Наследие. Воскрешающий камень (джен)

Надрывный звон будильника, извещающего о побудке — это ерунда. К такому несложно привыкнуть, особенно если делишь комнату с повернутым на квиддиче братом, который предпочитает тренироваться на рассвете.

Но вот предположить, что в школе его разбудит поток холодной воды в лицо Альбус никак не мог.

Кое-как проморгавшись, он гневно (как ему показалось), уставился на подлеца, устроившего ему неожиданный душ — и обомлел. В маленькой спальне (всего две кровати — его да малфоевская) стояли трое в масках. Белых таких, простых — пара отверстий для глаз и щель на месте рта — но от этого не менее пугающих. Особенно ночью. Особенно если учесть, что все трое держали волшебные палочки наизготовку.

Утешало только то, что Малфой точно так же пытался отряхнуться — не проявляя при этом ни малейших признаков беспокойства. Постойте-ка, да он пытается привести себя в порядок! Ну-ну, попробуй-ка выглядеть презентабельно в белой школьной пижаме, когда с твой шевелюры вода стекает, как с гриндилоу.

Движимый любопытством пополам с нежеланием показаться ничего не понимающим несмысленышем, Альбус выпутался из простыней и встал перед троицей ночных визитеров. Те, оказалось, только того и ждали.

— Внемлите зову, юные адепты! — пробасил тот, что слева.

— Отриньте сомнения! — добавил правый, голосом чуть выше и пронзительней.

— Следуйте за посланцами! — возвестил третий и, картинно взмахнув полами мантии, развернулся на каблуках. Мантия была ему чуть великовата и мало походила на школьную, хотя и была черной. Тем не менее, выглядело это весьма и весьма впечатляюще.

Маски-стражи синхронно повернулись и вышли вслед за ним. Альбус взглянул на соседа по комнате. Белобрысый вопросительно выгнул бровь.

— Что здесь происходит? — шепотом спросил Альбус.

— Нужно идти за ними. — ответил Малфой. — И если это то, о чем я думаю, придется топать босиком.

Он с сожалением оглядел свои домашние тапочки — серые, бархатистые, теплые даже на вид. И ступил босой ногой с прикроватного коврика на каменный пол, зашипев от ледяного покрытия подземелий. Уже дойдя до двери, он оглянулся на Альбуса:

— Ты со мной?

Вместо ответа тот просто шагнул следом.

* * *

Мантии посланцев шуршали впереди, на кончике палочки центрального горел Люмос, так что мальчики не потеряли тех из виду даже в темноте подземелий. Холодный пол только прибавлял желания догнать трио полных таинственности масок.

Они кружили довольно долго, и Альбус начал подозревать, что все это какой-то дурацкий розыгрыш. Наверное, они уже вышли за пределы слизеринских спален, и вот-вот из-за угла выскочит Филч (или любой из патрулирующих коридоры профессоров), шутники скроются за углом, а наивные первокурсники загремят прямо на отработку... Хотя это еще не худший вариант. Вот если бродить тут до утра, можно запросто отморозить ноги.

Тут посланцы остановились — прямо напротив украшенной гобеленом стены. Окон в подземелье не полагалось, так что рассмотреть сюжет гобелена в свете одинокого Люмоса не представлялось возможным. Единственное, что он освещал — маски посланцев, казавшиеся в такой обстановке мертвыми, ничего не выражающими личинами. Альбус вздрогнул, припомнив рассказы о Пожирателях Смерти — и те, что читал в книгах, и те, что мельком видел в воспоминаниях отца. Что, если и сейчас в Слизерине действует похожая организация? Зачем им понадобились первокурсники?

Правый и Левый отошли в стороны, растворившись в густой тени. Средний вновь развернулся. В отсвет его палочки попал фрагмент гобелена, отчего казалось, что за его спиной над остроконечным капюшоном поднимается готовая напасть змея. Большущая, толщиной с бедро взрослого человека, змея с приоткрытой пастью. Жутко настолько, что даже непрошибаемый Малфой слегка побледнел.

Тем временем за прорезью маски зашевелились губы:

— Вы на пороге новой жизни,

Достойны ль вы ее принять?

Несложно будет угадать,

Ваш путь — он дальний или ближний,

На радость вам иль на беду,

К добру он или же к худу,

Ведет он к нам — или отсюда?

Пока я правды не добуду,

Вас просто так не отпущу

И дальше вас не пропущу.

В устах посланца эти слова звучали так, будто пришли из других веков. Альбус почти ощущал, как от них распространяется эхо — словно отголосок минувших столетий и ушедших поколений слизеринцев. А может быть, он просто поддался настроению чтеца.

— Тот, кто считает, что готов пройти испытание Слизерина, пусть выйдет вперед.

«Мерлиновы подтяжки, а я-то думал, что испытание — просто глупая шутка, рассчитанная на впечатлительных детишек... Просто очередной прикол Джеймса... А если понадобится колдовать? Палочка-то осталась в спальне!»

Пока Альбус прикидывал, насколько громкой с минуты на минуту станет его паника, Малфой уже решился. Он подошел вплотную к вестнику и посмотрел прямо в глаза маски. Его макушка оказалась где-то на уровне подбородка чтеца. Серые глаза поблескивали смело и дерзко.

— Я готов.

— Встань к гобелену мастера Салазара и положи руку на кольца змеи. Назови себя, адепт, и пусть твоя правда послужит твоим пропуском.

Малфой поступил, как было велено. В неверном свете волшебной палочки чешуя змеи казалась не вытканной, а самой что ни на есть всамделишной.

— Я, Скорпиус Гиперион Малфой, прошу принять меня в ряды славного факультета Слизерин.

Неожиданно из тени послышался незнакомый голос:

— Кто направил тебя по этому пути?

Мальчик попробовал обернуться на голос, но никого не увидел. К тому же вестник неодобрительно покачал головой, и Малфою пришлось отвечать, уставившись на гобелен.

— Распределяющая Шляпа.

— Это не вся правда. — равнодушно изрек голос.

— Тогда я отвечу, что это было мое желание. — чувствовалось, что Малфой хорохорится, но сдаваться не собирается. Кажется, правду из него придется тянуть клещами.

— Это также является правдой, но нам важно знать, что было причиной.

Белобрысый облизнул нижнюю губу и сказал:

— Моя семья. Я не хотел подвести мою семью.

Голос выдержал паузу. Затем он уточнил:

— Ты боишься, что семья отвергнет тебя, если ты будешь учиться не здесь?

— Нет. — на этот раз Малфой не колебался. — Моя семья никогда меня не бросит. Я не хотел доставлять им неприятности.

Он замолчал. Голос также безмолвствовал. Но, кажется, беседа еще не закончилась. Наконец, Малфой снова заговорил:

— Еще я хотел поддержать отца... Хотя бы так. Вот и все.

В этот миг змея на гобелене... зашевелилась! Она расслабила свои кольца и совершенно явственно прошипела: «Дос-с-стоин...»

Малфой опустил руку и отошел в сторону — так далеко от гобелена, насколько позволяло скудное освещение. И Альбус осознал, что больше отсрочек ему не дадут. Мучительно хотелось почесать нос. И отогреть ноги. И, если уж на то пошло, оказаться под одеялом в своей новой спальне. Вот только выбирать уже не приходится.

— Я, Альбус Северус Поттер, прошу принять меня в ряды славного факультета Слизерин. — прозвучало не так здорово, как в исполнении Малфоя, но хотя бы обошлось без заикания. Да и змея на ощупь оказалась не такой уж и пугающей. Ее чешуя, похоже, вышита шелком.

— Кто направил тебя по этому пути?

В этом сомневаться не приходилось.

— Распределяющая Шляпа. Я просил ее совета, и так она решила.

— Это лишь часть правды. Отвечай: почему ее решение было таковым?

— Э-э-э... Я не знаю.

— У тебя есть догадки по этому поводу. — голос даже не посчитал нужным облечь это в форму вопроса. — Озвучь их.

— Ну, я... Я просил не отправлять меня в Гриффиндор.

— Немыслимо! — это уже другой голос. Он более звонкий и куда более эмоциональный, чем первый. — Сын Гарри Поттера, и не желает стать гриффиндорцем? Абсурд! Это все какой-то трюк, чтобы...

— Все не так! — не выдержал Альбус. — Я не такой, как папа, и уж точно не такой, как гриффиндорцы сейчас. По крайней мере, не хочу быть таким. И не уживусь в одной башне со Скиром, с его дружком Тичем... Да я с собственным братом едва уживаюсь, когда он начинает разглагольствовать о том, какие замечательные дела творят гриффиндорцы и сколько раз они надрали зад другим факультетам и в особенности Слизерину! — Альбус со свистом втянул воздух. В горле пересохло, за спиной стояли как минимум два совершенно незнакомых слизеринца и один Малфой, но младшего Поттера уже не мог остановиться. — Только они обожают всяческие шуточки над теми, кто не может дать им отпор. Это, видите ли, их невероятно забавляет... Да, я слабак! Как думаете, сколько времени им понадобится, чтобы понять две простые вещи: во-первых, я похож на Великого Героя Британии только внешне; во-вторых, никаких талантов, вроде квиддича или каких-то замечательных познаний хоть в чем-то, у меня нет? Идеальная мишень для отработки Заклинания Подножки или Парализующих Чар прямо в Башне, так сказать, по месту жительства!

Ни слова в ответ. Альбуса всего трясло — от холода ли, от волнения, а скорее всего, от всего сразу.

— Не хочу быть мальчиком для битья.

— Думаешь, оказавшись на другом факультете, ты будешь избавлен от чужих нападок? — поинтересовался первый голос. И тут же ехидно уточнил: — Или может, рассчитываешь на то, что тебя будут защищать другие?

Альбус опустил голову. Если бы папа увидел его в этой позе, то точно улыбнулся бы и спросил, почему Ал «опять собирается беседовать с тараканами». Такая вот была у них своя, домашняя, только для папы и Альбуса шутка... Но сейчас даже она не вернула бы младшему Поттеру расположение духа. Мерлин, он-то надеялся, что сможет хоть немного побыть нормальным студентом, если окажется не на Гриффиндоре, где от него сначала будут ожидаемо требовать невесть каких чудес, а потом отыгрываться на нем за свои обманутые ожидания... Он наговорил столько, что не расхлебать и за год. Уже нет никакой разницы, что и как он ответит.

Альбус опустил руку и повернулся — туда, откуда, как ему казалось, исходили вопрошающие голоса. Где-то там, скрытые ночными тенями, стояли слизеринцы. Рядом Люмос очерчивал круг света, в котором виднелись ботинки вестника и босые ноги Малфоя. Какая разница, терять уже все равно нечего...

— Ни на что я не рассчитываю. — устало ответил Альбус. — Просто я был рад, что Шляпа сочла меня пригодным для учебы на факультете, и это не было основано на заслугах моей семьи или на моей просьбе. Был рад, что она увидела во мне хоть что-то, позволившее распределить меня. Как оказалось, на Слизерин. Я только хотел стать его частью.

Он замолчал. Повисла ничем не нарушаемая тишина. И тут за его спиной послышалось шипящее: «Да, ты дос-с-стоин... Дос-с-стоин...», а в следующий момент Альбус ощутил, как его шеи касается нечто сухое, шелковистое, не холодное и не теплое, как оно спускается ниже... Змея с гобелена!

Он замер, а змея продолжила свой путь. Когда он обвилась вокруг его ног, Альбус вдруг понял, что вместо пижамы на нем форменная мантия со слизеринским гербом и изумрудным в серебряную полоску галстуком. Змея уползла к Малфою и по нему скользнула наверх, вернувшись на свой гобелен с его плеча. На белобрысом пижама тоже сменилась на более приличную одежду. К тому же на ногах у мальчишек появились удобные туфли.

А потом по сторонам от них начали зажигаться огни. В свете загорающихся один за другим Люмосов появлялись новые и новые фигуры в мантиях и масках. Всего их оказалось двадцать семь человек.

Чтец, главный из троих вестников, стоял в центре круга слизеринцев, держащих палочки с мерцающими огоньками словно свечи. Он откинул капюшон — и маска растворилась в воздухе. Перед ошеломленным Альбусом стоял вполне обычный парень — на вид лет четырнадцать, русые курчавые волосы, выступающий вперед подбородок упрямца.

— Эридан Термен, четвертый курс. Рад приветствовать вас в рядах Слизерина.

Он неожиданно тепло улыбнулся и отвесил полупоклон, на мгновение прижав кулак с зажатой волшебной палочкой к сердцу. Затем за его плечом вырос другой парень — громила, кажется, один из оставшихся вестников.

— Артур Аспер, шестой курс. — пробасил он.

Он повторил жест Эридана, и к ним присоединился третий оратор.

— Белинда Сфорца, седьмой курс.

Белинда была потрясающе красива. Когда она поклонилась — так же, как и парни — в ее движениях проскользнуло нечто по-военному четкое. Хотя ни один солдат не может похвастаться такой роскошной иссиня-черной косой, ниспадающей до пояса.

— Медея Розье, пятый курс. — эта девушка оказалась настолько пламенно-рыжей, что Альбус едва удержался от вопроса о родстве с Уизли.

— Феликс Шарпантье, шестой курс.

— Ликаон Монд, шестой курс.

— Катарина Шварц, третий курс.

Они называли свои имена по очереди. Не по алфавиту, не по старшинству курса — в точности в том порядке, в каком стояли, от центра, с Эриданом под номером один, к краям, справа и слева поочередно. Если в их расстановке и была система, то Альбус ее не заметил. Единственное, что настораживало, — среди них не было ни одного второкурсника. Интересно, почему?

Двадцать седьмой — высокий, спортивного вида брюнет — шагнул к центру.

— Александр Лефевр, седьмой курс. Рад приветствовать вас в рядах Слизерина.

Его голос был столь же выразителен, как и у чтеца Эридана. Но если Термен напоминал глашатая, то интонации Лефевра были воистину королевскими.

— В нашем лице вы найдете защитников и наставников, помощников и единомышленников. От вас требуется лишь одно: уважать и исполнять Кодекс Слизерина. Что же именно? Считать соучеников по факультету наравне с семьей, вне зависимости от испытываемых симпатий. Ложь использовать только с теми, кто не принадлежит факультету. Избегать проявления слабости перед кем бы то ни было, если это может нанести ущерб факультету. Знание почитать как источник силы и стремиться к его получению всеми доступными способами. Единственно невозможным считать поражение. Рассчитывать на собственные силы в первую очередь и на чью бы то ни было безвозмездную помощь — в последнюю. Имя использовать только в разговоре с близкими друзьями, которых не должно и не может быть много. Никогда не изменять самому себе, что бы ни пришлось изображать для других.

Александр умолк и жестом приказал мальчикам приблизиться.

— Отныне вы — часть факультета Слизерин. Несите звание слизеринцев с гордостью, что бы не говорили вокруг.

Он шагнул вперед и развернулся на пятках — так, чтобы в круг слизеринцев вошли Альбус со Скорпиусом и он сам.

— Мы переживаем не лучшие времена. У нас нет настоящего декана, наших старост не утверждают на их же заслуженные посты, количество учеников уменьшается с каждым годом, — проникновенно вещал он. — Мы давно не завоевывали Кубок Школы, с квиддичем тоже полный швах... — Видимо, последняя проблема печалила его настолько, что он несколько сбился с высокого штиля, но он взял себя в руки и с неменьшим воодушевлением продолжил:

— Но у нас по-прежнему есть наш факультет! Даже не так — мы и есть факультет Слизерин, факультет хитрецов и ловкачей, которые выходят сухими из воды, какая бы неприятность не случилась. Поэтому предлагаю отдать должное тому, что мы стали более живучими, упертыми и изворотливыми на целых два человека! За Поттера и Малфоя!

Он взмахнул палочкой, выпуская к потолку сноп серебристых и зеленых искр.

— За Поттера и Малфоя!