Без единого свидетеля (джен)

Гермиона выскочила из кабинета директора, но пройдя пару шагов, обессиленно припала к стене. Рон обхватил ее за плечи, чтобы не дать ей упасть.

— Они сошли с ума, Рон, — прошептала она. — Они все сошли с ума.

— У меня есть одна идея, — тоже шепотом произнес Рон. — Если ты не боишься нарушить полсотни уже не школьных правил, — он слегка улыбнулся и потянул Гермиону к лестнице. — Пойдем.

— Какие еще правила? — прошипела она. — О чем ты вообще?

Рон быстро вывел ее из Мунго и аппарировал к ее дому.

— Мы не можем сейчас вытащить Гарри из Азкабана, — заговорил он. — Но мы можем вытащить Джеймса из приюта.

— И как же? — фыркнула Гермиона. — Внушить этой Синклер, что Гарри Поттер вовсе не в тюрьме, а исправно исполняет свои аврорские обязанности? Причем настолько исправно, что его сын оказался в приюте?

— Нет, с этим нас слишком быстро поймают.

— Слишком быстро?!

— Да, — Рон кивнул, всем своим видом показывая, что он гордится пришедшей ему в голову идеей. — Вместо Джеймса в приюте останусь я.

— И как же?.. — начала Гермиона и осеклась. — Оборотное?!

— Именно.

— Джеймс слишком маленький, чтобы пить такое зелье.

— Ему и не придется. Мантия Гарри давно нас не выручала. Выведешь под ней Джеймса, а я останусь.

— Допустим, — Гермиона открыла дверь в дом и бросила сумочку на комод. — Но что, если нам не удастся помочь Гарри? Проведешь в приюте годы?

— Хочется думать, что все же нам удастся, — хмуро произнес Рон, проходя в гостиную и усаживаясь в кресло. — Но при плохом раскладе... сбежишь с Джеймсом в Австралию к родителям, а я сбегу из приюта.

— Тогда он не сможет пойти учиться в Хогвартс, — пробормотала Гермиона, глянув на стоящую среди прочих других колдографию Гарри и Джеймса.

— Зато будет жить в нормальных условиях.

Гермиона коснулась пальцами тонкой рамки и покачала головой.

— Не хочу, чтобы до этого дошло. Но ты кое-что забыл, — она обернулась. — Мантия лежит дома у Гарри, а дом опечатан. Мы не сможем попасть туда так, чтобы не сработали охранные аврорские чары.

— Авроры на стороне Гарри. Уверен, если мы их попросим, они помогут нам. Но, естественно, мы не скажем им всю правду. Они не должны знать, что нам понадобилась мантия-невидимка.

— Может, нам даже удастся как следует осмотреть дом. Вдруг мы сумеем найти какое-нибудь доказательство.

* * *

— Десяти минут вам хватит, чтобы взять необходимую ему одежду?

Алекс Коруэлл стоял перед Гермионой и Роном возле дома Гарри и держал в руке небольшой продолговатый предмет золотистого цвета. — На большее время я чары снять не могу, заметят. И в Аврорате станет еще на одного аврора меньше. Надеюсь, что Гарри на следующем заседании наконец оправдают, а вот я за такое нарушение получу реальный срок.

— Да, думаю, нам хватит, — ответила Гермиона. Хотя конечно, и она, и Рон рассчитывали на большее.

Аврор деактивировал защиту, и они быстро заскочили в дом. Накануне Гарри сказал Гермионе, где спрятана мантия (подальше от шаловливых ручонок Джеймса), но Гермионе пришлось соврать ему о причине, по какой ей понадобился этот артефакт. Она боялась, что когда Гарри узнает, как плохо сейчас его сыну, он обязательно совершит что-то необдуманное. Что-то, что усугубит его и так плачевную ситуацию.

Не глядя побросав в сумку пару вещей из шкафа, Гермиона спустилась на первый этаж и увидела замершего Рона. Подойдя к нему, она поняла, почему он так напряжен, — светлый, почти белый диван и ковер перед ним были испачканы кровью.

— Джинни как-то рассказала, — тихим хриплым голосом заговорил Рон, — что ей очень понравился этот диван, но Гарри был против его покупки. Говорил, что Джеймс быстро превратит его в свою любимую разукрашку и никакие чары не вернут дивану первоначальный вид. Но Джинни добилась своего, она все равно купила его. И это просто чудовищно, что она погибла именно на этом чертовом диване.

— Это не больше, чем совпадение, Рон, — осторожно произнесла Гермиона.

— Да, я знаю. Знаю.

Гермиона ободряюще потрепала его по плечу и обернулась, чтобы еще осмотреть комнату, как вдруг ее взгляд упал на окно. За довольно большим садом виднелся соседский дом, и Гермиона была уверена, что мгновение назад кто-то смотрел из окна второго этажа.

— А почему бы нам еще раз не поговорить с соседями? — она посмотрела на Рона.

— Третий раз? Зачем?

— Посмотри на тот дом, — она указала рукой в окно. — Все случилось поздним вечером, в комнате горел свет, шторы на окнах закрыты не были, и из окна на втором этаже того дома вполне можно было разглядеть, что тут происходило.

Рон покачал головой.

— Там живут Гилмуры. Я с ними разговаривал. Они в то время уже спали.

* * *

Достать Оборотное зелье оказалось делом несложным — помог Джордж. Оказалось, у него был выход на пару «черных» поставщиков. Осуществить же задуманное Гермиона решила в выходной день, когда Синклер не будет в Мунго. Ведьма на входе вяло махнула им рукой, не отрываясь от чтения какого-то яркого маггловского журнала, и они беспрепятственно по совершенно пустому коридору дошли до комнаты Джеймса. Он взволнованно соскочил с кровати, увидев Гермиону и Рона, но когда Рон закрыл за собой дверь, сразу погрустнел.

— Папу не выпустили? — обреченно спросил он.

— Нет, малыш, — мягко ответила Гермиона, присев перед ним и обняв. — Но мы придумали способ, как забрать тебя отсюда.

— Правда?! — воскликнул Джеймс. — Как?!

— Тише, тише, — Гермиона быстро прикрыла ему рот ладонью. — Никто не должен об этом знать, — она достала ножницы и отрезала крошечную прядь волос Джеймса. — Дядя Рон побудет здесь вместо тебя.

— Это, как говорил папа, незаконно? — с серьезным видом спросил Джеймс.

— Да, — честно ответила Гермиона, — но иначе тебя отсюда не выпустят.

— Я согласен, — быстро проговорил Джеймс, — я никому не расскажу. Только папе. Папе ведь можно?

— Конечно, малыш. Когда вы встретитесь, ты все-все расскажешь ему, — она поднялась и посмотрела на Рона. — Готов?

— Вполне, — кивнул он и, забрав у Гермионы детские волосы, бросил их в флакон с готовым зельем. Оно тихо зашипело и сменило цвет на нежно-сиреневый.

— Миленькое, — усмехнулся Рон.

— Думаю, тебе пока еще рано все видеть, — негромко сказала Гермиона, отворачивая Джеймса, и вытащила из сумочки мантию-невидимку.

— Это же папина, — сразу узнал ее Джеймс. — Он не разрешал ее брать.

— Тебе не разрешал, — улыбнулась Гермиона. — Потому что волновался, что ты можешь что-нибудь натворить, используя ее.

— Да я всего лишь бы играл подольше в комнате, спрятавшись, — пробормотал Джеймс, завороженно перебирая пальчиками мягкую ткань.

— Как только все закончится, я обещаю, я уговорю твоего папу дать тебе эту мантию на пару вечеров, — Гермиона потрепала его по голове и обернулась к Рону. На его месте уже стоял еще один Джеймс. Огромная по размеру одежда Рона смешно болталась на нем. Испуганный вдох дал понять Гермионе, что настоящий Джеймс тоже обернулся.

— Это... это я? — прошептал он.

— Чуть позже я расскажу тебе про Оборотное зелье, — быстро заговорила Гермиона и распахнула дверцы шкафа. — Скорее переодевайся, Рон, — она бросила ему детскую одежду, — а свои вещи спрячь, как и договаривались.

В конце коридора что-то глухо стукнуло.

— Джеймс, держи мантию, — заторопилась Гермиона, рывком стягивая с изменившегося Рона ставшую большой ему рубашку.

В последний момент, когда ручка двери уже опустилась, Рон успел запрыгнуть на кровать, а Гермиона — спрятать Джеймса под мантией. Через секунду в комнату вошла колдомедик в мантии неприятного светло-коричневого цвета — почему-то Синклер решила, что этот цвет должен успокаивать детей.

— О, — она удивленно взглянула на Гермиону, — Марта не сообщила, что у Джеймса посетители.

— Она была очень увлечена маггловским журналом, — ответила Гермиона, сжимая за спиной невидимую руку Джеймса.

— Да, внимательностью она не отличается, — проворчала ведьма и вышла из комнаты.

Гермиона шумно выдохнула.

— Кошмар какой-то, — простонала она. — Никогда не думала, что стану похитительницей детей.

— Это как раз они похитители, — детским голосом ответил Рон, и Гермиона почувствовала, как вздрогнул Джеймс. — Держат детей под замком. Вам лучше уходить, пока еще кто-нибудь не приперся.

— Да. Джеймс, собери быстро все, что хочешь забрать.

Гермиона раскрыла свою сумочку, и в воздухе тут же появились детские ручонки, быстро хватающие со стола и из ящиков игрушки, книги и прочее и бросающие их в сумочку.

— Не попадись с палочкой, Рон, — сказала Гермиона, ощупывая Джеймса, проверяя, не виднеется ли где нога или рука. — И при первой же необходимости шли Патронус.

— Не волнуйся за меня, — качнул головой Рон.

Гермиона вздохнула, подавляя желание в который раз сказать, насколько абсурдна эта ситуация.

— Идите же, — вид раздраженного «Джеймса» был таким забавным, что Гермиона не сдержала короткой улыбки.

Джеймс зажал в кулаке мантию, чтобы она не соскользнула с руки, и взялся за ремешок сумки Гермионы. Она открыла дверь, быстро посмотрела по сторонам, убедилась, что коридор пуст, и, кивнув Рону, направилась к выходу, тут же заклинанием заглушив звук шагов Джеймса. Ведьма за стойкой все также увлеченно читала и, казалось, даже не заметила, что мимо нее кто-то прошел. Гермиона беспрепятственно вывела Джеймса из Мунго, но не разрешила снять мантию, а зайдя за угол соседнего дома, активировала портал, крепко прижав к себе ребенка.

Джеймс терпеливо перенес это неприятное перемещение и глубоко облегченно вздохнул, стянув наконец мантию в гостиной в доме Гермионы.

— Располагайся, — улыбнулась она. — Здесь ты все знаешь.

Джеймс был частым гостем у своей крестной и сразу забрался в свое любимое кресло напротив телевизора. Гермиона помнила, что Джинни, не привыкшая к маггловским вещам, технику недолюбливала и запрещала Джеймсу смотреть телевизор дольше получаса, и никакие доводы Гарри не могли ее переубедить. Поэтому они нередко наведывались к Гермионе, и Джеймс вдоволь смотрел мультики, пока Гермиона и Гарри, а частенько и Рон, сидели на кухне или веранде, обсуждая свои «взрослые скучные дела».

Гермиона присела на подлокотник и провела рукой по голове Джеймса.

— Сейчас я приготовлю обед, а потом вместе поколдуем над твоей новой комнатой. Сделаем ее такой, как ты захочешь. Согласен?

— Я согласен и только на это кресло, лишь бы не обратно в приют, — тихо отозвался он.

— Это кресло уже твое, — вздохнула Гермиона. — И я ни за что не отдам тебя обратно.

— Я хочу увидеть папу, — Джеймс посмотрел на нее полными слез глазами.

— Это невозможно, малыш, — ответила она, чувствуя, что и у самой ком подкатывает к горлу. — Я не смогу провести тебя в Азкабан. Да и детям там не место.

— Папе тоже.

— Да. И ему тоже... Отдыхай. Я скоро.

* * *

Шагая по темным, мрачным коридорам, Гермиона поймала себя на мысли, что Азкабан больше не пугает ее. Она привыкла. И к мелькающим теням дементоров, и к леденящему душу холоду, и к завыванию ветра, больше похожему на человеческие стоны, и к пробирающему до костей жуткому лязгу железных решетчатых дверей. Не привыкла только к обессиленному Гарри. С каждым визитом она замечала, как он становится все слабее и уже не встает, чтобы нарезать круги по камере, как взвинченный тигр — по клетке. Гермионе было физически больно видеть его таким. Ее Гарри, всегда готовый ринуться в бой, всегда решительный и сильный, сейчас бледной восковой куклой сидел в углу камеры, вяло реагируя даже на ее появление. Укрепляющее зелье и зелье сна без сновидений не могли перекрыть ту мощь, с которой на Гарри набрасывались дементоры. Барьер, поставленный смотрителями, не мог справиться с таким натиском, и Гарри слабел с каждым днем. Пил только воду, не в состоянии проглотить даже маленький кусочек хлеба.

Гермиона молча села рядом, положила возле Гарри новый сверток, отбросила в дальний угол старый с уже испортившейся едой и, вызвав Патронус, коснулась холодной щеки Гарри. Серебристая выдра скользнула ему на грудь и положила мордочку на его плечо. В мягком свечении Патронуса Гермиона увидела, как дрогнули ресницы Гарри, и он медленно открыл глаза.

— Привет, — шепнула она.

— Привет, — глухим, безжизненным голосом ответил он.

— Ты опять ничего не ел.

— Не могу. Или не хочу.

— Может, съешь хотя бы это? — Гермиона протянула ему шоколадку. — Джеймс передал тебе.

— Его любимая, — чуть улыбнулся Гарри. — Как он?

— Я забрала его вчера из приюта. Ему там было тяжело, — она решила не упоминать про прочитанную Джеймсом газету.

Гарри помрачнел и опустил голову, почти коснувшись щекой дремавшей выдры.

— Позаботься о нем, ладно? — прошептал Гарри, снова взглянув на Гермиону.

Ей совершенно не понравился тон, с которым он это произнес.

— Гарри...

— Не надо, Гермиона, — перебил он, — я знаю, что ты скажешь. Просто выполни мою просьбу.

— Конечно выполню, — она вздохнула. — Но раз ты и так знаешь, что я скажу, то и ты тоже постарайся выполнить мою просьбу.

— Для тебя не секрет, как сильно я подвержен влиянию дементоров. Уверен, ты и сама видишь, что я протяну еще от силы неделю-две.

Гермиона отвела взгляд, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

— Послезавтра очередное заседание суда, — после недолгого молчания сказала она.

— Не очередное. Последнее.

— Ничего нового не появилось, авроры так ничего и не нашли. Нельзя закрывать дело, не имея доказательств.

— Но именно так они и закрываются, — ответил Гарри.

— Это неправильно! Нет ничего, что бы указывало на тебя.

— Это с твоей точки зрения. Поверь, Гермиона, я ведь всего два месяца назад был по ту сторону. Для суда все выглядит куда более логично — я принес тело Джинни в Мунго, у меня были сбиты руки, и на них была ее кровь, я ничего не помню, и последнее заклинание, выпущенное моей палочкой, — заклинание Забвения. В этой ситуации все играет против меня, — он замолчал, перебирая пальцами едва слышно похрустывающую упаковкой шоколадку. — Знаешь, уже даже я готов поверить в то, что я виновен.

— Это влияние дементоров, — твердо заявила Гермиона. — Ты не убийца, Гарри. И уж тем более ты не убил бы Джинни. Уже давно в тебе не сидит ничей осколок души и нет на шее жуткого медальона. Ты принадлежишь только самому себе, ты настоящий. Любящий и заботливый муж и отец. Не убийца, — повторила она, сжав его запястье. — Не смей даже думать об этом.

Гермиона была уверена, что смогла поднять боевой дух Гарри. Когда она уходила, он был заметно бодрее, и она даже сумела заставить его съесть сэндвич. Но спустя три часа Кингсли сообщил ей, что в камере Гарри сработали сигнальные чары, обнаружив у заключенного резкое замедление сердечного ритма.

В бессознательном состоянии Гарри был доставлен в Мунго, в ее закрытое охраняемое отделение. Заседание суда было решено перенести на неделю вперед.

На третий день Гарри очнулся, десятки зелий и различных магических процедур смогли вновь поставить его на ноги, избавив от сильнейшего истощения. На пятый день, накануне того, как Гарри должны были вернуть в Азкабан, Кингсли предложил Гермионе устроить Джеймсу встречу с отцом, и тогда она рассказала, что в приюте не настоящий Джеймс. Кингсли только покачал головой, укоряя ее и Рона в том, что они не сказали ему об этом раньше.

Вскоре Рон в своем обычном облике смог отдохнуть от приютских будней дома у Гермионы, а она с Джеймсом отправилась в Мунго. Джеймс мчался по коридору со скоростью выпущенного заклинания и с оглушительным воплем: «Папа!» — влетел в его палату. Но ни Гермиона, ни Кингсли и подумать не могли, чем обернется эта встреча. Джеймс, испуганный совершенно непривычным для него болезненным видом отца, вцепился в него мертвой хваткой и вопил, что не отойдет ни на шаг, что не позволит отправить папу обратно в Азкабан, чтобы он там умер. Гарри, прижимая сына к себе, пытался успокоить его, убедить, что все будет хорошо, а Гермиона, прислонившись к стене, беззвучно плакала, наблюдая за этой душераздирающей картиной.

— Они идиоты, — Джеймс в истерике судорожно всхлипывал и вздрагивал, крепко сжимая плечи Гарри. — Твои авроры, папа, они все идиоты. Иначе они не обвиняли бы тебя в том, что ты убил маму.

Гермиона застыла одновременно с Гарри. Он резко перевел на нее взгляд.

— Я не хотела тебе говорить, — дрожащим голосом заговорила она, внутренне сжимаясь под тяжелым, полным возмущения взглядом Гарри. — В приюте кто-то оставил газету на одном из обеденных столов, и Джеймс нашел ее. Прости.

Гарри отвернулся, нахмурившись и на мгновение прикрывая глаза.

Крики Джеймса еще долго леденящим душу, разрывающим ее в клочки эхом отдавались по всему отделению, пока авроры, виновато хмурясь, не вытащили его силой из палаты Гарри.