О дворцовом заговоре (джен)

Близился вечер. Моросил дождь, и Толя накинул капюшон. Конь неутомимо ступал по грязи. Серые тучи кружились в вышине, и менестрель подумал, что они так и будут лететь над ним, закрывая солнечный свет. Позади, на севере, остался лес, ставший почти родным. Там он прожил почти год, выздоровел, окреп, научился охотиться, читать следы, мог теперь бежать без отдыха целый час, умел сражаться мечом, палкой и врукопашную. Стыдясь и смущаясь поначалу своего голоса, он заново научился говорить по весне и рассказал Олегу, что с ним произошло. Осенью невыносимо потянуло в путь, и звание менестреля юноша принял как само собой разумеющееся…

Впереди показалась полоса леса, и через час Толя остановился перед забором, окружающим дом, во втором этаже которого горел свет. Менестрель прислушался, но шума никакого не доносилось.

— Как ты думаешь, здесь могут жить разбойники? — спросил он у Гарольда. — Вот и мне кажется, что молоточек на дверь они вешать бы не стали.

Набравшись смелости, он постучал, и вскоре за воротами послышался старающийся казаться грозным голос:

— Кто там?

— Я странник. Если бы хозяева пустили меня переночевать…

— Ты один?

— Я и мой конь. У меня есть немного денег…

Створка ворот приоткрылась, и он увидел перед собой подростка с фонарём в руках.

— Сударь, разве вы не умеете читать, здесь же написано, что это постоялый двор?

— Не умею, — признался Толя, чувствуя укол совести.

— Правда? — мальчик позабыл о роли сурового стража, и его голос зазвучал по-детски непосредственно.

— Правда, — подтвердил менестрель, спрыгивая с коня. Мальчик поднял фонарь повыше и вдруг отшатнулся с криком ужаса:

— Варвар! Язычник! Караул, на помощь!

— Что ты кричишь, я не варвар, — поморщился Толя. — Я родился в этой стране. Прекрати вопить.

Мальчик перевёл дух, глядя то на него, то на его коня.

— Простите, сударь, — заговорил он, ещё дрожа. — Нам теперь везде эти изверги мерещатся…

— Скажи лучше, что это за места?

— Это Столетний лес. За ним заканчиваются владения нашего короля и начинаются земли Хауруна Первого, — ответил слуга, запирая за ним ворота.

— Хауруна? — поразился Толя. — Я про такого не слышал.

— Проходящая мимо побирушка рассказывала, что этот великий король так боится совершить зло, что всё право управления переложил на своих министров. Сударь, у нас здесь есть конюшня, вы можете устроить свою животину. — Мальчик ласково погладил Гарольда. — Пойдёмте, я вам посвечу.

В конюшне было тепло и сено шуршало под ногами, храня душистый запах. По доносящемуся из темноты фырканью и тому, как кони переступали с ноги на ногу, Толя понял, что в стойлах находятся ещё три лошади.

— Это всё ваши? — спросил он, снимая узду с Гарольда.

— Нет, сударь. Тут неизвестно зачем приехал человек с двумя слугами, подданный Хауруна. — Мальчик поднял фонарь повыше. — Подкиньте сена в кормушку, берите оттуда. Он очень обходителен, но отвечает уклончиво.

— Ладно, посмотрим, — вздохнул Толя, глядя, как Гарольд хрустит сеном. — Что у вас на ужин сегодня?

— Жареная утка с кашей.

— Отлично. А откуда у вас утки? В лесу есть озеро?

— Ваша правда, сударь. А ещё там живёт лесник, и если бы не он, мы бы все зимой умерли с голоду.

— А сколько вас здесь?

— Я, мой брат, три служанки и хозяйка.

Они вышли из конюшни, и мальчик запер её на засов.

— И как ваши дела продвигаются?

— Плохо, сударь, странников почти нет, кому же нужно сюда? Мы проедаем больше, чем зарабатываем. Осторожно, здесь порог.

Толя вошёл в чистую просторную комнату, где посередине стояли два сдвинутых вместе стола, которые протирала тряпкой служанка в заплатанном платье. Увидев Толю, она замерла, рот слегка приоткрылся в испуге. «Варвар!» — готов был услышать менестрель, и, пока она не успела завизжать и упасть в обморок, чинно поклонился:

— Добрый вечер, сударыня.

— Ох, Господи, — выдохнула девушка, — простите, сударь, обозналась…

— Ничего, это вы простите, — и Толя последовал за мальчиком к лестнице, ведущей наверх. Ступени скрипели под их шагами. Слуга отворил дверь и спросил почему-то шёпотом:

— Устраивает?

— Вполне. А почему ты так тихо?

— Потому что там, — мальчик показал на соседнюю дверь, — тот самый постоялец. Я думаю, что он колдун…

Толя едва не расхохотался. В кои-то веки колдуном назвали не его.

— Что с вами, сударь? — перепугался мальчик.

— Ничего. Зажги свечку, пожалуйста.

Слуга завозился с фонарём.

— Всё, сударь?

— Да, малыш.

— Я подам ужин сюда.

— Да, хорошо.

— Дверь закрывается вот так, на щеколду.

— Хорошо.

Наконец Толя остался один. Медленно стянул котомку и уронил на пол. Расстегнул плащ, и тот тоже упал. Потрогал нож на поясе. Сальная свеча коптила на столе, освещая комнату неровным нервным светом. Толя устало опустился на стул, слабо улыбнулся: «малыш», а самому только восемнадцать… Потом посмотрел на огонь.

Стояла тишина, только где-то в конюшне переговаривались кони. Двигаться не хотелось, наступило мертвенное безразличие, и вдруг менестрель понял, что его окружает холод, стоит за спиной, проникает в грудь. Толя оглянулся на темноту за окном и попытался прогнать странное сосущее ощущение, потом зачем-то закрыл свечу ладонями, как будто от сквозняка, и холод немного отступил. «Ты один здесь, — сказал себе менестрель. — Совсем один. А мир слишком большой, чтобы его можно было пройти из конца в конец. Вот видишь, за лесом начинаются земли Хауруна, а ты и не знал, что на свете есть такой король…»

В дверь раздался дробный стук:

— Ужин готов, сударь!

Толя быстро поел, от усталости не чувствуя вкуса еды. От сытости потянуло в сон. Менестрель сел на застеленную постель, прикрыл глаза. Всё было тихо, и в этой тишине громко и резко прозвучал стук в дверь. Толя вздрогнул. Отодвигая щеколду, он уже знал, кто стоит за дверью, и машинально проверил, на месте ли нож, — привычка, перенятая у Олега.

Проезжий чужестранец оказался высоким худым мужчиной со строгим лицом. Его длинные седые волосы были перевязаны лентой, а одет он был в простой дорожный костюм, но всё равно по каким-то неуловимым признакам менестрель понял, что перед ним вельможа. Взгляд путешественника скользнул по Толиной одежде, цепко осмотрел комнату.

— Я прошу меня извинить, сударь, что я, не будучи знаком, позволяю себе нарушить ваш покой, но ваш внешний вид и сам факт путешествия из земель Таркмунда настолько мне интересны, что… — он замолк, ожидая ответа.

— Прошу, — Толя слегка поклонился, пропуская его в комнату. — Присаживайтесь, — он пододвинул вельможе стул. — Могу узнать, с кем имею честь?

— Меня зовут Герберт ди Магнус, — сообщил вельможа. — Я алхимик его величества короля Хауруна Первого, посол по чрезвычайным делам.

— Меня зовут Анатолий, я менестрель его величества короля Таркмунда Второго, — в тон ему представился Толя.

— Менестрель?! — глаза Магнуса расширились от изумления. — Вы?!

Толя понял: он подумал, что при дворе дошли до окончательного убожества и одеваются в шкуры.

— Да, я был менестрелем, — подтвердил он.

— Умоляю, расскажите, сударь, что происходит в ваших землях? Я боюсь ехать дальше, поэтому провёл здесь уже неделю в ожидании путника с той стороны…

Толя попытался спрятать взгляд, поняв, какой сейчас предстанет перед иноземцем его родина.

— Там только голод и разорение, везде разбойники…

— Мы слышали про нашествие варваров, — подхватил алхимик, — но вести доходят плохо. Как умер король?

— Говорят, что он скончался от удара, — передал Толя чужие слова.

— А наследница престола?

— О ней ничего не известно.

— Значит, вы бежали от варваров? Но почему так поздно?

— Я просто еду в другие края.

— Итак, — задумчиво промолвил Магнус после некоторого молчания, — король мёртв, принцессы нет, люди ходят в шкурах… — он указал взглядом на живописный Толин наряд.

— О нет, сударь, только я один во всём королевстве, остальные предпочитают простые лохмотья, — любезно заверил его менестрель.

— Так значит, это варварская мода?

— Да, — кивнул Толя, не вполне уловив, где подвох. Магнус всмотрелся в него:

— Вы, сударь, были у варваров.

— Да… Был…

— Умоляю вас, сударь, расскажите о них! Каковы они, каковы их нравы, обычаи?

Толя опять запнулся. Свою историю нельзя было выкладывать первому встречному.

— Сударь, я не хотел бы говорить это сейчас, ведь у стен есть уши…

— О да, понимаю, — закивал Магнус.

— Сударь, — понизил голос Толя, — надеюсь, после того, что я вам рассказал, вы не поедете дальше. К тому же я надеюсь составить вам компанию на обратном пути, ведь я совсем не знаю вашей страны…

— Конечно, — согласился алхимик. — Только что хотел вам предложить то же самое.

Он промолчал в ответ на искренние Толины благодарности, потом заметил:

— Вы говорили, что вы менестрель. Нельзя ли…

Сердце Толи ёкнуло. Олег говорил, что не нужно скрывать свой дар, и сейчас остаётся только достать флейту из котомки, но почему так хочется спрятать её подальше и не показывать до тех пор, пока менестрель не скроется от пытливого взгляда алхимика? И Толя стоял с флейтой в руке и не мог начать… Наконец извлёк из флейты несколько нестройных звуков и замолк.

— Простите, — извинился он, неожиданно охрипнув. — Я давно не играл…

Это было неправдой, ведь играл он только сегодня, в поле, но раз никто не слышал, можно сказать, что давно. Постепенно входя во вкус и переставая нервничать, он просвистел какую-то полузабытую деревенскую песенку, потом стал импровизировать.

В дверь кто-то громко постучал:

— Сударь, что за шум? Вы с ума сошли, все спят!

Толя понял, что извинений и упрёков ему не избежать, и открыл, всё ещё держа флейту в руках.

Первым ему в глаза бросилось платье, розовое, потёртое, с отпоротыми декоративными пуговицами. Потом он посмотрел на лицо, обрамлённое прямыми распущенными волосами с густой чёлкой. Натолкнувшись на взгляды друг друга, менестрель и девушка разом отступили и остались по разные стороны порога. Затем принцесса справилась с собой:

— Господин постоялец, вы слишком шумите, нельзя ли потише?

— Простите, сударыня, если обеспокоил вас, — поклонился Толя.

— Спокойной ночи, — пожелала хозяйка и тихим шёпотом добавила: — Выйди на крыльцо…

— Видимо, господин алхимик, сегодня… — Толя осёкся: Магнус сидел, застыв. — Что с вами?

Тот встряхнулся, вскочил.

— Да вы знаете, что это непередаваемо! Невозможно! Двор будет без ума!

Он долго жал Толе руку:

— Вы, сударь, сокровище, знайте это и гордитесь! Какая красота, какая естественность!

Он удалился к себе, пытаясь насвистывать услышанную мелодию, а Толя прислушивался, как он шагает по комнате, ложится, ворочается. Потом, накинув плащ, выскользнул за дверь.

Так же бесшумно, как и спускался, он вышел на крыльцо и увидел принцессу. Кутаясь в какой-то платок, Жанна стояла в шаге от него и бесцельно смотрела в ночную осеннюю мглу. Толя накинул ей свой плащ на плечи, и она вздрогнула, чуть не ахнула от неожиданности. Ни скрипа двери, ни шагов она не слышала.

— Не бойтесь, ваше высочество, это я.

Принцесса усмехнулась:

— Какое же я теперь высочество?

Толя помолчал, не зная, что отвечать, чувствуя свою вину в том, что с ней случилось.

— Простите…

Принцесса взяла его за руку.

— Я до сих пор не верю, что это ты.

— Это я, — успокоил её Толя. — В шкурах, но я.

Жанна едва слышно засмеялась, и Толя улыбнулся тоже, радуясь её радости.

— Пойдём на конюшню, там тепло и никто не слышит.

Толя взял фонарь и последовал за принцессой. Усевшись на сене и расправив платье, она подождала, пока менестрель повесит фонарь на крюк и сядет рядом.

— Так ты был в плену?

— Нет… Не совсем. А почему вы не спрашиваете про Хильдинга? Ведь он…

— Он не вернулся, я знаю. Если бы хотел сбежать, взял бы с собой половину казны, — прервала его принцесса. — Он гнался за тобой. Догнал?..

Толя не ждал этого вопроса, и принцесса почувствовала, как он вздрогнул.

— Меня… отбили.

— Кто?

— Один варвар. Изгнанник. Потом я жил у него.

— Тебе сильно… досталось?

Толя повёл плечами.

— Да. Несколько месяцев я боялся говорить. Лучше расскажите про себя.

— А что рассказывать? — горько спросила Жанна. — Правлю королевством Дрянного Трактира, а в подданных у меня две бывших горничных, фрейлина, паж и поварёнок… Воду таскаю на коромысле, научилась косить и шить…

«Паж, — осенило Толю, — вот почему парень показался мне знакомым, только мы оба так изменились, что друг друга не узнали…»

— Замок сгорел в ночь твоего побега. Говорят, шут опрокинул свечку. Давно его нужно было отравить… А пожар перекинулся на город. Мы думали отстроиться, но тут пришли варвары. Меня… все бросили. Остались только Ян и Александер. Вместе мы добрались сюда, здесь уже ютились девушки… Если бы не лесник, мы бы все умерли с голоду… А весной пришёл первый путник и нам поневоле пришлось дать ему приют.

Лишь тут Толя понял, что обнимает её. Подумал, что так не подобает с принцессой, но ведь Жанна не кричит, что он холоп. Пожалуй, она больше ни на кого не кричит…

— А что же остальные? Куда они делись?

— Я не знаю. У Хауруна, наверное, где же ещё…

— А почему же вы… — начал Толя и тут же понял свою оплошность.

— Ты думаешь, я способна, потеряв корону и страну, пойти просить милостыни у чужого короля? — рассердилась принцесса. — Да, мы не воюем, да, мы с Хауруном дальние родственники, но это ничего не значит!

— Вы изменились… — заметил Толя.

— А ты-то как, — съязвила Жанна. — Плащ, смотрю, остался и патлы тоже, а так и не узнать. И кем ты теперь стал?

— Не знаю. Кажется, теперь смогу постоять за себя, но назвался менестрелем, а не воином. Олег, тот варвар, дал мне на прощание свой знак…

— Какой знак?

Толя расстегнул ворот. У него на шее на одинаковых шнурках висели крест, который он носил с детства, и украшение, похожее на колесо с четырьмя спицами, загибающимися против часовой стрелки.

— Он сказал, у его народа это значит, что всё повторяется.

— Когда плохое повторяется, это я не люблю, — недоверчиво сказала принцесса.

— Да нет, он имел в виду, и хорошее тоже. Ещё на временах года объяснял.

— Варвар, — пробормотала Жанна. — И что, ты стал в это верить?

— Олег рассказал, что выкупил мою жизнь у своих богов. Он принёс им жертву и взял на себя какое-то обещание. Больше он ничего не говорил, — ответил Толя. — А я не знаю, где искать правду об этом и стоит ли в это верить.

— И куда ты отправишься дальше? — спросила Жанна, поколебавшись.

— Куда глаза глядят. В нашей стране делать уже нечего.

— Жил бы в лесу и горя не знал…

— А я всегда знал, что у Олега не останусь, — признался Толя. — И он догадывался, что я приду в себя, перейму его науку и пойду дальше. Дома у меня никакого нет. Тяжело, конечно, но что поделаешь… Вот и господин Магнус как раз кстати повстречался.

— И не страшно тебе?

Толя подумал, всё ли может ей рассказать.

— Страшно. Очень.