Requem for a Labyrinth (гет)

Она лежала в номере на кровати, широко раскрыв глаза. Чертов напиток "с секретом". За окном грохотал, визжал, глумился адской музыкой ночной Амстердам, самое сердце старого города каналов, который никогда не спит.

После выступления ее снова рвало. На этот раз с кровью. Последние силы оставили ее, Фред, сам Фред Ларри держал ее над ведром, пока ее тело корчилось в судорогах.

Она видела, как по дороге в аэропорт Фред о чем-то сокрушенно разговаривал по телефону. Сара знала, что он говорил о ней. Крис согласился даже на три песни, но ее состояние ставило на всем крест.

Максимум Амстердам.

Дальше клиника, врачи, уколы, длительная реабилитация. Она все потеряет, и Фред скорее всего ее бросит.

Она улыбнулась уголками рта.

Вот и все.

Но произошедшее сегодня на сцене казалось сказкой, последними вспышками угасающего сознания.

Король гоблинов, властелин огромного королевства в огромном зале. Он пришел поддержать ее. Пришел, несмотря на прошедшие годы.

Сара с усилием поднялась с кровати.

— Король гоблинов… Джарет… Ты здесь? Вернись!

Он пришел тут же, по первому зову, встав посередине комнаты.

Стало нехорошо. Слезы брызнули из глаз, она со всех ног кинулась к нему и крепко обвила руками его шею.

Она заплакала, громко, отчаянно, как ребёнок. Он стоял неподвижно, пока она, не обращая внимание на его холодность, обнимала его. Сара не искала защиты, понимания, любви или сочувствия. Ей нужен был хоть кто-то, кто мог просто вот так вытерпеть её боль.

Она ничего не говорила. В её слезах было все, что ломало её изнутри: жестокость этого мира, немой вопрос "Почему со мной?", признание собственного поражения, стыд за зависимость, ощущение близкого и бесславного конца...

— Это правда... — проговорил Джарет, чуть отстраняясь от неё. — Тебе осталось совсем немного.

Она знала и была благодарна уже за то, что он смотрит без отвращения на неё такую, как она есть. Без грима и счастливой улыбки.

— А что, если... — её рука потянулась к заветной коробочке, но его рука остановила её.

— Не надо, Сара... — в его голосе была… боль?

— Я умираю... — тоскливо проговорила она, констатируя факт. — Час, день или десять лет, но это случится.

Он не осуждал, смирившись с ее решением. Он понимал ее и не спешил показывать сейчас свой характер. Последнее, в чем она сейчас нуждалась, так его в его моралях и "а если бы…".

— Ты хочешь, чтобы я был рядом? — наконец просил он, садясь на ее кровать.

— Это моя последняя просьба.

— Тогда на двоих.

Она почти удивилась, но этот вечер был вообще не похож на реальность. Почему бы и нет?

Ночь, Амстердам, кругом кипит жизнь, но в этой комнате только он и она.

Сара взяла два стакана и налила в них джин-тоник. Затем взяла коробку, открыла ее, за миг замерев над содержимым, и смело добавила в коктейль четыре чайные ложки, энергично размешивая.

Должно хватить.

Она села рядом, подавая ему его стакан. Джарет, не отрываясь, смотрел на нее.

— За нас! — она ловко чокнулась с ним и залпом выпила содержимое.

Король чуть помедлил, а затем последовал ее примеру. Пил медленно, не торопясь, словно это было дорогое вино.

Сара предпочла не замечать этого, на секунду испугавшись сделанного. Но отступать было поздно. Оставалось ждать.

Просто ждать, глядя, как через тонкие занавески начинает светлеть небо, а ночная жизнь понемногу утихает.

Он задумчиво крутил в пальцах пустой стакан, с горечью глядя на неё. Но ей было совсем не стыдно — боль давно стало привычной. Он единственный, кто сейчас разделяет её. Детский кошмар, невинное увлечение, странная история на грани фантазии и реальности...

— Знаешь, — проговорила она, чувствуя, как все тело понемногу ослабевает, а дыхание становится все более сложным, — после Лабиринта я стала писать песни. Они популярны.

— Я слышал. Рыцари, гномы, драконы, замки, принцессы, красавицы и уроды, подлость, любовь, но ни одного гоблина.

— Это слишком личное.

Он понимающе кивнул. Такой непохожий на себя. Тихий. Бесстрастный. Печальный.

Боль отступала. Мир мерк, тускнел в начинавшихся предрассветных сумерках. Слезы вновь текли из глаз.

— Ты же... Ты не… не галлюцинация... умирающего разума? Это ты?

— А даже если... Это что-то изменит?

Она чуть прикрыла глаза. Ничего. Пора признаться: после Лабиринта жизнь жестоко надругалась над её мечтами. Песни стали популярны благодаря Фреду, чудо-напиток стал спасением от мира и толчком к конвейерному творчеству, родные отступили, на отношения не хватало времени, сил, опыта и терпения.

Фред заманил её в ловушку, захлопнул замок, и никто не встал у него на пути. Он обещал золотые горы, дарил ей широким жестом все, о чем она мечтала, и неизменно требовал своего. Песен, когда она не могла писать. Улыбок, когда у неё были панические атаки. Жизнерадостности, когда она падала от усталости.

Он требовал и требовал, подавая ей один стакан за другим.

Сильные руки подхватили её. Сара больше не могла держать собственное тело. Король гоблинов медленно и аккуратно положил её назад, на кровать, и склонился над ней, опираясь на локоть.

— Не бойся. Скоро все закончится. Это не будет больно, я обещаю. Это будет сон, долгий-долгий сон. Такого ты никогда не видела.

Его голос успокаивал, помогал. Она хваталась за него, за свою последнюю надежду.

Дыхание становилось все более трудным. Голова понемногу мутнела. Оставалось совсем мало времени…

— Джа… рет. Возьми... меня… с собой…

Сара подняла на него свои глаза, замирая…

Его рука аккуратно стерла слезы в уголках ее глаз.

— Конечно… — почти неслышно пообещал он. — Мы уйдем отсюда. Мы никогда не вернемся. В нашем мире будем только мы… И Лабиринт…

Его голос — последнее, что Сара помнила о той ночи.

Потом она вообще не любила вспомнить ту жизнь, предпочитая думать, что восемь лет в чужом мире ей только пригрезились.