К Еве (гет)

— Что это? Сыр? — Фрэнсис задумчиво вертел кусочек белого, проткнутого вилкой, и внимательно всматривался. — Я не ем сыр.

— А тебя есть никто и не заставляет. — Зои ощетинилась так, словно это она заказывала ужин. — Не надо было наваливать себе этот салат.

— Я не знал, что в нем есть сыр. Ведь все знают, что сыр я не ем.

— И что? Мы все тоже не должны его есть? — наклонилась и быстро проткнула кусочек козьего сыра из тарелки брата, и так же быстро положила себе в рот. — Вкусно.

— У меня пропал аппетит, — он отодвинул тарелку и сложил руки на груди.

— Поешь равиоли, я взял с мясом и с креветками, — у Уильяма самого пропал аппетит. — Я хотел вам сообщить, что в скором времени собираюсь познакомить вас с… моей будущей женой.

— Ха? Это шутка? Ты нам мать подыскал? — Фрэнсис засмеялся. — Она хотя бы женщина?

Уильям Вульф подавился воздухом. Прокашлялся, похлопывая себя по груди, отчего глаза заслезились. Его сын, его взрослый мальчик сидел перед ним и насмехался заочно. Дочь же пока сохраняла напряженное молчание, но Уильяму казалось, что в этом молчании она соглашается с братом.

Они ненавидят друг друга, потому что Фрэнсис ненавидит сестру, а та просто это поддерживает. И сама этого не осознает.

— Конечно, женщина.

— Я не имел в виду мужчину, — засмеялся Фрэнсис снова и посмотрел на Зои. — А то, может, шлюха, как эта?

— Заткнись.

И до начала жаркого спора Уильям возобновил свою тему:

— Она очень хорошая женщина, и я уверен на миллион, что она вам понравится. — Он действительно знал это наверняка. Потому что она им уже нравится.

— Серьёзно? — Сын, полный скептицизма, прищурился. — Или ты сам ей понравился потому, что миллионы? Не пойми неправильно, отец, но ты тот еще козел. Так что либо она страшная не-женщина, либо она собралась замуж за деньги.

— Следи за языком, — вставила Зои, но Фрэнсис только пожал плечами:

— Я говорю, что думаю, — и вернулся вопросом к отцу: — Так что?

— Она очень красивая женщина. Она станет вам отличной матерью.

— Мне мать не нужна, — и, дабы подчеркнуть свою категоричность, Фрэнсис поднялся. — Да и уверен ли ты? Может, очередная шлюха? Ты их обычно раз в месяц меняешь, или, раз она задержалась, думаешь, что с этой любовь? Хах.

— Он — дурак, — сказала дочь, после того как Фрэнсис ушел.

Уильям смотрел на нее, такую похожую на него. Те же серые глаза, вздернутый нос, пухлые щечки. У нее даже родимое пятно на шее слева, как и у него самого. Единственная разница — волосы у дочери чёрные, но лишь потому что красит.

Фрэнсис же пошел в мать. И Уильям давно это понял, еще когда сын был маленьким, когда впервые он заглянул в его глаза, и создалась иллюзия будто в ее. И эта иллюзия время от времени накрывала по сей день. Да и если б только глаза…

«Может, очередная шлюха? Ты их обычно раз в месяц меняешь, или, раз она задержалась, думаешь, что с этой любовь?»

Эта фраза вернулась с горечью уже гораздо позже вечером. Дети засели в своих комнатах, телевизор транслировал рекламу, а Уильям сидел в бежевом кожаном кресле возле панорамного окна с видом на город.

В руке — стакан виски со льдом, а в голове застряли те слова сына. Уильям никогда не знакомил ни одну из своих подруг с отпрысками. Никогда не позволял пересекаться, боясь лишний раз травмировать детей, но каким-то образом те всё знали.

Да, их было много. И, как правило, с каждым годом он засматривался на всё более и более молодых, на всё более ветреных и смешных. Они любили перебирать с алкоголем, курили и думали, что тридцать — это уже старость. Когда Уильям познакомился с Оливией, и узнал, что это день ее восемнадцатилетия, то осознал, что достиг предела, и на следующий же день его вызвали в школу. На следующий же день он встретил Еву.

В противовес мисс Минха, она защищала Фрэнсиса. Интеллигентно и в тоже время смело, без скромности отстаивала его сына, словно собственного. И Уильям так проникся этим, что осознал — вот оно. Разве еще какая-то женщина сможет так же?

На первом свидании он к тому же понял, что умная и весёлая лучше пьяной и смешной. А на втором решил, что торопиться не будет, что всё сделает правильно. Но вот прошло три месяца, и он хочет жениться, съехаться, он хочет семью. Мать — это то, что объединит их всех, сплотит. Что бы ни говорил сын.

Уильям сделал глоток и, не отрываясь от лицезрения зданий со светом в окнах, набрал ее номер вслепую.

— Я рассказал им о тебе.

— Как они отреагировали? — слышалось волнение. — Фрэнсис?

— Нет, я рассказал, что у меня есть женщина и всё серьезно, но я не рассказал, что ты их преподаватель, — новый глоток. — Радости не выказали.

— Ясно. Ты их предупредил, этого достаточно.