Рождественские каникулы (гет)

Дни тянулись удивительно однообразно. Но Драко это не раздражало. Впервые он наслаждался царившим в доме спокойствием, общением с Хьюго, которое теперь было для него глотком свежего воздуха. Ему нравилось находиться здесь, нравилось наблюдать за Грейнджер, нравилось быть частью чего-то большего.

Когда Малфой узнал, что Хьюго родился сквибом, многое для него встало на свои места. Он получил, наконец, ответы на некоторые вопросы; например, ему стало ясно, что стало причиной переезда Гермионы в этот непримечательный городок, и почему она отказалась от магии.

Ответ находился сейчас рядом с ним. Сидел на полу, поджав под себя ноги так, чтобы было удобно сидеть за маленьким журнальным столиком. И рисовал.

— Ты теперь тоже будешь по-другому ко мне относиться? — вдруг поинтересовался Хьюго.

Малфой приподнял одну бровь.

Возможно, его молчание длилось чересчур долго, потому как Хьюго перестал смотреть на него своими ясными глазами, вновь вернувшись к своему делу. Драко удобно устроился рядом с ним.

— Почему ты так думаешь?

Он пожал плечами.

— Волшебники сразу меняют своё мнение обо мне, как только узнают, кто я на самом деле.

— Что ж, — выдохнул Драко, — в этом ты не одинок. Таких, как я, наше магическое общество тоже не жалует.

— Почему?

— Возможно, это покажется тебе странным, но потому что когда-то у меня были другие идеалы, и я пренебрежительно относился к таким, как ты и твоя мама.

Хьюго уставился на свой рисунок, а Малфой внезапно ощутил, что должен его подбодрить.

— Хотя, скорее всего, — внезапно продолжил он, — нас не принимают, потому что мы такие необычные.

— И что же в нас такого необычного?

— Ну как же? Я — человек, которого никто не видит и не слышит, за исключением, — Драко повернулся лицом к Хьюго, — тебя. Не это ли делает нас уникальными?

— Думаешь, ты умер? — вдруг спросил Хьюго.

В его глазах читалась тревога.

И без того не самый приятный разговор перетёк в более тяжёлое русло. Увы, у Малфоя не было ответа на поставленный вопрос.

Мысли о том, что было, есть и будет, настигали Драко, стоило ему остаться одному. И каждый раз круг замыкался. Вопросов становилось всё больше. Ответов не было вовсе. Незнание душило. Но он искренне верил, что шанс вернуться домой есть.

— Не знаю, Хьюго, — в его голосе звучало сплошное разочарование от собственного бессилия. — Откровенно говоря, в моей голове дыра. Я помню, кто я есть, я знаю, чего хотел и к чему стремился, но всё крутится вокруг последней детали, которую я не помню.

— Если ты вспомнишь, то вернёшься домой или…

О том, что Хьюго подразумевал под своим «или», Драко предпочёл не задумываться.

— Что ты делаешь? — раздался голос Грейнджер совсем рядом.

Малфой обернулся. Она сидела рядом с ним. Совершенно ничего не подозревая.

Сердце учащённо забилось. Стоило Гермионе появиться в поле его зрения, как он терял контроль над собой. Интересно, как давно это началось?

Желание того, чтобы она ощутила его дыхание на своей коже, чтобы почувствовала его прикосновения, сменялось страхом. Сильным. Всепоглощающим.

И Драко застывал в нерешительности.

Он не понимал, чего боялся больше: того, что Грейнджер почувствует его, или того, что этого больше не случится. Никогда.

Малфой осторожно приблизил свою руку к её руке.

— Это он? — вдруг спросила она, и это заставило Малфоя очнуться.

Она осторожно держала в руках рисунок, на котором были изображены Хьюго, она и…

Он. Драко Малфой. Стоящий рядом с ними, засунув руки в карманы.

— Ты мне так и не скажешь, как его зовут? — спросила она Хьюго, на что он с готовностью замотал головой.

— Вот только не знаю, какого цвета галстук нарисовать, — со всей озабоченностью произнёс он, уставившись на разноцветную палитру карандашей.

Гермиона несколько секунд внимательно вглядывалась в нарисованное лицо, а затем её рука потянулась к тёмно-зелёному карандашу.

* * *

Джинни Поттер была одной из тех, кого Гермиона была рада видеть даже без приглашения. Джинни и Гарри были единственными, кто поддержал Гермиону в её нелёгком решении.

— Боже, когда ты успела накупить столько ненужных вещей? А Санта Клаус вообще в курсе, что ты здесь, и что, наверное, потратила весь его месячный оклад?

— Мой Санта Клаус умчал на очередное задание и попросил, чтобы я не скучала. А делать это, уж извини, я могу и хочу только с тобой. Тем более, мы так и не смогли встретить с вами Рождество. Мама настояла на семейном празднике. Но имей в виду: на Новый год мы придём к вам, — строго сказала Джинни, и Гермиона улыбнулась. Она была совсем не против такой компании.

Когда Джинни, наконец, прекратила доставать вещи и раскладывать их по местам, она удобно расположилась за кухонным столом.

— Как дела? — поинтересовалась она, разливая свежеприготовленный горячий шоколад по кружкам.

Гермиона старалась не подавать виду, что что-то её беспокоило. Но если её не выслушает Джинни, то кто? С кем ещё она может поделиться собственными переживаниями, терзавшими её каждый день?

— Я волнуюсь из-за Хьюго, — проговорила она с едва уловимой дрожью в голосе.

— Что-то случилось?

— Да. То есть, нет. Я не знаю, как об этом сказать.

Джинни удивлённо вскинула бровь.

— Ты можешь мне доверять.

Гермиона слегка наклонилась к подруге, будто их мог кто-то подслушать.

— Хьюго в последнее время словно сам не свой. Он, — набрав в грудь побольше воздуха, она продолжила: — видит кого-то.

Джинни не понимала.

— Он разговаривает с каким-то человеком, которого якобы видит. И мне страшно. Не за себя. Хьюго меняется. Он больше смеётся, общается…

— И что в этом плохого?

— Конкретно в этом — ничего. Но если это только пока? Вдруг этот кто-то действительно опасен. Какие могут быть последствия?

— Мне кажется, ты зря себя накручиваешь. Ведь, возможно, в доме и нет никого. А загадочный "кто-то" лишь плод фантазии Хьюго. Вымышленный друг. Я слышала, у детей такое часто бывает.

— Да, но не в таком возрасте. Я прочитала все возможные книги на эту тему, и по статистике воображаемые друзья появляются у детей от трёх до пяти лет. Хьюго уже девять. Так что исключать возможность, что в доме действительно кто-то есть, нельзя.

— И кто это может быть?

— Понятия не имею.

— А ты видела что-нибудь странное?

— Нет, но… — Грейнджер замолчала.

Она взвешивала все за и против, решая, стоит ли говорить о своих ощущениях Джинни. Выбор пал на то, чтобы сказать.

— Иногда мне кажется, что на меня кто-то смотрит. Я ощущаю дыхание, слышу мужской голос, но это не мой внутренний голос, а… Не знаю, как объяснить. Словно он пытается общаться со мной, но я слышу не всё…

— Возможно, это обычное самовнушение. Хьюго говорит, что здесь кто-то есть, и ты в это веришь. Чувствуешь взгляд и всё такое.

— Я не подумала об этом. Возможно, ты права.

Но Джинни уловила в её голосе неуверенность. И задумалась. Обычно она могла найти миллион подходящих слов, чтобы её успокоить. Но это была не та ситуация.

— Я не знаю, что тебе посоветовать, Гермиона, — наконец заговорила Джинни. — Я считаю, что ты зря себя накручиваешь. Знаю, это не те слова, которые ты хотела бы услышать, но в том, что происходит, я не вижу ничего плохого. Если ты говоришь, что Хьюго меняется в лучшую сторону, то ты наоборот должна радоваться.

— А если вдруг этот кто-то неожиданно исчезнет, и Хьюго вновь отгородится от меня, или же если он причинит ему боль? А если об этом узнают? Ты же знаешь, как общество относится к таким, как он, а тут ещё… — Гермиона тяжело вздохнула.

Приступы паники были сейчас ни к чему. Но Джинни легко коснулась её руки, и она успокоилась.

— Гермиона, послушай. Ты сама говорила мне, что Хьюго не такой, как все, и у меня не было оснований тебе не верить. Только слепой не увидит, что у тебя растёт добрый, отзывчивый, не по годам умный… — она широко улыбнулась, — мальчик. Он необыкновенный. Признаться честно, когда Альбус или Джеймс выводят меня, я иногда искренне желаю, чтобы они были похожи на Хьюго. Только не говори Гарри.

Обе засмеялись. В этот момент на кухню зашёл Хьюго и положил на стол завершённый рисунок. Джинни внимательно рассмотрела его, а потом тихо поинтересовалась:

— Хью, милый, а что это за человек стоит рядом с тобой?

— Мой друг.

— И как его зовут?

Хьюго бросил быстрый взгляд в сторону, слегка улыбнулся и как ни в чём не бывало произнёс:

— Я не могу сказать.

— Почему? — не унималась Джинни.

— Это наша с ним тайна, и я пообещал, что никому её не выдам.

Джинни недовольно фыркнула, а потом вновь присмотрелась к рисунку.

— Кого-то он мне напоминает. А почему галстук зелёный?

— Мама так нарисовала.

Джинни посмотрела на Гермиону, но та лишь пожала плечами. Она помахала рукой у виска, спрашивая: «Те самые голоса?». Грейнджер опустила голову. Иногда было просто необходимо понимать друг друга, не прибегая к помощи слов. И Джинни с Гермионой овладели этим навыком в совершенстве.

Хьюго уже убежал. Джинни продолжала рассказывать о последних сплетнях и новостях волшебного мира. Она говорила о Джордже, который открывал всё новые и новые филиалы «Всевозможных вредилок Уизли», — в стране и не только, — тем самым выходя на новый уровень; о Гарри, который целыми днями пропадал на работе, о Джеймсе и Альбусе. О Роне она не обмолвилась ни словом, и Гермиона была ей безумно благодарна.

Они уже решили попрощаться, как вдруг раздался громкий телефонный звонок.

— Ты не собираешься подходить? — поинтересовалась Джинни, на что Гермиона лишь покачала головой.

«Это Гермиона. К сожалению, сейчас меня нет дома. Однако вы можете оставить своё сообщение, и я обязательно с вами свяжусь».

— Тебе не кажется, что это неправильно?

— Нет, не кажется, — с равнодушным видом ответила Грейнджер.

На том конце провода послышался голос:

«Гермиона, привет. Это Барри. Я хотел предложить тебе поужинать со мной сегодня вечером. Надеюсь, ты согласишься, потому что я уже зарезервировал столик. А если нет, то мне придётся просидеть в ресторане в полном одиночестве, — послышался нервозный смешок. — Что ж… Ладно…Буду ждать твоего звонка. До встречи».

Всё это время Гермиона лениво водила чайной ложкой в кружке, на первый взгляд совершенно не заинтересовавшись данным предложением. Джинни внимательно на неё смотрела, ожидая хоть какой-нибудь реакции.

— Ну-у-у? — не выдержав, наконец поинтересовалась она.

— Что? — с искренним удивлением на лице протянула Грейнджер.

— Только не говори, что собираешься отклонить его предложение!

Гермиона молчала.

— Ты долго будешь молчать?

— Ты сама просила тебе не говорить.

— Издеваешься?

Гермиона вновь покачала головой.

— Почему ты не хочешь пойти с ним на свидание?

— Потому что.

— Это не ответ.

Грейнджер устало закатила глаза.

— Потому что я не хочу никуда с ним идти. Такой ответ тебя устроит?

— Да ты просто обязана пойти на это чёртово свидание?

— Это ещё почему? — Гермиона с интересом смотрела на подругу и ждала ответа.

Джинни закатила глаза.

— Потому что я знаю тебя миллион лет. И уверена, что в последний раз ты была на свидании, — она произвела в уме какие-то подсчёты, а потом проговорила: — на третьем курсе.

— Неправда.

— Что-то я сомневаюсь, что мой пустоголовый брат за всю вашу совместную жизнь устроил для тебя хоть что-то. Я считаю, тебе нужно развеяться. Я останусь с Хьюго, если именно это является главной проблемой. Если хочешь, я могу забрать его к себе, — проговорила Джинни, но уловив недовольный взгляд Грейнджер, добавила: — на случай, если вам с Барри нужно будет побыть наедине.

От возмущения Гермиона заметно повысила голос:

— Я не собираюсь с ним спать.

Джинни усмехнулась.

— С Роном, позволь тебе напомнить, ты тоже не собиралась спать.

А вот это был удар ниже пояса. Тогда она любила Рона. Или думала, что любила. Это было её оправданием. К Барри же она не чувствовала ничего похожего.

— Да пойми ты, тебе необязательно строить с ним семью. Сходишь на свидание, развеешься. Дашь парню шанс. А если всё сложится, получишь ту нормальную жизнь, к которой стремишься. Что ты теряешь?

— Ничего.

Гермиона сдалась. Джинни словно маленький ураган. Порой её заносит, и она говорит всякую чушь. А иногда… Всё же, чаще ей удаётся убедить Гермиону в неправильности её суждений, в корне отличающихся от её собственных.

Вот так. Когда Гермиона могла найти сто способов отказаться от свидания, Джинни находила сто первый, перечёркивающий всё.

Гермиона потянулась к телефону и набрала номер.

— Алло, — послышалось на другом конце провода.

Она тяжело вздохнула.

— Барри, привет, это Гермиона… Да, я тоже не ожидала...

«Ты ненормальная», — одними губами проговорила Грейнджер. Джинни лишь широко улыбнулась и так же ответила: «Я знаю».

— Хорошо… Сегодня в восемь? Да, не проблема… Отлично… Буду ждать… До вечера.

— Отлично, — восторженно воскликнула Джинни, и, захватив свои пакеты, направилась на второй этаж.

— Ты куда?

— Скоро всё узнаешь.

* * *

Пока Джинни штурмовала гардероб Грейнджер, та, в свою очередь, сидела за кухонным столом, поджав под себя ноги, и читала книгу. Драко уселся напротив неё и придвинулся к ней настолько близко, насколько это было возможно. На её лице отражалось полное спокойствие, лоб был совершенно гладким, лишь изредка подрагивали ресницы. При этом он заметил, что Грейнджер, сама того не замечая, всегда заправляла прядь за ухо, даже если та не выпадала.

Странно.

Чем больше он за ней наблюдал, тем быстрее менялось его мнение. Она уже не была той занозой в заднице, какой он считал её в школе. Более того, Малфой с удивлением для себя обнаружил, что Грейнджер стала действительно красивой. Или она всегда была такой? Он не мог ответить на этот вопрос, однако было что-то, что определённо воспламеняло его интерес к ней.

Со временем ему стало нравится втайне всматриваться в мягкие черты её лица; цвет её глаз завораживал, а губы, источающие сладкий аромат шоколада, словно магнитом притягивали к себе.

Малфой не сводил с неё взгляда.

Чувствовала ли она, что он сейчас рядом? Сидит и смотрит на неё?

Грейнджер слегка потеребила ухо.

Означало ли это "да"?

И снова.

Ощущение беспомощности накатило внезапно. Чувство было знакомо, но впервые причиняло мучения. Драко так и не научился справляться с этим, но сейчас он отчаянно цеплялся за свою боль, как утопленник за соломинку.

Раз он способен чувствовать боль, не значит ли это…

Драко решил попробовать ещё раз. Он подошёл к ней и наклонился так близко, что уловил исходивший от неё лёгкий цветочный аромат и вдохнул его полной грудью.

— Почему ты не слышишь меня?

Она не ответила.

Малфой вздохнул.

Гермиона на мгновение перестала читать, закрыла глаза и откинула голову назад. А он почувствовал, как она своей щекой прикоснулась к его, отчего по телу прошла мелкая дрожь.

Ещё никогда поддаться искушению не было так необходимо. Так нужно.

Чувства на грани.

И тогда…

Драко вновь посмотрел на Грейнджер и словно увидел её впервые.

Каким, должно быть, он был болваном.

Почему никогда не замечал этой лёгкой полуулыбки, этих еле заметных веснушек на её лице, этого мечтательного взгляда? Он находился так близко от её лица, что кончик его носа почти касался её щеки, а от его дыхания её волосы слегка шевелились, как от лёгкого ветерка. Одна прядь обрамляла лицо, и когда Гермиона вновь попыталась её заправить, Малфой прошептал:

— Не нужно.

И этого оказалось достаточно, чтобы она опустила руку.

* * *

Гермиона осторожно заглянула в свою комнату, чтобы посмотреть, чем Джинни так усердно там занималась. Её слегка рассмешило, с каким серьёзным видом миссис Поттер разглядывала каждое платье, прежде чем оно непременно летело в сторону кровати.

— Как успехи?

— Я как раз собиралась тебя позвать, — Джинни схватила её за руку, втащила в комнату и поставила перед зеркалом. — Пожалуй, если бы я знала, я прихватила бы ещё одежды.

— А чем тебя не устраивает моя?

— Прости за прямоту, дорогая, но всем. Она совершенно не подходит для подобного случая. Боюсь, ты будешь выглядеть в ней слишком строго. Это же не собеседование, а свидание.

— В том то и дело, — возмутилась Гермиона. — Я не вижу смысла покупать дорогое платье, которое надену, в лучшем случае, раза два в жизни. Это не тот городок, где вообще стоит наряжаться.

— Однако, это не отменяет того факта, что для столь простого городка у тебя слишком много брючных костюмов. Что-то я не вижу здесь офисных высоток.

Гермиона замолчала. Что сказать? Джинни попала в точку.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Джинни оживилась и достала из своего пакета вечернее платье.

Драко зашёл в комнату, насвистывая.

— Вот, — проговорила Джинни. — По мне, оно идеально подходит для свидания.

Малфой обернулся.

Должно быть, ему не послышалось?

— Что я пропустил?

Гермиона запротестовала:

— Нет, нет и нет.

— Почему?

— Оно вызывающе красное.

— И что?

— Я его не надену.

Джинни чуть ли не зарычала.

— Почему ты такая упрямая? Оно же идеально.

Гермиона тем временем сама стала просматривать одежду, небрежно валявшуюся у неё на кровати.

— Хорошо, отложим платье. Где твой шкафчик с нижним бельём? На тебе должно быть самое сексуальное, которое только есть в твоём арсенале. Ты должна быть готова ко всему.

— Что?

— Что? — одновременно с Грейнджер изумился Малфой.

— Что слышала. И прежде чем ты успеешь мне возразить, я лишь добавлю, что это на всякий случай. Вдруг ты передумаешь!

Драко побледнел.

— У меня такого нет.

— А то чёрное, которое я дарила тебе в прошлом году?

— Не кажется ли тебе, что оно слишком…

— Какое? Развратное?

Гермиона кивнула.

— Дорогая, оно и должно быть таким. Куда ты его положила? — Джинни принялась рыться в ящике с нижним бельём, а через секунду радостно воскликнула: — О, нашла!

Она вручила Гермионе коробку и прямиком направилась вниз.

Выбившиеся из причёски прядки щекотали ей нос. Очевидно, Гермионе это не особо нравилось — она нервным движением убрала лезущие в лицо волосы, фыркнула себе под нос, что сходит с ума, и принялась перебирать одежду, которую Джинни принесла ей несколько минут назад. Гермиона аккуратно положила коробку на кровать и стала вновь рассматривать красное платье.

Малфой подошёл к ней.

— Я не советовал бы тебе это делать, Грейнджер.

Что он имел в виду под словом «это», Драко не задумывался. Возможно, откровенно безвкусное и вызывающее красное платье, а возможно, и всю сложившуюся ситуацию в целом.

Свидание.

Драко фыркнул.

Подумаешь.

В душе зародилась надежда, что из этого всё равно ничего не выйдет.

— Ты же понимаешь, что совершаешь ошибку, — продолжал говорить Драко. — Почему ты не слышишь меня? Упорно продолжаешь делать вид, что меня здесь нет? Что ж, продолжай.

Драко некоторое время наблюдал за тем, как она просматривала одежду, которую разбросала Джинни. Когда Малфой заговорил снова, его голос потерял театральные нотки и стал нормальным:

— Я-то знаю, что ты можешь меня чувствовать. Так ведь, Грейнджер?

— Что? — воскликнула Гермиона.

— Что «что»? — закричала в ответ Джинни.

— Разве ты меня не звала?

— Нет... Гермиона, да что с тобой сегодня?

— Ничего, прости. Наверное, это просто нервы.

Она снова вернулась к огромной куче одежды, в беспорядочном хаосе валявшейся на её кровати.

— А знаешь, Грейнджер, я вовсе не удивлён. Ты и в школе активно игнорировала мою персону. С чего бы тебе сейчас делать по-другому? — с сарказмом выдавил он, сложив руки на груди.

Маниакальное желание быть услышанным ею болью отдавалось во всём теле. Напряжение. Такое же сумасшедшее, как и сам Малфой. Как и сама Грейнджер.

— Если ты посмотришь повнимательней, то увидишь, что то, что тебе нужно, находится рядом с тобой.

Гермиона посмотрела сквозь Малфоя и увидела висевшее на стуле платье. И как она раньше его не заметила? Грейнджер взяла наряд и, повернувшись к зеркалу, примерила его. Улыбнувшись собственному выбору, она ещё несколько секунд всматривалась в собственное отражение, крутясь в разные стороны и перебирая пальцами приятную ткань.

— Умница, — сказал он, слегка понизив голос, и встал рядом с ней. — Так гораздо лучше, не правда ли?

Драко испытывал чувство гордости. Его губы находились в нескольких миллиметрах от её пылающих щёк, и он только сейчас заметил, как участилось её дыхание.

Гермиона перестала разглядывать платье и на какой-то момент закрыла глаза, а когда открыла... Драко показалось, что через его тело прошёл сильный разряд тока. Или не показалось? Всего на какую-то долю секунды у него сложилось впечатление, что их взгляды наконец-то встретились. Этот момент был настолько неожиданным и волнительным, что его ладони моментально вспотели, а неконтролируемое желание быть видимым — живым — усилилось.

И тогда Малфой, наконец, решился дотронуться ладонью до её щеки, дать ей знать о своём присутствии, сделать то, что он так долго откладывал на потом. Он не знал, почему, но был уверен, что это сработает, и она увидит его, ощутит, поймёт.

Что он здесь.

Он рядом.

Грейнджер дрожала. Но стоило ему поднести руку к её лицу, как в комнату влетела запыхавшаяся Джинни.

Малфой выругался про себя и осознал, что чуть не совершил ошибку.

Или…

Не исполнил мечту.

* * *

— Всё, — довольная проделанной работой, воскликнула Джинни. — Дорогая, ты готова!

Гермиона повернулась к зеркалу и застыла от удивления. Она никак не могла поверить, что привлекательная молодая девушка в зеркале — это она. Платье, выбранное ею, идеально село по фигуре. Тонкая ткань полностью повторяла изгибы её тела и спускалась до линии колен. Всё было предельно скромно. Платье не открывало чужому взгляду ни декольте, ни спины, ни даже рук; единственное, что было оголено — это плечи. Волосы Гермионы лёгкими локонами спадали чуть ниже лопаток.

— Джинни, ты волшебница.

Но та лишь ответила:

— Жду тебя внизу.

Гермиона постояла ещё несколько минут, привыкая к новому образу.

Стоило Драко поднять глаза, как время остановилось. Казалось, кто-то специально нажал на кнопку "стоп", чтобы мир вокруг замер. Перед ним стояла Грейнджер.

Малфою потребовалось приложить немало усилий, чтобы признать одну простую истину: он влип. По уши погряз в этом дерьме под громким названием «чувства».

Но сейчас понимание того, что это было действительно так, было таким же ясным, как и то, что на улице лежал снег.

Чувства к Грейнджер?

Нелепость.

К выбору женщин Малфой всегда подходил с особой тщательностью. Находясь рядом с ним, они должны были соответствовать определённым параметрам, которые он установил. Но Грейнджер... Она не подходила ни под один из них. Как так? Почему он чувствует необъяснимое притяжение к ней? Именно к ней. Словно она…

Особенная…

Он прикрыл веки и опустил голову, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Грейнджер — его сумасшествие. Желание, чтобы она чувствовала его, видела, слышала, затмило собой всё. Необходимость всё вспомнить, необходимость вернуться назад уже не казалась важным.

Словно она держала его здесь. Одним своим видом. Цветочным запахом.

Она… Здесь. Она с ним. Пусть и сама не знает этого.

Глупость и наваждение.

И открыл глаза…

Сделал шаг. К ней. Не дыша…

— Ты прекрасна, — произнёс он, надеясь, что ласковый шёпот дойдёт до адресата.

Грейнджер повернула голову в его сторону. Какая-то пара секунд. Но этого было достаточно, чтобы утонуть. И в то же мгновение — спастись. Полувдох. Полувыдох.

Кла-ац!

Послышался звук сработавшей камеры. И как он не заметил? А Грейнджер уже отвела взгляд. Слегка наклонилась к Хьюго, давая последние наставления. Безжалостное время отдаляло Грейнджер всё дальше и дальше от него.

К другому. К тому, кто мог прикоснуться и сказать, как она красива. А Грейнджер улыбнётся в ответ.

Но не ему.

Всё снова выходило из-под контроля. И это терзало и убивало, сводило с ума, но в то же время безумно заводило и будоражило. Драко даже не пытался отвести от неё взгляда. Малфой прекрасно понимал, что ведёт себя неправильно. Что своими действиями переступает границы возможного и невозможного.

Недоступного. Только ему.

От этого хотелось выть. Но он просто не мог не смотреть на неё, когда до боли хотелось большего...

Намного большего.

Малфой никогда не думал, что возможно чувствовать что-то сродни тому, что он чувствовал в тот момент.

Безумие — вот его спутник.

Всё, что творилось с ним в этом доме, побуждало совершать поступки, ему несвойственные. Всё внутри него кричало, приказывая перестать думать. Анализировать. Надеяться.

Чёрт возьми.

Что, в конце концов, происходит?

Драко смотрел на неё, пытаясь найти ответы. И именно в этот момент он был уверен, что готов отдать всё лишь за то, чтобы просто иметь возможность обнимать Грейнджер и чувствовать объятия в ответ. Отчаянье затапливало сознание.

Он не заметил, как она ушла. Джинни поднялась наверх, а Хьюго протягивал ему только что сделанную фотографию.

И мир словно остановился.

На фотографии Грейнджер держала за руку Хьюго, а сама смотрела на него — Малфоя. Точнее, туда, где он стоял, потому что на самом деле его там не было.

Она смотрела в пустоту.