Близнецы, или как помирить родителей (гет)

Алиса Грейнджер давно не была так счастлива: мама поняла её и отпустит в Хогвартс. Она мечтала побывать в этой школе с того момента, как в библиотеке наткнулась на книгу, в общих чертах рассказывающую о других магических школах, разбросанных по всему миру. Никаких колдографий и карт с их местоположением приведено не было, но автор завораживающе описывал древние коридоры, башни и подземелья, являющиеся неотъемлемой частью большинства школ. Описанное потрясло Алису до глубины души, поэтому, когда ей сообщили, что она отправится на год в Англию, она, разумеется, сразу же согласилась на этот обмен.

Прошло два месяца. Алиса Грейнджер готовилась к отъезду в Хогвартс. Через каких-то полтора месяца она будет там. Она с нетерпением ждала первого сентября. Сначала ей предстояли проводы в Шармбатоне, а затем отправление по каминной сети в Хогвартс.

Всё это время Алиса старалась больше времени проводить с лучшими друзьями. Она не хотела надолго расставаться с ними, но попасть в Хогвартс ей хотелось гораздо больше. Решением проблемы стали долгие посиделки с подругами, прогулки по территории школы, всё в удвоенном количестве. Они клятвенно пообещали друг другу, что будут поддерживать связь: писать друг другу письма, а после выпуска встречаться за чашечкой чая.

Другое дело — разлука с матерью. В первые годы учёбы Алиса не только на каникулы, но и на некоторые выходные ездила домой — в Шармбатоне это не возбранялось. В Хогвартсе же она собиралась остаться на весь учебный год, не приезжая даже на каникулы. Алиса никогда не боялась, что матери будет скучно или одиноко: Гермиона не раз говорила дочери не беспокоиться о ней. Она всегда могла уйти с головой в новое хобби, дабы избежать тоски и скуки. Но всё же кое-что тревожило Алису — фотографии, над которыми плакала мать. Скорее всего эти фотографии связаны с прошлым матери. Но, к сожалению, Алисе было мало известно о её прошлом. Единственное, что она точно знала — Гермиона была англичанкой. Ну, точнее это была догадка. Как бы мать этого не скрывала, акцент до сих пор остался. Ещё она знала, что отец, вероятнее всего, бросил маму, видимо, не зная о беременности. Наблюдая за ней, Алиса несколько лет назад решила, что Гермиона уже забыла об этом мужчине. Однако один случай заставил её усомниться в этом.

Через пару дней, после сдачи последних экзаменов, Алиса наконец вернулась домой. Ей хотелось сделать матери сюрприз, поэтому она не предупредила её о приезде, из-за задержки поезда и долгих прощаний с однокурсниками Алиса добралась до дома только к одиннадцати вечера. Тихонько приоткрыв входную дверь, она постаралась пройти по коридору как можно тише, чтобы не напугать мать, но её остановил донёсшийся из гостиной странный хлюпающий звук. Встревоженная Алиса направилась туда, а войдя, от шока потеряла дар речи: её мама сидела в кресле и тихо плакала. По её лицу в два тоненьких ручейка катились маленькие слезинки, щёки горели розовыми пятнами, а нос чуть распух. В руках она судорожно сжимала какую-то серебряную вещицу, на журнальном столике стояла едва начатая бутылка огневиски. Гермиона ещё раз всхлипнула и подняла взгляд. На несколько секунд повисла гробовая тишина.

— Мерлин, Алиса, что ты здесь делаешь?! Ты же должна была приехать только послезавтра! — Гермиона быстро спрятала серебряную вещицу в карман и, поднявшись из кресла, медленно подошла к дочери.

Алиса будто очнулась ото сна.

— Мама, почему ты плакала? Что случилось? — она взяла Гермиону за руки и внимательно посмотрела на неё.

— Нет-нет, Алиса. Ничего не случилось. Пожалуйста, иди к себе, — Гермиона отчаянно хотела остаться наедине с собой и не показывать слабость перед дочерью, — а завтра поговорим. У меня всё хорошо.

— Мам, я же всё прекрасно вижу. Ты ведь из-за пустяков никогда не плакала.

— Алиса, я… — Гермиона тяжело вздохнула. Она поняла, что придётся раскрыть дочке небольшую часть правды. — Давай присядем.

Она тяжело упала в кресло, а Алиса устроилась на диване напротив. Гермиона какое-то время молчала, задумчиво рассматривая стоящие на камине старые снимки, а потом глубоко вздохнула и начала рассказ.

— Я, наверное, никогда много не рассказывала тебе о твоём отце…

— Легче сказать, вообще ничего, — перебила Алиса, но тут же потупила взгляд. — Прости.

— Ничего страшного. Ты права. Но я и сейчас многого не расскажу. Только то, что объяснит моё сегодняшнее состояние, — Гермиона собралась с духом и продолжила: — Мы познакомились ещё в школе, но, скажем так, особо не общались, — она немного запнулась на последнем слове, словно не зная, как ещё описать те отношения. — Через несколько лет, благодаря некоторым обстоятельствам, мы смогли найти общий язык, потом подружились, а вскоре полюбили друг друга.

— Ты же говорила, что он тебя бросил? И ты после всего этого любишь его?

— Несколько лет назад я была уверена в том, что со временем забуду его, но нет. Он до сих пор занимает отдельное место в моём сердце.

— То есть, если он вдруг объявится, ты вернёшься к нему? — с какой-то детской надеждой спросила Алиса. Гермиона скривилась.

— Нет. Он нанёс мне слишком большую рану. Такое сложно простить.

— И почему же ты плакала сейчас?

— Сегодня годовщина нашей свадьбы, — Гермиона нервно провела рукой по волосам, убирая назад выбившиеся из хвоста пряди. — Я каждый год отмечала её. Это мой ежегодный день тоски и боли. Лишнее напоминание о том, что не всем можно доверять и открывать сердце.

— И когда же это произошло?

— Восемнадцать лет назад. Шестнадцатого июня две тысячи первого года. Почти год спустя он прогнал меня, — глаза женщины опять заблестели от слёз. — Я очень не хотела, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

Алиса даже не знала, что сказать и как утешить мать. Прокрутив разговор в голове, она задала единственный вопрос, пришедший ей в голову:

— Получается, что вы до сих пор в браке?

— Да, до сих пор. Официально. Я просто… — Гермиона нервно сцепила руки в замок, уставившись взглядом в пол. — Просто ушла от него. Покинула этот проклятый дом, который не принёс мне ничего, кроме боли, — по щеке Гермионы скатилась одинокая слезинка. Алиса поднялась со своего места и присела на подлокотник кресла, в котором устроилась мать, и приобняла её за плечи.

— Мамочка, не плачь. Главное, что мы с тобой вместе.

— Да. Да… — у Гермионы сами собой закрылись глаза, и она, утомлённая воспоминаниями, задремала в объятиях дочери.

* * *

— Мы так рады за вас! — Гарри Поттер крепко обнял свою подругу.

— Поттер, убери руки от моей жены!

— Драко! — в притворном ужасе воскликнула Гермиона, отстраняясь от лучшего друга. Вся компания дружно рассмеялась. Хоть Гарри Поттер и Драко Малфой и стали друзьями, но подтрунивать друг над другом не переставали и по сей день.

— Гермиона, не обращай на них внимание. Они неисправимы, — Джинни Уизли с укором посмотрела на парней. — Это твой день, и ничто не должно омрачать его!

— Эй, это и мой день тоже! — Драко состроил оскорблённую мину.

— Малфой, прекрати капризничать, — осадил его слегка уставший после долгой церемонии Рон.

— Мальчики, хватит грызться, — одновременно возмутились девушки.

— Дорогая, ты же прекрасно понимаешь, что если бы мы всерьёз грызлись, то мы тут камня на камне не оставили бы, — самодовольно ухмыльнулся Драко.

— Молодые люди, — к неразлучной компании подошла Нарцисса Малфой. — Прошу прощения, что прерываю вашу увлекательную беседу, но пока гости не разбежались, пойдёмте-ка запечатлеем всех на колдографиях.

— Ну держись, Грейнджер, — Драко пристально посмотрел на Гермиону. — Моя мать от нас теперь не отстанет.

— Драко, я уже час как Малфой, — она нежно улыбнулась супругу. — И не надо об этом забывать.

— Для меня ты навсегда останешься Грейнджер, — Малфой-младший посмотрел на жену взглядом, наполненным безграничной любовью.

— Дорогие новобрачные, улыбочку, пожалуйста, — к ним подошёл фотограф.

Драко и Гермиона улыбнулись в камеру. Тем временем Рональд решил состроить рожицу молодым, но получил подзатыльник и укор от собственной матери. Супруги Малфой засмеялись, вспышка камеры осветила их. Затем Драко притянул к себе жену за талию и, прошептав: «Навсегда моя Грейнджер», — поцеловал её.