Трое в лодке (гет)

А он давно здесь? — спросила я, пока мы спускались вниз.

— Тридцать лет.

— Ско-олько? — у меня глаза разве что на лоб не полезли.

Так это что, тут можно на всю жизнь застрять?!

Внизу мы первым делом увидели как раз козла. Он почесывал шею о барную стойку, блаженно прикрыв глаза. Потом показался Аберфорт, проигнорировал все знаки, подаваемые Альбусом, и молча распахнул заднюю дверь. Козел спокойно, с достоинством вышел и, честное слово, мне не показалось, Аберфорт сказал ему «иди к себе». Затем наполнил пару стаканов для потертого посетителя и наконец-то обратил внимание на нас. Так же молча он открыл другую дверь и жестом пригласил нас туда.

— Аберфорт, она тоже как мы! — с порога начал Альбус.

Тот остановил его — снова жестом — и помахал возле закрытой двери палочкой.

— Заглушка, — с пониманием кивнул Альбус и немного сник: — А я совсем забыл о ней, когда спать ложился. Но зато Эйлин услышала, что я говорю во сне по-русски, и пришла!

Он уже снова стал довольным, Аберфорт же разглядывал нас обоих с явным неодобрением.

— И как ты узнал, что она такая, как мы? — спросил он «брата», при этом глядя в упор на меня.

Я поджала губы, а мой неожиданный соотечественник охотно пояснил:

— Я проник в ее воспоминания.

— А ребенка где взяла? — это уже мне.

Не то что бы я ожидала от индейца-трактирщика изысканных манер, но хоть какую-то вежливость ведь можно соблюдать, поэтому проворчала:

— Это что, допрос?

— Пока нет, — абсолютно ровно ответил Аберфорт. — Просто знакомство.

Альбус переводил встревоженный взгляд с него на меня и обратно, и явно собирался что-то сказать, но я его опередила.

— Ничего себе — знакомство! — я уперла руки в бока и нахмурилась.

Страшно мне не было, потому что я все еще не воспринимала ситуацию серьезно. Нет, ну какое тут серьезно — маги, волшебные палочки, козлы, индейцы?

— Один мне чуть мозг не сжег, другой устраивает допрос! Ведь понятно же, что если я попала в чужое тело, то к этому телу что-то да прилагалось! Вот к Эйлин прилагался ребенок! И куда я его, спрашивается, должна была деть? — совсем разбушевалась я, ужасно смутив Альбуса заявлением о почти сожженном мозге.

Аберфорт же вызывал в голове строчку из песни: «настоящему индейцу завсегда везде ништяк». Подумаешь, орет какая-то баба как ненормальная, эка невидаль, не шевелить же по этому поводу лицевыми мышцами.

— Завтра пойдем в Хогвартс, воспользуемся Омутом Памяти. Я тоже буду смотреть воспоминания, — подытожил "индеец" и встал. — Спокойной ночи.

Он вышел, а мы с Альбусом переглянулись и одновременно заговорили:

— А ты здесь уже сколько?

— Я же говорил, что он индеец.

Альбус почесал маковку:

— Я — четыре дня. И меня он проверял без Омута Памяти, а так, жег мозг. Джентльмен, хоть и индеец!

Он поднял палец кверху, а потом уже попросту сказал, без пафоса:

— Ну давай что ли спать пойдем, а завтра будем разбираться, — он заразительно зевнул.

Я тоже зевнула, неприлично широко, и согласно кивнула. Даже если они собираются разбираться со мной, а не просто в целом, лучше выспаться.

Утром меня разбудил зашебуршавшийся Сев. Он был бодр, любопытен и явно голоден. Едва не вывихивая челюсти от зевоты, я умыла дитенка, привела в относительный порядок себя, и мы пошли вниз. В таверне было пусто, поэтому мы направились туда, где предполагался двор. Двор был, а в нем тот же гордый козел, шесть коз, которые доились в блестящие ведра при помощи каких-то маленьких автоматических устройств, штук восемь козлят и Аберфорт, с философским видом грызущий травинку.

— Завтрак через двадцать минут, — обронил он, следя глазами за Севом, который с радостным писком бросился к козлятам.

— Хорошо, спасибо. А козы тоже ходят там, где посетители? — стало интересно мне.

— Нет, только козел.

Я немного подождала, когда он пояснит такую дискриминацию, не дождалась и снова влезла:

— А почему?

— Потому что ему можно, а им нельзя.

Я с подозрением уставилась на него, пытаясь понять — он издевается или правда считает, что объяснил?

— Почему только ему можно?

— Он мой тотем, а они просто стадо, — не скажу, что он отвечал неохотно, просто очень спокойно и размеренно.

— Здорово! А я думала, что тотемами бывают только... ну... хищники, что ли.

Аберфорт покачал головой с таким видом, что я даже покраснела и попыталась скрыть неловкость за следующим вопросом:

— А что вы с ним делаете, с тотемом?

Он одарил меня очередным взглядом в духе «бестолковая белая скво», и я поняла, что моя попытка провалилась. К счастью, доение закончилась, он ушел, я присоединилась к счастливому Севу, а к нами добавился Альбус.

— Познакомься, Сев, это дядя Альбус. А это мой сын Северус, — представила я их друг другу.

Сев прищурился, оглядел «дядю» с ног до головы и выдал:

— Дедушка Альбус.

Краем глаза я заметила, как вытянулся лик Альбуса, и без того вполне продолговатый, и поправила малыша, стараясь не смеяться:

— Дядя Альбус, сынок.

Сынка в его три с половиной года тонкости обращения не волновали, поэтому он беззаботно прочирикал:

— Больше на дедушку похож. А прошло уже двадцать минут? — и поддержал свой вопрос громким бурчанием в животе.

Мой живот проявил солидарность с детским, Альбусов нас тоже поддержал, и мы направились на обещанный завтрак. За столом Сев вел себя очень аккуратно и сдержанно, из несоответствующего возрасту аристократизма выбивались только любопытные взгляды, окидывающие все подряд и более всего — Аберфорта. А ведь он в промежутке между шифрованием и трактиром учил детишек, может, любит их? Пацану была бы полезна мужская компания.

В Хогвартс мы пошли все, вчетвером. Тащились по какому-то сомнительному подземному ходу, но, на удивление, даже не испачкались. Потом ждали в небольшой комнатке, пока Альбус притащит расписную каменную купель, оказавшуюся Омутом Памяти. Меня научили отправлять в него воспоминания, что я и провернула с грехом пополам с десятой попытки. Затем Аберфорт окунул туда голову и завис на какое-то время, за которое Сев успел сломать непонятную блестящую штуку и шепотом спросить, добрый ли дедушка Альбус. Альбус от штуки отмахнулся, но ее куски сложил себе в карман. Понятно, он знать не знает, что это, и нужная ли была вещь. Вскоре Аберфорт вынырнул, позадавал мне еще вопросов и наконец-то одобрил мою персону.

Обратно мы опять вернулись всей честной компанией. Мне кажется, наш директор отлынивает от работы! Или у него выходной?.. Как бы то ни было, он бросился меня просвещать насчет этого места, в которое мы все дружно выпали из-под земли.

Ребенка я сдала на воспитание Аберфорту; не удержалась и посоветовала Севу поиграть с дядей в индейцев. Малыш точно знал, кто это такие, потому что глазенки у него засверкали и он бегом поскакал искать "дядю Абера". К вечеру мы наблюдали двух индейцев, большого и маленького. И если большой оставался таковым изнутри, то мелкий был ну очень похож снаружи, особенно верхом на козле и с воткнутым в черные волосы разноцветным пером.