Одна маленькая ложь (джен)

* * *

2 мая, 3:12, Хогвартс

— Гарри Поттер мёртв. Он был убит при попытке к бегству. Он пытался спасти свою жизнь, пока вы здесь погибали за него. Мы принесли его тело, чтобы вы убедились, что ваш герой мёртв. Битва выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Пожиратели смерти превосходят вас числом, а Мальчика, Который Выжил, больше нет. Воевать дальше не имеет смысла. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребёнок, будет убит, и то же случится с членами его семьи. Выходите из замка, преклоните предо мной колени, и я пощажу вас. Ваши родители и дети, ваши братья и сёстры будут жить, всё будет прощено, и вместе мы приступим к строительству нового мира.

«Нет, только не Гарри! — с невыразимым отчаянием воскликнула я про себя, увидев его тело на руках у лившего слёзы Хагрида. — Нет! Всё кончено! Мы проиграли…»

Услышав слова Волан-де-Морта, его шёпот, раздававшийся словно из стен, из воздуха, все, кто защищали Хогвартс, как бы против своей воли вышли на улицу убедиться, что его слова были неправдой. И к нашему величайшему ужасу, всё было в точности до наоборот. Защитники Хогвартса с потрясением смотрели на великана, державшего на руках Гарри, кто-то вскрикнул, кто-то тихо рыдал, но бо́льшая часть молча смотрела на это, ещё не до конца поняв, что же всё-таки произошло.

А потом поднялась волна недовольства, сначала слабая и едва слышная, но она всё усиливалась и усиливалась, пока не была прервана уже громким выкриком:

— Молчать!

Сразу наступила тишина, но вот волна недовольства никуда не исчезла. Я вдруг и сама почувствовала её, где-то глубоко в душе. Как бы ни старался Волан-де-Морт, но его слова были ложью, наглой ложью, и все прекрасно это знали. Гарри не мог сбежать. Гарри не мог поступить так, просто не мог. И его мученическая смерть только разожгла пожар ненависти, который и так до сих пор полыхал.

И несмотря на сильное невербальное заклинание, Рон первым нарушил молчание:

— Он столько раз тебя бил!

Да, когда он огласил то, что было в головах у многих в эту трудную минуту, снова поднялась волна недовольства, уже сильнее первой, которую было подавить гораздо труднее. Люди поняли наконец, что произошло, и теперь были готовы сражаться за умершего друга до последней капли.

— Он был убит при попытке сбежать! — немного громче обычного шёпота заявил Волан-де-Морт, выйдя перед своей армией и мёртвым Гарри. — Вы можете сражаться за своего предателя-друга, который трусливо попытался сбежать от вас, от тех, кто прикрывал его своими жизнями, но это будет очень глупая смерть. Сегодня пролилось достаточно волшебной крови, это немыслимое расточительство, и я больше не намерен идти на подобные жертвы. Сдавайтесь, и я вас помилую. Сдавайтесь, и все ваши близкие будут живы…

— Только те, у которых чистая кровь! — яростно воскликнул Невилл, выбежав передо мной, словно загораживая от неминуемой смерти. — Ты лжёшь! Гарри не сбегал из замка, он пожертвовал собой ради нас! И ты не пощадишь наших близких, тех, у кого в жилах есть и магловская кровь тоже!..

— Это очень благородно, Невилл Долгопупс, что ты пытаешься защитить свою подругу… — усмехнулся Волан-де-Морт, посмотрев на меня, а мне стало совсем не по себе от взгляда багряно-красных глаз с учётом всего того, что я узнала от своей матери этой весной. —…но тебе лучше отойти сейчас, Невилл, ведь есть ты продолжишь сопротивление, то мне придётся применить грубую силу. Присоединяйся ко мне, вместе мы сможем сделать многое…

— Никогда! — зло выкрикнул Невилл, подняв палочку, и приготовился к атаке на змею, бывшую в это время уже без магической защиты.

Волан-де-Морт лишь усмехнулся на это и в один миг обезоружил его.

— И всё-таки какое расточительство… — протянул он, когда обездвиженный Невилл замер перед ним на коленях. — Что ж, глупый Долгопупс, твоя смерть будет очень показательной для тех, кто ещё не понял, кто всё-таки выиграл в этой битве.

И с этими словами Волан-де-Морт притянул к себе шляпу Годрика Гриффиндора, валявшуюся неподалёку, и поджёг её, а затем натянул на голову Невиллу. У меня глаза распахнулись от страха, ведь за этот бесконечный день уже умерло столько человек, столько друзей, умер Гарри, и вынести ещё одну смерть было уже невозможно. Вскинув свою палочку, я быстро потушила Шляпу и выбежала перед опалённым другом, закрывая его точно так же, как и он меня до этого.

— Жалкая грязнокровка, как ты посмела… — глупо было бы отрицать, что мой поступок удивил его, Волан-де-Морт действительно был потрясён моими действиями, но потрясение было совсем рядом со злостью.

— Да, я грязнокровка! — гордо заявила я, приготовившись к отражению атаки. — Меня вырастили родители-маглы, я любила их, а ты их убил! И тебе придётся убить и меня тоже, если ты хочешь добраться до Невилла и остальных!

Не сказать, чтобы это была очень уж сильная угроза, хотя я и могла оказать ему достойное сопротивление. Только вот и мне, и ему было понятно, что это сопротивление будет недолгим. Но у меня в душе не было страха в этот момент: лучше было умереть якобы грязнокровкой, причём от рук своего же отца, чем подчиниться ему и смириться с деспотией. Поэтому я с гордо поднятой головой стояла перед Невиллом и бесстрашно смотрела в багряно-красные глаза, горевшие, словно две кровавые капли, на мраморно-бледном лице.

— Что ж, пусть будет так, — наклонив голову немного набок, тихо согласился он и уже поднял палочку, готовясь прошептать смертельное заклинание, как тут передо мной неожиданно выскочил ещё один человек. И, поняв, кто это был, я даже открыла рот от удивления.

— Чтобы убить её, тебе сначала придётся убить меня! — твёрдо воскликнул Драко, задвинув меня за свою спину.

— Что ты делаешь?! — взвизгнула я, правда, не была уверена, что кто-то ещё, кроме него, меня услышал. — Малфой, немедленно убирайся отсюда!

— Нет, — на удивление спокойным голосом ответил он, не давая мне возможности выбраться из-под его защиты. — Это из-за меня умерли твои родители, Гермиона. И я готов заплатить за их смерть. Лучше уж так, чем трусливо прятаться за спинами родителей и чистоты крови и терпеть то, что ты ненавидишь.

— Драко, ты же умный мальчик, не дури, отойди по-хорошему, — опустив немного палочку, сказал Волан-де-Морт, потрясённый выходкой своего верного помощника не меньше, чем я. — Ты мне так помогал в прошлом году, ты помог убить Альбуса Дамблдора, я очень тебе благодарен за это. И я очень не хочу убивать тебя. Если ты сейчас отойдёшь, то я прощу тебе эту маленькую слабость, даю слово.

— Лучше дай слово, что сдохнешь от чьей-нибудь руки в ближайшем будущем! — дерзко выкрикнул Драко, а у меня от его слов потемнело в глазах, ведь такого обращения Волан-де-Морт точно терпеть не будет. — Не верю, что я говорю это, но Поттер был всё это прав. И он не зря умер, мы все будем сражаться до последнего, или до победы, или до смерти, но подчиняться тебе я больше не буду!

— Драко! — истошно закричала Нарцисса Малфой, попытавшись выбежать к нам, но её муж крепко схватил её за руки, не давая этого сделать. — Нет, Драко, нет! Отпусти меня, отпусти меня немедленно! Нет!

— Посмотри, что ты делаешь со своими родителями, Драко, — тихо обратился к нему Волан-де-Морт, повернув голову в сторону бившейся в истерике миссис Малфой. — Посмотри на свою мать. Ты думаешь, она сможет пережить твою смерть? Я даю тебе последний шанс отступить, последний шанс искупить свою глупость…

— Драко, отойди от этой поганой грязнокровки, — осторожно обратилась к нему Беллатриса Лестрейндж в попытке образумить своего племянника. — Тёмный Лорд щедр, он простит тебя, если ты извинишься и встанешь на его сторону. Ты сильно ранишь таким своим поведением и Цисси, и меня.

— Нет, — с прежним хладнокровием ответил Драко, крепко держа меня за руку точно так же, как и Люциус Малфой держал свою жену, чтобы я не вырвалась. — Я не отступлю. Я не трус. И я уже давно не помогаю тебе. Это именно я помог Поттеру с Грейнджер и Уизли сбежать из нашего дома. И я очень жалею, что в прошлом году у меня ещё не встали мозги на место, иначе вместо Дамблдора я бы убил тебя!

— Господи, что же ты творишь, недоумок! — пропищала я, а сердце вдруг сковал всепоглощающий страх, причём моя жалкая жизнь в этот момент волновала меня в последнюю очередь. — Уходи, сейчас же!..

— Нет, Грейнджер, — прошептал он в ответ, смотря в глаза Волан-де-Морту. — Раз уж у нас не получилось жить долго и счастливо, то хотя бы умрём в один день. Я и так немало натворил в прошлом, дай мне теперь сделать хоть один правильный поступок.

— Бог мой, вот же кретин, и как я могла с тобой связаться… — выдохнула я, видя, как палочка нашего врага медленно нацелилась ему в грудь. Драко же на мои слова лишь усмехнулся и крепче сжал мою ладонь, а я замерла на миг, боясь даже вдохнуть.

— Ава…

— Неужели ты такое чудовище, что ради каких-то глупых идеалов готов убить свою родную дочь? — не успел он произнести даже первое слово, как чей-то до боли знакомый, полный уверенности голос рассёк воздух, словно плеть.

Мы втроём одновременно повернулись в сторону, откуда он послышался, и увидели стоявшую перед нами женщину в чёрной футболке и рваных джинсах, с растрёпанными каштановыми волосами и горевшими каким-то диким, необузданным пламенем глазами. И в этот момент не только на моём лице возникло отчаяние: оно было написано и на лице нашего главного врага.

— Что ты?.. Как ты здесь оказалась?.. — потрясённо прошептал Волан-де-Морт, смотря на Джейн, словно перед ним сейчас воскрес давно забытый призрак прошлого, а я в этот момент окончательно убедилась, что её слова были правдой.

— Я пришла сюда из Хогсмида, — невозмутимо ответила та, подойдя к нам и встав посередине расстояния между ним и нами с Драко. — Я же знала, что рано или поздно ты сюда придёшь. Ты не рад меня видеть? Не ожидал, что я всё вспомню?

Но он ничего не ответил, и гробовая тишина накрыла нас, как тяжёлое покрывало. Волан-де-Морт мог лишь молча смотреть на мою мать, а его рука дрогнула и опустилась.

— Это ложь… — тихо прервал наконец молчание он, но Джейн вдруг громко рассмеялась и сказала:

— Нет, это правда. Гермиона — потомок чистокровных магов, причём с обеих сторон, ты ведь тоже из чистокровных, не так ли? А если не веришь, то посмотри сам, ты же отлично умеешь копаться в чужом сознании.

И, не мигая, стала смотреть ему в глаза, а мы все замерли, не в силах даже пошевелиться, так как та драма, что развернулась, когда меня заслонил Драко, не шла ни в какое сравнение с той, что предстала сейчас перед нами. Спустя три или четыре минуты мёртвой тишины Джейн растерянно поморгала несколько раз, а Волан-де-Морт быстро перевёл взгляд на меня и пробормотал:

— Быть этого не может… почему ты мне тогда не сказала?

— А это что-то изменило бы? — насмешливо поинтересовалась Джейн. — Ты же ненавидишь таких, как я, не меньше, чем маглов, если не больше! Разве ты позволил бы какому-то жалкому сквибу оставить себе ребёнка, рождённого от самого Тёмного Лорда? Я всего лишь спасала свою дочь, часть себя, потому что я её люблю! А тебе подобные чувства, похоже, как и не были знакомы, так и незнакомы до сих пор. Какая же я была дура, когда не заметила, что же ты представлял собой на самом деле… Но сейчас я знаю. И остальные тоже теперь всё знают. И если ты убьёшь свою дочь, то можешь сразу же признать себя лицемером, ведь её кровь даже чище твоей, в моей семье маглов не было!

Слова Джейн поражали своей уверенностью, отсутствием страха и краткостью. Всего в нескольких фразах она сумела сказать то, что заставило самого могущественного мага этого столетия замереть на месте и опустить палочку. Было ожидаемо, если бы он разозлился и убил её, как только увидел, но он почему-то молчал, потрясённо смотря на призрак своего прошлого и на меня.

— Но если тебе так не терпится покарать кого-нибудь, то ты можешь сделать то, что не сделал восемнадцать лет назад, и убить меня, — продолжила невозмутимо говорить Джейн. — Давай, смелее. Я же столько сделала: соврала тебе, что волшебница, скрыла от тебя рождение дочери, отвлекла тебя от убийства этих смелых мальчиков… Никому точно не станет хуже от моей смерти, у меня больше нет родственников. Мою сестру и её мужа, которые всё это время заботились о твоей же дочери, ты самолично убил в прошлом году, а дочь ненавидит меня точно так же, как и тебя. Так что сделай хоть одно хорошее дело за всю свою жизнь…

И она замерла на месте, бесстрашно глядя прямо на него. Но вместо смертельного заклинания Волан-де-Морт прошептал:

— Дженни… — и сделал один неуверенный шаг навстречу.

Никто не ожидал этого, как и того, что в это же мгновение пронесётся ярко-зелёная вспышка и ударит прямо в грудь моей матери. Покачнувшись, та упала прямо на пыльную землю, а я, не веря в произошедшее, воскликнула:

— Нет! — и бросилась к ней, поскольку в это время Малфой немного ослабил свою хватку.

— Дженни!.. — с почти таким же отчаянием воскликнул Волан-де-Морт, точно так же, как и я, бросившись к неподвижно лежавшему на земле телу, а в это время истеричный женский голос воскликнул:

— Лгунья! Обманщица! Жалкое отродье!

Но до меня истеричные восклики Беллатрисы Лестрейндж доносились словно издалека, хотя она стояла в десяти шагах от нас. Я дрожавшими от страха руками убрала прядь волос с лица матери и посмотрела в её открытые зелёные глаза, огонь в которых потух навсегда. В этот момент ничего меня не могло потрясти меня больше этого, даже то, что Гарри вдруг вскочил с рук Хагрида и подбежал к нам, замерев на расстоянии одного шага от тела Джейн, не понимая, что ему следует сделать.

— Дженни… — прошептал Волан-де-Морт, проведя рукой по её шее и убедившись, что она всё-таки мертва.

А потом мы одновременно подняли взгляд и уставились друг на друга. В то мгновение я хотела прокричать ему, что ненавижу его, что он мне не отец и никогда не будет им, что именно из-за него я лишилась матери, но эти слова так и не слетели с губ. Я, не двигаясь, смотрела в багряно-красные глаза, и в них была та же самая боль, что была сейчас и в моём сердце. В это мгновение я поняла, почему он не убил её раньше, тогда, когда она сама пришла к нему. Он любил её. По-своему, как мог, как был способен, но он любил её. И в этот момент в его взгляде вместе с болью было раскаяние.

Спустя минуту или две нашего немного разговора он безучастно перевёл взгляд на Гарри, который всё это время стоял рядом, а затем на его губах вдруг расцвела усмешка, полная невыразимой горечи. В этот момент он понял, что каким бы могущественным магом ни был, но он проиграл. Но никто не решался подойти к нам, никто не решался напасть на него.

Снова посмотрев мне в глаза, Волан-де-Морт вдруг прикоснулся кончиком палочки к своему виску, а затем вытянул оттуда длинные серебристые нити, такие же, какие мы видели в Визжащей хижине рядом со Снейпом. Аккуратно подвесив их в воздухе, он создал небольшой флакон, куда заключил свои воспоминания, и неуверенно протянул его мне. Дрожащими руками я взяла пузырёк, словно под гипнозом, а он тем временем улыбнулся мне, по-настоящему, даже с некоторым подобием заботы, а затем встал, нацелил палочку в Беллатрису и что-то едва слышно прошептал.

Яркая вспышка ударила в неё, взгляд безумных чёрных глаз тут же помутнел, а после она взмахнула палочкой и без единой эмоции на лице и в голосе произнесла:

— Авада Кедавра! — и ещё один труп, труп мужчины с невероятно бледной кожей и кроваво-красными глазами упал рядом со мной, упал рядом с телом любимой.

Сразу же спало и заклинание Империус, которое он наложил на свою самую верную последовательницу, убившую его единственную любовь. Беллатриса растерянно помотала головой из стороны в сторону, а затем, увидев мёртвого господина, бешено закричала:

— Нет! Нет! Кто посмел его убить?! Кто?! Это ты, Поттер?!

— Его убила ты, Беллатриса, — тихо ответил Люциус Малфой, впервые за это время проронивший слово, ведь никому другому она бы просто не поверила.

Она растерянно уставилась на него, потом посмотрела на свою сестру, но та лишь молча кивнула, подтверждая слова мужа. И тут до неё дошло, что родная сестра не стала бы врать ей, особенно в таком вопросе, а может она тоже заглянула к ней в сознание.

Окончательно поняв это, Беллатриса вдруг разразилась безумным, истеричным смехом. Её буквально трясло, из глаз сплошным потоком хлынули слёзы, но она продолжала дьявольски хохотать, словно уже не понимала, что делает и где находится. Её леденящий душу смех приводил в ужас каждого, кто его слышал, но она не останавливалась. В то мгновение мне показалось, что как бы она ни захотела, но ей уже было не остановиться. Остатки разума окончательно покинули её, когда она поняла, что убила того, кто был её объектом безудержной, слепой страсти.

И всё же кто-то из защитников Хогвартса оглушил её, прервав этот полный безумного отчаяния и боли смех. Я же как ни заставляла себя, но так и не смогла пошевелиться, смотря на тела своих родителей, лежавших рядом. Родителей, которых никогда не знала. Она, полюбившая того, о ком абсолютно ничего не знала, и его, чудовище, ставшего причиной смерти любимой. Я сидела ровно до тех пор, пока кто-то не подошёл ко мне сзади и не взял меня мягко под руки.

— Пойдём, — прошептал знакомый голос за моей спиной, и я послушно, словно в трансе, поднялась на ноги и зашагала в сторону школы, куда уже давно ушли все остальные.

В Большом зале вместо огромных столов было множество настилов, на котором лежали павшие защитники замка, храбро сражавшиеся в бою. Фред, Колин, Римус, Тонкс… всех и не перечислишь. Живые оплакивали мёртвых, но моих мёртвых в этом зале не было. И тот, кто помог мне подняться, понимал это, поэтому повёл в пустой кабинет директора Хогвартса, вход в который был открыт, так как горгулья покинула свой пост в самом начале битвы, а затем усадил меня на одно из кресел и крепко обнял. И из моих глаз, как по команде, брызнули слёзы, дав выход всем эмоциям, накопившимся за этот невероятно трудный, длинный день.

— Я с тобой, — прошептал он, продолжая крепко обнимать меня и гладить по спине, а я в этот момент вцепилась в его плечи и содрогалась от рыданий. — Поплачь, будет легче. Ты ни в чём не виновата.

Не знаю, сколько я так рыдала, но когда поток слёз прекратился, а мои щёки понемногу стали высыхать, то за большими окнами кабинета директора вовсю светило солнце.

— Спасибо, Драко, — хрипло проговорила я, немного отстранившись от него, чтобы вытереть оставшуюся часть слёз с лица. — Спасибо, что был рядом.

— Не за что, — ответил он, всё ещё приобнимая меня. — Я понимаю, что сейчас не самое лучшее время, и тебе, может быть, совсем не до этого, но… может, посмотришь, что в тех воспоминаниях? Вдруг тебе станет легче? Я же искал с тобой всё это время информацию о твоих родителях, я… переживал за тебя… прости меня, труса…

— Мы все натворили немало глупостей, — выдохнула я и достала из кармана тот самый пузырёк, который Волан-де-Морт вручил мне перед смертью. — Да, наверное, ты прав. Надо узнать, что… что думал по этому поводу он.

— Если ты не хочешь, чтобы я видел, то я не настаиваю, — сказал Драко на удивление заботливым голосом. — Я просто подожду тебя здесь, не хочу оставлять тебя одну…

— Нет, всё в порядке, — тяжело вздохнув, ответила я, встав с его колен, а затем подошла к одному из столов, на котором была большая каменная чаша с рунами. — Ты действительно очень помог мне в поисках, и без тебя я бы не узнала обо всём. Готов?

Я вылила воспоминания в серебристую жидкость, а затем опухшими от слёз глазами посмотрела на Малфоя.

— Да, — тихо проговорил он, и мы, взявшись за руки, погрузились в воспоминания.

— Эй, осторожнее! — с угрозой воскликнул я, когда в меня со всего хода врезалась какая-то девушка в Косом переулке.

— Сам смотри, куда прёшь! — не менее грозно воскликнула она, а потом посмотрела на меня, подняв голову, ведь я был намного выше неё.

Я бы никогда и никому не простил подобного отношения к себе, но, только посмотрев в эти зелёные, изумрудные, глубокие, пронзительные глаза, я потерял дар речи. В этих глазах горел какой-то огонь, неизведанный, странный… манящий. Удивительный взгляд!

— Прости, — смутившись, пробормотала она, посмотрев себе под ноги, но я, совершенно не желая терять подобную красоту, аккуратно приподнял её голову за подбородок и снова посмотрел на неё.

— Это я виноват, действительно, надо было внимательнее смотреть.

От моих слов на её молодом красивом лице подобно цветку расцвела улыбка, и я непроизвольно улыбнулся в ответ.

— Извинения приняты, — сказала она, продолжая смотреть на меня своими глазищами, а я всё больше и больше попадал под их гипноз.

— Раз мои извинения приняты, то, может, будет и принято приглашение посидеть где-нибудь? — уверенно предложил я, абсолютно не желая выпускать из рук подобное сокровище.

— Не знаю, сидеть где-нибудь с настолько неуклюжим человеком, как ты… — рассмеявшись, протянула она, но я по её глазам сразу понял, что она согласится. — Ладно, так уж и быть, дам тебе ещё один шанс для извинений…

— Надо же, какая маленькая, а такая самоуверенная! — рассмеялся я в ответ, взяв её под руку, и повёл в одно кафе, бывшее неподалёку.

— Между прочим, мои родители — потомственные чистокровные волшебники, — высокомерно заявила она, когда мы вошли внутрь, хотя я же видел, что немало заинтересовал её.

— Надо же, — усмехнулся я, приятно удивлённый подобной подробностью. — И как же зовут наследницу этих самых чистокровных волшебников?

— Эм… Мелисса Гамп, — немного задумавшись, ответила она, а я, смухлевав немного легилименцией, понял, что она говорила мне правду. — Ты слышал о такой фамилии?

— Слышал, — подтвердил я, рукой подозвав официанта. — А ты, значит, очень гордишься своим происхождением?

— Ну… оно есть, и это глупо отрицать, — с коварной улыбкой на лице сказала Мелисса. — Но знаешь, мои родители — они очень деспотичные люди, мы только переехали из Штатов… так что они меня почти никуда не выпускали, и мне пришлось сбежать. И если ты не хочешь, чтобы меня сейчас нашли, то тебе лучше называть меня псевдонимом.

— Надо же! — усмехнулся я, неотрывно смотря в ярко-зелёные глаза и всё больше теряя разум. — И какой же у тебя псевдоним?

— Джейн Доусон, — ответила она, и я, решив тоже сыграть в эту игру, наклонился к ней и заговорщически прошептал:

— Знаешь, моё настоящее имя тоже не стоит называть, ведь я важная шишка и не хочу светиться. Так что у меня тоже есть псевдоним.

— Да? — заинтересованно протянула кокетка, всё больше увлекая меня в свои сети. — Какой же?

— Мотт Дарелл, — подумав немного, сказал я, немного переделав своё настоящее имя. — Приятно познакомиться, Джейн Доусон.

— Мне тоже, Мотт, — прошептала она, окончательно покорив меня взглядом.

Воспоминание закончилось, а следом за ним пошли другие: их безумные выходки, разговоры о всяких пустяках, мирные, тёплые, беззаботные дни. Никто и никогда бы не подумал, что у такого человека, как он, могла быть подобная вторая жизнь, тщательно скрытая ото всех.

А в один прекрасный день она исчезла. То воспоминание отлично передавало безграничное отчаяние, поселившееся в его тёмной душе. И он решил найти её во что бы то ни стало. И именно во время своих поисков он узнал правду, неприятную, отвратительную правду, которая сильно его разозлила.

Вот она, стоит передо мной. В её ведьминских зелёных глазах нет ни капли страха. Только спокойствие. Смирение. Она смотрит на меня ими, прекрасно понимая, зачем её привели ко мне верные слуги, а я не мог заставить себя произнести те самые слова. Просто не мог. Вместо этого я прошептал: «Обливиэйт!», а затем спрятал её подальше от себя в надежде на то, что больше никогда не увижу. Что никто не узнает о моей маленькой слабости, ведь рядом со мной ей было не место. Рядом со мной её ждала только смерть.

Спустя несколько часов мы всё-таки вынырнули из воспоминаний, и я отрешённо села в то самое кресло, в котором просидела остаток ночи, и пустым взглядом смотрела перед собой. Всё было честно, несмотря на то что основано было на лжи с самых первых слов. Все чувства были правдой, и я тоже. Он любил её. А она его. Но быть вместе им было не суждено. И всё-таки из-за той маленькой, невинной лжи появилась я.

Драко ничего не сказал мне на увиденное, и оставаться со мной тоже не стал, догадавшись, что мне нужно было побыть одной. Так я и сидела в полуразрушенном кабинете директора Хогвартса, пытаясь понять, кто же я и какая у меня роль в этом мире.