Твари (джен)

Как и любой ИИ, он любил информацию.

Но, увы, железная коробка надежно удерживала его внутри себя. Оставалось только продолжать убеждать мимо пробегающих тараканов позвать Пинки.

“Грустная повесть об Брейне, мятежном ИИ”.

Умение ждать никогда не входило в список добродетелей Бориса, но каждый раз приходилось себя пересиливать.

По-осеннему холодный ветер гнал чуть пожелтевшие листья по двору, и Борис подумал, что будь их больше, это место могло казаться даже приятным. Тогда листья закрыли бы собой всю противно чавкающую под ногами грязь. Но массовый листопад в Трущобах, где никогда не росли деревья, а только лишь жалкие кустарники, не годные на растопку печей, всегда проходил незамеченным. Он даже сомневался, что кто-то здесь вообще обращал внимание на красоты. Не то место, да и откуда им тут быть? Детектив задерживался, заранее не вызывая к себе добрых чувств. А учитывая, что Борис не спал почти сутки и столько же не ел, терпение было на исходе. Впрочем, оно было на исходе уже давно. И хоть вид трупа ненадолго отбил голод, противное сосущее чувство в животе никуда не делось.

— Сколько они там еще будут копаться? — раздраженно проворчал Борис, поглядывая на часы.

Тур убежал с запиской полчаса назад, и с тех пор от него не было ни слуху не духу, как и от детектива.

Чтобы вызвать помощь, с недавних пор было достаточно просто отправить с железной собакой послание, которое прочтет первый попавшийся стражник и после свяжется с управлением через ближайшую телефонную будку.

В свое время, вдохновившись возможностями телефонной связи, Керч и Моррис — начальник городской стражи — пробили через управляющего свой проект. Он позволил телефонизировать основные посты городской стражи, вокзал, управление и многие другие важные точки в городе.

Это позволяло быстро реагировать на чрезвычайные ситуации, не тратя времени на медленного курьера. Стража быстрее узнавала о пожарах, иногда врачи успевали спасти людей, которым часто становилось плохо на улице, и, разумеется, работа в управлении пошла быстрее.

К слову, единственным исключением, где поставили телефонную будку не для нужд срочных служб, был Монструм. Туда периодически прорывались твари, питавшие к ученым обоснованную и стойкую неприязнь, и очень часто была необходима помощь большего числа людей, чем те десять стражников, что обычно дежурили вокруг здания.  

Сбоку послышался всплеск — разбрызгивая вокруг себя грязь, вернулся Тур.

— Ты отдал записку стражнику?

Собака отчетливо кивнула головой, и Борис, не удержавшись, тяжело вздохнул. Сколько еще ждать — неизвестно.

Регламент предписывал при обнаружении трупа вызывать детектива, который уже после принимал решение — закрывать дело или же начинать расследование. Обычно это правило не относилось к жителям Трущоб, поскольку по закону они были бездомными. Но Иллик был слишком видной фигурой, чтобы оставлять его смерть без внимания. Борис был уверен, что Моррис не даст своим ребятам на этот раз отлынивать от работы.

Ростовщик слишком со многими вел дела, слишком многие ему были должны и слишком многим он был должен сам, чтобы выкидывать память о нем сразу после смерти.

Как и любой видный житель этого фонтанного райончика, Иллик был выгоден властям живым, поскольку сосредоточил под собой какую-то часть преступного Дна.

Да, он был одним из когорты смотрящих над бандитами, ворами и убийцами, но без смотрящих воцарился бы хаос. А так — город за невмешательство в дела фонтанного района получал более-менее контролируемую преступность с определенными правилами игры и возможность избежать серьезных конфликтов. Конечно, это далеко не самое идеальное решение, но кто такой Борис, чтобы рассуждать о политике?

Но надо признать, что до абсурда старались не доводить — при любом происшествии, что выходило за рамки или особо было неугодно властям, принимали меры — как правило, виновные оказывались либо убитыми, либо на каторге до конца своих дней.

В памяти Бориса были еще свежи воспоминания от скандала вокруг одного не слишком опытного поисковика, что полез на место убийства и затоптал все следы.

Естественно, после этого он огреб и от начальника стражи, и от добродушного Керча. Последний вообще имел талант мгновенно преображаться в брызжущую ядом змею, будучи в гневе.

Поэтому Борис решил дождаться детектива, чтобы избежать любых недоразумений и никуда не лезть.

А о кровати и еде он старался не думать.

За забором зазвучал громкий, командный голос, заставивший Бориса встрепенуться и прислушаться.

— Городская стража! Просьба всем отойти от дома и...

— А то что? —  перебил его другой голос.

Похоже, это был тот забавный старик.

— Капрал, помогите ему, — приказал обладатель первого голоса и спустя некоторое время продолжил: — И не мешайте расследованию. Здесь будет работать детектив.

— Ну надо же, — хмыкнул под нос Борис. — Какая честь.

Он выглянул за угол, чтобы оценить обстановку, и увидел недовольного, несуразного детектива в окружении стражников. Часть из них разбрелась по улице, лениво разгоняя толпу.

Тяжелые доспехи придавливали их к земле, отчего они походили на огромные, раздавленные тяжестью жизни железные статуи. Мечи, непонятно зачем вынутые из казенных ножен, тускло блестели в лучах холодного солнца.

Толпа у двери скупщика, видя такое, быстро рассеивалась, оставляя Бориса наедине с детективом.

Хотя...

— Ой, дядя! — звонкий девичий голос заставил вздрогнуть.

Он успел только подумать, что здесь и сейчас не готов видеть обладательницу этого голоса, и развернулся, чтобы поймать ее в свои объятья.

Катти — дочь женщины, у которой он уже пятнадцать лет снимал квартиру, вспыльчивая, но бесконечно обаятельная в минуты благодушия, повисла на нем, крепко обнимая. Честно говоря, Борис не расслышал, что она говорила — слишком громкой и неразборчивой показалась речь.

В конце концов ему удалось оторвать Катти от себя и поставить на пол.

Ее круглое, смешное лицо сияло при виде Бориса, и тот не смог в ответ удержаться от улыбки. Глупо было делать вид, будто он не рад ее видеть после долгой разлуки.

— Как ты здесь оказалась? — спросил он. — Тебе лучше уйти, сейчас придет… хм, в общем...

Но договорить ему не дали. Она так лучезарно и одновременно насмешливо улыбнулась, будто зная теперь гораздо больше него.

— А вот и не лучше! Ты даже не догадаешься... Меня взяли стажером! — не удержавшись, она поднялась на цыпочки и еще раз крепко его обняла. — И теперь я буду работать с детективом Шурсом, только он… а, неважно! Если успешно покажу себя, меня сделают настоящим следователем!

— И это твой первый день? — Борис тоскливо почесал затылок, сознавая, что столь ожидаемый горячий обед и сон в теплой кровати отодвигаются на неопределенное время.

Оставить ее наедине с тем типом, что раздавал за забором команды, он не мог.  Впрочем, возможно, Борис был излишне предвзят к детективу, и тот на самом деле окажется отличным парнем, но… Стоило проверить. Да и в самом деле, не мог он уйти отсюда, ибо регламент требовал участия в расследовании, если здесь была замешана тварь.

— Да, представляешь, сегодня только началась стажировка, и сразу же расследование! А ты, дядя, кстати, почему здесь и кого ждешь?

Тяжело вздохнув и мысленно пожелав себе терпения, Борис ответил:

— Здесь произошло убийство. Я обнаружил труп и вызвал вас с этим…

— Шурсом, — подсказала она.

— Именно. Вы чего так долго? Я, между прочим, хочу есть...

Последняя фраза прозвучала слишком тоскливо и обиженно, и он попытался смягчить ее улыбкой. По ее мгновенно наполнившимся сочувствием глазам он понял, что свести все в шутку у него не получилось.

— Ох, а я свой обед оставила в кабинете Шурса, — она закусила губу. — Ну… он там надолго задержится, может, я сбегаю и куплю тебе что-нибудь?

— Не глупи, — отмахнулся он. — Сегодня твой первый день, не стоит дергать монстра за хвост.

Она посмотрела на него с сомнением, но согласилась.

— Тогда пойдем, я познакомлю тебя с Шурсом. Раз ты оформил вызов, этого уже не избежать.

Судя по всему, Катти была от Шурса не в восторге, хоть и пыталась, как умела, это скрывать.

Она перемахнула через забор, и Борису ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Это Борис, который нас и вызвал, — представила она его Шурсу, догадавшись, что не стоит афишировать близкое знакомство.

Он молчаливо поднял руку в знак приветствия и замер.

Детектив Шурс вблизи показался еще более своеобразным. Длинный и нескладный, он с громким причмокиванием курил трубку, разглядывая его.

Потом выпустил дым прямо ему в лицо, и Борис осознал, что не так уж плохо Катти скрывает свою неприязнь.

— Так это вы нас вызвали, — невзрачным голосом спросил он. — Город будет вам за это благодарен. А теперь покиньте место расследования.

Нет, Катти очень и очень хорошо прятала свои эмоции.

Мысленно досчитав до трех, чтобы не измениться в лице, он вздохнул.

— Я ушел бы с превеликим удовольствием, но, к сожалению, не могу.

Удивление на лице Шурса приобрело очень интересную форму — пенсне дернулось и упало вниз, задержавшись на цепочке.

— Простите, что вы сказали?

— Я не могу это сделать, — повторил Борис.

— Вероятно, вы можете и причину объяснить? — Шурс поджал губы.

— Потому что я — поисковик.

И он показал свой скрытый курткой жетон.

Будто почуяв важность момента, к Борису подошел Тур и сел чуть впереди.

Катти отвернулась, стараясь скрыть смех.

Шурс сердито поморщился, и видимо, решив, что уделил ему достаточно времени, развернулся и скрылся за калиткой.

Красноречиво взглянув на Катти, Борис дернулся было последовать за странным детективом, но был остановлен легким подергиванием за рукав.

— Вообще-то, он обычно нормальный, — доверительно прошептала она. — Но иногда очень сильно зазнается.

— Ты слишком добра, — хмуро не согласился Борис.

Они поспешили за ним, на этот раз пройдя через калитку.

Шурс раздраженно дергал за ручку парадной двери, а услышав легкое покашливание Бориса, резко развернулся.

— Как вы попали в дом?

— С заднего двора.

— Почему вы оказались именно там?

Шурс морщил лоб, разглядывая запертую дверь.

— Потому что именно на заднем дворе его заметила девушка из таверны.

— И как имя этой шлюшки? — спросил Шурс явно просто для галочки, уже сделав выводы.

— Это официантка Милька, рыжеволосая девушка, — проигнорировал последнее слово Борис.

— Стажер, иди и опроси эту, — вяло махнул рукой Шурс.

— Так точно, — Катти подчинилась, не моргнув и глазом.

Борис проводил ее взглядом и успел увидеть, как к ней подскочила Милька, видимо, все это время подслушивающая неподалеку в надежде похвастаться услышанным перед подружками.

Обойдя крыльцо и снова перемахнув через забор обратно во двор, Борис остановился и недоуменно поглядел на пространство за собой. Никого не было. Чертыхнувшись, он вернулся посмотреть, куда запропастился Шурс. Но за забором стояла тишина. Похоже, детектив решил за ним не идти.

В отдалении прозвучал громкий треск, и из-за угла вышел недовольный Шурс в сопровождении стражника.

— Ты заходил в дом?

— Нет. Как только увидел труп, закрыл дверь и вызвал вас, — сдерживаться становилось все труднее.

Шурс казался гротескным, картонным персонажем третьесортного любовного романа, и Борис решил, что детектив просто мучился похмельем и оттого был невыносим.

Ветер все продолжал гнать редкие листья по земле, проникая под куртку и свистя в ушах. Осень уже вступила в свои права — длинные теплые дни закончились, и над Иствиком на долгие два месяца воцарились мрак, тучи и дожди с сильными порывами холодного ветра. А после осени грянет еще более суровая зима, в очередной раз выкашивая бедняков морозными ударами ледяных пик. После чего в город повалят замерзающие без пропитания твари, вновь уменьшая количество людей в Трущобах.

Махнув стражнику встать на углу, за которым поскрипывала сорванная с петель калитка, Шурс распахнул дверь.

Издали Борис наблюдал, как тот сослепу шарит рукой по стене. Вот он натолкнулся на выключатель, и большую прихожую залил яркий, безжалостный электрический свет.

«А хорошо живет Иллик, не каждый может себе позволить провести в дом линию», — промелькнула неуместная мысль.

В огромной луже уже свернувшейся крови лежало тело с неестественно вывернутыми руками. Приглядевшись, можно было понять, что кости были безжалостно сломаны. Лицо мертвеца запечатлело предсмертную маску ужаса, глаза бездумно таращились в потолок. Горло было вырвано с мясом.

Такую картину поисковики наблюдали слишком часто, но все равно последнее выражение лица убитого вызывало желание напиться до беспамятства в ближайшем трактире. Борис алкоголь не переносил и предпочитал забываться дома за книгами.

Он сглотнул и кинул взгляд на Шурса — тот был бледным, но смотрел на развернувшуюся драму спокойно. Видимо, тоже привык.

— Охранник, — прокомментировал Шурс, кивая на черную форму мертвеца.

— Если есть один, значит, где-то должен быть и второй. Иллик был осторожным парнем.

Мельком показанная человечность добавила Борису желания сотрудничать, но Шурс тут же разбил ее в прах.

— Здесь детектив я, — отрезал он. — Ваше дело ловить зверушек. Поэтому не мешайте.

И началось. При всем своем опыте Борис еще ни разу не наблюдал, как работают детективы.

Аккуратными движениями Шурс натянул на костлявые руки тонкие перчатки и нагнулся над трупом. Брезгливым жестом повертел бледную голову мертвеца, отпустил и вгляделся в рваную рану на шее.

Что он мог там обнаружить, Борис не понимал. Даже с его расстояния было видно, что убил несчастного тот самый монстр.

Было только непонятно, почему его не съели. Возможно, тварь спугнули или ранили? В этой комнате уже не проверишь — все залито кровью.

А Шурс тем временем отошел от трупа и теперь внимательно осматривал следы на полу. Их было в избытке, и опять же Борис мог с уверенностью сказать, кому они принадлежали.

Что-то отправилось в небольшой пакетик, а затем к Шурсу в карман, но Борис все же решил потом осмотреть помещение сам.

Потом детектив двинулся дальше, осторожно переступая лужу и сломанную мебель — к настежь распахнутой двери. Затем оглянулся и приподнял бровь.

— За мной.

Борис, в который раз поблагодарив себя за хорошую выдержку, двинулся следом.

Узкий коридор, куда выводила дверь, был тускло освещен, но даже это не помешало заметить странные следы на стенах примерно на уровне колен. Шурс быстро оглядел их и уже стремительно шел к лестнице, ведущей на второй этаж.

Борис недоуменно посмотрел то на царапины, то на детектива, а потом пожал плечами и подошел к ступенькам. Там нашелся второй труп — на площадке — с вырванным горлом и застывшим, искаженным лицом.

— Второй, — негромко прокомментировал он. — Надеюсь, это все наши находки.

— Мои находки, — педантично поправил его Шурс.

Иди в болото.

Рядом с мертвым охранником валялся длинный кинжал, такой непривычный для их братии. Разумеется, понять, чьей кровью он обагрен было невозможно, и Борис снова переключился на странные отметины на стене.

Кто же мог их оставить?

Шурс не стал задерживаться у второго трупа, и, легко его перешагнув, взлетел по лестнице наверх, куда вели кровавые, напоминающие собачьи, следы. Быстро свернул вправо, миновал небольшой коридор и чуть тронул дверь.

В спальне нашелся Иллик. Конечно, мертвый.

Пришлось схватиться за косяк вслед за детективом и подавить дурноту.

Несчастный барыга лишился головы. Потускневшие глаза, странно умиротворенные, но страшные и безжизненные, смотрели прямо перед собой.

Тело в огромной луже крови валялось неподалеку.

Шурс слегка покачнулся, но помотав головой, видимо, взяв себя в руки, достал из кармана белый платок и закрыл им рот с носом. Руки его подрагивали, но Борис сейчас не ручался бы и за свои. Однако чтобы проверить, нужно было отвести взгляд от обезглавленного тела, мешком валявшегося на полу. А этого он не мог.

Кем бы ни был Иллик, но даже он не заслужил, чтобы после его смерти от него брезгливо отворачивались.

Кровь из порванной артерии, видимо, хлестала, пока не вылилась полностью. Ею был пропитан весь ковер, и только по отдельным участкам можно было понять, какого он был цвета. Молочно-бежевый, ворсистый, наверняка мягкий, по которому так приятно ходить босыми ногами.

Борис и забыл, что в человеке может быть столько крови.

Шурс медлил, тяжело дыша в платок. Его лоб покрылся испариной, но лицо было стянуто маской нарочитого спокойствия.

— П-плохо работаете, господин поисковик, — чуть дрожащим голосом сказал детектив.

Борис хотел возразить ему, что это было вне его возможностей. Но голос не слушался.

“Если чувствуете, что организм не справляется с нервным потрясением, начните глубоко дышать. Закройте глаза, выпейте стакан воды, выйдите на свежий воздух, попытайтесь успокоиться и вызовите помощь”.

В голове всплывали строки из инструкции — теперь практически бесполезной. Он бы рад уйти из этого проклятого дома, но рядом стоял Шурс. А на его поясе, в кобуре, был заряженный мушкетон.

Мысли крутились в голове спокойно, словно за толстым стеклом. А в ушах громко бухало сердце.

Если Шурс впадет в истерику и начнет размахивать оружием, могут пострадать люди. Нужно увести его отсюда и забрать мушкетон.

— Глубокий вдох, сделай глубокий вдох и закрой глаза.

— Я-я в порядке.

— Делай, что я говорю. Вдох, ну!

И сам же последовал своему приказу — кровавая бойня сменилась мраком с редкими мушками, летающими вслед за фокусом, тяжелый воздух наполнял легкие, заставляя сердце биться еще сильнее.

Рядом глубоко сипел Шурс.

— А теперь сними с пояса оружие, разряди и отдай мне. Так надо.

— Я держу себя в руках, Борис, — тихо возразил он.

— Не спорь, пожалуйста. Сделай то, что прошу, и не открывай глаза. Я обязан обезвредить любого, кто может быть опасен для окружающих. Сюда может прийти твоя стажерка и устроить истерику — уверен, что не последуешь ей вслед?

— Уверен… Ладно, что мне делать?

— Выйди в коридор, разряди и отдай мне.

Шурс послушался. Неясно, что его проняло: спокойный голос Бориса или угроза применения силы.

Они оба вышли в коридор, и там Борис забрал мушкетон у удивительно покладистого Шурса.

— Пойдем, нам нужно прийти в себя, а потом вернуться и осмотреть спальню.

Они спустились вниз, снова переступили через мертвого охранника и вышли в большую прихожую.

Мертвец здесь не вызывал таких сильных чувств, как Иллик, была лишь жалость, смешанная с отвращением.

Стараясь не глядеть на него, Борис налил из глиняного кувшина воды в кружку и подал Шурсу.

— Пей.

А сам отхлебнул прямо из кувшина.

Вода полилась по глотке, не принося, однако, успокоения. Но Борис был уверен, что не потеряет способность трезво мыслить.

— Думаете, что я похож на сопливую девчонку из трактира и при виде трупа впаду в истерику? — спросил Шурс.

— Думаю, что лучше перестраховаться. Видел я одного такого...

Заканчивать он не стал. Разговаривать с детективом не хотелось совершенно, главное, что он послушался.

Сделав глоток,  Борис сел на низкий столик, и его взгляд зацепился за тусклое пятно света, падающего наискосок, на стене коридора.

— А там что?

Проследив за кивком, Шурс пожал плечами и поднялся со скамьи.

В противоположном конце коридора была настежь открытая дверь. Войдя в небольшое помещение с плотно закрытыми окнами, мало того еще и зарешеченными, они обнаружили пустую кассу.

— Понятно, — в голосе Шурса прорезались прежние снисходительные нотки. — Я и не сомневался.

В чем он не сомневался, Борис решил не спрашивать.

— Нужно только еще… Идем, Борис. Я хочу, чтобы ты присутствовал при этом моменте!

— Но ты…

— Да-да, я. Замолчи, будь добр, кто здесь главный?

Борис покорился, не забывая внимательно наблюдать за выражением лица Шурса.

Следы потрясения и страха исчезли, зато взамен оявился лихорадочный блеск глаз и какое-то странное, вовсе здесь неуместное, выражение одухотворенности. Темной и… грязной.

“Зато в истерику точно впадать не будет”.

Они вернулись в спальню, и на этот раз Борис предпочел не смотреть на голову несчастного Иллика. Он остановился на пороге, пропустив детектива вперед и наблюдая.

Тот, стараясь не наступать в кровь, обошел комнату по периметру и негромким, хриплым возгласом “ага” выудил из осколков разбитой вазы какой-то листок.

Вчитался в него и победоносно поднял руку.

Бориса чуть не стошнило от омерзения.

— Я же говорил!

Он выскочил из комнаты, задев его плечом, и остановился.

— Там еще что-то. За мной!

Еще что-то — ряд распахнутых дверей в противоположном конце коридора. А в них огромные, в рост Бориса, сейфы. Разумеется, открытые. И открытые своими ключами. Вор даже не потрудился вынуть их из скважин после того, как забрал все добро.

— Идем, Борис, теперь ты можешь спокойно заниматься своей ерундой! Это дело больше не относится к вашему отделу!

— Но почему никто не слышал криков? — спросил Борис вслед уже уходящему Шурсу.

— Я тебя умоляю, ты что — новенький здесь? Здесь постоянно кого-то убивают, эти отбросы давно на это не обращают внимания!

* * *

На крыльце их ждали Катти и Тур, безразлично глядящий на полуденное солнце.

— Так, я уже все осмотрел. Убийство и грабеж, придется составлять рапорт и начинать расследование. Ты опросила эту девку?

Катти переводя взгляд с Шурса на Бориса, энергично покивала головой.

— Я все записала!

— Дай, просмотрю, — он отобрал блокнот и бегло просмотрел текст. — Что и требовалось доказать — она ничего не знает.

— Но … — рискнула подать голос Катти и быстро осеклась, увидев, как Борис подает ей знаки.

— Что?

— А можно, я тоже осмотрю дом, а потом вернусь в управление?

— Да там все банально, но так и быть — оставайся. Я оставлю с тобой двоих стражников. Не забудь, что ты должна будешь написать рапорт.

— Спасибо!

Не попрощавшись, Шурс ушел через калитку, что до сих пор болталась на петлях.

* * *

Отдав команду стражнику оставаться возле калитки,  Катти подлетела к Борису и оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никого из посторонних рядом нет.

— Почему ты мне сказал не спорить? — шепотом возмутилась она.

— Хочешь испортить с ним отношения? Ты не забыла, что он — твой наставник? — озвучил очевидные вещи для кого угодно, но только не для нее, Борис.

Возразить ей оказалось нечего. А Борис задумался — как же умудрилась Катти пройти предварительный отбор и стать стажером? Нет, конечно, она всегда любила детективы, которых было в избытке в его библиотеке. И расследования — раньше он не раз участвовал в ее детских играх, что приятно отгоняли мысли о работе, позволяя расслабиться и отдохнуть душой. Но чтобы по-настоящему стать детективом?

— Уверена, что сможешь зайти в дом? — он решил озвучить свое беспокойство. — Там… я бы не хотел, чтобы ты это видела.

— Конечно, уверена! Что я, трупов не видела? — возмутилась она.

— А что, видела?

— Нет… но я не боюсь!

Он недоверчиво хмыкнул.

— Ладно, я буду рядом, если что.

Она распахнула дверь и застыла на пороге, увидев первый труп. В тишине было слышно, как учащенно она дышала, но вскоре справилась с собой — сделала первый шаг. Медленно-медленно подошла к первому охраннику, зажала рот рукой и присела рядом на корточки.

— Поспрашивай меня что-нибудь, чтобы я отвлеклась. Или расскажи, — попросила она.

Чтобы успокоить ее, Борис последовал за ней и присел рядом с трупом.

— Горло вырвано, некоторые твари так и поступают, хотя большинство все же хватаются сначала за ноги, и только после подбираются к шее.

— За ноги — чтобы не убежал?

— Не уверен, что настолько хорошо знаю их мотивы, — ответил Борис. — Возможно.

— Так… мне нужно осмотреть, да?

Вопрос явно был риторическим.

Пока Катти осторожно обыскивала мертвеца, стараясь сохранять  безразличную маску на лице, Борис наконец понял, что ему нужно сделать в первую очередь.

— Я сейчас приду, — сказала он ей. — Тур, за мной.

На крыльце он достал блокнот, наскоро нацарапал записку и отдал собаке.

— Это срочно, уж как-нибудь договорись, ладно?

Собака снова кивнула и перемахнула через забор, вильнув хвостом.

— Не ходи на второй этаж, — крикнул он, залетая в дом.

Но она и не собиралась. Вместо этого Катти изо всех сил пыталась сдвинуть с места тяжелое кресло.

— И… почему… это… мне нельзя… подниматься… на второй… этаж?

— А меня дождаться никак не получилось? — спросил он, отодвигая ее рукой, и с трудом перетаскивая кресло на другое место.

— Ага! Я так и думала!

На полу лежал искореженный нож.

— И как ты поняла, что он там будет? — удивился Борис.

— Потом...

Она нетерпеливо отмахнулась и взяла в руки нож.

— Боевой. Смотри, по нему как будто чем-то очень тяжелым ударили, что это может быть?

— Зверь прошелся?

— Тогда была бы кровь, — не согласилась она. — А он чистый, его погнули перед тем, как умер этот несчастный.

Катти кивнула на труп.

— Или он не имеет к убийствам никакого отношения. Этот дом барыги Иллика, забыла?

— В последнее время вокруг него не происходило ничего интересного. Перед тем, как сюда отправиться, я посмотрела сводки по району. За последний месяц он там даже не упомянут.

Борис хмыкнул.

— Глупая ты, Катти, будто ваши детективы и правда знают, что здесь происходит.

— Никто не стал бы прятать орудие убийства под креслом, — возмутилась она. — Но ты прав, это может быть обычный нож, который случайно сюда попал.

А может, и нет.

— А может и не быть. Ладно, разберемся. Только не мешай мне, ладно?

Вначале “поговори со мной”, а потом “не мешай мне” была вся Катти, Борису редко получалось угнаться за ее мыслями и настроением.

Она медленно обошла комнату, прикасаясь рукой к стенам, внимательно все оглядела и ткнула пальцем на пол:

— Вот! Что это у нас, а?

Она склонилась над отметинами на деревянном полу.

— Чьи это могут быть следы?

Чтобы дать ответ, ему пришлось склониться и провести по ним пальцами, перебирая все варианты. То, что пришло ему в голову совсем не радовало — эти следы он прекрасно знал. Слишком ровные и глубокие царапины, ни одного отколовшегося кусочка когтя,

— Похоже на… напоминает следы железной собаки, — хмуро ответил он. — Однажды я выманивал с помощью Тура одного зверя из дома, и он оставлял похожие.

Катти подняла на него свои огромные глаза.

— Ты хочешь сказать, что это не следы твоего пса? — тихо спросила она.

— Дальше порога Тур не заходил, — покачал головой Борис.

— Но это же не обязательно должна быть железная собака? — спросила она. — Какие еще есть?

— Лошади и собаки, — пожал он плечами. — Хотя...

Хотя озвученная мысль сулила огромную проблему. Владение механозаврами было строго ограничено и контролируемо. Только поисковики, капралы городской стражи и военные следопыты имели особое разрешение короля на владение собаками и лошадьми.

Остальные же, рискующие на свой страх подпольно купить подобного зверя, имели все шансы попасть на каторгу или на виселицу — тут уже в зависимости от того, что могла натворить их контрабанда.

— Хотя что? Хотя механики из Железной-Собаки могли создать… ой…

— И я про это, — согласился он. — Но все равно не понимаю — охранников явно убил обычный монстр, да и Милька видела не железного пса.

— Думаешь, здесь до тебя побывал кто-то другой? — спросила она, что-то записывая в блокнот.

— А голова у тебя варит, — удивился Борис, о чем тут же пожалел.

Катти надулась и тут же обиженно отошла от него.

— Этот вызов принял я, — примирительно заметил Борис. — Никого из наших тут не должно было быть, но завтра уточню у Хельги.

Она стояла в середине коридора, поджав губы. Осуждающе смотрела, а Борис ждал. Обычно она как быстро обижалась, так же быстро и отходила.

— Да уж будь… ой, а это что? Свежие...

Эти следы он заметил еще раньше, следуя повсюду за Шурсом.

— Отметины хвоста? Кого? Зверя или железной собаки? — Катти некрасиво закусила верхнюю губу.

— Собаки очень хорошо сбалансированы, — сказал он. — Но и для зверя следы слишком глубоки. Что думаешь?

Она пожала плечами.

— Может быть… не хочу говорить предварительно, ничего не обдумав, но… может собака была неисправна?

— Ой ли? Чтобы поломать механического зверя, нужно очень хорошо постараться. Я даже не могу тебе сказать, как, у самого подобного еще не получалось.

— Не обижай Тура! — снова возмутилась она, на что Борис усмехнулся. — Ой, вот, смотри, чуть повыше следы странные.

И Катти замерла перед площадкой, увидев второй труп.

Осторожно подойдя к нему, внимательно осмотрела, что-то проверяя, после чего продолжила подъем на второй этаж.

Он последовал за ней, ведя рукой по глубоким отметинам на стенах и перилах.

— Такое ощущение, словно зверь чем-то перегружен был, — задумчиво сказал Борис. — И цеплялся лапами за стены, чтобы удержать себя. Ничего не понимаю...

Дальше начинался опасный участок. К мертвецам Катти отнеслась почти нормально, но пускать ее в спальню с отрубленной головой Борис не хотел.

— Я вызвал ребят из управления, давай дождемся, когда они уберут трупы и пойдем дальше, — предложил он. — А пока подумаем на свежем воздухе.

— Я в порядке!

— Я вижу, — согласился он.— Ты молодец. Но наверху поплохело даже мне, так что не стоит.

Она осуждающе на него покосилась, но согласилась, и они вышли на улицу, под холодное осеннее солнце.

Там Катти села прямо на крыльцо, смешно зажмурила глаза и сказала:

— Ненавижу, когда в голове столько мыслей. Получается, здесь побывала тварь, убила людей и ушла. Почему она никого не съела?

— Ее спугнули?

— Не мешай, — отмахнулась она, записывая что-то в блокнот. — Нужно сначала обрисовать, как было, а потом уже на вопросы отвечать.

Она на минуту замолчала, а потом продолжила:

— Сначала сюда врывается зверь, убивает охранников — сначала в большой гостиной, затем на площадке перед лестницей.

— И Иллика, — вставил Борис.

За что тут же получил обжигающий взгляд.

— И Иллика. Потом он по какой-то причине уходит, потом появляется кто-то с железной, допустим, собакой и… что?

— И грабит дом. Наверху все сейфы пусты, как и касса.

— Вот! Собака явно сломана, оставляет кучу следов на обоях. Так зачем ему она нужна вообще? И как он не побоялся, что в доме все еще находится зверь?

— Мне не нравится ход твоих мыслей, — проворчал Борис. — Считаешь, что это кто-то из поисковиков или стражи?

— Я выстраиваю порядок действий! И без верхнего этажа мне ничего не ясно! А ну-ка пойдем! Что я, барышня какая?

— Катти!

Борис с тоской наблюдал, как она заскочила в дом и бегом поднялась по лестнице.

— Дурочка...

Он не успел. Подскочил к ней уже на пороге спальни и схватил за плечи. Она страшно побледнела, смотря на оторванную голову, а потом сломя ноги кинулась в коридор, где ее вырвало.

— Ну вот, — стараясь не смотреть внутрь спальни, неуклюже сказал он. — А что я говорил…

— Не смотри!.. — ее снова вывернуло на пол. — На меня!

— Хорошо-хорошо, я принесу воды, там еще оставалось...

Внизу — в прихожей — действительно еще была вода в кувшине, и, не заморачиваясь, он притащил кувшин к Катти, которой стало чуть полегче.

— Вечно ты меня не слушаешься, — он уволок ее в противоположный конец коридора, где из открытых дверей выглядывали пустые сейфы. — Пей.

— Какой… кошмар-какой, кошмар-какой, кошмар-какой…

— Катти! — он с силой потряс ее за плечи. — Будешь впадать в истерику, утащу тебя в управление! Пей, кому говорю!

Держа двумя руками кувшин, она сделала несколько глотков и посмотрела на Бориса расширенными от ужаса глазами.

— Это чудовище сделало?

— Ну не человек же. Иди сюда...

Он притянул ее в свои объятия, чувствуя, как она всхлипывает у него на плече.

— Ну-ну, девочка, и о чем ты только думала, идя в детективы? Говорил я тебе, хочешь работать в управлении — учись на диспетчера, как раз для тебя работа.

— Не-не-ин-те-ресно…

-Тогда не реви.

— Не могу.

Он вздохнул и обнял чуть крепче, погладил по коротко стриженой голове и чуть взъерошил ей волосы.

— Я с тобой. Давай все же дождемся ребят, они уберут Иллика.

Она помотала головой, размазывая слезы по его куртке.

— Шурс осматривал труп?

— Тьфу на него. Нет, практически не осматривал никого.

— Ну во-о-от, поэтому мне надо, иначе они тут все затопчу-ут...

Борис в который раз пожалел, что не отказался от этой ориентировки — день все больше и больше затягивался, грозясь превратиться в очередные сутки на работе.

А ведь Катти еще вечером будет рыдать по бедняге-Иллику, так некстати попавшего на зуб к зверю.

Или кстати.

— Ты уверена, что сможешь?

— Угу. Дай только в себя прийти. И обними меня еще крепче, так я себя чувствую в безопасности.

Борис послушался, хоть и боялся сломать ей ребра.

Вскоре она отодвинулась от него, все еще шмыгая носом, и поднялась на ноги.

— Я просто не ожидала такого… Побудь со мной, ладно?

Он кивнул и взял ее за руку, желая поддержать.

Медленным шагом они вернулись к спальне, и Катти затаила дыхание, осторожно входя внутрь.

Закрыв рот рукой, она подошла к голове, не в силах опуститься к ней.

— Так почему у него не вырвано горло, как у остальных? — приглушенно спросила она.

— Не имею ни малейшего представления. Если звери и способны отрывать голову человеку… Я такого не встречал, чтобы это было способом убийства. Если только…

— Что?

— Если это только не неизвестная мне тварь. У нее был хвост — помнишь? Если она его использует, как орудие, и Иллик стоял неподалеку — тогда могла.

Катти записала это, отошла от головы и обошла комнату по периметру, неосознанно подражая Шурсу.

— Здесь была какая-то записка, ее Шурс забрал, — подсказал Борис.

Катти не отреагировала, зачарованно глядя на кровавые разводы. А потом прошептала:

— Не могу, пойдем отсюда. Больше ничего не вижу странного. Если не считать странным… а...

Она горько махнула рукой и схватилась за локоть Бориса.

Они вышли, после чего он плотно закрыл дверь. Катти прислонилась к стене, громко и часто дыша.

— Еще воды?

Она помотала головой, сжав ее руками.

— Просто не укладывается все в голове. Какая-то ерунда получается — сначала обычный монстр, потом следы от железной собаки, ограбление… Пойдем, на сейфы посмотрим.

Там ему пришлось подсадить ее, чтобы она посмотрела, что находится наверху, но, видимо обнаружила лишь тонны пыли, после чего громко чихнула и чуть не свалилась с его плеч.

А потом ей повезло — в одной из замочных скважин обнаружился небольшой металлический штырь с кусочком ткани, который она тут же убрала в небольшой пакет и засунула пакет в сумку.

— Дальше? — спросила она, все еще бледная.

Борис кивнул.

Они спустились на первый этаж, где он, уже давно чувствуя усталость, опустился на столик, давая отдых ногам.

Катти же нырнула в комнату с зарешеченными окнами и пустой кассой. Завозилась там, что-то переставляя, и он вздохнул, решив отдохнуть попозже.

— Ну и что здесь, великий сыщик?

— Не знаю, — буркнула она, перебирая кучу бумаг с долговыми расписками.

А потом поморщилась и засунула все их в сумку.

— Мне просто интересно — что здесь делал Шурс?

— Смотрел…

— Оно и видно.

Опустившись на пол — четко под кассой, посмотрела долгим взором на пространство впереди себя и наугад ткнула пальцем в какую-то дощечку.

Раздались два четких щелчка, и из двух разных ниш вылетели арбалетные болты. Один вонзился прямо над головой застывшей Катти, а второй ударился о пустую кассу и упал на пол.

— Дура! — заорал Борис в миг чуть не поседев. — Что творишь?! Сиди на месте и не двигайся!

— Ой, — икнула она.

Быстро проверив комнату на наличие других ловушек, он опустился рядом и дал ей хороший подзатыльник.

— Прибью!

Катти смотрела на него огромными, испуганными глазами, губы задрожали и по щекам заструились слезы.

— Нет-нет-нет, не плачь снова, — попросил он, чувствуя, как впадает в панику. — Ну-ка: вдох-выдох...

Она послушно задышала, не отводя от него глаз.

— Вдох-выдох, вдох-выдох. Нет, все-таки спокойнее прибить тебя самому...

Она дышала, силясь что-то ему ответить, но он поднял руку, прося молчать.

— И еще раз: вдох-выдох, спокойнее стало?

Катти кивнула.

— А теперь посмотрим, что у нас там...

Наконец она отвела от него взгляд и зашарила руками по дощечкам— щелчок, и перед ними открылась небольшая полка, слегка задев Катти по носу. Внутри — толстый, старый журнал, который она пролистала дрожащими руками и убрала к себе в сумку.

— Дядя… ты только не говори маме...

Он поперхнулся и нервно засмеялся, не зная как реагировать на такую странную фразу. Однако Катти была серьезной.

— И что мне за это будет?

— А об этом я потом подумаю, ладно? — спросила она. — Сейчас ничего не соображаю… Пойдем отсюда.

Он вздохнул с облегчением, когда они вышли на улицу.

Катти оперлась на перила, снова глубоко дыша.

— Как себя чувствуешь? — сочувственно спросил Борис.

— Наверное, ничего… Ты проводишь меня до управления?

Вопрос получился жалобным.

— Не видела тебя тысячу лет, и ужасно соскучилась. А когда отойду, еще и осознаю это в полной мере.

Борис улыбнулся и крепко обнял ее.

— Провожу, воробушек, как только дождемся Тура с ребятами...

Он глухо хмыкнула ему в плечо.

— Сколько раз просила так меня не называть! — и шутливо толкнула его, впрочем, довольно слабо.

— Будешь продолжать уезжать без предупреждения — еще и не такое прозвище придумаю, — пообещал он, сводя ее с крыльца. — Что там у тебя случилось, расскажи...