Взлом шаблонов (джен)

— Побережье, под ногами проваливается земля — зыбучие пески. Я запаниковал. А потом подумал, чтобы сделал Гарри Поттер? Расслабился, лег на спину и попытался плыть. То ли магия подсобила, то ли пески двигались к воде, но через три часа я уже плыл в океане… а банда утонула вся на берегу.

Гарри Поттер зябко повел плечами — кашемировая кофта не грела! — и зевнул. Денис Криви исправно приходил после каждого вызова и рассказывал, как ему в трудные минуты помогают мысли о Гарри Поттере. О том, кто был рожден стать аврором.

— Когда ты вернешься, Гарри? Весь отдел скучает.

В первый же вызов Поттера отстранили от службы. Говорили, что магический мир не желает видеть героя мертвым.

— Ты как? Держишься? Я завтра поговорю с Кингсли. Тебя можно вернуть назад, под другим именем.

— Спасибо, Денис! — Гарри с чувством пожал руку своему гостью на прощанье, в знак признательности.

Как только тот ушел, кислая мина несправедливо обиженного — Гарри долго тренировался перед зеркалом, изображая Снейпа, которому только что сказали, что отработку с Поттером будет проводить Дамблдор — сменилась на счастливое выражение лица.

Он готов был терпеть эти визиты, так нужные Денису. Зыбучие пески, только подумать. Гарри хватило осени девяносто седьмого и палатки на троих. Больше никаких походных условий. Больше никаких чокнутых колдунов, проклятий, арестов. Никаких долгов магическому миру.

Он же может пожить для себя?

Гарри спустился в подвал, там чары Блэков не пропускали ни звука. В прошлом в подвале была лаборатория, где варили зелья. А может и не только варили, но и применяли на магглах — кто знает Блэков?

Кричер помог прошлым летом обновить и чары, и стены. Помог расставить ударную установку. Как только Гарри отстранили от службы, он завернул в магазин и увидел паренька, яростно стучащего по барабанам. Установка была куплена немедленно. В тот же вечер Гарри сел постучать и забыл, что он Герой, что он Надежда, что он должен.

Барабаны помогли кое-что найти, кое-что интересное. Чем можно было бы заняться, забив на авроров и политику. Из всех знакомых только Луна поняла, зачем он учит разные сбивки и переходы.

Как обычно.

У Гарри никак не получался бласт-бит, на скорости двести тридцать ударов в минуту он сбивался. Вторую неделю подряд — он никак не мог взять предел.

Как только Гарри сел за установку, Кричер по привычке сунул пальцы в уши и звуковая волна, похожая на пулеметную стрельбу из маггловских фильмов, захлестнула подвал.

Сердце стучало ровно с ударами об бочку, так же глухо и крышесносно. Кричер зажмурился, и Гарри тряхнул головой. Двести двадцать два. Двести двадцать три…

Гермиона снова попеняет ему на жестокое обращение с домовым эльфом.

Двести двадцать четыре.

Но попробуй только выгнать его из подвала. Вот где начнутся настоящие страдания.

Двести двадцать пять.

Звон, но не тарелок, перебил грохот установки. Телефон. Маггловский прибор. Крошечный, без антенны и проводов.

В последний раз лязгнул хай-хэт.

Гарри протянул руку, телефон сам влетел в нее. Вот ради чего он стучал, что есть силы с риском оглохнуть. Он пока не установил, то ли это магия Кричера так работала, то ли после игры на барабанах у него самого активировалась беспалочковая магия.

Вероятно, адреналин активировал некие скрытые ресурсы. Стоило провести полевые испытания, вот только уже не с барабанами, а с маггловской техникой, чтобы понять: чьи именно?

Испугаться по-настоящему.

Именно поэтому Гарри нажал кнопку вызова и немедленно аппарировал, услышав:

— Мистер Кью, вы не забыли, что встречаетесь кое с кем в музее?