Серый туман (джен)

Стелла подобрала край платья и прищурилась на восходящее над горами солнце. Рассвет не радовал, напротив, она тревожилась с тех самых пор, как час назад увидела у периметра лагеря рыжее пятно леса.

— Оно было меньше, — озадаченно сказал Урфин, который провожал её. — А вот карта, на ней отмечено, куда тянутся эти полосы.

Стелла взяла карту с собой. На ней жёлтые линии пересекали всю страну, хаотично метались туда-сюда и добирались даже до Фиолетовой страны. Их цвет намекал на колдовство Виллины, но она бы не стала устраивать осень. Зачем идти против воли Гуррикапа? Не они создавали эту страну, не им и разрушать.

Разрушать — какое страшное слово!

Колдовство же Арахны давно рассеялось, и не стоило о нём и вспоминать.

— И ещё мне кажется, что некоторые птицы перестали разговаривать, — добавил Урфин. На его плече сидел верный Гуамоко, который изредка поддакивал.

— Я это проверю, — пообещал он. — Но прежде нужно отнести всем арзакам изумруды — вот это работа! Пожалуй, обращусь к своим родичам из леса, больно тяжёлые выходят свёртки.

Стелле происходящее нравилось всё меньше и меньше, и прямо из окрестностей Ранавира она направилась в долину Марранов.

Её немедля провели в жилище князя и княгини, но и в доме, согретом теплом очага, Стелла всё равно чувствовала дрожь.

— Приветствую тебя, княгиня, — сказала она.

Юма в окружении нескольких девушек сидела на шкурах у очага, и одна из приближённых занималась её туалетом, вплетая княгине в волосы перья и бусины.

— Здравствуй, уважаемая Стелла, — по-простому приветствовала её Юма и велела принести шкуры и подушки. Стелла села по другую сторону очага, отметив любимый цвет подушек: их наверняка выменяли в Розовой стране. — Что привело тебя сюда?

— Я хотела бы поговорить с тобой и князем Тормом о деле, которое не терпит отлагательств, — ответила Стелла. Юма не была ей близкой подругой, но одна правительница понимала другую, несмотря на то, что лично они встречались только несколько раз.

— Если фея Стелла не прислала гонцов, а пришла сама, то это действительно очень важно, — вслух рассудила Юма. — Но мой муж сейчас ушёл на другой конец долины бить и солить уток, так что ты можешь говорить со мной. Если потребуется принять решение сообща, мы пошлём за Тормом быстроногую Нони, а если дело можно решить и так, просто передадим ему наш разговор. Что случилось?

Юма спрашивала из вежливости, она не могла не знать о происшествии.

— Вчера днём на краю долины села летающая машина пришельцев, а её забросали камнями, — сказала Стелла. — Лётчик был ранен, но машину привёл обратно его техник. Они оба не раз могли погибнуть за время пути.

— Я знаю о случившемся, но знаю также о прилетевших сюда со звёзд колдунах, которые хотят нас поработить. Мы им так просто не сдадимся! — воскликнула Юма. Девушки согласно закивали.

— Во-первых, упомянутый мной техник как раз был из племени порабощённых, — объяснила Стелла. — Во-вторых, они прилетели в долину не для завоевания. Они следили за жёлтыми полосами.

— Жёлтыми полосами? Что за полосы? — насторожилась Юма. Было похоже, что вот об этом-то Марраны действительно не знают.

Стелла протянула ей карту, и на несколько минут княгиня с приближёнными углубилась в её изучение.

— По стране разгуливает осень, — заговорила наконец Стелла. — Деревья увядают, а Урфин Джюс говорит, что некоторые птицы перестали разговаривать. Лётчики всего лишь пытались понять, что это такое и куда ведут эти полосы.

— Их больше всего вот здесь, — заметила Юма. — Недалеко от владений Тонконюха, за замком Людоеда.

— Не было ли чего-то подозрительного у вас? — с надеждой спросила Стелла.

— А ты не чувствуешь?

— Моя магия никак не затронута, — покачала головой Стелла. — Ведь я не полностью принадлежу этой стране, мы, феи, пришли издалека и поселились здесь через много лет после смерти Гуррикапа.

— Тебе разве не холодно?

Стелла с удивлением поправила шкуру, она сама не заметила, как накинула её себе на плечи.

— Немного, — призналась она. — Юма, меня тревожит всё это.

— Вот что, — сказала княгиня, свернув карту, — ты, Фриа, беги и разыщи тех дозорных, которые вчера напали на летающую машину, пусть придут и расскажут всё, что знают. А ты, Вигун, приведи сюда старую Сюф, сдаётся мне, её мудрость нам поможет.

Названные девушки выскочили из жилища, и через некоторое время Стелла услышала шаги множества ног. Человек десять Марранов вошли и столпились у входа, глазея на неё.

— Вот они! — доложила раскрасневшаяся Фриа и села на место. Стелла взяла дело в свои руки.

— Приветствую вас, — сказала она. Марраны вразнобой поклонились. — Это вы дежурили вчера в горах и напали на летающую машину?

Марраны виновато молчали, наконец вперёд выступил один.

— Да мы даже не знаем, что на нас нашло, — признался он. — Вдруг так разозлились, что просто ужас. А потом машина улетела.

— Так вы хотели убить тех, кто там был? — терпеливо спросила Стелла.

— Может, и убили бы, — неохотно ответил ей другой. — Так разозлились, как не злились и на нашего бога, когда всё открылось. Даже и не поняли, как всё произошло.

— А не видели ли вы чего-нибудь странного до или после? — уточнила Стелла.

— Я же говорил! — воскликнул третий Марран, вылезая вперёд из-за спин товарищей. — Я испугался, что Жёлтый туман возвращается, и раз Стелла здесь, это и правда так!

— Жёлтый туман! Почему ты ничего не сказал? — ахнула Юма.

— Я сказал! — обиделся Марран. — Да только мне никто не поверил, и не жёлтый он был, а серый. Жёлтый — это из-за солнца так показалось. Все сквозь него прошли, а я один понял, что что-то неладно!

— Сядь, Джао, и расскажи, что ты видел, — приказала Юма.

Джао сел поодаль от Стеллы.

— Туман клубился над перевалом и опускался в долину, — сказал он. — Серый, а на солнце как будто жёлтый. Я сказал, что он подозрительный, только мне не поверили.

— А потом?

— Мы как раз на пост шли, ну и прошли сквозь него по тропе. Деваться некуда было. Но противный он — ужас!

— А потом?

— Да рассеялся он потом.

— Но когда это было? — спросила Стелла.

— Утром. На рассвете. Солнце поднялось, он и исчез. Фея Стелла, это же не злое колдовство?

— Пока что не о чем беспокоиться, — сказала Стелла, переглянувшись с Юмой. — Спасибо, что рассказали всё.

Раскланявшись, Марраны вышли. То, что они рассказали, Стелле понравилось ещё меньше, чем вид падающих на землю листьев — картина, которую она часто наблюдала в Большом мире и никогда — в Волшебной стране.

Не успела она сказать ни слова, как полог вновь откинулся, и, поддерживаемая Вигун, вошла Сюф. Это была дряхлая старуха, седая, косматая. Она опиралась на посох.

Сюф усадили на подушки, и Стелла приветствовала её.

— Кто это? Не вижу! — сказала Сюф и протёрла глаза. — Фея Стелла!

Та же понятия не имела, о чём можно спросить старуху.

— Уважаемая Сюф, — начала она наугад. — Скажите, вы когда-нибудь…

— Уважаемая Сюф! — сделав знак, прервала её Юма. — Спой нам песнь о сотворении мира!

Стелла потеряла дар речи, но княгиня, видимо, знала, что делает. Действительно, Сюф была намного младше Стеллы и не могла помнить того же, что и она, но если в преданиях Марранов сохранилась память о тех временах, когда феи ещё не разделили Волшебную страну…

Сюф пришлось некоторое время поуговаривать, и за это время Стелла поняла, что перед ней бесценный клад. У Марранов не было письменности и летописей, и, возможно, даже вездесущие гномы услышали и записали не всё.

— Хорошо, — сдалась наконец Сюф и откашлялась. Одна из девушек подала ей бубен, и Сюф ударила в него сухой рукой.

— Эту песнь знают только женщины, — прошептала Юма, наклонившись к Стелле. — И она передаётся от матери к дочери.

— Вы послушайте: спою я

Песнь о временах далёких, — начала Сюф, мерно ударяя в бубен.

— Люди жили на равнине,

Овеваемой ветрами…

Стелла слушала песнь, постепенно начиная понимать её. Сначала шёл рассказ о некоей равнине, значит, это была память о временах до Гуррикапа. Описывалось, как люди добывали себе пищу тяжёлым трудом и терпели лишения, как и их соседи.

— Но земля вдруг задрожала,

И волшебник им явился.

Были прахом под ногами,

Великанскими ногами.

Тот волшебник их не видел,

В колдовскую глядя книгу,

И перед его очами

Развернулась правда мира:

Нераздельны зло и благо,

Тесно сцеплены когтями,

Свиты, словно плющ с сосною,

И решил их разделить он,

Чтобы провести в покое

Все оставшиеся годы…

«Это понятно, — подумала Стелла. — Как же иначе мог Гуррикап создать вечное лето и жизнь без горя и лишений?» Вскоре её догадка подтвердилась.

— Взял он зло одной рукою,

Взял добро другой рукою,

И добро вознёс он к небу,

Зло зарыл поглубже в землю,

Разделились зло и благо.

Запечатал тут волшебник

Вход в подземные чертоги,

Наложил печать и спрятал

Место то от посторонних,

Чтобы горе не мешало

Строить мир, какой он хочет.

И затем вознёс он горы

Неприступные по кругу,

Взял он их из подземелья,

Там же он воздвиг пещеру…

Пока что неожиданностей не было, разве что эта таинственная печать. Стелла ломала голову, почти забыв о том, что нужно слушать сказительницу. Она никогда не слышала ни о какой печати. Но, может, это была просто фигура речи? Однако магия требовала подкрепления на материальном уровне, и в случае Гуррикапа это подкрепление должно было оказаться настолько сильным, что магия не разрушилась после его смерти. Стелла так задумалась, что едва не прослушала конец песни.

— Тот, кто снимет заклинанье,

Пусть навеки будет проклят,

Мир не будет равновесным

После снятия печати,

Так проклятие падёт пусть

За страны волшебной гибель, — закончила Сюф и отложила бубен. — Фух, уморилась я.

Ей поднесли воды. Стелла смотрела на возню Марранок отстранённо.

— Спасибо, Сюф, ты мне очень помогла, — сказала она.

— Правда? — спросила Юма. Слова «конец света» не прозвучали, но Стелла знала, что княгиня подумала о том же, что и она.

— Спасибо, — повторила она. — Я отправлюсь дальше.

Солнце уже поднялось значительно, когда она сделала шаг возле жилища князя и княгини и закончила его на границе Жёлтой страны. Прежде чем переступить границу и дать о себе знать, Стелла прошлась по поляне, трава на которой с её стороны была изумрудной и желтоватой — с другой. Эта желтизна не казалась мёртвой, она напоминала о высушенных солнцем степных травах в Большом мире, и листья деревьев на стороне Виллины были желтоватыми, но живыми.

Стелла заставила себя успокоиться. В переложении с легендарного на человеческий песнь Марранов могла означать, что Гуррикап, разделив добро и зло, переплетение которых свойственно Большому миру, фактически создал две Волшебных страны, и о второй они до сих пор не знали. Думать дальше Стелле было страшно, а поэтому нужно было немедленно поделиться с Виллиной. Вместе они что-нибудь придумают.

Она поёжилась и пересекла границу.