Величие Цербера (джен)

По прибытию мне дали неделю отпуска, что было по-своему кстати, но мне не хотелось оттягивать момент, когда придется говорить с Уильямсом, а то и с еще парой старших по званию, и ставить себя перед новыми людьми, которые наверняка уже в курсе и насчет истории с моим прошлым личным составом, и по поводу пребывании в плену. Я должен был отдохнуть, но висящая надо мной Дамокловым мечом неотвратимость не прибавляла отпускного настроения.

Все чаще и чаще я ловил себя на мысли, что вспоминаю своих ребят. К потерям нельзя привыкнуть, а уж учитывая, насколько глупо погибли бойцы, бывшие грозой всякого отребья, покушавшегося на покой и имущество простых людей, то возможность отбросить эти мысли и вовсе отпадала.

По неосмотрительности я как-то включил телик и едва не сблевал от увиденного. Командование Альянса в полном составе разве что в задницу не расцеловывало наших неудавшихся поработителей и еще парочку внешне отличавшихся гуманоидов. И если одна из них еще походила на человеческую женщину, если не замечать синей кожи и чего-то вроде щупалец на голове, то второй напоминал неправильно собранную в форме человека и обезжиренную донельзя жабу. Странный овальный отросток на голове, похожий на симметрично сросшиеся рога, огромные черные почти без белков глаза, тощие конечности и раздражающий высокий дребезжащий голосок. То инопланетники, то наши поочередно заявляли о некой новой эре и безоблачном будущем, которое вот-вот наступит. Естественно, я не стал досматривать эту ересь.

Меня пару раз навестили медики. Помогли залечить те царапины, что я схватил, сцепившись с костемордым генералом-пришельцем, и позадавали кучу разных стандартных вопросов из набора «медиков душевного здоровья». Один из них предложил мне продлить отпуск на неделю-другую, а то и вовсе уйти на пенсию, благо выслуга лет позволяла. Я с трудом сдержался, чтобы не спустить этого заучку с лестницы.

Наконец долгий отпуск закончился, и мне пришло предписание явиться в штаб полка. Мои надежды на то, что Уильямс сбагрит меня от себя подальше, не оправдались. Естественно, он соизволил увидеть меня как можно скорее.

По дороге к кабинету меня притормаживали коллеги, дабы расспросить о случившемся, но желания рассказывать что-либо у меня не возникало в принципе, потому я отмазывался срочностью вызова и продолжал путь.

Я постучался в дверь кабинета и зашел. Уильямс сидел за стандартным столом, явно ожидая только меня.

— Проходи, Брандер, не стой в дверях, — сказал он и указал на стул напротив себя.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — спросил я, усаживаясь.

— Мне кажется, нам есть что обсудить, лейтенант. У меня к тебе ряд серьезных вопросов. У тебя, полагаю, тоже парочка накопилась, — мрачно ответил Уильямс.

— Так точно, сэр.

— Рад, что хоть в этом мы друг с другом согласны. Уверен, ты уже слышал этот вопрос, но я все же спрошу. Какого хрена ты ослушался приказа, Брандер? Тебе были выданы ясные инструкции.

— Я хотел защитить колонистов и своих людей от порабощения.

— Что ж, я тебя поздравляю, лейтенант. В определенном смысле тебе это удалось, — как-то беззлобно, но еще более мрачно ответил Уильямс. Было ощущение, что мыслями он был где-то не совсем здесь.

— А чем руководствовались вы?.. Сэр.

— Стремлением спасти людей. Пришлось пройти через ряд трудностей, и часть трудностей еще впереди, но все-таки люди спасены, Брандер.

— Я рад этому, сэр. Но, боюсь, я никогда не смогу полностью принять ваше решение.

— Рад бы сказать, что жалею о нем, лейтенант, но реальность такова, что мое решение в итоге спасло людей, а твое — погубило. Будь добр, извлеки выводы, парень.

— Какие? Сдавай своих — спасай свою задницу?

— Нет. Что мы больше не самые сильные в известном нам мире. Времена, когда все можно было решить лишь силой оружия, прошли. Теперь, чтобы выжить, нам придется научиться договариваться.

— С кем? С теми, кто пришел в наш дом, чтобы убить? — спросил я.

— С теми, с кем лучше иметь крепкую границу, чем линию фронта, — спокойно пояснил Уильямс.

— Зачем вы меня вызвали, сэр? Чтобы убедить, что эти твари теперь наши лучшие друзья? Спасибо, но я этого дерьма и по ящику насмотрелся.

— Затем, что упаси тебя бог, лейтенант, чтобы тебе не пришлось принимать таких решений. В этот раз нам повезло, и все закончилось относительно нормально. Меня отправляют на пенсию. А такие, как ты, остаются, Брандер. И это не может не страшить.

Я не сменил своего мнения о событиях, однако мне казалось, что, отбив Шаньси и вернув наших людей, Уильямс должен был реабилитировать себя в глазах командования, но оно оказалось непреклонно. Пенсия. Для людей вроде Уильямса это хуже расстрела. Хотя и командование понять можно. Зачем нужен генерал со столь спорными авторитетом и репутацией?

— Бояться следует не нам, сэр, — ответил я.

— Наша раса доказала, что способна навести шороху — это факт. Но повторение может обойтись нам еще более страшной ценой.

Я промолчал.

— Можешь быть свободен, лейтенант. Распоряжение о дальнейших действиях получишь у капитана Кида, — сказал Уильямс и чуть погодя добавил: — И, Брандер, подумай хоть немного о том, что я тебе сказал.

* * *

Кид выдал мне предписание прибыть вместе остатками полка в Сеул и принять командование взводом.

Сеул. Я не знал, как относиться к такому назначению. С одной стороны — это почти курорт, только с парой-тройкой неудобств, связанных с обязанностью следовать уставу. Более того, это крупный порт и одна из самых передовых военных баз, куда было сложно попасть, не имея за плечами рекомендаций или престижных среди военных наград. Естественно, при должном старании и связях, даже сидя на заднице ровно и не вспоминая, что такое боевые действия, можно было построить неплохую карьеру. С другой стороны, это же могло означать, что мне больше не доверяют — либо от того, что решили, будто у меня крыша в плену поехала, либо от того, что я просто в плену побывал и мог наболтать лишнего, а мог сломаться и наобещать пришельцам стать их верным псом, лишь бы не били.

Естественно, как и ожидалось, мое появление вызвало неоднозначную реакцию у новых подчиненных. Но в сравнении со мной у ребят почти не было опыта ни реального, ни номинального, что быстро сыграло мне на пользу. Немного демонстрации силы за счет пары выскочек, и все пошло как по маслу.

Майору Тимуру Миронову пришлось еще тяжелее. Он был из числа тех, кто подчинился приказу Уильямса, так как к моменту его поступления поселение, которое он пытался удержать, было полностью окружено. В нашу крайнюю встречу Миронов был брюнетом, при встрече в Сеуле он оказался почти полностью седой. Поставить себя, имея репутацию человека, поддержавшего сдачу пришельцам, не так просто, но Миронов, и до этого не без причин имевший славу жесткого человека, быстро навел порядок. Я знал майора еще сержантом, мы прошли через множество точек, находясь в одном подразделении. Не сказать, что мы с ним были прямо закадычные друзья, но приятельствовали.

В бытность мою еще совсем молодым капралом в нашем полку была распространена традиция набивать себе на грудь или плечо пса с тремя оскалившимися мордами, который носил прозвище «Счастливчик».

«Счастливчика» разрешали набивать не каждому, только доказавшему, что не зря в десанте. Позже эту традицию старательно выбивали, хотя в моем взводе, погибшем на Шаньси, были бойцы, которым я в обход инструкций поведал в свое время историю о данной татуировке и даже разрешил некоторым ее набить.

Теперь носителей «Счастливчика» можно было встретить разве что среди старой гвардии офицеров полка, вроде того же Миронова, Кида, Акудо и еще пары людей.

Как-то возвращаясь после не особо трудного, но скучноватого дежурства и уже подходя к двери служебной квартиры, по моей просьбе выделенной мне в городе, я заметил сидящего в фойе человека. Узнал я его не сразу и потому сначала прошел мимо.

— Здравствуй, Брандер, — окликнул меня знакомый уверенный голос. — Я как раз тебя жду. Есть разговор, если ты не сильно занят.

Растрепанный и помятый Харпер сменился лощеным гражданским.

— Джек? Что ты здесь делаешь? — искренне удивившись, спросил я.

— Хотел с тобой поговорить. Есть пара вопросов, ответы на которые я хотел бы получить из первых уст. Тут есть бар за углом, — спокойно пояснил Харпер.

— Я знаю. Может, лучше зайдем? — указав на дверь квартиры, спросил я.

— Извини, Брандер, но я не люблю казенные интерьеры, — явно на что-то намекая, сказал Харпер.

— Ладно, бар так бар.

По дороге он не произнес ни слова. Когда мы вошли, Харпер тут же завернул в небольшой закуток с забронированным заранее столиком.

Приземлившись и набив заказ в меню, я спросил:

— Какого хрена происходит, Джек?

— Извини. Не хотел создавать неприятностей ни тебе, ни себе. А в служебных квартирах обычно разве что под ободком унитаза следящей дряни не найдешь, и то не факт.

— Так о чем ты хотел спросить меня, Харпер? — начиная напрягаться, произнес я.

— Уильямс. Что в итоге с ним?

Я немного расслабился.

— А что с ним? Отправили на пенсию со всеми почестями, — ответил я. — А ты как будто не в курсе.

Нам принесли наш заказ. Я отсалютовал Харперу бокалом и отпил из него.

— Я не знал одной небольшой детали — что его отправили на пенсию, а не он сам ушел, — ответил Харпер.

— А это важно?

— Мне да. Не волнуйся. Это так, небольшой косвенный интерес, — ответил Харпер.

— А что с тобой?

— А что со мной?

— Вернулся к делам?

— Не совсем. Сейчас я скорее фрилансер, — с иронией ответил Харпер. — А ты, я смотрю, не бедствуешь, Брандер.

— Кормят хорошо, койка мягкая, большой город в двух шагах, только вот работаю я в основном с документами. Почетная ссылка, так сказать, — с некоторой горечью поведал я.

— С чего вдруг? Ты вроде бы не сдавал Шаньси турианцам.

— Но был у них в плену. А до кучи еще и приказа ослушался.

— Уильямса выперли. Ты еще легко отделался.

— Но я не сделал ничего такого, чтобы мне перестали доверять. Остатки нашего полка перебросили сюда, и теперь мы здесь всем и каждому отвечаем на идиотские вопросы, целыми днями страдаем ерундой и постепенно забываем, что мы боевые офицеры. Хуже, чем в учебке. Еще и эта повсеместная радость местных от наших «новых друзей» со жвалами и щупальцами на лице и кавалькады объявлений новых совместных проектов. Эти придурки и краем глаза не видели, что творилось на Шаньси, и некоторые из них готовы чуть ли не в зад целовать этот Совет или как его там. Уильямс мне целую лекцию прочитал на тему «не убий пришельца». Походу, всем наплевать, что нас стали просто по-другому завоевывать. А крайний я.

— Это печально. Но если ты считаешь себя главным мучеником, то, боюсь, ты совсем неправ.

— Да-да. Уильямсу хуже, — закатив глаза, ответил я.

— Я не про него. Взять хотя бы того же Миронова. Он вроде из твоего полка. Ты должен его знать.

Я кивнул, а Харпер продолжил:

— Мужик несколько суток удерживал поселение с гражданскими с парой отделений. Когда его окончательно окружили, Уильямс отдал приказ сдаться. Миронову ничего не оставалось делать. В отличие от тебя, у него был балласт в виде кучи безоружных колонистов и его собственной семьи в их числе. Жена Миронова и он сам вернулись, а вот куда их дочь делась — вопрос открытый. Турианцы божатся, что в глаза ее не видели, Альянс объявил поиск, но никаких активных действий не предпринимает. Майор и репутацию убил, и дочь, считай, потерял, а главное — не может сделать ничего, чтобы хоть выяснить, жива она или нет.

— Миронов об этом не рассказывал.

— А ты бы рассказал? Многие за такой рассказ сочли бы его либо паникером, либо подстрекателем.

— Честно говоря, звучит действительно слегка бредово. Ты сам видел, какой учет пленников у турианцев, да и девчонка Миронова им, думаю, ни к чему.

— За что купил, за то и продаю. Только вот подобная история, к сожалению, не единственная.

— Для фрилансера ты многовато знаешь, Джек.

— Старая привычка. К тому же ты и сам нашим «новым друзьям» не особо доверяешь.

— Что есть, то есть. И что ты предлагаешь делать?

— Да ничего. Разве что не спускать с рук преступлений в отношении людей, когда есть такая возможность.

— А она есть? — спросил я.

— Она всегда есть. А вот найдешь ли ты ее и будешь ли вообще искать, Брандер, зависит только от тебя. Я на своем месте действую так, как сочту нужным, и для того, что считаю нужным.

— Например?

— Ну, например, кое-какой слушок по поводу пропавших пленных удалось выцепить. Извини, подробностей рассказать не могу.

— А если бы об этом тебя спросил Миронов?

— Я бы задумался, как он вообще на меня вышел, Брандер, — увильнул от ответа Харпер.

Он допил свою порцию, расплатился и собрался на выход.

— Брандер, я не могу просить тебя информировать меня о чем-либо, но контакты свои оставлю. Не для передачи.

— Зачем, Джек? Я под присягой.

— Я тоже давал клятву оберегать людей, — ответил Харпер.

Разговор с Джеком не выходил у меня из головы, а настроения среди большинства сослуживцев все больше раздражали.

У меня не было никакого желания всем и каждому рассказывать, что было на Шаньси и что представляют из себя турианцы вне зомбоящика. Этим ребятам теперь и стрелять не надо было. Чтобы завоевать, достаточно было поставить пару медицинских технологий, помочь во введении в школах общего языка и в обновлении программы и впихнуть на наш рынок какую-нибудь ерунду вроде навороченной зубной щетки.

Шли недели. Глядя, как молодежь массово практикуется в составлении фраз на общем языке, я ощущал себя как никогда по-идиотски. Словно живу в каком-то параллельном мире или же выжил из ума и вижу то, что не видят другие, как последний шизофреник. Мои рапорты о переводе в отдаленные колонии или хотя бы на базу на Марсе заворачивали и, судя по скорости ответа, не глядя.

В очередной раз решив попытаться отправить рапорт о переводе хотя бы на Луну, я нарвался на Миронова.

Я молча передал ему документ, дабы он как дежурный офицер заверил его и передал выше.

— Куда ты так рвешься, Брандер? Говорят, ты разве что не пачками и на телеге рапорты привозишь, — вздохнув, спросил Миронов.

— Ответить честно?

— Неплохо бы.

— Да куда угодно, лишь бы подальше от гребанных ксенофилов.

— Слово-то какое. Ксенофилы. Давно не слышал, — с некоторой насмешкой спокойно ответил Миронов.

— Можно подумать, ты от этого всего в восторге, Тим. Ты был на Шаньси и знаешь, во что нам все это обошлось.

— Знаю, Брандер, — просветив меня глазами, спокойно ответил Миронов. — Именно поэтому не мечусь, как наскипидаренный, нарываясь, чтобы меня по выслуге лет сократили, а спокойно несу службу, готовясь ко всему. Чего и тебе советую.

— Сидеть на жопе ровно, пока пропадают люди. Я не такую присягу давал.

— Брандер, если тебе есть что сказать, то говори, а лучше изложи в рапорте, — холодно ответил Миронов.

— Было бы что, и говорить бы не пришлось, — ответил я. Миронов слегка смягчился и усмехнулся.

Я уже думал покинуть дежурку, но любопытство взяло свое.

— Это правда, Тим? То, что произошло с твоей дочерью? — спросил я.

— Многие пропали. Поиски ведутся, — ответил он словно на автомате.

— А кого еще не нашли? Мне казалось, что по крайней мере из нашего гарнизона нашли всех.

— Половину людей Мейерса, троих ребят из службы связи, в том числе племянника Акуды; Аливьеро с остатками его отделения тоже так и не нашли. Тебе Кид более подробно расскажет, если уж так интересно, — попытался соскочить с темы Миронов.

— Что конкретно говорят про Ингу?

— Слушай, парень, если знаешь, чем помочь — валяй, нет — не дави на больную мозоль, — желчно ответил Миронов.

Умеет же Харпер убеждать. Не будь разговора с ним, я бы вряд ли пошел ва-банк.

— А что, если я скажу тебе, что вариант есть? — спросил Миронова я.

— А он есть?

— Почти. В любом случае есть что обсудить. Не смею отвлекать. Разрешите идти, сэр? — козырнув, ответил я.

— Завтра в шесть ноль-пять встреть меня на проходной. Поговорим, если хочешь, — подумав, ответил Миронов.

* * *

Мое дежурство заканчивалось, и, заверив документ, я вернулся в свою квартиру. Постепенно я все больше понимал, насколько мой поступок был необдуманным. Сводить Миронова напрямую с Харпером был вообще не вариант. Да и не факт, что Харпер вообще не откажется помочь. С другой стороны, не зря же он загонял мне, что попустительство сейчас недопустимо, быть может, это как раз именно тот момент, когда можно будет попросить ответить за свои слова. А главное, в сущности, у меня ничего не было, лишь контакты человека, который мог что-то знать. Однако я не спешил беспокоить Харпера, решив сначала получить добро и точные сведения от Миронова.

Следующий день был выходным, и перед тем, как выйти, у меня была масса времени дабы все обдумать, особенно то, зачем я вообще во все это ввязался.

Миронов пришел секунда в секунду. Его непревзойденная даже для военного пунктуальность давно была предметом добрых шуток среди коллег. Увидев меня, он кивнул на выход и, не притормаживая, прошел к нему. Пройдя проходную, он молча повернул в сторону общей парковки. Я последовал за ним.

— Я вызвал такси, — пояснил он.

— Зачем? Я думал, у тебя водитель.

— Я не использую его для частных поездок, — коротко ответил Миронов.

— Ты какой-то слишком напряженный, Тим. Такое ощущение, что в такси меня должны вырубить и оттранспортировать в изолятор отдела внутренних расследований.

— А ты бы не напрягался, если бы бился кучу времени с верхами, а тут впирается лейтенант и говорит, что есть какой-то другой вариант? Пойми, Брандер, я многое перепробовал и цепляюсь за любую возможность, но твое предложение уж больно неожиданно.

— Я пока ничего не могу гарантировать.

— Ясное дело. Как и все.

Такси плавно притормозило около нас. Мы сели назад.

— Доксан семь. Пересечение девяносто шестой и шестьдесят восьмой, — скомандовал таксисту Миронов. Водитель кивнул и запустил счетчик.

— Это вроде не твой адрес, — заметил я.

— Не мой, — спокойно ответил Миронов.

Те несчастные четверть часа, что мы ехали, показались мне вечностью. Миронов все молчал.

Когда мы высадились, он проследовал во двор типового многоквартирного дома. Их выстроили около полувека назад в связи ростом значения местного бизнес-центра. Такие квартирки простым солдафонам не давали.

Мы поднялись на восьмой уровень. К моему удивлению, подойдя к двери, Миронов не открыл ее, а активировал взмахом руки дверной звонок. Дверь открыли быстро. Открывшей была подполковник Лин Окуда из летунов.

Окуда была мало того что пилотом-легендой, которую даже по достижении звания подполковника и пятидесяти лет не думали списывать на землю, но и представителем довольно уважаемого клана военных. Квартира, очевидно, если не ее, так кого-то из родственников.

— Как всегда точен, — хмыкнув, сказала Окуда Миронову.

— Тим, что происходит? — удивленно спросил я.

— Спокойно. Поговорим внутри, — ответил он и жестом указал войти.

Окуда молча проследовала в просторную гостиную. Я пошел за ней. К моему удивлению, Окуда была не единственной, кого я не ожидал увидеть.

Кид, Мейерс, Ларсон, Китман, Фольер и Арихара. Если первые два были хотя бы из нашего гарнизона и о причинах их присутствия я мог догадываться, то какого хрена остальные офицеры тут забыли, мне было не понятно.

— Садись, Брандер, — сказал полковник Ларсон.

Я приземлился и тут же спросил:

— Миронов, может, объяснишь, что происходит?

— Для начала ты объяснись, лейтенант. Не пойми превратно, но после твоих заявлений оставаться с тобой наедине я не рискнул. Каждый из нас готов тебя выслушать, если ты говоришь правду, — ответил Миронов, сев напротив.

— И что мне надо рассказать?

— Не тупи. Что за вариант? На кого у тебя есть выход или что за информацию ты выудил?

Я чувствовал себя как сопляк, стоящий на табуретке перед Сантой и забывший свой стих.

— Если вкратце, то один мой знакомый намекнул, что знает больше, чем говорит Альянс, — ответил я.

— Ясно, — закатив глаза, ответил Ларсон. Он явно мне не поверил.

— Считаете, я трепло, сэр?

— Пока ты не сказал ничего, чтобы это опровергнуть, — ответил Ларсон.

— Так же, как ни один из вас не объяснил мне, что ему здесь надо. Я хотел поговорить с Тимом с глазу на глаз по поводу его беды. Вместо этого мне устраивают допрос в духе дешевого телешоу, разве что домохозяек на заднем плане не хватает.

— Мы здесь ровно по той же причине, что и Миронов, — произнесла Окуда. — Не только его дочь пропала, но и ряд других совершенно не связанных между собой людей. Мы хотим понять, что происходит, Брандер. Если ты что-то знаешь — говори прямо. Если нет, то не трать ни свое, ни наше время. С самого начала. Что это за человек, что он сказал, как давно вы знакомы?

— Познакомились, находясь в плену. Похоже, он так или иначе работал по линии разведки Альянса, хоть и скрывал это по понятным причинам. Имя, даже если оно настоящее, в базах не фигурирует. Не так давно он вышел на связь и в разговоре недвусмысленно дал понять, что в курсе исчезновений и что-то знает.

— Ну, положим, все это правда. И даже если напрячь воображение, достаточная информация. Что ты собирался предложить Тиму? — спросил Ларсон.

— Только расспросить его на тему дочери. В какой момент пропала, группа крови, особые приметы, о которых я не знаю. Пока не более. Все это открытая информация, и он бы ничем не рисковал.

— Это ты так думаешь, — заметил Миронов.

— Думаете, его бы закрыли за то, что он сказал мне, сколько татуировок у его дочери?

— Нет, а вот за контакты с лазутчиком могли бы и задержать как минимум до выяснения, — сказал лейтенант Фольер.

— С чего ты взял, что он из разведки, Брандер? — спросила Окуда.

— Уильямс, похоже, его неплохо знал, иначе бы его меняли не первом эшелоне, но при этом он был не из нашего гарнизона — это точно.

— С чего этому человек-призраку вообще помогать Миронову, к примеру? — осведомилась Окуда.

— Подозреваю, его поперли как раз за интерес к невернувшимся пленным.

— Странная история выходит, лейтенант, — с сомнением заметил Ларсон.

— Слушайте, если считаете меня предателем, вызывайте военную полицию или сами волочите в штаб контрразведки. Если хотите получить шанс хоть на йоту сдвинуть прогресс, дайте мне список пропавших и неделю времени, — рявкнул я.

— Да никто не считает тебя предателем, Брандер, а вот человеком, которому навешали лапши на уши, ты запросто можешь оказаться, — вздохнув, ответила Окуда.

— С какой целью?

— Допустим на минутку, что этот человек даже сможет помочь, но ты не думал о том, что вскоре он попросит тебя об обратной услуге? — предположил Миронов.

— Думал. Но даже если так, вряд ли он попросит о чем-то противоречащем интересам Альянса. Я спрошу, что известно ему, и передам вам, что делать дальше — дело ваше. Но я бы не терял даже призрачной возможности не оставлять наших людей в лапах этих созданий. Я подозреваю, что не один Миронов перерывал базы и доставал верхи. Если уж результатов ноль, не пора ли прощупать почву вне конторы, господа?

— Даже если закрыть глаза на то, что это, мягко говоря, не совсем соответствует политике Альянса, нам нужны выходы на информационных дельцов в «новом мире», — сказал Ларсон.

— Быть может, я нарвался именно на того человека, который может это организовать. Свое предложение я высказал. Я могу идти и приступать к делу, или же по доброте душевной выдадите нессер и комплект белья в придачу и сделаете звонок?

Повисла тишина.

— Брандер, ты уверен в том, что предлагаешь? — спросила Окуда.

— Я уверен только в том, что в данный момент мы ничем не рискуем и что это лучше, чем ничего не делать, — ответил я.

— Ладно. Не знаю, как другие, но неделю лейтенанту я дать готова. Дальше извини, парень. Репутация — это все-таки не ничто.

Мне дали списки пропавших с описанием каждого из них. Теперь мне оставалось узнать, правильно ли я поступил, поставив на Харпера.

Я вышел из апартаментов Окуды с противоречивыми мыслями. Решительность была, пожалуй, одним из моих лучших качеств, которое не раз меня спасало, но в этой ситуации она очевидно взяло тайм-аут. Ведь я знал Харпера всего ничего, если не сказать, что не знал вообще, да и не виделись мы уже давно. Он и раньше не вызывал доверия, а сейчас и вовсе полагаться на него было до крайности рискованно. Сильнейшая организация человечества работает над этим делом и толком ничего не может сказать, а человеку сомнительного рода деятельности это внезапно удалось. С другой стороны, всем известно, как во избежание мировых скандалов утаивали и не такое. Уильямс ясно намекнул на такой расклад.

Харпер, конечно, странный парень, но далеко не тупой. Не думаю, что он приперся в Сеул, быть может, с другого конца галактики без веской на то причины. Я решил не ввязываться в постоянное посредничество и просто поговорить с ним и понять серьезность его информации, а после представить остальным членам нашего сообщества, дабы дать офицерам возможность поговорить с ним напрямую.

Еще по прибытию на мое нынешнее место службы всем офицерам выдали весьма необычные устройства, именуемые «Уни-инструментами» и похожие на высокотехнологичный коммуникатор в форме тонкого браслета прямо на запястье. Он светился оранжевым, имел сенсорный интерфейс и довольно много функций, которых и не пересчитать. На удивление, на освоение нового чуда техники у меня ушла всего пара вечеров. Одной из действительно полезных функций была связь. Благодаря новому гаджету можно было передавать информацию куда угодно в новом мире, но только если находиться в зоне действия передатчика-ретранслятора. Маршрутизаторы активно устанавливались в крупных городах и обеспечивали бесперебойную связь с другими системами, но вот вне зоны работы передатчиков область действия «Уни-инструмента» сильно снижалась.

До этого звонить мне особо было некому. Все вопросы с коллегами решались либо лично, либо через подчиненных, ну или через внутреннюю сеть Альянса, пока, на мое счастье, не переведенную на инопланетные приблуды.

Самое время опробовать новинку.

Харпер оставил мне контакты для связи. Я зашел в маленькую остекленную беседку, что была в парке. На мое счастье, в силу позднего часа в ней никого не было. Да и вероятность, что здесь развешана какая-нибудь следящая гадость, была гораздо ниже, чем в моей квартире. Посему, рассудив, что лучшего места не найду, я набрал контакт Харпера. Ответ, на удивление, последовал быстро.

— Я так понимаю, ты нашел возможность, лейтенант? — сразу начал с вопроса он. Это явно намекало на то, что я недооценил Харпера и что он либо блестяще за мной следил каким-то образом, либо просчитал. Хотя одно другому не мешало.

— Просто хочу узнать, стоит ли дело того переполоха, что я навел в узких офицерских кругах.

— Это уже зависит от вас. Те люди, которым рассказал, ты им доверяешь, Брандер?

— Миронова знаю как себя. Он крайне принципиален и лишний раз подставляться бы не стал.

— Ну, смотри, Брандер, в данной ситуации рискуешь своей головой, — предостерег меня Харпер.

— Понимаю, давай к делу. Что такого ты узнал, раз решил, будто обскакал Альянс?

— Можно работать, а можно работу имитировать. У Альянса в этом большой практический опыт. Мы променяли независимость на теплое местечко рядом с цветными уродцами. Теперь у Альянса появилось больше своих интересов и причин их защищать, но, к сожалению, интересы человечества отошли для него на второй план. Чем быстрее ты это поймешь, тем быстрее мы сможем начать действовать.

— Хорошо, допустим, ты прав, что дальше? — все не понимая, к чему вся эта демагогия, спросил я.

— Собери этих людей снова и свяжись со мной. Я предоставлю всю необходимую информацию. И не рассказывай обо мне никому, даже мелкие детали. Можешь считать это условием нашего сотрудничества.

— Что ж, будь по-твоему. Для начала посмотрим, что ты насобирал, Джек…

Он отключился, оставив меня наедине с мыслями. Ничего дельного от него узнать не удалось. Еще в плену у турианцев он был не из болтливых, а главное — мастерски умел говорить, не сообщая ничего конкретного. Одним словом — разведчик.

Как я ни пытался, переключиться на что-то другое не получалось. Все думал над словами Харпера и ситуацией в целом. В глубине души я понимал, что с каждым его словом сомнений в правильности моих действий оставалось все меньше. Следующий день обещал развязку начатой мной запутанной истории, хотелось верить, что Харпер наконец соизволит внести ясность в ситуацию.

Спать я уже не мог и, выйдя из беседки и пройдясь по пустующей аллее, на всю ночь остался в парке, сидя на скамейке в бессмысленных попытках в тысячный раз все обдумать.

Я проснулся в парке все на той же скамейке. До полудня оставалось десять минут. Поднявшись на ноги, я размял затекшую шею и побрел в импровизированную конспиративную квартиру Окуды. По пути оповестил Миронова, и он обещал собрать всех в кратчайшие сроки. Заскочив в магазин на первом этаже, я спешно позавтракал брикетом с хлопьями, запив на ходу жидким и почти безвкусным молоком.

Я спешил быстрее добраться до места и услышать все то, что так тщательно скрывал наш таинственный информатор, хотя и понимал, что без меня все равно ничего не начнется. Уже на входе в квартиру меня встретил Тим и, поздоровавшись, направил меня в гостиную, где ждала Окуда и еще несколько офицеров. А вот Кид еще не подоспел.

Мы сидели молча, изредка смотря друг на друга сверлящими взглядами, до тех пор, пока в помещение, коротко кивнув, не прошел Кид.

— Надеюсь, ты не потерял контакты своего информатора-призрака, лейтенант? — дал добро Миронов, хлопнув в ладоши.

Окуда поставила на пол некое устройство, похожее на небольшой проектор, и что-то быстро понажимала на нем.

— Канал защищен, связывайся с кем надо, Брандер, — сказала она и отошла к остальным.

После небольших проблем, связанных с моим неумением пользоваться новинками техники и отсутствием опыта работа с данным гаджетом, я все-таки смог вывести звонок с «инструментрона» на проектор. Появилась голограмма с неясным силуэтом человека, сидящего в кресле спиной к нам. В левой его руке дымилась сигара, а перед лицом был экран с несколькими фотографиями непонятного содержания. Скорее всего, это был Харпер, но сказать точно я не мог.

— Приветствую вас, господа офицеры, — начал он. — Думаю, каждый из вас догадывается, что я вышел на вас таким экзотическим способом не без серьезных на то оснований. Я стал обладателем сведений, которые могут заставить смотреть на последние действия и бездействия Альянса, а так же на наших недавних врагов совсем под другим углом.

— Может, сначала представишься? — возмущенно спросил Миронов.

— В этом нет необходимости, майор. Мы собрались не для этого. А мое раскрытие может лишить всех нас остатков преимущества.

— Черт с тобой, говори, что знаешь, — вздохнув, ответил Миронов.

— Сразу после окончания войны я стал вести дела вне Альянса и с развязанными руками смог получить ряд довольно неожиданных сведений. В том числе о вашей родне, майор Миронов. Альянс разводит руками, однако мои сведения могут указывать на след вашей дочери.

— Пока еще я не услышал ровным счетом ничего. Если есть что сказать, то не тяни кота за подробности.

Миронов словно сидел на гвоздях. От каждой фразы, связанной с его дочерью, он разве что не подпрыгивал.

— Изучая и анализируя горы документов и показаний свидетелей, я заметил кое-что странное. Когда турианцы пришли на Шаньси и стали брать первых пленных, все было без происшествий. В последний момент прибыл генерал Десолас, и внезапно ему были переданы полномочия по командованию осадой. Без единой на то объективной причины.

— Ну и что? Какое нам дело до их внутренних организационных заморочек? При чем тут пропавшие колонисты? — не мог сдерживать себя Тим.

— При том, что после появления Десоласа началась самая настоящая мистика. Пленных погружали в челноки и отправляли на орбиту. Каждый человек заносился в протокол. Строгий контроль и отчетность. Потерять кого-либо было невозможно. Тринадцать человек, находившиеся в тот момент на оккупированных территориях, не числились в списках погибших или пленных, и их нет до сих пор. Получается, они просто исчезли.

— Но так не может быть, верно?

— Именно. Я нашел свидетеля того, как нескольких пропавших без вести грузили в челноки, и даже добыл пару фотографий с камер.

Харпер провел рукой по своему экрану и увеличил изображение. Там была зафиксирована погрузка небольшой группы людей на челноки в сопровождении турианцев.

— Узнаете кого-нибудь, майор?

Миронов побледнел от увиденного, а среди офицеров пошли тихие перешептывания.

— Что дальше? — взял в себя в руки Миронов.

— Я смог раздобыть отчетную документацию на эти челноки и взглянуть на историю перелетов. По документам эти челноки были пустыми, но вы видели, как туда грузят пленников. На этом странности не заканчиваются. Все челноки из этой группы были отправлены на Палавен в лагерь для военнопленных, и прибыли они туда тем же днем в 18:40 по местному времени, а эти два — только в 21:15 двумя днями позже и действительно были пусты. Никаких пленных на Палавен уже не поступило.

— И ты знаешь, куда их увезли?

— Оба челнока до возвращения на Палавен побывали в отдаленной колонии на базе частной исследовательской компании. По документам на той базе изучают климатические условия планеты, но метеобазы не могут позволить себе иметь почти гарнизон наемников, более того, для базы такого типа подобные траты нецелесообразны. Цели визита челноков военного ведомства турианцев нигде не уточнены.

— Альянс в курсе? Брандер, мы обязаны передать эти сведения, — дернул меня за руку Миронов.

— Если простой наемник смог собрать такую информацию, то с влиянием горячо любимого Альянса это труда не составило бы, — пояснил Харпер.

— Не верю, что Альянс, зная это, мог спустить все на тормозах.

— Не верить очевидному и жить в иллюзиях? Наверное, в каком-то смысле — это тоже выход, когда правда слишком нелицеприятна, — с некоторой издевкой произнес Харпер.

— Я… Я просто не могу в это поверить.

— Когда сможете, дайте мне знать. Все данные я отправил Брандеру, — сказал Харпер.

Он отключился. Я перевел взгляд на Тима. Тот был ошарашен услышанным, как и все мы.

— Я считаю, что нужно оповестить Альянс об этом, и срочно, — неожиданно включился Кид. — Я возьму это и передам командованию гарнизона.

— Не надо, Кид. Сейчас это неразумно, — попытался остановить его я.

— Слушай Брандер, вы ничем не рискуете. Все, что было в этой комнате, останется тайной. Надо будет, возьму все на себя. Я просто передам информацию в Альянс. Уверен, что они разберутся. К тому же история выходит громкая, они не останутся в стороне.

— Мы все сделаем сами и по-тихому. Без Альянса, разведки и прессы, — продолжал стоять на своем я.

— Пусть идет, — махнул рукой Миронов. — Если Альянс и дальше будет отделываться дежурными утешениями, я обещаю, что буду первым, кто тебя поддержит Брандер.

— Как и я, — угрюмо произнесла Окуда. — И все остальные. Нам больше ничего другого не остается.

Я ничего не ответил коллегам. Кид тут же ушел из квартиры, а остальные еще долго не могли двигаться. Все сидел в той самой гостиной, напоминая живые трупы, бледные, без единой эмоции. Тяжело было смотреть на них таких, зная, через какой ад приходилось проходить каждому из них, при этом не сломавшись. Не выдержав, я вскочил с кресла и пошел на кухню и, выпив стакан холодной воды, удобно устроился на подоконнике, рассматривая силуэты прохожих за стеклом.

Все были сильно подавлены. Я первый раз видел этих людей такими. Решительные, смелые, бескомпромиссные солдаты сейчас были совершенно беспомощны. Все ждали вестей от Кида. Прошло уже больше полусуток после его ухода, а он так и не спешил оповестить нас об итогах своего решения. Отчасти мы рассчитывали, что Кид просто решил дождаться начала дневного дежурства и присутствия верхушки командования, но с другой стороны, решительный Кид скорее бы прямиком понесся на базу, дабы убедить дежурящего коменданта связаться с верхушкой гарнизона и собрать экстренное совещание.

Тупое сидение в чужой квартире начало откровенно давить. На разговоры не тянуло, уж слишком каждый ушел в себя. Быть может, находись я в своем служебном коробке, сумел бы заставить себя вздремнуть или хотя бы поесть, но здесь это не представлялось возможным. Лишь безвкусный от нервов кофе и тупое гляденье в окно на оживленный город.

Наконец раздался долгожданный звонок на инструментроне Миронова.

— Майор Миронов на связи… То есть как?.. Вы абсолютно уверены, сержант?.. Ясно, прибуду как можно быстрее, — стеклянный взгляд Миронова заставил меня подумать о самом худшем.

— Ну что там?

— Кида нашли мертвым. Просят меня приехать как его командира.

— Где и как? — взволнованно спросил Ларсон.

— Не сказали, но вызвали на базу. Брандер, звони этому информатору! Срочно! — сказал Миронов.