Судьба шпиона (джен)

Апрель подходил к концу, радуя теплой погодой и началом буйного цветения садов и парков. После необычайно холодного марта с метелями и почти зимним морозом, люди, будь то маги или магглы, с удовольствием вдыхали теплый благоуханный воздух и подставляли бледные лица мягкому весеннему солнцу. С утра до ночи на улицах царило оживление. Казалось, что никто не хочет возвращаться в поднадоевшие за зиму дома.

Косой переулок не был исключением. В кафе Флориана Фортескью расставили круглые разноцветные столики, которые ни на минуту не оставались пустыми. У мадам Малкин появилась новая коллекция ярких летних мантий и начался прием заявок на пошив выпускных платьев для школьниц. Менялись объявления, суетились прохожие, драились до блеска мостовые, освободившиеся наконец-то от снега. Всё и вся готовились к лету.

Северус Снейп был, похоже, единственным человеком, который не проникся всеобщим воодушевлением. И действительно. Какое тут воодушевление, если за весь уходящий месяц он так и не смог найти работу. И дело было отнюдь не в его привередливости. Поначалу, только приехав в Лондон, Северус первые три дня провел в наивных попытках устроиться зельеваром или помощником зельевара. На четвертый день безрезультатных скитаний по магическому Лондону он попытал счастья, претендуя уже на должность продавца в магазин зелий и их ингредиентов. Хозяин магазина, узнав о цели его визита, сразу же указал на дверь, ту самую, к которой, со стороны улицы было прикреплено объявление: «Срочно требуются на работу продавец и кладовщик. Рассмотрим любые предложения от кандидатов». На пятый день порядком обескураженному молодому человеку немного повезло, и он смог устроиться в магазин Флориш и Блоттс помогать с переписью старых книг, десятками лет пролежавших на складе. По окончании работы ему вручили пятьдесят галлеонов и в который раз вежливо указали на дверь.

Деньги Северус отправил доктору Аннасу в счет уплаты долга, который и был одной из причин, приведших его в Лондон. Вообще, вся эта история с поиском работы в столице магической Британии началась в один из мартовских вечеров, когда он еще находился дома в Паучьем Тупике и только начинал строить планы на будущее. Было восемь вечера, и Снейп, оставив мать с целителем, поднялся к себе в комнату, где в первую очередь разыскал свой старый потрепанный кошелек, в котором обнаружилось не больше десятка сиклей. В тайнике под подоконником нашлось еще тринадцать галлеонов. Аннас к тому времени посетил их уже пять раз, тактично ни разу не упомянув о плате, которая составляла четыре галлеона за визит. Проведя нехитрые подсчеты, Северус решил занять семь галлеонов у сводного брата, что, учитывая его характер, было не лучшим решением, но другого в голову не приходило.

Винс обнаружился в своей комнате, что было странно для столь раннего часа: старшего из братьев Снейп ну никак нельзя было назвать домоседом. Тем не менее, в этот вечер он сидел у себя за столом и листал что-то, похожее на старую тетрадь или журнал в темном переплете. Стоило ему увидеть младшего брата, как на сосредоточенном лице тут же расцвела ядовитая улыбка:

— Ба! Какие люди к нам пожаловали…. Северус Тобиас Снейп, собственной ненаглядной персоной. Что же тебя привело ко мне, братец?

— Я хотел бы одолжить у тебя денег, — сухо сказал Северус, внутренне готовясь к очередным издевкам, которыми так изобиловали немногие его диалоги со сводным. Винс ответил не сразу. Его порядком удивила подобная просьба младшего брата, всегда державшего свой крючковатый нос гордо задранным к отнюдь не благосклонному небу. Прикидывая в уме выгоду, которую можно будет извлечь из этой просьбы, он со скрытой издёвкой спросил:

— Сколько надо?

— Семь галлеонов.

— Что ж, не так уж и много. Если это взятка школьному начальству, то учти — в Хогвартс тебя не возьмут и за миллион… Разве что ты профинансируешь добровольную пожарную команду. Не надо так хмуриться, малыш. Ты получишь свои семь галлеонов, если поручишься, что вернешь.

— Я верну, — ответил Снейп, игнорируя издевку, — клянусь тебе.

— Ну, полно-полно, любимейший братец. На колени вставать не требуется, целовать подол мантии тоже — я ведь не Лорд. Лучше скажи, зачем тебе понадобились эти деньги?

Северусу очень хотелось высказать дорогому брату все, что он думает о его сарказме, но ради матери он ответил как можно более спокойно:

— Нужно заплатить доктору Аннасу.

— А-а, так вот в чём дело… Заплатить за лечение твоей драгоценной матушки. Знаешь, братец, лично тебе я бы деньги дал. Хоть и наполовину, но мы с тобой одной крови. А, как говорит наш дорогой батюшка-маггл, кровь имеет значение. Но эта женщина… которая является твоей матерью… у меня с ней нет ничего общего. Кроме того маленького недоразумения, что мы живем под одной крышей. К счастью, ситуация обещает скоро исправиться — я нашел работу на материке. Но вернемся к цели твоего столь неожиданного и, безусловно, приятного визита. Так вот. Денег для твоей матери я не дам. Надеюсь, ты хорошо меня понял? На этом можешь сэкономить мое и свое время, убравшись из моей комнаты как можно быстрее, если, конечно, у тебя нет других просьб.

— Винс, признаю, у нас с тобой никогда дела не ладились, но моя мать тут совершенно ни при чем.

— Это ты, глупыш, ни при чем! — голос Винса резко изменился, понизившись почти до шепота, что означало скорое наступление приступа ярости, делавшего старшего брата подчас неуправляемым. Северус это прекрасно знал, но про себя решил не уходить до тех пор, пока не добудет денег. Уверенности младшему Снейпу придавал тот факт, что недавно ему исполнилось семнадцать, а это означало возможность преспокойно колдовать дома, не боясь декретов. Винс же тем временем продолжил вкрадчивым тихим голосом:

— Так вот, милейший мой братец. Слушай сюда. Твоя дорогая мамочка, была еще та… редкостная штучка. Можешь мне поверить. Я о ней немало мог бы тебе рассказать.

— Не говори о моей матери в прошедшем времени и таким тоном!

— Ах, бедолага, ты же еще не знаешь! Доктор Аннас говорил со мной о состоянии твоей дорогой матери. Она ведь, по сути, при смерти!

— Что?! — у Северуса перехватило дыхание. — Какую чушь ты несешь, Винс! Я говорил с Аннасом, он…

— Я попросил его не говорить тебе. Сослался на то, что ты так привязан к этой больной, несчастной, жалкой женщине, что тебя, бедолажечку, надо подготовить к такой правде.

— Ты, ты...

— Что, братец, что? — Винс улыбнулся до ушей. Улыбка была такой же, какой награждал сам Северус Мародёров — здоровая и веселая улыбка удава при виде мыши. Не будь сводный рыжеватым шатеном с голубыми глазами, то братьев наверняка сочли бы близнецами — настолько они были похожи.

— А знаешь, братишка, твоё лицо в это мгновение будет прекрасным воспоминанием о моей жизни здесь с вами, тобой и этой... в общем, твоей матерью, — подытожил старший из братьев Снейп. — Прощай, Северус… и катись ко всем чертям. Кажется, ты собирался поехать в Лондон. В связи с чем — чао. Смею надеяться, мы никогда больше не свидимся.

— Для твоей же безопасности, Винс…

Старший брат расхохотался:

— А ты забавный, Северус! Жаль, что мы с тобой так мало общались. Осторожней на лестнице, смотри, не сверни себе шею. Подумай, что станется без тебя с твоей драгоценной maman.

Снейп действительно в этот момент стремглав мчался вниз, перескакивая через ступеньки старой скрипучей лестницы, что, принимая во внимание его неуклюжесть, действительно, вполне могло кончиться сломанной шеей.

— Доктор Аннас здесь? — запыхавшись, спросил он у матери, вихрем ворвавшись к ней в комнату.

— Он только что ушел. Северус, мне бы хотелось узнать…

— Давай не сейчас, мам, мне надо спешить.

Снейп выскочил в прихожую, как раз успев застать колдомедика, открывающим дверь на улицу. Увидев лицо сына своей пациентки, Аннас сразу понял, какого рода предстоит разговор:

— Вам уже сказали?

— Да, и не доверяйте моему брату, не спрашивайте почему, это семейное…

— Понятно. Извините, если что...

— Не извиняйтесь доктор, вам не за что извиняться. Просто скажите, — Северус помедлил, пугаясь слов, которые собирался произнести, — значит ли все это... Модред и Моргана, неужто это конец для неё?! Сколько ей осталось? Я клянусь сделать всё, что нужно, только бы она жила!

Аннас посмотрел Северусу в глаза:

— Я бы не был так категоричен, молодой человек. Возможно, я даже был бы оптимистичнее в своих прогнозах, если бы видел соответствующий уход и содержание больной.

— Говорите, доктор, мы все сделаем.

— Молодой человек, позвольте уточнить. Не «мы», а именно вы. Я не замечал у кровати больной кого-либо другого, кроме вас. Но даже находись около неё всё ваше семейство — это мало бы помогло. Ей нужно дорогостоящее содержание в клинике, где магически созданы все необходимые внешние условия, и где врачи постоянно контролируют состояние пациентов, поддерживая в них жизнь специальными зельями и заклятиями. Такая клиника в мире только одна. И расположена она в Салеме. Иностранцев на лечение туда берут только за плату. Так что…

— И сколько же надо денег?

— Очень много.

Видя, что Снейп от него не отстанет, Аннас вздохнул и озвучил сумму в десять тысяч галлеонов.

— Сколько времени у меня есть для сбора этих денег?

— Чем скорее — тем лучше, — пожал плечами медик.

— Большое спасибо, доктор. И еще одно. Мы должны вам двадцать галлеонов за визиты. Здесь меньше. Но я обещаю вам заплатить полностью, как только устроюсь на работу.

— Не торопитесь. Деньги вам будут нужны самому. Отдадите потом.

— Но я настаиваю, доктор…

— Северус, не сейчас. Приберегите эти деньги для вашей матери.

Снейп, запирая дверь за врачом, решил на следующий же день попытаться устроиться на работу где-нибудь в этом богом забытом городишке, поближе к болеющей маме, пусть даже другой работы, кроме как маггловской, здесь не найти.

Ранним утром Северус одолжил одну из рубах отца, пока тот мирно спал за кухонным столом, видно так и не сумев добраться вчерашним вечером до спальни. Одевшись как типичный маггл из фабричного квартала, он отправился на поиски хотя бы какого-нибудь заработка. Работа для него нашлась в мэрии, где молодому человеку вручили ведро с краской, толстую кисть и ворох старых газет в качестве инвентаря для покраски ограды вокруг главного административного здания городка. Возня с нею затянулась до позднего вечера. Северус отправился домой, уставший и почти убежденный, что запах краски будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Он и не подозревал тогда, какой сюрприз увенчает его первый рабочий день.

Придя домой, Снейп первым делом тихонько приоткрыл дверь в комнату матери, дабы удостовериться, что с ней все в порядке. И тут он замер прямо на пороге. Рядом со старенькой одноместной кроватью на таком же ветхом рассохшемся стуле спиной к нему сидела девушка в простом клетчатом платье. Одного взгляда на волнистые рыжие волосы было достаточно, чтобы понять, кто у них в гостях. Лили что-то тихо говорила его матери, держа её за руку. Та в свою очередь улыбалась гостье и одаривала девушку ласковым взглядом.

Северус подумывал было тихонько выйти из комнаты, пока его не заметили. Менее всего он хотел сейчас нарушить эту идиллию и встретиться с Лили глазами, увидеть её спокойную приветливую улыбку, почувствовать на себе изучающий и чуть насмешливый взгляд зелёных глаз. Но, взглянув на мать повнимательнее, он невольно подался вперед. Посиневшие губы, легкое дрожание руки, покоящейся на одеяле, лихорадочные яркие пятна румянца на щеках — всё это выдавало сильный прогресс болезни. Лили обернулась на его быстрые шаги, и Северус, кивнув ей, поспешил перевести взгляд на мать:

— Ты как?

— Нормально, мой мальчик.

«Мальчик» вздрогнул — так мать не называла его с момента ареста, когда практически поверила в его виновность.

— Где ты был, Северус? — тем временем спросила Лили, видимо уловив запах краски.

От этого вопроса Снейп почувствовал себя еще более неловко. Уж кто-кто, а Поттер наверняка ни разу не красил заборы. Признаваться Лили, невесте своего извечного школьного врага, что он был занят маггловской работой, Северусу не хотелось. Поэтому он просто пожал плечами, стараясь не смотреть в её сторону. Мать недоуменно взглянула на него, и Снейп поспешил расспросить её о визите целителя:

— Аннас не приходил?

— Приходил. Лили позвала его.

Северус, окончательно утверждаясь в мысли, что в его отсутствие у матери опять произошел приступ, повернулся, наконец, к однокурснице:

— Что случилось, пока меня не было?

— Твоей матери было плохо. Я проходила мимо вашего дома и увидела её в кресле. Она не ответила на мои окрики, и мне показалось, что она тяжело дышит. Тогда я влезла к вам через окно. Надеюсь, вы на меня не в обиде за такую бесцеремонность?

— Что ты, девочка, что ты, — миссис Снейп сжала руку девушки. — Ты такая умница, Лили. Добрая, ласковая, отзывчивая. Такая умница и красавица… Пусть тебе повезет в жизни.

Лили смутилась, взглянула на Северуса, словно извиняясь за что-то:

— Мне, наверное, пора, миссис Снейп. Ваш сын уже пришел, поэтому не хочу мешать вам… Наверное я лучше пойду.

— Что ты, девочка?! Кому ты тут можешь мешать? — мать вопросительно посмотрела на Лили, а затем перевела взгляд на сына.

— Мне пора, — заторопилась окончательно смутившаяся Лили и, пожав руку женщине, поспешила к выходу.

Северус вылетел вслед за гостьей, избегая укоризненного взгляда матери. К огромному удивлению Снейпа Лили ждала его у двери.

— Я хотела сказать тебе, что, если надо, я могу сидеть с твоей матерью.

— А разве ты не должна быть в школе?

— Сейчас пасхальные каникулы. Так что… обращайся, если я могу чем-то помочь.

Снейп ничего не ответил. Лили продолжила:

— Я могу, например, присматривать за твоей матерью, пока ты будешь на работе или…

Ее прервал глухой с хрипотцой голос:

— Спасибо, мисс Эванс, но этого не потребуется.

Северус вздрогнув, обернулся. За спиной стоял отец, в отнюдь не лучшем виде. Даже Лили, умеющая владеть собой не хуже иных слизеринцев, не смогла скрыть испуга пополам с отвращением при виде красноватых белков глаз, одутловатого, опухшего лица.

— Ты меня услышал, Северус, — быстро сказала она и, кивнув главе семейства, поспешила удалиться.

— Со мной говорил Аннас, — без предисловий начал отец, после того как Северус закрыл засов.

— И что? — коротко спросил Снейп глядя на отца с плохо скрытым презрением и явным неудовольствием.

— Я позабочусь о ней.

— Неужели?

— Не хами мне, щенок!

— Я не хамлю, а задаю вопрос по сути. Прости, но менее всего ты производишь впечатление человека, способного быть трезвым больше суток.

— Не тебе судить обо мне.

— Возможно. Только перед тем как давать матери обещание, постарайся хоть один день быть трезвым и находиться около неё.

— Будешь мною командовать?

Северус пожал плечами и вышел из прихожей. Размышляя, он обратил внимание на тот факт, что разговор с Аннасом, очевидно, сильно подействовал на отца. Год назад и за меньшие вольности в общении с родителем младшему сыну влетело бы по первое число, а сегодня обошлось. Да и «дьявольское отродье» сменилось на почти ласкового «щенка». Неужто грядут перемены?

Мать, едва увидев сына на пороге своей спальни, тут же поспешила задать вопрос:

— Что у тебя с Лили, Северус? Вы ведь вроде всегда были друзьями, и она ни на мгновение не верила в твою виновность.

— Это только её слова.

— Нет, Северус. Ты плохо разбираешься в людях.

— Хорошо, допустим. Не хочу спорить с тобою, мам. Давай поговорим о чем-то другом.

— Ты устал, сын. Что ты сегодня делал?

— Заборы красил. А чем не работа?!

— Я ничего не имею против. Но мне хотелось бы, чтобы ты все-таки попытался устроить свою жизнь в магическом мире. Ты не сквиб, Северус, чтобы всю жизнь прожить здесь, в этой дыре. Пообещай мне, что выберешься отсюда.

— Сначала пообещай мне, мама, что выкарабкаешься из своей болезни.

— Мальчик мой! Люди болеют, умирают. Это всего лишь жизнь. Не стоит из-за кого-то, даже если это родная мать, заживо хоронить себя!

Снейп промолчал. Ему не нравилась эта спокойная обреченность в тоне матери. Она правильно истолковала его молчание и поспешила сменить тему разговора:

— И сколько же ты заработал?

— Около двадцати фунтов, — нехотя ответил Северус, успев прикинуть в уме, что это составляет не больше четырех галлионов. — Как ты думаешь, мам, может мне стоит попытать счастья в столице? Отец обещал ухаживать за тобой. Я посмотрю, как он завтра с этим справится. Если что, мы можем попытаться нанять сиделку.

— Если твой отец захочет, он может все. Ты мне не веришь, Северус?

— Я бы очень хотел разделить твою уверенность, мама, но…

— Когда-то твой отец был совсем другим человеком.

— Меня не интересует то, что было, меня интересует только то, что происходит сейчас.

— Даю тебе слово, Северус, что буду присматривать за ней.

Снейп в который раз удивился, как отец, этот законченный алкоголик, умудрялся везде и всюду появляться бесшумно как кошка. Он перевел взгляд на мать. Та улыбалась почти счастливой улыбкой, какая неизменно появлялась на её лице, когда муж был трезв, вменяем и обращал на неё внимание. Снейп эту улыбку ненавидел и весьма неохотно поднялся со своего места, оставляя мать наедине с отцом. Впрочем, выйдя за дверь, он тут же приник к ней, прислушиваясь к разговору родителей. Но беседа оказалась вполне мирной, и через полчаса Северус решил подняться к себе.

Отец сдержал обещание. На следующий день его сын, вернувшись домой с фабрики, где провел восемь часов, разбирая старые бумаги, зачем-то понадобившиеся городской администрации, застал отца у постели матери, читающего какую-то книгу и вполне трезвого.

— Как она? — спросил Северус

— Как видишь, спит. Этот твой доктор производит впечатление шарлатана. К тому же он не из местных.

— Да, он из Лондона. Из нашей больницы.

— Может, обратимся к обычным врачам?

— Нет. Моя мать — ведьма. Обычная медицина ей вряд ли поможет.

— Этот Аннас говорил что-то про Салем.

— Да, но у меня нет нужной суммы.

— Сколько?

— Много… десять тысяч галлеонов. Это что-то около сорока тысяч фунтов.

— Жаль, что твой брат уже уехал. Втроем мы смогли бы что-нибудь придумать.

— Винс не согласился бы.

— Если бы его попросил ты. Но разговаривать стал бы я.

— Отец, я хотел бы с тобой посоветоваться. Я могу поехать в Лондон и попытаться найти работу там. В нашем мире можно заработать неплохие деньги, особенно если я смогу устроиться зельеваром.

— Тогда чего же ты ждешь? Езжай в столицу готовить свои варева.

Вот так Северус получил первое в своей жизни напутствие отца и оказался в Косом переулке, где с каждым днем надежда заработать нужную сумму денег таяла.

Было двадцать пятое апреля, неделя, как он подрабатывал в магазине котлов кладовщиком, постоянно получая нагоняи от владельца. Возвращаясь этим вечером с работы в гостиницу при «Дырявом котле», Северус пребывал далеко не в лучшем расположении духа из-за выслушанной час назад очередной тирады про свои дырявые руки, умудрившиеся уронить последнюю модель медного котла с ультратонкими стенками, на которых теперь остались впечатляющие вмятины. Попробуй, втолкуй теперь хозяину, что медь — мягкий металл, и медный котел с такими тонкими стенками все равно ни один толковый зельевар ни за что в жизни не купил бы. Вид Лили, сидящей за столиком прямо напротив лестницы в гостиничные номера, настроения отнюдь не прибавил.

— Северус! Наконец-то ты явился! — в голосе Лили послышались нотки облегчения. — Я уже думала отправляться тебя искать. Нужно поговорить. Срочно.

— В чем дело, Эванс?

— Твоей маме совсем худо. Ты должен возвращаться домой. Со мной связался Аннас, прислав сегодня сову. Я сразу же аппарировала сюда. Бросай всё. Вот присланный целителем порт-ключ в твой дом.

Снейп, побледнев, ухватился за пузырек, почти вырвав его из рук девушки.

Паучий тупик в совокупности с грязно-серым сумеречным небом выглядел особенно тоскливо. Дверь его дома была не заперта, внутри царила тишина.

— Мама, отец, — позвал Снейп.

Никто не отозвался. Тишина в доме перестала быть мирной, в ней появилось то особое угрожающее, злое, дразнящее предчувствие непоправимого. Словно в каком-то замедленном сне под ногами привычно прогнулись рассохшиеся половицы. Мирно заскрипела узкая, знакомая с детства, деревянная дверь с облупившейся от старости краской.

Мать лежала на кровати с закрытыми глазами. Похоже, она спала, как и отец, сидящий рядом с ней на стуле и облокотившийся о стенку со старыми выцветшими обоями. Северус подошел ближе к кровати, стараясь особо не шуметь. Лицо матери сильно осунулось за время его отсутствия и казалось бледнее, чем обычно. Он осторожно коснулся её руки и вздрогнул, отдернув пальцы.

Ладонь матери была ледяной. Безжизненной и ледяной, словно бы её выточили из мрамора.

Северус лихорадочно принялся прощупывать пульс. Прошло несколько долгих и томительных минут, пока он понял тщетность своих попыток и принялся будить отца, изо всех сил тряся его за плечи. Но тот все никак не хотел просыпаться, а под конец неуклюже завалился боком на кровать рядом с матерью. Поначалу Северус подумал, что отец пьян, но никакого запаха алкоголя не было. Тогда он сжал и его запястье. Пульса не было.

Возле двери послышались шаги, на которые Снейп никак не отреагировал. В его голове царил абсолютный разлад, в висках стучало... Окружающий мир словно отдалился. Словно между ним и сознанием Северуса кто-то воздвиг невидимую стену. Поверить в реальность происходящего, как и осознать то, что он теперь один, не считая брата, парень не мог.

Поэтому он безучастно невидящим взглядом смотрел, как Аннас обошел его и подошел к кровати. Как он проверяет пульс сначала у матери, а потом у отца, водит палочкой, произнося какие-то заклятья. Затем целитель порылся в своем саквояже, достав маленький конусообразный мерный стаканчик и закупоренную колбу с изумрудной жидкостью. Вылив зелье в стаканчик, Аннас протянул его молодому человеку. Тот непонимающе уставился на мерцающую изумрудную жидкость.

— Выпейте.

Северус послушно поднес стаканчик к губам.

— Что произошло? — только через пять минут спросил он, сидя на стуле в гостиной, куда привел его Аннас.

— Убийство, — коротко ответил колдомедик. — Я уже вызвал сюда авроров.

— Убийство? — вяло и непонимающе переспросил Снейп, плохо соображая под воздействием зелья.

— Ваших родителей заавадили, Северус. Я уже видел подобное, когда работал в аврорате. Видимо, после вашего оправдания у вас появилось немало врагов.

То же самое предположили и авроры, прибывшие через десять минут. Они забрали тела с собой, при этом допросив Аннаса. Он показал, что утром, навещая больную, отметил существенное ухудшение её состояния и поспешил в аптеку за необходимыми зельями, а когда вернулся — увидел молодого человека, пребывающего в глубоком шоке рядом с мертвыми родителями.

Авроры попытались допросить и Снейпа, но быстро поняли бесполезность этой затеи и ушли.

Утром к Северусу прилетела сова из министерства. Его вызывали в аврорат. Снейп провёл ночь, пребывая в полудрёме, временами переходящей в какое-то подобие бреда. Поэтому, проснувшись утром в старом кресле гостиной, он несколько раз перечитал повестку, прежде чем содержимое скупого текста наконец-то проникло в сознание.

В двенадцать часов он был в Лондоне, в министерстве. Допрашивал его молодой следователь аврората Фрэнк Лонгботтом. На Северуса этот тёмноволосый вежливый аврор произвел на диво хорошее впечатление. Лонгботтом тщательно расспросил его обо всем, что произошло в тот день, и сверил его показания с показаниями Лили Эванс и Аннаса. Затем он решил осведомиться о врагах у молодого человека. Тот ответил кривой усмешкой. Молодой аврор уже готов был отпустить Снейпа, клятвенно заверяя, что приложит все усилия для поимки убийцы или убийц. Но тут внезапно в комнату вошел Глин Крейг и, кивнув молодому коллеге, без приглашения присел на краешек стола, нависая над Северусом.

— Мы с вами, похоже, никак не расстанемся.

Лонгботтом хотел было сказать что-то Глину, но тот отмахнулся от него:

— Успокойся, Фрэнк. Мне поручили подсобить тебе с расследованием. Я уже дважды имел дело с этим поразительным молодым человеком, которого, к твоему сведению, уже успели обвинить в массовом убийстве.

— Но Визенгамот оправдал его.

— Не суд, а Дамблдор, Фрэнк. Позволь заметить, что это разные вещи! И вот мой первый вопрос к вам, мистер Снейп. Где вы находились с четырех до семи часов вечера двадцать восьмого апреля?

— Он уже давал показания, — начал было Лонгботтом, но Крейг его снова прервал:

— Ничего, пусть повторит еще раз, я желаю послушать.

— Я работал до половины седьмого в магазине котлов. Можете спросить у его хозяина. Затем я отправился в бар «Дырявый котел», в гостинице при котором я проживаю. Там меня поджидала Лили Эванс, которая сообщила, что целитель Аннас прислал ей сообщение и порт-ключ. Сообщение от целителя гласило, что я должен поспешить к матери, которой стало хуже. Где-то около семи я был дома и обнаружил своих родителей мертвыми — вот и все. Что тут нужно пояснить? Что тут непонятного? Сколько еще раз мне нужно это повторять?! Может столько, сколько сотрудников в аврорате?! Чего вы от меня ждете? Чего хотите?! Может, чтобы я... я! сознался в том, что убил свою мать?! Этого вы хотите от меня?! Этого?!

Снейп чувствовал, как во время рассказа его отрешенность внезапно стала сменяться яростью, внутри него назревал взрыв. Ещё чуть-чуть, и он ударил бы по наглой, самодовольной роже этого Глина.

Но, видимо, сие намерение явственно отразилось на его собственном лице, так как Крейг поспешно пересел в кресло, располагавшееся у противоположной стены, и уже оттуда продолжал:

— Ну, вот видите, около семи, значит, теоретически, вы вполне могли их убить.

— Проверь мою палочку, идиот! — не выдержал Северус.

— Тише-тише, — заволновался Фрэнк, — мистер Снейп, не грубите старшему следователю аврората, мы понимаем ваше состояние, но все же…

— Не могли бы вы проверить мою палочку, аврор Лонгботтом, — максимально вежливо обратился уже к нему взвинченный Северус, — чтобы у старшего следователя аврората Крейга не возникало никаких необоснованных подозрений.

— Хорошо. Раз вы так настаиваете на проверке вашей палочки, то давайте действительно проверим её при свидетелях, чтобы не оставалось никаких неясностей. Приори Инкантатем, — произнёс Фрэнк заклинание, и из палочки посыпались желтые искры. — Вот видите, Глин, заклинание для излечения мелких ран.

— А ты уверен, что у него одна палочка?

— Глин, вы увлекаетесь. Кстати, какое второе дело вы вели в отношении мистера Снейпа?

— Об избиении.

— Вы кого-то избили? — в обращении Лонгботтома к Северусу сквозило искреннее удивление на грани разочарования.

— Нет.

— Если на вас недавно нападали, то это вполне может оказаться ниточкой к нашему делу! Вы запомнили лица нападавших? Может, знаете их имена?

— Я не видел их лиц, а имен они не называли.

— Мы проверим списки всех родственников погибших в той деревне.

— Обязательно, — ядовито заметил Крейг и прибавил:

— Вы можете идти Снейп, с вами свяжутся.

Снейп вышел из кабинета в полной уверенности, что всякие потуги молодого аврора Фрэнка Лонгботтома по раскрытию этого дела будут немедленно пресекаться его старшим товарищем. Почему — Северус немог ответить. Но для себя твердо решил докопаться до истины и одному провести расследование гибели родителей, уповая в деле правосудия только на себя и свою находчивость. Самым гадким во всей этой истории было то, что в глубине души Северус знал: погибни у него кто-то в той деревушке, и он бы точно также мстил поджигателю, правда, только поджигателю, а не его родным. Впрочем, что такое боль от потери близких парень теперь, увы, знал не понаслышке.

Похороны четы Снейпов состоялись через день на старом кладбище около фабрики. Пришли Аннас и Лили. Приехал и Винс. Вчетвером они отстояли панихиду. Северус все время молчал и отказался от предложения священника произнести речь. Он по-прежнему не мог разобраться в своем прошлом, в том что он чувствует сейчас.

К боли от потери матери примешивались тяжелые воспоминания о её жизни. Она любила и боялась отца, потакала ему во всем, прощала даже нелюбовь к собственному сыну. И это при том, что только в последние дни жизни он вел себя с ней по-человечески. На просьбу священника сказать пару слов об отце Снейп также тактично промолчал, вспомнив длинные витиеватые ругательства и подзатыльники, которыми дорогой родитель подчас награждал младшего сына. Особенно когда понял, что тот тоже маг, урод, как и обе его жены. Ирония судьбы: к нему, рьяному католику, всегда почему-то липла вся эта ведьмовская нечисть.

Северус мог припомнить, как отец читал ему какие-то книги, или играл с ним до первого в его жизни всплеска стихийной магии. После этого все пошло кувырком. Ребенком он не понимал, почему папа стал плохо к нему относиться. А мама все объясняла как-то сбивчиво и неясно. Она вроде как была рада, что он может творить чудеса: перекрашивать собранный для неё букет в её любимые цвета, заставлять летать ромашки, кружить по комнате залетевшие в окно листья, но всегда запрещала ему это делать при посторонних. Детство Снейпа прошло в мучительных попытках разгадать тайны взрослых. Результатами его раздумий были только тумаки, которыми его щедро одаривали старшие. Понимание происходящего пришло значительно позже.

Задумавшись, Северус не заметил, как к нему подошла Лили. Она ничего не сказала, только заглянула в глаза и пожала руку. Аннас напротив, выражал свое сочувствие в длинных витиеватых фразах. Впрочем, говорил он искренне и даже, не удержавшись, всучил Снейпу на лоскуте пергамента рецепт успокоительного собственного изобретения. Северус коротко поблагодарил доктора и однокурсницу за поддержку и распрощался с ними, изъявив желание побыть у могилы одному. Через минуту старое кладбище погрузилось в тишину, нарушаемую только неуместно жизнерадостным чириканьем воробьев, купающихся в луже.

— Ты думаешь, что все знаешь о своих родителях, не правда ли, брат? — Северус вздрогнул от неожиданности и обернулся:

— Что-то хочешь сказать мне, Винс?

— Пожалуй, сейчас для этого вполне подходящий момент. Я завтра уезжаю и перед отъездом хочу познакомить тебя с историей нашей семьи.

— Зачем тебе это?

— Ну, хотя бы для восстановления вселенской гармонии. Она для меня заключается в том, чтобы ты перестал презрительно коситься на имя нашего отца на этом камне.

— Я никого не презираю.

— Неужели?

— Винс, говори, что хотел, или уходи.

— Ой-ой-ой, как страшно. Слушай же сюда, мой грозный братец. Дело обстояло так. Много-много лет назад в одном старинном двухэтажном доме в Лондоне жил судья. Он был молод и весьма известен. Журналисты обожали писать о его войне против преступных банд и коррупции, о его пуританском образе жизни, о его безупречной семье. Смелые приговоры этого молодого служащего Фемиды заставляли людей верить в правосудие и охотно доверять свои проблемы властям. Молодой судья, вдыхая фимиам, щедро кадящий со страниц газет и из радиоприемников, чувствовал себя настоящим героем и наживал себе при этом немало врагов, абсолютно не заботясь, по зубам ли ему будет с ними справиться. Если кратко, жил он увлекательно и счастливо со своей молодой женой. И, как водится, ни о чем не подозревал, отправляясь на очередное заседание суда промозглым осенним вечером. Его жена осталась дома и, присев у окна, слушала радио, сочиняя письмо подруге. Внезапно слова диктора отвлекли её внимание. Ровный голос сообщал, что в Высокий Королевский Суд Лондона поступила жалоба на одного из судей. К немалому своему удивлению женщина услышала фамилию мужа. Решив, что ослушалась, она все же отложила в сторону ручку и нервно прошлась по комнате. Она пребывала в том состоянии, когда прекрасно понимаешь, что несчастье уже произошло, но смириться и поверить никак не можешь. А потому лихорадочно ищешь хоть что-то, что позволит иначе трактовать сложившуюся ситуацию. Два часа женщина не знала покоя, ожидая мужа из суда, а когда он возник на пороге её комнаты, то всё поняла без слов. Через месяц газеты написали, что бывший судья Тобиас Снейп и его жена покидают Лондон. Это было финалом громкого скандала, давшего обильную пищу газетным писакам.

Через месяц в маленьком домишке, в одном из городов нашей богом забытой провинции, у четы Снейпов родился сын. Его назвали Винсом. Миссис Снейп после рождения ребенка сильно разболелась. Доктора ничем не могли ей помочь, они даже не могли понять, в чем же заключается причина болезни. Было выдвинуто немало гипотез. Во время всех этих печальных событий за новорожденным ухаживала женщина из местных.

Но вот миссис Снейп пошла на поправку и объявила, что за сыном будет ухаживать сама. Муж поначалу возражал, ссылаясь на её слабое здоровье, но затем уступил. Однажды ребенок заболел… Врачи поставили страшный диагноз... Тобиас примчался с работы (он был единственным нотариусом в городе)… И с ужасом увидел, как его жена склоняется над детской кроваткой с палочкой в руках, водит ею по воздуху и что-то тихо бормочет. На все расспросы женщина сбивчиво, пряча глаза, отвечала, что просто пыталась развеселить ребенка. А на предложение выбросить странную палочку, заупрямилась и даже чуть не заплакала. Так бывший судья и честный католик с ужасом узнал, что все это время был женат на ведьме. В доме произошел скандал. И это было только начало.

Однажды миссис Снейп, гуляя с сыном по городу, увидела мужа беседующим с той няней. Через день она снова увидела их вместе. Муж проигнорировал её расспросы. Жене все стало ясно. Семейную жизнь четы Снейпов отныне наполняли только скандалы, взаимные упреки и слезы. Их сыну было четыре года, и он с испугом наблюдал за ссорой родителей, за тем, как его мать, услышав от отца непонятное слово «развод», выбежала на улицу, громко хлопнув дверью. Малыш побежал к окну и вскарабкался на подоконник, чтобы посмотреть, куда так спешит его мама…

Винс внезапно прервал свой рассказ, его молчание затянулось на несколько секунд. Продолжил он свое повествование необычным для него глухим голосом:

— Я как сейчас помню красный платок, который она набросила на простенькое белое домашнее платье… Он так красиво развивался за её плечами, напоминая мантию сказочной королевы с картинки из моей первой книжки. Она выбежала на дорогу. Я зачарованно смотрел на её платок и волосы. Как вдруг черная тень смела и платок и маму, раздался визг тормозов. Он был оглушающим.

Я... плохо помню голос матери. Детские воспоминания почти не сохранили его. Зато этот визг тормозных колодок мне, боюсь, никогда уже не забыть. Я видел из окна, как на дорогу выскочил отец без пиджака, в одной рубашке и исчез в конце улицы. Несколько минут перед нашим домом никого не было, и я начал воображать, как тихонько спущусь с подоконника, затем вниз по лестнице, впервые открою сам замок на входной двери и пойду вслед за мамой. А потом я увидел, как её несут на растянутой простыне. Платка не было, а на платье была широкая темная полоса и красные пятна. Я, помню, страшно удивился. Ведь у мамы не было никакого белого платья с красными пятнами. Затем я услышал, как дверь в мою комнату заперли. Вечером мне сказали, что мама уехала… но я сразу же понял, что это значит. Отец через месяц женился на твоей матушке, моей няне. Ещё через год после твоего рождения, узнал, что она тоже ведьма. Всё повторилось. Он начал пить, пропускать работу. Вскорости в городе появился новый нотариус.

— Зачем ты рассказываешь мне все это, Винс? Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу, чтобы ты понял, кто в этой могиле действительно достоин презрения, хочу, чтобы ты понял, кем на самом деле была твоя мать.

— И кем же? — ледяным тоном спросил Северус, доставая палочку.

— А ты как думаешь, братец? Конечно же…

Договорить Винс не успел — в него полетело заклятье. Впрочем, он оказался искусным дуэлянтом. Всё же Дурмштранг ни для кого не проходит даром. Ударная волна разбила памятник позади него, ничуть не задев самого Винса, который успел выхватить свою палочку и нацелить её на брата.

Ответный удар Северус сумел отразить с помощью Протего и тут же послал Сектумсемптру. Брат уклонился, насколько позволяло расстояние между памятниками в том месте, где он стоял. Заклятье ударило в руку. На рукаве тут же проступило бурое пятно и начало медленно разрастаться. Вид собственной крови вызвал у Винса прилив бешенной ярости. Ему хотелось убить брата, стереть его в порошок, сделать все, чтобы тот осознал… Что именно должен был осознать Северус Винс и сам не знал… И вряд ли понимал, что бросает в брата Аваду. Тот метнулся к одному из старинных склепов, но поскользнулся на мокрых листьях и грузно завалился на низенький памятник. Зеленый луч пролетел в дюймах десяти от его головы. В узком проходе между могилами, предпринимая неуклюжие попытки подняться, Северус чувствовал себя обреченным. Совсем, как два года назад у озера после сдачи СОВ. Брат не спеша подошел к нему, нервно улыбаясь, его руки дрожали. Северус поднял палочку не испытывая большой уверенности, что сможет отразить следующее заклятье. Но Винс вдруг спрятал свою в карман. Северус не преминул воспользоваться случаем, и, цепляясь за мраморного, покрытого мхом, грустного ангела поднялся на ноги и оглянулся. По дорожке к ним спешили Лили и Аннас. Винс тихо выругался.

— Что здесь произошло, молодые люди? — спросил целитель.

— Подумали, что увидели инфернала, — ответил Винс

— Северус? — Лили очевидно не спешила верить старшему из братьев Снейп.

— Все так и было.

— Неплохая версия для авроров, — холодно сказал Аннас. — Вон они, идут сюда.

Впрочем, авроры поверили в инфернала. Оказывается, два года назад здесь уже проводилась охота на этих тварей. Выразив сочувствие братьям, авроры отпустили их домой.

Лили и Аннас вызвались сопроводить молодых людей, промолчавших всю дорогу от кладбища до Паучьего тупика. Возле дома их поджидал нотариус. От него присутствующие узнали, что согласно особой воле усопшего главы семейства завещание должно было быть оглашено до срока. Дом доставался миссис Снейп и Винсу, но в случае смерти жены усопшего, её доля также переходила Винсу. Северус, таким образом, неожиданно для себя оказался на улице. Лили шепнула ему, что можно попытаться судиться, но Снейп чувствовал, что не потянет суд ни морально, ни материально. Он решил снова податься в Лондон.