Опустошение (гет)

Гермиона неожиданно поперхнулась, выплюнув зелье на стол. Северус нахмурился, взмахом палочки убрал пролитую жидкость и протянул еще один флакон.

— Постарайся хоть это проглотить. Зелье слишком ценное, чтобы попусту его тратить.

— На вкус сущая гадость! Не удивительно, что нам приходится силой заливать его в рот пациентам.

Она грустно вытерла губы и приняла от Северуса второй пузырек. Посильнее зажав нос, она быстро вылила мерзкое лекарство в рот, скорчила гримасу, но благополучно проглотила.

— Сколько еще? — выдавила она.

— Одна неделя, и ты будешь в порядке. Только Мерлина ради, не пользуйся одной посудой с Джинни!

— Мы справимся.

Она вперила в него взгляд. Непоколебимая и уверенная.

— Мы справимся, Северус, мы выберемся живыми.

Он молчал и яростно тер руки под струей горячей воды. Затем в раковину последовали флаконы. От обжигающей воды шел пар, но Северус не проронил ни слова.

Гермиона коснулась его руки, ее голос звучал упрямо и решительно.

— Все в порядке, все под контролем! Ни на ком вины нет!

— Я искренне тронут.

Он выключил воду и, когда Гермиона попыталась его обнять, швырнул флакон в раковину с такой силой, что осколки разлетелись рикошетом. Снейп повернулся к ней.

— Обманывать себя — самое худшее, что ты можешь сделать, Гермиона, — зло прошипел он. — Этим ты в лучшем случае ничего не добьешься, а в худшем — помешаешь нашей работе. Если не можешь сохранять трезвый ум — пожалуйста! Но избавь меня от своих глупых, якобы рациональных рассуждений!

Она моргнула. Северус гадал, насколько сильно ее ранил. Но Гермиона спокойно взяла флаконы и, не проронив ни слова, положила их на сушилку для посуды. Он решил, что на этом спор прекратится, и почувствовал, как злость испаряется.

— Тогда выкладывай, профессор Прагматик!

Его застали врасплох.

— Что, прости?

— Ты не любишь самообмана. Ну так скажи то, что мы оба не можем произнести вслух! Ну же, преподай мне урок!

Он не узнавал существо, которое сейчас ему противостояло. Гермиона источала холод, никак не связанный с разочарованием, неприязнью или любым другим преходящим человеческим чувством. В этом холоде было нечто стальное — такое же неестественное и неумолимое.

Что она делала? Почему так на него смотрела? Северус помолчал, сомневаясь, что ответить. Он не знал, с какой стороной Гермионы столкнулся.

— Мы оба умрем, и к тому же очень скоро. Ты не можешь этого сказать, но хочешь, чтобы я приняла эту мысль. Сколько тебе осталось, Северус? Месяц? Два? Если побережешь себя, то протянешь до следующего года. Думаешь, к тому времени эпидемия прекратится? Или полагаешь, что в конечном счете мы все будем ползать по улицам на четвереньках, периодически убивать и трахаться?

Северус смотрел на нее, в отвращении поджав губы. Что значила эта неожиданная грубость?

— С меня хватит!

— Лицемер! — ядовито выплюнула Гермиона.

Снейп неприязненно отстранился от нее, устав от спора. Она попыталась помешать ему уйти из комнаты и схватила за руку.

— Да ты сегодня никак сдержаться не можешь? — прорычал Северус, отдергивая руку; в его глазах показалось отчаяние.

Он увидел, как выражение ее лица смягчилось, щеки покраснели.

Так она и стояла: чуть пристыженная, безнадежно страдающая от бесполезного чувства вины, но подбородок по-прежнему упрямо вздернут. Такой Северус ее знал. И задался вопросом, что же все-таки сейчас между ними произошло.

Гермиона открыла рот. Снейп не знал, что она собирается сказать, и поспешно перебил:

— Я сделаю обход, а ты отдохни.

— По-моему, тебя нужно полностью проверить, вдруг болезнь еще где-то проявилась.

Он с трудом сдержал раздражение.

— После обхода.

— Все равно еще рано. Некоторые пациенты расстроятся, если мы нарушим распорядок. Не очень-то хорошо...

Северус глянул на нее, гадая, кто его провоцирует: Гермиона или внезапно проявившийся бесчувственный робот. Она съежилась под его взглядом, чего Снейп давно за ней не наблюдал. Значит, перед ним просто упрямая Грейнджер.

Может быть, большинству его знакомых это и показалось бы странным, но на самом деле Северус давно уже научился сдерживаться во имя сохранения мира.

Он позволил взять себя за руку и отвести в ванную, где спокойно разделся и дал себя обследовать. Довольно унизительное положение, но не в случае медицинского осмотра, так что Снейп послушно стоял, поднимал руки, открывал рот и поднимал волосы.

— Не изображай жертву, — попыталась пошутить она, но Северус ничего не ответил.

Гермиона бормотала, что он слишком худ, но Снейп и так это знал. Она аккуратно касалась руками, не задерживаясь слишком долго. Северус все время стоял расслабленно, уставившись в грязное зеркало над раковиной.

— Что-нибудь нашла?

Гермиона молчала, и он догадался, что ответ утвердительный.

Она нежно пробежала пальцами по лопаткам. Северус почувствовал, как напрягшиеся в том месте мышцы пропустили струю воздуха.

— Мерлин, — пробормотал он.

— Это не рты. Скорее отверстия для вентиляции. Жабры.

— Я ждал, что появятся еще.

Гермиона легко забинтовала отверстия и бросила на пол пустую упаковку от бинтов.

— Это все, что я обнаружила. Других проявлений нет.

Она стояла перед ним, на ее лице застыло разочарование и усталость. Положив руки на плечи Северусу, она посмотрела на маленький рот на груди, который сейчас только дышал.

— В ванной холодно, — сказала она.

— Я не твой любовник.

— Конечно.

Гермиона повела его за руку в спальню. Они наложили на дверь чары, так что никто в доме не мог их слышать.

* * *

Джинни вернулась на следующий день. Вокруг глаз залегли новые морщинки, но дух ее все так же горел решимостью. На душе Гермионы лежал тяжкий груз, но она на удивление легко вернулась к старым отношениям с подругой. Было даже приятно занять себя чужими заботами.

— Все были за это, совершенно все. Даже папа. Но мама и слышать не хотела. Якобы, что о ней подумает мир волшебников, если она не может позаботиться даже о своей семье! Я сказала, что от волшебного мира не так уж много осталось, чтобы что-то о ней думать. Дальше уже началась перепалка. Мне надоело, и я ушла. Честно говоря, рассердилась на них всех. — Джинни грустно заглянула в чашку с чаем. — Правда, все равно нет больницы, которая могла бы его принять. Все переполнены. Конечно, я подумывала привести его сюда, но... Я бы не выдержала.

Гермиона ободряюще сжала руку подруги.

— Это нормально, Джин. Никто бы и не попросил тебя об этом.

Джинни безрадостно вздохнула и крепко обняла Гермиону.

— Я по тебе скучала. Особенно когда мама вела себя невыносимо.

Гермиона улыбнулась, так же крепко прижимая Джинни. Она наслаждалась дружбой и чувством близости и не знала, сколько еще будет воспринимать эти ощущения как должное.

* * *

— Гермиона... Еще...

Щеки вспыхнули, она удивленно рассмеялась.

— А ты ненасытный, да?

Северус хмыкнул. Пряди волос бились о его лицо в такт движениям.

— Треклятый рот никогда не затыкается...

Он запустил руку в волосы Гермионы — свое излюбленное место. Большим пальцем гладил висок и ласкал ухо. Она билась под его телом, голова металась по подушке, и Снейп мысленно усмехался, даже когда в уме не оставалось ни единой мысли, кроме как кончить.

— Гермиона?

Она почувствовала, как он замедляется, и простонала:

— Не останавливайся.

— Но...

Гермиона подняла взгляд и заметила на его лице взволнованное выражение. Он не спеша поднял руку, и девушка вдруг поняла, что он держит клок ее волос. Встревоженная, она оттолкнула его от себя, и Снейп заворчал от удивления, пытаясь как можно безболезненнее выйти из нее. Гермиона тут же извернулась, чтобы посмотреть на подушку, и увидела большие пряди волос, валявшиеся на кровати.

— Черт!

Она выбралась из-под Северуса и выскочила из комнаты. Северус, встревоженный, последовал за ней, но вернулся назад, как только понял, что совершенно голый. Нашаривая халат, он быстро довел себя до нужного состояния и кончил. Заклинанием очистив руку от липкой спермы, он побежал за Гермионой, запахиваясь на ходу.

Он испытал какое-то извращенное веселье, оттого что легко мог найти след Гермионы по валявшимся на полу волосам. Она заперлась в ванной, и Северус слышал бурные рыдания.

— Алохомора!

Дверь не поддалась, и Северус недоверчиво уставился на нее. Как, во имя Мерлина, Гермиона умудрилась наложить запирающие заклинания в таком состоянии? Он налег на дверь, покрутил ручку и заметил, что та почти сломана.

— Гермиона! — позвал он. — Гермиона, впусти меня.

В ответ раздались всхлипы.

— Гермиона, я вхожу. Отойди от двери!

Он с силой надавил плечом. Дверь угрожающе затряслась, и Северус еще несколько раз ударил, пока она, наконец, с шумом не распахнулась. С потолка посыпалась штукатурка.

Гермиона распласталась на холодном плиточном полу, всхлипывала, обхватив голову руками. Снейп заметил на полу ванной клоки волос; он опустился на колени рядом с девушкой. Она стряхнула его руку и заплакала еще сильней.

— Гермиона... Гермиона!

Судя по икоте, Гермиона была в отчаянии. Так она себя совсем измучает.

— Тебе нужно встать. Ты заболеешь, пол слишком холодный.

Между всхлипами он разобрал заикающееся «Убирайся!» и нежно коснулся плеча.

— Я помогу тебе встать, позволь помочь. Ты должна встать, Гермиона. Ты понимаешь?

Он расслышал «Хочу умереть!» и устало вздохнул. А разве не все они этого хотели?

— Сейчас я тебя подниму.

Он схватил ее за плечо и потянул вверх. Она отбивалась, но Северус держал крепко, и Гермиона уткнулась ему в грудь.

— Сволочь! Сволочь! — навзрыд закричала она, била его по груди, лицу, везде, где могла достать. Снейп боролся с ней, схватил за запястья, так, чтобы она не могла его ударить.

— Что, черт возьми, здесь происходит?!

Северус выругался. Они так шумели, что разбудили Джинни. Она стояла, ошеломленная, и пыталась понять, что происходит. Уизли вдруг покраснела от гнева, и Снейп догадался: она представила самое худшее.

— Что ты с ней сделал? Отпусти ее!

Она подняла палочку, на ее лице застыло жуткое выражение. Северус тут же отпустил Гермиону и схватился за свою палочку.

— Диффиндо!

— Импедимента!

Северус увернулся от заклинания как раз вовремя: он избежал раны на лице, лишь одна черная прядь упала на пол. Джинни зло на него смотрела и пыталась избавиться от заклятия.

— Экспелиармус... — пробормотал Северус.

Поймав палочку, он бросил ее в ванну. Затем поднял Гермиону, которая снова опустилась на пол и плакала. К счастью, она больше не хотела его ударить.

— Боюсь, многое придется объяснить, но не сейчас. Для твоего спокойствия: я ничего с ней не делал.

— Сволочь! — всхлипнула Гермиона.

— Ладно! — огрызнулся он. — Но я никогда не причинял тебе вреда.

Джинни наконец удалось избавиться от заклятия, и она подошла, все еще рассерженная.

— Тогда что здесь происходит?

— Она заражена.

Джинни мертвенно побелела.

— Я тоже заражен, но нет повода для тревоги. Мы сдерживаем болезнь.

— Ох, Гермиона...

Джинни попыталась подойти к подруге, но та начала визжать, взорвавшись новым приступом плача. Джинни была настолько вне себя, что Северус вдруг вспомнил, как она еще молода.

— Сделай что-нибудь! Почему она плачет?!

— Будет лучше, если ты уйдешь. Сейчас ты ничем не поможешь.

Особенно в таком состоянии... Северус вовсе не хотел, чтобы две девушки избили его до полусмерти.

— Ты не можешь заставить меня уйти...

— Убирайся. Вон!

Снейп нацелил на нее палочку. Пусть смотрит на него с полным презрением, лишь бы ушла. Даже если отпустит на прощание проклятие.

Когда Джинни наконец исчезла, Северус со вздохом сел. Он так устал... Когда уже все закончится? Палочка со стуком упала на пол. Снейп прижал Гермиону к груди. Ее трясло, халат намок от слез и слюней. Вскоре рыдания утихли, и Северус отстранился, чтобы взглянуть на нее.

— Лучше?

Она сморщилась и снова заплакала. Слез не осталось, она неудержимо всхлипывала. Северус открыл кран и брызнул ледяной водой в лицо девушке. От удивления она закашлялась.

— Прекрати! — приказал он. — Хватит плакать. Ты себя изводишь.

Она начала икать. Северус набрал в руку воды из-под крана и дал ей попить, а затем вытер лицо. Гермиона начала дрожать, он распахнул халат и укутал ее. На плитке стало слишком холодно, Гермиона вскарабкалась к нему на колени и, утомленная, склонила голову ему на грудь.

Она была такой маленькой и хрупкой. Северус почувствовал, как его захлестнула волна ненависти к себе. То, что он сказал Джинни, — наглая ложь. Он это сделал. Он во всем виноват.

Гермиона сидела неподвижно, дыхание стало спокойным и глубоким. Северус наклонился, чтобы увидеть ее лицо. Она закрыла глаза.

— Собралась спать в ванной?

Она что-то бессвязно пробормотала. Северус, не отдавая себе отчета, поцеловал ее в висок. Затем он подхватил ее и неуверенно поднялся на ноги. Она свернулась калачиком, прижавшись к его груди, так что нести ее было нетрудно. По пути из ванной Снейп заметил спящую в коридоре Джинни. Должно быть, дожидалась. Они, возможно, просидели там несколько часов.

Северус уложил Гермиону на постель, поспешно убрал волосы с подушки. Сначала он решил их выбросить, но потом собрал в пучок и перевязал веревкой. Может, они ей еще понадобятся.

Когда он скользнул под одеяло, девушка сонно обвила его руками, и они уснули в объятиях, которые можно было бы назвать объятиями влюбленных.

* * *

Проснувшись, Северус обнаружил, что Гермиона сидит за столом. Она нашла маленькое зеркало, о котором он забыл, прислонила его к стопке книг и уставилась на собственное отражение. Она пыталась убрать оставшиеся волосы. На столе уже лежала кучка прядей, и Гермиона вздрагивала всякий раз, как выдергивала пучок.

— Не надо так... — сонно сказал Северус.

Она не обратила внимания и снова вздрогнула, вытаскивая клок волос. Северус скинул одеяло, вышел из комнаты, вернулся с расческой и сел рядом.

— Ш-ш-ш... Позволь мне... — пробормотал он, когда Гермиона попыталась отстраниться. Она немного успокоилась, но ее душевное равновесие все еще было хрупким. Он нежно поглаживал ее лицо и расчесывал волосы, пока они все не оказались между зубцов расчески.

Долгое время Гермиона сидела и смотрела на отражение. Северус не решался забрать у нее зеркало. Только когда она отвернулась, Снейп положил его лицом вниз.

Он смотрел на Гермиону с видимым участием. Если она захочет просидеть оставшуюся часть дня в молчании, он будет рядом. Мерлин свидетель, он сотворил нечто ужасное. Что же он сделал с этим хрупким, умирающим, опустошенным созданием... Северус хотел, чтобы тишина укутала их и воцарилось бы некое подобие мира, но ткань рубашки затрепетала.

— Гермиона...