Кошмар на рождественской улице (гет)

Три... Четыре... Двери затвори...

Пять... Шесть... Крепче стисни крест...

Гермиона переступила с ноги на ногу — холодная плитка ванной комнаты жгла кожу. Вновь посмотрела в большое ростовое зеркало. Плечи усеяны синяками. Следы его тонких пальцев.

Любишь пожестче, Грейнджер?

На шее виднеются алые кровоподтеки. Отметины, оставленные его губами.

Какая ты горячая.

На нижней губе — маленькая рана.

Соленая. Вкусная.

Гермиона закрыла глаза и глубоко вдохнула.

— Этого не было. Не было! — Она посмотрела на свое отражение. — Не было, слышишь?

Отражение, улыбнувшись, промолчало.

Было.

* * *

Гермиона сидела на кровати и разглядывала содержимое платяного шкафа. Секунды постепенно складывались в минуты, а она все не прекращала отсутствующим взглядом смотреть на бледно-зеленую блузку, болтающуюся на вешалке ближе, чем все остальные. Единственную с высоким воротником.

В конце концов, мышцы заныли от долгого бездействия, и она медленно поднялась с кровати. Ткань легко соскользнула с плечиков и тряпицей повисла в ее руках. Накинув блузку на плечи, Гермиона принялась непослушными пальцами застегивать пуговицы.

Раз.

Два.

Гермиона остановилась, руки замерли на полпути к следующей перламутровой бусине. Мысль стрелой метнулась к событиям той ночи. Ранка на губе тут же заныла тупой болью. На языке появился привкус металла.

Три.

Четыре.

После секундной заминки пальцы продолжили выполнять механические движения.

Этого не было. Не могло быть.

* * *

Они все смотрели. Она кожей чувствовала их взгляды. Обвиняющие. Осуждающие. Дерзкие. Они все знают.

И они смотрят.

Гермиона потерла рукой затекшую шею, развернула перед собой схему утренней планерки. Внутреннее напряжение постепенно достигало своего апогея. Буквы никак не хотели складываться в слова, а слова — в связные предложения. Отчеты, доклады, подготовка мероприятия…

Они знают. Они видели.

Гермиона понимала, что от нее, как от руководителя отдела, ждут хоть каких-то указаний и наставлений для дневной работы, но слова комом стояли в горле.

Ты же не откажешь мне, правда, милая?

Жар прикосновений, агония мыслей.

До Гермионы донеслось чье-то перешептывание, и она мигом подняла голову, осматривая присутствующих. Сидящая рядом помощница, Нэнси, тихо прокашлялась и наклонилась к ней.

— Они все ждут, Гермиона, — Нэнси тронула ее за запястье.

Там, под кофтой, синяки, Нэн, ты знаешь? Там доказательства того, что мы горели.

— Они хотят узнать…

Они хотят узнать, как ты могла переспать с Малфоем? Как ты допустила это?

— … план на сегодняшний день.

Гермиона тяжело сглотнула и кивнула.

— Что же, — она захлопнула папку и с опаской посмотрела на коллег. — Я знаю, что после вчерашнего праздника нам всем очень трудно приступить к…

Стивен прыснул в кулак и заговорил:

— Да уж, после вчерашнего мы еще неделю не сможем приступить к обычным трудовым будням. Вы не согласны, мисс?

Намеки. Долго ждать их не пришлось.

— Стивен, я думаю, мы должны приступить к обычному графику немедленно.

Вот так. Все наладится. Главное держать себя в руках.

Стук в дверь показался Гермионе неестественно громким. И почему-то тут же зародил внутреннее беспокойство.

— Это просто фурор, ребята!

В кабинет вихрем ворвалась Паркинсон. Через несколько секунд на стол прямо перед Гермионой приземлился свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Дрогнувшей рукой Гермиона подтянула к себе газету. В нос ударил запах типографской краски. Стоило ей взглянуть на первую полосу, как к горлу ту же подкатила тошнота. Между заголовков, содержания и рекламы, ярким пятном вспыхивала фотография.

Она.

Малфой.

Танец.

«Слизерин и Гриффиндор: первый шаг к перемирию, или нечто большее?»

* * *

Вцепившись руками в папку с отчетами, Гермиона блуждала по запутанным коридорам Министерства магии. Молча. Глядя прямо перед собой. Чеканя шаг так сильно, что порой в голове вспыхивала мысль о том, что еще одно движение — и шпильки не выдержат. Сломаются, и Гермиона рухнет на колени прямо посреди коридора. На черную блестящую плитку. Папка с глухим стуком упадет. Тонкие листы, со сводками и докладами, разлетятся на несколько метров вокруг.

— Эй, Грейнджер? — уверенный голос острой иглой вошел в сознание. — Зеленая блузка?

Гермиона остановилась как вкопанная. Оторвала взгляд от пола и посмотрела вперед. Малфой, придерживая двойные решетки лифта, улыбался.

— Я польщен.

Гермиона поморщилась. Железные шпильки, которые сдерживали ее волосы в строгом пучке, словно впились в кожу. Виски заныли.

— Присоединишься?

Малфой, шутливо поклонившись, указал рукой в сторону пустующей кабины лифта.Гермиона сделала шаг назад. Мотнула головой.

— Я собираюсь навестить Поттера, — Малфой отвлекся, наблюдая, как стайка служебных записок в виде самолетиков впорхнула в лифт. — Он хотел обсудить нашу вечеринку. Кажется, ему есть что рассказать.

Гермиона, прикусив внутреннюю сторону щеки, пыталась сдержать вопль ужаса, который комком собирался внутри.

Я хочу тебя, Гермиона.

Мне нужно на свежий воздух.

Все в порядке? А, Грейнджер?

— Думаю, нам тоже есть чем поделиться с Золотым Мальчиком, а, Грейнджер? — Малфой вопросительно приподнимает брови.

Насмешка. Напоминание. Наглость. В каждом слове, жесте и движении.

Словно: «Посмотри, до чего ты опустилась, Гермиона. Переспала с врагом детства и бывшим Пожирателем смерти. Напилась в хлам. Даже я, просто воспользовавшись моментом и ситуацией, не пал так низко».

— Тебе понравилось? — Малфой отступил вглубь кабины лифта, и, избавленные от давления, золотые решетки с противным скрежетом закрылись. — Мне — очень. Я бы повторил.

Я буду твоим живым напоминанием. Всегда.

— Оставь меня, Малфой! — зашипела Гермиона.

Он хохотнул, и, отсалютовав невидимым бокалом, нажал пальцем на кнопку лифта. Прохладный женский голос тут же откликнулся:

— Следующий уровень — седьмой. Отдел магических игр и спорта, включающий в себя штаб-квартиру Британско-ирландской лиги квиддича, Официальный клуб игроков в плюй-камни и Сектор патентов на волшебные шутки.

Раздался лязг цепей, и, через секунду, на месте Малфоя и светлой кабины лифта, осталась лишь поблескивающая резная решетка.

И зияющая пустота за ней.

* * *

Гермиона, торопясь, огибала столпившихся в холле волшебников. Ей так не хотелось покидать свой уютный кабинет, в котором царила тишина и спокойствие, но Джинни упорно настаивала на совместном обеде, и Гермиона, сдавшись, покинула свою зону комфорта. Поплотнее укутавшись в мантию, Гермиона старалась покинуть Министерство незамеченной. Услышав откуда-то с боку знакомый голос Парвати, она опустила голову и прибавила шагу.

Все разговоры сегодня только о Рождественской вечеринке. Отовсюду доносились обрывки фраз, наполненных восторгом и впечатлениями. Но это еще ничего. К подобному галдежу она получила иммунитет еще на четвертом курсе, во времена Святочного бала. Но ведь кроме общего галдежа и эйфории был еще и шепот. Шепот, который рассказывал об очень интересных событиях, которые имели место на Рождественской вечеринке.

История. Которая передавалась из рук в руки бережено и аккуратно, словно хрустальная ваза. Потому что такое уж точно случается не каждый день.

Слизерин и Гриффиндор: первый шаг к перемирию, или нечто большее?

Нечто большее. Они знают. Они видели. Не могли не видеть. И это было сенсацией. И приговором.

Гермиона старалась не замечать все эти пристальные взгляды. Но они были. Заинтересованные. Осуждающие. Обвиняющие.

Сосредоточенность таяла на глазах, а чувство отвращения к себе только возрастало.

Гермиона споткнулась. Кто-то подхватил ее под локоть, помогая удержать равновесие.

— Гермиона!

Она отряхнулась и выдернула руку из цепких пальцев. Перед ней стоял Блейз Забини.

— Как дела, Гермиона? — Забини похлопал её по плечу и улыбнулся. — Мы собираемся на обед, присоединишься?

— Мы? — Гермиона растеряно моргнула, и только потом обратила внимание на девушку, стоящую рядом с Забини.

На девушку, за ухо которой была заложена волшебная палочка.

— Луна? — Гермионе не удалось скрыть удивление.

Та уверено кивнула и обняла Забини за талию.

— Так ты присоединишься к нам, Гермиона? Или мозгошмыги в твоей голове хотят побыть в одиночестве?

— Я…

— Грейнджер не сможет почтить нас своим присутствием, — Малфой будто появился из-под земли, и тут же по-хозяйски закинул руку Гермионе на плечо. — Ее ждет наша Рыжая бестия.

Гермиона почувствовала, как по спине ползет холодок, а ноги становятся ватными. Руки, сминая подкладку в карманах мантии, сжались в кулаки.

— Откуда ты знаешь, Малфой? — она попыталась отойти от Драко, но тот лишь сильнее прижал ее к себе.

Наклонившись к ее уху, он прошептал:

— Я слежу за тобой, милая.

Ужас ледяной хваткой вцепился в сердце Гермионы. Она тут же оттолкнула Малфоя, и, задев Забини плечом, скрылась в толпе.

— Что это с ней?

Блейз кивнул в сторону мелькающей среди спин волшебников копны волос Гермионы. Малфой проследил за тем, как Грейнджер, воровато оглянувшись, накидывает на голову капюшон, шагает в камин и исчезает в зеленых языках пламени.

— Мне почем знать, Блейз? — Драко провел рукой по волосам и усмехнулся. — Мозгошмыги покусали. Или любимую книжку не нашла, ну.

* * *

Пять.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Гермиона быстро спускалась вниз по лестнице. Тревога не покидала ее целый день.

Отправляясь домой, Гермиона надеялась, что уж там-то сможет найти покой, но маленькая ошибка, и она, ткнувшись носом в пышный рождественский венок, приземлилась у чужих дверей.

Трансгрессия не удалась, и она, вместо того, чтобы оказаться возле двери своей квартиры, перенеслась в соседний дом.

Теперь же перед глазами мелькали железные двери обычных маггловских квартир, чистые лестничные клетки и бетонные ступеньки. Цокот каблуков эхом отдавался от стен, а Гермиона, придерживая полы мантии, старалась как можно быстрее уйти из холодного подъезда. Ее не покидало ощущение чужого присутствия. Словно, кто-то смотрит прямо ей в спину. Следует за ней.

Шаг в шаг.

Достигнув первого этажа, Гермиона бросилась к массивной железной двери, как к спасательному кругу. В полумраке пальцы не сразу нащупали кнопку замка, и это послужило причиной еще одного приступа необъяснимой паники.

Я слежу за тобой.

Судорожно нашарив кнопку, Гермиона нажала на нее. Послышалась незатейливая мелодия из нескольких нот, и дверь, поддавшись напору, отворилась. Гермиона мигом выскочила из подъезда. И только когда дверь с характерным звуком захлопнулась, позволила себе выдохнуть и оглянуться. Позади нее никого не было, только мелкие снежинки лениво опускались на козырек.

Гермиона расправила плечи, стараясь тем самым сбросить с себя чувство тревоги.

— Ты волшебница, — зашептала она себе под нос. — И ты справишься с кем угодно, ясно?

Трясущимися от холода руками, она пошарила в кармане мантии и выудила оттуда связку ключей. Родной подъезд окутал теплом и ощущением безопасности. Гермиона медленно поднялась на шестой этаж. Спокойствие и понимание того, что здесь ее никто не обидит, плавно обволакивали сознание. Здесь ее никому не достать. Здесь нет этих взглядов. Насмешек. Малфоя.

Этой унизительной истории.

Гермиона встряхнула волосами и со слабой улыбкой вставила ключ в замочную скважину.

Дом, милый дом.

* * *

Квартира встретила Гермиону запахом хвои и мандаринов. Взмахнув палочкой, она зажгла свет, а затем сняла мантию и сапоги. В дверях кухни появился сонный Живоглот. Мягкой поступью он направился к хозяйке и принялся тереться о ее ноги, требуя ласки и заботы.

— Что ты прячешь от меня, хитрюга? — Гермиона нагнулась и, отодвинув кота в сторону, подняла с пола стопку утренней почты.

Среди писем и открыток затерялись свежие выпуски «Ежедневного Пророка» и «Ведьмополитена». Пройдя в зал, Гермиона, не глядя, швырнула «Ежедневный Пророк» в горящий камин. А вот яркий глянец привлек ее внимание, и она, отложив письма в сторону, принялась за журнал.

С обложки ей улыбалась Габриэль Делакур в красивом алом платье и с листьями остролиста, вплетенными в длинную косу. Гермиона взглядом пробежалась по краткому содержанию и замерла.

«Рождественская вечеринка соединяет сердца. Продолжение смотрите на странице 5».

Словно удар под дых.

Миг, и из комнаты словно выкачали весь воздух. Гермиона пролистнула пару страниц и охнула.

«Рождественская вечеринка соединяет сердца. На Рождественском приеме, устроенном Министерством Магии, мы могли наблюдать чудное воссоединение враждующих факультетов. Так, Гермиона Грейнджер и Драко Малфой были замечены за тесным общением и…»

Гермиона отшвырнула журнал в сторону. Она вдруг ощутила себя преданной. Это же ее квартира. Ее убежище. Как эта дрянь попала сюда? «Ведьмополмитен» тоже полетел в камин. Дрова в очаге затрещали, а пламя, словно в благодарность, разгорелось ярче. Гермиону переполняла злость и обида. Противный комок подступал к горлу, а в носу защипало.

— Этого не может быть, — Гермиона яростным движением стерла со щек первые слезы и что есть силы ударила кулаком по дивану. — Это была не я!

Но легче не становилось.

Сквозь пламя было видно, как тлеют яркие фотографии из Рождественской вечеринки. Как огонь облизывает лицо Малфоя, и как вспыхивает она в его руках.

Она была огнем. И они горели.

Гермиона с остервенением принялась бросать в огонь всю остальную почту. Красочные конверты, открытки с изображением Санта-Клауса, маленькие свертки. Все летело в камин. Гермиона, захлебываясь слезами, рухнула на колени и принялась стягивать с себя блузку.

Эй, Грейнджер? Зеленая блузка?

Пуговицы не поддавались напору, и Грейнджер рванула края одежды в стороны. Треск ткани и звук отскакивающих пуговиц потонули в гуле пламени.

Я польщен.

Гермиона скомкала порванную блузку и зашвырнула ее в камин. Комнату ту же наполнил неприятный запах жженого шелка. Гермиона, всхлипнув, свернулась клубочком перед камином.

— Оставь меня, Малфой! Я ненавижу тебя!

* * *

Истерика всегда оставляет после себя холод.

Укутавшись в старый вязаный свитер с растянутыми рукавами (и главное — с высоким горлом, чтобы не было видно отметин) и выпив три чашки горячего чая, Гермиона поняла — ей не согреться. Тело морозило, пробирало судорогами. Ранка на губе кровоточила. Гермиона аккуратно дотронулась до нее кончиками пальцев. Зашипела, втянув воздух сквозь сжатые зубы.

Ей нужно что-то крепче чая. Более действенное.

Взгляд тут же упал на кухонную полку, заставленную пузырьками и флакончиками. Склянка Успокоительно Зелья, как влитая, ложится в ладонь. Гермиона вертит ее в руках, наблюдает, как мутная жидкость стекает по стеклянным стенкам. Гермиона набирает в стакан воды, садится за кухонный стол и зубами откупоривает склянку. Выплюнув пробку, на секунду замирает. А после, не найдя никакого аргумента против зелья, выливает половину в стакан.

Вода шипит и мутнеет.

Гермиона берет стакан в руки и подносит к губам. Выпивает почти до дна, и только потом краем глаза замечает темно-зеленый конверт. Без марок и подписи. Лежащий на другом краю стола. Воспользовавшись невербальным заклинанием, Гермиона, призывает его к себе.

Сложенный вчетверо листок выскальзывает из конверта и с шорохом разворачивается. Бумага становится ровной и гладкой. Будто ее и не складывали никогда. Гермиона наклоняется.

«Думаю нам нужно поговорить, Грейнджер.

Встретимся?

Малфой».

Гермиона зажмуривается. Шарит рукой по столу. Хватает склянку с зельем.

Тебе понравилось? Мне — очень.

От ужаса, который моментально завладевает всем ее телом и сознанием, ей кажется, что она не может сделать не единого вдоха. Воздух просто не хочет заталкиваться в легкие.

Я бы повторил.

Чистый концентрат Успокоительного обжигает язык и небо. Гермиона заставляет себя проглотить невкусную жидкость. Открывает глаза, снова наполненные слезами. Зажимает рот рукой.

Гермиона подскакивает, и у нее резко начинает двоиться в глазах. Предметы вокруг приобретают какие-то странные очертания, и она хватается за дверной косяк. Тьма подступает к ней, ноги перестают держать, и она оседает на пол.

Стук сердца.

Так медленно.

И так громко.

Девять.

Десять.

Она отчетливо слышит скрежет и щелчок открывающегося замка входной двери. Лампа на кухне ярко вспыхивает и тут же гаснет.

Гермиона, теряя последние ниточки, связывающие ее с реальностью, отключается.