что-нибудь, чтобы у Паолы пропало желание совать свой нос еще и в отношения сестер. Но ту было не так просто сбить с толку демонстративным молчанием.

― Я посмотрю, что можно сделать, чтобы вас помирить! ― жизнерадостно заявила подруга, оживляясь на глазах. Куда только подевалась недавняя печаль? Еще бы… Пока Симоне бьется над восстановлением портрета, его сестра нашла себе увлечение.

Хобби, милое и полезное ― мирить родственников.

Мордред.

Нарцисса сопротивлялась. Вернее, пыталась сопротивляться. Но избавиться от назойливой доброжелательницы, казалось, можно было всего одним способом: грубо и решительно разорвав отношения еще и с ней. А на это идти не хотелось.

― Не волнуйся, я буду действовать осторожно! ― пообещала Паола, уже уходя. ― Я просто поговорю с твоей сестрой, расскажу о тебе… А там посмотрим.

Цисс только вздохнула. Никому из английских знакомых и друзей семьи такое и в голову бы не пришло. Потому что здесь умели уважать чужую жизнь.

Может, ссора с Паолой все-таки была бы идеальным решением? Такая дружба все равно не могла продлиться долго. Только на время учебы. Настолько разные люди не могут сохранять душевную близость на расстоянии в течение всей жизни. Так может, лучше раньше, чем позже? Еще неизвестно, к чему приведет неуклюжее вмешательство Паолы.

Но Нарцисса знала, что у нее не хватит духу на окончательный разрыв. Она все-таки не Андромеда.

Мордред. Мама была права. Кто ведет себя не как леди, не является леди и по духу. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

* * *

И последствия не замедлили прийти ― под руку с дружеским участием и искренним желанием сделать как лучше.

Дом Тонксов был небольшим и не блистал архитектурными изысками, но сразу бросалось в глаза, что хозяйка всеми силами пыталась придать ему уютный вид. Маленький сад состоял из фруктовых деревьев и ягодных кустов ― фрукты и ягоды никогда не были лишними, а зеленые листья и аккуратные ровные кроны выглядели не хуже, чем специально выведенные декоративные породы растений в садах аристократов. По крайней мере, так считала Андромеда Тонкс. Рядом с крыльцом росло несколько кустов причудливой формы, настолько необычной, что магическая природа этих растений-скульптур была налицо. Можно подстричь ветви, но очень трудно заставить их изгибаться под нужными углами, формируя фигурки небольшого дракона, единорога и собаки. И вовсе невозможно заставить эту собаку вилять веткой-хвостом при приближении гостя.

Внутри все было светлым и радостным. Убранство в доме Андромеды кардинально отличалось от помпезной старинной роскоши дома Блэков, где прошло ее детство. Ничто здесь не напоминало аристократическую утонченность, объединяющую все детали обстановки у Блэков в единый стиль и даже чуть заметно давящую своим скрытым величием ― или претензией на него.

Здесь все было по-другому. Наивные короткие белые занавески с каким-то незатейливым узором, плетеная мебель на кухне, веселые полосатые кресла в гостиной и покачивающиеся за окнами молодые листья дикого винограда, кажущиеся пронзительно-зелеными в лучах обеденного солнца.

А вот настроения здесь царили сейчас далекие от радостных.

Паола даже не ожидала, что ее миротворческая миссия встретит такой отпор. Это была уже не прохладно-спокойная просьба Нарциссы не вмешиваться. Андромеда высказалась намного яснее и решительнее.

― Моя семья отказалась от меня, и я не желаю восстанавливать отношения ни с кем из них.

― Но… ― Паола слегка опешила от резкого тона всегда такой приветливой хозяйки дома. ― Может, ты просто обижена на родителей? А как же сестра? Я хорошо ее знаю, она милая, добрая, совсем не похожа на человека, готового отказаться от семьи из-за какого-то «предательства крови». И живет она примерно как ты…

― Что ты имеешь в виду? ― скривилась Андромеда.

― То, что ей, может быть, тоже не очень весело целыми днями дома, муж все время где-то пропадает, а в гостях весь день не проведешь… Я же вижу, что у тебя в семье такое же положение. Особенно по вечерам, когда у Ордена больше всего работы. Но она умница, учится, находит, чем себя занять. А вместе вам было бы о чем поговорить.

― Ты просто не знаешь всей правды, ― устало пробормотала Андромеда. ― Прости за прямоту, но тебе не следует вмешиваться в отношения других. Сделаешь только хуже и восстановишь всех против себя. И больше не заговаривай со мной на эту тему.

Если Паола и обиделась, то не подала виду. Впрочем, ее было не так просто обидеть. Андромеда не сомневалась, что новая знакомая теперь спешно перестраивает свою стратегию и изобретает новые способы. Ладно, пускай. Ради Ордена можно и потерпеть назойливую итальянку.

Но кое-что из ее речей все-таки показалось Андромеде подозрительным. Та часть, которая касалась мужа Нарциссы. Что-то здесь было не так. Царапалось, стучалось в память, пыталось привлечь к себе внимание.

Точно.

«Все время где-то пропадает».

Особенно по вечерам.

Миссис Тонкс была далека от мысли подозревать Люциуса Малфоя в адюльтере. Поэтому упомянутое Паолой обстоятельство вызывало у нее другие, очень нехорошие подозрения.

И подозрения эти следовало немедленно обсудить с кем-нибудь знающим. С кем-нибудь более опытным и могущим разобраться, права она или нет.

Например, с Аластором Грюмом. После отстранения он посвящает Ордену все время и быстро расставит все по своим местам.

Лучше перестраховаться, чем упустить еще одного пособника Пожирателей смерти.

― …Одним словом, я не знаю, что тут можно сделать. Ты отказываешься мириться, она отказывается… Невозможно действовать в таких условиях! ― закончила Паола жалобно. Рассказывая Нарциссе о провале своей миротворческой миссии, она была явно недовольна. Даже, кажется, немного обижена. Цисс ощутила прилив глухого раздражения. Зачем, ну зачем ты лезешь в чужую жизнь? И еще огорчаешься, когда что-то идет не так, как ты себе придумала.

― Ну так не действуй, ― проворчала она. ― Это бесполезно, ты просто не знаешь всего.

― Андромеда сказала мне то же самое, вот слово в слово, ― заметила Паола. ― Если бы ваши мысли точно так же сходились не только в этом…

― Мы же сестры все-таки, ― Нарцисса передернула плечами. ― Забудь об этом, есть вещи, в которые не нужно вмешиваться.

― По крайней мере, надеюсь, ты порадуешься, что она вполне счастлива. Может, не всегда, но хотя бы в то время, когда все спокойно и все близкие в безопасности. У нее…

― Паола, расскажи о чем-нибудь другом, ― прервала ее Нарцисса, наплевав на вежливость. И дело было даже не в том, что ей могло быть неприятно узнавать о сестре, потому что это напоминало о разрыве. Она прислушалась к себе и поняла, что постоянные разговоры об Андромеде ей просто надоели, как надоедают пространные излияния престарелого дядюшки о политике или о погоде. Ей больше не хотелось знать ничего о жизни миссис Тонкс. Это была чужая женщина. С какой стати посторонний человек должен интересовать ее, Нарциссу Малфой? Хватит.

Раздражение не проходило. Обещая Паоле принять ее в своем доме (даже не приглашая ― подруга без тени сомнения напросилась сама), Цисс не догадывалась, во что это выльется. Иногда создавалось впечатление, что Паолу воспитывали даже не маглы, а какие-нибудь садовые гномы. Она никогда не стеснялась переспросить, если то, что было ей интересно, рассказывали не во всех подробностях; никогда не ленилась подойти и рассмотреть то, что привлекало ее внимание, или зайти в заинтересовавшее помещение; а о том, что нужно предупреждать о своем приходе, она, казалось, даже не подозревала.

Сегодня, к примеру, день клонился к вечеру, Люциус был дома, не предвиделось никаких срочных дел, и развлекать Паолу разговором хотелось меньше всего. Самой Нарциссе эти посиделки были совершенно не нужны, и она проклинала собственную мягкость, из-за которой продолжала принимать Паолу даже после того, как несколько раз кряду просила ее договариваться о визитах заранее.

Нет, пора заканчивать с этим. Подобное общение было уместным в университете, но никак не теперь. Если Паола может себе позволить быть наглой и бесцеремонной, то почему Нарциссе нельзя поступить так же и открыто выразить свое недовольство? А потом поставить подругу перед выбором: или она хотя бы попытается вести себя как положено леди, или общение придется прекратить.

Цисс глубоко вздохнула… и сказала:

― Как ваша работа? Как проходит реставрация?

― А, реставрация! ― Паола тряхнула головой, веселея на глазах. Все-таки у нее были и положительные качества. Неумение всерьез обижаться, например. Просто она добрый открытый человек, и так раздражающая временами бесцеремонность тоже отсюда… А значит, бесполезно требовать от нее соблюдать какие-то правила вежливости. Друзей нужно принимать такими, как они есть. Сомнения, опять сомнения… ― Как мы и ожидали, все отвратительно! ― сообщила она жизнерадостно. ― Если все пойдет так и дальше, то придется вообще бросить это бесполезное занятие и бороться с террористами обычными способами.

― Вы же собирались только помочь с портретом и уехать, ― осторожно заметила Нарцисса. Паола пожала плечами.

― Не знаю. Симоне хочет остаться. Ему нравится Англия, нравятся новые знакомые… И мы им помогаем как можем. Даже если возиться все время в мастерской, невозможно отгородиться от всего, что происходит. Мы уже выполняли и другие задания Ордена Феникса. Знаешь, борьба с преступниками ― это все-таки нужнее, чем наше бесполезное искусство. А картины и скульптуры могут подождать, ― сбивчиво проговорила она. ― Я только здесь поняла, как это ― приносить кому-то реальную пользу.

Нарцисса отстраненно кивала в такт словам подруги. Почему так получается? Какую тему ни подними ― Паола ухитрится свести разговор к магической войне и деятельности Ордена Феникса. То ли там такая пропаганда, то ли действительно война занимает умы больше, чем Цисс могла себе представить. Но главное даже не это. Главный вопрос ― зачем она продолжает все это слушать?

Все-таки нужно водить дружбу только с людьми своего круга. Не напрасно ведь появился этот неписаный закон.

― А если бы ты к нам присоединилась, то, возможно, и с сестрой у вас все наладилось бы, ― заявила Паола, в очередной раз повергая Нарциссу в ступор. Хотя чему здесь удивляться? Непосвященному человеку действительно может показаться странным, что далеко не все готовы к героической борьбе против Пожирателей смерти на благо маглов и грязнокровок. Тем более тем из непосвященных, кто плохо ориентируется в магическом высшем обществе. А еще ― не знает некоторых подробностей о семье Нарциссы… Интересно, Ромми рассказывала о Беллатрикс?

― Я не собираюсь больше налаживать отношения с сестрой, ― устало буркнула Цисс. О предложении присоединиться к Ордену Феникса она не сказала ничего, и Паола смерила ее острым взглядом, в котором теперь читалась легкая неприязнь.

На мгновение вспыхнула надежда, что подруга сама решит прервать отношения, как только поймет, что Цисс разделяет не все ее идеалы. Как малодушно…

Дружеское общение в последнее время начинало казаться угнетающей обязанностью.

Кое-как свернув разговор, раз уж Паола не могла говорить ни о чем, кроме своей деятельности, Нарцисса в конце концов выпроводила ее.

Потом вернулась в гостиную, бездумно уставилась на остатки чайного пиршества и вдруг пожалела, что Паола, даже болтая без остановки, обходила подробности заданий Ордена стороной. Досадно. Если уж не хватает духу отказаться от дружбы, можно было бы немного пошпионить. Исключительно для большей осведомленности. Чтобы при случае предупреждать Люциуса об опасностях.

Она отогнала эту мысль. Если бы дело было только в Люциусе… Пожиратели смерти используют любую информацию в своих неблаговидных целях. А быть виновной в чьей-то гибели не хотелось.

Насколько же проще тем, кто не сомневается и разделяет идеи всего одной стороны…

* * *

― Так, значит, Малфой, ― произнес Грюм.

Андромеда кивнула.

Она назначила встречу поздним вечером, дождавшись, когда все обитатели дома уснут. Члены Ордена Феникса не делились друг с другом всей информацией из соображений безопасности. Если бы кого-то схватили и допросили Пожиратели ― а такие случаи уже бывали ― он даже под пытками или под действием сыворотки правды не выдал бы ничего лишнего. Поэтому Андромеда не рассказала о своих пока что слабо оформившихся подозрениях никому, кроме Аластора Грюма. Сейчас он, сгорбившись и нахохлившись, восседал за кухонным столом, прихлебывая предложенный Андромедой дешевый эль. На дверь были наложены заглушающие чары, а окна затянуты не пропускающими свет магическими завесами.

― Поймите правильно. У меня нет информации, только подозрения. Может быть, я преувеличиваю, ― предупредила миссис Тонкс. ― Но проверить не помешает.

― Проверить… ― крякнул Грюм. ― Я подключу всех, кого смогу, конечно, но… Неудобный ты выбрала объект для подозрений. Если даже Малфой к чему-то и причастен, его так просто не отследишь. У нас нет с ним общих связей. Ни в Министерстве, ни где бы то ни было еще. Не будешь же за ним хвостом ходить… Я сейчас к тому же могу приносить пользу только в драке. В официальные учреждения мне путь заказан, а Малфой постоянно там ошивается. Но я постараюсь что-нибудь сделать.

― Следящие чары… ― неуверенно предложила Андромеда.

― Если бы Пожирателя можно было вычислить следящими чарами, мы бы давно наложили их на всех и каждого и переловили всю эту шваль, ― отмахнулся Грюм. ― Вот если бы ты проникла к ним в дом под видом семейного воссоединения…

― Нет! ― вырвалось у Андромеды. ― Нет, это невозможно, ― начала она объяснять уже спокойнее. ― Слишком поздно мириться, и Нарцисса обязательно что-то заподозрит, если вообще пойдет навстречу. Так я ничего не узнаю.

― Н-да, ― Грюм тяжело вздохнул. ― Ладно. Будем думать.

― Если Паола еще что-то скажет, я вам сообщу, ― пообещала Андромеда.

― А ты не жди, пока она скажет. Задавай вопросы! Не время проявлять принципиальность и делать вид, что не знакома с родной сестрой!

― Постараюсь… ― нежелание вести подобные расспросы было написано на лице Андромеды крупными буквам. ― Вы тоже сообщайте, если что-то узнаете.

― Обязательно. Скоро будет общее собрание Ордена, решим, что делать дальше, ― Грюм встал. ― Спокойной ночи. И помни, война ― не время становиться в позу! Узнавай все, что можешь узнать.

* * *

Шла неделя за неделей, но ситуация не менялась. Ни для кого.

Паола все так же изо всех сил старалась помочь Ордену Феникса и периодически пыталась затащить брата в гости к Нарциссе. Когда она мельком упомянула об этом в разговоре с самой Цисс, та с облегчением подумала, что у Симоне, похоже, больше здравого смысла, чем у сестры. По крайней мере, без приглашения он не нагрянет, а приглашать его не было никакого желания. Нарцисса потеряла интерес к университетским знакомым, даже если это были бывшие ухажеры. У нее уже случилась передозировка одной только Паолы.

Андромеда возилась с дочкой и между делом аккуратно выпытывала у Паолы что-нибудь, что могло бы пролить свет на деятельность Люциуса Малфоя, но пока что не могла выяснить ничего особенного. Грюм не появлялся, но миссис Тонкс знала, что он не бросит начатое, нужно только ждать.

Все было как всегда, и ничего не менялось. Ни для кого.

За исключением тех, кого за это время успели убить Пожиратели смерти.

Ненависть и страх в обществе крепчали. И, конечно, если бы кто-то заговорил о том, что у самих Пожирателей тоже не все гладко, его бы, мягко говоря, не поняли. А между тем напряжение росло не только среди обывателей, но и в рядах сторонников Волдеморта.

Когда Люциус Малфой выступил с предложением умерить направленные на запугивание акции ― даже не прекратить, а просто умерить, не тратить время и силы на эту бесполезную деятельность, ― он не подозревал, что спровоцирует раскол среди Пожирателей смерти. А раскол произошел, и очень скоро. Неоднородная компания разделилась, как и обычное общество, по классам, на более осторожных аристократов, которые были сторонниками действий через Министерство, и радикальных полукровок или обнищавших чистокровных, считавших, что только путем террора можно захватить власть и установить свои порядки. Сам же Волдеморт, казалось, придерживался обеих точек зрения сразу. А некоторые его решения наводили на мысль, что есть еще какой-то скрытый мотив помимо утверждения превосходства чистокровных в магическом мире и порабощения маглов в отдаленном будущем.

При Лорде никто не осмеливался вступать в споры между собой: за этим следовало немедленное и жесткое наказание. Можно было только попытаться донести свою точку зрения непосредственно до Волдеморта, причем как можно осторожнее, чтобы не вызвать обвинений в саботаже. Но когда доходило до общих заданий, противоречия вставали в полный рост. И это уже начинало мешать совместной работе.

Не так давно, к примеру, Крэбба с отрядом чуть не схватили в Министерстве, потому что четверо Пожирателей слишком долго спорили, вместо того чтобы немедленно уходить. Глава отдела по связям с маглами был давно и надежно порабощен, Волдеморту понадобилось расширить влияние и на его ближайших заместителей, которые тормозили составление нужных законопроектов, и для этого к каждому из них направили по Пожирателю смерти. Однако двое из группы Крэбба, выполнив задание, хотели напоследок, как они выразились, «показать Министерству, кто здесь главный» ― пройтись перед отходом по коридорам, разбрасывая убийственные заклинания направо и налево, или запустить Адское Пламя, а потом наколдовать Черную Метку… Не сразу удалось их успокоить, а тем временем в отдел случайно заглянул кто-то из авроров… Крэбб с группой с трудом скрылись, а Волдеморт потом долго «воспитывал» провинившихся своими методами.

Однако на остальных эти показательные пытки действовали слабо, и стычки между собой на заданиях продолжались.

И сейчас, подкарауливая очередного министерского чиновника в его доме, Люциус знал, что конфликта с другим Пожирателем-напарником не избежать.

На этот раз жертвой должен был стать глава временной комиссии, призванной оценить новые законопроекты по связям с маглами. В случае положительной и аргументированной оценки документы направлялись дальше, заместителям министра, а потом и самому министру. Но обычно те прислушивались к оценке комиссии. Во главе ее всегда стояли авторитетные законодатели ― сейчас это был опытный бывший работник Министерства, а ныне магловед в Хогвартсе Этельстан Фэрроу. Волдеморту был очень нужен новый закон, который в ловких и расплывчатых формулировках фактически узаконивал применение магии к маглам. Отправляя Малфоя и еще двоих Пожирателей «обеспечить объективные аргументы» в пользу этого закона, Темный Лорд не удосужился дать более подробные инструкции. А это было чревато…

― Пара «Круциатусов», что-нибудь режущее, кровь пустить, семью за ребра подвесить ― и готово, ― вдохновенно строил планы Антонин Долохов. Когда Люциус только узнал, кого именно Лорд отправляет ему в помощь, то сразу понял, что проблемы с этим напарником будут обязательно. «Пара «Круциатусов» и кровь пустить» ― эти методы Долохов считал самыми надежными и беспроигрышными. В отличие от Малфоя.

― Идиотский способ, ― откровенно высказался Люциус. ― Намного надежнее наложить «Империус», можно два сразу, если Фэрроу будет сопротивляться. И он вполне добровольно напишет все, что нам нужно.

― Жалеешь защитника маглов, что ли? ― неприятно прищурился Долохов. Начинается. Да какая разница, жалеть или нет, если речь о целесообразности?

Примерно это Малфой и попытался ему объяснить как можно более сжато и доступно. И поскорее, пока не явился сам Фэрроу. Семьи магловеда дома не было: уехали к родственникам. Об этом позаботился тот же Малфой, все еще надеясь сделать дело без лишнего шума.

― Если ты пришел сюда, чтобы запытать кого-нибудь до смерти и получить удовольствие, можешь вернуться, когда я уйду с заключением по законопроекту, ― закончил Люциус злобно. Антонин собрался что-то ответить, но тут входная дверь слегка стукнула, и оба замолчали. Они расположились в гостиной, готовые атаковать Фэрроу, как только тот войдет. Сейчас хозяин дома возился в прихожей. Судя по всему, разувался.

Раздался шорох, скрипнула старая вешалка. Несколько шагов. Ручка двери в гостиную начала поворачиваться, Люциус и Антонин вскинули палочки, и Малфой еще успел подумать, что сейчас могут начаться неприятности, ведь ему так и не удалось выработать общую с напарником стратегию действий.

А потом в голове остались только сиюминутные решения.

«Империо!» ― мысленно скомандовал Люциус, направив палочку на входящего. Тот на какое-то время замер…

Но вместо того, чтобы послушно направиться к столу, вдруг резко выхватил свою палочку и зажег свет. Разом вспыхнул десяток свечей и лампа, и Малфой с Долоховым, щурясь от яркого света, увидели, как следом за Фэрроу в гостиную входят еще два человека. С аврорскими значками.

Пожиратели были перед ними как на ладони. Авроры не собирались стоять и ждать, пока они сбегут, и начали действовать сразу. Фэрроу отскочил в сторону, а в Малфоя и Долохова полетели оглушающие заклятия. Люциус отпрыгнул к стене, но спустя мгновение пришлось уворачиваться снова. Долохов рухнул на пол: его порция оглушающей магии попала по назначению. Алый луч прошил край мантии Малфоя. Становилось ясно, что пора уходить. Отбиваясь от выпущенных из двух палочек боевых заклинаний, Люциус не успевал атаковать, все драгоценные секунды уходили на восстановление магического щита…

Извернувшись, он схватил за плечо бесчувственного напарника и трансгрессировал. Уже на излете очередное заклинание сорвало маску, скрывающую лицо, и одновременно с этим Малфой ощутил вокруг себя тиски трансгрссионной воронки.

Их выбросило в саду Малфой-мэнора.

Какое-то время Люциус стоял неподвижно, осознавая масштабы катастрофы. Если, конечно, она произошла.

Интересно, авроры успели узнать его? Теоретически это было возможно, но с другой стороны, если даже его лицо без маски и показалось на долю секунды, вряд ли кто-то мог что-то рассмотреть в такой суматохе. Но если все же узнали… Мордред, надо же было так проколоться. И почему авроры вообще оказались в доме Фэрроу? Кто мог их предупредить?

К тому же задание Лорда так и осталось невыполненным. И еще неизвестно было, что хуже. Волдеморт наверняка прикажет вернуться ― на следующий день или этой же ночью. И если он придет в ярость ― а он придет ― то не станет слушать доводы о том, что возвращаться опасно. Закусив удила, Темный Лорд редко вспоминал об осторожности.

Долохов со стоном начал подниматься с влажной земли, и Люциус очнулся. Следовало встретиться с Волдемортом лицом к лицу как можно скорее.

Прогнозы оправдались. Лорду было глубоко безразлично, по чьей вине провалилась миссия. Виновных он всегда назначал сам.

Приходя в себя после «Круциатуса», Малфой снова назвал себя последним идиотом. Определенно он этого заслуживал. Нужно было думать, прежде чем принимать Метку. А теперь уже поздно сожалеть. Нужно выполнять все приказы повелителя. И неважно, что ты представитель древнего могущественного рода. Глупцов следует учить. И рабство ― один из самых действенных методов.

― Когда Фэрроу должен передать заключение заместителю министра? ― поинтересовался Волдеморт, когда его ярость обрела более-менее контролируемые формы.

― Послезавтра, милорд, ― отозвался Долохов.

― Тогда отправитесь к нему сегодня утром. Завтра вечером у него наверняка будут авроры. А этой ночью они прождут нового нападения до утра и, вероятнее всего, уйдут. Тогда появитесь вы.

Люциус чертыхнулся про себя, но промолчал.

― До рассвета можете быть свободны, ― бросил Темный Лорд. ― На рассвете ― к Фэрроу. И я весьма рекомендую вам на этот раз действовать… компетентно.

Малфой пропустил мимо ушей эту угрозу. Он был уже слишком измотан, чтобы бояться. Свободны до рассвета? Могло быть и хуже. И, не обращая внимания на недоуменные взгляды ― до рассвета оставалась всего пара часов ― он трансгрессировал домой.

А в верхней гостиной Малфой-мэнора, куда Люциус направился за бодрящим зельем, обнаружилась Нарцисса, внешне спокойно читавшая какую-то книгу. Она молча отложила томик и все так же спокойно наблюдала, как он перебирает флаконы с зельем в небольшом шкафу. Соблазн налить вместо зелья виски был почти непреодолимым…

Но и виски, и зелье, и даже предстоящее на рассвете задание отошли на второй план, когда Нарцисса негромко поинтересовалась:

― Если тебе так плохо, почему ты продолжаешь служить Темному Лорду, Люциус?

* * *

Гостеприимный дом Андромеды Тонкс в это смутное время как магнитом манил к себе не только многочисленных друзей, заглядывавших на огонек.

Нередко здесь созывались и общие собрания Ордена Феникса. Все к этому располагало: и удобное, но в то же время хорошо замаскированное расположение, и мощные защитные чары, и достаточно просторная гостиная, и преданные и дружелюбные хозяева.

В последний раз общее собрание проводилось довольно давно. И сейчас оно уже подходило к концу, как в дверь вдруг постучали. Тед Тонкс настороженно взглянул в окно: этой ночью больше никого не ждали. Но на пороге оказался один из молодых мракоборцев, который одновременно состоял и в Ордене и уже не раз помогал организации выйти на опасных преступников. Выглядел он оживленным, и выражение лица резко контрастировало с донельзя усталым видом.

― Мистер Грюм… здесь есть мистер Грюм? ― были первые слова аврора, как только он вошел в дом. Грюм поднялся из-за стола, заваленного обрывками пергаментов.

― Мы упустили тех Пожирателей, которые пришли за Фэрроу, сэр, ― сообщил аврор, ― но вы были правы, они пришли, и именно сегодня. А значит, я знаю, как их можно отследить.

Грюм медленно кивнул в ответ, и лицо его осветила странная усмешка.

Она наконец смогла заставить себя это сделать. Давно следовало прекратить сознательно закрывать глаза. Пришла пора узнать правду. Если даже Малфой попытается о чем-то солгать или умолчать.

Это ведь так легко определить.

― Если тебе так плохо, почему ты продолжаешь служить Темному Лорду, Люциус?

Надоела постоянная неопределенность. Надоело читать о жертвах и разрушениях, зная, что Люциус точно к ним причастен, и при этом не понимать, что же его держит в рядах сторонников Волдеморта. Когда-то давно он говорил что-то о власти и влиянии, об управлении маглами, о контроле над ними, из которого можно извлечь пользу… Но с каждым новым убийством эти аргументы становились все менее убедительными. Тот, кто стремится установить господство над миром маглов, вряд ли станет действовать методами террора.

С другой стороны, определенная логика в этом была: запугать, деморализовать, а потом брать голыми руками и лепить из безвольной массы все, что вздумается. Трудно сказать, Нарцисса никогда до конца не разбиралась в этом. Но война тянулась уже долго, однако несмотря на царящий в магическом обществе страх, оно все еще не было сломлено. А значит, метод запугивания себя не оправдал, и стоило попробовать что-то другое. Но Темный Лорд упорно продолжал террор, Нарцисса уже не видела логики в его действиях ― или, возможно, просто не все понимала и готова была это признать. Ей казалось, что начинание, в котором раньше было рациональное зерно, теперь превратилось в бессмысленное уничтожение. И если Люциус продолжал в этом участвовать, значит, ему… нравилось?

Так или иначе, пришло время узнать точно.

Малфой молчал, опустив голову и вертя в руках пустую склянку из-под зелья. Нарцисса удивленно смотрела на него. Неужели она задала такой сложный вопрос? И что здесь можно скрывать?

Молчание затягивалось, выходило за рамки ничего не значащей паузы. Нарцисса подошла к креслу Люциуса и села на подлокотник. Малфой вздрогнул, будто от неожиданности. Казалось, он забыл, что находится в гостиной не один, что его только что о чем-то спросили… Цисс положила руку ему на плечо. Отказ смотреть в глаза уже становился оскорбительным, и Малфой повернулся к жене. Но так и не собирался ничего говорить. Руки по-прежнему сжимали пустую емкость. Совершенно очевидно, что вопрос был неудобным. Таким неудобным, что Малфой сейчас напряженно пытался придумать подходящий ответ и никак не мог вернуться из размышлений к реальности. Даже не пересадил Нарциссу к себе на колени, как обычно. И это о многом говорило.

Почему-то вместо сочувствия ею овладела злость.

― Люциус, я уже поняла, что ты молчишь, потому что ответ будет неприятным. Даже очень неприятным. Это очевидно. Но возможно, я могла бы помочь, ― Нарцисса старалась говорить мягко, но недовольство все равно прорывалось. Мордред. Спокойно, только не устраивать скандал.

― Ты ничем не поможешь, ― ровным голосом ответил Люциус. И снова замолчал. Ну что за скрытность…

― Даже если нет. Я хочу знать правду. Раньше ты говорил, что Темный Лорд ― это ступенька к восстановлению могущества и еще большей власти. Но в последнее время я вижу что угодно, кроме власти. Или мелкий терроризм ― это предел твоих мечтаний о могуществе?

― Мелкий терроризм? ― Малфой невесело усмехнулся. ― Да, именно к нему мы все скатились. Власть, могущество… это действительно цели Темного Лорда, но их достигают другим путем…

― Ну так почему ты не уйдешь? В чем дело, в конце концов?

― От Темного Лорда не уходят, Цисс. Только в этом дело, ― наконец сказал Люциус. ― Каждый, кто примкнул к нему, остается с ним до конца. Исключений нет.

― Вот как. ― Это было уже что-то. Хотя за завуалированным и приглаженным объяснением явно скрывалось что-то еще. ― И что ждет тех, кто все же решит уйти? Или ни у кого даже не возникает такого желания?

― Если человек под «Империусом», то не возникает, конечно. Остальных ждут… меры пресечения, ― задумчиво ответил Люциус.

― Так. ― Нарцисса начала прозревать. ― Он вам угрожает?

― В том числе, ― последовал лаконичный ответ. Цисс почти наяву увидела у себя в руках огромные ржавые клещи, которыми ей приходилось доставать из Малфоя каждое слово. Она сдержала нервный смешок.

― Я уже вижу, что все серьезно. От того, что ты будешь выдавать информацию по слову, ничего не изменится. Говори как есть.

― Как есть… Это грандиозная западня. К Темному Лорду можно примкнуть, но его нельзя покинуть. Он заботится об этом. Он предусмотрительно сообщает, что ждет отступников и членов их семей. Он пресекает попытки ослушаться и наказывает за проступки. А для того, чтобы взбунтоваться, нужно явно больше несогласных, чем есть сейчас. Иначе мятеж подавят с легкостью. Поэтому сотрудничество с Темным Лордом ― ловушка без возможности выхода. В которую я сам заключил себя по доброй воле, ― сообщил Люциус с легкой насмешкой. Как это на него похоже ― в любой неприятности обвинять себя и при любом провале иронизировать над собой… Вот только сейчас это уже теряло смысл.

― Значит, в ловушке не ты один, но и вся семья? ― уточнила Нарцисса. ― А Беллатрикс? Она в таком же положении?

― Ей проще, потому что она не пытается противоречить Лорду, ― Малфой, казалось, расслабился, увидев, что реакция Цисс оказалась вполне адекватной. Та даже удивилась. Он что, из-за этого молчал? Не хотел пугать? Как будто раньше было трудно догадаться, что ситуация далека от идеальной. ― Но даже при этом за все неудачи она получает сполна.

― Так а ты зачем противоречишь? ― деловито поинтересовалась Нарцисса. Люциус не сдержал улыбки.

― Как все просто, оказывается!

― А если не так просто, ― проворчала Цисс, ― то ты мог бы мне объяснить, а не заставлять теряться в догадках и подозревать тебя в скрытом садизме!

― Отчитываешь? ― Малфой все-таки стащил ее с подлокотника, и Нарцисса свернулась клубочком у него на коленях. ― А что мне нужно было делать, постоянно жаловаться тебе на Темного Лорда?

― Не издевайся. Буду отчитывать, пока ты не усвоишь, что есть разница между жалобами и обычным разговором…

― …и на что это похоже ― жаловаться тебе на то, в чем сам виноват? Перед тобой, кстати, тоже, потому что я еще и тебя втянул во все это…

― Прекрати, я знала, что делаю. ― Нарцисса недовольно дернула плечом. ― Лучше расскажи, какие у тебя противоречия с Лордом?

― Позже. Долго рассказывать, а мне скоро нужно уходить.

― Сегодня? ― Цисс даже не сразу поняла, в чем дело. Раньше ничего подобного не было, если Люциус возвращался домой глубокой ночью после очередного задания Пожирателей, то уже до утра.

― Сегодня. Мы не выполнили задачу, и нужно довести дело до конца.

― А почему не выполнили? ― поинтересовалась Нарцисса с внезапно вспыхнувшей тревогой.

― Хороший вопрос, ― с невеселой иронией заметил Люциус. ― Потому что нам с напарником пришлось спешно удирать от авроров.

― Что? ― ахнула Цисс. ― И вы возвращаетесь прямо сегодня? Они же наверняка будут вас ждать!

― Не знаю. В любом случае, нужно попробовать.

Нарцисса закусила губу. Это «нужно попробовать» продемонстрировало ей все то, о чем умолчал или что пытался сгладить Малфой. Это было показательнее, чем длинные убедительные речи с доказательствами и подробностями бесчинств Темного Лорда и его приспешников, четче, чем рассказы недовольных, не могущих ничего изменить.

Она и раньше знала, что за пределами дома ― наполовину искусственного безопасного мирка ― происходит что-то намного более страшное, чем та война, которую изображали на средневековых полотнах и описывали в книгах. Но знание не могло пробудить воображение до конца. Теперь же отпала необходимость и в воображении ― реальность рисовала исчерпывающие картины, которые отличались от того, что Нарцисса до сих пор себе представляла, как фотография от детского рисунка.

Значит, все действительно настолько серьезно. Значит, все действительно зашло так далеко.

― То есть мы в паутине без шансов вырваться? ― уточнила она и получила в ответ скованный кивок.

― Когда-нибудь я все равно должна была об этом узнать, ― заключила Нарцисса. ― Хотя бы для того, чтобы понимать, как теперь строить нашу жизнь. Вернешься ― поговорим. Я буду тебя ждать.

* * *

Небо окрасилось бледно-серым с рыжеватой разгорающейся полоской на востоке. Все вокруг еще спало в тусклом свете зарождающегося дня ― или успешно делало вид, что спит. Из неразличимых в этой серости туч бесшумно сыпался мелкий дождь, и газон у дома Фэрроу успел за ночь превратиться в хлюпающее болото, а деревья стряхивали с веток крупные капли.

Малфою и Долохову пришлось пробираться к дому под дезиллюминационными чарами и довольно долго идти по этому насквозь промокшему газону. Трансгрессировать поближе к зданию было опасно: хлопок мог привлечь внимание. А Люциус все еще не терял надежду сделать все незаметно. Беззвучно пробраться в дом, наложить на хозяина «Империус», оставаясь почти невидимыми, внушить все, что требовалось для нужного Волдеморту заключения по злополучному магловскому законопроекту, и так же тихо удалиться. Ему даже удалось заставить Долохова подчиниться этому плану, что было уже немалым достижением.

Но если в доме Фэрроу все еще оставались авроры, то эта осторожность ничего бы не дала, и все планы полетели бы в тартарары. Темный Лорд был уверен, что их там нет. Если же мракоборцы все-таки остались бы защищать Фэрроу до утра или установили бы дежурство, их надлежало уничтожить, и Волдеморт был крайне недоволен, что Малфою и Долохову это не удалось с первого раза.

Пока что все было тихо. Дом казался пустым. Минута, чтобы сломать запирающие заклинания, ― и Пожиратели вошли внутрь. Свет не горел, очертания мебели смутно виднелись в утреннем полумраке, а в кресле у стола скорчилась темная фигура. Фэрроу.

Сначала Люциусу на мгновение показалось, что магловед мертв, что кто-то успел добраться сюда раньше них. Но потом он увидел, что грудь сидящего мерно вздымается, и с запозданием понял, что мысль о неких посторонних убийцах была глупой. Кто еще мог сюда проникнуть с такой целью? Не существовало никакой третьей стороны ― только Пожиратели смерти и… все остальные.

Он использовал выявляющее заклинание, чтобы проверить, не затаился ли в доме кто-то еще. Но нет. Магия никого не обнаружила. Все выглядело так, словно авроры действительно ушли, хоть это и казалось крайней неосмотрительностью с их стороны. У Малфоя и Долохова не было оснований не доверять магии и собственным глазам.

Антонин встал у двери со вскинутой палочкой. Просто для перестраховки, хоть никаких признаков чьего-либо присутствия и не наблюдалось.

― Империо! ― скомандовал Люциус.

Фэрроу зашевелился, поднял голову, сонно заморгал и поднялся с кресла.

А дальше все происходило почти одновременно.

Раздались хлопки, и в комнате материализовались авроры. На этот раз их было больше, чем пара вчерашних охранников ― пятеро, шестеро… Малфою и Долохову сделалось не до подсчета, когда в моментально ставшей тесной гостиной начался короткий, но отчаянный бой. Дезиллюминационные чары развеялись под воздействием одного из выявляющих заклятий, которое полетело в Пожирателей, прежде чем те успели среагировать. Вспышки прорезали воздух, взрываясь ослепительно ярко в серой утренней полутьме и круша все, во что попадали. Фэрроу до того обезумел от страха, что забился под стол. Почтенный магловед не привык к таким вторжениям в свою размеренную спокойную жизнь.

Один из авроров рухнул как подкошенный, получив в грудь зеленую молнию от Долохова, но остальные продолжали наступать, и становилось ясно, что долго так продолжаться не может. Прицелиться было сложно, приходилось постоянно уворачиваться от оглушающих заклинаний авроров ― те упорно отказывались от смертоносной магии, и это могло означать только одно: Пожиратели были нужны им живыми.

Красный и зеленый лучи случайно столкнулись в воздухе, и прогремел взрыв, отбрасывая на пол всех без исключения. Пользуясь паузой, Долохов успел вскочить на ноги… и трансгрессировал прямо с поля боя. Кто-то из авроров выпустил вслед ему заклинание, но оно лишь врезалось в стену, и она разлетелась обломками, обнажая находящуюся за ней кухню. Режущее, отметил про себя Малфой, тоже вскакивая. После дезертирства Долохова оставаться здесь было не просто бесполезно, но и опасно ― не стоило надеяться выстоять против пятерых мракоборцев, тут бы успеть уйти… Люциус наудачу бросил в сторону противников несколько смертельных заклинаний и трансгрессировал, не успев заметить, попал ли в кого-нибудь. За секунду до исчезновения он успел еще услышать хриплую команду: «За ними!», а потом увидел целый сноп летящих навстречу заклинаний, ощутил резкую боль чуть ниже ключицы и из последних сил изменил пункт назначения. Не в сад, не на подъездную аллею и даже не к Волдеморту, а в гостиную Малфой-мэнора. А потом выставить как можно больше защитных барьеров, если получится… хотя какой в этом смысл, если авроры совершенно точно откуда-то уже знали, кого и где искать?

Оказавшись дома, Люциус не удержался на ногах и упал на колени посреди гостиной. Мордред, все-таки подставился под режущее, напугал Нарциссу… Хорошо хоть не оглушающее, иначе последствия трансгрессии могли быть непредсказуемыми. Он попытался встать, но ноги не слушались, а вся мантия на груди пропиталась кровью. Чертова… режущая… магия…

Мир внезапно рванулся куда-то в сторону, и Малфой повалился на прохладный пол. Перед глазами мелькнуло лицо жены, с расширенными глазами о чем-то спрашивающей…

― Они скоро будут здесь… ― проговорил Люциус, и все вокруг померкло.

* * *

Они.

Они… задание, Пожиратели, авроры, кровь… Мерлин, разве мракоборцы пользуются режущей магией? Нет, неважно… куда бежать и что делать?!

А в гостиной снова воцарилась тишина, пустая, равнодушная, серая, как это хмурое утро и не обещающая ничего хорошего, потому что помощи ждать было неоткуда, а действовать следовало быстро. Срочно. Времени на панику не оставалось, но Цисс все еще растерянно смотрела на Люциуса, прижав ладони ко рту, и в голове у нее не было ни единой связной мысли.

Секунда. Вторая. Третья.

Они. Они ― это наверняка авроры, кто же еще ― после всего, что ей довелось услышать всего час назад. Они вот-вот явятся сюда, и тогда конец всему ― репутации, остаткам и без того хрупкого спокойствия, иллюзиям и без того пошатнувшегося благополучия, а Люциус наверняка окажется в Азкабане. Они скоро будут здесь… стоп.

Пока что их здесь нет.

И еще не поздно что-то изменить.

Нарцисса вскочила и выхватила палочку.

Репутации конец в любом случае, она безвозвратно погублена, и уже к вечеру весь магический мир будет знать, что Люциус Малфой состоит в рядах Пожирателей смерти, что весь этот клан одной крови, и не напрасно, видимо, Блэки и Малфои породнились, ведь о том, что Беллатрикс тоже давно в розыске, всем было давно известно… и так далее, и тому подобное, все эти сплетни, шокированные рассказы, деланное изумление, удивленно округлившиеся глаза, плохо скрытое злорадство… Злорадство, которое никто даже не потрудится скрывать, когда Малфой угодит за решетку.

Так что же ты стоишь и ждешь, пока придут те, в чьей власти устроить этот веселый ад?

Репутации конец в любом случае, а значит, можно наплевать на правила, законность и приличия. С прежним образом жизни тоже покончено в одночасье ― а значит, можно поступать так, как удобнее и безопаснее, и не оглядываться на общественное мнение. Лояльная к Пожирателям смерти часть магического общества все равно останется друзьями Малфоев, Блэков и остальных, кто запятнал себя преступлениями, а на прочих можно отныне не обращать внимания.

Потому что если склониться перед законом, понести наказание и выдержать все меры пресечения, то, возможно, это учтется на суде, но все равно не стоит надеяться на снисхождение. От чего-то следовало отказаться прямо сейчас. Пожертвовать остатками репутации и превратиться в изгоев, но сохранить свободу и относительную безопасность. Или продолжать изображать законопослушность, безропотно принять любое наказание, позволить Люциусу оказаться в Азкабане, лишиться права на неприкосновенность частной жизни ― ведь дом обязательно накрыли бы следящими чарами, и на этот раз без права снятия, ―и, возможно, получить призрачную надежду на сохранение общественного положения когда-нибудь в будущем.

Нарцисса не стала больше раздумывать. Посоветоваться было не с кем ― Люциус по-прежнему оставался без сознания, Абраксас еще спал, и, учитывая его любовь к снотворным зельям, его не разбудил бы никакой шум… К тому же на это просто не оставалось времени. Разрушенная репутация, изоляция и свобода или разрушенная репутация с сохранением места в магическом обществе и при этом почти полная бесправность?

Она выбежала во двор и подняла волшебную палочку.

Стандартные защитные заклинания. Не совсем светлые защитные заклинания. Откровенно темные защитные заклинания, которые скорее были призваны уничтожать незваных гостей, чем отпугивать их. Купол невидимости ― пусть, не помешает. Нарцисса применила все, что могла вспомнить. Снаружи, скорее всего, дом пропал из виду вместе с наложенными магическими слоями, но изнутри было четко видно, что первые утренние солнечные лучи, преломляясь в защитных куполах, приобретают зеленоватый оттенок, какой давала примесь темной магии.

Чтобы вскрыть это, аврорам понадобится не меньше недели, даже с привлечением специалистов по черной магии. А до тех пор в книгах найдется что-нибудь еще. Этому дню предстояло стать первым в их новой жизни.

Малфои из столпов общества превратились в общеизвестных преступников. Впрочем, разделение и раньше было довольно эфемерным. Древние чистокровные роды не скрывали симпатий к темной магии, и кое-кого из них опасались лишь немногим меньше, чем преступников и тех же Пожирателей смерти.

Да, влияния и положения в обществе теперь предстояло лишиться. Надолго ли, навсегда ― покажет время. Что ж, не бывает войн без потерь. А теряют всегда обе стороны.

Влияние ― далеко не самая большая утрата.

Многие дружественные связи тоже должны были остаться в прошлом. Паола… Вот и решение неудобной проблемы. Теперь бывшие подруги официально оказались по разные стороны баррикад ― и Нарцисса испытывала скорее облегчение, чем печаль по этому поводу.

А родственники и старинные друзья из чистокровных никуда не уйдут. Хотя бы потому, что половина из них сами были замешаны в деяниях Волдеморта, а остальные отнюдь не испытывали отвращения к его идеям.

Все-таки следует дружить с людьми своего круга.

За пределами магического купола начали появляться первые авроры. Они слепо ходили взад-вперед, пристально вглядываясь перед собой, но явно не видя ничего. Дом был под надежной защитой. Иного порядка, не такой, как чары Доверия, но все же защитой. А чары Доверия нужно будет применить. Позже. Вместе с другими, всеми, которые найдутся в книгах домашней библиотеки. Но этим можно заняться потом.

Сейчас требовалось предупредить мать, срочно сообщить, что дом Блэков тоже нужно защитить, и заняться раной Люциуса.

Тот все еще неподвижно лежал на полу, и на ковре расплывалось темно-бордовое пятно. Режущая магия… Пусть попробуют пробить защитный купол силой ― увидят, какие заклинания Малфои используют против тех, кто причиняет им вред. Нарцисса позволила себе эту маленькую месть, натягивая защиту.

Она взяла Люциуса за руку и в первый момент даже испугалась, до того холодными показались пальцы. Но потом ощутила слабый толчок пульса и выдохнула с облегчением.

Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться.