За стеной (гет)

Но они жили в таком сложном мире давно установившейся дружбы и мимолетных ссор, что у Кребса не хватало ни энергии, ни смелости войти в этот мир.

Эрнест Хемингуэй. «Дома»

* * *

— Милочка, куда запропастились твои родители? Неужели так основательно осели в Австралии?

«Вы даже не представляете себе, насколько основательно», — мысленно ответила Гермиона, непроизвольно сжав кулаки так, что ногти впились в ладони — физическая боль всегда отвлекала от боли душевной.

Съехав (точнее, сбежав) из Норы, Гермиона не придумала ничего лучше, чем на время перебраться в старый родительский дом. Тут уже несколько лет никто не жил, но она всё никак не решалась продать его. А теперь… Пришло время сбросить груз прошлого в виде дома, где провела детство, где какое-то время была счастлива. Гермиона знала, что не станет здесь жить, а также понимала, что ей не помешают деньги. Начинать новую жизнь с пустым кошельком — неразумно, а зарплата в Мунго не так велика, как хотелось бы.

В первый день она навела порядок в доме и, изрядно утомившись, вышла на задний двор — подышать и поглядеть на заросшие кусты, за которыми когда-то так старательно ухаживала мама. Грустные мысли только-только успели накатиться на Гермиону, как миссис Гроуз, соседка, считавшая себя другом Грейнджеров, влезла в личное пространство со своими расспросами.

— Да… Они уже не вернутся, — скупо ответила ей Гермиона.

Миссис Гроуз никогда ей не нравилась, было в этой женщине что-то отталкивающее. Вот и сейчас она глядела на Гермиону так пристально, будто хотела прочесть мысли. Даже издалека можно было заметить её тяжёлый взгляд, который усугублялся ещё и тем, что миссис Гроуз явно перебарщивала с тушью, отчего ресницы склеивались и напоминали паучьи лапки. «Рон бы точно не оценил такой макияж», — с некоторой обречённостью подумала Гермиона, поёжившись — то ли от холода, то ли от неприятной компании.

— А что так? — не унималась соседка.

«Что так? Всё очень просто. Я изменила память своим родителям, и они, будучи уверенными, что их зовут Венделл и Моника Уилкинс и что у них нет никакой дочери, переехали в Австралию и жили там счастливо. Ровно до тех пор, пока кто-то не поджёг их дом. До тех пор, пока они не погибли при пожаре. Теперь они на кладбище, австралийском, причём на памятниках даже не их настоящие имена. Вот поэтому-то они и не вернутся, миссис Гроуз».

— Там… климат хороший.

— Ох, а я уже так привыкла к их соседству, даже спустя три года всё жду, когда они вернутся. Что же, теперь ты здесь поселишься? Я гляжу, дом в порядок приводишь.

— Я выставила его на продажу.

— И переберёшься к родителям?

— Нет! — Гермиона почувствовала, что ей не хватает воздуха. На улице уже темнело, царила странная душная прохлада, и дома вокруг вдруг показались нежилыми. «Так… спокойно, всё в порядке». — Нет… По крайней мере не скоро. Я планирую пока пожить в Лондоне.

«И желательно не просто пожить, а прожить там долгую жизнь. Хорошо бы ещё счастливую».

Завершив разговор с миссис Гроуз, Гермиона вернулась в дом и спешно закончила перебирать вещи. По сути, ей не так много нужно было взять — кое-что из одежды, книги, личные вещи, старые фотографии. К счастью, после смерти родителей чары рассеялись, и на все семейные фото вернулось изображение Гермионы. Хоть что-то у неё осталось на память.

К вечеру Гермиона управилась с делами и устроилась в гостиной с книгой в руках. На коленях не хватало довольно мурчащего Косолапуса, но он остался в Норе и, вероятно, в этот момент бегал где-то в саду, пугал гномов. Как только она обустроится на новом месте, нужно будет забрать кота к себе. Пусть в лондонской квартире ему будет не так удобно, как в большом доме, но он привыкнет. Важно только подгадать день и время, чтобы Рона не было дома. Учитывая её трусливый побег от серьезных отношений и его прощальное «ты можешь вернуться, когда захочешь…», им лучше не сталкиваться. Слишком уж чётко прорисовывалась картина встречи: вот она заходит в Нору и видит там Рона, в глазах которого читается радостное «ты передумала, пришла обратно?» или куда менее вероятное «что ты здесь забыла?» И даже если Рон лишь сухо поздоровается и спросит о её делах, неловкости не избежать.

Так что Гермиона начала мысленно сопоставлять свой рабочий график с расписанием Рона, и тут вспомнила про блокнот. Написанные чернилами слова всегда выглядят весомее, чем произнесённые мысленно. Наметив подходящий день, она аккуратно вывела вырисовавшийся в голове план действий:

1) Продать дом.

2) Найти квартиру.

3) Переехать.

4) Забрать Косолапуса.

5) Начать жить.

Жить нормально. Это несложно. Раньше же получалось? Если не считать Волдеморта с его хоркруксами и василиском, общения с беглым заключенным, скитаний по лесам, ну и волшебства. Можно ведь устроить себе приемлемую жизнь с точки зрения магического общества. Работа, дом, семья — всё то же, что и у магглов, только с некоторыми бонусами. К счастью, работа у неё уже есть, жильё, вероятно, тоже скоро будет, а насчёт семьи… Практика показала, что с этим пока следует повременить. А уж с пунктами «работа» и «дом» она как-нибудь справится. Кстати, чтобы удачно их сочетать, можно поселиться недалеко от Мунго. К тому же вряд ли ей удастся найти в городе квартиру с камином, аппарировать прямиком в больницу нельзя, а так можно будет добираться пешком. Гермиона нашла в справочнике номер одного из лондонских риэлторских агентств и тут же позвонила:

— Здравствуйте, я хотела бы снять квартиру в районе универмага «Чист и Лозоход лимитед»…

* * *

— Тише, Косолапус, у меня есть ещё полчаса до будильника! — простонала Гермиона ранним утром две недели спустя в ответ на недовольный возглас кота, который следовало понимать так: «Вставай быстрей, я хочу есть!.. И мне скучно».

Она перевернулась на живот и накрылась одеялом с головой, но и это не помогло заглушить следующий вопль «мяу!», который на сей раз можно было вольно перевести так: «Если ты не встанешь сию же секунду, я запрыгну на тебя. Так что давай, хозяйка, обойдёмся без крайних мер». Пришлось встать. Что и говорить, Косолапус порой умел убеждать.

Гермиона уже неделю как переехала, и её новая квартира оказалась вполне сносной. Пожалуй, её можно было бы довести до уровня «хорошая», если немного постараться — заставить полки книгами, добавить пару горшков с цветами, купить занавески… За эти несколько дней на новом месте она мало что сделала, чтобы добавить уюта. Но это только пока.

Раньше в своих мыслях Гермиона часто критиковала интерьер Норы за то, что там всё было чересчур, каждая вещь бросалась в глаза. А в её новом жилище, словно в противовес, как будто всего по чуть-чуть не хватало. Куда ни посмотри — всюду заметна некоторая незавершённость, хочется что-то добавить, довести до совершенства. Только руки никак не доходили — долгие смены в Мунго отнимали много времени и сил.

А может, Гермиона пока просто не готова окончательно обустроиться на новом месте, потому что подсознательно боится сжигать мосты. Конечно, возвращаться к Рону в её планы не входило, даже гипотетически, но… Ох, и самой себе трудно объяснить, почему так сложно делать первые шаги по новой дороге, когда недавно пересечённая финишная прямая предыдущей дистанции ещё виднеется вдали.

Гермионе вдруг вспомнились волшебные часы в доме Уизли, где стрелка с именем Фреда застыла на отметке «в смертельной опасности». Рон как-то заговорил о том, что следовало бы убрать эту стрелку (ну а кому захочется ежедневно лишний раз вспоминать о том, что одного из членов твоей семьи больше нет в живых?) и добавить другую — с именем Гермионы («ты ведь для нас уже, считай, родня»), и все соглашались, но… Никто так и не перешёл от слов к делу. Ведь исчезновение имени «Фред» с циферблата означало бы, что они приняли гибель Фреда и смирились с ней, а это, как бы там ни выглядело со стороны, было не так. И замершая стрелка, пожалуй, стала неким символом, напоминанием о том, что с каждым из них может что-то случиться, что необходимо ценить родных.

А полупустые полки для Гермионы — может, это тоже символ? Показатель того, что у неё впереди ещё много времени, много всего интересного. Она оставляет место для чего-то стоящего. Да и вообще, новые вещи купить куда проще, чем избавиться от старых. На днях, собираясь на работу, Гермиона заметила в шкафу старую футболку Рона — с эмблемой команды «Пушки Педдл». Наверное, случайно прихватила её вместе со своей одеждой, когда в спешке собирала вещи. Поначалу подумала, что нужно вернуть футболку законному владельцу, но, поразмыслив, решила, что лучше не стоит напоминать ему о своем существовании.

Но сколько бы старых футболок ни валялось у неё в шкафу, в доме всё же ощущалась пустота. Гермиона чувствовала её особенно остро — наверное, оттого, что никогда раньше не жила одна. Родительский дом, общая спальня в Хогвартсе, Нора… Всегда вокруг неё были люди, и чаще всего они только мешали — не давали сосредоточиться на чтении, или на написании эссе, или на размышлениях о том, как лучше в очередной раз помочь Гарри… Теперь же, напротив, угнетала тишина. Стены в доме были тонкие, и теоретически Гермиона могла бы слышать шум из соседней квартиры, если бы в первый же день не наложила звукоизолирующие чары. Уж лучше жить в абсолютной тишине, чем невольно слышать обрывки чужой жизни.

Пусто и тихо. Сказали бы ей раньше, что у неё будет такая квартира, Гермиона бы не нашла минусов. Но в действительности одиночество, которое она сама для себя выбрала, оказалось… пугающим. Отчётливо слышать шелест каждой страницы, когда читаешь, отдающий эхом шум капель с кухни, где не до конца закручен кран… А ещё в квартире имелся телефон. Он, разумеется, никогда не звонил, но Гермиона зачем-то пару раз поднимала трубку и проверяла, есть ли гудки. Гудки были, но аппарат по-прежнему хранил молчание. Хотелось даже убрать его куда-нибудь подальше, раз пользы всё равно никакой, но Гермиона решила, что это совсем уж глупо. А вдруг позвонит арендодатель? Или если ей понадобится вызвать такси? Или того хуже — службу помощи? Убирать с глаз долой вещь только потому, что она тебя слегка пугает — глупо. Особенно учитывая то, что «слегка пугало» Гермиону очень многое.

Часто ей казалось, что в квартире слишком холодно, особенно по ночам — приходилось использовать согревающие чары. Но и в тепле уснуть удавалось не сразу — слишком привыкла к Рону, сопящему под боком. И как она спала одна столько лет? Да и днём она часто куталась в плед — он мягкий, и прекрасно заменяет чары. Гермиона всё думала, что это странно — постоянно мёрзнуть, но внутренний голос резонно замечал: «Может, хватит уже ходить босиком по полу? И купи себе одеяло потолще!»

Когда на пятый день в квартиру «заселился» Косолапус, Гермионе стало куда веселее и спокойнее. Ночью он устраивался у неё в ногах, а днём боролся с гнетущей тишиной. Уж кто-кто, а Косолапус был большим любителем пошуметь. А ещё с ним можно было поболтать. Ответных реплик ждать не следовало, но выговориться — всегда пожалуйста. Да, это одно из преимуществ одинокой жизни — можно смело разговаривать с котом, и никто не будет косо смотреть на тебя.

— Держи, Косолапус, — сказала Гермиона, накладывая коту порцию корма. — Благодаря тебе я точно никогда не просплю на работу…

* * *

— Мне нужна помощь, — сказал Люциус Малфой, стоя в дверном проёме её квартиры.

Гермиона пришла с работы и едва успела принять душ, планируя за день хорошенько выспаться, как вдруг услышала стук в дверь. Первый раз с тех пор, как она переехала, к ней наведались гости.

Увидев, кто именно стучался, Гермиона опешила. Она и подумать не могла, что когда-нибудь ещё увидит этого человека. С утра в Мунго кто-то обмолвился, что Малфоя выписывают, но эта новость утонула в водовороте других — более важных.

Тем не менее Гермиона впустила его в свой дом, просто потому, что всегда считала естественным помогать тем, кто просит об этом. Даже если это бывший Пожиратель. Когда Люциус уже вошёл, она запоздало подумала, что выглядит не совсем подобающим образом (особенно в глазах консервативного чистокровного мага) и предприняла попытку оправдаться:

— Простите, я не одета, собиралась вздремнуть. Не ждала гостей.

Но Малфой никак не отреагировал на эту реплику и, похоже, вообще не интересовался её гардеробом — смотрел куда-то в пол.

— У вас тут… Тут довольно светло, — проговорил он, уже успев оглядеться. — И чисто.

— Никогда бы не подумала, что вы ценитель маггловских апартаментов…

— Поверьте, мисс Грейнджер, для меня это тоже непривычно.

Люциус снял пальто, разулся и вместе с Гермионой прошёл в гостиную, где она забралась с ногами в мягкое кресло, а ему предоставила возможность устроиться на диване.

— Так что вы хотели, мистер Малфой? Не припомню, чтобы звала вас в гости.

«Хотя вряд ли вы из того типа людей, которым требуется приглашение».

— А что, сюда вход только по пригласительным?

Хотелось ответить ему грубо или хотя бы язвительно, но тут Люциус издал шелестящий звук — глубоко вздохнул, и... И Гермиона не смогла. Если человек так тяжело вздыхает, значит, он волнуется, и никакие саркастичные комментарии этого не скроют.

— Нет… Наверное… — пробормотала она, силясь подобрать слова. — Как вы узнали, где я живу?

— Я проследил. Шёл за вами от Мунго.

— Но я дома уже почти час.

— Я… ждал.

— Вы хотите, чтобы я поверила в то, что вы шли за мной от больницы и, вычислив мою квартиру, решили просто подождать? Скажите, как вы узнали мой адрес?

— Адрес? Мерлин, да я даже не знаю, какая это улица! — Люциус вновь шумно вздохнул. — Я выжидал удобный момент. И… Вы долго не открывали.

Гермиона не была следователем, но ей казалось, что он говорит правду, пусть это и звучит нелепо. Очевидно, чистокровному магу не так-то просто решиться просить помощи у одной из тех, кого он всегда презирал. Ей ли не понять, что значит бояться сделать первые шаги к чему-то неизвестному. И если Гермиона строит новую жизнь, опираясь на прочный фундамент, то у Люциуса даже развалин от старой не осталось. И он вступает в новый мир — мир, который существовал без него всё это время, который, вероятно, не очень доброжелательно настроен к ничего не смыслящим в маггловском быте волшебникам.

— Я была в душе, — пояснила она. — И вам следовало бы воспользоваться дверным звонком, а не отбивать себе кулаки.

— Что, простите?

— Я сказала… — Гермиона хотела повторить, но тут до неё дошло, что он просто не знает, что такое дверной звонок. — Та кнопочка у двери — если бы вы на неё нажали, я бы услышала раньше.

— Я не заметил этот… звонок.

— А если бы и заметили, то не догадались бы использовать его по назначению, не так ли?

— Нет… То есть да… И поэтому мне нужна ваша помощь. Я не очень хорошо ориентируюсь в маггловском мире. Мне негде жить, и я… Понятия не имею, с чего начать. У меня есть деньги, но на этом всё.

Гермиона смотрела на Люциуса Малфоя, сидящего в её маггловской квартире на её маггловском диване и просящего найти ему не менее маггловское жильё, и думала, что мир сошёл с ума.

— Хорошо, — она кивнула. — Я помогу. Вам надо найти квартиру, но на это потребуется время, минимум пара дней. Так что... Есть место, где вы могли бы ненадолго остановиться?

— Имей я такое место, разве я был бы сейчас здесь?

— Действительно, — Гермиона мысленно отругала себя за глупый вопрос и призадумалась. Нужно было не только найти подходящую квартиру для Люциуса, но и объяснить ему, что к чему. Его можно хоть сейчас заселить в отель, но освоится ли он там или перепугает весь персонал своими причудами? Скорее второе. Главный вопрос: как много потребуется времени, чтобы разжевать Малфою основные правила поведения среди магглов? Гермиона очень надеялась, что немного, и, заглушив внутренний голос, отчаянно вопивший: «Чёрт возьми! Ты вовсе не обязана ему помогать...», она твёрдо сказала:

— Вы можете остаться у меня. Но только на первое время.

«Какая же ты дура, Гермиона!» — ответил на это оскорблённый внутренний голос.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — сразу же за ним отозвался Люциус. Его реакция Гермионе понравилась больше.

— Пожалуйста, мистер Малфой.

«Полная дура!»

Гермиона изо всех сил старалась игнорировать резонное возмущение внутреннего голоса. Ведь помочь кому-то — это всегда хорошо, верно? Одно доброе дело влечёт за собой другое, и так по цепочке. К тому же такой альтруизм по отношению к Малфою теоретически можно расценивать как противовес её дурному поступку в отношении Рона. Да, она быстренько поможет Люциусу и тут же спровадит его из своей жизни, а приятное послевкусие останется. Пусть и звучит не очень убедительно.

Так, что там было по плану?..

5) Начать жить.

6) Объяснить себе, какого чёрта надо было предлагать Малфою помощь.

7) Избавиться от Малфоя (зачёркнуто). Помочь Малфою.

Гермиона на удивление легко уснула, и тот факт, что в её гостиной устроился Люциус Малфой собственной персоной, её не тревожил. Он выглядел слишком потерянным для человека, замышляющего что-то дурное, и, помимо прочего, мало что мог противопоставить ей без палочки. «Безобидный Люциус Малфой» — звучит почти как оксюморон.

«Это просто жалость», — убеждала себя Гермиона.

«Нет, это тебя нужно жалеть, раз ты пускаешь в свой дом кого ни попадя, лишь бы не оставаться в одиночестве», — комментировал её мысли назойливый внутренний голос.

* * *

— Грейнджер, наконец-то я тебя поймал, уже которую смену бегаешь от меня, как драклов снитч!

— Чтобы от кого-то бегать, нужно для начала знать, что кто-то за тобой гонится, не так ли? — сказала Гермиона Оливеру Вуду, с которым встретилась в коридоре Мунго.

— В твоём случае это непринципиально, ты бегаешь по инерции.

— А ты наблюдательный, — Гермиона не стала уточнять, что имел в виду Оливер — то, что она убегала от Пожирателей Смерти почти год, или же её недавний «побег» от Рона. — Так зачем тебе меня ловить?

— Да просто, — Оливер неопределённо махнул рукой.

— По инерции? Так ты же вроде ловцом никогда не был.

— Скажу тебе по секрету — вратари тоже ловят. Только не снитчи, а квоффлы. И отбивают иногда. А целители, бывает, коллег в коридорах отлавливают. У каждого, знаешь ли, своя специализация. А вообще, я хотел с тобой поговорить об одном пациенте, которым, как мне кажется, ты интересуешься.

— С чего такая уверенность?

— Ты навещала его не так давно, я сам видел.

Он хочет поговорить с ней о Люциусе? Знает, что тот поселился у неё? Откуда? И сойдёт ли «мне стало его жаль» за достойное оправдание, или же придётся прибавить «мне страшно жить одной, пожалуйста, не осуждай бедную девушку»? Чёрт, чёрт, чёрт! А может, Оливер просто переживает о будущем своего пациента и хочет об этом потолковать? Но почему тогда с ней? Малфоем много кто интересуется, между прочим.

— И что ты хотел обсудить?

— Да мне просто стало любопытно, зачем ты к нему заглядывала.

— Чисто медицинский интерес. Точнее, колдомедицинский, — не моргнув глазом, соврала Гермиона. Очевидная ложь, ведь истощение после Азкабана — это самое обычное явление.

— А не слишком ли запоздал твой интерес? Уже лет семь прошло, и никаких сдвигов. Пустая трата времени.

— Семь лет?

— Ну да, и похоже, с годами Obliviate не ослабляет хватку.

«Obliviate? При чём здесь… Бог ты мой, он говорит о Локхарте!»

— Как быстро летит время... — Гермиона, как могла, старалась не показать, какое облегчение испытала. Выходит, о Люциусе, который уже пару дней жил у неё, никто ничего не знает, тем лучше. Пока у них всё шло тихо-мирно. Откровенно говоря, они практически не пересекались, она успела научить его лишь основным вещам, чтобы он мог хоть как-то осваиваться во время её смен в Мунго.

— Годы идут, Тёмные Лорды умирают… Не скажешь мне, почему та, что приложила столько сил для становления мира, та, которая прочла столько книг о защите от Тёмных Искусств, идёт в целители? Почему не в аврорат? Или, на худой конец, не в Министерство?

— Возможно, потому же, почему в целители идёт подающий большие надежды игрок в квиддич.

— Ты всё время отвечаешь так пространно, или я для тебя особенно нелюбимый собеседник? — Оливер склонил голову набок и пристально посмотрел на Гермиону, отчего той стало неловко. Нет, ну а что она должна была сказать? Он ведь и сам знал ответ на свой вопрос, да и не обо всём удобно говорить, стоя в коридоре Мунго.

— Просто это личное. Уж прости, но мы с тобой не такие уж близкие друзья.

— А если я хочу это исправить?

Ей не послышалось? С чего вдруг? Они в течение двух лет периодически сталкиваются в больничных коридорах, и до сегодняшнего дня за Оливером не наблюдалось интереса к её персоне.

— Я слышал о тебе и Роне, Гермиона, — он ответил на главный вопрос, крутившийся в её голове. — Если это не слишком самонадеянно, я хотел бы с тобой как-нибудь поужинать. Мы бы поговорили, то да сё. По-дружески, ты не подумай ничего такого…

— Оливер, я… — Есть ли объективная причина для отказа? — Я много работаю.

— Хочешь, открою тебе маленький секрет? — Гермиона кивнула. — Мы работаем в одной больнице. И ещё — я хороший стратег. Так что я выпросил у Сметвика твой график и выяснил, когда ты свободна. Можешь выбрать между пятницей и понедельником.

Гермиона никогда бы не подумала, что, получив приглашение на свидание (дружеское!), можно чувствовать себя загнанной в угол. Хотя, с чего вдруг такие ассоциации? Ведь они с Оливером старые знакомые (пусть и не общались в школе, но всё же), к тому же коллеги (хоть и работают на разных этажах и редко пересекаются). И, ко всему прочему, Оливер очень милый (пусть он милый всегда и со всеми, даже с самыми ненавистными пациентами, но тем не менее). Почему же тогда ей так сложно согласиться на одно безобидное свидание? «Потому что если Рон вдруг об этом узнает, ты будешь чувствовать себя ещё большей предательницей, чем две недели назад».

— Понимаешь, мы с Роном совсем недавно расстались, и… — Гермиона сделала паузу, чтобы Оливер сказал: «Да-да, прости, я всё понимаю и больше тебя не потревожу», но он молча слушал. Ждал продолжения. Что ж… Вздохнув, снова заговорила: — У нас с ним всё было хорошо, просто в какой-то момент я… ушла.

— Зачем уходить, когда всё идёт хорошо?

Резонно. Вот кто мог бы пойти служить в аврорате и вести там допросы, каждую нестыковку комментируя фразой вроде: «Вы путаетесь в показаниях, мисс Грейнджер! Может, вы пытаетесь меня обдурить? Ничего у вас не выйдет, выкладывайте всё как есть!» Гермиона не сомневалась, такой подход принёс бы свои плоды.

— Может, всё было благополучно только формально… — пробормотала она.

— Операция прошла успешно, но пациент скончался?

Гермиона грустно усмехнулась.

— Вроде того.

— Так… — Оливер слегка натянуто улыбнулся. — Дай мне знать, если передумаешь.

— Обязательно, — пообещала она, а потом, тяжело дыша и размышляя о завершённом разговоре, стала смотреть вслед медленно удаляющейся фигуре.

Наверное, больше он её не потревожит (по крайне мере, в ближайшее время). И это к лучшему, ведь у неё сейчас и без того в избытке причин для беспокойства. Так ведь? Или…

— Оливер! — позвала Гермиона, хотя какая-то частичка её надеялась, что он не услышит.

— Да?.. — всё-таки обернулся.

— Я свободна в пятницу.

* * *

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, куда же вы так спешите? — спросила миссис Дэй, довольно милая пожилая женщина, которая сдавала Гермионе квартиру. Пожалуй, при другом раскладе её вряд ли можно было бы считать милой, но разве можно критиковать человека, который предоставляет тебе жильё?

Гермиона спешила домой и столкнулась с миссис Дэй у самого подъезда. Вообще-то, обычно она не торопилась по пути домой, чаще шла медленно, но… Когда у тебя в квартире живёт Пожиратель Смерти (бывший!), хочется поскорее узнать, как он там. Конечно, вряд ли Люциус стал бы вредить ей намеренно, но вполне мог случайно подпалить кухню.

— Да у меня там кот… некормленый… А вы что же, заходили меня проведать?

«Или, скорее, проверить?»

— Нет-нет, что вы… — миссис Дэй поджала свои и без того тонкие, бескровные губы, отчего стала отдалённо напоминать Гермионе змееподобного Волдеморта. Только куда более миролюбивого. — Я сдаю ещё одну квартиру, ту, что справа от вашей.

Гермиона понимающе кивнула, хотя она и подумать не могла, что старушка, живя в пригороде, умудряется сдавать в Лондоне даже не одну, а целых две (если не больше) квартиры.

— Жильцы скоро съезжают, надо бы новых подыскать, вот этим и занимаюсь… А из-за возраста, сами понимаете, мне не в радость метаться от одного дома к другому.

Под взглядом тусклых, как старые затёртые монеты, глаз миссис Дэй Гермиона призадумалась. «А ведь это бы всё упростило…»

— Знаете, одному моему хорошему знакомому как раз очень нужно жильё. Он не слишком хорошо знает город, недавно приехал из Уилтшира, но горит желанием тут обосноваться. Я могу за него поручиться.

«Или не могу? Но вам об этих сомнениях знать вовсе не обязательно».

— Даже так? Что ж, раз это ваш хороший знакомый… Нынешние жильцы съедут до конца месяца. Пусть ваш друг со мной свяжется, и мы всё обсудим…

Довольная таким простым решением проблемы поиска жилья для Малфоя, Гермиона как никогда быстро поднялась на свой этаж и, на ходу снимая пальто, вбежала в квартиру. В гостиной Люциус сидел в кресле (её кресле!) и читал книгу (её книгу!) И в целом выглядел весьма безобидно.

— Вы что-нибудь ели? — поинтересовалась Гермиона. Раз уж она взялась его опекать — нужно делать это как следует.

— Да, заказал еду из ресторана, — словно бы нехотя отозвался Люциус, как будто она отвлекла его от чего-то крайне важного. И прибавил: — Как вы и учили.

Отлично. Выходит, от голода он уже не умрёт.

— Мистер Малфой, как вы смотрите на то, чтобы снять жильё в этом районе?

— Вы спрашиваете из любопытства, или же у вас есть варианты?

— В конце месяца освобождается квартира в этом доме. Думаю, вы могли бы поселиться там. Она не больше моей, но, полагаю, на первое время вам…

— Вы действительно считаете, что у меня большие запросы? — Люциус перебил её, причём у него каким-то магическим образом получилось сделать это почти вежливо. — После двух лет Азкабана меня устроит любой вариант.

— А после стольких лет в Малфой-мэноре?

— Это было слишком давно, — казалось, что Люциус говорил это не ей, а самому себе. — Времена изменились, мисс Грейнджер, вам ли не знать.

В последних словах улавливалась нотка осуждения, но Гермиона предпочла не обращать на это внимания.

— Вы правы. И раз вас всё устраивает, через пару недель сможете переехать. А поскольку жить мы будем по соседству, то вы сможете иногда обращаться ко мне за помощью. Ну, до тех пор, пока не привыкнете.

— И где, вы говорите, эта квартира?

— Прямо за стеной…