Пазлы (гет)

Гарри стоял на перроне и, нахмурив брови, недоверчиво смотрел на раскрытые двери вагона, периодически скашивая взгляд на застывшую рядом с ним костлявую фигуру в черном балахоне.

— То есть все как раньше: я захожу в вагон и оказываюсь на кладбище Реддлов 24 июня 1995 года? В тот самый момент, когда в Седрика полетит Авада, я просто коснусь его, оставив якобы метку Посланника Жизни? И все — Непростительное не сработает? Так все просто?

— Нет, не так! Нет, не просто! Ты там себе не навооображай всякого, а то знаю я тебя — начнешь всех касаться налево-направо, сея долголетие и снижая смертность. Это разовая привилегия. Я просто увижу на парнишке твою отметину и позволю ему вернуться. Понимаешь?

— Вроде как с того света? Ну, да, если кто и поймет, то лишь тот, кто сам сумел оттуда вернуться, — согласился Гарри, продолжая хмуриться.

— Ну, что еще? Твой скепсис оскорбителен для вечности, юноша. Забыл, кто тебя на этот квест подписал? Давай, заходи уже в вагон.

— А нельзя?...

— Нельзя!!! Только 24 июня 1995! Никаких 31 октября 1980, 18 июня 1996 и уж тем более 2 мая 1998!!! Я тебе, Певерелл, только что битый час объясняла, что именно ИХ ты спасти не в состоянии. Твои родители и крестный стали частью Истории, и их жизнь и смерть именно так повлияли на ее ход, как это было задумано Вечностью. А Диггори это Диггори. Статистическая ошибка, не более. На Вечность его жизнь никак не повлияет, а вот его смерть влияет, и сильно влияет. Он должен был умереть в возрасте восьмидесяти семи лет от мозговой ишемии в окружении тринадцати правнуков, семи внуков, четверых детей и своей престарелой супруги. И это было бы правильно, статистически верно. А вон что вышло… Один косяк с момента Большого Бума, один! Ведь все было по секундам… И кто виноват? Опять Певерелл! Ты должен был коснуться кубка секундой раньше, но никак не одновременно с этим любителем "мэйд-ин-чайна".

— Поттер, — тихо поправил Гарри, впрочем, не ожидая, что Смерть его услышит. Назвав его первый раз Певереллом, она упорно не хотела исправляться. — — А я не могу?...

— Нет, не можешь! Седрик уже умер, и его смерть, пусть и косвенно, но сделала тебя тем, кто ты есть сейчас. Если ты просто не позволишь ему коснуться кубка, ты выставишь себя не в лучшем свете. Получишь минус сто к благородству, усек? Диггори должен оказаться на кладбище, должен пострадать, но не умереть. Ты бы это, садился уже в вагон, а? Или передумал?

— А он точно?..

— Точно! Ты убьешь Волдеморта именно второго мая и именно 1998 года. Седрик, живой или мертвый, этому не помешает. Уж об этом мы с Жизнью позаботимся. Кто надо — умрет, кто надо — спасется. Твоя задача прозрачна как лед: зайти в вагон, коснуться Седрика, вернуться. Зайти в вагон, коснуться Седрика, вернуться. Зайти в вагон…

— Да, Дора Исследователь, как скажешь, — буркнул Гарри, поднявшись наконец на нижнюю ступеньку откидной лестницы экспресса. Однако навязчивое чувство, что его пытаются наеб… использовать, не раскрыв ему всех карт, так никуда и не делось. — Черт, Диггори, надеюсь, ты того стоишь, — тихо добавил Гарри, поднимаясь еще на одну ступень вагона.

А Смерть смотрела ему вслед и прятала под капюшоном довольную улыбку на жутковатых тонких губах. Она это сделала! Она наеб… раскрутила младшего Певерелла на это дело. Подумаешь, не озвучила посланнику ее извечной соперницы, кто именно будет той самой престарелой супругой престарелого Диггори… Главное, что эта статистическая ошибка будет жить, и пошатнувшееся равновесие восстановится.

* * *

Едва носки его мокасин коснулись верхней ступеньки, как Гарри почувствовал знакомый по перемещениям через портал рывок в районе пупка. Тренированное тело быстро среагировало на этот внезапный провал, и, сгруппировавшись, Гарри плавно опустился на траву старого кладбища, хорошо знакомого ему по одному из часто навещавших его кошмаров. Ощущения были странными. Не совсем незнакомыми — нечто похожее испытываешь, погружаясь в чужие и собственные воспоминания. Но, находясь в Омуте памяти, ты словно становишься частью этих воспоминаний. Сейчас же Гарри чувствовал себя вне этого пространства. Он вроде и был на кладбище Реддлов, но словно бы за его пределами. Он был словно хозяином этого места. Казалось, протяни он руку, и оно окажется на его ладони. Повинуясь порыву, Гарри так и сделал и, захлебнувшись в восторге от собственного могущества, уставился на собственную ладонь. С фанатичным энтузиазмом владельца нового смартфона он стал тыкать пальцами во все подряд, то увеличивая, то уменьшая изображения. Наугад коснувшись очередного участка на кладбище, он с отвращением отдернул руку от увеличившегося Питера Петтигрю, а вернее, от копошившегося в его руках свертка.

Волдеморт.

Черт!

Вот же он, момент истины! Вот она, точка невозврата, начиная со слов «Убей лишнего» и завершая глухим ударом упавшего тела третьего чемпиона Турнира Трех Волшебников.

Гарри быстро увеличил начавшую вибрировать тугую спираль воздуха сработавшего портала, мгновение спустя выплюнувшего из себя двух подростков, одетых в одинаковые золотисто-красные тренировочные костюмы. Он тут же вынужден был отдернуть руку, потому что ее нестерпимо обожгло. Уставившись на ладонь, Гарри увидел, как появившийся на кончиках пальцев ослепительно-белый огонь стал стремительно расти, заполняя собой всю длань.

— Пора.

Гарри так и не понял, сам ли он произнес это слово-приказ, услышал ли со стороны, а может, оно прозвучало прямо у него в голове. Но он сразу понял, для чего именно настала пора. Протянув полыхающую руку, он коснулся головы Седрика, сделав это лишь на одну миллионную долю секунды ранее полетевшего в его сторону смертельного зеленого луча. Тонкий язычок белого пламени соскользнул с его пальцев, запутываясь в каштановых волосах хаффлпаффца, навсегда окрашивая прядь волос белым.

Слишком буквально Гарри отнесся к просьбе оставить на Диггори свою метку, но если только это послужит платой за жизнь, Седрик будет не против.

Зацепив все еще пылающей ладонью невидимую временную нить, Гарри словно бы нажал кнопку замедленной съемки. Для тех, кто был на кладбище, все произошло слишком быстро, поэтому они не видели, что заваливаться на спину Седрик стал раньше, чем его настигла Авада Кедавра. Отвлекшись на четырнадцатилетнего Гарри, Петтигрю не видел, что его Непростительное не достигло цели, просвистев в миллиметре от падающего совсем по другой причине Диггори.

А яркое белое пламя на ладони Гарри стало стремительно разрастаться, переползая на руку, затем на плечо и постепенно охватывая все тело, а затем и окружающее пространство, пока все вокруг не приобрело ослепительный белый цвет. Гарри уже понял, что это означает. Он снова оказался «за гранью», в том таинственном месте, которое он однажды назвал своим чистилищем. Когда белое пламя исчезло, он огляделся в поисках своей недавней собеседницы, но Смерти уже не было. Была лишь бесконечная белизна вокруг.

— И что дальше? — ни к кому собственно не обращаясь, спросил Гарри, продолжая подслеповато оглядываться.

Неожиданно в безупречной белизне пространства появилось небольшое темное пятно, и Гарри направился к нему. Чем ближе он подходил, тем более четким становилось это пятно, пока не приобрело очертания двери. И это была не просто дверь, а вполне определенная. Гарри узнал этот темный дуб с витиеватой резьбой и массивным бронзовым кольцом посередине. Это была дверь в особняк Блэков, в его дом. Подойдя к ней вплотную, Гарри пробежался пальцами по теплой лакированной поверхности, вдыхая знакомый запах. Ладонь знакомо легла на ручку и сжала ее. Дверь послушно поддалась нажатию и распахнулась. Из ослепляющей белизны Гарри шагнул в мягкий полумрак и, не оборачиваясь, носком мокасин захлопнул за собой дверь.

Он дома.

Нащупав на стене выключатель, он щелкнул им, и темный коридор озарился привычным желтым сиянием, кажущимся невыносимо тусклым после яркого белого света его персонального чистилища, но от этого неяркого освещения в груди молодого аврора разлилось тепло.

Черт, он и правда дома.

Из гостиной раздался бой часов — наступила полночь. Значит, здесь не прошло и минуты с момента его отсутствия. Занятно.

Гарри прошел по коридору, по пути почтительно поклонившись портрету миссис Блэк. Та в ответ укоризненно покачала головой:

— Мистер Поттер, отцу семейства не полагается так поздно возвращаться.

— Отцу чего? — со смешком спросил Гарри. — Миссис Блэк, не преувеличивайте. Отец я в перспективе. В пусть и не столь отдаленном, но все-таки будущем.

Не обращая внимания на возмущенное фырканье портрета, Гарри вошел в гостиную. Свет он решил не включать, намереваясь дойти до лестницы наощупь. Уж в родном-то доме он легко ориентируется и вслепую. Когда Гарри наступил на что-то мягкое и в полуночной тишине раздался противный визг, он очень пожалел, что не включил свет. Посветив себе Люмосом, Гарри поднял с пола неожиданное препятствие и пораженно распахнул рот. Предметом внезапного шума была детская резиновая игрушка-визгун. Подняв палочку выше, Гарри огляделся, и ставшая уже закрываться челюсть вновь открылась. Его гостиная, служившая стараниями Джинни образцом порядка и стиля, сейчас выглядела как поле боя игрушечного магазина. И с кем бы он ни воевал, его поражение было очевидным. Повсюду валялись его поверженные воины — пупсы, динозаврики, кубики и мячики.

Боже, неужели?..

Губы Гарри непроизвольно растянулись в широкой счастливой улыбке, а кулак в победоносном жесте взметнулся вверх. Когда они уже определились с датой свадьбы, они с Джинни перестали осторожничать. И вот… Гарри ничуть не сомневался в сделанном им выводе при виде разбросанных по гостиной игрушек. Столь нетривиальным способом Джинни намекала ему о своей беременности. Перемахивая через ступени, Гарри взбежал по лестнице в радостном предвкушении. В спальне было темно, но луна,светившая в окно сквозь неплотно задернутые шторы, осветила закутанную в одеяло фигуру на его кровати с разметавшимися по подушке длинными волосами. При свете луны рыжие волосы приобрели и вовсе причудливый оттенок. Гарри на цыпочках подошел к кровати и, быстро раздевшись, юркнул под одеяло, обнимая лежавшую рядом с ним девушку и зарываясь носом в ее волосы, от которых пахло незнакомыми, но очень приятными духами и почему-то молоком. Гарри сместил руки с талии на грудь и замер. Под его ладонью был размер не меньше третьего, ничего общего с изящной грудью Джинни не имеющий. Очень медленно, стараясь не разбудить владелицу такой роскоши, Гарри откатился к краю кровати и дотянулся до палочки, но раздавшийся затем звук детского плача его полностью деморализовал. Куда там динозавру-визгуну с его трелями…

Куда бежать? Кого спасать?

Гарри совершенно растерялся и беспомощно хлопал глазами, пытаясь хоть что-то разглядеть. Лежащая рядом девушка зашевелилась, хрипло пробормотав:

— Иду, иду, моя хорошая…

Сев на кровати, она потянулась к изголовью, дергая за шнурок-выключатель. Машинально отметив, что подобного светильника у него в спальне точно не было, Гарри уставился на уже поднявшуюся девушку. Он мог видеть ее лишь со спины, отмечая, что она на пару дюймов выше Джинни, с более округлыми формами. Волосы не завивались кольцами, а были совершенно прямые. И вовсе они не были рыжими, а какого-то невероятного оттенка перезрелой сливы. Незнакомка тем временем направилась к источнику шума. Гарри нервно сглотнул и даже ущипнул себя за руку, наблюдая, как из Мерлин знает откуда взявшейся в его комнате колыбели незнакомая девушка бережно берет орущего младенца и прикладывает его к груди. Сразу воцарилась тишина, и стук собственного сердца показался Гарри набатом. А потом сердце и вовсе зашлось в бешеном ритме, потому что девушка обернулась. Он ошибся — это вовсе не незнакомка. Но, боже мой!.. Тонкс?

Ласково ему улыбнувшись, она вернулась к кровати и села, поджав под себя босую ногу. Младенец, обхватив грудь матери на манер бутылочки, громко причмокивал, умудряясь при этом стрелять сонными глазками в Гарри. Чуть подавшись вперед, Тонкс поманила Гарри пальцем, и совсем обескураженный парень послушно подался ей навстречу. Потянув за смоляную прядь волос, Дора поцеловала его в губы, окончательно лишая возможности собраться с мыслями.

— Давно ты вернулся? Неужели мальчишник так рано закончился?

— Ма-мальчишник?

В растерянно прозвучавшем фальцете Гарри не узнал собственного голоса. Похоже, не узнала его и Тонкс. Не без удовольствия взъерошив его и без того лохматую голову, она тихо рассмеялась:

— Я смотрю, Седрик не пожалел выпивки, прощаясь со своей холостяцкой жизнью. А ты, похоже, не скупился на тосты.

С трудом преодолев желание побиться головой обо что-нибудь твердое, Гарри стал лихорадочно размышлять, какого инфернала тут вообще творится? Тонкс жива, она в его спальне, кормит грудью полугодовалого младенца, она его ничуть не стесняется, целует в губы и ласково треплет по волосам! Тонкс!

И тот факт, что Седрик жив и, похоже, собирается жениться, отошел на второй план.

Младенец тем временем наелся и заснул, продолжая трогательно обнимать грудь матери. Тонкс очень нежно посмотрела на него и, склонившись, поцеловала розовую щечку и крошечный носик. После чего протянула ребенка Гарри. Он машинально спрятал руки за спиной, испуганно замотав головой.

— Эй, ты чего? — Тонкс озадаченно на него посмотрела. — Не бойся, Лори теперь до утра не проснется. Уложи ее, мне надо переодеться — рубашка от молока промокла.

Непроизвольно покосившись на ее грудь, Гарри увидел расползшиеся на обтягивающем ее шелке пятна и сглотнул. Желание разбить себе голову стало просто маниакальным.

Мерлин, Моргана или даже Мордред, хоть кто-то объясните, что тут происходит? Где он? Куда именно он умудрился открыть дверь?

Пока ворох этих лихорадочных мыслей проносился в его затуманенном мозгу, тело двигалось само, направляемое тихим женским голосом: «Взять на руки, придерживая головку», «Положить в колыбель», «Укрыть одеяльцем». Движения тела и голос сознания соединились лишь когда Гарри распрямился над колыбелью. Уже переодевшись, Тонкс подошла к нему со спины, обняла и прижалась щекой к спине. Сердце пропустило удар, потом еще один, а затем зашлось в запредельном ритме. Только бы не отпрыгнуть, только бы не закричать…

— Лори все больше на тебя становится похожей, заметил? — продолжая пытать его мозг самыми невероятными предположениями, тем временем спросила Тонкс.

— Я… э…

Напряжение Гарри передалось и Тонкс. Отстранившись, она развернула его лицом к себе.

— Да что с тобой? Ты странный какой-то. И смотришь так, словно привидение увидел.

Гарри нервно хохотнул и, мотнув головой, откинул с глаз упавшую челку:

— Ты не поверишь…