Братство Плотвы (джен)

Примечания:

Саундтрек:

Конец Упокоища — Ennio Morricone, Leon leaves Kinita (Guns for San Sebastian).

Предание об энтицах — Georges Delerue, Daniel and Annuka.

Визг королевы арахноморфов, поджаренной прямо в восьмиглазое хитиновое рыло знаком Игни, заглушали только грохот от вывалившегося гнилого куска Старого Дуба и боевитое пение Тома Бомбадила:

— В хлам разрушены теперь ваши злые чары! В Лес закрыл для вас я дверь, мордорские кошмары! Тома с Геральтом неймётся вам сожрать во мраке — что ж, теперь узнать придётся, где зимуют раки!

Том выбрался из чрева мёртвого дерева, в одной руке сжимая увесистую палку, а в другой — обломок траченного временем меча, похоже, того самого артефакта. Но когда он приблизился к месту Силы, то увидел, что его подмога особо и не нужна — гигантская паучиха, завалившись на спину, вяло дрыгала ещё не переломанными лапами, а Геральт теснил к горящему мёртвому лесу последнего актуального противника, Серую Плесень. Наконец лесной тролль, которому удар меча подрубил задние ноги, с режущим ухо скрипом осел в пламя.

— На моём участке всё спокойно, Том, — сказал ведьмак, добивая арахноморфа и готовясь начать его потрошить. — А ты как?

— Хочешь сам поглядеть, что попалось Тому? Чтоб в огонь не угодить, поспешим как к дому! — и Бомбадил, протянув Геральту руку, потянул его назад, в гнилое нутро Старого дуба, по затянутой дымом и окружённой огнём прогалине. Изредка за языками пламени ведьмак видел мечущиеся в панике многоногие тени.

Внутри Дуба, несмотря на дым, ведьмак разглядел что-то вроде алтарика, в котором был воткнут меч из Могильников, начерченные на дереве в огромном дупле — видимо, кровью, — руны. А главное — груду ошкуренного мяса. Тела диких животных, лошадей и пони, людей, кажется, даже хоббитов.

— Bloede arse, — сказал Геральт, только теперь оценив по достоинству, с чем они столкнулись в лесу. — Теперь пошли, пока мы не сгорели или не задохлись.

Как раз вовремя — когда ведьмак и Бомбадил покинули полое нутро Старого Дуба, огонь перекинулся уже на него, и объятые пламенем ветви с жутким треском начали валиться наземь. Сверху сыпались догорающие клубы паутины. Только таинственная охренида росла, цвела и пахла как ни в чём не бывало — огонь её не затрагивал. Но Геральт на всякий случай вылил на спасительный цветок всю свою флягу с водой.

— Может, стоит её сорвать и взять в дорогу... — задумался ведьмак. Том покачал головой.

— Те, что орхидеи здесь дивные взрастили, силу всю природную и душу в них вложили. Коли цвет такой сорвёшь, не приняв во вниманье — окончательно убьёшь чудесное созданье. А теперь — к Ветлянке скоро, как коза, бегом даёшь! Чую, близок ветер с моря, он опять нагонит дождь!

Чутьё не обмануло Бомбадила — уже перед Плачущими водами на Старый лес обрушился ливень, так что пожар не распространился на его более здоровую часть, хотя поднимаясь к усадьбе Тома от Ветлянки вечером, напарники ещё видели столб дыма, подымающийся над местом, где Лес соприкасался с южной оконечностью Могильников.

Златеника, Лютик и Ленглинн уже готовились встретить подкопчённых и промокших охотников на страховидл. Дунадану существенно полегчало и он был готов хоть сейчас возвращаться на Тракт, но речная милсдарыня настаивала, чтобы он задержался до завтрашнего утра — для верности. А вот виконт де Леттенхоф ходил несколько сконфуженный.

— Что, Лютик, эта задачка оказалась тебе сложновата? — шепнул ведьмак барду, думая, что Том с супругой ничего не услышат.

— Знаешь, я лучше изложу эту историю позже. В романтико-комической балладе, которую посвящу нашей гостеприимнейшей хозяйке и назову... ну, скажем... "Неукротимая Златеника", — уклончиво ответил профессор элоквенции.

Отмывшись после пауков, гари и мертвечины в дупле, Геральт и Том Бомбадил вышли как раз к ужину. Ведьмака так и надирало любопытство, и он завёл-таки разговор о тайне охренид.

— Думаю, Геральт из Ривии, ты уже слышал об энтах, пастырях деревьев, что по сей день бродят по дальним уголкам Средиземья, — начала издалека Златеника. Ведьмак кивнул.

— По старинному преданию, некогда были у энтов жёны. Но мужи их любили дикие леса, а энтицы стали устраивать сады и жить в них. Многие века назад, когда тьма царила повсюду в этих землях, восемь жён энтов пришли в Старый Лес с дальнего юга и укрылись здесь, под ветвями. Цветы, которые защитили тебя и которые так безрассудно пытался срывать Лютик, отмечают места, где каждая из энтиц исчезла в чаще, и в этих цветах воплощён их дух. Только Том знает, когда пробудятся они, и пробудятся ли когда-нибудь. Но не говорит. Даже мне, — с лёгкой обидой закончила речная милсдарыня.

Трубадур погрустнел и глубоко вздохнул.

— Тогда я понял, кого видел тогда, в Упокоище Старого дуба, — сказал Геральт.

— Если вы были в Упокоище, то это цветок Силлот. Она была самой жизнерадостной из тех восьми энтских жён, и даже во время войны с Чёрным Властелином веселье и легкомыслие следовали за ней, а в её садах даже к самым утомлённым из смертных возвращались смех и улыбка, — дорассказала Златеника. — Эльфы особенно любили её. И те, кто помнит Силлот, боятся, что никогда больше не услышат звук её смеха под ветвями древних деревьев.

— Наверное, в Туссенте тоже побывали энтицы, — задумчиво ответил ведьмак.

— Это страна виноградников, где ты жил раньше? И где победил Бестию? — спросила речная дева.

— Да. И несмотря на Бестию, Туссент — чудесное место. Вполне стоит этого названия. Однажды я видел создание, подобное твоим жёнам энтов, к северу оттуда, в долине Дол Блатанна. Но именно Туссент стал моим первым домом, наверное, за всю жизнь. Потому и интересуюсь.

— Не видал, признаться, Том прелестей Туссента. Но верю — ты найдёшь свой дом в краю цветущем этом, — подбодрил ностальгирующего ведьмака Бомбадил.

Но Геральт только горько улыбнулся.

— Итак, рунный талисман, повышающий стойкость и выносливость. Кое-какие золотые цацки из святилища внутри Дуба, расколдованные милсдарем Томом — посмотрим, сколько за них отсыплет контора Ивенса и Листореза. Деньги, обещанные Саэраданом за возвращение Ленглинна. Плюс гонорары от милсдарей Гиллемина и Сарадока Брендибаков, шерифа Хоба Плетенника, дровяника Толи Брокхауса и других почтенных низушек Бакленда на общую сумму восемь с половиной краснолюдских золотых, — подвёл ведьмак итоги своей эскапады через пару дней в трактире "Лесной медок" в Новонорье.

— Неплохо для ведьмака, чуть не съеденного пауками, лесными троллями и бешеными вязами, — сыронизировал Лютик. Трактирщик-хоббит косо смотрел сразу на двух Громадин, устроившихся за столиком в его заведении, но пока они платили, исправно носил им пиво и отбивные с картошкой. — Ну и как ты дальше думаешь?

— Думаю распрощаться с гостеприимным Баклендом и вернуться на большак. После того, как мы со стариком Бомбадилом выдавили такой крупный гнойник, в Старом Лесу станет поспокойнее, а заказов для меня — существенно меньше, — здраво рассуждал Геральт. — Дней десять отдыха в Бри — и я отойду от этой помеси Брокилона с Ийсгитом и Страной тысячи сказок. Главное, чтобы Гэндальф не подвернулся с очередным эсхатологическим пророчеством.

— Гэндальф, говорят, уехал из Шира, и одна мать Мелитэле ведает, где его носит, — ответил виконт де Леттенхоф и задумался: — Знаешь, я хоть и возвращаюсь в город без охренид, но кое-что пользительное из Леса тоже вывез.

Лютик достал верную лютню, и, понастраивав её с минуту, грянул:

— Жил-был Том Бомбадил — развеселый малый

В ярко-желтых башмаках, в синей куртке старой,

И в зеленом кушаке, и в чулках из кожи,

В острой шляпе, и перо есть на шляпе тоже.

Он на горке поживал, где родник Ветлянки

В чащу ручейком сбегал прямо по полянке...⁽¹⁾

Впоследствии ведьмаку ещё не раз пришлось встретиться с Томом, работая в пустошах Эриадора.

Но это уже совсем другие истории.

1) Дж.Р.Р. Толкин, "Приключения Тома Бомбадила".

Вернуться к тексту