Заложники (гет)

— Два, — сказал Драко, — и блестящая хвосторога, принадлежащая Джинни, пару раз взмахнула крылышками и зависла над изумрудным озером, на несколько ходов отставая от железнобрюха. — Я же говорил, что свадьбу все равно решили отложить. У тети Беллы пропал какой-то ценный артефакт, и у них теперь дела поважнее.

— У них или у вас? — желчно уточнила Джинни.

За эти дни она успела привыкнуть к Малфою, и, устав от постоянного одиночества, беспокойства и вынужденного безделья, каждый вечер с нетерпением ждала его возвращения в мрачную гостиную. Но это не мешало ей злиться.

Что с того, что он вел себя как воспитанный мальчик и ничем не напоминал зазнавшегося высокомерного хлыща из Хогвартса? Что с того, что он не смеялся, даже тогда, когда она, запутавшись в кружевах, надела одно из выделенных ей нарциссиных платьев задом наперед? Возможно, при других обстоятельствах Джинни бы уже смирилась с навязанным ей обществом поумневшего и притихшего хорька, но впереди маячила свадьба. Это бесило, а то, что его такой расклад более чем устраивал, бесило вдвойне.

— Твоя участь не настолько печальна, — произнес Малфой, снова прочитав ее мысли — Вот увидишь, тебе со мной понравится. У меня даже шрамов больше, чем у Поттера. Хочешь покажу?

— Лучше заткнись, — предупреждающе процедила Джинни. Упоминание о Гарри в таком контексте по меньшей мере раздражало. Размазня-Малфой ему и в подметки не годился.

— Просто представь, что тебя могли выдать за Петтигрю, — не унимался хорек. — Ему ведь тоже хотели невесту подыскать.

Джинни передернуло.

— Вот именно, — Малфой снисходительно улыбался и казался безмятежным, как будто бы это не он два часа назад вернулся с собрания с серым лицом и дрожащими губами. Нельзя было не признать, что снейповы снадобья делали свое дело быстро и эффективно.

— Спасибо, утешил, — прошипела Джинни. Манера Драко шипеть по любому поводу оказалась заразной. — Но я особой разницы не вижу, еще пара лет, и ты станешь ничуть не лучше.

"Да, мой лорд, — подобострастно пропищала она, подражая крысоподобному существу и для пущей достоверности мелко трясясь. — Как вам будет угодно, мой лорд".

Джинни даже не поленилась подняться на ноги, чтобы изобразить униженный низкий поклон, поэтому не видела, как Малфой вскочил и скрылся в своей спальне, хлопнув дверью. Должно быть, ее слова задели хорька за живое больше, чем она предполагала.

— Правда глаза колет, — пробормотала Джинни, но на душе почему-то стало муторно, и словно назло за зачарованным окном зарядил ливень.

* * *

Какая тоска. Неужели никто так и не явится, чтобы ее спасти? Мысли текли по накатанной колее: злость на пожирателей, злость на нерасторопный Орден Феникса и, как вишенка на торте, — злость на саму себя. Как же она глупо попалась! Ну кто мог подумать, что ее выманят в ловушку из собственного дома, да еще таким примитивным способом?

Чарли должен был приехать домой еще до пасхальных каникул, но Джинни вот уже несколько дней, как была дома, а от него до сих пор не было никаких известий. Надежда на то, что он просто где-то задержался или что его планы неожиданно изменились, таяла с каждым часом. Чарли всегда был достаточно ответственным, чтобы не заставлять родных волноваться понапрасну, а повсеместные бесследные исчезновения магов как раз участились.

Поэтому, когда он внезапно появился в камине и закричал, что ему срочно требуется помощь, Джинни, не раздумывая, бросилась к нему, назвав незнакомый адрес. Она даже не успела рассмотреть комнату, в которой ее ждали двое пожирателей в масках, моментально отобравших палочку и аппарировавших ее в ставку Темного Лорда.

* * *

Джинни устроилась в кресле с книгой и вскоре сама не заметила, как под мерное тиканье часов над камином провалилась в мутный вязкий сон. Она просила у Дамблдора вернуть ее домой, Чарли с застывшим стеклянным взглядом требовал вернуть ему разум, а в двух шагах Том с горящими красными глазами стискивал костистой чешуйчатой рукой вылинявшее тряпичное сердце. Все шло как надо, если бы все не испортил Драко, когда вместо того, чтобы попросить себе смелости, прошептал, что ему нужно обезболивающее.

Именно по его вине, когда Хогвартс-экспресс прибыл в Лондон, она никак не могла сойти на платформу, а вместо этого все шла и шла по нескончаемому пустому вагону, пока не раздался гудок. Длинный и протяжный, переходящий в жуткий утробный вой. Так мог выть лишь огромный голодный хищник.

Джинни задохнулась от ужаса и проснулась, тщетно пытаясь стряхнуть наваждение, однако вой лишь слегка стих, но не прекратился.

Камин догорал, и колышущиеся тени в полутемной гостиной напомнили о «не совсем живых фамилиарах». Джинни вскочила, уронив книгу, и машинально потянулась за палочкой, но рука нащупала пустоту.

Спина покрылась липким потом, а в следующее мгновение вой раздался вновь, по ощущениям, совсем близко, как будто бы выли в замочную скважину. Джинни пронзил ледяной ужас. Если тот, кто снаружи, выломает дверь, шансов на спасение или хотя бы на легкую смерть не останется.

Спотыкаясь и натыкаясь на мебель, она отбежала к дальней стене и в панике рванула в сторону тяжелую портьеру, скрывающую окно, уже понимая, что, ворвись адская тварь в комнату, спрятаться за плотной тканью не удастся.

За зачарованным окном бушевал буран, и даже из щелей свистел холод. Снежные вихри бесновались, швыряя в хрупкое стекло пригоршни снега, и ветер завывал в унисон жутким звукам в коридоре.

Джинни застыла в каком-то трансе, уставившись в трясущееся стекло, но, наконец, очнулась и бросилась к закрытой двери малфоевской спальни.

— Открой, открой же, драклы тебя побери, — заорала она не своим голосом, отчаянно барабаня в дверь кулаками, — Дра-а-а-ко!

Он безмолвствовал целую вечность, и Джинни пришлось стиснуть волю в кулак, чтобы не завыть самой и не разорваться на клочки под напором собственной стихийной магии.

Когда дверь спальни, наконец, приоткрылась, являя бледного взъерошенного Малфоя с палочкой в руке, Джинни испытала такое облегчение, что у нее ослабли колени.

— Это Фенрир, он не сможет войти, чары не пропустят,— его голос был бесцветным и отрешенным, будто бы он перечислял ингредиенты сонного зелья.

Джинни подозревала, что его кажущееся спокойствие — не результат выдержки, а скорее какое-то полуобморочное безразличие. Она точно знала, что он злоупотребляет успокаивающими зельями. Из его спальни частенько доносился запах валерианы, а один раз в его отсутствие эльфы вынесли оттуда целую корзинку пустых фиалов.

— Но ведь сейчас даже не полнолуние, — просипела она сорванным горлом. Ее слова почти заглушила очередная рулада.

— Он развлекается, — мрачно усмехнулся Драко, — пугает. Не обращай внимания.

Он обновил заглушающие чары, но вой стал лишь немногим тише.

— Это все, что я могу сделать, — пожал плечами Малфой, — против воя оборотня стандартные заклинания не действуют. Он сделал движение, как будто собирался вернуться в свою комнату, и Джинни метнулась ему наперерез.

— Ты никуда не уйдешь, — ее голос звучал сдавленно и казался чужим.

Он вопросительно изогнул бровь. Джинни все еще трясло от пережитого страха, но гриффиндорская гордость стиснула горло и не позволила прозвучать жалким мольбам.

Она схватила его за рукав мантии и почувствовала, что по щекам, оказывается, ручьем текут слезы.

С ними выходила неизбывная тревога последних дней, постоянное беспокойство за Чарли, за родителей, которые, должно быть, не находят себе места, гнетущий страх провести всю оставшуюся жизнь в четырех стенах среди пожирателей.

— Ладно, успокойся, я остаюсь, — словно откуда-то издалека донесся голос Малфоя. В кармане его мантии что-то звякнуло, а потом у нее в дрожащих руках оказался фиал с успокоительным. Джинни сделала судорожный глоток.

Пока она допивала, Малфой подошел к каминной полке и прикоснулся палочкой к ажурной музыкальной шкатулке. Крышка откинулась, и зазвенели серебрянные колокольчики, создавая едва проступающую сквозь вой мелодию.

— С аккомпанементом лучше, — Малфой снова коснулся шкатулки, усиливая звук. Мелодия была старомодной и какой-то вычурной, но ритмичный перезвон был гораздо лучше пробирающего до печенок воя беснующегося оборотня.

Завывания становились то громче и неистовее, словно оборотень силился перекричать заглушку, то стихали, когда он набирал в легкие воздух. Но ужас, захлестнувший Джинни с головой несколько минут назад, уже начал отступать. Вдвоем с Малфоем было не так жутко, хотя, возможно, просто подействовало успокаивающее зелье. Малфой опустился на диван и уставился пустым отрешенным взглядом в догорающий камин. Джинни присела рядом, едва касаясь его и отчаянно борясь с желанием снова мертвой хваткой вцепиться в рукав его мантии.

Слишком уж холодно и неприступно он выглядел. Хотя в сложившихся обстоятельствах даже такое его частичное присутствие было благотворно, этого все равно было мало. Она только начала отходить, и ей до боли хотелось, чтобы рядом был близкий человек, к которому можно прижаться, который поделился бы с ней своим теплом, обнял и успокоил. Обиженный Драко для этих целей совершенно не подходил.

— Прости меня, — прошептала она во время очередного затишья, — я зря тебе сегодня наговорила гадостей. Я... я больше не буду, честное гриффиндорское!

Малфой продолжал угрюмо глядеть в пустоту.

— Просто хотелось на ком-то сорвать злость, а кроме тебя здесь...

— Не надо оправдываться, — глухо и устало произнес Драко. Его губы тронула едва заметная усмешка, и он, наконец, повернулся к ней и посмотрел в глаза, — я сам знаю, что у меня одна дорога. Не хватило решимости вовремя заавадиться, родители бы не пережили.

Его тон был равнодушным и спокойным, но в словах было столько горечи и обреченности, что у Джинни защемило сердце. Стало вдвойне жалко и его, и себя, и Чарли, и всех, включая лощеного надменного Люциуса, по словам Драко последнее время не вылезавшего из винного погреба. И даже Тома, который превратился в такого урода, что его теперь вряд ли кто-нибудь полюбит.

— Драко... ты же слизеринец, — прошептала Джинни, ее голос срывался от сдерживаемых слез, — значит, хи-итрый... придумай же что-нибудь... какой-нибудь выход... пожалуйста.

— Да, я очень хитрый и коварный, — монотонно согласился Малфой, — поэтому меня до сих пор не скормили Нагини.

Джинни не знала, что в ней может быть столько слез. Она даже не заметила, как они потекли вновь, просто острое лицо Малфоя словно смазалось и начало расплываться перед глазами.

— Ладно, хватит, — Малфой будто отмер, увидев, что она снова плачет. Он вздохнул, успокаивающе погладил ее по волосам, как маленькую, а потом приобнял одной рукой. Очень легко и отстраненно. Джинни, все еще всхлипывая, забралась с ногами на диван и уткнулась носом в узкое малфоевское плечо. Он не отодвинулся, и Джинни была ему за это благодарна. Мелодия в шкатулке постепенно затихала, и пассажи оборотня тоже становились все реже. Видимо, Фенрир выдохся, или ему начало надоедать. Джинни успокоилась, и теперь ей было стыдно за свою слабость.

Хотелось как-то оправдаться:

— Здесь все так давит, — тихо прошептала она, — Эта атмосфера, эти люди в масках, Чарли как неживой, эта змея, даже этот дурацкий вид в окне.

— Как раз вид уже вполне достойный, — откликнулся Малфой, — посмотри. Командная работа.

Джинни подняла глаза. За стеклом в обрамлении чахлых голых деревьев и сухого тростника мерно плескалось спокойное лесное озеро, а непроглядная тьма и буран уступили промозглым осенним сумеркам.

Оборотень в коридоре притих, лишь едва слышно тренькали колокольчики с каминной полки.

— Я хочу увидеть рассвет и весну в этом драккловом окне, — напоследок, хлюпая носом, пожелала Джинни, — я больше не могу все это терпеть.

— Это довольно просто, — хмыкнул Малфой. — Ты действительно этого хочешь?

Джинни с жаром кивнула.

— Могу хоть сейчас устроить, если поможешь или хотя бы не будешь мешать, — голос у Малфоя сделался вкрадчивым, взгляд словно затуманился, и, будь Джинни в нормальном состоянии, она бы обязательно заподозрила неладное.

— Какие у тебя любимые цветы? — вдруг спросил он.

— Сирень, — снова всхлипнула Джинни.

Она вспомнила заросли сирени недалеко от родной Норы, майское солнце и далекие беззаботные дни.

— Закрой глаза, — Малфой перешел на проникновенный шепот, будто боясь ее спугнуть: — Будет тебе сад с сиренью и рассвет.

Джинни послушалась, и в следующее мгновение его пальцы словно невзначай скользнули по плечам, а шею защекотало горячее дыхание. Не то чтобы это было неприятно, но она такого не ожидала. Растерявшись, даже позволила ему пройтись губами по горлу от самого низа до уголка рта. И только тогда словно очнулась и отпрянула. Малфой замер. Джинни насколько могла мягко высвободилась из его объятий, не желая обидеть и в то же время давая понять, что не настроена на продолжение.

— Не надо, обойдемся без сирени, — твердо сказала она, исподлобья глядя на застывшего Малфоя. Он выпустил ее безропотно, с едва слышным вздохом разочарования и даже чуть отодвинулся, сложив руки на коленях. Они еще некоторое время безмолвно наблюдали за тем, как раскачиваются на ветру черные ветви и как гладь озера постепенно покрывается ледяной коркой. А потом пошел снег.