Близнецы, или как помирить родителей (гет)

— Ты никуда не поедешь! — окончательно выйдя из себя, прокричала вдогонку своей дочери Гермиона, испепеляя её взглядом.

Даже не обернувшись, молодая девушка сорвала с крючка куртку и выбежала на улицу.

— Алиса! Вернись немедленно! Мы не договорили! — отчаянно крикнула Гермиона, выйдя на крыльцо. Но та уже была далеко, и только её платиновые кудри прощально взметнулись, скрывшись за поворотом.

Гермиона закрыла дверь, прислонилась к стене и медленно сползла по ней. Обхватив голову руками, она сидела на полу и задыхалась от слёз. Умнейшая ведьма своего поколения не смогла сладить с собственной дочерью. Какая ирония. В который раз в характере Алисы проскальзывал образ её отца. Образ, который Гермиона безуспешно отгоняла от себя столько лет.

Отец Алисы… Она продолжала любить этого мужчину и по сей день. Пусть он и разбил ей сердце, но… По крайней мере, он ничего не знает об Алисе, не будет искать их, и это успокаивало Гермиону все годы. Все эти семнадцать лет.

Немного успокоившись и стерев влажные дорожки с лица, Гермиона решила ещё раз обдумать сложившуюся ситуацию, прокручивая разговор, предшествующий скандалу.

Алиса приехала из Шармбатона на выходные. Гермиона была приятно удивлена и приготовила по этому поводу её любимый банановый пирог. После обеда дочка сказала, что у неё важная новость. За успехи в учёбе Алиса была рекомендована к поездке по обмену в Хогвартс. Она и один из её однокурсников, который тоже блистал знаниями. По словам Алисы, в течение последних десяти лет три школы волшебства — Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг — отправляют двух своих учеников в две другие для улучшения отношений и приобретения нового опыта. Дурмстранг принципиально принимал к себе только юношей, поэтому Алису хотели отправить в Хогвартс. По ходу рассказа Гермиона всё больше бледнела и хмурилась: слишком уж она не хотела отпускать Алису в Англию на год. У дочки так горели глаза, что она уже готова была дать согласие на эту поездку, но вместо этого вскочила и накричала на Алису. Сейчас Гермиона уже не могла точно сказать, что именно она сказала в запале, но прекрасно понимала, что Алиса может не простить её.

Гермиона боялась лишь одного — что он найдёт её. Найдёт благодаря фамилии её, нет — их дочери. Грейнджер. Девичья фамилия. Не нового мужа. Он всё сразу поймёт.

Тяжело вздохнув, Гермиона откинула голову назад и прислонилась затылком к входной двери. Нужно было что-то делать со сложившейся ситуацией и не откладывать это в дальний ящик. Она медленно поднялась с пола и нетвёрдой походкой пошла на кухню. Открыв холодильник, она достала начатую бутылку вина и налила себе бокал. Почему-то лёгкий алкоголь всегда помогал ей привести мысли в порядок и сосредоточиться на решении проблем. Только вот в этот раз у Гермионы был слишком сильный всплеск эмоций, поэтому вино, скорее, помогло сознанию затеряться в лабиринтах памяти, находя в его закоулках самые сокровенные моменты прошлого.

* * *

Солнечный луч, прорвавшийся через неплотно задёрнутые шторы, разбудил спящую пару. Парень и девушка лежали в обнимку на большой кровати, укрытые тонкой простынёй кремового цвета. Гермиона нехотя открыла глаза, морщась от бившего в глаза луча света, и заворочалась. Молодой человек нахмурился и недовольно произнёс:

— Грейнджер, ты никуда не пойдёшь. Сегодня выходной. Моих родителей нет. Ты на сегодня только моя, — безапелляционно заявил парень, сильнее сжимая Гермиону в объятиях.

— Но, Драко, — жалобно протянула та, прекрасно понимая, что он её не отпустит.

Обречённо вздохнув, она повернулась к нему и поцеловала, отчего он моментально оттаял. Как же он её любит, иногда такую невыносимую, но в то же время нежную, добрую и понимающую Грейнджер. Драко приподнялся и с хитрой ухмылкой склонился над Гермионой.

— Ты будешь со мной всегда? — прошептал он, потёршись носом о её нос. Она улыбнулась и в ответ поцеловала его.

Если бы ей кто-нибудь сказал несколько лет назад, что они будут вместе, Гермиона бы решила, что этот человек сумасшедший. Сейчас же она не могла себе представить жизнь без её Драко.

Тем временем его руки начали блуждать по её телу. Она застонала, разрывая поцелуй, и попыталась его оттолкнуть.

— Ну Драко, неужели тебе не хватило вечером? — жалобно протянула она.

— Мне тебя не хватит и на всю жизнь, — прошептал он ей на ухо, не прекращая своего занятия. И Гермиона сдалась.

Спустя полчаса оба спустились в столовую. Гермиона взяла на себя обязанности повара, и вскоре влюблённые наслаждались сырным омлетом со специями. Через некоторое время Гермиона заметила, что Драко неотрывно смотрит на неё.

— Драко, ты чего? — спросила она, помахав у него перед лицом ладонью.

— Пытаюсь понять, как же меня угораздило влюбиться в тебя, — тихо произнёс он.

— И к какому же выводу ты пришёл?

— Что мне нужно ещё время, чтобы подумать.

— Ладно, — Гермиона с улыбкой пожала плечами. — Чем займёмся сегодня?

— Предлагаю устроить пикник.

— Согласна.

Через некоторое время они уже шли по полю с корзинкой для пикника. В это время года луг полыхал всеми цветами радуги, насыщая воздух пьянящим ароматом цветов и трав. А деревья, распушив свои кроны, позволяли лёгкому осеннему ветерку ласково покачивать их ветви. Драко и Гермиона несколько часов провели в тени старого дуба, весело болтая и смеясь. Малфой рассказывал о том, как он ловко заключил выгодную сделку на аренду помещений под будущие аптеки, а Гермиона слушала его, плетя венок из одуванчиков. Она настолько увлеклась своим занятием, что не заметила, что Драко уже несколько минут ничего не говорит, а просто задумчиво рассматривает её.

— Чего ты на меня опять так смотришь? — спросила она, весело улыбаясь.

Он хмыкнул, поднялся с земли и, протянув руку, помог ей подняться.

— Гермиона, я не могу ответить на вопрос, который я озвучил тебе сегодня. Но я задал себе другой вопрос. И смог ответить на него. Сейчас я хочу задать его тебе и тоже услышать ответ, — произнеся это, Драко опустился на одно колено. Он извлёк из кармана брюк красную бархатную коробочку и открыл её, явив ошарашенной Гермионе прекрасное обручальное кольцо. — Гермиона Джин Грейнджер, ты согласишься стать моей женой? — с абсолютно серьёзным выражением лица произнёс он. У Гермионы вытянулось лицо от удивления. Уж чего-чего, а предложения руки и сердца она сегодня точно не ждала.

— Драко, ты серьёзно? — изумлённо спросила Гермиона, недоверчиво глядя на сверкающее на солнце колечко.

— Я ещё никогда не был так серьёзен, — ответил Малфой.

По лицу Гермионы потекли слёзы радости.

— Согласна. Конечно согласна, — прошептала она. Драко улыбнулся и, притянув её к себе, нежно поцеловал.

* * *

Из пучины воспоминаний Гермиону вытащил шорох крыльев. Она открыла глаза и увидела сидящую на подоконнике светло-серую сову. Отвязав послание от лапки крылатого почтальона, Гермиона с удивлением обнаружила герб Шармбатона на сургучной печати. Слегка дрожащими пальцами она вскрыла конверт и достала из него пергаментный лист. В письме мадам Максим — директор Шармбатона — извещала мисс Грейнджер о том, что её дочь выбрана для участия в программе обмена с Хогвартсом. Дополнительно сообщалось, что Гермионе, в случае согласия или отказа, надлежит известить директора о своём решении. Дочитав письмо, Гермиона тяжело вздохнула и поняла, что не может не отпустить дочку. «Нужно известить директора», — подумала она и, посадив светло-серую сову себе на плечо, пошла в свою комнату.

Спустя три часа в прихожей тихонько хлопнула дверь. Алиса осторожно прошла по коридору, заглянув на кухню. Не обнаружив там матери, она решительно двинулась к её спальне. Гермиона была там. Сидела на подоконнике и рассматривала какие-то фотографии. Алиса была в шоке: её мать плакала. Но её губы были растянуты в грустной улыбке. Она уже хотела по-тихому ретироваться, но Гермиона, видимо, почувствовав её присутствие, подняла голову.

— Алиса! — воскликнула она, поднимаясь и направляясь к дочери. Быстрым движением ладони она стёрла с лица остатки слёз. — Прости меня, пожалуйста. Я не хотела на тебя кричать.

— Мам, всё нормально. Я не обижаюсь на тебя, — Алиса нервно теребила застёжку кожаной куртки и старательно отводила взгляд. — Если ты не хочешь моего отъезда, то я соглашусь с твоим решением.

— Алиса, — Гермиона взяла дочь за руки. — Я совсем другое хотела сказать. Я всё обдумала и решила, что отпущу тебя в Хогвартс.

— Мама, ты не шутишь? — тихо спросила Алиса, настороженно смотря в глаза Гермионы.

— Нисколечко, — улыбнулась та.

С радостным визгом Алиса кинулась матери на шею. Она была так возбуждена мыслями о предстоящей поездке, что успела забыть о таинственных фотографиях, из-за которых плакала мать. Её переполняли радость и счастье. Мама поняла её и отпустит в другую школу. Вечером же, сидя на диване у камина, Алиса взахлёб рассказывала матери о том, что уже прочитала про Хогвартс, а Гермиона слушала молча, не перебивая, хотя и так всё знала об этом замке.

На следующий день после ссоры и примирения мать и дочь начали обсуждать поездку. Первым делом Гермиона съездила в Шармбатон и поговорила с мадам Максим о деталях перевода Алисы в Хогвартс. По традиции во французской школе волшебства первого сентября устраивали небольшую прощальную церемонию, а затем по каминной сети отправляли счастливчиков в Хогвартс и Дурмстранг.

Когда формальности были утрясены и согласие на отправление дочери в другую страну подписано, а Алиса снова вернулась к учёбе, Гермиона занялась исследованием газетных статей за последние семнадцать лет, в которых хотя бы мельком освещались новости из Англии. Из всего прочитанного она сделала вывод, что в политике британского Министерства Магии не произошло практически никаких изменений: Кингсли был до сих пор у власти, и чиновники пока не рассматривали замены для него.

Но больше всего Гермиону интересовала информация о героях войны. Она была расстроена тем, что лично не присутствовала на свадьбе Гарри и Джинни. В газетах несколько раз упоминалось об их жизни, о том, что Джинни оставила спорт ради заботы о детях: двух сыновьях и дочери, а Гарри стал главой Аврората. Была и статья, посвящённая свадьбе Рональда и Лаванды. Их дети, как и дети Гарри, поступили в Хогвартс.

Наконец Гермиона нашла статью, в которой упоминался он. Хотя это была скорее небольшая заметка, которую вставили в газету, чтобы разбавить скучные факты известием об английском аристократе с французскими корнями. Но то, что Гермиона прочитала в ней, шокировало её до глубины души.

«Сын Драко Малфоя — Скорпиус — поступил в Хогвартс на факультет Слизерин. Похоже, эта семья никогда не изменит своим принципам. Хотя двенадцать лет назад молодой Малфой всё же предпринял попытку доказать обществу, что он пересмотрел свои устои, женившись на магглорождённой героине войны Гермионе Грейнджер. Вероятно, её бесследное исчезновение заставило лорда Малфоя вернуться к старым убеждениям. К тому же до сих пор остаётся загадкой, кто является матерью юного Скорпиуса».

На остальное у Гермионы не хватило сил. Сын. У него родился сын. Посмотрев на дату выхода статьи, она с ужасом поняла, что этот мальчик ровесник Алисы. «Он завёл интригу на стороне», — эта мысль копьём пронзила её сердце. Боль с новой силой отозвалась в груди, разбередив старые шрамы на сердце. Ей захотелось найти Малфоя и задушить собственноручно.

Успокоившись, Гермиона решила, что ей надо пройтись — свежий воздух должен прогнать плохие мысли. Накинув плащ, она отправилась в свой любимый парк.

Гуляя по пустой аллее, Гермиона поняла, что её гнев сходит на нет. В какой-то момент она остановилась и прислонилась к одному из цветущих деревьев, аромат которого распространялся вокруг, окутывая нежным облаком проходящих мимо людей. Неожиданно знакомый голос отвлёк её от созерцания цветов:

— Грейнджер! Ты ли это?!

Гермиона резко повернулась на голос и охнула от удивления и ужаса — перед ней, ухмыляясь, стоял Блейз Забини.

— О, погоди-ка. Ты уже много лет Малфой, если я не ошибаюсь, — продолжал Забини с издевательской ухмылкой. — Не вижу радости от встречи с лучшим другом твоего мужа. Мне кажется, что после стольких лет ты должна была хоть немного по мне соскучиться.

Гермиона схватилась руками за голову, её лицо скривилось в гримасе страдания.

— Откуда ты на меня свалился? Всё же было так хорошо. Зачем вы возвращаетесь в мою жизнь? — её невнятные бормотания сбили с толку Забини. Это не та девушка, которую он помнил по совместным ужинам с четой Малфоев. Гермиона начала оседать на землю, и Блейз моментально среагировал, поймав её под локти.

— Так, Грейнджер, пойдём-ка поговорим спокойно, — тихо сказал он и повёл её к ближайшему кафе.

После чашки какао щёки Гермионы порозовели, она немного успокоилась и принялась украдкой рассматривать Блейза. Он практически не изменился за последние годы. Всё та же гордая осанка, простая, но элегантная одежда, подбородок чуть приподнят, а его взгляд проникает сквозь расставленные преграды, находя глубоко в сердце все тайны человека.

Забини серьёзно посмотрел на Гермиону, решив взять инициативу в свои руки.

— Ну рассказывай, Грейнджер, — спокойно произнёс он, откинувшись на спинку стула.

— Что рассказывать-то? — непонимающе спросила Гермиона.

— Например, почему ты последние семнадцать лет прохлаждаешься в какой-то Франции, когда должна жить с Драко и воспитывать вашего сына.

— Я никому ничего не должна.

— Но вы же до сих пор в браке!

— Что тебе Драко сказал о моём побеге? — она с трудом произнесла имя мужа, проигнорировав последнюю фразу Забини.

— Что ты бросила их и сбежала с любовником, — осторожно ответил Блейз.

Меньше всего он ждал, что Гермиона начнёт хохотать.

— Я разве сказал что-то смешное? — холодно спросил Забини. Его оскорбляло такое поведение Гермионы.

— Ничего. Просто подобной нелепицы я давно не слышала.

— Нелепицы?

— У меня нет сына. Драко выгнал меня из мэнора на следующий день после родов. Он думал, что я потеряла ребёнка, ради которого он, собственно, терпел меня полгода. Сбежать мне помогла акушерка — она сказала ему о смерти малыша и спрятала у себя. А потом я забрала ребёнка с собой во Францию.

— Погоди. Ты сказала, что у тебя нет детей.

— У меня дочь.

— У вас дочь, — аккуратно поправил Блейз.

— Нет. У меня, — твёрдо сказала Гермиона.

Забини оторопел от злобы и гнева, прозвучавшего в её голосе. Сидящая перед ним Гермиона Грейнджер отличалась от той, которую он знал. Он помнил её как гордую и смелую гриффиндорку, как холодную и неприступную леди Малфой, и просто как умную и интересную собеседницу. Но эту Гермиону Грейнджер он не знал. Эта Гермиона Грейнджер никого в душу не пустит и ни перед кем не снимет маску.

— Кто ты и что ты сделала с Гермионой Грейнджер? — не выдержав, спросил Блейз.

Гермиона резко втянула в себя воздух.

— Той Гермионы больше нет, — тихо ответила она. — Её сердце исполосовано грубостью и предательством, её чувства и душа втоптаны в грязь. Её выгнал из дома любимый муж, не потрудившись объяснить причину, — немного помолчав, она тихо произнесла: — Ты же понимаешь, Блейз, что я не могу допустить, чтобы ты рассказал Драко о нашем разговоре.

— Я был уверен, что ты это скажешь. Ты не тот человек, который посылает обливиэйт в спину другу. Но ты можешь поступить иначе.

— Это как, например? — с сарказмом спросила Гермиона.

— Например, ты можешь довериться мне, и я ничего не расскажу Драко. Или ты можешь просто меня убить, — после последнего он громко расхохотался. Отсмеявшись, Блейз посмотрел на лицо Гермионы и понял, что перегнул палку. По её щекам катились слёзы, которые она безуспешно пыталась стереть с лица.

— Чёрт возьми, Гермиона, — Забини вскочил с места, подошёл к ней и обнял. Она не сопротивлялась и только сильнее прижалась к нему. Блейз тихо шептал ей успокаивающие слова и гладил по волосам. Через некоторое время он тихо спросил: — Где ты живёшь?

Гермиона назвала адрес, и Забини, кинув деньги на столик, трансгрессировал. Он без труда нашёл в доме её спальню и уложил на постель. Потом он попытался расспросить её о том, как она смогла с ребёнком на руках обосноваться во Франции, но получил только расплывчатые ответы. Вскоре утомлённая Гермиона уснула.

Блейз уже хотел покинуть дом, но поймал себя на мысли, что хочет хоть немного понять, чем жили Гермиона с дочерью. Выйдя из спальни Гермионы, он заметил, что дверь во вторую спальню широко распахнута. Судя по всему, комната принадлежала юной леди Малфой. Блейз не стал заходить внутрь, а лишь прислонился к косяку, внимательно осматривая небольшое помещение. По обстановке в комнате он составил небольшой портрет этой особы: умна и любит учиться, как и её мать; увлекается квиддичем и, возможно, любит полёты на метле. Потом Блейз приметил пару её фотографий с друзьями, украшающих книжную полку, и был поражён тем, что девочка невероятно похожа на мать. От отца ей достались лишь платиновые волосы, серые глаза и несколько едва уловимых черт лица, присущих Малфоям.

Блейз только покачал головой и вернулся в спальню Гермионы. Она уже крепко спала, а он с улыбкой наблюдал за тем, как окончательно разгладились морщинки на её лбу, а губы застыли в еле заметной улыбке.

Вдруг солнечный лучик, чудом пробившийся из-за серой завесы туч, осветил прикроватную тумбочку с приоткрытым ящичком, словно указывая на то, что Блейзу стоило увидеть. Действуя по наитию, он приблизился к тумбе и выдвинул ящик — внутри лежал серебряный кулон гоблинской работы, инкрустированный изумрудами. Блейза прошиб холодный пот — это украшение Драко тщетно искал несколько лет, пока не смирился с его потерей.

Блейз взял кулон и осторожно открыл его. Внутри оказалась уменьшенная свадебная колдография Драко и Гермионы — они смеялись, Драко прижимал новоиспечённую леди Малфой к себе, что-то шептал ей, а затем целовал.

Тихий стон отвлёк Блейза — Гермиона заворочалась, и из-за ворота её рубашки выпала подвеска на цепочке. Только это была не совсем подвеска — это было обручальное кольцо: рубин и изумруд в форме капелек в изящной оправе из белого золота. В этот момент Блейз понял, что Гермиона, хоть и утверждала обратное, все эти годы не могла забыть своего мужа, продолжая хранить эти реликвии. Также ему вспомнилось, что в течение последних лет он никогда не видел Драко таким раскованным на людях, как на фотографии в кулоне. Только с ним наедине, с его родителями или с сыном.

Шокирующая мысль пронзила сознание Забини: он понял, что семнадцать лет назад что-то случилось. Что-то, что заставило Драко прогнать Гермиону. Блейз верил ей. Она действительно не знала причины. Как и не знает ещё одной тайны Драко. Но эти подозрения надо ещё проверить.

Вернув кулон на место, Блейз Забини трансгрессировал из гостиной в свой номер в отеле. Быстро собрав свои вещи, он поспешил в транспортный отдел местного Министерства магии, чтобы поскорее перенестись в Лондон. Он поможет друзьям, ради них самих.

* * *

Гермиона проснулась от яркого солнечного луча, упавшего на глаза. Она медленно села и попыталась вспомнить, что сегодня хотела сделать. Потянувшись за палочкой, она нащупала лист бумаги на тумбочке. Письмо. Подписано именем Блейза Забини. Воспоминания потоком ворвались в сознание волшебницы. Она раскрыла письмо и принялась судорожно читать его.

«Дорогая Грейнджер (хотя по закону ты до сих пор Малфой),

хочу сказать, что я поверил твоему рассказу практически полностью. Я ничего не расскажу Драко, это должна сделать ты. Я возвращаюсь в Англию. Не знаю, как скоро мы увидимся, но надеюсь, когда это произойдёт, ты станешь немного счастливее.

С уважением, преданный друг семьи Малфой,

Блейз Забини».

Алиса Грейнджер давно не была так счастлива: мама поняла её и отпустит в Хогвартс. Она мечтала побывать в этой школе с того момента, как в библиотеке наткнулась на книгу, в общих чертах рассказывающую о других магических школах, разбросанных по всему миру. Никаких колдографий и карт с их местоположением приведено не было, но автор завораживающе описывал древние коридоры, башни и подземелья, являющиеся неотъемлемой частью большинства школ. Описанное потрясло Алису до глубины души, поэтому, когда ей сообщили, что она отправится на год в Англию, она, разумеется, сразу же согласилась на этот обмен.

Прошло два месяца. Алиса Грейнджер готовилась к отъезду в Хогвартс. Через каких-то полтора месяца она будет там. Она с нетерпением ждала первого сентября. Сначала ей предстояли проводы в Шармбатоне, а затем отправление по каминной сети в Хогвартс.

Всё это время Алиса старалась больше времени проводить с лучшими друзьями. Она не хотела надолго расставаться с ними, но попасть в Хогвартс ей хотелось гораздо больше. Решением проблемы стали долгие посиделки с подругами, прогулки по территории школы, всё в удвоенном количестве. Они клятвенно пообещали друг другу, что будут поддерживать связь: писать друг другу письма, а после выпуска встречаться за чашечкой чая.

Другое дело — разлука с матерью. В первые годы учёбы Алиса не только на каникулы, но и на некоторые выходные ездила домой — в Шармбатоне это не возбранялось. В Хогвартсе же она собиралась остаться на весь учебный год, не приезжая даже на каникулы. Алиса никогда не боялась, что матери будет скучно или одиноко: Гермиона не раз говорила дочери не беспокоиться о ней. Она всегда могла уйти с головой в новое хобби, дабы избежать тоски и скуки. Но всё же кое-что тревожило Алису — фотографии, над которыми плакала мать. Скорее всего эти фотографии связаны с прошлым матери. Но, к сожалению, Алисе было мало известно о её прошлом. Единственное, что она точно знала — Гермиона была англичанкой. Ну, точнее это была догадка. Как бы мать этого не скрывала, акцент до сих пор остался. Ещё она знала, что отец, вероятнее всего, бросил маму, видимо, не зная о беременности. Наблюдая за ней, Алиса несколько лет назад решила, что Гермиона уже забыла об этом мужчине. Однако один случай заставил её усомниться в этом.

Через пару дней, после сдачи последних экзаменов, Алиса наконец вернулась домой. Ей хотелось сделать матери сюрприз, поэтому она не предупредила её о приезде, из-за задержки поезда и долгих прощаний с однокурсниками Алиса добралась до дома только к одиннадцати вечера. Тихонько приоткрыв входную дверь, она постаралась пройти по коридору как можно тише, чтобы не напугать мать, но её остановил донёсшийся из гостиной странный хлюпающий звук. Встревоженная Алиса направилась туда, а войдя, от шока потеряла дар речи: её мама сидела в кресле и тихо плакала. По её лицу в два тоненьких ручейка катились маленькие слезинки, щёки горели розовыми пятнами, а нос чуть распух. В руках она судорожно сжимала какую-то серебряную вещицу, на журнальном столике стояла едва начатая бутылка огневиски. Гермиона ещё раз всхлипнула и подняла взгляд. На несколько секунд повисла гробовая тишина.

— Мерлин, Алиса, что ты здесь делаешь?! Ты же должна была приехать только послезавтра! — Гермиона быстро спрятала серебряную вещицу в карман и, поднявшись из кресла, медленно подошла к дочери.

Алиса будто очнулась ото сна.

— Мама, почему ты плакала? Что случилось? — она взяла Гермиону за руки и внимательно посмотрела на неё.

— Нет-нет, Алиса. Ничего не случилось. Пожалуйста, иди к себе, — Гермиона отчаянно хотела остаться наедине с собой и не показывать слабость перед дочерью, — а завтра поговорим. У меня всё хорошо.

— Мам, я же всё прекрасно вижу. Ты ведь из-за пустяков никогда не плакала.

— Алиса, я… — Гермиона тяжело вздохнула. Она поняла, что придётся раскрыть дочке небольшую часть правды. — Давай присядем.

Она тяжело упала в кресло, а Алиса устроилась на диване напротив. Гермиона какое-то время молчала, задумчиво рассматривая стоящие на камине старые снимки, а потом глубоко вздохнула и начала рассказ.

— Я, наверное, никогда много не рассказывала тебе о твоём отце…

— Легче сказать, вообще ничего, — перебила Алиса, но тут же потупила взгляд. — Прости.

— Ничего страшного. Ты права. Но я и сейчас многого не расскажу. Только то, что объяснит моё сегодняшнее состояние, — Гермиона собралась с духом и продолжила: — Мы познакомились ещё в школе, но, скажем так, особо не общались, — она немного запнулась на последнем слове, словно не зная, как ещё описать те отношения. — Через несколько лет, благодаря некоторым обстоятельствам, мы смогли найти общий язык, потом подружились, а вскоре полюбили друг друга.

— Ты же говорила, что он тебя бросил? И ты после всего этого любишь его?

— Несколько лет назад я была уверена в том, что со временем забуду его, но нет. Он до сих пор занимает отдельное место в моём сердце.

— То есть, если он вдруг объявится, ты вернёшься к нему? — с какой-то детской надеждой спросила Алиса. Гермиона скривилась.

— Нет. Он нанёс мне слишком большую рану. Такое сложно простить.

— И почему же ты плакала сейчас?

— Сегодня годовщина нашей свадьбы, — Гермиона нервно провела рукой по волосам, убирая назад выбившиеся из хвоста пряди. — Я каждый год отмечала её. Это мой ежегодный день тоски и боли. Лишнее напоминание о том, что не всем можно доверять и открывать сердце.

— И когда же это произошло?

— Восемнадцать лет назад. Шестнадцатого июня две тысячи первого года. Почти год спустя он прогнал меня, — глаза женщины опять заблестели от слёз. — Я очень не хотела, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

Алиса даже не знала, что сказать и как утешить мать. Прокрутив разговор в голове, она задала единственный вопрос, пришедший ей в голову:

— Получается, что вы до сих пор в браке?

— Да, до сих пор. Официально. Я просто… — Гермиона нервно сцепила руки в замок, уставившись взглядом в пол. — Просто ушла от него. Покинула этот проклятый дом, который не принёс мне ничего, кроме боли, — по щеке Гермионы скатилась одинокая слезинка. Алиса поднялась со своего места и присела на подлокотник кресла, в котором устроилась мать, и приобняла её за плечи.

— Мамочка, не плачь. Главное, что мы с тобой вместе.

— Да. Да… — у Гермионы сами собой закрылись глаза, и она, утомлённая воспоминаниями, задремала в объятиях дочери.

* * *

— Мы так рады за вас! — Гарри Поттер крепко обнял свою подругу.

— Поттер, убери руки от моей жены!

— Драко! — в притворном ужасе воскликнула Гермиона, отстраняясь от лучшего друга. Вся компания дружно рассмеялась. Хоть Гарри Поттер и Драко Малфой и стали друзьями, но подтрунивать друг над другом не переставали и по сей день.

— Гермиона, не обращай на них внимание. Они неисправимы, — Джинни Уизли с укором посмотрела на парней. — Это твой день, и ничто не должно омрачать его!

— Эй, это и мой день тоже! — Драко состроил оскорблённую мину.

— Малфой, прекрати капризничать, — осадил его слегка уставший после долгой церемонии Рон.

— Мальчики, хватит грызться, — одновременно возмутились девушки.

— Дорогая, ты же прекрасно понимаешь, что если бы мы всерьёз грызлись, то мы тут камня на камне не оставили бы, — самодовольно ухмыльнулся Драко.

— Молодые люди, — к неразлучной компании подошла Нарцисса Малфой. — Прошу прощения, что прерываю вашу увлекательную беседу, но пока гости не разбежались, пойдёмте-ка запечатлеем всех на колдографиях.

— Ну держись, Грейнджер, — Драко пристально посмотрел на Гермиону. — Моя мать от нас теперь не отстанет.

— Драко, я уже час как Малфой, — она нежно улыбнулась супругу. — И не надо об этом забывать.

— Для меня ты навсегда останешься Грейнджер, — Малфой-младший посмотрел на жену взглядом, наполненным безграничной любовью.

— Дорогие новобрачные, улыбочку, пожалуйста, — к ним подошёл фотограф.

Драко и Гермиона улыбнулись в камеру. Тем временем Рональд решил состроить рожицу молодым, но получил подзатыльник и укор от собственной матери. Супруги Малфой засмеялись, вспышка камеры осветила их. Затем Драко притянул к себе жену за талию и, прошептав: «Навсегда моя Грейнджер», — поцеловал её.

Скорпиусу Малфою ещё никогда не было так скучно. За шесть лет учёбы в Хогвартсе церемония распределения казалась всё скучнее и скучнее. Уже не было того детского восторга от приветствий новых слизеринцев и желания подшучивать над перенервничавшими первокурсниками, которые на радостях или забывали снять с головы Распределяющую шляпу, или же банально путали столы факультетов. Единственное, что могло скрасить вечер первого сентября, — это появление учеников из Шармбатона и Дурмстранга. Новичкам было разрешено выполнить какой-либо магический трюк, чтобы продемонстрировать, почему именно им разрешили принять участие в программе обмена и чтобы чуть разнообразить первый ужин в учебном году. Хотя в последние годы даже это перестало доставлять удовольствие. Не то что на первом курсе: Скорпиус тогда был заворожён трюками студента из Дурмстранга и красотой ученицы Шармбатона. Но за прошлые два года его уже ничего не удивило: всё было слишком однообразно. Лишь в прошлом году парень из Дурмстранга отличился тем, что изверг поток огня и пытался придать ему узнаваемые формы с помощью магии, но немного не справился и в итоге преподавателям пришлось спешно тушить на нём одежду.

Но вот наконец начинается распределение первокурсников. На это по-прежнему скучно смотреть: младшая дочь Гарри Поттера поступила на Гриффиндор, опять кто-то из Уизли попал туда же. Создаётся впечатление, что, если кто-то из этой необъятной семейки хоть раз попадёт на другой факультет, вселенная прекратит своё существование.

Ну а теперь традиционная речь директора. Профессор МакГонагалл уже много лет занимает этот пост и, по слухам, активно ищет себе замену. Её речь немного отличалась от прошлогодней, но смысл, вложенный в неё, остался неизменным.

И вот настал тот самый момент: она вскроет конверты с именами новых студентов. Никто, даже директор, не знает их имён заранее. Небольшое напряжение, и…

— Студент из Дурмстранга — Александр Крам! — зал взрывается от эмоций. Конечно, сын одного из лучших ловцов в квиддиче и сам подающий большие надежды на спортивное будущее приехал в Хогвартс. У Скорпиуса вырвался стон отчаяния: теперь же все девушки будут только о нём сплетничать и стайками караулить у кабинетов.

— Прошу тишины! — громогласно произнесла директор. — А теперь студентка из Шармбатона!

Она взяла второй конверт, вскрыла его и достала лист с именем. Неожиданно директор МакГонагалл побледнела и подозвала к себе профессора Долгопупса. Его лицо после прочтения тоже вытянулось. Он что-то быстро прошептал директору и вернулся на своё место. Скорпиус нахмурился: хотя никто из преподавательского состава, включая директора, заранее не знал имён новых студентов, на его памяти заминок с их оглашением ещё ни разу не было. Профессор МакГонагалл смущённо откашлялась и объявила:

— Итак, студентка из Шармбатона — Алиса Грейнджер!

На Скорпиуса имя девушки не произвело впечатления, но он заметил, как начали перешёптываться преподаватели и некоторые ученики. Молодой Малфой нахмурился и попытался вспомнить, слышал ли он когда-нибудь имя этой девушки. В его голове сам собой всплыл отрывок случайно подслушанного разговора отца и Гарри Поттера:

«— Малфой ты неисправим! Неужели ты больше не попытаешься найти её?

— Поттер, если ты не помнишь, прошло больше шестнадцати лет.

— Она что же для тебя ничего не значила? — голос главы Аврората сочился гневом.

— Ты идиот, что ли? Конечно значила. Но после стольких лет она не простит меня. Мне иногда казалось, что Гермиона твердолобее тебя и Уизли вместе взятых.

— Не надо преувеличивать.

— Знаешь, Поттер, я до сих пор не могу понять, как вы подружились. Ты пень по сравнению с Грейнджер. Она от своего ни за что не отступит. Я уже устал от бесплодных поисков».

Вот когда он слышал эту фамилию. Он вспомнил. Гермиона Грейнжер — героиня войны с Волан-де-Мортом и лучшая подруга Гарри Поттера. От размышлений об этом странном совпадении Скорпиуса отвлекла МакГонагалл, а точнее, окончание её приветственной речи.

— Итак, встречаем — Александр Крам и Алиса Грейнджер! — торжественно провозгласила директор.

Зал мгновенно погрузился в темноту. Затем двери распахнулись и из коридора вылетели две яркие «звезды». Именно звезды. По другому Скорпиус никак не мог описать эти две точки, пронесшиеся как ураган мимо него. Эти «звезды» оставляли после себя искрящийся след как у кометы, который наполнил зал новым необыкновенным сиянием. Они описали несколько фантастических фигур и наконец, когда все свечи вновь были ими зажжены, опустились рядом с профессором МакГонагалл.

Пребывающие под впечатлением ученики и преподаватели встали и зааплодировали Александру Краму и Алисе Грейнджер, которые собственно и были «звёздами». Они стояли, подняв сцепленные руки в победном жесте, и каждый из них держал в руке по скоростной метле. На их лицах были написаны торжество, гордость и веселье. Ещё бы: они наконец разнообразили первое сентября для Хогвартса. Но, видимо, этой парочке было мало их спектакля. Они одновременно подняли свои волшебные палочки и произнесли:

— Fire faculty!

Пламя всех свечей приобрело оттенки цветов факультетов, и над каждым столом появились их сверкающие символы: красное пламя и золотой лев Гриффиндора, желтое пламя и черный барсук Пуффендуя, синее пламя и бронзовый орёл Когтеврана и зелёное пламя и серебряная змея Слизерина. По всему залу прокатился восхищенный возглас — такого Хогвартс ещё не видел. Тем временем довольная парочка направила друг на друга палочки. Они прошептали какое-то заклинание, и их одежда на глазах превратилась из форм их школ в форму Хогвартса.

Наконец, директор смогла успокоить возбуждённых учащихся и обратилась к новым студентам:

— Добро пожаловать, мистер Крам и мисс Грейнджер! Сейчас пройдёт ваша церемония распределения на факультеты. Думаю, не надо говорить вам о том, что ценится на каждом из них, со временем вы и сами всё узнаете. Приступим! — с этими словами она направилась к табурету с Распределяющей шляпой. — Итак, ученики Дурмстранга традиционно проходят распределение первыми, поэтому, мистер Крам, прошу, — она подняла шляпу и показала рукой на табурет.

Александр ухмыльнулся, уверенным шагом подошёл к табурету и сел на него, Алиса же скромно отошла в сторону. Высокий и плечистый Крам, сидящий на старом табурете, выглядел странно и даже комично — слишком уж взрослым он был.

Скорпиус, который был впечатлён выступлением ребят, разочарованно про себя подумал: «Теперь уже ничего интересного не произойдёт. Крам к нам попадёт, ну или на крайний случай к гриффиндорцам». В тот же момент шляпа громко объявила:

— Пуффендуй! — зал на несколько секунд погрузился в тишину. Потом стол барсучьего факультета взорвался ликующими криками и приветствиями. Такого ещё не было, на протяжении всего эксперимента с обменом между школами.

Скорпиус в шоке уставился на Крама — этого просто не может быть, чтобы парень из Дурмстранга и попал на Пуффендуй. Профессор МакГонагалл же если и была удивлена, виду не подала. А совершенно спокойный Александр снял шляпу и направился к столу своего нового факультета. Тем временем на табурет села белокурая шармбатонка. МакГонагалл надела ей на голову шляпу, и зал снова погрузился в тишину. Ожидание немного затянулось, наэлектризовывая воздух.

— Ну что же, — громкий голос шляпы прорезал тишину. — Если ты этого хочешь, пусть будет по-твоему. Гриффиндор! — львиный факультет взревел приветственными криками.

Скорпиус понял, что сидит с открытым ртом и не верит в происходящее. Слишком много неожиданностей выбили его из колеи и зародили в его душе ощущение того, что это не первый сюрприз, который преподнёс новый учебный год.

Между тем Алиса Грейнджер уже сидела за столом своего нового факультета. Она оказалась рядом с Мари-Виктуар Уизли, и они уже успели разговориться. Скорпиус с интересом рассматривал новенькую. Алиса, как и другие шармбатонки, была не лишена шарма: высокая и стройная, лицом хороша, волнистые волосы платинового цвета, серые глаза, высокие скулы, немного бледновата, но с лёгким румянцем на щеках. Оторвавшись от разглядывания девушки, Скорпиус наконец приступил к своему ужину, слушая переговоры однокурсников.

После трапезы директор вновь пожелала ученикам удачи в новом учебном году и позволила старостам отвести сытых и засыпающих детей в их гостиные.

* * *

— Минерва, что произошло? — Гораций Слизнорт тяжело опустился в ближайшее кресло. — Неужели ты нас собрала здесь из-за какого-то нелепого совпадения в фамилиях?

— Это не просто совпадение, Гораций, — директор МакГонагалл устало потёрла глаза. — Неужели ты не заметил внешнего сходства?

— Это не просто сходство, — профессор Флитвик подошёл ближе к коллегам, растерянно качая головой. — Я будто призрака увидел.

— Что же вы намерены делать, Минерва? — Септима Вектор взяла бокал с вином и вопросительно посмотрела на директора.

— Разве не очевидно? — все присутствующие обратили внимание на самого молодого преподавателя среди них. — Профессор МакГонагалл, я готов сейчас же связаться с Гарри. Мы искали Гермиону несколько лет и…

— Ни в коем случае!

— Но профессор…

— Невилл, мы не должны вмешиваться в дела этой семьи, — директор строго посмотрела на преподавателя травологии. Она села за свой стол, взяла бокал и отпила немного вина. — Я запрещаю вам сообщать о ваших догадках посторонним людям. Даже мистеру Поттеру.

Невилл Долгопупс в недоумении смотрел на директора.

— Профессор МакГонагалл, неужели вы думаете, что сможете долго скрывать подобное? Допустим, что никто из учеников ни о чём не догадается. Но ведь Драко Малфой — глава попечительского совета, он здесь бывает каждые три месяца и может…

— Мистер Долгопупс! — профессор МакГонагалл лишь слегка повысила голос, но это заставило поёжиться всех присутствующих, ведь её голос до сих пор не утратил стальных ноток. — Я чётко вам сказала, чего не следует делать. Это относится ко всем преподавателям. Я более не собираюсь это обсуждать.

— Да, профессор, — теперь Невилл выглядел подавленным.

— Я рада, — Минерва устало потёрла переносицу. — Итак, коллеги. В расписание были внесены незначительные поправки, но они коснулись каждого предмета, — с этими словами она взмахнула палочкой, и небольшие стопки бумаг полетели преподавателям в руки. — Прошу всех ознакомиться с ними заранее. Ах да, деканы, пожалуйста, побеседуйте со старостами по поводу дежурств. Я не смогла уделить внимание этому вопросу. Также, профессор Винтер и профессор Долгопупс, вы опросите своих новых подопечных и составите их расписания. На этом пока всё. Всем спокойной ночи. А профессора Долгопупса я попрошу остаться.

После того как остальные преподаватели разошлись, Невилл сел на стул напротив директора.

— Профессор, простите, что пререкался с вами, — мужчина виновато потупился.

— Я всё понимаю, мистер Долгопупс. Я тоже беспокоюсь за мисс Грейнджер.

— Но тогда почему вы не поддержали мой план?

— Потому что в личных данных этой девушки, которые я получила от директора Шарбатона, было письмо, адресованное лично мне. В нём мать мисс Грейнджер просит меня уберечь её дочь от тревог и неприятностей. Я, как директор, в первую очередь действую в интересах учащегося. Поэтому я не буду вмешиваться в дела этой семьи.

— Я вас понял, директор. Возможно, через год мы сможем узнать всё. Доброй ночи, — с этими словами Невилл Долгопупс поднялся со стула и направился к выходу. На душе у него по-прежнему было неспокойно.