Елизавета (гет)

«Сегодня 2 августа 2010 года.

А у нас оживление. И теперь, выглядывая в окно, я могу наблюдать двух высших, что парят перед моими апартаментами. Красавчики, как на подбор, все в черных одеждах с какими-то отличительными знаками на груди. Которые, к сожалению, все никак не могу разглядеть, они все спиной ко мне. Это у них теперь новый охранный пост, причем посменный. Наверное, чтобы могли отдохнуть от моих речей. Я от скуки то пою им матерные частушки (хотя в детстве побывала в деревне медведей), то просто издеваюсь, сидя на подоконнике перед раскрытым окном, свесив ноги по ту сторону. Чем жутко их нервирую. Боятся, и правильно. О, нужно спеть им что-нибудь из оперы.

Просто я решила, что четвертую неделю взаперти стоит чем-нибудь обозначить. Например, попыткой сбежать. Оказывается, что навык лазанья по стенам древнего замка, камни которого ветер успел за много лет хорошенько обтесать, очень сильно повышается при осознании, что за спиной у тебя немаленькая такая пропасть. И кто придумал строить свои дома среди отвесных скал? Глупый вопрос, знаю. Но я все равно горда собой. Хотя меня и относительно быстро поймали и водворили обратно. Зато я видела хоть кого-то! Пусть и не совсем живого. Уже веселее. И эти красавцы неподалеку — тоже развлечение.

*след от чашки* Да, приятного аппетита мне. Вчера меня все же оставили без обеда и ужина. Кому бы пожаловаться? И… *записи обрываются* „

Я закрыла дневник и быстро спрятала его в тайник в стене около кровати, чувствуя приближение древнего или древней. Время покажет, а пока только и успела усесться на перину, схватив книгу и сделав вид, что читаю. Гостем оказалась та стервозина, что успела получить от меня по своей мордашке в первый же день нашего знакомства. Это она тогда стояла рядом с князем, пока я старалась взять в себя в руки, думая только о том, что у меня есть любимый мужчина, и я просто обязана вернуться к нему. Помнится, Елена рванула мне наперерез, стараясь перехватить меня, удирающую, в воздухе. Зря. Жаль, не успела налюбоваться следом от моего каблука на ее лице (хотя это получилось случайно, ну не умею я еще хорошо владеть крыльями), князь оказался более проворным. Князь, князь. Я даже имени его не знаю!

— Иди за мной, — вот так вот, ни здравствуй, ни прощай. Я, усмехнувшись, встала, смерив Елену презрительным взглядом. От ее облика всегда веяло замогильным холодом и, как мне казалось, пахло плесенью и сыростью, заставляя морщиться носик. Но, видимо, только мне, — Поживей.

— И тебе доброго вечера, отжившая свое, — я нарочито медленно пошла за ней, понимая, что, в конце концов, ей придется мириться с моим шагом, либо, схватив, просто дотащить.

— Не соблазняй меня убить тебя, — Елена показала ряд белоснежных зубов с сильно выделяющимися клыками.

— Не посмеешь, — высокомерно бросила ей я. Блеф, конечно. Но, глядя на то, как она разъяренно отвернулась, приходило понимание, что у них прямой приказ не убивать меня и не калечить. И то, и другое вампиресса сделала бы с превеликим удовольствием, в понятном порядке. Я не понимала ее зависти ко мне, живой. А возможно и более молодой. Судя по всему, ее смерть настигла около тридцати пяти лет. Она была миловидной, а может и красивой, но своим нравом портила все очарование. И мне так нравилось ее бесить… Тогда слетала ее маска показной вычурности и спокойствия. Открывая совершенство ярости, да… извращенная красота. А пока мы шли в тишине, и я старалась запомнить дорогу. Полезно бывает.

Итак, мы оказались в столовой зале, освещенной сотнями свечей. Я стала рассматривать пышное великолепие этой одной из многочисленных комнат замка, стараясь не смотреть на князя, что жестом отпустив Елену восвояси, встал из-за накрытого стола и направился ко мне.

— Даже не поприветствуешь? — я стояла перед одной из картин, что могли дать фору многим известным галереям. Целый ряд изящных портретов женщин разных эпох. Передо мной была «Дама с горностаем», как считается кисти Леонардо да Винчи, в золоченной раме.

— Неужели это оригинал? — голос предательски дрожал, выдавая мое волнение. Главное, не оборачиваться.

— Ты совсем не хочешь меня слышать… — нотки сокрушения и печали в его голосе, заставили меня насторожиться. Или я должна была купиться на это? Почувствовав, как он нежно гладит меня по волосам, гневно повернулась, тут же чуть не уткнувшись лицом ему в грудь, все же князь выше меня на полторы головы. Вот уж почувствуй себя маленькой и хрупкой.

— Именно. Не хочу, — я разрывала расстояние между нами, отходя за стол. Понимая, что уже проиграла. Ведь я, не отрываясь, смотрю на него, на то, как он, подобно хищнику, подходит к столу, остановившись напротив меня, и насмешливо улыбается. Так смотрят на шедевр. А может, и кролик на удава. Снова этот блеск желания в его глазах и любопытство ребенка к новой игрушке. Все как в тот день. Нет, не желаю! Я зло смела дорогущие столовые приборы на пол.

— Полегчало? — его вопрос вторил моим мыслям. Полуулыбка скользнула по моим губам.

— Да, — пора брать себя в руки. Я смогла спокойно взглянуть на вампира.

— Тогда прошу к столу, — приглашающий жест рукой, что снова сокрыта белой перчаткой. Я прошла к месту во главе, вспоминая, что по этикету, он обязан сесть напротив. А это значит, не рядом. Мне начинали нравиться эти огромные по своей длине столы. Князь даже помог мне присесть, приняв мои правила игры. По его знаку нам (снова мне) подали ужин. Запеченная телятина в сладковатом соусе, если не ошибаюсь, лобстеры, утка с яблоками, вино, фрукты. А я думала, что это мама меня закармливает. Но если в ее материнских чувствах сомневаться не приходилось, то в этом случае приходили нелестные мысли, что меня откармливают на забой. Однако, будучи голодной, я приступила к трапезе, позволяя древнему любоваться мной, все-таки сказывалось вчерашнее голодание. А булочки с чаем не совсем то, что нужно моему организму (которые подали днем). В голове крутилось множество вопросов, требующих немедленного ответа. Но получу ли я его? Как же я хочу домой.

— Спрашивай, — когда я все же наелась, ваше высочество позволили мне, по-русски говоря, открыть рот на интересующие меня темы.

— И как же мне тебя звать? — я сделала ударение на «тебя», подчеркивая то, что не собираюсь перед ним раскланиваться. У него для этого есть целая свита.

— Удивлен. Не думал, что первым вопросом станет что-то подобное. А какое имя тебе по душе? — ясно, ответы я так просто не получу.

— Лично для тебя? Боюсь, что воспитанная девушка не должна знать таких слов, — устало и немного язвительно улыбнулась. Не смотря ни на что, я тоже получала удовольствие от растягивания этого вечера. Двадцать два дня взаперти. Не видя никого. Да я сейчас была бы рада даже обществу костлявой с косой.

— Тогда на выбор. Сейчас меня называют Владимиром. Когда-то очень давно — Всеволодом. Но думаю, что тебе ближе всего окажется имя Вильгельм, — широкий жест — выбор.

— Вильгельм… — я тихим эхом повторила имя, что заставило сердце пропустить один удар. В голове тут же образовалась сумятица из образов, обрывков воспоминаний, чувств. Чужих чувств. Я непроизвольно тряхнула распущенными волосами, зажмурившись, стараясь остановить безумие в моей голове. Это что, его проделки?

— Хватит!

— Я и не начинал, — открыв глаза, глубоко вздохнула. Тогда перейдем к другим вопросам.

— За что ты мстишь Северину? — упоминание любимого воспроизвело эффект кнута. Князь тут же оказался на ногах.

— Мщу? — тон был насмешлив, но весь его приближающийся ко мне облик словно пылал гневом. Он был взбешен. Бог мой, и как же ты, мой милый, смог ТАК наступить ему на любимую мозоль? Но ничего, подобными вспышками меня не напугать, — с чего ты взяла, что моя цель месть?

— Я не красива, глупа и своенравна. Не лучшая характеристика для спутницы жизни. Тем более для существа, что прожило не одну человеческую жизнь. И по совместительству князек таких же обреченных на жизнь.

— Ладно, — кривая усмешка на прекрасных губах, что привыкли повелевать, — Я лишь заберу то, что ему никогда не принадлежало. Зато будет принадлежать мне.

— Вот уж не знала, что у вампиров бывает белая горячка, — теперь злиться начинала я. Как он смеет смотреть на меня как на вещь? И обращаться так же! Никто не давал ему права покушаться на мою жизнь. Мою! — Я никогда не буду твоей, — оставалось только удивляться металлу, что проявился в моем голосе. Я даже сама себя до конца смогла убедить.

— И чем же он заслужил твою любовь? — казалось, древний по-новому взглянул на меня, мгновенно успокоившись. Внимательно так, с каплей удивления и каплей восторга.

— Он более человечен. И более хорош, чем, например, ты, — выпалила я и отвернулась. Меня смущал его взгляд, уж лучше бы он кричал и злился. Впрочем, тут же пришлось вновь тонуть в его глазах, ибо Влад/Вильгельм/Володя (еще не решила, как его называть) насильно повернул мою голову к нему. Хоть шею не свернул.

— А если он любит не тебя?

— То есть? — вопрос поставил меня в тупик.

— Идем, — в этот раз я приняла его руку. Моя ручка в его казалось совсем детской…

Снова коридоры, тонущие во мраке и страшных тайнах. Повороты, лестницы, снова повороты. Я уже даже не пыталась запомнить откуда мы пришли. О, как наивны были мои мысли сбежать отсюда. Это же целый лабиринт!

Конечным пунктом стал просторный рабочий кабинет, что так же был освещен свечами. Я зашла и непонимающе оглянулась на моего сопровождающего.

— Сядь в кресло, — кивок в сторону письменного стола из черного дерева. Всюду царил идеальный порядок.

Послушно опустившись в мягкое кресло, позволила взгляду блуждать по комнате. Вот оно! На стене напротив висел портрет. Я обомлела, с первого взгляда казалось, что на нем изображена я. Но приглядевшись… Нет. Я откинулась назад, скрестив пальцы рук, все находя новые и новые различия. Женщина на полотне обладала огромной волей, волей к жизни и свершению своих желаний. Такая никогда бы не позволила себя держать под замком. И все же моим плюсом было то, что я не была так холодна, во мне были мягкость и умение сочувствовать. В ней этого не было. И это далеко не весь список. Мы были совершенно разные.

— Кто это?

— Она вошла в историю под именем Изабелла Португальская. Умерла в 1539 году в возрасте тридцати пяти лет… Ты смогла тогда ускользнуть от меня. И от него тоже. Не желая, видеть нас обоих. Не позволяя вмешиваться в свою жизнь — жизнь человека. В этот раз, я не дам тебе уйти.

— Но это не я. Только сумасшедший примет нас за одну, — встав, я отошла к окну, распахнув его. Воздух — вот чего мне сейчас не хватало. Неужели Северин во мне видит лишь Изабеллу? Женщину, что жила так давно… Стало очень обидно. Память тут же милостиво подкинула воспоминания о том дне, когда однажды он назвал меня Бель, — Ты обвиняешь его в том, что делаешь сам…

— Возможно. Но я сделаю тебя счастливой, — я горько рассмеялась.

— Уже сделал. Как же. Единственное, что ты можешь — оставить меня в покое, вернув в Россию, — я даже понятия не имела, где именно мы находимся. Но то, что не на моей родине — это точно.

— Этого я не могу, — ласковый шепот мне на ушко, князь мягко обнял меня за талию. Я откинула голову назад, закрыв глаза. Мною владел страх. Я безумно боялась этого вампира. И не потому что не могла ничего противопоставить его силе, мощи и смертоносности, клыкам, когтям и крыльям. Влад подводил меня к черте, которую я не желала переступать. Как же боялась я того, что смогу предать любимого! Пусть Северин и мог изменить мне. Но я не могу.

По лицу побежали слезы, в то время как древний целовал меня. Чувственно… Нежно… Нужно это прекратить. Немедленно.

— Не смей! — мой крик заглушил звук пощечины. Он меня убьет. Определенно.

— Пошла вон, — снова передо мной ледяная скульптура. Дожидаться пока она оживет, я не стала, рванув из кабинета.