Гарри Поттер и Поиск убежища (джен)

Днем Гарри вволю нагулялся со своими любимыми барышнями по берегу моря, собирая кое-где красивые ракушки. Они просто дышали воздухом, наблюдали за облаками, лениво ползущими над темной водой. Иногда говорили о чем-то — о пустяках, о каких-то домашних делах, Джинни рассказывала про свои тренировки и про новых подруг из команды. Гермиона — о какой-то интересной книге, которую раздобыла недавно. Гарри чувствовал, как пристально и взволнованно они обе наблюдают за ним, и ему было бесконечно дорого то тепло, которое передавалось ему, словно от сердца к сердцу. Он улыбался им, подшучивал и снова шел по берегу, загребая ботинками мокрый песок и подбирая цветные камушки. Он чувствовал себя чемпионом, который после долгих безуспешных попыток наконец взял заветную высоту и рухнул вниз, на страховочную сетку, смертельно уставший, выжатый как лимон, но победивший. Решивший важнейшую задачу. Освободившийся от бремени, которое тяготило его долгое время.

Наконец, они устали и замерзли. Все-таки февральский день, даже погожий и безветренный — не самое лучшее время для прогулок по пляжу. Они вернулись к коттеджу, Гарри отправил девчонок греться, а сам пошел в глубину сада, к могилам Добби и Кикимера, где тянулись к небесам два высоких упрямых деревца. Постоял немного в задумчивости, поправил надпись на надгробии, почти стертую песком и ветром. С горькой печалью погладил ладонью холодный камень. А потом вернулся в коттедж и принялся усердно колдовать на кухне. Сознание того, что он может своими руками сделать нечто, что порадует его родных, с некоторых пор целительно на него действовало. И ему это нравилось. Гермиона взялась ему помогать, намереваясь заодно перенять парочку секретов кулинарного мастерства. А Джинни ненадолго отлучилась на площадь Гриммо — проверить, все ли в порядке с Андромедой, и успокоить ее, а заодно дать кое-какие распоряжения Лине и захватить кое-что из еды и одежды.

— Рон, конечно, просто гений, — негромко заметил Гарри, безо всякого волшебства нарезая картофелину аккуратными кубиками. Ему нравилось готовить вот так, своими руками. Это было значительно медленнее, чем с помощью волшебной палочки, но сам процесс доставлял несравнимо больше удовлетворения. — Не представляю, что бы я без него делал...

— Да, он у меня молодчина, — с нежностью проговорила Гермиона, улыбнулась и порозовела.

— То, что он привел меня не домой, а сюда, — проговорил Гарри. — Как он догадался, не представляю... Андромеде и правда незачем было видеть все это...

Он бросил короткий быстрый взгляд на Гермиону и умолк, снова сосредоточившись на нарезании овощей.

Она отложила нож в сторону и уставилась на него пристально и тревожно.

— Как ты, Гарри? — тихо спросила Гермиона. — Мы так за тебя волнуемся. Если я хоть что-то могу сделать... Не молчи, умоляю!

Гарри тоже замер и вздохнул.

— Не переживай, Гермиона, — ответил он, поднимая на нее глаза. — Я почти в норме. Честно! Знаешь...

Он снова сделал паузу, пытаясь найти слова и будто собираясь с силами.

— Этой ночью что-то произошло. Что-то изменилось во мне, — произнес он тихо. — Я будто долго где-то блуждал. И какой-то барьер. Я прошел его. Сбросил с себя... Не знаю... Но мне кажется, что теперь все будет иначе. Я словно нашел его, тот путь над пропастью, про который говорил Шумов.

— Если ты просто пытаешься меня успокоить, — начала Гермиона.

— Нет, нет! Правда, — прервал ее Гарри на полуслове. — Весь этот кошмар с Дугласом... Это то, о чем ты говорила, помнишь? Что будут вещи, которые я не смогу изменить, что мне нужно научиться принимать это. Я не мог... Не хотел. Я словно бетонную стену лбом пытался сдвинуть. И только сейчас, только когда меня буквально проволокли через все это...

Гарри сделал паузу и взволнованно передохнул.

— В общем-то, если бы не Рон, меня бы сейчас здесь не было. Но он... Он был рядом. Гермиона, я не был один, ни одной минуты. Я впервые в жизни узнал, что это значит. По-настоящему. И то, что ты сегодня со мной весь день. И Джинни... Я прямо кожей это чувствую... Я не один! — потрясенно проговорил он, будто узнал об этом впервые в жизни. — Не один! Понимаешь?

— Наконец-то, — сдавленным голосом произнесла Гермиона. Глаза у нее были полны слез. — Гарри, наконец-то. Как долго я этого ждала! Если все так, как ты говоришь, то теперь все и правда будет хорошо.

Гарри чуть улыбнулся ей и снова принялся измельчать овощи.

— К сожалению, не раньше, чем мы возьмем это проклятущее «Убежище», — заметил он с печалью. — Никому из нас не будет покоя, пока это не кончится.

— Да, понимаю, — проговорила Гермиона. — Даже Рон и тот весь, как натянутая струна...

— Потерпи, осталось недолго, — бросил Гарри вполголоса. — Я чувствую. Знаю.

— Даже не стану спрашивать, откуда, — заметила Гермиона. — С тобой столько странных вещей творится в последнее время, что я уже устала удивляться.

— Шумов предупреждал, что так будет, — ответил он.

— В этом мне за тобой не угнаться, — после долгой паузы снова заговорила Гермиона. — Но это не имеет значения. Гарри, ничто не имеет значения. У тебя всегда буду я. И Рон. И Джинни, конечно же. Мы можем чего-то не понимать, но мы верим тебе. И всегда можем быть рядом. И будем. Если бы ты знал, как я счастлива, что до тебя это дошло наконец.

— Да уж, — усмехнулся Гарри, пытаясь сгладить смущение и неловкость. — Понадобилось совсем слететь с катушек, чтобы понять, что не всегда и не со всеми нужно быть сильным. И необязательно справляться одному. Олух я, олух... Ох, и намучились вы со мной, дорогие мои Уизли...

Она снова улыбнулась.

— Вообще, Гарри, ты и правда поразителен. Ты буквально творишь чудеса, помогая другим, обнаруживаешь в себе какие-то удивительные способности и силы, а когда речь идет о таких простых, человеческих вещах, ты такой балбес...

Гермиона со смехом поднялась со стула, взяла его голову в ладони и звонко поцеловала в макушку.

— Но лучше поздно, чем никогда, правда же, дорогой братец?

Гарри засмеялся. На сердце у него было легко и ясно, как бывает весной, после черной, неистовой бури с дождем и снегом, которая свирепо схватывает в ледяные объятия, заслоняя небеса и не давая вздохнуть, а через время словно растворяется, оставляя лишь умытые улицы, сверкающие капли на молодых листочках деревьев и легкий, ароматный воздух, напоенный светом и силой...

Через некоторое время вернулась Джинни. Гарри как раз только успел засунуть в духовку большой мясной пирог и уменьшил огонь под почти готовыми тушеными овощами.

— Пахнет просто отлично! Я смотрю, вы не тратили время даром, — заметила Джинни с улыбкой. — Гарри, тебе большой привет от Андромеды. Она чуть не задушила меня вопросами о тебе, я еле успокоила ее... Они с Тедди в полном порядке. Как Лина его развлекает — просто умрешь от смеха!

— Да, спасибо! Думаю, завтра я уже вернусь домой, составлю Лине конкуренцию, — сказал Гарри, целуя жену. — Я тут для Тедди новую игру придумал... И, кстати, нужно будет обговорить с Андромедой все насчет ремонта ее дома. Я же ей весь первый этаж разнес... Ну, пока все починим и пока весь этот кошмар не кончится, они будут жить с нами.

Он поёжился и тряхнул головой.

— Я не хочу больше никаких неожиданностей, — глухо проговорил он. — И когда... В общем, я должен быть полностью уверен, что Тедди в безопасности... И вы тоже! — рявкнул Гарри полушутя, полувсерьез, глядя на Джинни и Гермиону.

Обхватив их обеих за плечи, он чуть помолчал и добавил едва слышно:

— Спасибо.

И в этом простом слове было столько силы, в него было вложено столько благодарности и любви, что больше ничего говорить и не требовалось.

Рон вернулся в коттедж «Ракушка», когда солнце уже село и Джинни с Гермионой снова разожгли в гостиной камин. Они с аппетитом съели прекрасный ужин, приготовленный Гарри, напились чаю, от души посмеявшись над тем, как Джинни мастерски изображает проделки малыша Тедди, играющего с домовиком. Потом девушки вызвались привести кухню в порядок и вымыть посуду, а Гарри с Роном ушли в гостиную.

Гарри сел у камина на пол, как и в предыдущий вечер. Рон опустился рядом.

— Надеюсь, сегодня не будет, как вчера, — заметил он. — Ты вообще как, Гарри?

— Все нормально, правда, — ответил он тихо. — Хотя это была, наверное, самая страшная ночь в моей жизни после...

Он осёкся и умолк. Рон понял. Похлопал его по плечу.

— Кто знает, что нас ждет впереди, дружище, — сказал он. — В аврорате всё кипит. Дюжина человек поочередно просматривают Омут памяти, чтобы ни одна деталь не ускользнула. Даже ночью перерыва не делали. Шутка ли — там воспоминаний на три с лишним часа, и ничего нельзя пропустить. Уже рисуют план местности, план дома. Есть уже кое-какие отличные идеи насчет самой операции...

Гарри поднял голову.

— Я хочу продолжить, Рон. Хочу участвовать и хочу закончить все это. Ты же понимаешь меня?

Тот посмотрел на него с тревогой и печалью.

— Знаешь, я был очень против, — сказал он. — После всего, что уже на тебя свалилось. И после вчерашнего... Но Шумов говорит, что избежать этого нельзя.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Гарри.

— Дуглас, — хрипло проговорил Рон. — То, что он сказал почти в самом конце... Прости, что напоминаю. В общем, Шумов уверен, что он совершил магический контракт жертвы. Как это сделала твоя мама, когда... Ну, ты понимаешь. А если так, то именно тебе придется... Ведь он обращался к тебе, он назвал тебя по имени.

Он сердито вздохнул, стукнув кулаком по ковру.

— Я от этого просто в бешенстве, если честно. Просто в бешенстве.

Гарри улыбнулся и вздохнул.

— Что ж, почему-то всегда происходит именно так. У меня снова нет выбора, да? Это неважно. Рон. Вчера, сегодня... Я понял одну вещь, которая изменила меня. Я не один. Ты... Спасибо тебе. За все. Ты был со мной. Наверное, ты вчера спас меня от безумия.

— О чем ты, Гарри? — проговорил Рон. — За что спасибо-то... Просто в следующий раз не прячься. Доверься мне, ладно? Знаешь, тебе ведь даже говорить ничего не нужно — я все на твоем лице вижу. Ты больше никогда не будешь один, я клянусь тебе. И эту историю мы закончим вместе.

— Поскорее бы, — вздохнул Гарри.

Он сразу понял, что это правда. Дуглас будто из рук в руки передал ему нечто, известное только им двоим. Он пожертвовал жизнью, чтобы освободить и спасти других. И Гарри чувствовал не ту разрывающую, мучительную боль, что едва не прикончила его. Нет. Он будто прошел огненный путь вместе с ним. И теперь, восстав из пепла, ощущал в своих руках всю силу и власть принесенной жертвы. И он готов был довести дело до конца.