Елизавета (гет)

Сегодня З0 июля 2010 года.

Здравствуй, мой неизвестный друг. А может, и не друг. Это уже не важно. Что я делаю? Пишу этот бредовый дневник. Что сподвигло (не знаю, есть ли такое слово в русском языке) меня на это? Какой же ты любопытный. Но, пожалуй, я удовлетворю твое любопытство.

Все дело в том, что уже третью неделю нахожусь взаперти. И хотя моя комната не похожа на келью, а скорее, на королевские хоромы (с громадной кроватью с балдахином и даже с прилегающими туалетом и ванной), у меня появляется стойкое ощущение, что я схожу с ума. От скуки и от одиночества. Всегда считала, что понимать и знать ценность одиночества — редкий дар, которым я все же обладаю. Недавно убедилась в обратном. И поскольку мне мой разум еще ценен, то вспомнила о старом психологическом приеме: завести себе слушателя/читателя. *несколько строчек зачеркнуто*

Голодом меня не морят, уж спасибо и на этом. Еда ежедневно появляется на столе в определенные часы. А именно в два часа после полудня (все равно я раньше не встаю), в восемь вечера и чай с плюшками около двенадцати ночи. Все в соответствии с моими привычками из моей жизни по выходным. Теперь можно сказать, что прошлой жизни. Какой она была? Ладно, начну с самого начала.

Мне крупно повезло: будучи на пятом курсе медицинского университета по специальности лечебное дело, пробиться для прохождения очередной летней практики в государственную новосибирскую областную клиническую больницу. И это при том, что туда могли попасть либо богатенькие, либо умные (вторых естественно меньше). Пришлось делать вид, что я умная. Ибо вся родительская денежная помощь и моя стипендия уходили на проживание в этом громадном (после моего «мухосранска») городе.

И в первый же день практики я умудрилась застрять в пробке, благодаря чему пришлось пару остановок просто пробежать. Под дождиком. Точнее — хорошим таким ливнем. А потом, как выяснилось, я зря бежала. Наш новый куратор заявил мне, что могу быть свободна, так как он терпеть не может опаздывающих, ведь врач (!) не может позволить себе такой роскоши.

Тогда, проглотив все резкие слова, готовые сорваться с языка и вернувшись в раздевалку, я медленно пошла к своему шкафчику. Взгляд упал на зеркало. Оттуда на меня смотрела бледная девушка (я всегда больше смахивала на привидение, чем на живого человека), русые волосы которой из-за воды совсем темными прядями выглядывали из-под высокого чепчика, а белый халат местами покрывался пятнами из-за мокрой одежды под ним, в зеленых глазах плескались слезы. Я даже толком не успела высушиться, так спешила. И зря. Опустившись на низкую скамеечку, я разрыдалась от собственного бессилия, не зная, что делать дальше. Вылететь на пятом году обучения из-за глупого опоздания. Да, моя семья будет гордиться мной. И даже красная сессия может идти коту под хвост. Меня накрыла паника.

— И кто тут у нас слезы льет, что скоро больницу затопит? — я подняла глаза, от чего-то прекратив плакать, на молодого мужчину. Длинноватые светлые волосы зачесаны назад, рост около ста восьмидесяти. Выглаженный белоснежный халат и черные строгие брюки. Красивое лицо аристократа, смотрящее на меня с интересом и сочувствием. Этого оказалось достаточно, чтобы меня задеть. Я, демонстративно шмыгнув носом, достала из кармана бумажные платочки и принялась вытирать мокрые дорожки со своего лица. Хорошо, что макияжем на практике не пользуюсь. Мало ли чего, — Шагом марш за мной в кабинет, — я послушно встала и поплелась следом.

— Как зовут? — теперь я сидела на кушетке для осмотра больных, болтая ногами и суша волосы полотенцем, под пристальным взглядом врача-терапевта. Это я успела прочитать на дверной табличке.

— Елизавета Сергеевна, — и вспомнив, что забыла прицепить бейджик, добавила, — студентка пятого курса лечебного факультета.

— А мое имя Северин, — я замерла. Столь редкое и звучное имя не могло оказаться совпадением.

— Северин Белов? — неужели это действительно он, ведущий врач, за десятилетнюю практику которого у него на руках умерло всего лишь четверо? Либо это дар от Бога, либо невероятное везение, но, тем не менее, Белова знали и почитали. И, наверное, только такие как я ни разу не видели его фотографии, хотя и читали несколько работ.

— Он самый, — мужчина усмехнулся, — и не вздумай мне сейчас начать выкать. Лучше расскажи, чего рыдала-то?

И я, заливаясь румянцем, поведала свою постыдную историю. Странно, но почему-то при нем, ситуация перестала казаться безвыходной. И каково же было мое удивление, когда Северин Александрович предложил пройти практику под его руководством! Да я только мечтать о таком могла. Порешив, что сегодня он обговорит все с начальством, а практику начнем завтра, мы разошлись каждый в свою сторону. В прочем, я тут же стала обзванивать своих знакомых, перетрясая «сарафанное радио», чтобы узнать о моем руководителе побольше из ненаучных источников. Оказалось, Северин полон загадок и в обыденной жизни. Все, что о нем знают, что он не женат (кольца на пальце и я не увидела) и что у него есть сестра и брат. Не густо.

Шла вторая неделя моей волшебной практики. Белов оказался действительно талантливым врачом, который не жалел ни сил, ни времени, чтобы обучить некоторым премудростям моей будущей работы (как тогда думала) такую дуреху как Волкова Елизавета. Правда, сам он был со своими тараканами в голове, как я это называла. Например, не переносил личных прикосновений, даже случайных. Порой появлялся абсолютно незаметно за спиной или еще где, не любил зеркала и никогда не обедал и не завтракал в столовой, предпочитая трапезничать один. А его глаза… Они напоминали мне желтые «зырки» родительской Мурки. Только с той поправкой, что в его глаза я могла вглядываться часами, находя все новые и новые глубины. Они манили своей таинственностью и необычностью. Не удивительно, что мне дико завидовали, я оказалась первой и единственной ученицей Северина, и поэтому была ввязана в негласную войну. Студентки и молодые медсестры на пару с врачихами, что хвостом увивались за моим руководителем, всячески старались меня довести, подколоть или просто мелко напакостничать. Не на ту напали, вот что я скажу. Все их действия вызывали только мой смех. Я даже завела тетрадь, в которую вписывала их поступки, а затем отплачивала чем-нибудь подобным. Нельзя же их совсем оставлять безнаказанными. Так, кажется, я увлеклась?

Да… Если чем я и увлеклась, так это самим Беловым. От чего хотелось выть, уходя после тяжелого дня в больнице, и скребя сердцем, топать до дома, прыгая с головой в учебу, чтобы в последующие дни не ударить лицом в грязь перед ним же.

В один из таких дней меня и выудили подруги из-под кипы учебников и атласов, дружной толпой утащив к одной из них, смотреть фильмы, пить чаи и, конечно, сплетничать. Вот и зачем я на это согласилась? Знала же, кого расспрашивать больше всех будут. Пришлось стоить из себя партизана. Да и фильм этот. Решили пересмотреть «Сумерки». Не то, чтобы я была в особом восторге от этой чисто дамской истории… Но в этот раз, от начала до конца пристально всматриваясь в экран, находя все больше и больше сходства между моим Северином и Карлайлом Каленном, я приходила в состояние крайнего удивления и подозрения…

Нормальный человек посмеялся бы, да и забыл, а я таким человеком не была. Чтобы проверить кое-какие догадки, было решено стать самой его пациенткой. После чего встал закономерный вопрос «Как?». Попросить подруг помочь — все равно, что подписать себе смертный приговор, самой же себе что-нибудь сломать…я слишком большой трус для этого. Ненавижу боль. Мой самый большой страх — это именно она.

На следующий день в половину шестого утра, я добралась до одного из закрытых городских озер. Плавать в этой грязнейшей луже не собиралась, зато вот побегать по ближайшим косогорам — запросто. Желательно до тех пор, пока обо что-нибудь не споткнусь. А в этом с моей грацией, я была уверена, тем более учитывая, сколько здесь всевозможных торчащих отовсюду корней деревьев и мусора. Человечество, блин.

— Больно! — не удержавшись, воскликнула я, при этом дернув вывихнутой ногой, что находилась в заботливых руках Белова (которые, кстати, были просто ледяными), пытавшегося мне помочь. Ободранные коленки и локти вместе с ладошками и подбородком так же вопили о боли. Постаралась я на славу, и тогда, сидя на все той же кушетке в его кабинете, могла себя похвалить за старание.

— Вот как так можно было? — Северин снова осторожно принялся осматривать сильно опухающую конечность, — возможно, перелом.

— Я ради дела старалась, — честно ответив, поморщилась.

— Это для какого? — теперь еще и по совместительству мой врач пошел за перекисью водорода и ватой. Хорошо еще не за зеленкой. Я прекрасно помню эти яркие впечатления от встречи зеленой жидкости с ободранной кожей еще с детства.

— Фигуру нужно блюсти, — со знанием дела ответили 49 килограмм живого веса в свои двадцать с хвостиком лет.

Мужчина моей мечты лишь рассмеялся, а я обиженно отвернулась, пока он аккуратно протирал смоченной H2O2 ваткой мои чуть кровоточащие раны. Колени. Локти. Ладони. Теперь пришла очередь подбородка. Вот я красавица, а! На глаза навернулись слезы. Белов, нежно проведя рукой от скул до подбородка, повернул мое лицо к себе. Слишком близко. Мне показалось, он даже не дышал (конечно, он не дышал!). Не удержавшись, я подалась вперед, накрыв его губы своими. Нежный поцелуй продлился всего ничего, но этого хватило, чтобы кое-что понять. Отстранившись, я со всей серьезность спросила, при этом цепко следя за его малейшими движениями.

— Ты вампир? — удивление, а затем резкий смех сказали мне еще больше, чем его ответ.

— Девочка, ты фильмов пересмотрела? — сидевший передо мной на корточках Северин, положил руки по бокам от меня, буравя от чего-то сердитым взглядом. Как удобно. Мне.

— Знаешь, я никогда не целовала труп. Но…— схватив с полки из ванночки, оказавшейся в моей досягаемости, скальпель, я с размаху воткнула его в ладонь вампира с тыльной стороны, — теперь знаю каково это, — получив тут же выразительный взгляд. И вытащив лезвие, продолжила, — Кровопотери нет, регенерация тканей, вижу, уже началась. Показать, как это бывает у обычных людей? — я занесла скальпель над своей ладонью, и тут же оказалась прижата к кушетке его телом, в то время как рука была зажата в сильных пальцах.

— Совсем сумасшедшая!

— Ага… — спорить с правдой бесполезно. Северин рассмеялся, вновь поцеловав меня.

*чернила растекаются безобразной кляксой*

*начиркано несколько линий, кажется, кто-то расписывал*

Дурацкие перья. Неужели купить обычных ручек сложно было? Или вообще не предполагалось, что я буду писать… Но кое-кто существо упрямое. Кончится бумага, на туалетной писать буду.

Сегодня 31 июля 2010 года.

Ладно, мой незнакомец. Странно, что ты все еще читаешь эту историю. Я вчера так и уснула, сидя за столом. И как еще не опрокинула на себя чернила, пока спала? Кстати, сегодня я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. И даже спросонья показалось, что слышала тихий женский смех. Но всем запрещено подходить ко мне. А он был совсем рядом. Думаю, что все-таки приснилось, так сказать, на нервной почве. Продолжим?

Северин рассказал мне многое из своей прошлой жизни и том, как он сейчас живет. О необходимости раз в десять-пятнадцать лет менять страну и имя, о своей названной семье таких же вампиров, что решили жить среди людей. Хотя сейчас подозреваю, что о самом главном мой дорогой все же умолчал. В этом предстоит еще разобраться, если мне дадут еще времени. Желательно по ту сторону этой ненавистной двери.

После знакомства с его родней — Ольгой и Иваном, я переехала жить к нему. Милый двухэтажный домик в частном секторе оказался на удивление уютным. Хотя все трое проводили там мало времени (до моего приезда), каждый был занят своим делом. Оля была дизайнером рекламы, поэтому ее ночевки на рабочем месте никого особо не удивляли, Ваня был большим человеком — владельцем автосалона. За ним и следить некому было там.

Благо проблем с готовкой у меня не было. А то они пьют эту мерзкую кровь из донорской (естественно моя любопытная натура решила попробовать ее на вкус, после чего долго была в ванной, пока любимый подтрунивал надо мной, стоя в коридоре…подробности упустим). Мои родители знали о том, что у меня появился мужчина, и были этому несказанно рады, хотя и требовали знакомства. А я всеми правдами и неправдами старалась отодвинуть этот день. Но поскольку Северин в Новосибирске был уже одиннадцать лет, и планировалось подождать еще год, пока я закончу университет, и уехать в Америку, пришлось все же познакомить их. Да, навсегда запомню взгляд мамы и летящую на пол тарелку с салатом из ее рук, когда мы зашли в квартиру. Не ожидали они, что моим (почти) молодым человеком будет мужчина около тридцати лет, в придачу — сам Белов. Еще было весело скармливать родительской овчарке незаметно под столом (пока мама приходила в себя под надзором папы) плов с курицей, котлеты с картошкой и что-то там еще, что в нас нещадно старались запихать от обилия заботы и переживаний, что дети уедут голодными. Хотя я-то все это честно ела. А потом выкатывалась и выкатывалась из-за стола.

Речи о том, чтобы меня сделать вампиром мы не заводили. Я сама прекрасно понимала, что абсолютно не готова сделать этот шаг. По крайней мере, тогда. Мне все еще дороги были мои сны (не представляю, как им не скучно все время НЕ СПАТЬ), стук моего через чур шустрого сердца, возможность краснеть, когда в очередной раз спотыкаешься о стул, тем более, что Северину нравилось наблюдать, как я взрослею (если это можно было так назвать), да и время позволяло нам некоторую вольность.

И вот оно — последнее лето в России. Я закончила университет с красным дипломом и даже успела объявить своим друзьям об отъезде. Решено было уехать в сентябре, а пока мне давалось время на отдых и прощания. И я пользовалась этим временем на всю катушку. Нет, не гуляла по барам или что-то в подобном духе. Никогда не любила эти пьяные рожи, что не понимают своей отвратительности и дурости.

У меня другие слабости. Например, побрякушки. Ох, сорочья моя душа. И ведь приспичило же мне сходить на ту выставку каменьев, что путешествуют по всей стране. Ладно бы просто сходить, а ведь нет же. Нужно во что-нибудь ввязаться по самые уши. Но обо всем по порядку.

Вдвоем с Ольгой мы все же уговорили Северина пойти с нами, за компанию пошел еще и Ваня, что само по себе было странным. И пока мы с ней носились по всей выставке, выбирая себе что-нибудь, наши сопровождающие вдруг куда-то таинственно исчезли. Начав искать милого, я умудрилась потерять Олю в этой толпе. Махнув на все это рукой, и решив, что уж они-то найдут меня даже на краю света, пошла смотреть дальше. Внимание привлек стол с всевозможными украшениями из кварца. Простой и в то же время красивый камень давно завоевал себе место в моих приоритетах в выборе украшений (помним, что я не так давно была студенткой). И хотя деньги теперь всегда были, житейскую экономию из меня выбить не удалось. Может когда-нибудь. А пока… Точнее тогда, я стояла, критично рассматривая несколько кулонов из розового камня, не того, что граненный, а именно отшлифованного, благодаря чему он казался мутным. Дав налюбоваться мне этими изделиями, ко мне подскочила одна из девочек-продавцов.

— Добрый день.

— Добрый, — буркнула я, думая, что сейчас начнется банальное «впаривание» товара незадачливой мне.

— Знаете, у нас есть то, что сможет вас заинтересовать.

— Да ну? — высокомерно бросила я, гордо задрав голову. Девушка, хитро улыбнувшись, достала из-под прилавка всего два предмета, лежавшие на бархатной подушке. Колье и кольцо, выполненные из овальных камней в серебряной оправе. И если первое меня заворожило своей красотой, то ко второму прикасаться почему-то совсем не хотелось.

— Примерите? — я, кивнув, позволила продавцу застегнуть колье на моей шее, и, приподняв длинные волосы, любовалась тем, как оно смотрится в зеркальном отражении. Но от кольца отшатнулась.

— Вы можете продать это по отдельности? — мой вопрос заставил девушку удивленно и недовольно посмотреть на меня, но все же она согласилась. Расплатившись, я ждала, пока мне отдадут мою покупку, как за руку меня схватила Ольга.

— Нужно уходить отсюда, — тихо прошептала вампиресса и потянула к выходу.

— Погоди! — я все же успела схватить пакетик с колье и при этом не распластаться на полу, так как Оля все еще волочила меня, а хватка у вампиров — дай Бог каждому.

И только сидя в машине, я осмелилась начать задавать мучавшие меня вопросы.

— Где Северин и Ваня? — вжимаясь в кресло, я во все глаза смотрела на дорогу, так как моя будущая родственница не стеснялась давать на газ. И это в час-пик. Правду говорят, какой русский не любит быстрой езды.

— Доберутся сами, — она что, всерьез чем-то обеспокоена? До этого никогда ее такой не видела, эта женщина всегда была для меня образцом спокойствия и собранности, даже милый мог порой вспылить. Невольно ее нервозность передалась и мне.

— В чем дело? — мой тон ясно давал понять, что пока мне все не объяснят, я не отвяжусь.

Лучше бы не спрашивала. Вот не знала об этой войне между кланами и жила бы себе спокойно. Хотя уже тогда было понятно, что что-то происходит, и мимо оно не пройдет.

Милый с его братом вернулись только после полуночи. Северин тут же увел меня в спальню, чтобы разъяснить некоторые детали, оставив этих двоих шушукаться о чем-то своем.

— А ты молодец, — зло бросила ему в лицо я, как только за нами закрылась дверь. Белов только развел руками, выражая свое непонимание моим тоном и предложение продолжить, — Знаешь, есть такая штука… называется телефон! — я постепенно срывалась на крик, никто не знает, чего мне стоило со спокойным видом просидеть в ожидании этот вечер, а не рвать с головы волосы. Вот теперь все накопленное вырывалось наружу, — Вы, возможно и забыли о том, что людям свойственно переживать за любимых… существ, но вот мне как-то это забыть не удается!

— Ошибаешься, — он невозмутимо стоял, опираясь спиной о стену и скрестив руки на груди, замерев. В такие моменты было особенно хорошо видно, что передо мной неживой. Люди так стоять не могут. Как ледяные скульптуры.

— Да ну? — прошипела я. И почему так хотелось просто разрыдаться у него на плече? Наверное, потому что знала, что в его объятиях снова забуду обо всем и буду как за каменной стеной. Какой же я еще ребенок.

— Ну да, — Северин, вновь ожив, тяжело опустился на кровать, и, упираясь локтями в колени, спрятал лицо в ладонях. У меня горло перехватило от того, сколько было в этом жесте усталости. И снова я стала спокойной и собранной Елизаветой Сергеевной. Сев рядом с ним, осторожно дотронулась до плеча. Никакого сопротивления не последовало. Я прижала к себе моего вампира, упираясь подбородком ему в макушку, жалея о своей резкости.

— В городе намечается что-то грандиозное. Собирается вся элита и цвет нашего общества, — иронии в его голосе не было предела, — а значит, будет много жертв среди людей. Нам не удалось узнать, зачем их тут собрали и когда именно начнется весь этот «праздник смерти».

— А кто собрал?

— Что успела тебе Оля рассказать? — обожаю его привычку отвечать вопросом на вопрос.

— Что есть n-количество кланов, каждый из которых старается занять место поближе к власти. При победе одного из них, его предводитель становится королем всех остальных и это до тех пор, пока его не сместят, предварительно перебив всех из его клана, — вот уж делать им нечего от многовековой скуки, я фыркнула, всем своим видом показав, свое мнение об этом.

— Именно. Вот уже сотня лет, как у власти встал один из бывших русских князей. Его настоящего имени уже никто и не помнит. И вот созвал он всех сюда… Я тебя очень прошу, не выходи из дома, чтобы не случилось. Кто-нибудь из нас с тобой будет.

— Если ты хотел меня напугать, у тебя получилось. Я никуда по своей воле не выйду теперь точно.

— Вот и хорошо. Будем надеяться, что это пройдет, не задев нас.

— Как это по-русски, — я несколько нервно рассмеялась.

Все, что было следом, помню крайне смутно… Проснулась в часа три, оказавшись в комнате одна. Я слышала голоса Ольги и Северина внизу… Но меня тянуло совсем не к ним. Встав с кровати, я направилась к столу, в ящике которого лежал заветный пакетик, уже точно зная, что там лежит помимо колье. Кольцо. Именно оно было мне нужно. Одев его на палец, я тут же ощутила, как что-то во мне изменилось. Но, посмотрев в окно, с сожалением легла обратно. Утро вступало в свои права, а это значило, что время упущено.

Потом я поднялась только к двум часам, с совершенно мутной головой. С трудом спустившись в столовую, попыталась заварить себе кофе. Но в итоге и кружка, и сахарница были на полу, а я стояла, пошатываясь, вся в кофейном порошке. На помощь пришел милый, тут же схватив на руки, утащил в ванну. Прохладный душ несколько вернул рассудок и снизил сумасшедшую температуру. Теперь я более трезво могла соображать. И чуть позже сидела, укутанная в одеяло, в нашей комнате, держа дрожащими руками горячий чай с медом. На лицо были все симптомы ангины. И это летом!

Вечером, уговорив Северина все-таки пойти на ночную смену, а не остаться рядом со мной, уверяя, что я под присмотром Вани никуда не денусь, принялась смотреть мультики на ноутбуке. Спать не хотелось. А в половину одиннадцатого меня снова переключило. Пусть все и осталось предельно четким, своим телом я уже не управляла. Точнее, это была все же я, но другая. Бесшумно одевшись в удобные джинсы, кроссовки и футболку, открыла окно. Второй этаж не помешал мне, выпорхнув из окна, мягко приземлиться на землю и рвануть от дома. Дух захватывало от того, с какой скоростью я могла сейчас двигаться. Скоро выбравшись все еще незамеченной из частного сектора, теперь бежала по на удивление пустынным улицам города. Что-то уверенно вело меня вперед.

Вот оно, один из домов культуры с нелепыми колоннами, что поддерживали крышу над крыльцом. Я стояла в тени одного из близлежащих домов, смотря на то, как многочисленные фигуры, к слову, празднично нарядные, разноцветным потоком сливались на лестнице и исчезали за дверьми. Тогда-то и появилась мысль, посмотреть на это все сверху. Стоило ей сформироваться в моей голове, как за спиной, разрывая ткань футболки, что-то с мерзким хрустом и хлопком, надувающегося паруса, потянуло назад. Этим грузом оказались перепончатые крылья. Покрутившись, стараясь их ухватить, я думала, а не пора бы мне ложиться в психбольницу. С такими-то снами. Ведь все начало казаться сном.

А значит, будем пользоваться временем по полной. В первый раз взмахнув крыльями (не очень удачно), я чуть было не потеряла равновесие, при этом, больно ударившись ими о стены, но вскоре приноровилась к этому подарку жизни. Интересно, как правильно «Вися», «Завесая», «Вешу»? В общем, не знаю, как назвать то, как я находилась в воздухе, махая крыльями. Но открывающийся передо мной вид был прекрасен. Всегда любила ночь. И ветер. Изменив свое зрение, поняла, что подо мной все фигуры принадлежат вампирам. От них не шло красноватое сияние, как от людей, что сейчас затаскивали с черного входа. Я тоже не светилась алыми линиями жизни.

Что-то дернуло меня за штанину, опустив взгляд вниз, я отшатнулась, подавив визг и подняв при этом вихрь, что откинул существо, напоминающее помесь летучей мыши с… леприконом.

— Госпожа, вам туда, — пока я пыталась выправить свое положение в воздухе, прекращая падение камнем вниз, недоделанная пикси указывала мне на большие палатки, что стояли несколько в стороне от ДК, кажется, не обидевшись на мой жест. Это потом я узнала, что эти странные жители лесов и подземелий, уже черт знает сколько веков, служат высшим. Вампирам, конечно.

Спикировав к одной из таких палаток, чудом не вывихнув и не переломав себе ноги, зашла внутрь, пытаясь по пути придумать, как убрать эти грешные крылья, что волочились следом по земле. С пятой мысленной команды мне это удалось. Тут же ко мне подбежала пара девиц в костюмах, если не ошибаюсь, служанок средневековья. И пока я пыталась сделать свое выражение лица менее ошарашенным, принялись расчесывать мои волосы, укладывая их в высокую прическу, попутно стягивая с меня мою одежду и одевая белоснежное платье … Уже через десять минут на меня из зеркала смотрела молодая особа, которая могла бы жить в эпоху романтизма. Открытые плечи, корсет (что практически перекрыл мне проход воздуха) и пышная юбка. Я подивилась бедовости своего сна и вышла из палатки.

Продвигаясь к лестнице, постоянно оглядываясь, я спиной наткнулась на одного из гостей, услышав при этом последние обращенные к нему слова вампирессы.

— Вам действительно это удалось? — вопрошал холодный голос.

Я медленно обернулась и тут же начала пятиться назад. Именно в тот момент мне пришло осознание, что все это не сон, кто передо мной и что именно он выкрал меня, столь любопытным способом. Впрочем, о ком разговаривали эти двое, я тоже поняла.

— Да. Мне это удалось, — теперь князь обернулся и, лучезарно улыбаясь мне, протянул руку в белой перчатке. Кожей ощущая древнюю силу, которой обладал вампир, что стоял, держа бокал с чем-то красным, одетый в старинную форму дореволюционной России, я, качая головой, все отступала назад. Хотя все во мне желало обратного. Он был прекрасен. Он был красив, завораживающе красив. И безумно силен.

*следующие несколько слов размыты, словно слезами*

«Сегодня 2 августа 2010 года.

А у нас оживление. И теперь, выглядывая в окно, я могу наблюдать двух высших, что парят перед моими апартаментами. Красавчики, как на подбор, все в черных одеждах с какими-то отличительными знаками на груди. Которые, к сожалению, все никак не могу разглядеть, они все спиной ко мне. Это у них теперь новый охранный пост, причем посменный. Наверное, чтобы могли отдохнуть от моих речей. Я от скуки то пою им матерные частушки (хотя в детстве побывала в деревне медведей), то просто издеваюсь, сидя на подоконнике перед раскрытым окном, свесив ноги по ту сторону. Чем жутко их нервирую. Боятся, и правильно. О, нужно спеть им что-нибудь из оперы.

Просто я решила, что четвертую неделю взаперти стоит чем-нибудь обозначить. Например, попыткой сбежать. Оказывается, что навык лазанья по стенам древнего замка, камни которого ветер успел за много лет хорошенько обтесать, очень сильно повышается при осознании, что за спиной у тебя немаленькая такая пропасть. И кто придумал строить свои дома среди отвесных скал? Глупый вопрос, знаю. Но я все равно горда собой. Хотя меня и относительно быстро поймали и водворили обратно. Зато я видела хоть кого-то! Пусть и не совсем живого. Уже веселее. И эти красавцы неподалеку — тоже развлечение.

*след от чашки* Да, приятного аппетита мне. Вчера меня все же оставили без обеда и ужина. Кому бы пожаловаться? И… *записи обрываются* „

Я закрыла дневник и быстро спрятала его в тайник в стене около кровати, чувствуя приближение древнего или древней. Время покажет, а пока только и успела усесться на перину, схватив книгу и сделав вид, что читаю. Гостем оказалась та стервозина, что успела получить от меня по своей мордашке в первый же день нашего знакомства. Это она тогда стояла рядом с князем, пока я старалась взять в себя в руки, думая только о том, что у меня есть любимый мужчина, и я просто обязана вернуться к нему. Помнится, Елена рванула мне наперерез, стараясь перехватить меня, удирающую, в воздухе. Зря. Жаль, не успела налюбоваться следом от моего каблука на ее лице (хотя это получилось случайно, ну не умею я еще хорошо владеть крыльями), князь оказался более проворным. Князь, князь. Я даже имени его не знаю!

— Иди за мной, — вот так вот, ни здравствуй, ни прощай. Я, усмехнувшись, встала, смерив Елену презрительным взглядом. От ее облика всегда веяло замогильным холодом и, как мне казалось, пахло плесенью и сыростью, заставляя морщиться носик. Но, видимо, только мне, — Поживей.

— И тебе доброго вечера, отжившая свое, — я нарочито медленно пошла за ней, понимая, что, в конце концов, ей придется мириться с моим шагом, либо, схватив, просто дотащить.

— Не соблазняй меня убить тебя, — Елена показала ряд белоснежных зубов с сильно выделяющимися клыками.

— Не посмеешь, — высокомерно бросила ей я. Блеф, конечно. Но, глядя на то, как она разъяренно отвернулась, приходило понимание, что у них прямой приказ не убивать меня и не калечить. И то, и другое вампиресса сделала бы с превеликим удовольствием, в понятном порядке. Я не понимала ее зависти ко мне, живой. А возможно и более молодой. Судя по всему, ее смерть настигла около тридцати пяти лет. Она была миловидной, а может и красивой, но своим нравом портила все очарование. И мне так нравилось ее бесить… Тогда слетала ее маска показной вычурности и спокойствия. Открывая совершенство ярости, да… извращенная красота. А пока мы шли в тишине, и я старалась запомнить дорогу. Полезно бывает.

Итак, мы оказались в столовой зале, освещенной сотнями свечей. Я стала рассматривать пышное великолепие этой одной из многочисленных комнат замка, стараясь не смотреть на князя, что жестом отпустив Елену восвояси, встал из-за накрытого стола и направился ко мне.

— Даже не поприветствуешь? — я стояла перед одной из картин, что могли дать фору многим известным галереям. Целый ряд изящных портретов женщин разных эпох. Передо мной была «Дама с горностаем», как считается кисти Леонардо да Винчи, в золоченной раме.

— Неужели это оригинал? — голос предательски дрожал, выдавая мое волнение. Главное, не оборачиваться.

— Ты совсем не хочешь меня слышать… — нотки сокрушения и печали в его голосе, заставили меня насторожиться. Или я должна была купиться на это? Почувствовав, как он нежно гладит меня по волосам, гневно повернулась, тут же чуть не уткнувшись лицом ему в грудь, все же князь выше меня на полторы головы. Вот уж почувствуй себя маленькой и хрупкой.

— Именно. Не хочу, — я разрывала расстояние между нами, отходя за стол. Понимая, что уже проиграла. Ведь я, не отрываясь, смотрю на него, на то, как он, подобно хищнику, подходит к столу, остановившись напротив меня, и насмешливо улыбается. Так смотрят на шедевр. А может, и кролик на удава. Снова этот блеск желания в его глазах и любопытство ребенка к новой игрушке. Все как в тот день. Нет, не желаю! Я зло смела дорогущие столовые приборы на пол.

— Полегчало? — его вопрос вторил моим мыслям. Полуулыбка скользнула по моим губам.

— Да, — пора брать себя в руки. Я смогла спокойно взглянуть на вампира.

— Тогда прошу к столу, — приглашающий жест рукой, что снова сокрыта белой перчаткой. Я прошла к месту во главе, вспоминая, что по этикету, он обязан сесть напротив. А это значит, не рядом. Мне начинали нравиться эти огромные по своей длине столы. Князь даже помог мне присесть, приняв мои правила игры. По его знаку нам (снова мне) подали ужин. Запеченная телятина в сладковатом соусе, если не ошибаюсь, лобстеры, утка с яблоками, вино, фрукты. А я думала, что это мама меня закармливает. Но если в ее материнских чувствах сомневаться не приходилось, то в этом случае приходили нелестные мысли, что меня откармливают на забой. Однако, будучи голодной, я приступила к трапезе, позволяя древнему любоваться мной, все-таки сказывалось вчерашнее голодание. А булочки с чаем не совсем то, что нужно моему организму (которые подали днем). В голове крутилось множество вопросов, требующих немедленного ответа. Но получу ли я его? Как же я хочу домой.

— Спрашивай, — когда я все же наелась, ваше высочество позволили мне, по-русски говоря, открыть рот на интересующие меня темы.

— И как же мне тебя звать? — я сделала ударение на «тебя», подчеркивая то, что не собираюсь перед ним раскланиваться. У него для этого есть целая свита.

— Удивлен. Не думал, что первым вопросом станет что-то подобное. А какое имя тебе по душе? — ясно, ответы я так просто не получу.

— Лично для тебя? Боюсь, что воспитанная девушка не должна знать таких слов, — устало и немного язвительно улыбнулась. Не смотря ни на что, я тоже получала удовольствие от растягивания этого вечера. Двадцать два дня взаперти. Не видя никого. Да я сейчас была бы рада даже обществу костлявой с косой.

— Тогда на выбор. Сейчас меня называют Владимиром. Когда-то очень давно — Всеволодом. Но думаю, что тебе ближе всего окажется имя Вильгельм, — широкий жест — выбор.

— Вильгельм… — я тихим эхом повторила имя, что заставило сердце пропустить один удар. В голове тут же образовалась сумятица из образов, обрывков воспоминаний, чувств. Чужих чувств. Я непроизвольно тряхнула распущенными волосами, зажмурившись, стараясь остановить безумие в моей голове. Это что, его проделки?

— Хватит!

— Я и не начинал, — открыв глаза, глубоко вздохнула. Тогда перейдем к другим вопросам.

— За что ты мстишь Северину? — упоминание любимого воспроизвело эффект кнута. Князь тут же оказался на ногах.

— Мщу? — тон был насмешлив, но весь его приближающийся ко мне облик словно пылал гневом. Он был взбешен. Бог мой, и как же ты, мой милый, смог ТАК наступить ему на любимую мозоль? Но ничего, подобными вспышками меня не напугать, — с чего ты взяла, что моя цель месть?

— Я не красива, глупа и своенравна. Не лучшая характеристика для спутницы жизни. Тем более для существа, что прожило не одну человеческую жизнь. И по совместительству князек таких же обреченных на жизнь.

— Ладно, — кривая усмешка на прекрасных губах, что привыкли повелевать, — Я лишь заберу то, что ему никогда не принадлежало. Зато будет принадлежать мне.

— Вот уж не знала, что у вампиров бывает белая горячка, — теперь злиться начинала я. Как он смеет смотреть на меня как на вещь? И обращаться так же! Никто не давал ему права покушаться на мою жизнь. Мою! — Я никогда не буду твоей, — оставалось только удивляться металлу, что проявился в моем голосе. Я даже сама себя до конца смогла убедить.

— И чем же он заслужил твою любовь? — казалось, древний по-новому взглянул на меня, мгновенно успокоившись. Внимательно так, с каплей удивления и каплей восторга.

— Он более человечен. И более хорош, чем, например, ты, — выпалила я и отвернулась. Меня смущал его взгляд, уж лучше бы он кричал и злился. Впрочем, тут же пришлось вновь тонуть в его глазах, ибо Влад/Вильгельм/Володя (еще не решила, как его называть) насильно повернул мою голову к нему. Хоть шею не свернул.

— А если он любит не тебя?

— То есть? — вопрос поставил меня в тупик.

— Идем, — в этот раз я приняла его руку. Моя ручка в его казалось совсем детской…

Снова коридоры, тонущие во мраке и страшных тайнах. Повороты, лестницы, снова повороты. Я уже даже не пыталась запомнить откуда мы пришли. О, как наивны были мои мысли сбежать отсюда. Это же целый лабиринт!

Конечным пунктом стал просторный рабочий кабинет, что так же был освещен свечами. Я зашла и непонимающе оглянулась на моего сопровождающего.

— Сядь в кресло, — кивок в сторону письменного стола из черного дерева. Всюду царил идеальный порядок.

Послушно опустившись в мягкое кресло, позволила взгляду блуждать по комнате. Вот оно! На стене напротив висел портрет. Я обомлела, с первого взгляда казалось, что на нем изображена я. Но приглядевшись… Нет. Я откинулась назад, скрестив пальцы рук, все находя новые и новые различия. Женщина на полотне обладала огромной волей, волей к жизни и свершению своих желаний. Такая никогда бы не позволила себя держать под замком. И все же моим плюсом было то, что я не была так холодна, во мне были мягкость и умение сочувствовать. В ней этого не было. И это далеко не весь список. Мы были совершенно разные.

— Кто это?

— Она вошла в историю под именем Изабелла Португальская. Умерла в 1539 году в возрасте тридцати пяти лет… Ты смогла тогда ускользнуть от меня. И от него тоже. Не желая, видеть нас обоих. Не позволяя вмешиваться в свою жизнь — жизнь человека. В этот раз, я не дам тебе уйти.

— Но это не я. Только сумасшедший примет нас за одну, — встав, я отошла к окну, распахнув его. Воздух — вот чего мне сейчас не хватало. Неужели Северин во мне видит лишь Изабеллу? Женщину, что жила так давно… Стало очень обидно. Память тут же милостиво подкинула воспоминания о том дне, когда однажды он назвал меня Бель, — Ты обвиняешь его в том, что делаешь сам…

— Возможно. Но я сделаю тебя счастливой, — я горько рассмеялась.

— Уже сделал. Как же. Единственное, что ты можешь — оставить меня в покое, вернув в Россию, — я даже понятия не имела, где именно мы находимся. Но то, что не на моей родине — это точно.

— Этого я не могу, — ласковый шепот мне на ушко, князь мягко обнял меня за талию. Я откинула голову назад, закрыв глаза. Мною владел страх. Я безумно боялась этого вампира. И не потому что не могла ничего противопоставить его силе, мощи и смертоносности, клыкам, когтям и крыльям. Влад подводил меня к черте, которую я не желала переступать. Как же боялась я того, что смогу предать любимого! Пусть Северин и мог изменить мне. Но я не могу.

По лицу побежали слезы, в то время как древний целовал меня. Чувственно… Нежно… Нужно это прекратить. Немедленно.

— Не смей! — мой крик заглушил звук пощечины. Он меня убьет. Определенно.

— Пошла вон, — снова передо мной ледяная скульптура. Дожидаться пока она оживет, я не стала, рванув из кабинета.

Прошу прощения за столь большую задержку в написании следующей части. Учеба не дает отдыха.

Напоминаю, что отдельными строчками будут прописываться названия треков из системы «вконтаке» дословно, чтобы Вы могли насладиться мелодией настроения героини или того, что она слышит, до конца. :)

Приходит время начинать действовать.

Даже не помню, как тогда добралась до комнаты. Но проснулась на утро я в своей кровати. В платье и замотанная, как куколка бабочки, в одеяло. И снова это невыносимое чувство, что за тобой пристально наблюдают… Так, пора вставать. Собираем волю в кулак и…

Вернувшись с ванны, я обнаружила завтрак. Надо же, даже на сухой паек не посадили. Хотя чует мое сердце, что просто так моя вчерашняя выходка не останется. Либо он отомстит, либо просто станет вести себя по-другому. Ни то, ни другое не к чему хорошему не приведет. Я грустно вздохнула, прикрыв глаза, вспоминая его ласку. Что-то защемило в груди… Было хорошо, пусть недолго и не так, как с Северином. Их даже сравнивать нельзя. Слишком разные. И слишком упрямые!

Ищет ли меня любимый мой? И если да, то почему до сих пор не нашел? А может и не собирается даже. Вдруг…

— Вдруг то, вдруг сё! — передразнила саму себя, останавливая дурные мысли. Кажется, я начинала истерить, и это мне совсем не нравилось.

мемуары гейши — саундтрек 1 (истории)

Я, отдернув тяжелые бархатные шторы, распахнула окно. Рявкнув красавчикам, чтобы держались вне поля моей видимости. Послушались.

— Спасибо, — тихо прошептав, ведь услышат же, опустила голову на сложенные на подоконнике руки. Как же мне было плохо. И что еще хуже, меня грызла совесть. И все доводы разума, что Владимир, скорее всего, просто играл со мной, не помогали. Доселе совсем не знакомая мне часть меня же упорно кричала, что я должна что-то вспомнить, что-то осмыслить и понять. Стон сорвался с уст. Да не могу я! И заново проматывала воспоминания своей жизни. Круг за кругом.

Очнулась я, когда уже стемнело, от того, что кто-то, ворвавшись в комнату, с силой хлопнул дверью. Надо же… Я даже не заметила, что замерзла, сидя за столом перед открытым окном. Ночное небо по истине прекрасно. Звезды тут отчего-то казались ярче и крупнее… Кто-то схватил меня за руку, заставляя резко встать, причиняя боль. Я недовольно повернула голову. Этим «кто-то» оказался князь.

В ту ночь было много боли.

Ошметки платья полетели на пол, я же в мгновение оказалась на кровати (понятно, что не своими ножками). А надо мной нависал разъяренный древний. Он взял меня грубо и… неистово, что ли. В постели князь был жесток и властен, не обращая внимания ни на что кроме удовлетворения собственного дикого желания. Под утро это чудовище исчезло, оставив меня, сломленную, на холодных простынях. Я нашла в себе силы подняться и дойти до ванны.

Отогреваясь в теплой воде, я с силой терла кожу мочалкой, стараясь отмыться от той грязи, что на мне оставила эта ночь. Мне все казалось, что я никак не могу избавиться от запаха князя. Горький миндаль и сладковатый мед. Ненавижу. А после, глотая слезы, вернулась в комнату, стараясь не смотреть на кровать. И только устроившись в глубоком мягком кресле перед незажженным камином, я все-таки смогла провалиться в сон.

На следующий день все было прежним. Завтрак, обед, закрытое окно, чистые простыни. Все было прежним, но не я. Так и не притронувшись к еде, все сидела в кресле, стараясь осознать произошедшее. Хотя и это вскоре бросила. Ничего не хотелось, и чувства словно улетучились, будто их никогда и не было. Так даже лучше, нет больше боли. Есть заманчивая пустота, в которую я и окунулась с головой.

Кропотливо описав последние два дня в дневнике сухо и без какой-либо эмоциональной окраски, чтобы потом проанализировать события и рассмотреть их под другим углом, я снова замерла, смотря в одну точку. Мысли свободно, подобно облакам, летали в голове, не оставляя никакого следа, а главное — тяжести. Такие же недосягаемые и неуловимые, они оставались на самом краю сознания, не позволяя дотронуться и понять их.

Перед глазами появилось лицо. Удивленно моргнув, я закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Передо мной парил призрак некогда красивой женщины. Голубовато-зеленые очертания утонченной фигуры, что переливались серебром, приводили меня в замешательство и ужас. Если как убить вампира, обладающего плотью, даже теоретически я знала, то с подобным встречалась впервые.

— Сильно же тебе досталось, — тонкие брови сошлись на переносице милого личика, в то время как ее глаза пристально всматривались в меня, точно оценивая, способна ли я еще к жизни. Так, спокойно. Узнав этот взгляд, я успокоилась. Это она все время следила за мной, так и не причинив мне вреда, поэтому паника отменяется. Теперь я соблаговолила заметить тот факт, что обращение было на английском, благо меня заставили его выучить.

— Возможно, — осторожно ответила я, приглядываясь к духу. А ее облик мне знаком.

— Он не должен был так поступать, — она говорила совершенно серьезно, словно была его советчиком, которого не послушали. Я усмехнулась, и тут меня осенило.

— Я вспомнила тебя. Твой портрет висит в столовой зале, — приведение кивнуло.

— Меня зовут Мари-Элеонор. Одна из жертв князя, что не пожелала отправиться в другой мир, но захотела остаться тут. В последнее время я даже было заскучала. Но вдруг появилась ты, — Мари позволила себе чуть улыбнуться.

— О, ну хоть кому-то я приношу здесь радость, — надо же, ко мне вернулся сарказм. И даже какие-то отголоски интереса.

— Не только мне, — Элеонор воспарила на резной шкаф и, улегшись там, улыбнулась, но уже совсем по-другому. Как же сильно мне напоминали ее движения чеширского кота. Та же мягкость и тягучесть жестов, хитрость и нагловатость во взгляде и на губах. А она мне нравится. И, видимо, это взаимно.

— Чего ты хочешь? — я решила не ходить вокруг да около.

— Скорее вопрос в том, чего хочу не я, а ты… — Мари перевернулась на спину, и теперь ее волосы белым водопадом спадали вниз вместе с подолом длиной греческой туники. Я невольно залюбовалась, — И я не доносчик, — предупреждая мой протест, добавила она.

— Хочу… — прислушавшись к себе, я поняла, чего желаю сейчас больше всего, — Чтобы он рано или поздно оказался передо мной таким же сломленным, как и я, — такие ночи не прощают. Никогда.

— Уверена? У тебя будет много противников.

— Мне все равно. Я не боюсь.

— Первым противником будет Елена и его свита, — продолжила она, пронизывая меня взглядом, — вторым само время. А третьим — ты.

— Рано или поздно, так или иначе, но я исполню задуманное, — я гордо подняла голову, губы кривились в коварной усмешке, — Время? Против этого есть лекарство. Елена? Уничтожит сама себя. С собой уж как-нибудь справлюсь, — начав мерить комнату шагами, все рассуждала, — Тем более у меня есть один союзник, стоящий целой свиты. Не так ли?

— Не думай, что я так просто соглашусь помогать, — Элеонора мило улыбнулась, плавно опустившись рядом.

— Не лги. Ты объявилась не просто так, — я изогнула бровь, полувопрос-полуутверждение. Теперь меня сжигала изнутри жажда действий. Из крайности в крайность.

— Неужели это все-таки ты? — на мгновение ее лицо озарило искреннее удивление. Впрочем, под моим взором, а-ля «и ты туда же», оно вновь приняло бесстрастное выражение. — Хорошо. Я помогу, чем смогу. В конце концов, это будет весело. И мне терять нечего в отличие от тебя.

Я рассмеялась. Мне тоже нечего терять. Нас отвлек стук в окно. Мари тут же растворилась в воздухе. Аха, неужели о ней никто до сих пор не прознал? Этот вопрос отложим на потом, пока нужно выяснить, кого к нам принесло.

Стоило мне распахнуть ставни, как на подоконник бесшумно опустился, встав на одно колено, один из стражников, сложив крылья за спиной и опустив почтительно голову. Я наконец-то смогла разглядеть герб на их груди — золотые корабль и меч. На их черных одеждах выглядело восхитительно.

— Причем тут корабль? — я задала вопрос раньше, чем его осмыслила. Вампир изумленно поднял на меня глаза. Но не отступать же теперь, поэтому я продолжила вопросительно на него смотреть. При этом довольно нагло рассматривая красивого темноволосого юношу. Я ведь уже говорила, что стражи словно на подбор?

— Если я правильно понял вопрос, — он что, смущен?!— то это символ вечного поиска и странствий.

— Поиска чего? — продолжала допытываться я.

— Осмелюсь предположить, что мечты, — в его взгляде отразилась тень его мечты, как мне показалось. Уже второй за сегодняшний день, кто столь сильно отличается от остальных и кто становится мне интересен. Безобразие.

— Как тебя зовут? И сотри с лица это ошеломленное выражение, — я по-доброму улыбнулась.

— Адам… — хорошая попытка, но не до конца.

— Лизи, — кокетливо представилась я, — Желаю, исполнения твоей мечты, Адам, — наконец-то он улыбнулся.

— Благодарю… Возьмите, — мой страж протянул мне футляр. Вот я тоже уже догадалась с чем, — Господин просил вам передать.

— Самому смелости не хватило? — пробурчав себе под нос, я открыла коробочку и, немного полюбовавшись шикарным сапфировым колье, красивым жестом швырнула его в бездну, — Спасибо, — дав ясно понять, кому именно принадлежит моя благодарность.

А вот это что-то новенькое, Адам смотрел на меня со смесью восхищения и чего-то еще. Где-то я это уже тоже видела.

— Что-то еще?

— Нет, госпожа, — расправив крылья и на прощание вновь склонив голову, вампир вернулся на свой пост. Жаль…

— Хороший мальчик, — Элеонора вновь приняла видимые очертания, смотря через стекло на парящего стража.

— Я заметила, — и этим я собиралась воспользоваться. Осталось решить, как лучше это сделать и как заставить князя сделать меня вампиром.

Первые шаги к успеху.

— А может, все-таки стоило принять его подарок? — моя новая знакомая вновь парила над шкафом. Наверное, там было ее любимое место, на пример тех кошек, что любят лежать на телевизоре, свесив хвост на экран, — Первый шаг к примирению.

— После того, что он сделал? Это было бы слишком подозрительно. Его нужно заставить верить в то, что прощу я за что-то определенное. За какой-то поступок, а не продамся за какое-то колье. Если, конечно, он действительно хочет извиниться, — я стояла, облокотившись бедром о стол, скрестив руки на груди и чуть опустив голову — поза, означавшая активный мыслительный процесс в моей голове. Сейчас в сознании проносились десятки и сотни комбинаций, возможностей, действий, что повлекут за собой другие. Я искала то, что сможет быстро привести меня к исполнению первого пункта плана, — Но для начала мне нужно знать то, что знаешь ты.

— Спрашивай, — подперев голову рукой, Мари изобразила на своем лице вежливый интерес.

— Хорошо. Что ты знаешь о моей прошлой, уже можно сказать, жизни. Я не имею в виду Изабеллу.

— То, что от нее ничего не осталось, — немного поколебавшись, Мари продолжила, — Князь позаботился об этом.

— Что ты имеешь в виду? — мое лицо стало бесстрастным, все мысли заняты поиском. Мне просто была нужна информация.

— Для своего мира ты умерла. До жути изуродованное тело девушки, похожей на тебя, которое Северин опознал, как твое, похоронили на городском кладбище через неделю после твоей пропажи. Говорят, там было много народу…

Почему-то новость меня не огорошила. Совсем нет. Только было немного жаль родителей… Удивительно, насколько быстро может меняться осознание самой себя. А что еще остается, стоя на руинах собственной некогда прекрасной жизни, раня руки об острые камни? Я усмехнулась.

— Зато увижу их лица, когда вернусь, — даже просто из упрямства, чтобы перечеркнуть все, что делал он, — Меня кто-нибудь ищет?

— А то! Сидела бы ты в этой глуши, если б не искали, — Элеонор дерзко улыбнулась, увидев, что я все-таки изменилась в лице. Да, я была удивлена, — Таких — целый список. Северин со своим семейством, его клан и еще несколько…

— Стоп-стоп, — перебила ее, — начни сначала. Почему все еще ищет и что за клан?

— Почему ищет?.. Насколько я поняла, все дело в твоей матушке. Она просто заявила, что хоронят не тебя, мол чувствует это, и не явилась на похороны. Многие сочли это за помутнение рассудка на почве большого горя. Даже твой ненаглядный ни на что не обращал внимания, пока до него не дошли кое-какие слухи…что князь вдруг оставил Россию. Тогда-то он и услышал глас твоей матери и начал дергать за старые ниточки знакомств…

— Продолжай, — теперь я приказывала.

— Придется лезть в дебри. Северин Белов, язык сломаешь, выговаривая русские имена, крайне известная личность среди вампирских кругов и не только. Ибо, во-первых, он ровесник самого князя, во-вторых, когда-то был их кровавым королем, в-третьих, так же был другом Вильгельма в четырнадцатом и пятнадцатом веках, если не ошибаюсь. А вот в шестнадцатом появилась она… Изабелла Португальская. На ней и кончилась та удивительная дружба. Оба хотели стать ее избранником. Но каждый выбрал свой путь. По итогу, этой удивительной женщине удалось сохранить свою жизнь и ускользнуть от них. В то время как, Вильгельм встал на прямой путь к власти, а Северин стал первым предводителем клана «вегетарианцев», как их тогда прозвали, в память о Ней, — за то как Мари выделила последнее слово, захотелось ее придушить… Но не успела мысль о том, как убить призрака, сформироваться до конца, как перед глазами появилась картинка…

Haris Alexiou — Nefeli

Запущенный сад все еще цвел, когда в него вошли двое. Мужчина и женщина. Ей была я, укутанная словно в доспех в многочисленные и тяжелые складки одежд. А его все никак не получалось толком рассмотреть, так как мы стояли в тени ветвей огромного дерева, что даже вдвоем не получилось бы обнять, по разные стороны ствола этого гиганта. Боясь увидеть друг друга. Смешно и бесконечно грустно.

— Ты молил о встрече, — не голос, тихий шелест листвы.

— Ты исчезла…не сказав ни слова, не написав ни строчки, — теперь я узнала его. Как узнала бы из тысяч голосов тот единственный. Он не укорял, просто ему было жаль… У меня (у нее?) что-то всколыхнулось в душе, где-то очень глубоко. То, что я (она?) прятала от себя самой, понимая, что иначе это погубит ее (меня? Или все-таки нас?).

— Прости… — одно-единственное слово, и он все понял. В этом не было никаких сомнений.

— Я буду ждать… и всегда помогу, только попроси, — собеседник бесшумно ушел… И мы оба знали, что я никогда не обращусь за помощью. Никогда…

Сжав холодными пальцами виски, я тяжело опустилась на кровать. Практически тут же откинувшись на многочисленные подушки, силой воли избавляясь от легкого головокружения и тяжести мыслей, хаотично снующих туда-сюда.

— Кстати, он… С тобой все в порядке? — Мари с подозрением покосилась на меня, остановив свой монолог.

— Да, что еще он?

— В общем, он узнал вчера, что Северин смог продвинуться в поисках тебя и…вспылил. И в попытке сделать больно ему, в итоге, навредил тебе и себе, — я неопределенно хмыкнула. Мужчины.

— Мне нужно что-нибудь еще знать?

— Только то, что через три недели будет большой сбор, на котором кланам представят новую Королеву, — все-таки разлепив глаза, я выразительно посмотрела на призрака, — Да… Тебе слова не нужны… Все делают ставку на то, что ей станет Елена. Вполне логичный ход для князя. Она настолько предана ему, что перегрызет глотку любому, кто посмеет даже подумать о смене власти или встать между ними.

— Вот оно! — наконец-то ход действий в моей голове выстроился в логичную и четкую цепочку, — Елена сама разорвет связь с ним и помирит нас, — я победоносно улыбнулась.

— Мне казалось, ты хочешь стать вампиром, а не трупом… — Элеонор смотрела на меня, как на душевнобольную. И в какой-то мере она была права, чего ж греха таить.

— Нужно, чтобы кто-то очень могущественный и очень виноватый просто вовремя узнал о покушении на мою персону, если таковое будет.

— Не поделишься планами?

— Нет, чтоб не сглазить.

Следующие несколько дней, я по-прежнему выкидывала все подарки князя в окно, прекрасно понимая, что очень скоро ко мне должна будет заявиться Елена, если не сам даритель. Оставалось только верить, что судьба будет ко мне благосклонна и взамен растоптанных планов на спокойную жизнь, все-таки станет исполнять мои прихоти. А сейчас… сейчас я стояла на подоконнике, с замиранием сердца смотря вниз. Я собиралась прыгнуть. Ощущения обещали быть похлестче, чем от прыжка с тарзанкой. На что был расчет? На то, что мой страж все же окажется шустрее своих соплеменников и первым поймает меня в полете, а дальше — видно будет. Я была одета в облегающие брюки, высокие сапоги и черную блузу (падать в складках платья, наверное, эффектно, но и ловить меня было бы труднее), присев на корточки и держась за бортики окна, ждала, пока Адам, не удержавшись, все же посмотрит на меня. Ну же, обернись…пока я не передумала…

И вот, он скользнул по мне взглядом, замерев. Правильно, девушки в открытых окнах просто так не торчат. Особенно вот так. Зазывно улыбнувшись, я прыгнула в туманный омут в свете лучей заходящего солнца. Моего крика не было слышно только потому, что горло словно перехватило железным обручем. И пока летела вниз, раскинув руки в стороны, успела пару раз себя проклясть за задумку. Казалось, что время перестало идти, оно мучительно медленно ползло, позволяя насладиться страхом сполна. Пока чьи-то заботливые руки не обхватили меня, в красивом пике остановив падение. В это время другой страж, видя, что теперь «все в порядке», стал подниматься, скрывшись в тумане. Тогда, прижимаясь к груди Адама и стараясь выровнять дыхание, я сбивчиво пыталась объяснить, применяя все свое женское обаяние, что в тот день, когда у меня в комнате появится Елена, он должен быть на дежурстве еще сутки, и если та утащит меня куда-нибудь, доложить об этом князю под любым предлогом — хоть предчувствия! — но доложить. Без лишних расспросов, он просто кивнул в знак согласия, и вскоре высадив, все еще трясущуюся меня, в комнате, так же молча развернулся, чтобы уйти. Я остановила его, мягко, но настойчиво, дотронувшись рукой плеча. Сказав одними глазами «Спасибо», легко коснулась губами его щеки и показала на окно. Ему пора, иначе возникнут подозрения.

— Леди… — горячий шепот обжег мне кожу руки, поцеловав которую, он исчез в темноте. Как же быстро тут темнеет… Я скучала по долгим сумеркам России.

Расчеты оказались верны. Уже через два часа ко мне в гости пришла Елена. Хотя «пришла в гости» — это громко сказано. Стоило двери закрыться за ее спиной, как в меня полетел целый шквал ругательств и проклятий, общий смысл которых сводился к тому «как я смею, и кем я себя возомнила».

— О, вижу, кто-то уже назвал себя королевой? — моя насмешка мгновенно остудила пыл вампирессы, а я все так же продолжала не смотреть на ее, читая книгу. Все же последняя была куда интересней.

— Откуда тебе известно? — взглядом она уже пинала мой хладный труп.

— Если я жила с вегетарианцем, это вовсе не означает, что он ничего не рассказывал о вашей грызне. Ах, да. Тебе же нужно все постоянно объяснять. Странно, что за столько лет ты так и не научилась видеть очевидное, — я довольно неплохо, на мой взгляд, играла язвительными до тошноты нотками моего голоса, надавив сразу и на ее возраст, и на самолюбие вкупе с подозрительностью. Книга полетела из моих рук стараниями Елены, вызвав нахальную улыбку на моих устах, — Кто-то в гневе? Смотри, а то корона раньше времени упадет с головушки-то.

— О чем ты?!

— А ты никогда не задумывалась, что здесь делаю я? — я перешла на приторно-сладкий тон, — Почему князь старается, чтобы я находилась рядом с ним практически перед самым сбором кланов, скрывая ото всех? При этом моей охране можно позавидовать. Хочешь, продемонстрирую? Хотя тебе самой запрещено прикасаться ко мне, а вот мне, — демонстративно проведя пальцами по линии скул женщины, — можно все.

Елена отшатнулась от меня, как от прокаженной, и выбежала из комнаты. Отчаянье, вот что я успела увидеть на ее лице. То, что нужно. Она все придумает себе сама. Теперь оставалось еще немного подождать.