Чему не суждено было стать (джен)

Селена внимательно смотрела на неё своими невозможными глазами цвета жидкого серебра. Этот взгляд — она помнила — всегда немного пугал Принцессу Урана, давил тяжестью прожитых лет и пережитых ошибок, принятых решений и вынесенной боли. И Неистовая Аура неизменно отступала, склоняла голову, покорялась.

Аура.

Не Тено Харука.

Сейлор Уран сама перенесла слишком многое, чтобы склоняться перед чужой болью. Она столько раз умирала и возвращалась к жизни, сгорала в горячке боя и плыла в покое мирных лет, растворялась в неземном свете самой яркой во Вселенной звезды, что давно забыла все детские и не очень страхи. Остался неизменным лишь один кошмар — не успеть. Снова остаться в стороне и увидеть смерть самых дорогих.

Харука плотнее сжала губы, пережидая дрожь: вот оно, то, что действительно не давало ей дышать все эти дни.

Девочки, любимые сёстры, делившие с ней все тяготы и радости. Эндимион, мудрый и сильный Король отстроенной их руками эпохи. Серенити, драгоценный Свет, ради которого они всегда возвращались. Все они, не отзывающиеся на Зов…

И вся тяжесть серебра Селены не имела власти перед полным веры лучистым взглядом света их Надежды. Харука затаённо улыбнулась этой памяти и снова упрямо повторила:

— Мне нужно встретиться с Сейлор Плутон.

Да, не с далёкой Архайей, таинственной и молчаливой Принцессой Девятой Планеты, а с Хранительницей Времени, их рукодельницей Сец.

Длинные серебряные волосы невесомо плеснули, когда Королева качнула головой, отказывая.

— Нет. Никто не вправе приходить к Вратам Пространства и Времени.

— Это важно! — Харука очень старалась не слишком громко скрипеть зубами. Сдались ей эти Врата, век бы их не видеть…

— Никто, Аура. И это не предмет обсуждения.

Пальцы сами сжали невесомую ткань платья, мысли метались осенней листвой на ветру.

Что ещё сказать? Что скоро прекрасная и «вечная» эпоха падёт под ударами Тьмы, пришедшей с голубой Терры? Что это станет концом их мира? Да она сама бы в такое не поверила...

Да ещё и… Харука сглотнула: Серенити и Эндимион.

Их любовь спасала мир, держала его над самой бездной, она была основой всего. И разрушить её… вот на это у неё действительно не было никакого права — а вовсе не на встречу с сестрой.

— Но!..

— Нет, — Селена как отрезала. В мелодичном голосе бликом проскочили нотки невысказанного приказа убираться — Аура бы не заметила, но Тено и сама так умела. Пришлось научиться, когда Дворец наводнили просители всех мастей.

Харука внимательнее пригляделась: старательно скрытые магией мешки под покрасневшими глазами, скорбные морщинки в уголках губ, почти нарочито прямая спина и едва заметно подрагивающие пальцы. Королева этого мира явно устала и наверняка не спала уже очень долго.

Почему?

Что-то знала? Ждала роковой атаки?

В груди всё сковало холодом: тогда… тогда она тоже — знала? И ничего не сделала? Позволила рухнуть всему, что они любили?

Тогда да, тогда действительно — Харука невесело хмыкнула — никого нельзя было подпускать к всезнающей Плутон. Вдруг ещё сражаться станут, нападут на «неуязвимую» Металлию… победят или погубят все шансы — как тут угадать заранее? Только что верить без оглядки.

Значит, Королева Белой Луны в них не верила? Предпочла заранее сдаться и не бороться, отдать на растерзание Тьмы девять из десяти планет и лишь для одной бросить спасительный мост в будущее?..

Яростно взвился шторм внутри: не бывать этому!

Харука ухмыльнулась и демонстративно медленно поднялась, тщательно поправляя дурацкое платье. Неторопливо подняла голову, без извечного трепета встречая серебряный взгляд и едва сдерживая собственный янтарный ветер. Позволила бушующей внутри ярости прорваться в колких искрах, рассыпавшихся с показательно раскрытых ладоней.

И — решительно вышла, изо всех сил грохнув высокими дверями.

* * *

— Уран! — только знакомый вскрик и любимый звонкий голосок не позволили почти бегущей Харуке атаковать бесцеремонно схватившего её за локоть наглеца. Вместо этого она осторожно перехватила тонкие руки и прижала к себе хрупкое тело, судорожно вдыхая нежный аромат. Ей он всегда казался чуточку детским — незрелое зелёное яблоко и ещё что-то неуловимое, для самой Харуки неразрывно связанное с домом.

Серенити. Светлейшая из Принцесс Солнечного Круга.

Тонкая девочка, оставшаяся в памяти хрупким безмятежным цветком, не знавшим холода и зла. Красивая, добрая — она одним своим существованием согревала и освещала весь Круг, уже тогда знавший, что однажды придётся сражаться насмерть. Только из-за неё Аура так часто приходила на Луну.

А сейчас хрупкие пальцы нервно сжали ткань у неё за спиной. В чём дело, зайчонок? Что заставляет тебя волноваться? Скажи своей слишком старой сестре, и она разберётся, ты только улыбайся, хорошо?.. всегда улыбайся, твоя улыбка согревает этот холодный жестокий мир.

Маленькая Принцесса уткнулась жалобно ей в плечо, всхлипнула напоказ капризно и чуточку устало. И — одними губами, выдохом, опалившим открытую шею — Ветер… Глупое прозвище, оставшееся между старыми друзьями ещё из такого далёкого двадцатого века. Харука закаменела, ещё толком не веря, но уже сутью зная…

Усаги. Дорогая её зайка.

Казалось, она — самая несгибаемая из их на головы ушибленной компании — снова научилась дышать. Хотелось бушевать и кричать, но воздуха хватило только на судорожный всхлип. Не одна, не одна!..

Она молча позволила утянуть себя в глухой уголок Дворца, на дальний балкончик. И лишь там осторожно приподняла голову младшей сестры, наконец-то заглядывая в прекрасные глаза. Глубокие, тёмные, тревожные — именно так её Королева смотрела на них, когда стало известно о нападении Сейлор Хаос. Боялась за них за всех, сражалась изо всех сил и… не смогла спасти.

— Даже думать об этом не смей! — зашипела Харука, стискивая плечи Усаги. Они знали друг друга слишком давно, чтобы принять непрозвучавшие слова за собственные мысли. Стихийная и не очень телепатия всегда была её даром и проклятьем, открывая тайны самых близких. Зато в бою координироваться удобно было.

— А о чём мне думать, мой Ветер? — Зайка не рвалась из наверняка болезненной хватки, не отводила взгляда — и Харука сама опустила голову, бросая безвольно руки вдоль тела. Боль самого драгоценного человека сводила с ума, заставляла бросаться на стены и врагов, искать чужой смерти и своей.

Впрочем, её Королева наверняка и сама прекрасно обо всём знала, отвернулась, поднимая голову к тёмному небу с мутно-голубоватой жемчужиной. По нежным щекам потекли слёзы, падая на белоснежное платье.

— Посмотри сама. Землю снова затягивает Тьма — но что я могу сделать? Я больше даже не воин. А просить вас снова сражаться… — Усаги резко отвернулась, а Харука сжалась, поймав её эмоции. Невыносимая горечь и смертный холод, и разбитое вдребезги сердце, и в клочья разорванная душа. Уран хотелось кричать от этой боли, но она лишь крепче сжала кулаки, заставляя собственный голос звучать твёрдо и уверенно.

— Ты — наш Свет, — Тено никогда не умела подбирать красивые или правильные, уместные слова. Она была воином, а не оратором — но сейчас всё её воинское искусство было бесполезно, и, ками-сама, в которых она никогда не верила, лучше бы на этом месте стояли Минако или Сец. Ну или хотя бы Луна. Но не случилось. И приходилось наживую вскрывать собственное сердце, мучительно подбирая и с боем вырывая каждое слово. — Свет нашей Надежды. И нет ничего, что мы бы для тебя не сделали. Нет ничего, что поколебало бы нашу верность и веру в тебя. Усаги.

Тонкие ладони были холоднее, чем у Ами, и Харука поднесла их ко рту, согревая своим дыханием. Ну же, услышь, пойми — поверь! В себя поверь, в свой прекрасный свет…

— Ты ещё веришь в это? Красивая сказка — Свет Надежды… — негромкий бесцветный голос заставил её мелко задрожать. Не смей, Усаги, слышишь? Не смей сдаваться!

Молчание дрожало над ними низким гулом приближающейся бури, и Харуку уже почти колотило. Она прижималась щекой к ледяным пальцам и впервые за долгие века беззвучно молилась. Ну давай же!.. ради тысяч спасённых звёзд, ради нас всех, ради маленькой девочки с огромным сердцем, так похожей на тебя!..

Тело в её руках вздрогнуло, словно от удара, и Харука, осознав, что только что подумала, осеклась. Она только что… Свет Вселенной!

— Прости, пожалуйста, прости!.. — сбивчиво зашептала она, уткнувшись в пахнущие яблоком ладони. Зачем напомнила?.. от воспоминаний о светлой девочке с горящими глазами собственное сердце заходилось болью, но что это в сравнении с агонией потерявшей дочь матери!..

— Не стоит, Ветер. Чибиуса заслуживает, чтобы её помнили. Хотя бы мы…

Харука подняла голову: Усаги нежно и светло улыбалась сквозь слёзы, не пряча полных нестерпимой боли глаз — словно потревоженная кровоточащая рана, которой не суждено зажить, снова плеснула алым фонтаном. И сейчас никто бы не спутал её, могущественную Королеву и величайшего воина, с безмятежным ребёнком неполных шестнадцати вёсен.

— Мы ведь не можем сдаться, так? — почти неслышно шепнула Усаги и вдруг с неожиданной силой сжала руки. Обжигающая волна радужного огня потекла по коже, знакомо отогревая сердце и собираясь внутри средоточием нерушимой веры.

Величайшая из воительниц Солнечного Круга. Вечная Сейлор Мун.

Так легко разделившая эту вечность и свою прекрасную, выстраданную сказку с ними всеми, заставив позабыть про одинокую стражу на границах Круга Планет и судьбу беспощадную воина.

— Не можем, — кивнула Харука. Ясные глаза снова нестерпимо ярко сияли, освещая её душу, и воительница Ветра снова хотела жить. Вместе, и плевать на все законы. А Металлия… сама виновата.

— Тогда… изменим эту историю.

И пролетевший рядом ветерок взметнул длинные золотые хвосты, предвещая… Харука всё же рассмеялась, кружа в объятиях свой Свет.

Ветерок предвещал Перемены.