Рождественские каникулы (гет)

— А ты никогда не думал, почему именно я? — спросил Хьюго, пытаясь вывести Драко из задумчивости, что в последнее время становилось всё труднее.

Малфой не ответил. Он продолжал смотреть в одну точку, вновь и вновь погружаясь в собственные мысли. Хьюго предположил, что они были не особенно весёлыми.

С тех пор как тётя Джинни была у них в последний раз, прошло три дня, в течение которых Драко выглядел всё больше опустошённым. Его пожирала боль; он словно оказался запертым в каком-то недоступном месте, и там было так жутко, что он просто боялся кого-то подпустить к себе.

А Хьюго хотел помочь. Искренне. Но что он мог? Попытаться разговорить? Это казалось таким же невозможным, как и повернуть время вспять. Немыслимо. Отвлечь? Только как?

Он искал выход. Отчаянно и безнадёжно. Потому что… друзья для того и нужны, чтобы помогать друг другу. Они ведь друзья?

— Да, — прозвучал хриплый и подавленный голос Малфоя. — Не прошло ни одного чёртова дня, чтобы я не думал об этом. Не пытался понять… — он отчаянно цеплялся за последние воспоминания.

— Почему ты просто не уйдёшь?

Просто.

Малфой усмехнулся.

В его жизни никогда не было просто.

Никогда и ничего не получал он просто так.

«Ты Малфой, — восклицал Люциус. — Так докажи, что ты этого достоин».

И он доказывал. Снова и снова. Сначала на втором курсе, когда добился того, чтобы его взяли в команду ловцом. Потом на пятом, когда принял метку и стал самым юным Пожирателем смерти. Из года в год Малфой доказывал, убеждал, делал всё, чтобы показать: он — Малфой. Не глупее Гермионы Грейнджер, не хуже какого-то там Гарри Поттера и, уж тем более, Рона Уизли.

— Думаешь, я не пытался?

Хьюго лишь пожал плечами.

— Думаешь, это легко — каждое утро открывать глаза и понимать, что ничего не изменилось. Что твоя жизнь, которую и жизнью-то назвать нельзя, похожа на ад.

— Тебе страшно…

— Да, Хьюго, мне страшно. Мне страшно, потому что не известно, увидишь ли ты меня в следующую секунду? А вдруг — в чём лично я не сомневаюсь — время идёт не в мою пользу. Вдруг я лежу где-то и медленно умираю, и всё зависит от того, вспомню ли я, что со мной случилось или нет. А вдруг не в этом причина? Мне страшно, потому что я боюсь снова всё забыть, даже если вернусь. Это Рождество, тебя и…

— Маму?

Драко отвернулся. Он вновь удивился тому, каким поразительно наблюдательным был Хьюго. А может, его чувства к Грейнджер стали так же очевидны, как декабрьский снег за окном?

— Она держит тебя здесь? — спокойно поинтересовался Хьюго.

— Нет, — ответил Малфой.

В последние три дня он намеренно избегал Грейнджер, чувствуя себя при этом невероятным идиотом. Зачем убегать от человека, который и так тебя не видит? Просто так нужно. Так легче. Так правильней.

— Я сам держу себя здесь, — без тени иронии проговорил Драко и усмехнулся от внезапно озвученной правды.

— Может, всё дело во мне? — вдруг произнёс Хьюго.

Малфой внимательно на него посмотрел.

— Может, я вижу тебя затем, чтобы помочь тебе вернуться?

«Только не это». Упрямая надежда вспыхивала всякий раз, стоило только за неё ухватиться. И гасла. Быстро. Стремительно. Не давая глупой неразумной душе ни подняться ввысь, ни упасть.

— Чем ты можешь помочь мне, Хьюго? — не выдержал Драко. — Ты даже не волшебник, ты…

«Я не сказал. Не сказал. Но…»

Хьюго и так всё понял. Предательские слова не слетели с языка, но смысл их был ясен.

Чёрт.

Малфой не хотел. Не должен был этого говорить.

Хьюго ушёл.

Он понимал, что всё безнадёжно. Даже подбадривающие, искренние слова его единственного друга не способны прекратить его внутреннюю агонию. Острая безнадёжность и неуёмная злость разрастались в нём всё шире, причиняя ужасную боль.

Неконтролируемую. На Грейнджер — за то, что появилась в его жизни. На себя — за то, что позволил этому случиться. На Хьюго — за то, что заставил чувствовать себя обессиленным. Никчёмным.

Не призраком. Не человеком. Никем.

Злость окутывала, и чтобы хоть как-то вырваться из её объятий, Малфой со всей силы ударил кулаком по столу. И не попал. Глупо было надеяться на другой исход.

Он — не живой. Он — призрак. Искалеченная душа, желающая обрести свободу.

Прислонившись к стене, Драко сполз по ней на пол, сжимая кулаки и напрягая мышцы, чтобы унять нескончаемую дрожь. Где-то там, глубоко внутри, теплилась слабая надежда на то, что всё образуется, и он вернётся. Услышит любимые голоса и не вспомнит об этом кошмаре. Забудет всё это. Но реальность диктовала свои правила. Не подчиниться было нельзя, бороться вечно невозможно.

И ощущение, что времени у него всё меньше и меньше, не покидало.

«Хватит с меня! Ненавижу этот дом! Ненавижу! Я больше так не хочу… Не могу… Я сдаюсь».

* * *

Он шёл по совершенно незнакомой ему улице, следуя за светом уличных фонарей.

Люди отчаянно суетились и кричали, сталкиваясь друг с другом. Бежали ему навстречу, прося о помощи, и тут же исчезали, словно их и не было никогда. Хьюго обернулся. Позади него была всё та же незнакомая улица.

Взгляд скользнул вперёд, прочь от дымовой завесы, и уловил ярко мигающие проблесковые огни служебных машин.

Ощущение покоя сменилось нарастающей тревогой. С чего вдруг?

Хьюго ускорил шаг. Бежал со всех ног, не жалея собственных сил. Потому что боялся не успеть.

Почему? Очередной вопрос, не имеющий ответа. Даже намёка на ответ.

Туманные образы впереди смешивались в одну нечёткую картинку. Люди, чьи лица он только что ясно различал, расплывались, а мнимые и невозможно далёкие голоса требовали одного — помощи. А когда сквозь пелену вдруг проступил один единственный чёткий образ, Хьюго остановился.

«Не может быть».

— Драко? — собственный голос раздался эхом и стих. Хьюго вновь попытался докричаться, но голос не поддавался ему. Не слушался. Он сделал шаг и оказался рядом с лежащим на носилках телом. Лицо Драко было окровавлено, а рубашка — порвана. Но он дышал. Медленно и размеренно его грудь поднималась и опускалась.

— Подождите, — закричал Хьюго, но никого не было рядом.

Лишь белые стены и неприятный запах лекарств. Хьюго узнал это место. Магловская больница. Врачи, мельтешащие туда-сюда в…

Лимонных халатах?

Но как он тут очутился?

Хьюго плёлся по коридору, механически переставляя ноги. Переступая мелкими неуверенными шажками, отсрочивая неизбежное. Правду, до которой все так желали докопаться. А в голове звучал вопрос: «Что меня ждёт?»

Был, как минимум, один вариант ответа.

«То, что тебе точно не понравится».

Но ноги продолжали идти, словно заколдованные, к слегка приоткрытой двери.

Эхом отдавался тихий женский плач. И решительный мужской голос:

— Простите миссис Малфой, — говорил он осторожно, — боюсь, здесь мы бессильны. Ваш сын… — в каждом слове слышалась дрожь, — перестаёт бороться. Похоже, это конец, — прозвучало, как приговор.

Плач перерос в неконтролируемую истерику. Заглянув внутрь палаты, Хьюго увидел содрогающуюся от рыданий женщину в объятиях высокого мужчины с собранными в хвост волосами. Такими же светлыми…

Сделав шаг внутрь, Хьюго, наконец, смог рассмотреть того, кто, по словам врача, переставал бороться — Драко. Его лицо было полностью забинтовано, лишь ресницы слегка подрагивали.

Слабый вдох. А следом ещё более слабый выдох.

И — чудо…

Драко открыл глаза. И посмотрел прямо на Хьюго. Пристально и — не может быть — с сожалением.

— Пора, — сказал кто-то за спиной.

— Подождите, — проговорил Хьюго. — Он очнулся, очнулся, — восторженно повторял он, стараясь придать голосу больше уверенности.

Больше веры.

Больше надежды.

Оборачиваясь, Хьюго боялся, что всё вновь исчезнет, но вместо этого ему бросилась в глаза белизна комнаты, всасывающаяся внутрь, как кровь, отливающая от щёк испуганного человека. Палата теперь выглядела совсем иначе: серо, словно все краски мира выцвели; стёкла в окнах были выбиты. В палате никого не было. Ни врача, ни миссис Малфой, ни мистера Малфоя.

С замиранием сердца Хьюго обернулся и понял: он опоздал, не сдержал слова, которое дал.

Драко здесь тоже не было.

* * *

Малфой напряжённо вглядывался в темноту, пока сознание отчаянно пыталось отгородиться от навязчивых мыслей. От тех, что причиняли боль и вызывали дрожь во всём теле. От которых кровь стыла в жилах, заставляя чувствовать холод.

Он знал, что всему настанет конец. Его конец был совсем близко. И больше не будет беспечных разговоров с Хьюго, безнаказанных подглядываний за Грейнджер, безмолвных посиделок у камина. Всё кончено. По крайней мере, для него. Драко почти свыкся с этой мыслью. Пропитался ею с головы до ног, ожидая расплаты.

За всё в жизни приходится платить.

За счастье — двойную цену.

Он был готов.

Он успел познать, что значит любить, но так и не насладился этой роскошью до конца. А всё потому, что оказался слишком труслив, чтобы продолжать бороться. А ещё — полон жалости к самому себе, ненависти к несправедливому миру и тем, кто счастлив без него.

Одно утешало — отсутствие боли.

Одна эта мысль сочетала в себе несочетаемое: страх и утешение одновременно. Разве можно бояться чего-то настолько сильно, но в то же время отчаянно нуждаться в этом?

Смерть — спасение. Кто бы мог подумать…

Надежда таяла на глазах. А когда Драко вновь вытянул перед собой руку, то убедился в этом окончательно. Его рука стала почти прозрачной, и сквозь неё виднелись расплывчатые огни рождественской ёлки.

Всё просто. Кровь, казалось, замедляла свой бег. Тело жёстко сковало. Пальцы немели. А в душе разверзлась выжженная пустота, заполонившая собой всё, вытесняя боль. Она пришла без спроса, неожиданно, и потому ощущалась вдвойне сильнее, высушивая подступавшие к глазам слёзы. Она обнимала его, гладила по спине и голосом матери шептала, что всё скоро закончится.

Малфой медленно закрыл глаза. Он ждал.

* * *

Хьюго твёрдо знал, что нужно делать. Он спустился вниз и осмотрел каждый угол, каждое место, где они с Драко бывали чаще всего, но того нигде не было. Хьюго надеялся, что ещё не слишком поздно. Пробегая мимо ящика, где хранились старые газеты, он остановился.

Он вывернул ящик, разбрасывая газеты по полу, ища ту самую.

— Хьюго, — послышалось позади него. — Что ты делаешь?

— Ничего.

Не может быть, чтобы об этом не написали в газетах. Возможно, он проглядел, пропустил что-то важное. Должно же быть хоть что-то. Любая заметка. Об аварии.

«В Лондоне объём продаж элитного жилья сократился на двадцать пять процентов».

Не то.

«В Британии приготовили самый большой рождественский ужин».

Снова мимо.

— Хьюго, может, ты всё-таки объяснишь?..

— Он умирает.

— Кто? — не понимала Гермиона. — Твой невидимый друг?

— Он существует. Мне приснился сон. Я видел его. Сначала авария, потом больница, а потом он просто исчез. Мама, мне нужно найти Драко. Найти и рассказать о том, что происходило с ним, прежде чем…

Гермиона потрясённо молчала, уставившись на Хьюго, не веря своим ушам.

Драко?

Во всём мире она знала, только одного человека с таким именем, и связанные с ним воспоминания были не самыми приятными. Гермиона судорожно сглотнула и попробовала мысленно досчитать до пяти, чтобы успокоиться.

Один.

От произнесённого вслух имени неприятная дрожь скользкой змеёй расползлась по всему телу.

Два.

Она вытряхивала из сознания ясность.

Три.

Спокойный вдох.

Четыре.

Выдох.

Пять.

Успокоиться не получилось. Теперь Гермиона обеспокоилась ещё больше. И что прикажете делать в такой непростой ситуации?

Она уже присела на корточки, чтобы обнять сына и поговорить с ним, когда в дверь настойчиво постучали. Гермиона встала.

— Хьюго, пожалуйста, собери газеты, поднимись в комнату и переоденься. Как только наши гости уйдут, мы поговорим с тобой о… — попросила она сына, а потом добавила чуть тише: — о Драко.

— Но, мам, потом будет поздно, — начал было Хьюго, но Гермиона с улыбкой на лице уже приветствовала гостей.

* * *

Минуты бежали невообразимо быстро. А внутреннее напряжение росло. Джеймс и Альбус бесились в гостиной, а Джинни с Гарри удобно устроились на кухне, рассказывая Гермионе последние новости. Только она не слушала. Хватало и того, что в голове и так полная неразбериха.

— Так, Гермиона, — громко обратилась к ней Джинни. — Что происходит?

Гермиона слабо покачала головой. Но обмануть друзей было не так-то просто. Гарри и Джинни знали, когда Гермиона врёт, а когда говорит правду. Что-то действительно случилось. Гарри осторожно накрыл её руку своей.

— Всё в порядке, — сказала Гермиона.

— Точно? — не унималась Джинни. — Ты выглядишь очень растерянной.

— И подавленной, — добавил Гарри.

— Да... просто… — несмело проговорила она, видя, как её друзья замерли в ожидании. — Вы давно видели Малфоя?

Казалось, заданный вопрос оглушил всех: у Джинни от удивления расширились глаза, Гарри аккуратно поставил чашку на стол, не сводя с подруги взволнованного взгляда. Первой нарушила тишину, как всегда, миссис Поттер:

— А при чём здесь Малфой?

— Ни при чём, — отмахнулась Гермиона. — Забудьте. Это я так. Что нового в аврорате? — она перевела тему, обращаясь к Гарри.

Джинни вновь вмешалась:

— Что значит «забудьте»? Сначала сидишь, как в воду опущенная, бросаешь нервные взгляды в сторону, спрашиваешь не просто о каком-то знакомом, а о Малфое — человеке, которого в последний раз ты видела на выпускном вечере в Хогвартсе. Гермиона, мы же не идиоты, — сейчас Джинни была удивительно похожа на Молли. — Мы твои друзья, не забывай об этом, пожалуйста.

— Хорошо, — произнесла Гермиона, и все трое придвинули свои стулья поближе к столу. — Помнишь, я рассказывала тебе о том, что Хьюго видит нечто странное?

— Ты о его невидимом друге? — спросила Джинни.

Гарри удивился. Оказывается, даже от него у этих двоих были свои секреты. Джинни ласково погладила его по руке.

— Да. Сегодня Хьюго искал какие-то заметки в газете, потому что ему приснился сон: какая-то авария, а потом больница. Он считает, что этот человек существует на самом деле. А если это действительно так, то получается, что это не воображаемый друг, а реальная душа, которая по каким-то причинам застряла.

Джинни ахнула.

— Но это невозможно. Такими способностями обладают только…

— Медиумы, — закончила за неё Грейнджер. — Я знаю. О них ничего не было слышно больше ста лет. Тем более, о медиумах-сквибах…

— А при чём здесь Малфой?

Гарри напрягся.

— Он назвал его имя…

— Насколько я знаю, с Малфоем всё в порядке, — спокойно высказалась Джинни. — Последний раз я видела его пару месяцев назад в Косом переулке. Он, как всегда, держался холодно и высокомерно.

— Это не так, — быстро проговорил Гарри, ловя на себе два негодующих взгляда.

— Ты что-то знаешь?

Гарри кивнул.

— Малфой разбился на машине в канун Рождества.

— Откуда ты…

— Я недавно виделся с Кормаком, он сейчас работает в Штабе стирателей памяти маглам, проще говоря — агентом по зачистке. Он рассказывал, как им поступил вызов с требованием изменить память нескольким маглам в одной больнице. Люциус был готов заплатить немалые деньги за то, чтобы его сына вытаскивали с того света квалифицированные колдомедики, а не магловские врачи. Видимо, с годами старые убеждения не меняются, — Гарри усмехнулся. — Свидетелей было много, и им пришлось повозиться.

— Я не понимаю…

— А что тут понимать, Гермиона? Даже по прошествии времени волшебный мир так и не принял их в свои ряды. Скажу больше: Министерство до сих пор пристально за ними наблюдает. Депортировать их нельзя. Как говорится, держи друзей близко, а врагов — ещё ближе. Малфоям ничего не оставалось, кроме как просто жить дальше, но уже прибегая к помощи маглов. Насколько мне известно, Драко основал собственную инвестиционную компанию, где его ценили и уважали, не напоминая об ошибках прошлого.

И это не укладывалось в голове.

— Получается, Драко Малфой… — начала Гермиона, но не смогла закончить. Вдруг тот, о ком они говорили, находился здесь и всё слышал? Гермиона надеялась, что Гарри понял то, что она имела в виду.

И она не ошиблась.

— Нет, — проговорил он. — Малфой — не сквиб, но в магии ограничен. Работать и жить среди маглов было его решением, хотя, готов признать, далось оно ему нелегко.

— Получается, — выдвинула своё предположение Джинни, — всё это время он находился здесь? В доме?

Сердце Гермионы учащённо забилось.

Получается, так.

Теперь ей стало действительно не по себе.

— Может, он и сейчас здесь?

Гермиона покачала головой.

— Хьюго сказал, что во сне Драко исчез.

— Это что же он? — обескураженно вставила Джинни. — "Того"?

Страшное слово из четырёх букв так и повисло в воздухе. Все понимали, что именно хотела сказать Джинни, но верить в это не получалось. Верх абсурда. Не хотелось. И на душе мгновенно стало тяжело.

— Нет, — решительно произнесла Гермиона. — Что мы знаем о медиумах?

Она попыталась восстановить в памяти когда-то прочитанную информацию.

— Они помогают заблудшей душе либо уйти, либо вернуться. Так? А что, если ещё есть время?

— Гермиона, я думаю, это уже не имеет значения.

— А если имеет? Хьюго ведь искал его. Он говорил, что должен рассказать ему. Возможно, Малфой просто ничего не помнит, — она задумалась, пытаясь выстроить логическую цепочку. — Мы должны помочь ему.

— И как ты собралась помочь человеку, которого даже не видишь? — не понимала Джинни.

— Хьюго…

И, не договорив, она услышала, как входная дверь со скрипом отворилась.

* * *

Хьюго был уверен: это он.

У него не было права на ошибку, как не было, судя по всему, ещё и времени. Малфой был слаб. Очень слаб. Его тело практически сливалось с серым уличным фоном. Лишь расплывчатые и еле заметные очертания выдавали его. Но даже так Хьюго смог рассмотреть, что голова Драко была низко опущена, колени чуть согнуты, а ноги он переставлял так медленно, словно то бремя, что он нёс на своих плечах, было ему не по силам. Он терял самого себя.

Хьюго наспех надел куртку и сапоги, затратив на все свои действия минимум времени. Ведь оно было на исходе. Возможно, в его распоряжении были минуты. Нет, секунды.

Он с силой распахнул дверь, не позаботившись закрыть её за собой.

Хьюго боялся не успеть. Он боялся, что, даже если он скажет Драко всё, что хотел, тот просто растворится в воздухе, так ничего и не вспомнив. Даже если он что-то вспомнит, где гарантия того, что у него хватит сил вернуться назад?

— Драко, — крикнул он, но тот не остановился.

— Хьюго, — позади послышался взволнованный голос матери.

Оставалось совсем чуть-чуть.

Догнав Драко, Хьюго растерялся. И пару секунд приходил в себя. Он знал, что времени у них катастрофически мало, но увиденное открыло ему страшную правду: ноги Малфоя полностью исчезли и то, как быстро растворялись в воздухе его туловище и руки, заставило Хьюго говорить без промедления:

— Драко, я знаю, что произошло, — каждое слово сопровождалось ужасной болью, словно лёгкие сдавливала невидимая рука.

И откуда только взялись силы?

— Ты попал в аварию… в канун Рождества и сейчас лежишь в больнице. Врачи в лимонных мантиях… — продолжал Хьюго. — Твои родители там. Пожалуйста, не сдавайся, Драко.

Слёзы сами текли по лицу.

— Ты обещал им, что вернёшься, — а голос срывался на крик: — Ты обещал это мне. Сделай это ради тех, кого любишь. Ради родителей, ради меня и... мамы.

Малфой медленно повернул голову в сторону и несколько секунд безотрывно смотрел в глаза умоляющего его мальчика.

Пока не исчез.

Хьюго надеялся, что Драко услышал его. Ведь кроме этой последней, исчезающей, ничтожной, почти несуществующей надежды у него ничего не было.