Империус (гет)

Ремус был уверен, что в течение жизни провел в больничном крыле Хогвартса слишком много времени.

Он, не сопротивляясь, позволил проводить себя до койки в чересчур знакомом помещении только после того, как Поппи Помфри убедила его, что и Тонкс, и Джимми Пикс в полном порядке и отдыхают. Он послушно выпил волчье противоядие — эту ошибку он не собирался более повторять — но на настойчивые указания медицинской сестры прилечь и отдохнуть ему самому немедленно воспротивился. У него есть дела, объяснил он ей, он должен поговорить с Дамблдором и Кингсли и решить, что они будут делать теперь, когда пожиратель смерти из института сделал свой ход и пересек Рубикон. Все, в чем он нуждался, это в каком-нибудь средстве, которое успокоит его и избавит от дрожи, после чего он покинет больничное крыло.

Поппи поджала губы и хмуро посмотрела на него, а затем предложила фиолетового цвета зелье, которое, по ее словам, должно было оказать необходимый ему эффект.

Ремус выпил его.

Его веки мгновенно отяжелели, а разум наполнился туманом. Ему хватило времени осознать обманчивую хитрость опытной школьной медсестры, привыкшей обращаться с упрямыми, но доверчивыми пациентами, прежде чем он погрузился в глубокий и спокойный сон.

А когда проснулся, с трудом разлепляя глаза, то обнаружил, что лежит под одеялом на больничной койке в залитом утренним светом помещении; чьи-то пальцы нежно гладили его по щеке.

Какое-то время ему потребовалось, чтобы полностью проснуться. Мысли несколько путались, но этого и стоило ожидать после боя прошлой ночью. Однако боль и дрожь больше не мучили его — в этом Поппи не обманула насчет ее зелья. И все же…

— Черт бы тебя побрал, Поппи, — прошептал он беззлобно.

Поглаживания сразу же прекратились. Бледное и заспанное лицо Тонкс появилось в его поле зрения.

— Значит, она и до тебя добралась, — грустно заметила она, глядя на еще не вполне пришедшего в себя друга. — Гребаное фиолетовое зелье. Я больше никогда не поверю этой женщине.

Ремус нехотя улыбнулся. Стряхнув наконец сонливость, он внимательно оглядел Тонкс в ярком солнечном свете, льющемся из окна. Хотя на ее щеки все еще не вернулся румянец, она, к счастью, уже не была такой бледной, как прошлой ночью после битвы. К тому же Ремус с удивлением заметил, что ее каштановые волосы делали весь ее облик несколько блеклым в отличие от обычных ее ярких причесок. Тонкс была одета в бледно-розовый халат, который, как он подозревал, одолжила ей Поппи взамен ее покрытой кровью мантии, и сидела с несколько растерянным видом на стуле у его койки. Она довольно неплохо выглядела, хотя и была немного не похожа на себя.

Поморщившись, Ремус приподнялся на локтях.

— Ты в порядке? — спросил он, снова осматривая ее, словно желая убедиться, что она на самом деле здесь, рядом с ним, живая и невредимая. — Я так волновался…

Улыбка, появившаяся на лице Тонкс, могла соперничать по яркости с солнечным светом.

— В полном, — ответила она, взмахнув рукой. — Порез был не такой глубокий, каким мог бы быть. Мадам Помфри залатала меня в секунду и напоила крововосстанавливающим зельем, как только Хагрид принес меня сюда. А затем… — Она состроила рожицу. — Я сказала, что хочу вернуться и помочь тебе, и она ответила, что сначала мне следует выпить это фиолетовое зелье… — Она добродушно усмехнулась. — Какая противная женщина. Можно подумать, что мы до сих пор ученики.

Ремус рассмеялся и сел, прислонившись к изголовью койки.

— Все, кто моложе сорока, являются и всегда являлись для Поппи Помфри учениками. И она всегда добивается своего. Я убеждался в этом снова и снова бесчисленное количество раз, — сообщил ей Ремус и рассеянно убрал волосы с лица. — Как долго ты здесь сидишь? Разве тебе не полагается тоже быть в постели?

Тонкс подавила зевок.

— Сейчас со мной все в порядке, — заявила она, пожав плечами. — Мне гораздо лучше. Я проснулась пару часов назад. Провалялась в беспамятстве всю ночь — нужно некоторое время, чтобы действие зелья прошло — а здесь я сижу уже, может быть, с полчаса и жду, когда ты проснешься.

— Пару часов назад? — удивился Ремус и снова посмотрел в окно. Его тревожило смутное ощущение, что он должен был что-то сделать, быть где-то. — Сколько времени?

Тонкс снова пожала плечами.

— Почти одиннадцать, кажется. Мы узнаем точно, когда прозвенит следующий звонок…

Звонок. Понедельник. Одиннадцать утра понедельника.

— Мои уроки! — воскликнул Ремус и ухватился за одеяло, намереваясь откинуть его, но Тонкс со звонким шлепком опустила ладонь на его запястье, останавливая движение.

— Их замещают, — сообщила она строго. — Учителям, на которых у ворот школы нападают орды пожирателей смерти и подчиненных их воле жителей Хогсмида, предоставляется выходной, чтоб ты знал. И мракоборцам тоже. — Нахмурившись, она откинулась на спинку стула. — Кингсли дал мне выходной до утра четверга. Отчасти, чтобы я пришла в себя как следует, но также и для того, чтобы я была под рукой в случае, если разведывательная миссия в Институте бешенства все же состоится. Им потребуется кто-то, кто ориентируется там…

— Погоди. Что? — вскинулся Ремус. — Что еще за разведывательная миссия?

На мгновение ему показалось, что Тонкс усмехается.

— Ой, — весело проговорила она и подмигнула ему. — Допустим, я забыла, что ты спал, пока забегал Кингсли. — Она подняла притворно невинный взгляд к потолку. — Мне не следовало упоминать при тебе эту информацию, поскольку ты еще пока болен и слаб. Как глупо с моей стороны…

Ремус строго скрестил руки на груди, но губы предательски растягивались в улыбке.

— Правда?

— Ага, — подтвердила Тонкс, пожав плечами с напускной небрежностью и слабо скрытым весельем. — Мне не следовало бы говорить тебе, что Кингсли, Грюм и Дамблдор решили, что нам надо снова попасть в институт. Они полагают, что неплохо было бы как следует пошарить в запретных ящиках и на запрещенных для посещения уровнях и тому подобное, чтобы узнать, что же все-таки так смердит в Датском королевстве. В конце концов, попытка твоего похищения доказывает, что что-то происходит. — Задумчиво она коснулась кончиками пальцев тыльной стороны его ладони и продолжила: — Я уже послала Фелиции сообщение с помощью монетки, и мы договорились встретиться, как только у нас появится такая возможность. Я надеюсь, к этому моменту она уже сумеет помочь нам проникнуть в институт. Поскольку я знакома с институтом изнутри, а также уже занимаюсь этим делом, меня взяли в команду. По какой-то причине Кингсли, кажется, думает, что ты как второй из имеющихся у нас людей, знакомых с этим зданием, захочешь пойти со мной. Но, учитывая, как сильно враги желают заполучить тебя, позволять тебе идти будет означать сыграть им на руку. И так как он не хотел тебя этим расстраивать, то решил и вовсе тебе не сообщать, — с по-настоящему печальной улыбкой рассказала она. — Однако я считаю, что выбор должен быть за тобой, а не за ним. Прошлой ночью ты спас мне жизнь, и я вдруг прониклась уверенностью, что ты на самом деле можешь постоять за себя.

Ремус не сумел сдержать улыбки.

— Мой решительный телохранитель сменил точку зрения.

Щеки Тонкс тронул румянец.

— Не телохранитель, — мягко поправила она его. — Просто друг, который будет прикрывать тебе спину, если ты станешь делать это для нее.

Посмотрев друг другу в глаза, они оба улыбнулись.

Вдруг Ремус осознал, что она продолжает нежно касаться пальцами его ладони, и ее лицо почему-то оказалось очень близко…

А в следующее мгновение зазвеневший школьный звонок пронесся эхом по больничному крылу. Ремус и Тонкс подпрыгнули от неожиданности. Она отдернула руку и опустила глаза в пол. Ремус же уставился на белые простыни, которые судорожно сжимал в пальцах.

Ох Мерлин. Это что еще было? Она твой друг, Люпин, не говоря уже о том, что слишком молода, чтобы даже…

— Одиннадцать, — с неестественной веселостью заметила Тонкс, отрывая его от тревожных раздумий.

— Что, прости? — переспросил он с трудом.

— Одиннадцать часов, — повторила Тонкс, глянув на него, и улыбнулась. С этим его мир вдруг вернулся в привычную колею. — Я же говорила, мы будем знать точно, когда прозвенит звонок…

— Ты оказалась права, — согласился Ремус, заставляя себя расслабиться; посмотрев на Тонкс, он улыбнулся ей в ответ. — Сейчас у меня должен был быть урок у пятого курса Слизерина, и их бедный репертуар подколок на тему оборотней уже начал меня утомлять. Возможно, отлежаться в больничном крыле — не такая уж плохая затея.

Тонкс рассмеялась.

— Я как раз думала о том, что сегодня должна была отправиться в патруль с командой Долиша. Я определенно рада тому, что могу провести этот день здесь.

— Хочешь сказать, что предпочитаешь валяться в больнице, приходя в себя после нападения пожирателей смерти, а не патрулировать с моим старым добрым другом мистером Долишем? — спросил Ремус, вздернув бровь. — Это не делает чести его людям.

Тонкс фыркнула со смехом и хитро прищурилась.

— А что насчет тебя, профессор? Наговариваешь на своих учеников за то, что они высказывают свою точку зрения?

Ремус пожал плечами, стараясь не рассмеяться.

— Вовсе не их точка зрения меня волнует, а скудное воображение. Шутки про волосы на теле и сырое мясо, а также замечания насчет лунных циклов — это так грубо. Я подумываю научить их парочке новых оскорблений, просто чтобы обогатить их репертуар. Уроки станут гораздо интереснее.

Смешок, донесшийся от входной двери, застал их врасплох.

— Не думаю, что вам стоит из-за этого переживать, — проговорил знакомый молодой голос; зеленые глаза его обладателя искрились юмором. — Благодаря вам у нас появилось много интересных тем для обсуждения помимо вашего состояния.

Ремус скрестил руки на груди и с осторожностью оглядел гостей: видневшиеся за спиной Гарри Рон и Гермиона также едва сдерживали улыбки.

Ну прекрасно…

Гарри и его друзья вошли в палату, закрыв за собой дверь, и направились к Ремусу.

— Тонкс, профессор, — поприветствовал их Гарри. — Вы ничего нам не хотите рассказать?

Ремус недовольно посмотрел на Тонкс.

— Это все твоя вина. Твоя и Розмерты, с вашими шутками насчет того, что мы пара. А я говорил, что в зале были ученики.

Тонкс же с трудом сдерживала смех.

— Ох, милый, — с чувством проговорила она. — Да как же мне сокрыть те чувства, что я испытываю к тебе? Я ничего не смогла с этим поделать!

Ремус не обратил внимания на пробежавшие при этих словах по спине мурашки. Трое гриффиндорцев рассмеялись, а он нахмурился.

— Разве вы не должны быть на уроке? — спросил он сухо.

— У нас окно, — пояснил Рон, усаживаясь на соседнюю койку. Гарри и Гермиона сели по обе стороны от него. — Решили зайти и проведать вас двоих, вместо того чтобы бессмысленно торчать в библиотеке.

Гермиона, разумеется, не смогла пропустить столь явного пренебрежения к учебе.

— Подготовка к урокам — это не бессмысленное торчание, — резко возразила она, намеренно игнорируя тот факт, что Рон закатил глаза. — Просто это важнее.

— Спасибо, Гермиона, — с благодарностью проговорил Ремус, стремясь не допустить ссоры. — Я ценю ваше внимание.

— А я ценю сплетни, — встряла Тонкс и склонилась к троице. — Ну же, рассказывайте. Что болтают о старом добром профессоре Люпине?

Ремус закрыл глаза.

— Тонкс…

Гарри усмехнулся и ответил:

— Да разное…

— Расскажи все.

— Это обязательно? — со вздохом спросил Ремус.

Тонкс одарила его невинным взглядом.

— Да ладно, профессор. Тебе следует подготовиться. И менее известные люди оказывались погребенными под ложными слухами.

Ремус застонал, а Гарри принялся рассказывать.

— Ну, все сходятся на том, что вас видели поднимающимся на второй этаж «Трех метел» с молоденькой девушкой, — сообщил он. — И что вы сняли там номер. Но как только кто-то упомянул розовые волосы, мы поняли, что это была Тонкс. А поскольку вы только что сказали, что притворялись, я делаю вывод, что вы были там по делу.

Ремус поспешно кивнул, опасаясь, что Тонкс ляпнет еще что-нибудь.

— Так и было.

Гарри улыбнулся.

— Я так и думал. Значит, те слухи, распространяемые когтевранцами, согласно которым позже вас застали наверху уже с другой женщиной, говорящей о… — он прочистил горло, — ну, об обнажении, были просто слухами?

Ремус от всего сердца пожалел, что не может остановить краску, приливающую к его лицу. Тонкс рассмеялась.

Гарри, Рон и Гермиона с расширенными от потрясения глазами воззрились на него.

— Это правда? — выдохнула Гермиона, пихнув предварительно в плечо Рона, который глядел на профессора с уважением. — Профессор…

— Это не… То есть… — Ремус осознавал, что стал красным, как помидор, и хохот Тонкс нисколько не помогал ему совладать с собой. — Да замолчи уже! — рявкнул он раздраженно, когда она согнулась пополам от смеха. — Это ты во всем виновата. И это совсем не смешно, что моя тайная встреча с Фелицией теперь обсуждается всей школой.

Тонкс мгновенно посерьезнела.

— Черт, — с чувством проговорила она. — Об этом я не подумала.

Глаза Гермионы озарились пониманием.

— Вот оно, да? Те монеты, с которыми я вам помогла — вы сказали, что они нужны для связи с вашим информантом в институте. Вот с кем вы встречались, да? Вот кто такая Фелиция!

Гермиона Грейнджер и впрямь была очень смышленой молодой девушкой.

— Да, это так, — нехотя признал Ремус. — И это должно было остаться тайной. У Фелиции могут возникнуть неприятности, если станет известно, что она тайно встречалась со мной.

Но Гарри уже качал головой.

— Я бы об этом не волновался, профессор. Вокруг циркулирует слишком много самых безумных историй — никто не сможет отделить истину ото лжи. К тому же никто не знает, как выглядела та вторая женщина — все описывают только Тонкс. — Он ухмыльнулся. — Полагаю, розовые волосы проще запомнить.

— Видишь? Я приношу пользу, — заметила Тонкс с хитрым выражением, пихнув Ремуса. — Я отвлекаю внимание. И, Гарри, что там еще за безумные истории? Расскажи.

Гарри снова усмехнулся.

— Когда я говорю, что истории безумные, то именно это и имею в виду.

— Чем безумнее, тем лучше. Выкладывай.

Гарри переглянулся с Роном, и тот принялся рассказывать.

— Ну, — начал он неуверенно. — Значит, истории про вторую женщину оказались истиной. Но кое-кто говорит, что первая женщина — очевидно, Тонкс — застала профессора Люпина со второй женщиной и утащила его прочь, скандаля. Затем кто-то начал рассказывать, что женщины устроили драку; потом женщин стало трое, потом четверо, а затем россказни про драку исчезли, и вместо этого начали рассказывать, что вы были в номере с шестью или около того вполне себе счастливыми дамами. — Рон, словно извиняясь, пожал плечами, но уголки его губ предательски загибались кверху. — В общем, к концу недели большинство решило, что до конца каникул вы где-то уединились с гаремом пышногрудых вейл, а в больничном крыле находитесь, потому что они выжали из вас все соки.

Тонкс снова расхохоталась. Даже Ремус улыбнулся.

— Думаю, могу со всей уверенностью заявить, что вейлы не в моем вкусе, — заметил он сухо. — Я предпочитаю женщин поумнее и почеловечнее. — Тонкс перестала смеяться. — Кроме того, я не уверен, что моему отцу понравится его превращение в стайку пышногрудых вейл силами воображения целого замка подростков.

— Эта картинка мне не нравится, — заявила Тонкс, подаваясь вперед. — Но мне даже интересно. Я-то думала, что слухи о нападении распространятся по школе очень быстро. Хотите сказать, никто ничего не знает?

— Знают, — пожал Гарри плечами. — Но вы пока интереснее.

— К слову, — начал Ремус, глядя на своих учеников. — Какого черта вы со всей командой вчера бросились в бой? Вас могли убить, Гарри, вас всех. Джимми Пиксу повезло, что он остался в живых.

— С Джимми все в порядке, — возразил Гарри. — Мадам Помфри выписала его с самого утра. Он загонщик, даже на прошлой игре ему досталось гораздо хуже…

— Дело не в этом. Почему вы просто не позвали кого-нибудь на помощь?

— Риччи Кут отправился за помощью, — запротестовал на этот раз Рон. — И Гермиона.

Ремус вопросительно приподнял бровь.

— Гермиона?

Гермиона состроила гримасу.

— По просьбе Гарри я записывала их тренировку с помощью омнинокля. Но затем Джини заметила Хагрида, бегущего к воротам, а я — вспышки света и подкрутила настройки на приближение. — Она сморщила нос и продолжила: — Я увидела, как ранили Тонкс, и хотя мне многое загораживала стена, я была уверена, что вас окружили. Так что Кут бросился за Макгонагл, я — за Дамблдором, а остальные похватали палочки и полетели на помощь. Кингсли и Грозный Глаз оказались в кабинете директора по счастливой случайности.

Тонкс скривила губы.

— Вообще-то, они дожидались нашего доклада.

Гарри прищурился.

— По какой теме?

Но в этот момент послышался скрип открывающейся двери, и мягкий голос Альбуса Дамблдора произнес:

— Это, Гарри, нам с профессором Люпином и мисс Тонкс и предстоит обсудить. Так что, боюсь, я вынужден попросить вас уйти.